Текст книги "Элантида (СИ)"

Автор книги: Валерия Лихницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 46 страниц)

– То есть как – отправил? – выглянул из-под подушки Джерд.

– А я почем знаю? – пожала плечами Шере. – Отправил и всё. Порталом. А оттуда мы уже к вам добрались. Остальное ты знаешь.

– Ну да...

– Да. А мальчик-то в таверне до сих пор! – резюмировала Шереила.

– И теперь ты собралась его оттуда забрать? – приподнял бровь маг, оглядывая свою жену с ног до головы. – Ты для этого в эту тряпку закуталась? Чтоб тебя ни одна серая скотина не узнала?

Шере удивленно распахнула глаза, потом повернулась к зеркалу и рассмеялась.

– Милый, я тебя люблю, – мурлыкнула она, скользнув к нему в объятия. – Ты же что-нибудь придумаешь?

– Конечно, придумаю, – весело фыркнул Джерд, стягивая с нее некое подобие одежды, в которое взволнованная женщина успела превратить несчастное одеяло. – Я всегда так делаю. Но давай чуть попозже, хорошо?

Шереила на мгновение отстранила от себя мужа, пристально посмотрела ему в глаза, рассмеялась и снова к нему прильнула.

– Ну, хорошо, – прошептала она. – Но только совсем чуть-чуть.

Граф Вальдос Рейнгард сидел у себя в кабинете и, взявшись за голову, читал отчеты его слуг о том, что происходило в его отсутствие. Рядом стоял бокал вина, от которого он периодически отхлебывал, но толку с этого было мало – хмель его сегодня, почему-то, не брал, да и легче не становилось.

– Не сопьетесь, граф? – донесся до него насмешливый голос Ариона.

Вальдос поднял глаза. Светлый Магистр стоял в дверях, с интересом наблюдая за душеными страданиями молодого Рейнгарда, склонившимся над заваленным бумагами столом.

– А? Да вот, хотелось бы... – вздохнул Вальдос. – Компанию не составите? Буду очень рад. Знаете, как-то грустно спиваться в одиночку, когда у тебя полон замок гостей, – Вальдос заглянул в опустевший кувшин. – Тем более, так безрезультатно.

Арион рассмеялся.

– Ну, коли просите, – развел он руками, заходя в кабинет. – Конечно, не думаю, что мое общество вас развеселит, но...

– Развеселит, развеселит, – хмыкнул Вальдос. – У меня вообще в последнее время жизнь день ото дня веселее становится.

– Да уж, – кивнул Арион, – в Хорране вы, граф, похохотали от души.

Вальдос опустил глаза, чувствуя, как лицо заливается краской.

– Не смущайтесь, – улыбнулся Магистр, опускаясь в мягкое кресло. – Вы показали себя сильнейшим магом и лучшим боевым товарищем, о котором только можно мечтать. Ваша помощь была неоценима – я не преувеличиваю, вы же сами прекрасно понимаете, что без вас мы бы не справились. Так что я отныне обязан вам своей жизнью и жизнью своих людей.

– Вы ничем мне не обязаны, – сдавленно пробормотал Вальдос, искренне надеясь, что пылающие уши не сильно выглядывают из-под волос. – Меня вел Дар... Я сам не понял, как все это произошло.

– А это уже не важно, – небрежно махнул рукой Арион, – Вам и не надо ничего понимать – пусть понимает История. Граф, да что вы, право, смущаетесь, как девица на первом свидании? Или вам, наконец, вино в голову бросилось?

– А? Нет, что вы... – совсем растерялся Вальдос.

– Ну и отлично. Я возьму вазу с фруктами? Тянуться неудобно, а вы, я вижу, все равно их не едите. У вас вино, кстати, еще есть?

– Да, я сейчас прикажу принести... Берите, конечно. Ой, я не спросил... Может, сказать, чтоб обед подавали?

– Да нет, рано еще, – покачал головой Арион, с удовольствием оглядывая сочное яблоко. – Пусть наши герои отдохнут. Кстати, за оказанный прием тоже спасибо.

– Не благодарите, Магистр...

– Хорошо, не буду, раз это вас так смущает. Ну вот, в кои веки захочешь быть вежливым – причем, заметьте, моя благодарность совершенно искренняя, как тут же просят этого не делать, – с шутливым прискорбием развел руками Арион. – Поистине, хороший тон – не мой конек.

– Не переживайте, у вас много других достоинств, – улыбнулся Вальдос, понемногу приходя в себя.

– Ой ли? – прищурился Магистр. – Граф, на вашем месте я бы не спешил с выводами – я, как-никак, мятежник, и...

– И что? – приподнял бровь Вальдос. – Вы на своем месте делаете много такого, что мне и не снилось, так что оставьте за мной право решать – что и о ком мне говорить, и, тем более – что делать.

Арион замер, его лицо даже вытянулось от удивления.

– Простите, Магистр, если чем-то вас обидел, – осекся Вальдос, коря себя за внезапную вспышку, – видят боги, я этого не хотел, – сокрушенно признался он.

Арион передернул плечами, хмыкнул, обдумывая сказанное, но потом весело рассмеялся.

– Вы меня нисколько не обидели. Скорее – удивили. Признаюсь, раньше я был о вас мм... несколько иного мнения.

– Не сомневаюсь, – грустно усмехнулся Вальдос. – И я даже догадываюсь – какого. Однако рад, что вы его изменили – надеюсь, в лучшую сторону?

– Еще бы! – хохотнул Арион. – Пришел бы я к вам фрукты таскать! Кстати, я вам не сильно помешал? Может, вы тоже отдохнуть хотели?

– Да нет, что вы... как-то не отдыхается.

– Вот и прекрасно, – деловито кивнул Магистр. – Пока все спят... или приходят в норму, я бы хотел с вами обсудить несколько вопросов.

– А вы сами не будете отдыхать? Ну, или, как вы изволили выразиться, в норму приходить? – не смог удержаться Вальдос.

– Что, уже выгоняете? – Магистр бодро впился зубами в яблоко, даже прикрыл глаза от удовольствия. – Не получится. Может, веселю я вас и плохо, но я вас сразу предупреждал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, и потом – это ваши проблемы. Яблоки у вас бесподобные, кресло, с которым я уже практически, сжился, мягкое, так что придется вам терпеть меня долго – нравится вам это, или нет. А если серьезно... – Магистр невольно вздохнул, – то, как вы заметили, ситуация у нас непростая, и к обеду мне бы уже хотелось иметь по возможности четкое представление о дальнейших действиях, чтобы было что говорить людям.

Вальдос задумчиво кивнул, позвонил в колокольчик, приказал слуге принести еще вина и фруктов, убрал со стола разбросанные бумаги и подошел к окну. Магистр не торопил его, понимая, что графу необходимо собраться с мыслями, взвесить все возможные 'за' и 'против' и, вероятно, принять какое-то очень важное решение. Вернулся слуга с наполненным графином, разлил вино по бокалам. Вальдос, не глядя, жестом отпустил его, вернулся за стол, взял бокал, молча отпил глоток и, наконец, повернулся к Магистру.

– Вы будете возвращаться в Солэр? – коротко спросил он.

Магистр только покачал головой. Вальдос коротко вздохнул. Несмотря на то, что Лотар приказал Вальдосу заселиться в замок, ранее принадлежавший Ариону, на деле замок принадлежит Гильдии и он, Вальдос, не вправе им распоряжаться – так что, при всем желании, вернуть его законному владельцу он не сможет. И Магистр это знал. У Вальдоса камень свалился с души – значит, Арион не считает его вором, нажившемся на его несчастье!

– Вы собираетесь обосноваться в Хорране, – предположил Вальдос.

Арион уверенно кивнул.

– Что ж, я так и думал, – Вальдос сделал еще один глоток. – Итак. Я предоставлю вам все необходимое для восстановления Хоррана – людей, средства, материалы. Магов у нас не очень много, но, думаю, что их вполне хватит... учитывая, что в них вы, как раз, недостатка не испытываете, – Магистр гордо улыбнулся. Вальдос продолжал. – А пока будет идти восстановление, вы и ваши люди будете моими дорогими гостями. Такой вариант дальнейших действий вас устраивает?

Арион прикусил губу.

– О таком раскладе можно только мечтать, – очень серьезно проговорил он. – Но... граф, как вы себе это представляете? Я очень ценю вашу поддержку, но... вынужден признать, что это, к сожалению, невозможно.

– Отчего же? – Вальдос откинулся на спинку кресла. – Если вас беспокоит, что на восстановление Хоррана потребуется много времени – не переживайте, во-первых, вас отсюда никто не гонит, и вы будете здесь гостить столько, сколько потребуется, а во-вторых – при должном подходе к делу с работами можно справиться в рекордно короткие сроки. В настоящее время мы располагаем всем необходимым для этого, так что вы глазом моргнуть не успеете, как уже пора будет справлять новоселье в роскошном замке, окруженном прекрасными садами, пашнями и прочими прелестями.

– Но там ведь...– попытался возразить Арион.

– Да, там сейчас дыра, каких мало, – согласился Вальдос. – Но если вы мне дадите свободу действий, я превращу ее в одно из самых великолепных мест в Элантиде. Извините, Магистр, но подобное волшебство как раз по моей части. Чем-чем, а магией ведения хозяйства и управления финансами я владею в совершенстве.

Брови Магистра поползли на лоб.

– А вы как думали? – хохотнул Вальдос. – Вот такой у меня уникальный Дар. Кому-то дано метать молнии, кому-то – швыряться огнем, а кому-то – извлекать из всего подряд золото и правильно им распоряжаться. Магической силы для этого не требуется вообще, зато на результаты еще никто не жаловался.

– Браво, граф, – невольно зааплодировал Арион. – В самом деле, я за всеми этими перипетиями забыл, с кем имею дело. Простите, о ваших способностях подобного рода разве что легенды не слагают – и то, думаю, это не за горами. Хотя, надо сказать, с магией у вас тоже, как оказалось, все в порядке – не понимаю, как я мог так сильно вас недооценивать.

– Насчет магии – не горячитесь, то, что вы видели в Хорране, от меня никак не зависело. Шере сказала, что меня выбрала сила, которую она как-то очень странно назвала...

– Да, я знаю – этакий 'предохранитель' при неполадках мироздания, о котором когда-то позаботилась Богиня? – Арион взял еще одно яблоко. – Но, насколько я понимаю, Сила, проявленная в критический момент, должна была вас покинуть, как только вы завершите то, для чего вас призвали. А у вас я вижу очень даже приличную Силу ваших родных Стихий, магии Воды и Воздуха. Так что одно из двух – либо критический момент еще не закончился, либо это ваша естественная сила, по какой-то причине, не раскрывшаяся ранее.

Вальдос задумался.

– Да нет, ментальных способностей, проявляющихся у меня в так называемый критический момент, я сейчас не ощущаю, так же как и дар предвидения, кажется, молчит – так что, надеюсь, задачу 'предохранителя' я уже отработал, и мы можем немного расслабиться. А Сила... Шере говорила, что иногда подобный дар расширяет уже имеющиеся способности – видимо, так и случилось. К тому же, – молодой маг задумчиво улыбнулся, – надеюсь, что я ей понравился.

– Силе?

Вальдос кивнул. Арион на мгновение пристально посмотрел ему в глаза и тоже улыбнулся, видимо, вспоминая недавнюю битву.

– Да, вы правы. Это было... очень красиво. Грандиозно. Я никогда раньше такого не видел... и, думаю, не увижу. Четыре Стихии, собранные воедино... – он замолчал, прикрыв глаза.

Вальдос вздохнул. Да, это действительно было грандиозно. Сила Четырех Стихий, выпущенная на волю, обретшая целостность, благодаря усилиям двух магов – людей, которые и представить себе такого не могли. А все-таки жаль, что такое больше не повторится...

– Магистр... – осторожно позвал граф. – Вы б на самом деле, отдохнули.

Арион мягко улыбнулся.

– Что, боитесь, что я у вас здесь засну? Не переживайте. Просто я вспомнил битву... Да что там вспомнил, она вообще меня не отпускает, так и крутится в голове, – признался Магистр. – Впрочем, вы должны меня понять, у вас, думаю, то же самое. Не просто же так вы здесь в кабинете торчите, вместо того, чтобы отдыхать, как все нормальные люди! – Вальдос кивнул. – Ну ладно, надеюсь, это скоро пройдет, – встряхнулся Арион. – Тешиться воспоминаниями – удел стариков, а у нас с вами впереди жизнь, полная грандиозных планов. Оглядываться назад времени нет. Кстати, раз уж мы заговорили о будущем, – Магистр поднялся с кресла и прошелся по кабинету, – вы в курсе, что, пригласив меня в свой город, вы очень сильно рискуете навлечь на себя гнев Архимагистра Лотара?

– Конечно, в курсе, – равнодушно пожал плечами Вальдос. – Я и без того достаточно его прогневил. Так что, ваше появление здесь мне уже ничем не грозит – хуже все равно не будет.

– Интересная философия, – приподнял бровь Арион. – И вы так спокойно об этом говорите?

– А что мне остается? – граф Рейнгард усмехнулся, в очередной раз наполняя бокал. – В панике метаться по замку и падать ниц, стеная о том, что Лотар продался Инквизиции? Или, что я был слепым орудием в его руках? Или, еще лучше, что я, наконец, прозрел, и теперь мне за это грозит неминуемая гибель? Знаете, Магистр, – Вальдос поднял бокал, задумчиво глядя, как вино играет со светом, заблудившимся в гранях хрусталя. – Я столько лет был трусом и идиотом, безгранично доверяя Лотару и боясь сделать что-нибудь не так, чтобы, не дай боги, не прогневить Архимагистра, что теперь... Нет, не смотрите на меня так, идиотом я, кажется, остался – более глупый поступок, чем ввязаться в заведомо проигрышное предприятие, придумать было трудно. Я имею в виду, то, что я ввязался в битву при Хорране и вообще решил перейти на вашу сторону, прекрасно зная о вашем положении в Гильдии – и это, заметьте, при всех моих талантах дипломата и финансиста. Согласитесь, умными мои действия назвать трудно даже с натяжкой, – Вальдос сделал еще один глоток, с удовольствием наблюдая, как лицо Магистра вытягивается от удивления. – Но что касается трусости... я, наверное, просто устал всего бояться. Не поверите, я недавно испытал такой ужас – тогда, когда потерялся недалеко от деревни орков, что все остальное накатывалось, как снежный ком, который катился, рос, а потом... растаял, оставив только грязную лужу. Коей я сейчас себя и ощущаю, – заключил Вальдос, допивая вино.

Арион смотрел на него с нескрываемым изумлением – видеть графа Рейнгарда таким ему еще не приходилось.

– Я вас удивил, Магистр? – грустно улыбнулся Вальдос. – Не переживайте, это тоже скоро пройдет. Просто обидно сознавать, что все это время меня использовали, как... а я даже не сопротивлялся, радуясь периодически получаемым подаркам. Как продажная девка, честное слово!

Арион закусил губу, понимая, что ничем помочь молодому магу не в силах. Вальдос, заметив его неловкость, только махнул рукой.

– Ладно, не обращайте внимания, – хмыкнул он. – Простите, что-то я разоткровенничался. Честное слово, вызывать ваше сочувствие в мои планы не входило. Но что я вас удивил – рад. Это действительно дорогого стоит. Не представляете, как мне хотелось увидеть на вашем лице ошарашенное выражение!

Магистр округлил глаза, и тут же, покачав головой, рассмеялся.

– Да, граф, ошарашенное – это мягко сказано. Счастлив, что узнал вас с другой стороны.

– В самом деле? – хохотнул Вальдос. – Ну, вот и ладненько. Предлагаю выпить за знакомство и на сем тему моего самобичевания закрыть – сам я себя слишком люблю, чтобы долго говорить о себе гадости, да еще и при людях, а никому другому – уж не обижайтесь, Магистр, даже при всем моем к вам уважении – не позволю. Граф я, все-таки, или кто?

– Граф, разумеется, – кивнул Арион, салютуя ему поднятым бокалом.

– Вот и прекрасно. Вы еще хотели спросить что-нибудь злободневное?

– Нет, – рассмеялся Магистр, – думаю, пока хватит. У меня были, конечно, вопросы, но...

– Так задавайте быстрее, пока я еще в состоянии с вами разговаривать.

Арион прищурился, прикидывая количество выпитого графом Рейнгардом, смерил взглядом графин, потом внимательно посмотрел на Вальдоса и только приподнял бровь.

– Вы не производите впечатления... мм... нетрезвого человека...

– Так все еще впереди, – заверил его граф. – Знаете, в чем особенность нашего рейнгардского вина? С ним обязательно нужно знать свою норму. Его можно пить, и не пьянеть совершенно, но стоит перебрать чуть больше тебе положенного – все. Хотя... мне, вроде бы, давно уже пора... Даже странно. Нервы, должно быть. Ну да ладно. Что вы еще хотели?

– Один вопрос, и я вас больше не буду мучить. А Инквизиция?

– Что – Инквизиция? Та, что есть в Рейнгарде? Здесь их очень мало, они нам ничего не сделают. Разве что подкрепление вызовут. Но на это нужно время. Не переживайте, что-нибудь придумаем. В любом случае, это будет не сегодня. И не завтра.

Арион улыбнулся, положил руку на плечо графу.

– Да, вы правы. Еще раз благодарю вас. За прием. И... за все.

– На здоровье. Вы к своей даме?

Магистр опустил глаза, на его щеках заиграл румянец.

– Да ладно, не смущайтесь, как девица на первом свидании, – хмыкнул Вальдос, возвращая ему остроту. – Отдыхайте, Магистр. Вы это заслужили.

– А вы?

– Я? – граф снова позвонил в колокольчик. – Да не смотрите на меня так, у меня правда все в порядке. Идите. Я тоже сейчас пойду, высплюсь хорошенько. На ужине вы меня не узнаете – буду свеж, лучист и изыскан, как на приеме у Его Величества.

– Не сомневаюсь. И все-таки...

Магистр замолчал, натолкнувшись на взгляд Вальдоса. Потом передернул плечами, коротко вздохнул, и, понимая, что графу необходимо побыть одному, откланялся и вышел из комнаты. На лестнице он встретил слугу, несущего в обеих руках по графину вина. Арион только вздохнул – молодому графу Рейнгарду нужно было слишком много переосмыслить, слишком много понять, слишком много решить... и он, Магистр, при всем желании, помочь ему не в силах. Что ж, оставалось надеяться, что Вальдос справится со своей ношей.

Арион мысленно пожелал ему удачи в этой нелегкой битве – должно быть, в самой главной битве молодого мага, – и направился к своим покоям.

Глава 3.

– Госпожа Аллеан, а как умирают эльфы?

– Эльфы? Они не умирают. Они уходят.

– Так же, как ушла Богиня?

– Нет. Богиня ушла из этого мира. А эльфы уходят за Грань. Только там они могут возродиться для новой жизни... Или же их поглощает Бездна...

– Прости, госпожа, но я ничего не поняла.

– Это замечательно, Латифа. Ты еще слишком юна, чтобы задумываться о таких вещах.

Маленькая эльфийка подняла на Повелительницу Изумрудных Чертог глаза цвета ночного звездного неба.

– А ты никогда не уйдешь?

– Я? Нет, конечно, – Аллеан рассмеялась так звонко и легко, что цветы в саду потянулись к ней своими разноцветными головками, чтобы порадоваться вместе со своей госпожой.

– А Владыка Илидор?

Перворожденная в одно мгновение стала серьезной и пристально посмотрела в глаза маленькой Латифы.

– Нет. Никогда, – она проговорила это уверенно и почти торжественно, словно произносила слова клятвы.

Девочка задумчиво кивнула, осторожно прикоснулась к нежным лепесткам прекрасных цветов, которые растут только здесь, в Изумрудных Чертогах Владыки Илидора.

– Он никогда не уйдет, – повторила Аллеан. – Потому что без него не будет этих садов, этого дивного леса, этих рек.

Латифа взмахнула длинными ресницами.

– Это все погибнет?

– Может, и не погибнет, – пожала плечами Повелительница, – но таким не будет уже никогда, – она погладила девочку по голове. – Но не переживай, он все это прекрасно знает, и поэтому никогда не сможет... и не захочет уйти. Ведь у него есть мы.

– Мы – это...

– Мы – это эльфы. И все, кто здесь живет – в Чертогах и... во всем мире.

Девочка слегка наклонила цветок, осторожно поднесла его к губам, он, играя, тут же пощекотал ее тычинками.

– А... что там, за Гранью? – не унималась Латифа. – И что такое Бездна?

– Бездна? – госпожа Аллеан вгляделась куда-то вдаль, будто ответ на бесчисленные вопросы любопытной малышки находился там, далеко, за горизонтом, потом, видимо, на что-то решилась, взяла девочку за руку и коротко скомандовала. – Пойдем.

Латифа побежала за Повелительницей, почти не касаясь земли, скользя маленькими ножками над сочной зеленой травой.

Скоро Сад остался далеко позади, и Перворожденная устремилась в лесную чащу. Она шла, не разбирая дороги, но этого ей и не требовалось, ничто в лесу не вставало на ее пути – деревья расступались, приветствуя Повелительницу, кустарники подбирали раскидистые ветви, вытягиваясь, словно на параде. Со стороны казалось, что она плывет по воздуху – ее шаг был легким и быстрым, длинное платье скрывало стопы, и движения ног не было видно – только лишь игривый ветер оставлял волны на полупрозрачной ткани, а следов от ее поступи не было ни на траве, ни на земле – ни на чем, куда бы ни ступала Высокородная.

Наконец, миновав заросли, Аллеан вышла на поляну. Латифа застыла как завороженная. Посреди поляны возвышался холм – маленькая эльфийка даже удивилась, что никогда не видела его раньше. Он был величественным, и... каким-то необычным – то ли трава здесь была ярче, то ли солнце светило как-то особенно, и его свет казался волшебным, обволакивающим все вокруг, он отражался от лепестков белых цветов, которые здесь расстелились белым ковром, – и возвращался обратно, к небу, оставляя за собой едва заметный след, повисший над поляной невероятно красивым мерцающим туманом.

Латифа открыла ротик, чтобы спросить, что это за волшебное место, но Аллеан прикоснулась пальчиком к ее губам.

– Посмотри внимательно на вершину холма, – прошептала эльфийка.

Девочка прищурилась – над вершиной туман клубился, призрачный свет окутывал ее, скрывая очертания.

– Когда эльф чувствует, что ему пора уходить, – медленно заговорила Повелительница, – он приходит сюда, поднимается на вершину, просит Лес, чтобы он принял его... Тогда на него снисходит благодать, и он рассыпается мерцающими искрами, сливаясь с туманом... ветер подхватывает искры, и разносит над поляной, и здесь, на холме появляются новые белые цветы... А потом его душа вселяется в тело новорожденного эльфа – но это не сразу, лишь тогда, когда придет ее время...

– А когда приходит это время? – осмелилась спросить девочка.

Эльфийка вздохнула.

– Об этом не знает никто. Разве что сами души, если они достигли высшей мудрости, для того, чтобы находить дорогу самостоятельно. Или...

– Или... – повторила Латифа, чувствуя, что Аллеан медлит, не решаясь ответить.

– Или Владыка Илидор, – улыбнулась Высокородная. – Вот почему он никогда не уйдет. Без него душам Перворожденных придется очень тяжело отыскать свой путь... и они останутся в воздухе, в деревьях, цветах, в реке, пока не растворятся насовсем... Тогда им никто уже не сможет помочь.

– А те, что достигли высшей мудрости? Они смогут вернуться?

– Смогут. Но их очень мало... Далеко не каждый даже самый мудрый эльф имеет мудрую душу.

– А от чего это зависит?

– От опыта – не эльфа, а его души. О того, как часто она возвращалась к новому владельцу, как развивалась вместе с ним, и сколько мудрости смогла принять, а не прошла мимо, прожив вместе с ним жизнь и ничего не усвоив.

Латифа кивнула.

– Кажется, я поняла... А искры, летающие над поляной – это и есть души эльфов?

– Ну что ты, – рассмеялась Аллеан. – Это всего лишь их след. Саму душу увидеть невозможно, это под силу лишь Владыке Илидору или самой Богине.

– А когда эльф чувствует, что ему пора уходить?

– Тогда, когда он понимает, что все, что хотел совершить в этой жизни, он уже совершил, и он готов к перерождению. Или... – Повелительница помрачнела, – когда его поглощает Бездна.

По Лесу пронесся порыв ветра, беспокойной волной прокатившись по кронам вековых деревьев. Аллеан обернулась.

– Ну хорошо, раз уж я привела тебя сюда, тогда слушай, – она неожиданно присела, поравнявшись с девочкой, взяла ее маленькие ручки в свои, и заговорила, пристально глядя в ее удивленные распахнутые глаза. – Иногда бывает, что душу Перворожденного начинает разъедать изнутри нечто, высасывающее из него жизнь. Это может быть горе, с которым он не может справиться, может быть чувство невыполнимого долга перед кем-то или даже перед самим собой, а может быть просто беспричинная тоска. Бывает, что жизнь просто перестает радовать, вроде и повода нет, чтобы уходить, но жить не хочется – и тогда не поможет даже чувство долга перед теми, кто тебя любит, ты знаешь, что твой уход принесет им горе, и ты, вроде, не имеешь права обрекать их на страдания, но это уже не в твоей власти. Бездне нельзя противиться, она сама выбирает себе жертву, и избежать ее иссушающих объятий невозможно. Тогда эльф начинает терять силы – сначала глаза теряют блеск, потом и цвет, затем то же происходит с волосами, а кожа начинает покрываться морщинами. Это может продолжаться долго, и никто не будет замечать перемен, так медленно его будет забирать Бездна, а может случиться и в одну минуту, – в ее глазах заблестели слезы – Повелительница оплакивала ушедших, которые так и не смогли обрести покоя. – Как только эльф понимает, что с ним произошло, он поднимается на этот холм и... падает с обрыва, в бурную реку.

– С обрыва?

– Да, он находится по ту сторону холма, – пояснила Аллеан.

– А почему не на цветущую поляну?

Аллеан пожала плечами.

– Видимо, чтобы не осквернять ее духом Бездны... И не обагрять кровью эти чудесные цветы.

Глаза девочки стали почти круглыми.

– Кровью? А он разве не рассыпается на искры?

– Когда поглощает Бездна – нет. Вернее, рассыпается, но уже после смерти, когда душа уйдет из тела. Она заберет с собой все соки жизни, оставив лишь тусклую пыль, а не светящиеся искры. Не спрашивай, почему. Просто так происходит – душа, призванная Бездной, не может связаться с духами и попросить их о приюте, поэтому ни о каком Обряде Воссоединения речи быть не может. Эльф не уходит, а умирает, но так как он все же – перворожденный, а не простой смертный, его тело без души существовать не может – и душа, затягиваемая Бездной, забирает его всего без остатка. Согласись, этого не стоит делать на такой красивой поляне...

– И что происходит с душой? – допытывалась Латифа.

– Ничего. Она умирает. И больше никогда не возвращается.

Девочка замолчала, потрясенная услышанным. Повелительница встала, достала из рукава изящный платок и поднесла его к лицу, вытирая слезы.

– А если кто-то захочет убить эльфа? – снова заговорила Латифа.

– Убить? Тогда все зависит от того, чему принадлежит его душа – своему народу или Бездне. Если Бездне – как я уже говорила, она тут же его поглощает, и он рассыпается в прах, а если своему народу, то Обряд Воссоединения проводят его близкие, и он, где бы он ни был – здесь, в Чертогах, или в любом другом месте Элантиды, оборачивается искрящимся облаком и его душа возвращается домой, к своим братьям. А бывает, что и близкие не нужны – Обряд очень прост, и он перед смертью может сам успеть произнести короткую просьбу, обращенную к предкам, или же это сделает его душа, если она достаточно мудрая.

– А если недостаточно?

– Тогда на помощь приходит Владыка Илидор. Он чувствует смерть любого Перворожденного, и если душа умершего не присоединилась к ранее ушедшим, то Илидор проводит обряд сам, причем, сделать это может, не выходя из своих покоев.

– Госпожа Аллеан... А почему это под силу одному лишь Владыке Илидору? Он что – бог?

Повелительница рассмеялась.

– Нет, он не бог. Он просто наш Верховный маг. Очень сильный. Недаром Богиня когда-то сделала его своим наместником.

– А что это значит?

– На сегодня хватит вопросов – ты слишком любопытна, – Аллеан взяла девочку за руку и повела обратно к Лесу. – Владыка и так очень рассердится, если узнает, куда я тебя водила, и что рассказывала.

– Да, – честно кивнула Латифа. – А как мой отец рассердится – ужас! Госпожа Аллеан!

– Что еще? – закатила глаза Высокородная.

– А давайте мы никому об этом не скажем?

Повелительница остановилась на мгновение и, забыв о том, как недавно оплакивала потерянные души своих братьев, залилась звонким смехом.

– Ой, малышка, с тобой не соскучишься! – покачала она головой. – Удивляюсь, как только твой отец может быть таким серьезным! Если бы ты была моей дочерью, у меня бы, наверное, улыбка с лица не сходила.

– А вы возьмите меня к себе, – бесхитростно предложила Латифа. – А я вас веселить буду.

Аллеан распахнула глаза и снова рассмеялась.

– Маленькая ты еще. Но за предложение спасибо. Вырастешь – обсудим.

Латифа вздохнула, оглядывая дивные Сады, доверенные ей Владыкой Илидором. Теперь она уже не та маленькая девочка, изводящая всех бесконечными вопросами и играющая везде, где ей ни заблагорассудится, не спрашивая на это ни у кого разрешения, будь то любимая беседка Владыки, любимое озеро молодого господина Эльстана или любимая аллея Повелительницы, где та любила гулять в одиночестве.

Это тогда она могла лазать по беседке, приводя за собой стаи маленьких, но очень звонкоголосых пташек, отвлекая Владыку от размышлений о судьбах мира, вызывая у него приступы смеха и катастрофическое нежелание работать. Это тогда она набрасывалась на Повелительницу с тьмой вопросов – это уже будучи чуть постарше, а еще раньше – с просьбами поиграть с ней в догонялки, поскольку в этой аллее интереснее всего бегать. А когда молодой господин возлежал на берегу озера, слагая стихи, перебирая струны своей любимой лютни, Латифа любила пригонять маленьких жеребят, щенков, или еще каких-нибудь детенышей, таких же несознательных, как и она сама, которые начинали бегать по берегу, резвиться и прыгать в озеро, создавая небывалый для Изумрудных Чертог шум и массу брызг, заливающих бессмертные творения господина Эльстана, и его самого превращая из Высокородного эльфийского принца в мокрого с ног до головы и злющего юношу, который тут же начинал гонять ее по всему берегу, чем вызывал у нашкодившей девочки неземной восторг.

Но все это было очень давно. Много воды утекло с того времени. Многое изменилось.

А госпожа Аллеан все же ушла. Хоть и обещала никогда этого не делать. Что с ней произошло – воссоединилась ли она с душами ушедших братьев или же ее поглотила Бездна, об этом Латифа так и не узнала. Как и никто в Чертогах – однажды госпожа Аллеан взошла на вершину холма, а обратно не спустилась. А что там было, на окутанном призрачным светом пике, никому знать было не дано – разве что только Илидору, но он ничего не говорил, а спрашивать его никто не решался. Все знали, как она была дорога сердцу Владыки, и лишний раз бередить его душевную рану никто не хотел.

И Латифа, которой все больше и больше втолковывали, как должна себя вести приличная девушка, тем более – Перворожденная, и тем более – дочь первого советника Владыки, его министра Талиэна – тоже не стала одолевать Илидора своими вопросами...

О чем вскоре пожалела. Илидор все больше молчал, общались они все реже, и вскоре, – как ей показалось тогда, – о ее чудачествах и вовсе забыли, начав ее воспринимать только как дочь высокородного эльфа. О ее помолвке с Эльстаном уже не говорили – хотя раньше и госпожа Аллеан, и сам Илидор неоднократно на это намекали, а юный принц только краснел и начинал читать ей лекции о взращивании Садов, Хранителем которых он являлся – впрочем, его лекции были очень интересными, Сады она любила, а о замужестве еще не помышляла, так что ничего неестественного в поведении принца она не видела и была вполне довольна таким положением вещей.