Текст книги "Inferente. История одного письма (СИ)"

Автор книги: Варвара Фадеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Глава 8. Розыск

На следующий день мы попали в провинциальный городок. Корсак сказал, что у нас есть около трёх часов, и мы с Лиумом и Флейм решили немного пройтись.

Обменяв на станции воздушных кораблей коттлинги на верники, мы отправились в город, где быстро нашли центральную улочку. Она была выложена брусчаткой и заканчивалась небольшим сквером с фонтаном.

Прохожие поглядывали на нас кто с равнодушием, кто с неприязнью, услышав наш говор. Да, это не столица, где привыкли к любым приезжим, в том числе из Анфикса. В провинции не слишком–то скрывали свою нелюбовь к нашему государству. Вся проблема была в том, что никто не мог решить, из какого бункера люди вышли раньше: из того, что в землях Анфикса, или Декламиона. И если в нашем государстве правит Верховный Консилиум, в котором заседают учёные и признанные умы, внесшие наибольший склад в развитие страны, то в Зарии их Высший Совет поделён на фракции: природоведов, деловодов, правоохранителей, докторов и так далее. И все уверены, что вносят куда больший вклад в развитие человечества, и что их система лучше. Между ними будто бы ведётся гонка: кто похвастается миру большим количеством новых знаний и изобретений. А ещё одни вечно подозревают других в шпионаже, и поэтому к чужестранцам отношение… Бывает довольно сложным.

Впрочем, торговля между нашими странами, как ни странно, весьма оживлённая. Декламионский был в чём–то схож с анфиксовским, и жители обоих стран знали язык соседей лишь за малым хуже своего. Говорят даже, что раньше Анфикс и Декламион были чуть ли не единым государством, пока один из них – который раньше, так и неясно – пожелал получить независимость.

Поэтому мы старались не привлекать к себе лишнее внимание.

С обоих сторон виднелись небольшие кирпичные дома и стеклянные витрины магазинов. Небольшая книжная лавка так и манила зайти внутрь, а мастерская часовщика тикала сотнями маятников и стрелок.

Мы изо всех сил старались не застрять в книжном на всё время, что у нас было. И очнувшись через полчаса с несколькими приобретениями каждый, пошли к прилавку и отметили, что цели почти достигли. Правда, на часть книг мне оставалось лишь пускать слюни, так как не могла позволить себе тратить столько на литературу. Продавщица смерила нас равнодушным взглядом, и мы, расплатившись, ушли.

Дальше нам нужно было докупить несколько инструментов для Флейм. И когда я говорю «несколько», читайте «вагон и небольшая тележка».

Пока девушка обратила внимание на детали и всё необходимое для работы, я подошла к стенду с часами. Их были десятки – карманные, наручные, в виде кулонов и подвесок, роскошные и лаконичные. И среди всего этого, из ряда вон выбивались два кулона–крыла. Парные. На левом был прикреплён маленький декоративный замок, а на правом – ключ. Помимо них там виднелись детали и шестерёнки – очевидно, из старых часов.

Лишь только завидев их, я ощутила, что они будто предназначены для меня и Флейм. Она давно мечтала, чтобы у нас были какие–то парные вещи – брошки, браслеты или кулоны дружбы. А эти просто идеально подходили!

За прилавком сидел пожилой мужчина с седыми волосами и пышными усами. В его серой жилетке было столько карманов, что, вероятно, мог бы поместиться весь магазинчик, а на носу приземлились очки. На правом глазу ровным рядом выстроилась с дюжину дополнительных линз, и он копался в тонком механизме карманных часов.

– Прошу прощения, – аккуратно обратилась я.

Часовщик оторвался от своего занятия и поднял глаза на меня.

– Сколько стоят эти крылья?

Подняв брови, он отложил карманные часы и, сняв дополнительные линзы, немного поморгал. Сразу после этого достал парные кулоны со стеклянной витрины.

– Вот эти? – уточнил он.

– Да, именно, – закивала я, оглянувшись на Флейм с Лиумом. Последний посмотрел в мою сторону, и я сделала знак, чтобы он отвлёк подругу. Парень кивнул.

– Триста верников за два.

– Беру! – решительно кивнула я, радуясь, что не успела истратить запасы местной валюты раньше.

Пока я отсчитывала монеты по 50 верников, часовщик укладывал крылья в коробочку и попутно говорил:

– Отличный выбор. У этих кулонов есть небольшая история – они сделаны из старинных часов, которые работали настолько долго, что их оболочка совсем истрепалась. Потом они выпали из кармана и окончательно сломались. Хозяин принёс их мне, но починке они не подлежали, и тогда он выбрал новые, а эти оставил здесь. По–хорошему, их выбросить надо было, но я не смог. Уж слишком много заботы и тепла в них было вложено. И решил сделать парные кулоны – для двоих, над связью которых время не будет властно. И я полагаю, что нашёл таковых, – ухмыльнулся старик.

– Это для нас с лучшей подругой, – пояснила я, забирая коричневую коробочку.

– Тогда пожелаю, чтобы дружба всегда окрыляла вас, – улыбнулся он.

– Спасибо.

– У вас очень хорошие часы, – вдруг заметил мужчина, взглянув на моё запястье.

– Да… У них тоже есть своя история, – с теплом ответила я, погладив пучками пальцев по ключу.

Часовщик вдруг по–доброму усмехнулся в усы:

– Кажется, вас окрыляет не только дружба.

– А? – подняла брови я, и тут же услышала голос Флейм.

– Бри! Ты где там?

Глянув на друзей, я второпях спрятала коробочку в карман и попрощалась со старым часовщиком.

Подруга в это время уже рассчиталась с парнем за прилавком в отделе инструментов, и теперь они ждали меня. Подойдя к Лиуму, я шепотом поблагодарила его, и парень молча кивнул.

Вернувшись на солнечную улицу, мы отправились к почтовому отделению, расположившемуся в аккуратном двухэтажном строении. Сзади виднелась стоянка аэростатов, на которой сейчас грел потрёпанные бока старенький аппарат.

Прошло уже несколько дней с нашего визита в столицу. К сожалению, мы не имели ни малейшего понятия, как узнать, всё ли в порядке у профессора Фраксиса.

Ещё на дирижабле мы составили письмо в Тарлин, где попытались объяснить свои действия, но при этом не указывали сам маршрут путешествия. Написали только, что взяли задание от профессора Фраксиса и теперь собираемся его исполнить, найдя адресата.

Зайдя внутрь, мы увидели очередь из разномастных жителей – как всегда, недовольную. Несколько старушек ворчали, что им задерживают выплаты, а пышная женщина средних лет в ажурном платье обмахивалась веером и то и дело спрашивала, нельзя ли побыстрее. На лице невольно появилась улыбка – хоть масштабы и поменьше, а недовольства столько же, как и в родном отделении. Прям домом повеяло!

Заняв очередь за рабочим, развлекавшим себя подбрасыванием монетки, мы неторопливо прошлись мимо стенда с марками и открытками. До него едва не доходили прямые солнечные лучи из окна напротив, нагревавшие доски пола и кнопки пары печатных машинок у прилавка. Их здесь сдавали в аренду для набора писем, а рядом отведено место для написания от руки. Ветхие деревянные лавочки под стенами скрипели под весом нескольких посетителей, и становилось душно – скорее уж, от царившей атмосферы, чем от реалий микроклимата.

Дойдя до стенда со свежей прессой, мы заметили интригующий заголовок: «Преступная псевдонаука», и, достав газету, узнали на изображении профессора Фраксиса.

Переглянувшись, мы стали читать.

«Профессор Фраксис, заслуженный академик Декламионского университета природоведения и биоресурсов, обвинён корпорацией «Терра» в воровстве и использовании материалов их секретного проекта. Как сообщают источники, он вёл переписку подозрительного содержания со своим коллегой, Йонатаном Палеасом. Вероятно, там были приведены украденные расчёты и схемы. На требование предоставить полную переписку полиции был получен отказ, что только усиливает подозрения о незаконности действий Фраксиса. Когда полиция пришла к нему в дом, профессора там не оказалось и в данный момент его местонахождение неизвестно. По нашим данным, последнее письмо было передано его пособниками, до этого работавшими в почтовом ведомстве, а теперь обвиняемых в превышении служебных полномочий – Эллой Виндфлауэр, Флейм Скайвеил и Лиумом Кроу. Их местонахождение на данный момент также не установлено. Обладая любой информацией об этом, вы должны немедленно сообщить в ближайшее отделение полиции. Ниже приведены фотографии.»

Под статьёй и впрямь были наши чёрно–белые фотографии не лучшего качества – очевидно, взятые из личных дел в центральном Почтовом Управлении. Переглянувшись, мы тут же подняли воротники и пулей вылетели из отделения.

– И что дальше? – озвучил Лиум вопрос, крутившийся в голове у каждого.

– В нашем письме теперь нет никакого смысла, – твёрдо сказала я, стараясь по сусекам собрать остатки здравого мышления. – Они уже знают, что мы отправились по поручению Фраксиса. И, очевидно, как раз из–за этого нас и обвиняют. Так что мотаем отсюда, пока нас не заметили.

Друзья не стали спорить, а я отметила у себя дежавю и грустно усмехнулась. Снова скрываться от кого–то просто потому, что оказался не в том месте и не в то время…

Что ж, об этом позже. Сейчас мне, по крайней мере, не надо расставаться с друзьями и драпать с «Рассветного Путника». Хотя перспектива не получить лицензию пилота в дополнение к диплому после стольких лет учёбы как–то не очень радовала. Впрочем, многие летали и без этой бумажки. А если что, можно переждать время и попробовать сдать экзамен отдельно. В конце концов, для пилота главное – практика, и если я найду себе место работы, особо волноваться не стоит. Быть может, попрошу у Корсака в долг на свой небольшой аэростат и займусь доставкой, взяв в команду Флейм и Лиума.

Мда, хотя план я и продумала, но никуда не могла подевать одолевающее чувство досады – пара месяцев! Всего пара несчастных месяцев практики отделяла меня от звания старшего специалиста по полётам! Как ни рисуйся, а от этого прямо выть хотелось.

Я разминала пальцы и поправляла часы под рукавом. Всё это так неправильно! Так странно… Будто моя жизнь просто обречена раз за разом лететь в топку. Интересно, наступит ли момент, когда я смогу ни от кого не прятаться?..

Маленький городок, что минуту назад казался нам приветливым и уютным, теперь будто бы наблюдал за каждым шагом изо всех щелей. «Это паранойя,» – говорила себе я, пытаясь успокоить. Но обвинения в психическом отклонении оказалось не лучшим успокоительным. Хм, с чего бы это?

Я знала, что, в основном, людям нет до нас дела, и в порту видела несколько кораблей, так что мы не сильно выделялись среди прочих приезжих. Так что, мы шли по улице спешным шагом. Молча, не оглядываясь – в конце концов, затравленное поведение привлекает внимание.

Обратная дорога на станцию казалась минимум раза в два длиннее, чем путь туда. Поднявшись по лестнице на деревянную платформу, мы забрались обратно на «Рассветный Путник», понимая, что теперь надо сидеть здесь и не высовываться. Кажется, это уже начинает входить в привычку.

* * *

Мы собрались в нашей с Флейм каюте, чтобы обсудить произошедшее. Я села на своей кровати, опираясь спиной о стену, а подруга пристроилась на своей, давая Сеньорите ползать между пальцами – это её немного успокаивало. Лиум маячил туда–сюда в проходе, рискуя протоптать траншею. Он явно нервничал, и больше всех нас. В конце концов, не каждый же день вас объявляют в розыск!

– Собственно, это ещё не розыск, – аккуратно заметила я, видя панику на лицах друзей. Сама я раздобыла небольшой мячик и теперь подбрасывала его в воздухе. Это отвлекало, давая многострадальному ключу на моих часах возможность отдохнуть.

– Да, только нас уже подозревают в чём–то незаконном, – проворчал Лиум, садясь на мою кровать. – И лицензии нам не видать, как своих ушей!

– Можешь пойти к ним с поличным – авось, погладят по головке за честность, а потом пожурят за проступок и таки дадут, – усмехнулась Флейм.

– Хм, может, ты и права, – задумался парень.

– У тебя совсем шестеренки проржавели? – воскликнула блондинка, подорвавшись, но быстро садясь обратно. – Это была шутка. Единственное, что тебе там сейчас дадут – это срок за превышение полномочий.

– Может, если сообщить обо всём самолично и обрисовать ситуацию, нас оправдают. Мы ведь действовали по инструкции: доставить письмо лично в руки.

– А почему же не передали это своим дорогим местным коллегам? – изогнула бровь Флейм.

– Потому, что профессор запросил именно нас.

– Может, они бы и сами прекрасно справились, – пожала плечами блондинка. – Мы, вообще–то, должны подчиняться тем, кто занимает управляющие должности.

– Но ведь не зря же мы ехали.

Я подбрасывала мячик, слушая друзей одним ухом. Моя голова сейчас была занята выбором трёхместника, который мы могли бы себе позволить, и вопросом, стоит ли менять имя на этот раз. А потом в голове проскочила мысль связаться со старыми друзьями, и от этого порыва я чуть не уронила мяч.

– Элл, ты разве так не думаешь?

Так, надо срочно сообразить что–то, показывающее, что мне не всё равно и я слушала. О чём, бишь, они толковали?

– Это как посмотреть, – уклончиво ответила я.

– Ты нас не слушала, да? – хмуро констатировал Лиум.

Прочистив горло, я решила шмальнуть в небо:

– Если по–хорошему, то, думаю, мы должны были подчиниться местному отделению и не противоречить. А раз мы этого не сделали, и об этом сообщили в Тарлин, то туда нам дорога закрыта. Это письмо мы всё равно доставим, а там посмотрим – или здесь останемся, или будем летать на своём небольшом суденце, и так продержимся налету.

Друзья задумались.

– А знаешь, мне нравится эта идея, – подхватила Флейм.

Лиум в таком воодушевлении не был.

– И тогда получается, что мы зря учились всё это время.

– Почему же? – тут я никак не могла согласиться. – Полученные знания позволят нам зарабатывать и управляться со своим аэростатом. Кроме того, дипломы у нас есть.

– Кому они нужны без лицензии?

– А кому нужна лицензия? – заметила блондинка. – На неё всё равно никто не смотрит. Можешь хоть в рамочку и на стенку, хоть хлеб на ней резать – разница не велика. Скажи, Элл?

– Тут сложно не согласиться, – кивнула я. За всё время моей практики квартирмейстера, на диплом едва ли взглянули пару раз. И то было скорее для галочки – хоть сам рисуй, не заметят подмены.

– Вот! Даже Бри не настолько наивна, – победно заявила подруга.

Лиум хмуро посмотрел на нас. Наверное, мне бы на его месте тоже было тяжко – он никогда не позволял себе получать плохие баллы, и его лицензия получила бы выгодное отличие. Парень хорошо умел копаться в механизмах, и заслуживал признания. И эта несчастная бумажка стала бы лучшей демонстрацией этого для его родителей. И, пожалуй, для него самого.

Как я ни старалась, но до степени «лучшая во всём» во время учёбы так и не доросла. Зато во время практических занятий удавалось всегда получать «отлично», а ещё занимать места на конкурсах. Правда, чтобы не привлекать лишнее внимание, ходила я на них реже, чем хотелось бы.

Впрочем, для меня сами баллы и не играли такой большой роли. Да, приятно было видеть «отлично», но, если что–то шло наперекосяк и я получала меньше, трагедии не было.

Зато Лиум старался как мог, чтобы оправдать ожидания родителей и себя самого. Для него было непростительным получить что–либо ниже «хорошо», а за все годы учёбы в школе он, оказывается, не получил ни одной двойки…

Когда я впервые услышала об этом, в голове пронеслись все наши приключения с лучшими друзьями детства, за которыми мы, временами, совсем забывали про домашку. Венчалось это, конечно, двойками за неё, которые потом исправлялись на «отлично». Учились мы всегда хорошо, и вытягивали годовые на достойный уровень «ну–почти–отличник» и «медаль–не–дашь–но–на–конкурсы-пошлёшь». Но даже так, мелких двоек было никак не избежать. А Лиум, оказывается, избегал…

Словом, теперь парню было очень непросто. Он возлагал на конец практики действительно большие надежды.

– Может, когда мы закончим с этим заданием и переждём какое–то время, всё уляжется, – попыталась успокоить его я.

– Это вряд ли, – ответил Лиум, и вздохнул. – Плакала моя карьера, как возвращение Доктора на Галлифрей.

– Всё не так и плохо, – аккуратно заметила я. – Ведь мы вместе, и на корабле. У нас за плечами годы учёбы, дипломы и много знаний. Мы справимся, – добавила я с мягкой улыбкой.

Лиум устало посмотрел на меня и поднялся. Кажется, хотел что–то сказать, но передумал и вышел. Я лишь провела его взглядом.

Ох, Лиум. Верю, что тебе сложно. Но ты даже не подозреваешь, насколько наше положение выгодно отличается от того, в котором я оказалась четыре года назад…

Вздохнув, я посмотрела на наручные часы и вновь подбросила мячик.

Глава 9. Реакция Корсака

– Вас объявили в розыск? – переспросил Корсак, явно не огорчённый данной новостью. Даже наоборот – увлечённый, как школьник, с которым друзья делятся удавшейся шалостью.

Мы вдвоём сидели у него в кабинете. Видеть этого ребёнка в теле взрослого за большим дубовым столом казалось мне даже немного абсурдным.

– Да. Превышение полномочий, – уточнила я, поёрзав в коричневом кресле. – И пособничество в краже секретных материалов профессору Фраксису.

Флейм пошла в кладовую, чтобы разложить купленные инструменты, Лиум просил пока его не трогать. А я решила, что нужно сообщить последние новости капитану.

– Ни крыла себе, – присвистнул он, и откинулся на мягкую спинку кресла с озорной улыбкой. – Получается, я теперь везу опасных преступников! А сколько там за вас дают? – с лукавым прищуром уточнил братец.

– Серию подзатыльников и хук справа, – мрачно ответила я.

– Ну, вот что ты сразу так строго! Мы могли бы поделить прибыль, – стал в шутку защищаться брюнет.

– Зачем делить, Корсак? – притворно изумилась я. – Я готова отдать тебе все подзатыльники и хук вместе, в праздничной упаковке с бантиком.

– Какая щедрость! – умилился парень, после чего стал серьёзным. – Но вот то, что вы перешли дорогу «Терре» – это очень скверно.

– Знаю, – скривилась я. – Кажется, это одна из самых крупных корпораций в мире.

– Так и есть, – кивнул брюнет.

– И что будем с этим делать?

– Убегать, скрываться, менять имя и фамилию… – перечислял он, пока не заметил на себе мой испепеляющий взгляд. – Прости, плохая идея.

Я закатила глаза к потолку, мысленно вопрошая, где я в жизни так накосячила, чтобы заслужить вот это.

– Поразительно, – сказал брат, в задумчивости потирая подбородок. – Ты попала в передрягу даже не будучи на борту моего корабля. Как думаешь, родители смогут в это поверить?

– Но в розыск–то меня объявили, когда я уже была тут, – усмехнулась я.

– Клин! – с досадой выругался парень. – Так нечестно.

– Они что, винят во всём тебя? – с сочувствием поинтересовалась я. – До сих пор?

– Сейчас уже меньше, чем раньше. Но всё же, – вздохнул парень. – Даже говорили продать «Рассветный Путник»… но я сказал, что это случится только через мой труп, и от этого разговор отнюдь не стал теплее.

– Продать? – переспросила я, с трудом веря своим ушам.

– Скажи, звучит ужасно? – горячо воскликнул брат. – Они сказали, что я мог бы оставаться в нашем городишке и летать на небольшие дистанции. Потому что «все эти скитания по миру до добра не доведут». Думаю, ты помнишь, что они и раньше не были в восторге от наших стремлений к путешествиям, а после того, что случилось с тобой…

– Мне жаль, – искренне сказала я, опустив глаза на тёмный старый ковёр.

– Мне тоже, – кивнул парень. – Но это вовсе не твоя вина. Кроме того, тебе досталось побольше моего – я хоть на корабле остался.

– Это пустило всё наперекосяк… А теперь ещё и проблемы с «Террой»… – вздохнула я, закрыв лицо ладонями. – Как думаешь, родители узнают о том, что я в розыске?

– С вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента – да, – прикинул брат.

– Отвратительно. Мне не нравится, – с досадой констатировала я.

– Но послушай, «Терра» вряд ли найдет нас. Во–первых, «Рассветный Путник» достаточно быстрый. Во–вторых, они ещё даже не в курсе, что вы здесь. А в третьих, мы летаем такими путями, которых никто больше не знает. Ну, кроме нашей компашки.

Мне пришлось признать, что доводы его несколько обнадёживали, хотя насовсем тревогу не убирали. Кроме того, ситуация с Лиумом и его паникой по поводу лицензии тоже не радовала.

– Сдалась ему та лицензия! – отмахнулся Корсак. – На неё даже не смотрит никто.

– Видимо, кроме Лиума и его родителей, – повела я плечами, и занялась созерцанием уже знакомых полок, заставленных разными бумагами, картами и измерительными приборами. Художественных книг здесь не было – возможно, потому, что они все остались в моей старой каюте. Или за работой у него попросту не хватало на это времени.

– А ты–то сама как?

– А? – переспросила я, отрываясь от этого увлекательного занятия.

– При них ты вряд ли расклеишься, потому что будешь стараться поддерживать боевой дух. Но я не верю, что тебе всё равно – как–никак, ты ради неё тоже отмотала в университете четыре года.

Задумавшись, я по привычке стала играть застёжкой от часов.

– Досадно, конечно, – призналась я. – Кроме того, мы всего пару месяцев не дотянули, понимаешь? Я ведь после этого могла числиться официальным пилотом, и работать в «Крылатой Почте» с закреплённым за мной аэростатом! А стоило бы захотеть, и с лёгкостью смогла бы устроиться на любой корабль – это же лицензия из самого ГПУ! – последнее я сказала с максимальным пафосом.

– А ты бы хотела устроиться на любой корабль? – изогнул бровь Корсак.

– Не цепляйся к словам, – буркнула я, искоса глянув на брата. – Это просто давало какие–то гарантии. И её можно было сунуть в лицо любому, кто сказал бы, что раз я девушка, то пилот из меня никудышний.

– Ну, знаешь ли, и без того есть корабль, где тебя точно будут рады видеть. Может, даже своего рулевого ради этого попрут…

– Да ну тебя, – ухмыльнулась я, толкнув парня в плечо.

– Да я правду говорю! – пожал плечами брюнет. – И вообще, знай: с лицензией или без, а в мире воздухоплавания для тебя всегда найдётся место, – заверил он, и от этого приятное тепло мигом разлилось по телу.

– Спасибо.

Капитан кивнул, и зарылся в карты и бумаги. Я некоторое время сидела в тишине, нарушаемой лишь скрежетом ручки о бумагу, и пыталась придумать, что делать со всем происходящим. Корсак про «Терру» знал не так и много. На мой вопрос, как же так, он ответил, что его знаний достаточно, чтобы понимать: с ними пересекаться не стоит.

Ну, прекрасно, но мы–то уже это сделали!

– Можем попытаться разузнать побольше в ближайшем порту, – бросил Корсак, не поднимая глаз.

– И скоро это будет?

– Дня через три–четыре, – без промедления ответил брат, записывая что–то в бумагах. – Сегодня можешь отдохнуть, если хочешь.

– Я бы лучше чем–то помогла, – призналась я. – Если не займу себя, то совсем раскисну.

Наконец оторвав взгляд от дел, Корсак посмотрел на меня и усмехнулся.

– Скажи: ты хотела бы научиться всему, что должен уметь капитан?

– Разумеется, – кивнула я, не совсем понимая, о чём он.

– Тогда готов открыть на этот полёт «курс молодого капитана» для моей сестрицы, – объявил брат.

– Ты серьёзно?! – подорвалась я с места.

– Конечно, – кивнул он, явно удовлетворённый эффектом. – И приступить можем прямо сейчас.

– Ты чудо! – воскликнула я и крепко обняла брата.

По пути я чуть не смела все бумаги, но главное тут – слово «чуть».

Но на этом приятности не закончились, ведь капитан достал с полки треуголку и нахлобучил её мне на голову. Улыбка расплылась от уха до уха.

Я позабыла и о розыске, с которым всё равно сейчас ничего не могла поделать, и о «Терре», и тут же приступила к учёбе.

Так мы просидели до позднего вечера. Все остальные дела ушли на второй план, а я понимала, что уже давно не чувствовала себя такой воодушевлённой.

Парень объяснял мне все тонкости работы главой судна, а я старалась запоминать и не упускать ни одного нюанса. Прежде всего, это была большая ответственность – от капитана зависела судьба целого судна и команды. И порой, решения приходилось принимать быстро и в экстремальных условиях. А уж убегать от воздушных пиратов и выводить корабль из аномальной бури и вовсе задача не из лёгких.

Конечно, для этого нужно было немало поработать и набраться опыта. Когда–то все хорошие капитаны драили палубы и были у кого–то на побегушках. Что ж, подобный путь мне уже пришлось пройти, так что нужно лишь довести его до победного конца.

Выходя из кабинета капитана, я подумала, что было бы неплохо поговорить с Лиумом, если он ещё не спит. По просьбе Корсака, обед и ужин принесли прямо в кабинет, чтобы мы не отвлекались. Так что я не видела друзей часов с одиннадцати утра.

Флейм не выглядела слишком озабоченной ситуацией, и когда я вошла, она перебирала вещи в поисках какой–то детали. На мой вопрос, всё ли в порядке, подруга даже не сразу поняла, о чём речь.

Кажется, ей до розыска дела было даже меньше, чем мне.

Постучав в двери каюты друга, я не получила ответ, и отправилась на палубу – не то со слабой надеждой найти его там, не то с желанием немного освежиться.

Можно сказать, что мне повезло кинуть два письма в один ящик.

Как только я вышла на свежий воздух, в свете фонаря показался знакомый силуэт.

Он сидел на смотанных канатах и смотрел на рассыпавшиеся бусины звёзд.

Сложно было не заметить, что настроение у него не самое лучшее. Но я всё же надеялась, что за день ему хоть немного полегчало.

Набравшись духу, я подошла ближе и попросила разрешения сесть. Парень кивнул.

– Как ты?

Лиум окинул меня равнодушным взглядом, и снова посмотрел вдаль.

– Плохо.

Причина была столь очевидной, что и спрашивать некрасиво. Но мы с красотой поведения временами расходились по разным углам.

– Из–за розыска?

– Угу.

– Слушай, я знаю, сколько усилий ты вложил в учёбу и понимаю, что тебе сейчас непросто. Но это ведь не конец жизни, и мы сможем что–то придумать.

– Как же, – фыркнул друг. – Но беда в том, что я не хочу ничего делать. Доделался. Столько лет усилий и всё побоку. И теперь есть лишь пустота – заполняющая, всеобъемлющая. Она съедает меня изнутри, а я не хочу сопротивляться.

Я малость удивлённо посмотрела на него. Неужели, это объявление так повлияло? Конечно, это плохие новости для всех нас, но не настолько же, чтобы терять смысл жизни. Пройдёт время, и он сможет навестить родных и сказать им, что всё в порядке. Впрочем, я как–то не замечала, чтобы они рьяно следили за новостями, так что и тревожные вести о нас могут обойти их стороной. Разве что к ним лично заявятся в ходе поисков. Но что–то мне подсказывало, что не это причина его переживаний.

– Это началось уже давно, – сказал парень, отвечая на мой не озвученный вопрос. – Я чувствовал, что мне постепенно становится плевать на жизнь и я больше играю, чем правда испытываю эмоции. Я не получал удовольствия от празднования дня рождения и других событий. Хоть и показывал, будто это не так.

Его слова отозвались болью у меня в груди. Мы с Флейм всегда так старались порадовать его по праздникам. Да и не только. Столько времени, проведённого вместе… Для меня оно всегда было ярким и наполненным эмоциями. Неужели, это всегда касалось только меня?..

– Но почему? – глухо спросила я.

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Эмоции – это то, что мешало учёбе. А родители хотели обеспечить меня хорошим образованием и всем необходимым. Я не имел права их подвести. Да и сам видел мало смысла во всех этих чувствах. И… Мы в семье никогда не могли нормально поговорить, знаешь.

– Если не получалось говорить с родителями, почему ты не делал этого с друзьями? – аккуратно уточнила я.

– Это не то, – отрезал брюнет. – И теперь я знаю, что подвёл их.

– Ты же не виноват, что обстоятельства так сложились.

– Какая разница? Всё это время я собирал остатки энтузиазма ради достижения цели: получить лицензию с отличием, а вместе с ней и хорошую работу. А теперь что? Мы больше не можем рассчитывать ни на то, ни на другое. А значит, всё было зря. И теперь пустоту нечем останавливать, да и незачем.

– Хорошая работа не всегда зависит от наличия лицензии, – осмелилась сказать я.

– Но не в самой престижной почтовой компании.

Тут крыть было нечем.

– И кроме неё будет, где заработать.

– Заработать – да, но не оправдать надежды семьи, – твёрдо сказал он, и поднялся. – Спокойной ночи, Элл. Отдыхай уже, у тебя и так забот хватает.

– Это не значит, будто мне неважно, что происходит с моими друзьями, – возразила я, серьёзно глядя на него снизу вверх.

– А зря, – бросил он, и удалился прежде, чем я успела что–либо ответить.

Уронив голову в руки, я вздохнула и провела ими по лицу.

Вот и поговорили.