Текст книги "Охотник (ЛП)"

Автор книги: Том Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

  Он вытащил из поясных ножен водолазный нож. Он мерцал в свете горящего грузовика.

  Альварес снова посмотрел вверх, чтобы оценить угол, поднял левую руку и метнул сигнальную ракету.

  Она попала Далвегу в центр его пропитанной дизельным топливом груди.

  ГЛАВА 78

  17:38 ЕСТЬ

  Глаза Виктора открылись, и несколько секунд он не мог понять, что происходит. Все было неправильно. Цвета и звуки не имели смысла. Мир был коричневым, размытым, странным. У него болела голова. Он сделал вдох, но вдохнул через нос только воду.

  Он наклонился, кашляя, поднимая глаза и нос от реки. На мгновение он повис вниз головой, задыхаясь. Он не знал, как долго он был без сознания, но предположил, что это могло быть всего несколько минут. Он быстро оценил свое тело, сгибая руки, руки, ноги, пальцы ног и двигая головой, чувствуя при этом приступы боли, но его конечности выполняли свои команды. Серьезных травм нет.

  Он отстегнул ремень безопасности, упал на потолок – теперь на пол – ушел под воду, а затем выкарабкался через разбитое водительское окно. Гласс порезал ему руки и ноги. Река была медленной, мелкой, глубиной в два фута. Он с трудом поднялся на ноги, отшатнулся на шаг от перевернутого джипа, липнувшая к нему мокрая насквозь одежда. Он поднял руку, чтобы защитить глаза от низкого солнца.

  Виктор почувствовал острую боль в макушке, когда прищурился. Он протянул руку и вытащил из головы длинный кусок металла. Кровь смешалась с водой и стекала по лицу. Он прислонился к джипу, пытаясь восстановить ориентацию. Он чувствовал дрожь, чувства повсюду. Он тяжело дышал. Его левая нога особенно болела там, где его сбила машина, и в ответ он перенес свой вес на правую ногу. Множество мелких ударов и царапин, похоже, не причиняли такой уж сильной боли; адреналин, бушующий в нем, был идеальным тормозом. Если он доживет до утра, то будет чувствовать себя ужасно. Он с нетерпением ждал этого чувства.

  Оглянувшись, он увидел, что дальний берег реки находился примерно в двадцати ярдах от него, а ближний берег меньше половины этого расстояния. Виктор мог видеть раздавленные кусты и небольшие наклоненные деревья, тропинку, по которой джип пробил листву, прежде чем выстрелить в высокий участок берега. Металлический привкус крови наполнил его рот.

  Он не мог видеть, где разбился убийца, и, возможно, он был мертв, но если Виктор выжил, то и его враг тоже. Он должен был быть уверен. Ему нужно было увидеть тело. После нескольких минут отдыха он слез с джипа и направился к ближайшему берегу реки, пробираясь по колено в воде. Он был густой и темный от почвы, которая становилась все мельче по мере приближения к берегу. Он чувствовал себя голым без оружия.

  Он сделал два шага вверх по илистому берегу, когда увидел, как из-за деревьев появился русский, полупригнувшись, с уверенными движениями, с Бизоном в руке.

  Пули № 9 пробили Виктора, поэтому он остановился и стал ждать. Русский улыбнулся Виктору и жестом пригласил его подойти. Их разделяло пять ярдов.

  Русский сказал: «Тебе повезло, что он хочет, чтобы ты был жив. Сейчас.'

  Виктор ничего не сказал.

  В каждом пикапе было по два россиянина. Где был второй? Виктор приближался медленно, шаркая ногами, притворяясь более раненым, чем был на самом деле. Он огляделся. Он не мог видеть дорогу сквозь деревья и растительность, но знал, что она там, может быть, в сотне ярдов дальше, на вершине склона. Несмотря на солнце, под навесом было темно. Три ярда.

  Русский жестом велел Виктору подойти еще ближе, и тот продолжал идти вперед, морщась при каждом шаге, как будто едва мог стоять. Ему нужно было быть рядом, чтобы попробовать что-нибудь, но как только он оказался в пределах досягаемости, он знал, что приклад автомата ударит его по черепу. Он не контролировал свое дыхание, позволяя адреналину вспыхнуть, обостряя чувства, перезаряжая мышцы. Два двора.

  Еще шаг, и Виктор бросится в атаку, полагая, что русский купился на притворство слабости – слабый шанс, но его единственный.

  Из-за спины русского раздался холодный голос: «Никто не убьет его, кроме меня».

  Подавленные выстрелы. Два. Двойной тап.

  Русский вытянулся вперед, черты его лица исказились от шока, страха и боли на одну секунду, прежде чем его тело обмякло, и он рухнул лицом в грязь прямо перед Виктором. Две дырки в его позвоночнике так близко друг к другу, что соприкасались.

  Не более чем в десяти ярдах от него Рид неподвижно стоял в подлеске за телом. Он держал «Глок» в боевой хватке двумя руками, целясь Виктору прямо в грудь. Рид не говорил. Он не моргнул.

  Виктор вздохнул, поняв, что он мертвец. Убить русского можно было, но этот враг не хотел брать его живым. На таком близком расстоянии Виктор не промахнется, даже будучи раненым, и он знал, что убийца тоже этого не сделает. Единственное укрытие, к которому нужно было бежать, означало двигаться еще ближе, чтобы попасть в линию деревьев. Даже без ноги он мог бы просто ходить, он не приблизился бы. Возвращаться в реку, чтобы попытаться добраться до джипа, было бы еще более безнадежно. Даже если бы он каким-то образом смог добраться до машины, не получив выстрела, что бы он сделал дальше?

  Ничто не было ответом. Виктор ничего не мог сделать, чтобы остаться в живых.

  Он полагал, что есть что-то подходящее для того, чтобы его убил один из его сородичей. Норимов сказал ему, что для кого-то, кто так заботится о том, чтобы остаться в живых, он жил так, как будто желал смерти. Если у него и было такое желание, оно должно было сбыться.

  Виктор шагнул вперед и выпрямился, показывая своему врагу, что он не собирается съеживаться или просить. Это было немного, но это все, что осталось у Виктора, пока он ждал пули в сердце или в мозг. Ему не пришлось долго ждать.

  Рид выстрелил.

  ГЛАВА 79

  17:41 ЕСТЬ

  Но он не стрелял в Виктора.

  Раздался звук, потрескивание растительности. Рид мгновенно развернулся к источнику, на девяносто градусов влево от него. Он выстрелил один раз в темноту под навесом, упал на одно колено, уменьшив размер своего тела и в то же время обеспечив более устойчивую огневую позицию. Снова выстрел. Приглушенный автоматический огонь вернулся к нему, грязь взлетела вверх, когда пули разметали землю вокруг его позиции.

  Виктор, не колеблясь, двинулся вперед, пока Рид отвлекался на то, что должно было быть вторым русским из пикапа. Он бросился к Риду, к мертвому русскому, к бизону, все еще сжатому в руке русского.

  Рид снова выстрелил в невидимого стрелка, и из-за деревьев раздался крик. Виктор быстро покрылся землей, но Рид уже развернулся к нему. Виктор напрягся, предвкушая попадание пули, но тут он увидел, что затвор вернулся к «глоку» в руке Рида.

  Пустой.

  Виктор подошёл к Бизону и сгреб его в руки. Он прицелился, чтобы выстрелить, но Рид уже был рядом с ним, толкая ствол пистолета в сторону, прежде чем он выровнял его. Чья-то рука схватила Виктора за рубашку за долю секунды до того, как ступня обвилась вокруг его ноги.

  Он рухнул на землю, на спину, правая рука вытянута, рука все еще сжимала пистолет-пулемет. Рид приземлился на Виктора, его вес выбил воздух из легких Виктора.

  Из дула Бизона вырывалось пламя. Выброшенные латунные гильзы ударились о грязь. Отдача заставила руку Виктора трястись и бешено вертеться. Рид надавил указательным пальцем Виктора на спусковой крючок. Магазин опустел чуть более чем за три секунды, последняя пуля вылетела из пистолета в ближайшую растительность.

  Виктор потянулся к волосам Рида, но обнаружил, что они слишком короткие, чтобы ухватиться за них, и вместо этого потянулся к глазам, но Рид уже катался. Он поднялся на ноги в нескольких ярдах от него, и Виктор тоже поднялся.

  Какое-то время двое мужчин смотрели друг другу в глаза. Виктор оценивал своего противника, хотя знал, что его тоже оценивают. У убийцы перед ним было компактное телосложение, но Виктор мог сказать, что каждый фунт был отточен для силы и скорости. Он носил короткие волосы и не заботился о моде или стиле, не более сантиметра или двух в длину на всем протяжении. Как выяснил Виктор, он слишком короток, чтобы враг мог ухватиться за него.

  Кровь текла из правого уха убийцы. Поверхностные раны на его туловище и руках, как предположил Виктор после аварии, были видны там, где его рубашка была красной. Его лицо было влажным от пота, на нем не было ни гнева, ни волнения, ни даже решимости. Словно в его глазах не было ни мысли, ни чувства.

  Медленным, небрежным движением Рид засунул большой и указательный пальцы правой руки в левый рукав рубашки. Он вытащил нож из ножен на запястье и плавно раскрыл сложенный клинок.

  У него было четырехдюймовое частично зазубренное лезвие крисса с гладиаторским острием. Это была матово-черная, точно обработанная керамика, прочная, как гнутая сталь, но намного легче и острее, невидимая для металлоискателей. Виктор никогда раньше не видел эту модель. Сделано на заказ, значит, для эксперта.

  Виктор отступил на шаг.

  Они были в пяти ярдах друг от друга, достаточно далеко, чтобы Виктор мог оторвать рубашку и туго намотать ее на левую руку. Он крепко сжал край рубашки в кулаке, чтобы удержать ее. Рид кивнул ему – лук убийцы – знак уважения между врагами.

  Виктор не кивнул в ответ.

  В нижней части спины росла боль, позвонки были ушиблены в результате аварии или предыдущего падения. Становилось все хуже, но на его лице не было никаких признаков этого. Рид тоже стоял, как будто он не был ранен и кровоточил в нескольких местах. Ни один из мужчин не проявил никакой слабости, чтобы их противник не воспользовался преимуществом.

  Рид свободно держал нож в правой руке, острие вверх, большой палец упирался в центр лезвия. Он держал его на уровне груди, согнув руку в локте, стоя, ноги на ширине плеч, колени слегка согнуты, равновесие готово сместиться в одно мгновение. Виктор стоял в той же позе. Он был выше своего врага. Это не имело значения.

  Он сделал еще шаг назад, инстинктивно отступая от лезвия, но также двигаясь к реке, где вода могла поддерживать его ногу.

  Рид бросился вперед, быстро преодолевая расстояние, тыча вверх в шею Виктора. Его скорость была невероятной. Виктор увернулся, услышав свист, когда лезвие рассекло воздух. Он использовал защищенное предплечье, чтобы отразить последующий удар в живот, ударив по лезвию сверху тыльной стороной запястья. Виктор ударил правой рукой, надеясь попасть противнику в открытую челюсть.

  Рид отстранился, левой рукой блокировал удар и взмахнул ножом. Виктор увидел это, шевельнулся, но почувствовал, как лезвие порезало ему правую руку. Нож был настолько острым, что почти не причинял боли.

  Они отошли в унисон, оба одинаково уязвимы для другого, и ни один из них не желал идти на необдуманный риск. Каждое лицо было пустой маской, бесстрастной.

  Виктор обдумывал свою тактику, поскольку знал, что его противник тоже. У убийцы мог быть нож, но он не был дураком. Он не станет слепо брать на себя обязательства, пока не наступит нужный момент, и Виктор тоже. Но в их первой схватке Виктор был ранен, а убийца не пострадал. Все, что нужно было сделать его врагу, это повторить процесс, каждый раз изнуряя Виктора. Но он попробует что-нибудь другое, подумал Виктор; он не будет повторять ту же атаку.

  Рид прыгнул вперед, держа нож высоко и широко, и нанес ему дикий удар по глазам Виктора. Виктор не попался на удочку. Он отпрыгнул назад, вне досягаемости противника, когда рука убийцы повернулась, направляя нож вниз. Вместо того, чтобы вонзиться в шею Виктора, лезвие попало только в воздух.

  Виктор отвел руку с ножом в сторону и пнул Рида в живот. Рид махнул левой рукой, приняв удар там, где он почти не подействовал.

  Виктор отшатнулся назад, его ноги оказались под водой. Следующая атака последовала с пугающей скоростью, когда Виктор увернулся. Рид не сбавлял темпа, продвигаясь вперед с каждым выпадом, удерживая Виктора в обороне. Все усилия Виктора были сосредоточены на том, чтобы не дать острию ножа войти в его плоть. Он блокировал и уклонялся, всегда отступая. Вода достигла середины его голеней. Он получил удар в живот, когда Рид изменил свою атаку, а Виктор был недостаточно быстр, чтобы избежать этого.

  Рана заставила Виктора вздрогнуть, и он проклинал себя за то, что показал боль. Движение по воде замедлило его, но было легче для его раненой ноги. Скорость его врага также пострадала, но его рефлексы по-прежнему были ослепительно быстрыми. Теплая кровь на животе и руке Виктора доказывала, что эти рефлексы были быстрее, чем его собственные. Порез на его животе был неглубоким, но он чувствовал, как разрывается сильнее с каждым движением. Он не позволит этому замедлить его. Если он порвал себя на части, так тому и быть.

  Виктор сконцентрировался на парировании, надеясь измотать противника, пока ждал возможности контратаковать. Рубашка, обернутая вокруг его руки, была порезана в дюжине мест, но до сих пор она защищала его руку от лезвия ножа. Он был острым, как бритва, как он и ожидал, но все же не мог проникнуть сквозь толстые слои ткани одним ударом. Но каждая атака брала свое, и пока Виктор парировал, его щит медленно разрушался. Если повезет, это может длиться еще несколько минут, прежде чем станет бесполезным. Когда это происходило, Виктор использовал голую руку как щит.

  Рид внезапно остановился, позволив Виктору отступить на несколько шагов. Воды было почти по колено. Его враг избегал рискованных действий, не желая продолжать безжалостную атаку и высасывать собственную энергию. Он знал то же, что и Виктор: защищаться было менее утомительно. Он ходил взад и вперед, зная, что поединок не закончится быстро. По мере нарастания усталости реакции замедлялись.

  Виктор рискнул отвести взгляд от врага, быстро огляделся, ища что-нибудь, что могло бы ему помочь. На берегу, невидимый за деревьями, находился второй русский, застреленный убийцей. Рядом с ним должен был лежать автомат, но Виктор никак не мог добраться до него. Он также не мог вернуться назад. Дальний берег был слишком далеко. Он никогда не сделает это. Если бы было темно, у него был бы шанс сбежать, если бы он смог увеличить расстояние между ними, но в таком случае он был бы мертв задолго до этого. Кровь была скользкой на его руке и животе. Боль в спине и ноге была непрекращающейся. Считать. Считать.

  Рид снова выступил вперед, нанося удары по талии Виктора, пытаясь засунуть нож Виктору под руку после того, как ему не удалось подняться над ним. Виктор неловко заблокировал удар, вынужденный вывернуть предплечье так, чтобы ладонь была направлена вверх. Он не мог рисковать и использовать нижнюю сторону, где прямо под кожей проходили артерии.

  Виктор отразил нападение, ощутил горячее жало, когда нож глубоко вонзился ему в предплечье. Лезвие на секунду застряло среди сложенных слоев рубашки, и Виктор воспользовался этим преимуществом, чтобы броситься вперед, ударив противника локтем в грудь, надеясь сломать ему ребра.

  Рид пожертвовал своим равновесием, перенеся весь свой вес на одну ногу, чтобы вовремя оторваться. Локоть лишь коснулся его грудной клетки. Виктор заблокировал еще один удар защищенным предплечьем. Красный окрасил рубашку.

  Нож появился снова, как в тумане, но Виктор ударил убийцу по руке левым предплечьем, получив еще один порез, когда попытался ухватиться за запястье правой рукой. Рид был быстрее и перехватил руку Виктора, поймав запястье левой руки. Виктор рванулся вперед, оказавшись в пределах досягаемости убийцы. Прежде чем Рид успел нанести ответный удар, Виктор врезался лбом в лицо врага.

  Рид хмыкнул, отшатнулся, высвободив запястье Виктора. Глаза Рида наполнились водой, из раны на переносице потекла кровь. Он отчаянно размахивал ножом, рассекая воздух перед собой, удерживая Виктора на расстоянии.

  Виктор держался подальше от смертоносного лезвия, приветствуя возможность перевести дыхание. Кровь капала с подбородка Рида. Виктор сделал два тяжелых вдоха, но ему хватило только одного.

  Убийца атаковал, целясь высоко. Виктор отступил в сторону, толкнул Рида локтем в голову. Рид парировал удар левой рукой. Нож вонзился Виктору в лицо сбоку, нанеся удар, но Виктор низко пригнулся, чтобы избежать удара, отпрыгнул и ударил правой ногой. Рид отшатнулся назад, уклоняясь от атаки, но не смог удержать равновесие.

  Виктор левой рукой отбросил нож в сторону, а правым кулаком нанес прямой удар. Его костяшки пальцев вонзились в челюсть убийцы, но это был скользящий удар, скользящий в сторону, сила перенаправлена – его враг слишком быстр.

  Рид поднялся на ноги и прыгнул на Виктора с низкого приседания. Виктор поймал приближающуюся руку обеими руками, отвел ее, но ему пришлось отпустить ее и отвернуться, чтобы избежать ответного удара Рида. Оба мужчины отступили. Русло реки было твердым и каменистым под ногами.

  Даже противник Виктора теперь выглядел усталым, с открытым ртом, делая большие глотки воздуха при каждом вдохе. Это была битва на истощение, способности каждого человека были равны, и ни один из них не мог быстро закончить бой. С каждой атакой и парированием выносливость обоих истощалась, работая до такой степени, что усталость приводила к неизбежной ошибке. Но Виктор, истекая кровью из обеих рук, живота и ребер, знал, что при нынешнем положении вещей он достигнет этой стадии раньше.

  Боль была крайней. Он больше не мог удержать его от своего лица ни на секунду. Его руки казались тяжелыми. Рубашка была изодрана, пропитана речной водой и кровью – больше всего мешала. Виктор выпустил его и стряхнул с руки. Он думал о том, чтобы бросить его в своего противника, но это был бы жалкий поступок. Он не собирался унижать себя.

  Его грудь вздымалась; его рот был открыт. Он сморгнул пот с глаз. Рид бросился вперед. Виктор использовал свое левое предплечье, чтобы заблокировать лезвие, чувствуя, как оно входит в его кожу. Рид тоже это почувствовал, и его глаза сверкнули. Виктор отбросил его назад, хотел атаковать, но споткнулся, его лицо исказилось от внезапной агонии. Оба действия фальшивые.

  Рид снова сделал выпад, почувствовав убийство, соблазнившись чрезмерным рвением. Он пренебрег протоколом, перенапрягшись. Виктор легко отступил в сторону, оттолкнул лезвие правым предплечьем и ударил Рида левым кулаком поперек лица.

  Раздался удовлетворительный шлепок, удар отбросил Рида в сторону. Руки Рида ошеломленно опустились. Виктор извернулся, нанося еще один тяжелый удар, пытаясь извлечь выгоду из смены инициативы, пока у него был шанс, но Рид уже начал низко приседать, и Виктор понял, что его одурачили, против него использовали его собственную тактику.

  Рид вскочил прямо на руку Виктора, и нож устремился прямо к его шее.

  Виктор сделал единственное, что было в его силах, и бросил левую руку ему навстречу.

  Он почувствовал, как острие ножа проткнуло нижнюю часть его предплечья, рассекая кожу, мышцы и кровеносные сосуды, царапая локтевую и лучевую кости.

  Гладиаторское острие вышло прямо из другой стороны его руки, матово-черное лезвие стало совершенно красным. Капли его собственной крови забрызгали лицо Виктора. Он задыхался, стараясь не закричать. Его ноги подкосились.

  Он схватил врага за запястье, попытался вытащить нож, но сил уже не было. Рид водил ножом из стороны в сторону, увеличивая размер раны, усиливая агонию. Кровь хлынула из руки Виктора. Ему потребовалась вся его воля, чтобы устоять. У него ничего не осталось. На лице Рида появилась жестокая ухмылка.

  Эта улыбка ужалила Виктора больше, чем лезвие в его руке. Это пронзило что-то глубоко внутри него, напомнив Виктору, что он еще не умер. У него был последний шанс спасти свою жизнь.

  Он откинулся назад, намеренно падая.

  Рид схватил Виктора свободной рукой, чтобы остановить его, удержать в вертикальном положении и пронзить, но у него не было рычага. Позволить Виктору упасть означало отпустить нож, но падение также означало, что он приземлится на Виктора сверху, смягчив собственное падение и поймав свою добычу под воду. Это сделало бы прикончить его еще проще.

  Рид тоже упал.

  Прежде чем они коснулись воды, Виктор поднял правую ногу и успел упереться коленом в основание грудины Рида.

  Виктор исчез под рекой, принимая на себя боль от их совокупного веса, вода смягчала падение, но каменистое русло усиливало его. Эта сила была направлена прямо через колено Виктора прямо в солнечное сплетение его Рида.

  Рид вскрикнул, когда его диафрагма парализовалась, а дыхание вырвалось из легких. В этот момент силы покинули его полностью.

  Тут же Виктор толкнул вверх левую руку. Он вынырнул из-под воды, и он вонзил острие торчащего из предплечья ножа в обнаженную шею Рида. Дюйм лезвия полностью вонзился в плоть англичанина.

  Глаза Рида расширились.

  Виктор, голова все еще была под водой, крутил лезвием из стороны в сторону, крича от боли в собственной руке, когда он пронзил шею нападавшего. Рид замолчал. На мгновение возникло сопротивление лезвию. Толстые стенки сонной артерии.

  Рид бросился прочь, прижимая руки к шее, но было слишком поздно.

  Из раны хлынул поток крови.

  Водянистое небо Виктора стало красным. Рид упал в реку, вокруг него заплескалась вода.

  Виктор приподнялся и втянул драгоценный воздух. Он с трудом поднялся на ноги, баюкая пронзенную руку. Перед ним в реке плыл Рид, багровое облако быстро расширялось вокруг него, обе ладони были прижаты к его горлу, он отчаянно пытался остановить брызги крови и сделать невозможное – остаться в живых.

  Виктор проигнорировал его. Нож по самую рукоятку вонзился в его руку, кровь сочилась сверху и снизу, со всех сторон. Используя только правую руку, Виктор соскользнул с ремня и обернул его вокруг своего левого бицепса так сильно, как только мог. Он протолкнул металлическую защелку через кожу, чтобы создать новое отверстие для ее крепления.

  Убирать нож было бы самоубийством, поэтому он оставил его на месте. Пояс бы помог, но это была лишь временная передышка. При той скорости, с которой он выходил, большинство, если не все, основные кровеносные сосуды в его руке были перерезаны. При его весе и с помощью ремня, который ему помогал, Виктор прикинул, что у него осталось менее получаса, прежде чем он истечет кровью. Он, вероятно, не сможет ходить через пятнадцать минут, двадцать, если повезет.

  Рид издавал хриплый звук, изо рта пузырилась кровь. Его лицо было белым, с яркой кровью, почти черным на фоне кожи. Он посмотрел на Виктора, не моргая. В его глазах не было ни страха, ни ненависти, только холодное принятие своей судьбы. Виктор задумался, что выдадут его собственные глаза, когда придет его очередь. Он в последний раз отвернулся от Рида и подумал о Ребекке.

  Он побрел по воде и по берегу, нетвердо держась на ногах. Он пробрался сквозь деревья по дорожке, проторенной джипом, пока не увидел пикап русского, припаркованный вдоль дороги. Он наткнулся на него. Ключи все еще были в замке зажигания.

  Взгляд Виктора метался между аналоговыми часами на приборной панели и дорогой впереди, когда он возвращался в город. В идеале ему нужно было уехать как можно дальше, прежде чем отправиться в больницу, желательно за границу. Но не было времени. Он бы истек кровью за рулем, если бы попытался.

  Он вел машину с тяжелыми веками, чувствуя себя все холоднее и холоднее. Он зевал, подъезжая к больнице Танга. Он почувствовал, что уходит, когда наткнулся на отделение неотложной помощи. Его приветствовал короткий крик.

  Рука медсестры схватила его за правую руку и потащила по коридору. Он опустился на колени, пытаясь не отставать от нее. Она кричала и задавала ему вопросы. Он не мог понять, что она говорит. Затем он услышал английский, и каким-то образом Виктору удалось заставить рот работать, и он выкрикнул свою группу крови так громко, как только мог. Он бы упал, но невидимые руки поставили его на ноги. Его зрение ухудшилось, когда он лег на кровать. Вокруг него были другие люди, еще медсестры, возможно, врачи.

  Он услышал скрип колес.

  ГЛАВА 80

  Дар-эс-Салам, Танзания

  среда

  12:03 поесть

  Сайкс делал все, что было в его силах, чтобы сохранять спокойствие, но он знал, что терпит неудачу. Он почти не спал два дня, но был слишком на взводе, чтобы чувствовать хоть какую-то усталость. Несмотря на то, что здание было идеально кондиционировано, Сайкс старался не обращать внимания на сырость, собиравшуюся под мышками.

  После катастрофы в отеле Сайкс бежал из страны, пересекая северную границу Кении. Он прокручивал варианты в голове, закидывая антациды в горло и периодически вызывая рвоту, когда они заканчивались. В конце концов он понял, что у него не хватит мужества для жизни в качестве беглеца или ноу-хау, чтобы продержаться в качестве беглеца.

  Если бы он действительно постарался, был бы небольшой шанс, что он сможет разобраться во всем достаточно, чтобы пережить неизбежные последствия. Но Рид был в отеле Сайкса. Он был в этом уверен. Человек, который застрелил Вичмана. И единственным объяснением присутствия Рида было то, что Фергюсон послал убийцу убить Сайкса. Этого было достаточно, чтобы изменить приоритеты Сайкса. Разбогатеть и его карьера заняли второе место после того, как он остался в живых.

  Он сдался в посольстве и с тех пор находился под стражей ЦРУ. Десять минут назад его привели из его комнаты в офис агентства в подвале здания посольства.

  Сайкс молча стоял перед Проктером, который сидел за столом на стуле, явно слишком маленьком для него. Прошло десять секунд. Двадцать. Проктер увидел, что он изо всех сил пытается начать.

  – Не хотите ли присесть? он спросил.

  – Я хотел бы встать, если вам все равно, сэр.

  – Это твои ноги.

  Сайкс держал руки сцепленными за спиной. Он сделал бы это с некоторым достоинством. На самом деле, напомнил он себе, это единственное, что у него осталось. Сайкс говорил без пауз почти тридцать минут. Он начал с самых ярких моментов: Фергюсон пришел к нему с планом; его согласие; вербовка Кеннарда и Самнера; использование Самнера для найма Тессеракта и его идентификации с помощью фиктивных заданий; заставить Хойта нанять Стивенсона; сокрытие денежного следа через Сейфа и Олимп; использование информации, предоставленной Кеннардом, чтобы помочь Тессеракту убить Озолса; попытка команды Стивенсона убить Тессеракт; отправив МакКлюри за Тессерактом, когда Стивенсон потерпел неудачу; отправив Рида убить Кеннарда, Хойта, Сейфа, Самнера и Тессеракта; думая, что Рид добился успеха на Кипре; расшифровка флешки, поиск и восстановление ракет; и как все пошло не так.

  Когда он закончил, Проктер казался слишком спокойным, учитывая то, что только что сказал ему Сайкс.

  – И, – начал Проктер, – целью его в высшей степени незаконной деятельности, которая привела к большому количеству смертей, было продать ракеты «Оникс» тому, кто больше заплатит?

  – Да, – признал Сайкс. «Мы сделали это из-за денег».

  'Ладно, хорошо.' Проктер казался довольным его сотрудничеством. – И вы участвовали в этой операции с самого начала, не так ли, мистер Сайкс?

  Сайкс знал, что ему тяжело. И он это заслужил.

  «Я играл важную роль с самого начала».

  «Я ценю вашу честность. Я, конечно, понимаю, как это тяжело для вас.

  Что происходило? Он только что услышал какое-то сочувствие? Проктер явно готовил его к убийственному удару.

  «Теперь, – продолжил Проктер, – вы можете удивиться, узнав, что я уже знал многое из того, что вы мне только что рассказали».

  Что-то взорвалось внутри желудка Сайкса. 'Как?'

  'Как не важно. Важно то, что вы пришли добровольно. Если бы я был вынужден привести вас сюда против воли, этот разговор был бы явно более неприятным. Расскажите мне больше о том, что произошло в понедельник.

  В горле Сайкса пересохло. Он рассказал о Дальвеге и Вихмане, об извлечении ракет с затонувшего фрегата и их возвращении в гостиницу, о разговоре с Фергюсоном. «Именно тогда все пошло плохо». Он объяснял вещи так, как помнил.

  Проктер молча принял все во внимание и время от времени кивал. Когда Сайкс закончил, Проктер спросил: «Почему Тессеракт был в деревне, в отеле?»

  Сайкс покачал головой. «Единственное, о чем я могу думать, это то, что он шел за мной».

  – Но как он вообще узнал о вас?

  «Каким-то образом Самнер пронюхал, что она была мишенью, и избегал Рида. Затем она объединилась с Тессерактом, чтобы преследовать меня и Фергюсона. Думаю, она поняла, кто мы такие. Я не знаю как.

  Проктер на мгновение замолчал, а затем начал задавать вопросы. Много вопросов. Сайкс ответил. Все кровавые подробности. Он упустил тот факт, что видел Рида в Танге, так как это не принесло бы никакой пользы, если бы Проктер знал, что причина, по которой Сайкс признавался, заключалась в том, что Фергюсон хотел его смерти. Если эта информация выйдет позже, пусть будет так, но сейчас Сайкс хотел чувствовать, что он не так низко, как Фергюсон, на лестнице предателей-подонков.

  – Вы заполнили множество пробелов в этом грязном и презренном деле, – сказал Проктер, – и за это я вам очень признателен. Однако вы сознательно участвовали в преступной деятельности, которая представляет собой высшую меру наказания, предусмотренную законом».

  – Я понимаю это, сэр. И я принимаю последствия».

  Было приятно быть благородным, хотя бы на несколько минут.

  – Но, – продолжал Проктер, – было видно, что вы ни в чем не виноваты, кроме как в подчинении приказам. Фергюсон был зачинщиком этого нелепого беспорядка, а вы стали жертвой его безумия. Сайкс не знал, что ответить, поэтому промолчал. – Я вижу, что у вас не было никакого желания проводить эту операцию, но вы оказались в безвыходной ситуации. Фергюсон был вашим начальником, героем этой организации. У тебя не было выбора, кроме как сделать то, что тебе сказали, и я могу это оценить.

  «С самого первого дня мы учим вас подчиняться начальству, выполнять приказы, которые вы можете не понимать, потому что вы не всегда владеете полной информацией. И вы должны подчиняться им буквально, даже если вы с ними не согласны. Потому что, если вы этого не сделаете, вы можете уничтожить что-то очень важное.

  Если Сайкс не ошибся, в конце очень темного туннеля появилась вспышка света.

  Проктер продолжил: «Лояльность, которую вы продемонстрировали своему начальнику, заслуживает похвалы. Но теперь вы должны выбрать, в чем состоит ваша истинная преданность. В агентство или к своему наставнику?

  Не было даже секундного раздумья, но Сайкс мысленно досчитал до десяти, чтобы казалось, будто выбор был непростым. Он чувствовал, что пауза прекрасно продемонстрировала внутренний конфликт, который якобы был внутри него.