Текст книги "Inferente. История одного письма (СИ)"

Автор книги: Варвара Фадеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Глава 24. Снова на борту

Наконец хорошенько вымыть волосы и смыть с тела грязь было поистине прекрасно. Я с наслаждением переоделась в чистое. Удобные штаны заправила в сапоги, а свободную рубашку перехватила широким поясом. Униформа и шинель отправились в стирку, а на плечи так и просился старый, но выстиранный камзол. И разве я могла ему отказать?

Чистые волосы теперь пахли фиалкой, и сами ложились лёгкими незатейливыми волнами.

От одного взгляда на постель я улыбнулась, думая, как приятно будет спать в полностью горизонтальном положении. Да ещё и на мягком матрасе. В тепле. Блаженство!

А сейчас живот настоятельно потребовал пищи, и в дверь постучали. Вслед за разрешением войти, в каюте появилась хорошо знакомая рыжая шевелюра, ещё пахнущая мылом.

– Позвольте сопроводить вас к ужину на «Рассекатель Туманов», – галантно предложил Дрейк.

– Так и быть, позволю, – милостиво согласилась я, одной рукой подхватывая парня под локоть, а другой нахлобучивая на голову треуголку. – Ансель уже позволил тебе ходить?

– Мне сложно что–либо запретить, – беспечно ответил рыжий. – К тому же, это всего один вечер. Отлично выглядишь!

Я улыбнулась в ответ:

– Спасибо, у меня и спутник не промах.

И не врала: бежевая рубашка с воротником–стойкой и коричневые штаны смотрелись на нём отлично, а шинель и другие, целые, сапоги дополняли образ. Волосы парень не укладывал, и они лежали небрежными крупными кудрями, обрамляя лицо. Я усмехнулась про себя – неужели, из–за меня?

– Тебе очень идёт с такой прической.

– То есть, без причёски вовсе? – усмехнулся Дрейк.

– Называй, как хочешь, лишь бы не прилизывал.

– Как будто мне это нравится. Знаешь, сколько на это средств и времени уходит?

Я прищурилась:

– Подумать страшно.

Когда мы прошли по трапу, надёжно установленному над пропастью, сумерки успели сгуститься, а коки – приготовить отличный ужин. Стол расположился на дальнем краю палубы, и по сути, столом не являлся: коробки, бочки и ящики просто сложили вместе и накрыли скатертью. Зато поверх неё стояли салаты, рагу, пироги, соленья…

Там уже сидели все остальные, и дожидались только нас.

Пожелав всем приятного аппетита, мы тут же принялись за еду. О, как же мы успели соскучиться по нормальным блюдам, состоящих не из походных наборов! И тут их было вдоволь!

Пока мы ужинали, а потом рассказывали о своём пребывании в пещере, ночь плавно опустилась на пустошь. Далёкие звёзды застыли в своём причудливом танце на бархате неба, а вокруг стояла такая тишина да красота, что любо–дорого глянуть. За чередой скал простиралась далёкая охровая равнина, а где–то вдалеке виднелись деревья. Словно и не здесь погода меняется по десять раз на дню, или наоборот – статична сутки напролёт, если ты ждёшь перемены. На палубе зажгли фонари, а ребята и не думали расходиться.

Я тоже не отмалчивалась, но потом вспомнила о нашем разговоре в пещере – Дрейк собирался одолжить мне пару–тройку книг. А лететь нам ещё кто знает, сколько.

Парень сидел рядом со мной, и я дёрнула его за локоть.

– Ты не против дать мне книги сейчас? Завтра утром может не хватить времени.

Дрейк улыбнулся, очевидно, радуясь поводу побыть в тишине.

– Конечно.

Друзья продолжали разговаривать, и даже не заметили, как мы отправились в кабинет квартирмейстера.

Проскочив деревянные коридоры, мы очутились в тёмном помещении, освещаемом лишь слабым мерцанием звёзд за большим окном. Дрейк привычным движением зажёг лампу, и прошёлся пальцами по полке. На стол вскоре легло около пяти книг примерно по пятсот страниц, и я заметила там «Харви» Макс Ридли Кроу, «Покорителя Звёзд» Оппеля и «Лестницу героев» Ясинской. Пока он подбирал мне литературу, я уселась на уютную софу с коричневой обивкой, и тут же завернулась в лежащий рядом плед. Он был на удивление мягким, и лишь сейчас я поняла, что успела немного замёрзнуть на палубе.

Свет от лампы золотил все предметы и делал тени отчётливее, немного приглушая цвета в окне и заставляя кабинет отражаться там. Так, словно теперь он переносился к звёздам.

Обернувшись ко мне, Дрейк положил руку на стопку книг.

– Что ж, думаю, тебе понравится.

– Я в этом даже не сомневаюсь.

Парень усмехнулся.

– Что–то мне подсказывает, что ты не очень хочешь выходить обратно.

– Ты на удивление проницателен, – признала я. – Не против?

Дрейк с улыбкой покачал головой.

– Чаю?

– Не откажусь.

Встав, я хотела помочь, чтобы парень не напрягал ногу лишний раз, но он лишь отмахнулся.

Вода вскипела, и к ней вскоре добавилась чайная композиция с кусочками фруктов и цветов, создающая прекрасный аромат. Не сравнить с тем, что мы пили в пещере. Хотя в тех условиях, даже завалявшийся чай без добавок был отличным вариантом.

Налив две большие кружки, он протянул одну из них мне и сел рядом. На спинке виднелся ещё один плед, но парень был не таким мерзляком, как я, чтобы им воспользоваться.

– Разве ты не хочешь вернуться к остальным? – уточнила я, отпивая чай и тут же блаженно прикрывая глаза. Вкус у него был ничуть не хуже, чем аромат.

– И оставить тебя наедине с моими бумагами? Вот ещё, дурака нашла! – фыркнул он. Я шутливо изогнула бровь:

– Тогда, может, мне не мешать вам двоим?

– Мы можем и втроём побыть: я, ты и бумаги. Идиллия!

Я рассмеялась.

– Это звучит как худшее приглашение в истории.

– Я старался, – с гордостью ответил Дрейк. – И как ни странно, ты вон никуда не собираешься.

– Я люблю долбанутых, – пожала плечами я. – А ты – пожалуй, самый долбанутый среди всех, что я знаю.

– Небесная Лисица, вы официально лучший автор комплиментов в истории! И смею заметить, не менее долбанутая, чем я.

– О, я польщена!

Отпив немного чая, Дрейк внимательно посмотрел на меня.

– Что?

– И как только ты выдержала столько лет на земле, с твоей–то тягой к приключениям?

Ох, это был опасный вопрос.

Знаете легенду о сундуке Пандоры? Только приоткрыли крышку, а из него тут же вылетело всё зло и пошло по свету. С надеждой на самом донышке.

Вот и здесь то же самое. Это был маленький ключик, отпирающий замок на сундуке со всем наболевшим за эти годы. Странное чувство постоянной опасности наконец миновало, и теперь мы могли говорить по душам.

Я стала рассказывать всё: о поступлении и экзаменах, попадании на бюджет и получении стипендии, а потом о знакомстве с Флейм и Лиумом, о бессонных ночах в подготовке и пережитых пересдачах. О своём первом полёте в качестве пилота и о том, как мне хотелось поделиться своим восторгом с ним.

Я в красках рассказывала, как впервые ощутила эту власть и возможность наконец быть официальной и полноправной пилотессой. И в тот момент я думала лишь об одном: оно того стоило. Потому что я наконец нашла себя.

Дрейк увлеченно слушал меня, искренне радуясь моим победам и сопереживая неудачам. Он с интересом спрашивал и уточнял, а я рассказывала во всех подробностях, потому что знала: он не притворялся. Ему было правда важно знать, чем я жила, и как справлялась с трудностями, пока мы были порознь. Точно так же, как мне было важно знать, что происходило с ним.

И он рассказал об этом: профессиональный рост путём проб и ошибок, набитых шишек и потерь, которые потом превратились в прибыль. Об их приключениях и его бессонных ночах, проведенных за расчётами точно так же, как мои – за учёбой. Как он зарывался в горы работы и вспоминал наши с ним шутки, придуманные ещё в колледже. А ещё о том, как их контора стала более популярной, а услуги – востребованными, и ни на что, кроме работы, не оставалось времени.

Потом говорили вместе – об ощущениях и о жизни. Обо всём новом и о чём–то старом. И в конце концов о том, как мы оба поняли, что даже в небе, которое мы оба так любили, может быть до ужаса одиноко без определённых людей.

Мы разговаривали долго и искренне, словно волна мыслей напрочь снесла любые барьеры и представления о времени. Чашки пустели и снова наполнялись, а мы то смеялись, то были почти готовы пустить скупую квартирмейстерскую слезу.

Сначала мы сидели на софе, а потом спустились на мягкий ворс ковра вместе с декоративными подушками и пледами. Спинами опирались на что придётся, и я не могла представить себе большего уюта.

Мы очнулись, лишь когда в большом окне кабинета звёздная ночь сменилась брезжащим рассветом с бледно–розовыми облаками.

Прошла вся ночь, а нам казалось, что минуло от силы пару часов. Но усталость дала о себе знать, и мы, уронив головы на подушки, незаметно уснули.

* * *

Впрочем, проспали мы недолго – уже через пару часов в кабинет постучался Дигори, на сто процентов убеждённый в золотом правиле: «Не спишь сам – разбуди товарища!».

Открыв дверь, он вскинул брови от удивления. Ещё бы: мы с Дрейком мирно спали на мягком ковре, чуть поодаль друг от друга. Свернувшись калачиком, я уложила голову на подушку, а поверх одежды укрылась пледом. Дрейк тоже взял плед, и, отхватив вторую подушку, видел десятый сон. Где–то между нами стояли пустые чашки и валялась шляпа.

– Подъём, сонное царство! Небось, шутили свои шуточки до самого рассвета?

– Диг, ну будь человеком, что ж ты в самом деле–то? – сонно пробормотал Дрейк, пытаясь отмахнуться от брата.

– Это я‑то «будь человеком»?! – изобразил праведное возмущение капитан. – А сам–то что – устроил посиделки на всю ночь, и хоть бы предложил даме переодеться в пижаму или подремать в кровати! Так нет же, спали на полу при полном параде!

– Если бы я предложил даме свою койку, вы бы шутили об этом, не умолкая, – парировал Дрейк, неохотно открыв глаза и широко зевнув.

– Мы и так прекрасно сможем шутить – про активную пол–овую жизнь! – заявил старший, кивнув на пол.

Вместо ответа Дрейк запустил в брата своей драгоценной подушкой, и сел.

– Ещё одна подобная шутка про Лисицу, и я тебе врежу несмотря на то, что ты капитан и мой старший брат, – уже серьёзно добавил он, глядя на Дигори снизу вверх.

Если от подушки он уклонился, то от взгляда было деваться некуда.

– Каюсь, – повинно склонил голову тот. – Никаких постельных шуточек, оскорбляющих честь нашей подруги.

– То–то же.

Я до этого момента пребывала в полудрёме, и не вполне осознавала, что происходит. Но поняв, что спать мне всё равно не дадут, потянулась.

– Ох, Дигори, – зевнула я. – Тебе повезло, что мою честь взялся защищать Дрейк, а то я уж думала подмешать тебе в еду коктейль «спящий засранец» из слабительного со снотворным. Кстати, спасибо, Дрейк, – обернулась я к другу, и тот с улыбкой кивнул.

Капитан лишь покачал головой.

– Да, наша Лисица себя в обиду не даст! Так что беру все шуточки назад, – извинился он, и я благосклонно кивнула. – Ладно, клуб полуночников, завтракать–то будете?

Поднимаясь, я уточнила:

– На «Рассветном Путнике»?

– Не, здесь. Улетел твой «Рассветный Путник», в аккурат на рассвете.

– Что?! – сон как рукой сняло. – Они ж не знают, где письмо!

Я подорвалась, наскоро натянув не зашнурованные сапоги и побежала на палубу. Где–то сзади прихрамывал Дрейк, Дигори ненамного его обгонял. Выбравшись на солнечный свет, я ощутила порыв ветра в лицо, и немного прикрыла глаза, отчего не сразу заметила тёмное пятно поблизости. Поморгав и привыкнув к яркости лучей, я, разумеется, увидела, что это был «Рассветный Путник». Даже трап между кораблями не убрали.

Я набросилась на смеющегося капитана.

– Дурак ты, Дигори, и шутки у тебя дурацкие! Так и удар хватить может!

– Ну, прости, не мог удержаться!

– Дрейк, мне помоги удержаться, чтобы не залепить ему подзатыльник или в челюху не заехать!

– Даже пытаться не буду, – усмехнулся парень.

Дигори скорбно вздохнул.

– Вот так, всего одна шутка разрушила крепкие братски узы.

– Сам виноват, – развёл руками младший. – С самого утра нарываешься.

Завтрак и правда должен был состояться на «Рассекателе Туманов» – капитаны решили так, чтобы Дрейк не напрягал больную ногу. Но перед этим я забежала в каюту, чтобы оставить там одолженные книги. Было на удивление солнечно, так что свет заливал всю каюту, слепя глаза и заставляя пылинки плясать в его лучах.

В дверь постучали, и на пороге тут же появилась Флейм. Сложив руки на груди, она принялась изображать суровую мать:

– Так–так–так, и где это мы пропадали всю ночь?

– Болтала со старым другом, – честно ответила я, не в силах сдержать улыбку.

На душе сейчас было так легко и спокойно, будто мир, некогда сошедший с ума, наконец образумился и всё встало на свои места. До этого я даже не осознавала, как мне не хватало наших разговоров. И как нужно было поделиться всем случившимся с человеком, знавшим предысторию. Пожалуй, лишь он вполне мог понять всё, что я прошла и кем стала. И что было важнее всего – он принимал это и искренне радовался за меня.

– С Дрейком? Всю ночь?

Я просто кивнула.

– Да. Мы закутались в пледы и за чашкой чая делились всем, что с нами произошло.

Флейм хотела было что–то ответить, но бросив взгляд на часы, я встрепенулась – давно пора идти!

Потянув подругу за собой, я буквально полетела к трапу. Из–за хорошей погоды завтракали мы там же, где вчера ужинали – на палубе, а тарелки поставили на не убранные с вечера ящики и бочки. Остальные уже успели собраться, и ждали только нас. Дрейк занял нам с Флейм места рядом с собой, на что я благодарно улыбнулась.

Солнце продолжало ярко светить и бережно греть нас, а ветер игриво перебирал волосы. Запах кофе щекотал ноздри, а сам напиток неплохо бодрил, заставляя забыть о бессонной ночи.

Над палубой раздавался смех, и до самого момента прощания никто не смел погасить улыбку. Мы жили мгновением, потому что оно – единственное, что у нас было.

Но миг прошёл, и настала пора расходиться по кораблям. Никто не хотел прощаться, но мы знали, что затягивать нельзя. Тем более, здесь.

Простившись с остальными, Дигори пожал Корсаку руку.

– Будь осторожен.

– Буду. Спасибо, что предупредил.

Тот улыбнулся.

– Сочтёмся. Только не лезь в самое пекло.

– Это и вас касается!

– Ну, тут уж как получится – мы всё–таки за вами полетим! – бросил тот на прощание, а потом повернулся ко мне. – Бывай, Лисица! Рад был снова тебя увидеть!

– И я тебя, Дигори, – искренне ответила я, и по–дружески обняла капитана на прощание.

Пока остальные собрались у трапа, я поняла, что пришло время подойти к Дрейку. Они с Флейм только что попрощались, и я направилась к другу.

– Здорово было наконец увидеться, – сказал он, опираясь на перила.

– Я тоже была очень рада, – тепло улыбнулась я. – Спасибо тебе за то, что был рядом. В пещере и не только. И за разговор.

– Взаимно, Габриэлла, – ответил он, с теплом улыбнувшись.

Я улыбнулась в ответ, глядя в серые глаза.

– Странно… Я так и не спросила, почему ты так называл меня тогда, в пещере, и вот опять.

– Мне всегда очень нравилось твоё имя, – признался парень. – Оно такое… Небесное. Тебе подходит. Но если хочешь, могу звать тебя Лисицей, как раньше.

Я покачала головой.

– Нет. Лисица умерла четыре года назад в доках. И это… Думаю, это была не я, – призналась я. – Пора жить своей жизнью.

– Умница, – с теплом сказал парень, и крепко обнял меня.

Я прикрыла глаза, обнимая его в ответ. Желая запечатлеть этот миг в своей памяти, я сосредоточилась на ощущениях и потеряла счёт времени. Кажется, мы оба забыли, что друзьям негоже так долго обниматься.

– Я буду очень скучать, – добавил он.

– Я тоже.

Нехотя разжав объятия, я прошла к своим. Ждали только меня.

– Береги её, Корсак, – обратился Дрейк к моему брату. – Головой отвечаешь.

– Она – моя семья, – ответил тот серьёзно. – Разве может быть иначе?

Дрейк кивнул, и мы стали двигаться к своему кораблю. В груди поселилось щемящее чувство, не желавшее отпускать. Я не хотела уходить. Снова, как и четыре года назад. Но, как и тогда, обозначенный путь не оставлял мне выбора.

А потом, на полпути, услышала оклик:

– До скорой встречи, Габриэлла Отважная, – отсалютовал мне парень, провожая нас взглядом. Оглянувшись, я улыбнулась ему и кивнула.

Идущая рядом Флейм изогнула бровь:

– «Габриэлла Отважная»? Он что, в последний момент решил понтануться?

– Это намёк на Люси Отважную, одну из королев Нарнии – девочку, которая открыла сказочную страну, – улыбнулась я, ступая на борт. – Мы очень любили эту историю в детстве, да и сейчас тоже. Могу дать тебе её прочесть.

– Но при чём тут это?

– В Нарнии были животные. Очень много разумных зверей, а мы отправняемся в эпицентр аномальной зоны, чтобы точно так же отыскать их. И, возможно, открыть для себя целую сказочную страну. А ещё, чтобы попасть туда, нам понадобится недюжинная отвага.

Рассказывая, я встала с подругой у перил и наблюдала, как убрали трап, а «Рассекатель» собрался улететь.

– Ты ему нравишься, – вдруг сказала подруга, на что получила мой удивлённый взгляд. – И не как друг.

– Думаешь?

Я ничего не могла поделать с приятным трепетом, что поселился внутри от этой мысли.

– И что–то мне подсказывает, что это взаимно, – вместо ответа добавила она.

Я на миг опустила глаза на свои наручные часы, и лишний раз поправила ключ.

– Что ж… Когда речь заходит о людях и их отношениях, ты, Флейм, крайне редко ошибаешься, – слегка улыбнулась я, провожая взглядом удаляющийся «Рассекатель Туманов».

Глава 25. Письма из прошлого

Вернувшись в каюту, я провела пальцами по обложкам одолженных книг и стала думать, с какой из них начать. Выбрав «Харви» Макс Ридли Кроу, я стала искать место, куда поставить остальные.

Полки были забиты, но на одной из них виднелась коробка. Из тонкой фанеры, лёгкая, коричневая. Я даже не помню, что хранила там, и решила проверить – если хлам, то можно выбросить.

Подняв крышку и чуть не задохнувшись от облака пыли, я замерла. Там находились старые письма и записи, билеты с мероприятий, на которые мы попадали, и прочие памятные вещи.

Забыв обо всём на свете, я взяла первое попавшееся письмо и начала читать.

«Привет, Лисица!

Рад узнать, что ты выздоровела. И даже не думай снова заболеть! Может, стоит больше отдыхать? Ты же сутками пропадаешь за рабочим столом. Выходи почаще на свежий воздух и больше спи, договорились?

И, пожалуйста, если будут трудности в чём–то – пиши мне. Помогу разобраться. И даже не смей думать, что мне в тягость – я ведь люблю дополнительные задачки для тренировок, помнишь?

У нас всё хорошо. Дела идут просто отлично! Недавно побывали в Тарлине – очень красивый город! Хотя повидать его пришлось только с высоты, и то вечером. Но смотрелось это просто волшебно! Столько огоньков, разбросанных полумесяцем вдоль округлого побережья… Тебе там точно понравится!

Скоро собираемся к горному хребту Кондор. Как насчёт с нами? Заказ крупный, можем и на двоих поделить. Чем больше закупим и привезём – тем лучше. Переговори с Корсаком – уверен, он согласится. Да и всем известно, что таких квартирмейстеров, как мы, грех не послушаться!

Тебе привет от Дигори, и от нас обоих передавай Корсаку!

Искренне ваш,

Рыжий Подсолнух»

На душе сразу потеплело от этих строк.

Я просмотрела ещё пару писем, отчего улыбка всё шире расползалась по лицу. Мы с ним часто подписывались забавными кличками, которые черпали из разговоров и встреч. Помню, у меня это были Бунтарская Душа и Затейщица.

А потом случайно наткнулась на чёрный потрёпанный блокнот. В нём были сложены письма, которые я бы никогда не отправила, но с их помощью мне было проще справляться с навалившимся грузом.

«Я уже не знаю, что делать. Каждый день борюсь с собой, чтобы снова браться за работу и исполнять свои обязанности. И выходных не предусмотрено. Кто же знал, что это окажется так непросто… У меня всё валится из рук, и скоро начнётся нервный тик от того, что я не могу сделать нормально то, что нужно. Весь день за рабочим столом, или в переговорах. Из меня явно не лучший делок. За всем этим даже неба не видать… Что мне делать?.. Была бы я таким же хорошим квартирмейстером, как Дрейк, не пришлось бы безвылазно сидеть в кабинете. Но опускать руки я не собираюсь. Нет, Небесная Лисица не бежит с поля боя, поджав хвост! Я должна добиться хоть какого–то успеха.»

«Стараюсь не опускать руки, хотя они упрямо стремятся вниз. Сегодня мне не удалось выбить для нас самые выгодные условия. Корсак говорит, что сделка прошла отлично, но думаю, он хочет меня подбодрить. Я‑то знаю, что можно лучше».

«Я устала. Так устала, что слов нет. Кажется, я снова заболеваю. Кто ж знал, что жизнь на воздушном судне может приносить столько рутины, если работать с бумагами…»

Я пролистала дальше, но суть не менялась. Здесь я записывала только самые тяжёлые чувства. Всё положительное и даже средне плохое я оставляла для дневника. К этому блокноту прибегала лишь когда хотелось выть от отчаяния.

И все эти записи так или иначе касались того, как я устала работать квартирмейстером. Мне было сложно, и радовали только переписки и встречи с друзьями и, как ни смешно – то, что мы с Дрейком занимали одинаковые должности. Дополнительный повод для чувства общности.

Я до самого вечера продолжала перебирать памятные вещи и записи. В том периоде было немало хорошего – мы нередко виделись с ребятами, летали вместе на концерты, обыскивали заброшки и делились найденным, устраивали посиделки у костра и веселились. В дневнике меня ждало множество воспоминаний, и почти каждая строка наполняла радостью и теплом. Некоторые страницы говорили о трудностях, но большинство – о том прекрасном, что я хотела сохранить.

Хорошего было и впрямь много. Настолько, что я стала забывать, сколько трудностей стояло у меня на пути. И как тяжело было выполнять эту работу, если всей душой я хотела быть пилотом.

«Не романтизируй своё прошлое здесь. Оно не было идеальным».

Я забыла, а вот Дрейк – нет. Он как никто другой видел, как сложно мне даётся эта работа.

Что ж… Придётся признать: я не должна быть квартирмейстером «Рассветного Путника». Им должен быть Филс, и, если честно – каким бы сморщенным черносливом он ни был, а работу свою знает. И, полагаю, это – его призвание. Его должность.

Он мне не конкурент.

От этих мыслей мне вдруг стало легко и приятно.

Дрейк был прав.

Я не квартирмейстер, я – пилот. И это лучшая профессия, что могла со мной случиться. Потому что она – моя.

Улыбаясь этим мыслям, я вышла из каюты и поняла, что мне даже немного стыдно перед Филсом. И каково же было моё удивление, когда я тут же его увидела.

Он стоял на палубе и держал в руках кусок бумаги размером с тетрадь, внимательно глядя на него. Кажется, это была фотография. Странно, но сейчас его обычно озадаченное и раздраженное лицо выглядело необычно спокойным.

Я подумала, что не стоит нарушать его хрупкого душевного равновесия, и уже хотела уйти, когда из–за угла выскочила Луна. Заметив меня, дракон ринулась навстречу мимо Филса, зацепила его и тот от неожиданности выпустил фото из рук.

Лёгкий ветер подхватил его и тут же отнёс за борт.

– Твою ж..!

– Луна, принеси!

Ей не надо было повторять – расправив крылья, дракон тут же оттолкнулась от палубы и полетела. Уже миг спустя она резко повернула и исчезла из виду. Краем глаза я заметила, что ещё недавно спокойный квартирмейстер чуть ли не волосы на себе рвал. Кажется, это фото очень важно для него.

– Она точно её поймает?

– Попытается, – пожала я плечами, а сама едва слышно прошептала – Давай, Луна, давай!

Весьма напряжённую минуту спустя, дракон снова появилась в поле зрения. Фотографии видно не было.

Филс от досады скрипнул зубами и отвернулся, а я подошла к снижающейся Луне.

Когда она встала на все четыре, я погладила её по голове.

– Зато ты попыталась.

Но тут дракон ступила шаг навстречу и разжала плотно сомкнутые челюсти – там было то самое фото!

– Луна, ты умница!

Я тут же выхватила кусок бумаги и обняла механоида.

Та стала довольно пританцовывать на месте, а я позвала Филса и невольно глянула на то, что было у меня в руках.

На фото была изображена большая семья – мать с отцом и около десятка ребятни разного возраста. Все выглядели счастливыми и очень приятными людьми. Лицо одного из старших мальчиков показалось мне смутно знакомым, но рассмотреть я не успела.

– Поймала! Спасибо! – обрадовался он, но тут же вернулся к своему обычному ворчливому состоянию. – Но это не даёт вам права лезть в чужие дела. Отдайте, пожалуйста.

Я послушно протянула ему бумагу, и он тут же спрятал её в нагрудный карман.

– Это ваша семья?

Недовольно сверкнув глазами из–под очков, он всё же ответил:

– Да.

– Они славные.

– Благодарю, – сухо ответил он. – Не сочтите за грубость, мисс Флайхай, но я не спрашивал вашего мнения.

Я усмехнулась.

– Да, разумеется.

– Что ж… Спасибо, что помогли вернуть фото, – нахмурился Филс – очевидно, благодарность давалась ему непросто. – Постараюсь впредь быть аккуратнее.

– Всегда рада, мистер Филс.

Рассеянно кивнув, он удалился, а я потрепала по загривку виляющую хвостом Луну.

– Молодчина, девочка! Но чего это ты вдруг без хозяйки?

Ответ пришёл сам собой в виде запыхавшейся Флейм.

– Вот вы где! – воскликнула она, подбегая ближе. – Луна побежала невесть куда, когда я отвернулась! Она хоть не натворила делов?

– Нет, всё отлично. Луна большая умница, – улыбнулась я, и оставила их наедине.

Мне нужно было перекинуться парой слов с Корсаком.

На этот раз я нашла его за штурвалом. Парень в задумчивости поглядывал на приборы и корректировал курс, когда я подошла. Заметив меня, он полюбопытствовал:

– Луна решила полетать?

– Филс выронил фотографию, а она словила её, – просто ответила я, и после паузы, добавила – Не знала, что у него такая большая семья.

– И все они очень долго зависели от него.

– Правда?

– Отец погиб в шахте, когда Питеру было пятнадцать, – встретив мой недоумевающий взгляд, парень усмехнулся – Ты же не думала, что его зовут просто «Филс»?

– Я не думала, что его зовут, как верховного короля Нарнии.

Прыснув со смеху, Корсак покачал головой и продолжил:

– Два старших брата зарабатывали, как могли, но были не сильны в математике и ведении дел. Поэтому все заботы о финансах семьи легли на его плечи, и это помимо того, что он сам работал. В большой семье и так жилось непросто, надо было пробиваться, чтобы что–то получить. Но после смерти отца, слишком много обязанностей легло на плечи тогда ещё подростка. Конечно, сейчас они все работают, но Филс по–прежнему присылает деньги домой. А когда нам довелось заглянуть туда по пути, вся семья собралась и очень радушно приняла нас, – с тёплой улыбкой вспомнил капитан. – Кстати, сёстры у него очень милые. Особенно старшая, – добавил он то ли чтоб позлить меня, то ли правда от симпатии к родне Филса.

– Только не говори мне, что мы породнимся с этим кислым черносливом!

– Чернослив не может быть кислым, – тактично заметил брат.

– Этот – может! Впрочем, если ты говоришь, что остальные милые… Может, он приёмный?

Тут уже брат закатил глаза.

– Может, он и не самая приятная личность, но о своей семье очень заботится.

Я задумчиво потёрла подбородок.

– Ты никогда не говорил мне об этом.

– Разве ты послушала бы?

Я хотела что–то ответить, но промолчала. Мне стало даже немного стыдно.

– Кажется, я не видела в нём ничего хорошего из–за того, что не хотела признавать за ним своё место квартирмейстера, – задумчиво проговорила я. – И из–за ревности считала его чёрствым, вредным и замкнутым человеком…

– А теперь, значит, передумаешь? – с надеждой уточнил Корсак.

– Пф! Нет, конечно! – фыркнула я, и брат картинно закатил глаза. – Он такой и есть. Но… теперь я знаю, что в душе он ещё и хороший человек. И именно он должен быть здесь квартирмейстером.

Капитан аж присвистнул.

– Ничего себе! Так ты больше не в обиде на весь мир за это?

Я покачала головой.

– Нет. Моя профессия – это пилот, а не квартирмейстер, и я всегда к ней стремилась. И ни к чему хвататься за прошлую должность. Дрейк показал мне это, – с тёплой улыбкой добавила я, глядя на расстилающуюся за бортом солнечную равнину.

– Молодчина, Дрейк, – усмехнулся брат, и, помедлив, добавил – Я рад, что вы наконец встретились.

– Я тоже, – призналась я, коснувшись пальцами часов. В душе смешались чувства радости от случившегося и горечи расставания, но я сосредоточилась на первых. – Очень рада.