Текст книги "Inferente. История одного письма (СИ)"

Автор книги: Варвара Фадеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Глава 35. Опустевшее небо

На дирижабль мы вернулись молча. Я не проронила ни слова, пока вела шлюпку, и не нарушила тишину, когда мы запарковались. Флейм не спешила отстёгивать ремень безопасности. Она просто сидела и смотрела перед собой.

На борту нас встретили Лиум и Корсак. Я выбралась из шлюпки первой, и парни не могли не заметить отсутствие механоида.

– А где Лу… – начал было Корсак, но я резко замотала головой и сделала страшные глаза, веля ему заткнуться.

Парни тут же заметили царапины на моих плечах. За переживаниями я позабыла о них, но теперь они стали немилосердно жечь.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Лиум. – Тебе нужно в медпункт.

– Хорошо, схожу. И всё объясню. Но сначала…

Я заглянула внутрь и тихонько позвала подругу, всё также сидящую на месте и смотрящую в одну точку.

– Флейм, ты идёшь?

Глубоко вдохнув и выдохнув, блондинка кивнула. Замок ремня щёлкнул, и она поднялась. Мы молча прошли мимо парней, и я дала им знак, что сейчас не время для расспросов. Они кивнули, а мы направились дальше по коридору. Когда подруга пошла не к себе, а на палубу, я не удивилась. В каюте было слишком много все, что напоминало о Луне, и сейчас выдержать это было бы очень непросто.

Мы прошли наверх, где ветер приветственно подул в лицо и взъерошил волосы. Там дорога лежала в самый потаённый участок.

Флейм упёрлась руками в поручни и, закрыв глаза, втянула носом воздух. Свежий, прохладный.

Подойдя к ней, я ненадолго застыла, а потом всё же положила руку ей на плечо.

Мои собственные плечи выжигали следы от когтей Луны. Не слишком глубокие, но ощутимые. Рубашка, смоченная кровью, успела неприятно прилипнуть к телу.

С одной стороны, я мечтала отправиться в медпункт и обработать раны. Но с другой, ни за что не простила бы себе, оставь я подругу одну сейчас. И, признаться по правде – до безумия боялась, что с ней что–то случится. Это было бы непростительно.

Дирижабль продолжил своё движение, оставляя оазис позади. Вполне вероятно, что мы больше никогда туда не вернёмся.

Я не знала, что можно сказать. Все слова на такие случаи уже давно использовали, затёрли до дыр, опошлили. А если я начну говорить, какой прекрасной была Луна, это только ранит душу подруги. Поэтому я молчала, и была рядом. Не придумав ничего лучшего, я искренне надеялась, что этого хватит.

– Хочешь узнать, как она выглядела раньше? – вдруг спросила подруга.

Немного удивившись, я посмотрела на Флейм, и кивнула. Тогда она сняла кулон в форме волка со своей шеи, и открыла его. Оказывается, там было место для двух фотографий, и занята была лишь одна половина. Оттуда на меня смотрела жизнерадостная морда собаки, дружелюбно вывалившая набок язык. Так же, как делала это, будучи механоидом.

– Она всегда была очень славной, – улыбнулась я.

– Да. И я рада, что ты тоже будешь её помнить. Знаешь, я бы не хотела, чтобы её забыли… – призналась девушка.

– Не забудем, – заверила я, и осторожно приобняла подругу за плечо. – Ни я, ни наша команда, ни Дрейк с Дигори. И я обещаю тебе: мы запомним о ней только самое лучшее.

Флейм благодарно улыбнулась, глянув мне в лицо, а затем надела кулон обратно.

Когда последнее пристанище питомицы ушло из поля зрения, Флейм посмотрела на меня, и ужаснулась.

– Элл, ты вся в крови! – воскликнула она, будто впервые заметив порезы.

– Не то, чтобы вся… – объективно не согласилась я.

– Тебе нужно в медпункт, – решила девушка, и дёрнула меня за руку в указанном направлении.

– Ай! – не удержалась я.

Флейм тут же поняла свою ошибку

– Прости.

– Все в порядке.

– Было бы в порядке, ты бы не кричала, как резан… – подруга запнулась, осознав всю неуместность сравнения, которое, с другой стороны, было чрезмерно уместным. – Словом, шевелись давай.

Когда мы пришли в медпункт, Ансель удивлённо поднял брови и тут же достал перекись водорода. Безнадёжно испорченный камзол пришлось снять, а рубашку спустить с плеч. Места здесь было немного, так что Флейм удалилась.

– Это ведь Луна, да? – спросил парень, как только подруга вышла.

Я лишь молча кивнула.

– И что её так коротит–то? Обычно ведь с механоидами такого не происходит, – рассуждал он, пока я сжимала зубы и шипела от прикосновений к ранам. – Это уже представляет серьёзную опасность…

– Больше нет, – сдавленно прервала его я.

– Но… То есть? – не понял медик.

– Флейм отключила её и оставила внизу, посреди пустоши. Так что вам всем нечего бояться, – устало добавила я, понимая, в каком напряжении все были из–за поведения дракона. И что Ансель обязательно сообщит команде об этой радостной для них вести.

– Сочувствую ей, – вдруг сказал медик.

Я удивлённо воззрилась на него.

– Правда?

– Она же очень дорожила ею, – пояснил он. – И только что была сама не своя. Я знаю этот взгляд – у меня был такой же, когда пришлось окончить страдания одного несчастного.

– Что случилось? – сочувственно уточнила я.

– Я тогда только начинал практику. Случилась авария. Жуткая. Он попал под пресс. Не буду описывать всех деталей, но он очень сильно мучился и в конце концов я понял, что единственным выходом была смерть. Это было милосердно. Я до сих пор понимаю это, и до сих пор помню, как сложно далось это решение. Но оно было правильным. И, мне кажется, то же самое чувствует сейчас Флейм, – закончил медик.

– Ты прав, – кивнула я, уставившись в поднос с инструментами. – И что тебе тогда помогло?

– Литр медицинского спирта и хорошая компания, – усмехнулся он. – Из людей, которые уже прошли подобное и могли меня понять.

– Надеюсь, у нас обойдётся без спирта, – усмехнулась я в ответ.

– Если что, вы знаете, к кому обратиться, – добавил Ансель, разрывая край бинта.

– Буду иметь в виду, – пообещала я, и зашипела от боли, когда он затянул узел.

Как только медик наложил лечебную повязку, я вышла за двери, но не обнаружила там Флейм. Тогда направилась в каюту, и не прогадала: подруга лежала на своей койке и глядела в потолок.

– Как твои раны? – спросила она, услышав, что я вошла.

– Нормально.

– Прости за это, – попросила Флейм, не смещая взгляда.

– Глупости.

– Если ты не против, я бы хотела немного побыть одна.

– Да, конечно. Ты… будешь в порядке? – с опасением уточнила я.

Девушка наконец повернула ко мне голову и обнадеживающе улыбнулась.

– Буду. Просто мне нужно время.

– Понимаю, – кивнула я, и, аккуратно прикрыв дверь, прошла к себе в каюту.

Бросив камзол на стул, я легла на постель и протёрла руками глаза. Это был очень непростой день. А надо ещё объяснить ребятам, что к чему.

Ментоловая мазь приятно холодила плечи, унимая боль. Я с трудом не поддалась искушению повернуться набок, чтоб не бередить раны.

Полежав минут десять, я рассортировала в мозгу всё случившееся. Затем протяжно вздохнула и встала. Рубашку пришлось сменить на другую, и я провозилась с пуговицами примерно вечность, прежде чем накинуть сверху чёрно–белую пелерину – всё–таки, не зря её взяла.

Пора было идти к Корсаку, и найти где–то Лиума, чтобы рассказать о случившемся сразу обоим.

Можно сказать, мне чрезвычайно повезло, и почтальон как раз шёл по коридору. Заметив меня, он первым делом спросил, была ли я у Анселя.

– Спрашиваешь, будто мазью не разит за милю, – хмыкнула я. – Есть минутка? Мне надо поговорить с тобой и Корсаком.

– Конечно. Про Луну? – сразу догадался он.

Я кивнула, и мы направились к капитану. Тот мерил шагами кабинет, когда мы открыли дверь.

– Если ты пытаешься прорыть траншею, то мы вернёмся позже, – сказала я с порога.

– Нет, вы как раз кстати! – остановился брат, и указал на кресла. – Лисица, ты в порядке? Я переживал.

– И вместо того, чтобы пройтись по кораблю и спросить у меня, гонял по кабинету, – мрачновато заметила я. – Кто–нибудь, дайте премию «Брат года» этому человеку.

– Ты же просила не следовать за вами, – заметил он.

– Да, но это не мешает мне ворчать, ладно?

– Ты так в бабку раньше времени превратишься, – заметил Лиум.

– Надеюсь, вы уже подготовили мне скрюченную трость, которой я буду бить всех по хребту и грозить в очереди, – буркнула я, плюхнувшись в кресло и тут же зашипела – раны не одобряли таких движений.

– Концентрация ворчливых и саркастичных шуток превышает норму в несколько раз, – констатировал брат. – Неужели, всё так плохо?

– Нет, что вы! Процентов на двадцать хуже, это я держусь молодцом, – вновь блеснула сарказмом я.

Переглянувшись, парни сели поблизости и приготовились слушать.

– Так что там случилось?

– Или нам включить маленького усатого бельгийца и попытаться поработать своими серыми клеточками? – усмехнулся Лиум в попытке разрядить моё напряжение. Я криво улыбнулась в ответ, но всё же начала рассказ:

– Мы спустились на землю, и нашли небольшой оазис. Луна гуляла там, и я завела разговор о том, что она становится неконтролируемой… Кстати, Корсак, стена кладовой пробита.

– Оу.

– Да. Но я думаю, денег профессора хватит на ремонт. Ты уж прости… – вздохнула я, устало проведя рукой по лицу.

– Всё в порядке, – отмахнулся он.

– Я попробую отремонтировать сегодня, – вызвался Лиум.

– Там дыра размером с Луну.

На секунду задумавшись, друг кивнул.

– Что–то придумаем.

– Спасибо. Вам обоим, – улыбнулась я, и, поглядев на темнеющее небо в окно, продолжила – Мы начали спорить. Она не хотела меня слушать, а я – отступать. В разгар спора Луна увидела во мне агрессора, и прыгнула, прижав к земле.

– Кости целы? – подорвался брат.

– Да, там только царапины, – успокоила я его, и Корсак осел. – Флейм попыталась оттащить её от меня, и тогда Луна отбросила её саму на ближайшую скалу.

– Флейм в порядке? – на этот раз уточнил друг.

– Нет, – твердо ответила я, покачав головой. – Ни разу не в порядке, но не из–за скалы. Потому что это открыло ей глаза на происходящее, и она поняла, что Луна больше не может летать с нами.

Лиум очнулся первым:

– И она её?..

– Да.

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая только чьими–то шагами по палубе и скрипом досок. Мерный гул моторов вёл нас вперёд, а часы немилосердно отмеряли уходящее время.

– Мы похоронили её там же, – уточнила я. – Поэтому нас так долго не было.

– Как Флейм это перенесла? – осторожно спросил Корсак.

– Ей нужно время, – прямо ответила я. – Она очень любила Луну.

– Но ведь она собрала её не так давно, – заметил Лиум.

– Она вынашивала эту идею ещё до поступления в ГПУ, – уклончиво сказала я. – Её мечтой было собрать именно такого дракона. И она использовала для неё лучшие детали, которые носила в своём бесценном ящике.

– О, – только и протянул друг.

– Да.

Мне было больше нечего сказать, поэтому некоторое время мы сидели молча. Снаружи успел начаться дождь, стучащий по борту мелкой дробью

Когда тишина стала невыносимой, я поднялась и ушла в свою каюту.

Она встретила меня сереющим небом и бьющимися в окно каплями. Больше я ничего не могла видеть, да и не хотела.

Завернувшись в плед, я забралась с ногами на рабочее кресло у окна и облокотилась о прохладное стекло. Дождевая симфония убаюкивала, а светло–серые тучи очаровывали.

Наслаждаясь ими, я так и сидела – неподвижно, расслабленно, без единой мысли.

Лишь секундная стрелка часов и капли продолжали шептать о своём.

Глава 36. Крылья

На следующий день Флейм решила перенести все инструменты и детали из каюты. По словам девушки, сейчас она не могла смотреть на них. Что ж, теперь не только у меня будут плохие ассоциации с металлом и маслом.

Лиум пришёл узнать, как она, и помогал нам до вечера.

На то, чтобы собрать абсолютно всё и переместить это в кладовую, у нас ушло два дня. Подруга в это время была не в лучшем расположении духа, хотя старалась не унывать. Сеньорита всячески старалась поддерживать хозяйку: тёрлась чешуйчатой металлической головкой о руку, ластилась и ползала по плечам. Я смотрела на эти попытки успокоить создавшую её мастерицу, и не могла отделаться от мысли, что Сеньорита ведёт себя очень одушевлённо. Нет, я была абсолютно уверена, что в ней не спрятан чей–то мозг. Но мне кажется, когда человек создаёт что–то с полной самоотдачей и в творческом порыве, он вкладывает в творения частичку своей души. И позже она так или иначе проявляется.

И сейчас Сеньорита именно это и делала. Неважно, что она подключена к браслету, который измерял кровяное давление и пульс, благодаря чему она могла «понять», в каком состоянии находится носитель. Сейчас она будто бы пыталась помочь Флейм, и на заложенные программы глаза невольно закрывались.

Впрочем, самой подруги это не касалось – кажется, она не особо реагировала на активированный протокол «бедствие». Скорее игнорировала всё это, продолжая заниматься своим.

Сеньориту это не могло опечалить, ведь что она не знала, что такое грусть. Но со стороны смотрелось, будто именно её она и чувствовала.

Спустя эти несколько дней, в каюте было чисто и убрано. Даже слишком.

– Вот и всё, – тихо сказала Флейм, оглядывая результаты нашего труда.

– Да, – кивнула я, и мы немного постояли в гнетущей тишине. Стены и потолок будто давили на нас, угрожая схлопнуться. – Давай выйдем?

Девушка восприняла моё предложение как спасательный круг, и активно закивала.

Дело близилось к закату, когда мы вышли на палубу. Пустошь, простирающаяся к самому горизонту, была обильно полита апельсиновым соком закатных красок, а по небу распластались ватные ошмётки облаков. Картина выглядела по–своему завораживающе.

Мы с Флейм прошли к уже привычному месту в углу палубы, и сели на вечно лежащие здесь канаты. Несмотря на всё желание, начать говорить о чём–то не получалось, и мы просто отдыхали.

Сеньорита неустанно лазила туда–сюда по руке девушки, ластилась и тёрлась металлической головкой о кожу, пыталась заглянуть в глаза. Но Флейм продолжала упрямо игнорировать её, устремив рассеянный взгляд куда–то вдаль.

Мне было жаль маленькую змейку, и в конце концов я не выдержала:

– Может, хватит?

– Что? – всё так же рассеянно переспросила подруга.

– Почему ты игнорируешь Сеньориту? Она уже который день пытается тебя подбодрить. Почему ты ведёшь себя так, будто это в порядке вещей?

Она окинула змейку равнодушным взглядом и выдала:

– Потому что так и есть. Она ведь обычный механизм.

Я удивлённо воззрилась на подругу. Слышать подобное от неё было не просто странно – дико. Мало того, что Флейм часто привязывалась к вещам и дорожила ими, так ещё и Сеньориту она трепетно любила с самого момента создания. Однажды наш одногруппник случайно задел её сумкой, и чуть не поплатился важным конспектом за это. Так что потом все знали, что к Сеньорите лучше лишний раз не подходить.

А теперь…

– Как ты можешь говорить такое? – изумилась я.

Подруга снисходительно обратилась ко мне:

– Бри, то, что ты назвала «попытками подбодрить» – всего лишь часть её программы. У неё нет души или чувств, и это не её решение. Это те действия, которые я заложила в неё при сборке. И всё.

– Вот именно, Флейм, – сказала я, и в ответ на её взметнувшиеся брови, пустилась в объяснения. – Может, она никогда не была живой змеёй и у неё нет собственной души, но у неё есть то, что ты сама в неё вложила. Та забота и тепло, которое ты вкручивала вместе с гайками и соединяла проводами. У неё есть душа – ровно столько, сколько ты ей дала. Пусть частичка, пусть совсем небольшая. Но она у неё есть. В конце концов, она – твоё первое механическое животное.

– Но я собирала её ради того, чтобы суметь помочь Луне! – наконец ожила девушка. – А теперь понимаю, что это всё было ошибкой. И получается, что Сеньорита – тоже.

– Вовсе нет, – возразила я. – Ничто из этого не было ошибкой. Если бы ты не решила следовать этой цели, то не пошла бы в ГПУ и мы бы никогда не встретились. А я не знаю, что бы делала без тебя.

– Да как–то уже справилась бы, – буркнула Флейм.

– Боюсь, что нет, – грустно усмехнулась я. – Потому что без твоей помощи я бы никогда не справилась с кошмарами, которые мучили меня на первом курсе, и с тоской по друзьям, которая буквально съедала меня.

– Ты не выглядела так, будто тебя что–то сильно мучило, – заметила подруга.

Я пожала плечами.

– Потому что мне было, для кого держаться, – призналась я. – Я же не могла позволить себе раскиснуть при вас, правда? – с усмешкой спросила я.

Флейм тоже слегка усмехнулась, и кивнула.

– Что бы ни происходило, я была рада, что ты рядом. Даже когда ты списывала у меня и получала оценку лучше, – со смешком добавила я, вызывая у подруги улыбку. – Ведь после этого мы всё равно вместе шли пить кофе в кондитерскую или гулять по парку. Или доставать продавцов на ярмарке и дегустировать всё, что только было можно, пока Сеньорита заставляла всех либо умиляться, либо недоумевать. И знаешь, что–то мне подсказывает, что ты не просто так отрабатывала новые идеи на других драконах вместо того, чтобы делать это с ней, – заговорщицки прищурилась я, отчего та смущённо опустила глаза. – Ты любишь её, и уже давно не имеет значения, зачем изначально она была сделана. Так что просто позволь себе поверить, что твоё правильное решение не отняло у тебя всё, чем ты дорожила. В конце концов, мы со Сеньоритой всё ещё рядом, и никуда не собираемся деваться.

Флейм посмотрела на меня, а потом на Сеньориту, что продолжала упорно тереться о её руку. Подруга протянула к ней пальцы и слегка погладила, на что та ответила прикрытыми, как от удовольствия, глазами, и стала ещё активнее ластиться. Девушка наконец–то позволила себе улыбнуться.

– Ты права, – добавила она. – Спасибо.

– Всегда рада, – слегка поклонилась я, и полезла в карман. – У меня для тебя кое–что есть.

Под удивлённым взглядом подруги, я достала деревянную коробочку с теми самыми кулонами–крыльями, что купила ещё в начале полёта. Они терпеливо ждали своего часа и теперь радостно блеснули в лучах заходящего солнца.

– Парные кулоны! – обрадовалась девушка, и я кивнула. – Они очешуенные!

– Я старалась, – улыбнулась я, довольная реакцией подруги.

– Это так мило… Давай наденем их друг на друга?

Кивнув, я вынула для неё левое крыло, с замком, а подруга достала правое – с ключом.

– Пусть наша дружба всегда будет мощными крыльями, которые закроют от проблем и помогут подняться в небо, – добавила я, надевая кулон ей на шею.

– Ты долго эту речь репетировала? – с издёвкой изогнула бровь девушка.

– Два дня, – легко призналась я, и добавила с улыбкой – И если ты испортишь лирический момент, я тебя прибью.

– Можешь начинать.

– Спасибо. Но я даю тебе последний шанс сказать что–то напутственное в ответ.

– Хм, – задумалась девушка, попутно застёгивая цепочку на моей шее. – Что ж, тогда… Пусть эти крылья будут знаком того, что мы всегда будем летать вместе, ведь левое без правого не взлетит и наоборот, – выкрутилась Флейм. – Нормально?

– Сойдёт, – усмехнулась я, и мы с теплом обняли друг дружку.

– Спасибо тебе, – прошептала она мне на ухо, и я крепче прижала её в ответ.

Где–то на фоне догорал закат, а ветер стал усиливаться ближе к ночи. И, может, это лишь ощущение, но в душе поселилась уверенность, что теперь всё в нашей дружбе будет как надо.

– Всегда рада, подруга, – покладисто сообщила я, чувствуя, помимо рук подруги, благодарно прижавшуюся к моей щеке Сеньориту.

Мы справимся.

Глава 37. Всё ближе к цели

Всё постепенно налаживалось.

Флейм будто бы стала возвращаться к жизни. Даже Лиум чаще выбирался из своего машинного отделения, чтобы позависать с нами. Да и Ксант не оставался в стороне – хоть на корабле все относились к нему хорошо, но все они, кроме нас, были старшим поколением. Так что упускать возможность пообщаться с нами он не хотел.

Корсак же удивил всех нас, когда пригласил собраться у себя и сыграть в какую–то старую игру с нарисованным богатеем в шляпе. Флейм не очень жаловала настольные игры, но на этот раз решила дать им шанс. И не зря!

Под включённую капитаном музыку, мы уже спустя пять минут после начала стали вести ожесточённые сражения за улицы, предприятия и нарисованные капиталы. Рубились мы не на жизнь, а на деньги!

Корсак хитро ухмылялся, ставя себе очередную гостиницу на игровом поле, а Флейм вошла во вкус и едва ли отставала от нашего потенциального победителя. Ксант умудрился занять позицию золотой середины. Нам с Лиумом оставалось только корчить страдальческие гримасы, когда кубик выдавал не желаемую грань и направлял наши фишки прямиком во владения этих кровожадных капиталистов. И всё равно, мы отчаянно пытались не проиграть. И даже на нашу долю пару раз выпало счастье.

Это всё сопровождалось обилием подколов, шуток и вздохов отчаянья от прощания с деньгами, пусть и нарисованными.

Засидевшись до поздней ночи, мы решили чаще устраивать такие собрания.

Днём я периодически летала на разведку, чтобы заодно наловчиться к управлению шлюпкой в этой местности. Пока всё было хорошо, но я знала, что чем дальше – тем больше мы будем окунаться в густеющий туман, которым был окутан наш адресат. И как же жаль, что это не просто красивый оборот речи.

Флейм летала вместе со мной и Лиумом, а в свободное время, пока я докучала капитану учёбой, наконец взялась за книги. О том, чтобы снова мастерить механоидов, речи не шло. Ксант лишь пару раз неаккуратно заикнулся об этом, но был награждён испепеляющим взглядом и отступил.

Помимо вылетов на шлюпках, я регулярно подменяла Доджа в управлении дирижаблем и обучалась всему, что должен знать капитан. Не знаю, почему, но мне было просто необходимо это знать. Хотелось верить, что пилот – или рулевой, тут уж как удобнее – это не предел моих возможностей. Конечно, девушек–капитанов крайне мало – если быть точнее, я не слышала ещё ни об одной в наше время. Но это ли не повод пополнить их стройные ряды?

Впрочем, тут нужны не столько навыки, сколько ответственность и опыт…

С того случая с фото, Филс даже стал меньше морщиться от моего присутствия. Словом, не как позапрошлогодний чернослив, а как, скажем, всего лишь прошлгодний. Да и я стала реже сцепляться с ним в словесных баталиях. Он лишь изредка отпускал язвительные комментарии и замечания. Но должна признать – они были по делу.

В один из туманных и промозглых вечеров, которые любезно напоминали нам о паршивости погоды в аномальной зоне, я застала Лиума в столовой. Остальные отужинали раньше, и Флейм пошла к себе, а Ксант пошёл отсыпаться после тяжелого дня и почти бессонной ночи за работой.

Так что друг сидел там в одиночестве. Света здесь было больше, чем у Лиума в каюте. Там две из трёх недавно перегорели, а запасные с таким же патроном Луна нечаянно разбила.

Друг сидел над какой–то схемой в тетради, и неустанно дописывал что–то карандашом то тут, то там.

– Держи.

Парень вздрогнул от неожиданности и поднял удивлённый взгляд на протянутую кружку с чаем. Благодарно кивнув, принял её и закрыл тетрадь, чтобы не заляпать.

В небольшой иллюминатор над его столом виднелась непогода, и я присела на скамейку напротив. Из чашки в руках поднимался ароматный пар.

Смотреть на клубящийся туман за бортом было приятно, пока не вспомнишь, что совсем скоро придётся выбираться с корабля в примерно такую же погоду.

Но сейчас я предпочитала не думать об этом.

– Как у тебя дела, Лиум? – спросила я, глянув на друга.

– В целом, порядок. Правда, до сих пор не знаю, что будет, когда эта передряга подойдёт к концу, – признался он, тоже посмотрев на туман.

– Добро пожаловать в мой мир, – усмехнулась я, отсалютовав кружкой. – У меня нет никаких долгосрочных планов.

– Почему же?

Я лишь слегка усмехнулась и пожала плечами. В моей жизни всё было так же неопределённо, как и туманность за окном.

– Жизнь показала, что они обречены на провал ровно в тот момент, когда появляются в моей голове. Раньше или позже… Поэтому я больше их не строю, чтобы не грустить, когда всё срывается.

– Кажется, я могу тебя понять, – вздохнул парень, отпив чая.

– Ох, прости, – невесело усмехнулась я, проведя рукой по волосам. – Это всё потому, что ты связался со мной.

Лиум оторвался от чересчур интересного созерцания горизонта и посмотрел на меня.

– Тебе, должно быть, очень сложно.

– А?

– Ты всегда такая весёлая и оптимистичная… – пожал плечами Лиум. – Постоянно пытаешься подбодрить нас, заботишься о Флейм. Я, кстати, говорил, что она на тебе паразитирует, – поднял палец парень.

Я закатила глаза.

– Лиум, не начинай. Мы с ней – лучшие подруги, и она много для меня делает. А сейчас у неё вообще сложная ситуация…

– Я не об этом сейчас, – отмахнулся парень. – Я видел, как ты провожала взглядом «Рассекатель Туманов»: ребёнок, у которого только что отняли любимую сладость, и то выглядел бы счастливее.

– Неужели, так заметно?.. – смутилась я.

– Ты стояла там, пока он не скрылся из виду, в то время как остальные уже давно успели разойтись, – просто ответил друг. – Это твоё дело, какие у тебя отношения с этими двумя, но глядя на это всё, только дурак бы не понял, что ты прошла, оставляя их на время учёбы.

Я сжала кулаки и потупила взгляд.

– Для меня это был ад, – тихо сказала я, хрустя суставами пальцев и вспоминая, как каждую ночь просыпалась в холодном поту от кошмаров. И как отчаянно хотела попасть на «Рассекатель Туманов»… Или хотя бы увидеть его в небе.

– А мы даже не знали. По тебе ведь и не скажешь – даже раздражала своим вечным оптимизмом, – хмыкнул он.

– Иначе я просто рассыпалась бы, – признание само собой сорвалось с губ. – Я заставляла себя держаться молодцом, потому что у меня и выбора–то не было. Ты не представляешь, как я скучала по ним. Эти трое и наши воздушные корабли, до появления тебя и Флейм, были всем для меня. Мы мечтали, читали и летали вместе. Я не представляла, как можно жить без них.

– И всё же сделала это.

Откинув голову, я вперила взгляд в потолок и глубоко вдохнула.

– Только чтобы уберечь их.

– От чего?

– От меня, – сказала я, прикрыв глаза, а потом, опустив голову, добавила – От того, что я могла привести…

– Что могло быть настолько страшным, чтобы заставить отказаться от лучших друзей?

Ещё раз глубоко вздохнув, я посмотрела на Лиума. Дверь я за собой закрыла, а Пит уже домыл посуду и закрыл камбуз. Нас никто не мог подслушать.

– Мне непросто вспоминать об этом. Но ты заслуживаешь знать правду.

Парень удивлённо поднял брови, но ничего не сказал. Может, не хотел словами спугнуть мой настрой. Впрочем, сейчас вряд ли что–то могло изменить моё решение.

– И… Я не отказывалась от них. Но с одного события наше общение стало слишком опасным.

Прикрыв глаза, я начала свой рассказ. От воспоминаний по коже прошёлся мороз, будто влажный туман сумел забраться внутрь своими призрачными щупальцами.

– Это была сырая и холодная ночь. Я возвращалась с очередной сделки через доки. Пьяные драки, крики и зловещая тишина в переулках – всё, как всегда. Я шла по единственной освещённой улице, стараясь нигде не задерживаться. Но когда вышла на перекрёсток, встретила старика МакКензи. Что было странно, ведь к тому дню он уже неделю как умер, – признала я, заставив друга распахнуть глаза от удивления. – По сути, это и не было им. Из него сделали механоида – жуткое существо со страшными глазами, страдающее от неконтролируемой агрессии. Её он и выплеснул на меня.

– Как ты тогда выжила?!

– А я и не выжила, – сказала я, посмотрев на него стеклянными глазами и картинно склонив голову набок. – Я умерла там.

– Не смешно, – хмуро буркнул друг.

– Немного смешно.

– Ни капли.

– Зануда, – скривилась я, но нормально усмехнуться не смогла. – Но вообще–то, я и правда умерла там – прошлая «я». До того момента меня звали Небесной Лисицей, а потом пришлось сменить имя и не только. Но обо всём по порядку.

– Как ты выбралась? Они ведь очень сильные! – заметил Лиум.

– Ага, – кивнула я, потирая шею. На коже будто снова появились следы от хватки мертвеца, а в помещении резко похолодало. – Он пытался задушить меня. Конечно, отбиться я не смогла, и когда уже мысленно утвердила завещание и попрощалась с родными, он вдруг отпустил. Пока я пыталась выкашлять свои лёгкие, он таращился на меня совсем другими глазами. Такими… – я блуждала взглядом по комнате, пытаясь подобрать нужные слова. – Осознанными. И в то же время – совершенно несчастными и обезумевшими. Он смотрел на меня с такой мольбой, что слёзы сами собой лились. Но как бы я ни хотела, ничем помочь уже не могла. Механоиды обречены с самого момента своего появления.

Лиум был явно потрясён услышанным. Не обращал внимания даже на дождь снаружи и качнувшуюся лампу под потолком.

– А что… случилось потом? – осторожно спросил друг.

– Прибежали контрабандисты и заметили меня. Что самое худшее – узнали, потому что бывали в том же кабаке, где решались все портовые дела. Я начала убегать, и, в очередной раз свернув за угол, очень удачно упала в незакрытый канализационный люк. Они прошли мимо, но я поняла, что, не найдя меня, установят слежку за «Рассветным Путником». Так как дорога туда была мне заказана, я решила сменить имя и поехать туда, куда мечтала попасть, но боялась. А ещё – где меня не стали бы искать.

– На курс пилота в ГПУ, – закончил за меня Лиум.

– Именно, – кивнула я, и сделала глоток горячего чая. Он приятным теплом спустился по пищеводу, отгоняя зябкость.

– Но, погоди, откуда у тебя взялись деньги?

– Часть при себе, а всё остальное дал Дрейк, – ответила я с тёплой улыбкой. – Он тоже был в городе. Мы встретились, и я всё ему рассказала. Мне было так страшно, ты бы знал… Но он успокоил меня, заверил, что всё получится и выгреб все свои сбережения, лишь бы помочь. Я просила забрать хоть часть суммы из моих денег на «Путнике», но, похоже, он так и не сделал этого, – от этих воспоминаний на душе вдруг стало очень тепло.

– То есть, он знал, где ты, и ни разу не навестил за эти четыре года? – изумился друг.

Я помотала головой.

– Не знал. Я сказала, что пойду в университет на пилота, но не уточнила, куда именно. Зарегистрировалась под другим именем, хотя информацию об учащихся у нас и не разглашают. А ещё постриглась и перекрасила волосы в чёрный. И только на втором курсе вернулась к своему цвету, как ты помнишь.

– Оу… Значит, в последний раз вы виделись в тот вечер?

– Нет. На следующее утро он пришёл провести меня на корабль… Довольно безрассудно, на самом деле, но безумно мило. И мне это было необходимо. А ещё подарил эти часы, – с улыбкой добавила я, демонстрируя запястье.

Друг понимающе улыбнулся.

– Так вот, почему ты ими так дорожишь.

– Да… Думаю, ты заметил, что я редко привязываюсь к вещам, – добавила я, поправив застёжку.

– Ещё бы!

– До вас у меня их было куда меньше. А вы с Флейм так задарили, что скоро будет и ступить некуда…

– Всё равно поменьше, чем у меня.

– Что есть, то есть, – согласилась я. – Но ты же это всё любишь. Коллекционировать там…

В голове тут же всплыла его комната в ГПУ, уставленная стеллажами с разными фигурками, книгами и памятными предметами.