Текст книги "Гадюки в сиропе или Научи меня любить (СИ)"

Автор книги: Тильда Лоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 47 страниц)

то безумной идеей относительно причин отказа от посещения светских мероприятий. Почему

то о трауре они не думали, особого значения этому событию не придали. Аманда в очередной раз убедилась, что люди, окружающие её, глупы и поверхностны. Чужие страдания для них – ничто. Пыль. Ерунда, которой не стоит уделять даже капли своего внимания. Таких людей Грант начала презирать. Она и раньше относилась к ним с прохладцей, а теперь окончательно убедилась в том, что с ними ей не по пути. Они слишком зациклены на своих персонах. Самовлюбленные нарциссы, не способные ставить себя на место других. Единственная цель их жизни – блистать в обществе, притягивать к себе внимание таких же, как они сами, пустышек. Чем больше внимания, тем слаже улыбки, добродушнее выражения лиц, прекраснее их расположение духа. Когда внимания нет, настроение у них тоже падает ниже уровня плинтуса. Абсолютно незрелые, глупые, закомплексованные люди. С ними Аманде не по пути. С недавних пор она особенно четко осознала истину, гласившую, что лучше быть одной, чем вместе, с кем попало. Раньше умудрялась ставить данное заявление под сомнение, ныне сделала его едва ли не кредо своей жизни.

В конце учебной недели Аманда решила выбраться в город, но на этот раз маршрут у нее был отличный от прежних вылазок. Быть может, она сознательно бежала от тех мест, где бывала с Эштоном, быть может, это получалось спонтанно. В любом случае, хотелось отвлечься от своих мрачных мыслей, убежать от одиночества, которое преследовало по пятам, проникало в каждую клеточку тела, как кислота, что, разъедая кожу, превращает её в неаккуратные лохмотья. Такой кислотой была для Аманды каждая минута, проведенная в воспоминаниях о брате. Разъедала изнутри, выжигая душу, заставляя чувствовать себя гаже некуда. Одиночество. Мерзкое одиночество поглощало её безжалостно. Каждый день преследовали мысли о том, что теперь она одна, никто не сможет заступиться, никто не скажет, что она может положиться на него в трудную минуту. Эштона не вернуть. Никто не сможет заменить его. Никто и никогда.

Пестовать свое одиночество, взращивать жалость к себе – легче легкого. Намного труднее взять и однажды отказаться от идеи жалости к самому себе, взять волю в кулак, жизнь за горло, с разбега прыгнуть в пропасть, не задумываясь о том, что ждет там, внизу. И тогда сюрпризом станут крылья, раскрывшиеся за спиной, которые смогут отвести от любой беды, помогут удержаться в вышине, не сорвавшись вниз. Правда, не у всех получается поймать удачу за хвост. Риск – дело благородное, но крайне опасное. Никто не даст гарантии, что он оправдается, оттого и приходится жить прошлым, боясь открыть дверь в будущее. Закрывая глаза при встрече с настоящим.

Проснувшись утром, Аманда неожиданно поймала себя на мысли, что она слишком долго пыталась прятаться от настоящего, цепляясь за прошлое. Оно не просто уходило, оно убегало от нее, а она никак не желала с ним расставаться, будто ничего более ценного в жизни не встречала. Отлично получалось выбивать жалость к самой себе, лить слезы на пустом месте, считать себя сильной, а на деле проявлять себя невероятно слабой. Вызывать жалость у окружающих. Теряя цель в жизни, потеряв веру в будущее, человек теряет себя, и это страшнее всего. Аманда понимала, что сделала немало шагов, приближаясь к этой цели – саморазрушению. Месть, месть, месть… Она ничего не видела, кроме мести, ничего не замечала. Закрывала глаза, отказываясь принимать к сведению доводы разума, была ослеплена своим желанием отомстить, оглушена им же. И что в итоге получила? Стала ли счастливее? Нет, с каждым днем жизнь казалась ей все более отвратительным действом, временами её тошнило от этой жизни… А что теперь? Одно дело рассуждать о смерти, шутить на эту тему, даже смеяться над нею. Совсем иное – столкнуться с ней лицом к лицу. И, когда произойдет осознание серьезности ситуации, станет по

настоящему страшно. Аманда испугалась… Поняла, что не хочет умирать.

Когда

то ей не повезло, но на этом жизнь не закончилась. Она жива, здорова, у нее есть все, чтобы жить и радоваться жизни, но вместо этого она только и делает, что возмущается и ищет причины для ненависти. Какой в этом резон? Аманда не знала ответа на свой вопрос. И, когда поняла это, звонко рассмеялась.

Ей казалось, что у нее в жизни есть цель. Теперь выяснилось, что целей нет. Никогда не было. Их место ошибочно занимали сомнительные ценности и чувство злобы. Необъятной, всепоглощающей злобы. Глупо. Очень

очень глупо, поверхностно и незрело.

Легко ли ответить на вопрос чем отличается личность состоявшаяся, от того, кто только ищет свой путь в жизни, но пока не может его найти? Сейчас Аманда была уверена, что все дело в умении по

разному реагировать на стрессовые ситуации. Личность, та, что с большой буквы, никогда не позволит эмоциям одержать победу над разумом, на первое место всегда выйдет логика. Взвесив все «за» и «против» она примет единственное правильное решение, а, если и ошибется, то в истерику впадать не станет, только пожмет плечами и примет все, как данность. Примется за исправление ошибок, но не станет лить слезы и сопли, стараясь вызвать жалость у окружающих. На жалость обычно давят люди, не способные в одиночку справиться со своими переживаниями, слабаки, иначе говоря. Аманде всегда хотелось верить, что она относится к первой категории, на деле же, она проявляла себя, как размазня. Теперь это стало очевидным.

Ей надоело вести образ жизни, свойственный улиткам. Как только становится страшно, сразу же прятаться. Ей хотелось бороться, идти вперед, не замечая препятствий, а при необходимости ловко их обходя.

Собираясь в парк, Аманда уже по привычке потянулась к черным вещам, а потом поймала себя на мысли, что хочется ей чего

то иного, не такого, как раньше. Ей снова хочется играть. Пусть и в повседневной жизни, но все же играть. И образ дитя ночи ей сейчас не по душе, хочется чего

то иного. Например…

Кто сказал, что скромность является синонимом серости? Ничего подобного! Именно это и решила доказать всем окружающим Аманда, выбирая из шкафа вещи, которые давно уже не надевала.

Высокие гольфы, юбка в складку, рубашка с галстуком и неизменные перчатки. Черные лаковые ботильоны отлично вписались в общий вид, сделав девушку визуально ещё выше и стройнее. Она очень давно не надевала каблуки. Именно такие, острые шпильки. Все никак не могла выбросить из головы мысли о прошлом. О том самом вечере, когда она пыталась скрыться от преследователей, но каблуки мешали быстрому бегу, и она только себе делала хуже, пытаясь оказать сопротивление.

Виной её несчастьям были не каблуки и не пальто, которое она потом сожгла, как только вышла из больницы. Не хотела на него смотреть. Как только взгляд цеплялся за красную ткань, Аманда чувствовала, как в груди появляется странное чувство, будто кто

то сдавливает грудную клетку, отбирает дыхание, а вместе с дыханием уходит и жизнь. Странно, но после того, как пальто было сожжено, она не почувствовала облегчения. Вообще ничего не произошло. Девушка стояла, смотрела на пепел, оставшийся от вещи. Думала о том, что это было очень глупо с её стороны. Больше никаких мыслей, только пустота, вакуум в голове. И еще большее разочарование, чем прежде.

Отчего тогда так плохо было на душе? Аманда даже не догадывалась. Она и сейчас не знала причин своего тотального озлобления. Да, жизнь не остановилась, все хорошо, перед ней все двери открыты, и перспектив море, но тогда она видела один выход из сложившейся ситуации. Сейчас, после переосмысления всего случившегося, появились иные мысли. Аманда увидела новые варианты развития событий, нашла выход из тупиковой ситуации, отпустила прошлое. Решила идти вперед, никогда не оглядываясь назад. Закрыв прошлое на замок и потеряв по дороге ключ, чтобы не было соблазна вновь утонуть в черноте былых размышлений и не самых приятных воспоминаний. Кто не имел, тому нечего терять. Грант, распрощавшись со своим прошлым, ничего не потеряла. Пожалуй, лишь приобрела. Себя настоящую.

Что стало толчком к столь решительному шагу? Она знала ответ на этот вопрос, но старательно отгоняла его от себя, стараясь не вдаваться в подробности, дабы не чувствовать себя кем

то вроде предательницы. Никогда не думала, что это может случиться, однако, всё, как всегда в подобных случаях бывает, случилось спонтанно. Грант влюбилась. Чувства у нее пока были слабыми, зарождающимися, ничем не подкрепленными. Тем не менее, они все

таки были.

Аманда редко ощущала потребность любить и быть любимой. А, может, просто пыталась подавлять в себе это желание. Ей всегда казалось, что она не сможет ужиться с другим человеком. Постоянные отношения обязательно будут угнетать её, заставят измениться. И не факт, что в лучшую сторону. Скорее, наоборот все сложится отвратительно. Будут постоянные сцены выяснения отношений, множество сложностей, скандалы на пустом месте. Аманда не умела обуздывать свой нрав, не хотела этого делать. Придерживалась принципа: «Полюбите меня плохой, хорошая и так всем нравится». Часто эта тактика себя не оправдывала, девушка оставалась не у дел. Никто не хотел соскабливать слой черноты, чтобы обнаружить под ней позолоту, ошибочно считая, что они всегда расположены в ином порядке. Сначала золото, потом чернота, а не наоборот.

Сейчас Аманда понимала, что в своих стремлениях быть плохой заходила слишком далеко. Никто не мог поверить, что в ней, действительно, есть что

то положительное. Все видели злую, наглую, отвратительную особу, не обремененную хорошими манерами. Впрочем, тогда Аманда стремилась выжить. Когда борешься за выживание, думаешь не о политесе. Вот Грант и не озадачивалась тем, как выглядит со стороны.

Она колючая, вредная, наглая. Она не умеет жить иначе. Если она вдруг начнет раскланиваться с каждым, мило улыбаться и говорить только то, чего от нее ждут, это будет другой человек, не Аманда Грант. Кто угодно, но только не она. Аманде были свойственны все вышеперечисленные черты. Она никогда их не прятала, не пыталась продемонстрировать себя пай

девочкой, но в своих стремлениях быть максимально естественной, девушка не заметила, как стала утрировать каждую из вышеназванных черт. Грубость её граничила с хамством, колкости иногда ранили не хуже острого лезвия. Аманда, невзирая на лица, говорила то, что думала. А думала зачастую очень прямолинейно. В её мире не намеков и полунамеков, не было тонов и полутонов. Там безраздельно царствовали лишь два цвета: белое и черное. Второе преобладало.

Теперь привычный мир её рушился, и на руинах отстраивались новые здания. Девушка относилась к этим переменам с подозрением. Не знала, что делать, как поступить. Чувства, проснувшиеся в душе, были новыми, неизведанными ранее, а потому страшными, пугающими. Разумеется, Грант никогда не пыталась бежать от своих чувств, понимала, что всю жизнь не сможет прожить, так никого и не полюбив. Рассказы о том, что люди иногда спокойно живут всю жизнь в одиночестве, при этом чувствуют себя счастливыми, виделись ей ещё более надуманными, нежели рассказы о большой, чистой, светлой любви, что встречается один раз и на всю жизнь. Хотя бы раз в жизни, но человека настигает влюбленность. Чаще всего, она бывает спонтанной. Приходит, когда её не ждешь. Молниеносно, мгновенно. Как ураган…

Аманда могла ещё тысячу синонимов подобрать. Одно она знала точно. Влюбляться она в ближайшее время не планировала, но получилось то, что получилось.

Это было странно. Совсем не похоже на то, что обычно принято описывать в любовных романах со сладкими обложками и не менее сладким содержанием, от которого челюсти сводит. У Аманды никаких особых признаков влюбленности, описанных в подобных книгах, не наблюдалось. Она не краснела, не бледнела, не запиналась, разговаривая с человеком, который ей нравился. Не пыталась активно привлекать к себе его внимание. Скорее всего, просто потому, что не знала, каково это ощущать себя влюбленной девушкой. Никаких бабочек в животе, о которых столько говорят вокруг, никаких томных вздохов и мечтательных взглядов. Аманда понимала, что влюблена, но совершенно не осознавала, как этой влюбленностью распорядиться.

Слишком странно ощущать в душе нечто такое, чего раньше не было. Девушка чувствовала, что ей приятно находиться рядом с этим человеком, ей приятно смотреть на него, временами ей хочется к нему прикоснуться. Но сложно было охарактеризовать эти желания каким

то определенным словом. Симпатия? Влюбленность? Любовь? Определенно, что

то из вышеперечисленного, но только что? Аманда много об этом думала, но так и не смогла найти однозначный ответ на свой вопрос. Мало времени прошло, она ещё не успела разобраться в себе, в своих чувствах и переживаниях. Стремительно захватило… Она проснулась с осознанием того, что человек ей не безразличен. Она ему искренне симпатизирует, вот только качество этой симпатии еще не была достаточно определено. Слабая? Или все

таки сильная?

Странно. Аманда никогда раньше не задумывалась о природе любви. Никогда не хотела постичь тайны этого странного чувства, не пыталась его анализировать. Не ждала его. Знала, что однажды оно появится, но только обстоятельства появления рисовала в своем воображении иные. Её любовь не должна была быть связана с театром. Нет. Только не с театром. Аманда никогда не понимала отношений типа таланты – поклонники. Эти отношения казались ей… постановочными. Влюбленность в образ, не более того. За этим образом не видишь человека. Не замечаешь его. Перед глазами все время та маска, в которую поклонник влюбился, настоящего человека, за ней скрытого, никто узнавать не желает. В том и состоит основная проблема. Невозможно сразу понять, кто именно привлекает человека. Роль, сыгранная актером, или же сам актер, передавший эмоции своего персонажа на сцене.

Грант вообще слабо представляла, какой может быть её любовь. Нелепая… Первое слово

ассоциация, вспыхивавшая у нее в голове. Да, именно нелепая. Странная. Неструктурированная. Да и о какой структуре может идти речь? Любовь не поддается объяснению. Она или бывает, или её не бывает. Третьего не дано.

Возможно, Аманда сама себя в этой любви убедила. Старательно настроила на романтический лад.

Вчера вечером она, поддавшись какому

то неожиданному порыву, спустилась в гостиную. Родственники уже разошлись по своим спальням, внизу даже свет не горел. Девушка почувствовала острую необходимость в самовыражении, и не придумала ничего лучше, чем сесть за рояль. Она давным

давно ничего не играла, совершенно к клавишам не прикасалась. Думала, что забыла, каково это.

Но потом пальцы осторожно коснулись клавиш, и по комнате поплыла музыка. Разумеется, она не была похожа на то, что Аманда слушала в повседневной жизни. В этой музыке не было разочарованности в современном мире, боли и тоски, тут было нечто иное. Грант не знала, какими словами можно охарактеризовать это иное. Оно просто не поддавалось объяснению. Но в данный момент казалось таким необходимым. Она сама не заметила, как начала шмыгать носом, а потом в глазах застыли слезы. Аманда, на самом деле, расплакалась. От осознания собственной глупости, от того, что не может отказаться от своего чувства. Хочет отказаться, но не может… Впрочем, и желание это какое

то сомнительное, будто навязанное извне. Она понимает, что плохо так поступать, осознает, что совершает дурной поступок, оттого и слезы текут по щекам.

В общем

то, ничего плохого Аманда не сделала, не считая того, что умудрилась влюбиться в Дитриха. Во всяком случае, сейчас она была уверена в том, что влюблена в него. И это казалось чем

то аморальным. Девушка никак не могла смириться со своими чувствами. Отчего

то было стыдно перед Люси. Совсем странно, но, тем не менее.

Они, на самом деле, никогда особо не дружили. Подругами не считались, никогда не делились секретами. Да что там секреты, у них даже общих тем для разговоров не было. Они проходили мимо друг друга, лишь изредка обменивались приветствиями. Аманда не должна была испытывать того чувства вины, что стало её верным спутником. Не должна была, но чувствовала, и оттого места себе не находила. Казалось, что она предает память одноклассницы, позволяя себе думать о Ланце.

Думает ли он о ней? Аманда озадачивалась этим вопросом. Несомненно, ей хотелось знать ответ. Хотелось, чтобы он оказался утвердительным. Однако узнать правду пока возможности не было. Грант не встречалась с Ланцем каждый день, не могла задать ему этот вопрос. Теперь он учился в другой школе, в эту даже в гости не заглядывал. Да и смысла не было. Он общался с Паркером, но все и так знали, что Ланц живет по соседству с Эшли. Визиты в прежнюю школу Дитриху ничего, кроме боли, принести не могут. Здесь он потерял Люси, здесь же каждый день присутствует Кристина. Встреча с ней вряд ли обернется задушевным разговором. Она не забыла и никогда не забудет старые обиды. Она всегда будет спускать на него всех собак. И это противостояние не закончится никогда. Иногда Аманда ловила себя на мысли, что директрисе претит сама мысль о существовании Дитриха. Мысли о том, что он живет в одном с ней городе, дышит тем же воздухом, возможно, ходит в те же магазины, вызывает у нее болезненную неприязнь. Невероятное отторжение, граничащее с желанием стереть с лица земли. Останься Ланц в этой школе, она все усилия направила бы на создание для него «идеальных» условий. Устроила бы сладкую жизнь дорогому ученику…

Все же Грант была рада тому, что Ланц ушел в другую школу. Так было спокойнее. В первую очередь, выгоду девушка видела для себя. Находясь вдали от человека, к которому испытываешь симпатию, невозможно долго поддерживать в душе чувства. Рано или поздно они угаснут. Произойдет это гораздо быстрее, чем в случае, когда постоянно видишь человека перед собой, хочется протянуть к нему руку, и ты это делаешь. А он в ответ смотрит на тебя непонимающим взглядом. После говорит, что ничего не получится. Удаляется, оставив того, кто признался в любви, в расстроенных чувствах. Она не сомневалась, была уверена на сто процентов в отказе Дитриха. Он слишком зациклился на своих чувствах к Люси, он готов был убить за нее, никого, кроме Лайтвуд не замечал. Даже сейчас, когда Люси уже не было, Ланц оставался верен своим идеалам.

Первая любовь – самая сильная. Кто

то придерживается мнения, что только она и является настоящей. Аманда склонна была верить этому утверждению.

Дитрих любил Люси больше, чем кого

либо. И вряд ли сможет полюбить кого

то так же сильно, как её.

Впрочем…

Аманда тяжело вздохнула, отгоняя от себя дурные мысли. Какая ей разница? Сможет он её полюбить или не сможет. Он никогда даже не узнает о её чувствах, потому что она ему не признается. А больше никто и не знает. Эштона нет, откровенничать не с кем. Своим одноклассникам она душу не открывает, ученикам из параллельного класса тем паче. Они ей чужие, а с чужими людьми секретами не делятся.

Никогда она не скажет Ланцу, что он ей нравится. Да и какова вероятность вновь встретить его просто так, без особой на то причины? Случайно столкнуться в городе, как было тогда? Вполне вероятно, что они больше никогда не встретятся, и те короткие встречи были единичным случаем…

Каблуки стучали по асфальту. Было немного непривычно передвигаться на них. Аманда отвыкла от обуви на высоченных каблуках. Отчего

то считала, что это совсем не её стиль. Ей он идет, как корове седло, потому лучше и не рисковать. Но сейчас, ловя на себе восторженные взгляды окружающих, понимала, что одежда иная, не похожая на ту, что она носила в последнее время, ей к лицу. И каблуки, и женственные блузки, и юбки. Очки ей тоже к лицу, в строгой оправе, без вычурности, солнцезащитные, с серыми стеклами. Девушка подумала, что раньше она преимущественно так и одевалась. Тогда ею тоже восхищались, отмечая чувство стиля. После происшествия с Аликом, она перестала одеваться, как леди. Превратилась из яркой бабочки в серую моль. Сейчас снова пыталась вернуться к прежней жизни. Вот только волосы перекрашивать не собиралась. Ей нравилось быть брюнеткой. Удивительное дело, но темный цвет волос придавал девушке больше решимости. Блондинкой она чувствовала себя уязвимой. Брюнеткой готова была сражаться с обстоятельствами.

Противоречивое чувство, немного глупое. Аманда сама себя не понимала, но все равно не спешила наносить визит стилистам. Достаточно жизнеспособной казалась идея о том, что светлые волосы напоминали об Эштоне, потому и хотелось забиться под крылышко к кому

то. Так, глядя в зеркало, она видела другого человека, не ассоциировала себя с покойным братом, оттого и жить было легче.

Сидя на лавочке в парке, Аманда пила диетическую колу через трубочку, время от времени перелистывала страницы книги, которая ей не особо нравилась, но которую она давно пообещала себе прочитать. Мрачная книга, наполненная мерзкими подробностями из жизни низших слоев, маргиналов. Людей, что не имеют будущего. Тех, что сами себе все пути к отступлению отрезали. Обычно девушка дочитывала все от первой до последней страницы, но в этот раз не удержалась, да и заглянула в конец, находясь приблизительно на середине. Странно было увидеть счастливый финал. Почему

то он Аманду разочаровал. В конце концов, она решила, что просто не поняла авторского замысла, оттого и разочарована в произведении.

Достав из бумажного пакета рогалик с кунжутом, Аманда разломила его на две части, с наслаждением вдохнув запах свежей сдобы. Давно она не получала удовольствия от таких обыденных вещей, как еда, прогулки по городу, красивые пейзажи или разговоры с людьми, которые разделяют её интересы.

Атмосфера любви и заботы недолго царила в их семье. Вскоре все вернулось на круги своя. Старшее поколение Грантов благополучно позабыло о существовании дочери, вновь вплотную занялось своими делами. Аманда оказалась в одиночестве. Но её этот факт не угнетал. Она и так понимала, что заботой её окружать будут недолго. Как только страсти поутихнут, переживания улягутся, родители вновь станут самими собой. Она снова будет ходить по дому незамеченной, а они забудут о ребенке, и погрузятся с головой в свои заботы. Это к лучшему. Девушка пыталась убедить себя в этом. Да, именно. Все к лучшему. Чрезмерная опека не всегда приводит к хорошим результатам, зачастую она только вредит. Так что ей не стоит горевать. Стоит порадоваться тому, как развивается ситуация.

Нет

нет, да и проскальзывала предательская мыслишка, что, несмотря на самостоятельность, ей хочется чувствовать себя нужной. Хочется, чтобы родители вели себя с ней так, как ведут себя другие родители со своими чадами. Хотя бы иногда обращали внимание и интересовались делами дочери, а не равнодушно проходили мимо, даже о самочувствии не осведомляясь. Если ходит по коридорам, значит жива. Все прекрасно. Можно не беспокоиться.

Девушке иногда казалось, что родители забыли о её существовании. Она им никто, оттого они относятся столь наплевательски. Оба вспоминали о детях лишь в те моменты, когда случались форс

мажоры. Что с ней, что с Эштоном. В остальное время можно было хоть чечетку отбивать, стоя на перилах балкона, она не удостоили бы сие действо своим вниманием. Сорвись она вниз – да, спокойно станцуй – нет.

Когда Сара успокаивала её, Аманде показалось, что материнские чувства все же имеют место быть, но сейчас уже очень в этом сомневалась. Вероятно, стресс дал о себе знать, вот женщина и позволила себе немного нежности. С тех пор ничего подобного не повторялось.

Аманда с горечью вспоминала свое детство. Она росла, как сорняк под забором. Сама по себе, можно сказать. Родители не уделяли им с Эштоном должного внимания. Казалось, что дети им совсем не нужны. Возможно, так все и было. Сара никогда не говорила, что дети желанные, что мечтала она о радостях материнства всю жизнь. Ничего такого и не было. Да, она забеременела. Возможность родить и обеспечить детям достойное будущее имелась, вот женщина и не стала откладывать это дело в долгий ящик. Родила близнецов, но никакого трепета не испытывала. Она вообще чувствовала себя так, будто с ней что

то страшное произошло. Никакой радости, никакого восхищения. Все обыденно, но в то же время пугающе. Потому как ответственность, немалая при том.

Воспитательный процесс её тоже на подвиги не вдохновил. Дети так и остались чем

то вроде игрушки. Занятной, но быстро надоевшей. Женщина быстро от них отделалась, переложив всю ответственность на своих помощниц. Няни справлялись со своей задачей гораздо лучше биологической матери.

Уже тогда Аманде казался несправедливым такой расклад. Почему чужие люди становятся ей роднее и ближе, чем те, в чьих жилах течет такая же, как у нее кровь? Где справедливость в этом мире? Почему няня, а не родная мать поит их по утрам какао и кормит завтраками, почему она собирает в школу, гладит вещи, плетет ей косички, а Эштона просто причесывает? Чем в это время занимается Сара? Ответ был очевиден. Тратит деньги на себя любимую. Наверняка, бегая по магазинам, ни разу не заглянула в отдел, торгующий детскими игрушками, не задумалась о том, что близнецам было бы приятно получить от нее хоть небольшой, но все же знак внимания.

Аманда всегда уделяла внимание мелочам, сейчас это ощущалось особенно остро.

Семья, дом, совместный быт. Девушка думала об этом все чаще. Хотела избавиться от назойливых мыслей, но у нее не получалось.

Часто ловила себя на мысли, что своя семья ей нужна лишь для того, чтобы доказать не окружающим, а себе, что она построит свою жизнь иначе. Не так, как мать. Её собственные дети не будут сидеть в одиночестве, не будут задаваться вопросом, где находится их мама в данный момент и как скоро она вернется. И плакать так часто не будут, потому что она сможет окружить их своей заботой, подарить столько любви, сколько им необходимо. Она даст своим детям все, только бы они не чувствовали себя ущемленными. Как когда

то она с Эштоном.

Откусив немного от рогалика, девушка неосознанно начала отщипывать от него маленькие кусочки. Бросала крошки голубям, почуявшим угощение и теперь слетавшимся к её скамейке.

Аппетита почти не было. Запах у сдобы был потрясающим, вкус ещё лучше. Но Аманда в последнее время, кажется, разучилась нормально есть. Она наедалась маленькими порциями, голода почти не чувствовала. Девушка удивлялась. Была уверена, что, бросив курить, начнет усиленно налегать на еду, но на деле почти потеряла аппетит.

Могло сложиться так, что аппетит улетучился по причине появления на горизонте того самого, загадочного чувства, много лет подряд воспеваемого всеми поэтами и прозаиками. Пока Аманда не была уверена, но и не отметала данный вариант.

Она задумчиво откусила еще один кусок. Как бы то ни было, лучше ей с Ланцем не пересекаться. Ни сейчас, ни потом. Так будет лучше для нее самой.

Ей удастся переубедить себя в том, что это не любовь. Просто стало скучно, вот она и решилась немного развлечься, придумав историю любви. Все очень легко. Стоит только захотеть и тогда…

На этом моменте своих размышлений Грант пришла к выводу, что, чем сильнее она пытается от чувств откреститься, тем больше подтверждений их существования выплывает на поверхность. Останься она, действительно, равнодушной к Ланцу, подобные мысли её не терзали бы.

«– Ты совсем его не знаешь.

– Для того чтобы влюбиться в человека, совсем не обязательно знать его досконально. Не зря же говорят, что встречается такое явление, именуемое любовью с первого взгляда. Если о чем

то говорят, скорее всего, оно существует.

– Есть много того, о чем говорят, но чего никто никогда не видел.

– Например?

– Любовь в целом. Мы можем видеть проявления нежности, которые часто считают проявлениями любви. Мы можем увидеть секс. Это вообще проще простого. В интернете сейчас чего только не встретишь, даже платить не нужно. Все в свободном доступе. Но секс – это секс. Это не любовь.

– Но я говорила не о сексе…

– Ты говорила о любви. Но… Ты видела когда

нибудь любовь? Действительно, видела? Или на глаза тебе попадались лишь какие

то незначительные мелочи вроде разрисованных сердечками кружек, маек, сумок? Фотография на заставке телефона, нежные смс

ки, разговоры с сюсюканьем, от которого уши в трубочку сворачиваются… Это для тебя любовь? Скажи, это – любовь?

– Если не это… Что тогда?

– Вот и я тебя спрашиваю: что?

– В таком случае, я не знаю.

– Признайся, детка, ты просто его хочешь. Но любить не любишь. Вспомни, Мэнди. Ты всегда вела себя несколько агрессивно, что больше свойственно мужчинам. Вот и сейчас ты пытаешься замаскировать свои истинные желания возвышенными словами. Не любишь ты его. Просто хочешь.

– Просто хочу.

– Вот. Так будет правильнее…

– Это неправильно.

– Почему?

– Звучит некрасиво.

– О чем ты только думаешь? Вслушайся в свои слова. Ты рассуждаешь о природе своих чувств, и единственное, что тебя беспокоит – это красота звучания того или иного высказывания. Не любишь. И, наверное, не любила никогда. Просто хочется быть рядом с кем

то. Стать такой, как все. Хотя бы раз в жизни сходить на настоящее свидание, поцеловаться, прошептать что

то такое нежное, ласковое… В общем, сыграть ту роль, которая тебе пока не дается.

– Роль?

– Роль влюбленной девушки.

– Может быть… Может быть…»

Разговоры со своим подсознанием, как всегда, облегчения не принесли. Аманда только сильнее запуталась, а к разгадке не приблизилась ни на йоту.

За время раздумий почти полностью доела рогалик и выпила всю колу. Стряхнула с юбки пару зерен кунжута, что упали с выпечки. Мысли бегали в голове, как всполошенные тараканы, испугавшиеся яркого света.

Когда

то давно Аманда уяснила для себя одну простую истину. В большом городе действуют те же законы естественного отбора, что и в дикой природе. Здесь победу одерживают сильные, слабых беспощадно уничтожают. Выживает сильнейший. Кажется, именно так звучит данный слоган. В ход идут любые средства. Победу хочется одержать любой ценой. Ложь, предательство, измены… Все это имеет место быть в жизни каждого. Приходится всем всегда улыбаться, слезы позволительны только за закрытыми дверями спален. Когда никто не видит, никто не слышит. Только там и можно дать волю своим чувствам. Весь мир – это хищники и жертвы. Кто

то охотится, кто

то жертвует собой. Так было всегда. Так всегда будет. Все всегда возвращается на круги своя.

Часто она пыталась понять, где проходит тонкая грань между охотником и жертвой, но так и не нашла этого разделения. Свое место в жизни Грант тоже пока не определила. Ей казалось, что она – хищник, но временами чувствовала себя невероятно слабой, беспомощной, неспособной отстоять свои интересы. В такие моменты она сама над собой смеялась. Тоже хищница нашлась…