Текст книги "Гадюки в сиропе или Научи меня любить (СИ)"
Автор книги: Тильда Лоренс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 47 страниц)
Эмили это заявление почему
то не понравилось. Ей показалось, что Паркер о её чувствах догадался и потому сейчас пытается подвести к мысли о возможности дружбы и невозможности любви между ними.
– Так что это была обычная дружба, без эротического подтекста, – подвел итог Эшли, поворачиваясь лицом к Эмили.
– Да, понимаю, – согласилась она, стараясь не сорваться раньше времени. Не налететь на Паркера с расспросами на тему его личной жизни, чтобы не показаться равнодушной сволочью.
– А что у тебя в жизни нового, помимо окончательного переезда в Лондон?
– По сути, ничего особенного не происходило, – отозвалась Эмили, понимая, что жизнь её все это время была удивительно скучной. – Я ходила в школу, ездила на конференцию, но это ты и так знаешь, пыталась занять свое свободное время, отправившись в секцию по занятиям танцами. Ничего не вышло. Они меня быстро утомили.
– Что за танцы?
– Классические бальные.
Эшли хмыкнул. Эмили это заметила и нахмурилась.
– Что
то не так?
– Странно.
– Почему?
– Они совсем не вяжутся с твоим образом.
– Видимо, потому и бросила. Всему, что делаешь, нужно посвящать себя целиком, а у меня нет желания с головой погружаться в мир бальных танцев. Но, впрочем, не будем обо мне. Как у тебя дела на…, – Эмили сделала выразительную паузу, вскинула взгляд на Эшли и добавила решительнее: – личном фронте?
Паркер снова хмыкнул, словно подсознательно ждал этого вопроса.
– А у тебя? – вопросом на вопрос ответил, спустя некоторое время.
Бланш уже начала тяготиться заданным вопросом. Он будто в пустоту прозвучал, а не к конкретному человеку оказался обращен.
– Всё по
прежнему, я одинока.
– У меня есть девушка, – произнес Эшли спокойным тоном.
Впрочем, у него и не было повода нервничать. Все логично. Вряд ли он стал бы хранить верность Эмили, зная, что она его не ждет и ждать не собирается. А все время, что они общались, она активно подчеркивала свою независимость и желание оставаться свободной, даже находясь в отношениях.
– Здорово, – улыбнулась Бланш, старательно маскируя за улыбками свое разочарование. – Нет, правда, здорово. Она учится вместе с тобой?
– Нет.
– Вот как? Где же вы тогда познакомились?
– Это не важно, – усмехнулся Паркер, вспомнив о том, какие события послужили началом его знакомства с Керри. – На самом деле, она – сестра моего соседа. На фоне этого соседства и познакомились.
– Она живет в соседнем доме?
– Не совсем.
– Как это?
– В соседнем доме живет её брат.
– А, – протянула Эмили. – Просто девочка заглянула в гости к брату, а потом и с тобой познакомилась, верно?
– Да, – не стал вдаваться в подробности Эшли.
Эмили хотелось посмотреть на свою соперницу, а потом уже, исходя из полученной информации, строить планы по её устранению. Действовать по обстоятельствам, что называется. Либо подружиться, либо начать открытую войну.
– Я рада за тебя, – улыбнулась Эмили, поднимаясь с кровати.
Оставаться тут – резона больше не было. Признаваться в любви Паркеру бессмысленно, он все равно не сможет оценить её чувств. Однако, сидеть, сложа руки, она не собиралась. Нужно было подумать обо всем, расставить приоритеты и решить, как поступать дальше. Что сделать с наглой девчонкой, сумевшей так быстро перетянуть Эшли на свою сторону?
– Ты меня не проводишь? – поинтересовалась, оборачиваясь у выхода.
– Провожу, – все так же равнодушно ответил Паркер.
Эмили едва не расплакалась от отчаяния. Она надеялась на теплый прием. Равнодушие со стороны Эшли стало для нее серьёзным ударом.
Глава 18. Будни Керри Дарк.
Может ли человек, который большую часть своей жизни провел, прячась за чьей
то широкой спиной, однажды прийти к выводу, что ему хочется стать самостоятельным, уметь постоять за себя и достойно отвечать своему оппоненту? Не прибегая к помощи посторонних, разумеется. Можно ли в одно мгновение осознать свои скрытые возможности и измениться? Пока ещё неизвестно, в лучшую или в худшую сторону. Загадывать наперед – дело неблагодарное, можно очень легко ошибиться, а потом искать, да так и не найти правильную дорогу, ошибочно проигнорированную ранее.
Жизнь умеет преподносить сюрпризы, а еще она отменный стратег. Умеет, когда нужно, встряхнуть, когда нужно – погладить по голове, поощряя. С ней бесполезно спорить, все равно она все сделает по
своему. Можно сколько угодно противиться, сопротивляться, но от судьбы не уйдешь при любом раскладе. Что предначертано, то и сбудется.
Отстояв очередь в школьной столовой, Керри расплатилась за покупку, подхватила поднос и направилась к отдаленному столику, рассчитанному на двоих человек. Там сидела Ханна Кляйн, с недавних пор записавшаяся в подруги Керри. До этого упорно не замечавшая Дарк, считавшая слишком скучной для того, чтобы тратить время на общение с ней. На самом деле, негатив в сторону Керри легко оправдывался симпатией Ханны к Курту, который в тот момент официально считался парнем Керри, а неофициально был «достоянием нации», стремясь осчастливить собой каждую, кто только протянет руки к своему кумиру, в надежде получить заветный кусочек счастья.
Теперь, когда почти вся школа отвернулась от Ханны с легкой подачи Курта, рядом с девушкой никого не осталось, только Керри.
Когда
то Кляйн завидовала своей сопернице, считая, что той невероятно повезло стать девушкой такого привлекательного, интересного парня, слывшего душой компании. Очутившись на её месте, поняла значение пословицы: «хорошо там, где нас нет». Курт при ближайшем знакомстве оказался не так уж прекрасен. Позолота слезла, осталась только чернота, до этого момента тщательно скрываемая от посторонних глаз, но отлично видная всем, кто был близко знаком с Куртом.
Ханна помнила свой восторг в момент, когда узнала, что Керри не может отправиться вместе с ними на курорт, проведет каникулы у родственников, в другой стране. Это был шанс. Один на миллион. Тот самый, о котором Кляйн так мечтала, каждый вечер, ложась в кровать. О котором молила каждое утро, просыпаясь.
В Курта она влюбилась давно. Это случилось еще в средней школе, когда в классах только
только начали обозначивать свои позиции негласные лидеры. Некое распределение ролей, когда становится понятно, за кем школа будет наблюдать с придыханием, а кого начнет игнорировать. Курт тогда казался самой яркой звездой на школьном небосклоне, лучше которого никого не было и не будет. Он долгое время держался особняком, никому не отдавая предпочтения. Долго, придирчиво выбирал. Впрочем, окружающие позволяли ему это делать. А, если дать человеку свободу действий, не стоит в дальнейшем пенять на то, что он ведет себя излишне развязно, наплевав на всех, кто его окружает. Курт был уверен, что весь мир обязан вращаться вокруг него, а все, кто с этим не согласен, попросту завидуют его светлейшей персоне.
Был помимо него в школе еще один объект воздыханий, но выступал он антиподом Курта. Его излишнее внимание раздражало, о чем он говорил открытым текстом, время от времени срывался на мат. Пожалуй, даже слишком часто, чем следовало это делать. К тому же, место рядом с ним уже была занято, и никто освобождать его не торопился. Гретхен вцепилась в Дитриха мертвой хваткой, ей нравилось думать, что она отхватила себе одного из самых привлекательных парней в школе.
Курт привлекал к себе внимание преимущественно за счет внешности. Дитрих притягивал всех своей излишней мрачностью и нелюдимостью. Отчего
то всем виделись в его словах иносказания. Окружавшие его люди считали, таким образом он старается привлечь их внимание. Грубость, остроты, мерзкое поведение в сочетании с всегда идеальным внешним видом творили чудеса. Ланц мог бы бить все рейтинги популярности и ходить на свидания с десятком девиц одновременно, но он был равнодушен ко всем своим поклонницам, считая, что когда любят, по
настоящему, ведут себя иначе; не так, как они. В них говорит лишь желание быть поближе к популярному персонажу школьной тусовки, только и всего. Когда узнают его поближе, вряд ли захотят продолжать отношения. Гретхен, следовавшая за ним по пятам, словно тень, только подтверждала теорию об искусственных чувствах, основанных, прежде всего, на самовнушении, а не на химической реакции, о которой так часто говорят ученые.
Тем Курт и отличался от кузена Керри, что не умел, а, возможно, не хотел отличать настоящие чувства от чувств поддельных. Ему льстило внимание в любом проявлении, даже временами казалось мало, хотелось ещё и еще. Дитрих не зря называл парня самовлюбленным павлином. Курт только и делал, что занимался самолюбованием, а девушки, окружавшие его, стремительно поднимали ему самооценку, взращивая её едва ли не до небес. На фоне такой яростной любви и обожания Курт просто не мог не поверить в собственную неповторимость.
Временами Ланцу хотелось спустить того с небес на землю, а потом он просто махнул рукой, поняв, что случай запущенный. Лечению не подлежит, даже и пытаться не стоит. Дитриху, конечно, нравилось выводить неприятных ему людей из состояния равновесия, но Курт явно не стоил того времени, что нужно было потратить на него.
Ланц долго не мог смириться с тем, что это нечто, не знающее, какую же цену себе назначить, внезапно предложило Керри встречаться с ним. Сестра, давно сохнувшая по Курту, согласилась незамедлительно. Теперь Дитриху приходилось наступать на горло собственной песне и мириться с обстоятельствами. Желание научить Курта жизни крепло с каждой пролитой Керри слезинкой. Но сестра просила его не вмешиваться, и он послушно выполнял её просьбу. Не хотелось портить отношения с дорогим человеком из
за какого придурка, помешанного лишь на своей внешности.
Дитрих искренне надеялся, что однажды до Керри дойдет, что ценить себя нужно выше, не позволяя всем вытирать об нее ноги. В конце концов, мечта его исполнилась. До Керри дошло. Хотя, легче от этого не стало. Она фактически сменила шило на мыло. Эшли особого одобрения со стороны Дитриха не снискал. За каждым его шагом следили внимательно, стараясь хоть за что
то зацепиться.
Когда Керри только начала встречаться с Куртом, Ханна глазам своим не поверила. И не только она. Многие не могли смириться с выбором школьного красавчика, остановившего свой выбор на девушке, которая никогда особой популярностью не пользовалась. Её никто не трогал и не смеялся над ней по той простой причине, что с Ланцем сталкиваться не хотели. Если бы она была сама по себе, наверняка, на нее всех собак спустили бы.
Всё стало немного спокойнее, когда девушки, влюбленные в Курта поняли простую истину: наличие постоянной подружки не из каждого парня делает примерного семьянина. Есть и такие экземпляры, которые свою натуру полигамную усмирять не намерены. Они, как окружали себя девушками, так и будут окружать, уделяя каждой внимание. И вроде понятно, что быть одной из сотни не очень приятно, но, в то же время, все равно хочется получить немного внимания со стороны школьной звезды.
Курт, во всяком случае, себя по
прежнему, в действиях не ограничивал. Поклонницы его ликовали каждый раз, стоило только увидеть расстроенное лицо Дарк. Это означало, что в отношениях у них не все ладится, а, следовательно, можно рассчитывать на их расставание.
Иногда тактика невмешательства – самая лучшая из всех возможных вариантов. Стоит только подождать немного, и желаемое само приплывет в руки, не придется даже напрягаться. Все произойдет спонтанно, будто по мановению волшебной палочки.
Именно так и случилось в ситуации с Ханной и Куртом. Она дождалась своего звездного часа, когда Керри, сама того не желая, сошла с дистанции.
Теперь у девушки был реальный шанс ближе узнать того, кто нравился ей с давних пор, и она решила, что обязательно им воспользуется.
Все оказалось намного проще, чем она себе представляла. Курт был не против общения, поддержал её начинание. Ханна была на седьмом небе от счастья. В мечтах у нее были картины дальнейшего развития отношений. Вот они вернутся с курорта, Курт отправит Керри в отставку, начнет встречаться с ней…
Отношения, развивавшиеся стремительно, наводили на подобные мысли, заставляли лелеять надежду. Кляйн искренне верила, что интересна Курту, именно она займет место Керри, да только рядом с ней Курт не останется прежним. Он будет верным, преданным, любящим. Он ведь не просто так сейчас с ней общается. Она же ему нравится. Курт сам об этом сказал, когда они поднимались на вершину горы во время одной из прогулок. И Ханна поверила. Растаяла, можно сказать, как кусочек снега на солнце. В душе она ликовала, хотелось петь от радости, но девушка лишь скромно улыбнулась, сказав, что Курт тоже ей нравится. Давно. Очень давно.
На одной из вечеринок они слегка перебрали с алкоголем. Ханна забылась, на время стерлись все устои, все ограничения, что сдерживали её. Девушка решилась на ответственный шаг, хотя и думала, что все развивается слишком быстро. Как ураган, что сметает все преграды на своем пути. Но иногда ведь и великие романы рождаются из страсти? Не всегда крепким отношениям предшествует долгая, красивая, полная романтики история. Иногда все начинается спонтанно.
Только вот её история любви грозила закончиться намного раньше. Так и не начавшись. Курт особых надежд ей старался не давать. Слова любви не были для него чем
то важным, они сами собой срывались с губ. Были, своего рода, методом съема доступных и не очень девушек. Искренне Курт так никого любить и не научился. Девушки сменялись, как стекляшки в калейдоскопе. Приходили, уходили. Злились на него, обвиняли во всем, а он оставался самим собой, и ради кого
то меняться не собирался. Себя он вполне устраивал в первозданном виде, и именно этот вид считался совершенным.
Ханна поняла, что фатально ошиблась в своем избраннике. Он не был принцем из её снов. Ему вообще до принца было, как до Луны пешком.
Когда узнал, что девушка беременна, а случилось это уже после возвращения с курорта, Курт первым делом поинтересовался, какова вероятность того, что отец ребенка – именно он. Ханна на время потеряла дар речи от такой наглости. Разумеется, она все прекрасно понимала. Знала, что особого восторга новость не вызовет, но и на такую реакцию тоже не рассчитывала. Она точно знала, чей это ребенок, она надеялась на понимание, а наткнулась на стену равнодушия. На первых порах. Затем вмешались родители, и ситуация начала усугубляться. Прижатый к стене, Курт все равно умудрялся каким
то чудом от ответственности отмазываться, уходил от прямого ответа, а потом, отлавливая девушку в школе, неизменно шипел ей в лицо гадости, выплевывал обвинения, будто она сама себе этого ребенка сделала, а не он на пьяную голову решил, что все и так обойдется. Ханна тогда тоже не особо хорошо соображала, вот и поддалась на уговоры. На выходе оба получили неприятную для себя ситуацию. Курт, узнав о перспективе стать отцом в свои неполные восемнадцать, принялся гнобить будущую мать своего ребенка. Поддержки от него при всем желании невозможно было дождаться.
Кляйн и перестала. Так только нервы портила, да постоянно слезы лила. Она видела свое будущее в ином ключе. Там не было места ребенку. У нее была в приоритетах блестящая карьера, а не сопливый пупс, орущий каждые несколько часов, о котором необходимо проявлять заботу. Любить, заботиться, стараться дать ему все самое лучшее, а ещё воспитывать. Как она могла заботиться о ком
то, если сама еще совсем ребенок? Жизни не знает, образования не имеет, обеспечивать себя и ребенка не сможет. Конечно, решение всех проблем ложилось на плечи родителей Ханны. Они могли дать своему внуку все. Вот только отца они ему найти не могли. Они считали необходимым наличие обоих родителей у ребенка, иначе семья – не семья.
– Но он не хочет на мне жениться, – всхлипывала девушка, в очередной раз слушая наставления родителей. – Не нужно его заставлять, все равно ничего не добьемся своими словами.
– У ребенка должен быть отец, – назидательно выдавала мать.
– Не хочет – заставим, – говорил уверенно отец.
Ханна пыталась их переубедить. Ни разу не достигла успеха в своих начинаниях.
А потом еще этот скандал в школе разразился, когда Керри сама бросила Курта. Кажется, расставание с Дарк сделало его ещё невыносимее. Курт чувствовал себя оскорбленным, да и как не чувствовать, если даже его друзья посмеиваются над горе
любовником. Он столько легенд им рассказал, и все оказались выдумкой, не имевшей под собой реальной основы. К тому же, Керри не ушла в пустоту. Она бросила его ради другого парня. Это тоже было важным пунктом, ударившим по самооценке Курта. Почему
то он был уверен, что на Керри никто, кроме него не польстится. Но нашелся любитель.
Срывал свою злость тоже на Ханне. Она теперь стала основной куклой для битья.
Девушке временами казалось, что весь мир ополчился против нее в тот момент, когда она узнала о своей беременности. Ханна собиралась делать аборт, но родители запретили ей даже думать об этом. На её протестующие заявления ответили тем, что нередко искусственное прерывание беременности оканчивается бесплодием, так что лучше ей подумать и не делать поспешных выводов. После долгих уговоров девушка все же согласилась оставить ребенка. Уже много раз успела она поменять свое мнение. Хотелось послать весь мир в пропасть, избавиться от источника своих проблем, но потом в ней вспыхивал материнский инстинкт, и она понимала, что не сможет этого сделать. Даже, записавшись на прием, все равно не сможет перешагнуть порог кабинета, позорно сбежит. Да, срок минимальный, опасности почти никакой нет, но, тем не менее, она все равно не решится на такой поступок.
Все усугублялось тем, что в школе началась настоящая травля. Она перешла дорогу Курту, и он теперь старался испортить девушке жизнь. Будто того, что сделал раньше – недостаточно. Те, кто раньше называл себя подругами, сейчас проходили мимо, гордо вскинув голову, а Гретхен, местная звезда, известная своим, не в меру длинным языком, не упускала возможности, при случае, бросить мимоходом фразу о девушках, которые совершенно не умеют ценить себя и ложатся под первого, кто только поманит их к себе. Керри только удивленно хмыкала, наблюдая за этими попытками Гретхен блеснуть интеллектом. Уж кто бы рассуждал о подобных ситуациях, да только не она. Когда Дитрих вытирал об нее ноги, открытым текстом говоря, что ничего, кроме отвращения к ней не чувствует, она все свои эмоции засовывала поглубже и продолжала улыбаться ему в лицо. Кивала головой, как китайский болванчик, повторяла, как заведенная, слова любви, чем лишь сильнее Ланца бесила. И теперь она что
то говорит о цене. Да сама же себя вела, как дешевка.
Все можно было бы понять, люби она Ланца, на самом деле. Так ведь не любила. С её стороны намеков даже на чувства не было. Ей просто нравилось занимать место рядом с парнем, считавшимся одним и школьных королей. Фактически сама ему себя навязывала, в то время как Ханна ведет себя достойно. Не пытается шантажировать Курта, не стремится привязать его к себе, даже родителей просит оставить парня в покое, чтобы облегчить жизнь, как ему, так и себе. Керри понимала, что без корыстного интереса здесь тоже не обходится. Кляйн хочет начать жить нормальной жизнью, а не ходить по школе, как заключенная под наблюдением, в колонии строгого режима. Когда каждый взгляд, жест, слово расценивают иначе, видят в нем двойное дно и скрытый смысл. Когда хочется забиться в темный угол, чтобы никто не видел. И плакать. Но и в этот угол приходят «доброжелатели» со своими мерзкими нравоучениями. Они считают свои слова именно нравоучениями, на деле же дальше оскорблений так ни разу и не продвинулись. Им хочется заставить девушку рыдать, захлебываться собственными слезами, а она пока не доставила им такого удовольствия. Ходит по школе, как ни в чем не бывало. Задумчивая, тихая, не то, что прежде. Но все равно никак не исчезнет. Продолжает нервировать местную знаменитость одним только фактом своего существования.
Первое время Керри старалась игнорировать все, что происходило вокруг, а потом не выдержала и вступилась за одноклассницу. Почему
то сейчас Дарк видела в Ханне отражение себя. Совсем недавно она сама точно так же волочилась за Куртом, понимая, что не нужна ему, но все равно не могла заставить – отпустить. Слишком долго шла к своей цели, жаль было отпускать завоеванное потом и кровью счастье. Все решилось само собой, конечно, но, если бы не добрые родители, если бы не поездка… Сейчас Дарк даже думать об этом отказывалась. У нее новая жизнь, новые интересы, новые стремления. В них нет места самоуничижению и возвышению своей второй половинки. Не стоит говорить, что любовь губит, и от нее нужно убегать. Любовь – прекрасна. Следует лишь соблюдать во всем меру и в нужный момент останавливаться. Не делать другого человека смыслом своей жизни.
Несомненно, он хороший, прекрасный, дорогой, любимый, единственный. Но все же стоит помнить о себе, и никогда не растворяться в человеке, который может в любой момент исчезнуть из её жизни, хлопнув дверью, но, даже не сказав пары слов на прощание. Любить стоит, не отдаваясь этому чувству без остатка, нужно всегда оставлять себе пути к отступлению.
Ханна пока этого не понимала. Керри была научена горьким опытом, потому и решила руководствоваться в своих поступках, прежде всего доводами разума, а на голос сердца особого внимания не обращать. Кляйн нужно было хлебнуть горя, разобраться во всем самостоятельно, вновь расставить приоритеты. Самостоятельно, без посторонней помощи. Давно доказано, что научиться всему можно только на своих ошибках. Другие могут долго, упорно читать нотации, поучать, советовать, но все равно результата не достигнут. Мотылек полетит на пламя, не боясь опалить нежные крылья, не задумываясь о том, что огонь поглотит его. Точно так же и людям свойственно терять себя в любви, не оглядываясь на возможные перспективы. Не всегда радужные.
– Приятного аппетита, – произнесла Керри, поставив поднос с едой на стол и забрасывая кошелек в сумку.
Кляйн отчего
то не торопилась есть, задумчиво поглядывая на свою еду.
Аппетита не было, настроение вновь было испорчено перепалкой с Гретхен, не упустившей возможности отпустить колкое замечание в её адрес. Ханна никак не могла понять, чем же успела помешать бывшей девушке Дитриха. Они никогда не делили одного парня, у Ханны даже в мыслях не было претендовать на Ланца, однако, Гретхен постоянно цеплялась к ней, будто больше забот в жизни её не было.
Если бы Гретхен задали вопрос, что заставляет её постоянно цепляться к девушке, она не смогла бы внятно ответить на этот вопрос. У них, действительно, ничего общего не было. Нигде, кроме школы они не пересекались, да и тут раньше друг дружку не замечали. Копнув глубже, можно было догадаться, что мотивы придирок Гретхен кроются в зависти. Да, именно в ней. Девушка никак не могла смириться с тем, что о Ханне теперь говорит вся школа. Пусть и в отрицательном ключе отзываются, тем не менее, она на слуху. Гретхен всегда бесили люди, имевшие большую толику популярности, нежели она сама. Сколько себя помнила, она стремилась пробиться наверх. Как угодно, любыми способами, но все равно пик её популярности пришелся на период отношений с Ланцем. После того, как он устроил ей прилюдное купание в грязной воде, она еще долго была объектом насмешек со стороны одноклассников, едва не превратившись в изгоя. И Ханна тогда тоже отличилась, а сейчас, видимо, позабыла о былых обидах.
Больше, чем Ханна, Гретхен раздражала Керри. Этакая мать Тереза местного разлива, готовая защищать всех, невинно угнетенных. Зачем лезть в чужие разборки, когда тебя не трогают? Сиди себе тихо, да не путайся под ногами.
С тех пор, как она вернулась из Англии, в ней наглости прибавилось. Будто от брата заразилась вирусом справедливости.
Тот тоже терпеть не мог ложь, предательство, заговоры. Они казались ему мерзкими. Гретхен пыталась убедить его в том, что это все свойственно людям, а что естественно, то не безобразно. Дитрих смотрел на нее, как на дуру, а потом и словами свои взгляды подтверждал. Говорил, что не обязательно поддерживать движение сук, можно попытаться остаться нормальным человеком в продажном, насквозь прогнившем мире. Девушка отмахивалась от таких заявлений. Знала, что Ланц и сам не святой, и у него пороков достаточно.
Бесило то, что он всегда бросал её в одиночестве, когда она просила пойти куда
нибудь вместе. На вечеринку к друзьям? Иди сама. На концерт в клуб? Иди сама! В кино? Иди сама. Дитрих говорил: ему неинтересно с ней. Как
то не сдержался и бросил ей в лицо слова, что она напоминает ему дешевую жевательную резинку. Такая же переслаженная, липкая, приставучая. Прилипнет и тянется за подошвой, никак от нее не избавиться. У девушки тогда случилась истерика. В глубине души она верила, что Ланц не столь отрицательно к ней относится, просто хочет казаться холодным. Он испытывает к ней что
то, однако, не желает этого признавать. После гневной отповеди Гретхен поняла, что Дитрих холоден со всеми, но она бесит его гораздо больше, чем все остальные. Определенно, он питает к ней сильные чувства. Отвращение, например. Но никак не любовь, о которой девушка мечтала.
Винить в сложившейся ситуации следовало лишь себя. Никто ведь не принуждал её держаться рядом с Дитрихом. Но Гретхен относилась к самой распространенной категории людей, что в своем глазу бревна увидеть не способны, но вот в чужом заметят самую мелкую соринку.
Дитриха теперь рядом не было, он не мельтешил перед глазами, и все отвращение, что Гретхен испытывала к нему, сейчас выливалось на Керри. Да, к тому же, малявка слишком многое начала на себя брать, возомнила о себе невесть что. А, в целом, ничего особенного. Посредственность, никакой изюминки. Никакого шарма. Если не знать, что они с Ланцем родственники, так ни за что не поверишь…
– Почему не ешь? – поинтересовалась Керри у девушки, сидевшей напротив.
Ханна вздрогнула, встрепенулась и посмотрела на Дарк. Попыталась улыбнуться.
– Не хочется.
– Почему?
– Просто…
– Опять поругалась с детками?
Керри не стала уточнять, о ком именно говорит. Ханна и так поняла, что речь о Гретхен и Курте. Иных вариантов, в общем
то, и не было. Только эти двое старались от души, в попытке задеть Кляйн за живое.
– Да, – тяжело вздохнув, созналась Ханна.
– Что на этот раз?
– Все то же самое. Они ничего принципиального нового придумать не могут.
– Мой тебе совет, забудь об их существовании, – произнесла Керри уверенно. – Не обращай внимания на их замечания, и жить будет намного проще. Тем более, сама говоришь, что ничего нового они не могут придумать. Пока ты будешь остро реагировать на любое их действие, они рады стараться. Поняв, что тебе наплевать, перестанут тратить свое время и твои нервы.
– Послушай, Керри, я давно хотела спросить…
Кляйн все же потянулась к стакану сока, стоявшему на подносе. До этого вся её еда оставалась нетронутой, в то время как Керри съела почти все, что взяла.
– О чем?
– О Курте.
Керри тяжело вздохнула и отложила в сторону вилку. Теперь аппетит стремительно пропадал у нее, как, впрочем, каждый раз, когда речь заходила о бывшем парне. После таких разговоров не есть хотелось, а пойти, вымыть рот с мылом. С языка готова была сорваться лишь нецензурная брань, особой витиеватости и размаха. Даже Дитрих бы позавидовал, озвучь его сестра мысли вслух. Он рядом с ней показался бы несмышленым младенцем, и мат его был детским лепетом.
– И что с ним вновь не так?
– Нет, с ним все нормально… Мне просто интересно стало, почему ты все
таки решила с ним расстаться?
– Разве я не говорила? – удивилась Керри. – Вроде вся школа уже знает о причине моего расставания с Куртом.
– Твой новый мальчик?
– Нет. Точнее, дело не только в этом. Конечно, Эшли тоже сыграл определенную роль, без этого никуда, но всё
таки здесь больше моего личного желания поставить точку в отношениях, которые себя изжили. Я не могу вести себя так, будто все отлично, когда, на самом деле, все отвратительно. Лицемерить не хочу.
– А что насчет любви?
– В смысле?
– Ты его любила? Или любишь?
– Не могу сказать, что была к нему равнодушна. Если бы он не вызывал у меня симпатии, я бы не стала с ним встречаться. Некоторое время, действительно, очень любила. Во всяком случае, мне так казалось. Сейчас сложно однозначно ответить на вопрос: любовь это была или же выдумка. В настоящее время я ничего, кроме отвращения к нему не чувствую. Не знаю даже, почему так. Может, действительно, раньше не любила. Может, просто в сравнении с Паркером Курт проигрывает… А почему тебя это заинтересовало?
– Просто пытаюсь понять, когда у меня получится о нем забыть, – усмехнулась Ханна.
– Значит, ты его любишь? – решила на всякий случай уточнить Керри.
– Да.
– И все
таки ревнуешь его ко мне?
Некоторое время Кляйн молчала.
Все верно. Керри не ошиблась. Именно так и обстояло дело. Она старалась выбросить парня из головы, пыталась начать новый день с мыслей о себе, а не о нем, но пока получалось очень плохо. Любовь быстро не уходит, особенно, если не тушить угли, а постоянно подливать в них масло. Все будет вспыхивать с новой силой.
– Есть немного, – произнесла позже.
– Зря, – отмахнулась Керри. – Меня теперь никто не заставит даже близко к этому человеку подойти.
– А, если…
– Никаких если. Ну, и ко всему прочему, у меня Паркер есть. И он лучше Курта. Впрочем, об этом я уже говорила.
– Приятно подавиться, малявка, – раздался сзади неприятный, насмешливый голос.
Керри повернулась в сторону говорившей.
Поняв, что выступление её не осталось незамеченным, Гретхен ухмыльнулась, бросила свою сумку на столешницу, как раз туда, куда Ханна опиралась локтями. Сделала это намеренно, чтобы позлить девчонку. Гретхен не умела наслаждаться малыми победами, ей всегда нравилось доводить своих противников до агонии, сволочная натура постоянно давала о себе знать. Сейчас девушке безумно хотелось спровоцировать на скандал родственницу Ланца, но она не знала, к чему прицепиться. Вот и решила действовать проверенным способом: оторваться на беременной подружке Курта, которую Керри защищала из солидарности.
Раньше они не особо ладили, а теперь едва ли не лучшими подругами стали.
– А тебе поскорее потолстеть и не пролезть в дверной проем, – ответила Керри, глядя на пакетик с чипсами в руках у Гретхен.
Правда, пожелание её не обещало сбыться в ближайшее время. Бывшая девушка Дитриха оставалась щепка щепкой, даже поедая калорийные блюда. Все калории сгорали, не откладываясь в виде лишних килограммов на её боках. Большинству девушек оставалось лишь завидовать такому обмену веществ.
