Текст книги "Смерч над Багдадом"
Автор книги: Теренс Стронг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
– Вы наверняка сработаетесь с Корриганом, – коротко бросил Нэш, – а ваша взаимная неприязнь пойдет только на пользу, если два человека, которые явно не выносят друг друга, предложат Мойлану и будут отстаивать один и тот же план.
– Как вы думаете, вдвоем справитесь? – спросил Лавендер.
Эвери был неколебим.
– Кто-то другой, наверное, справится. ИРА может клюнуть. Но не я. С меня хватит.
– Больше никого нет, – терпеливо объясняла Кларисса. – У нас никого больше нет с такой репутацией, какую вы завоевали у Временного Совета. Мойлан может подозревать вас, Макс, но только подозревать. С нашей помощью вы стали для них незаменимым, иначе они оставили бы вас в покое. Мы уже как-то сводили вас с ливийцами, а Корриган никогда не имел ничего общего ни с ними, ни с арабами, у него нет таких связей с преступным миром ни в Англии, ни в Европе. Один он не справится. Вместе вы поможете друг другу.
Эвери понимал аргументы, их логику и обоснованность, но он слишком долго ждал этого дня.
– Простите, Клэрри, я выхожу из игры.
Воцарилось напряженное молчание, которое нарушило позвякивание кофейной ложечки Лавендера о китайскую чашечку.
– Ошибаетесь, Макс.
– Ральф, ради Бога… – начала Кларисса.
Лавендер резко обернулся к ней.
– Нет, надо ему сказать. – Он посмотрел на Эвери. – Это касается вашей гражданской жены, Маргарет О’Мелли. Мы следили за ней на протяжении шести лет и собрали достаточно фактов. С восемьдесят второго по восемьдесят четвертый год она участвовала в подготовке и проведении особо опасных террористических акций. Мы знаем даты, места, имеем свидетелей и доказательства. Если вы откажетесь работать, Макс, мы не сможем гарантировать, что ей это сойдет с рук. Такие вопросы решаются на самом верху, и вам известно, что будет, если служба безопасности бросит вас на произвол судьбы. Подобных прецедентов более чем достаточно.
Эвери пришел в ярость. Это был явный шантаж, и он ни секунды не верил, что Лавендер, не говоря уж о Клэрри, приведет угрозы в исполнение.
– Ну, хватит. – Он встал. – Если вы бросите нас, я приму свои меры. – Повернулся и зашагал к двери.
Раздался ледяной голос Лавендера:
– Попробуйте, и я обещаю отдать вас под суд за убийство булочника в Северной Ирландии. У нас есть подробное донесение Корригана. Вы, кажется, позабыли упомянуть в отчете, что сами держали радар…
Кипя гневом, Эвери хлопнул дверью и замер на месте, выскочив в холл. Слова Лавендера, напоминавшие о клубке предательств, звенели в его мозгу, и он ощутил, что его трясет от едва сдерживаемой ярости.
– Макс, подождите. – Это была Кларисса. – Не торопитесь. Не обращайте внимание на эту задницу Ральфа – простите такое не женское выражение, но иначе не скажешь. Просто дурацкий блеф. Я умоляла его не угрожать.
– А сами-то вы уверены, что это дурацкий блеф? – взглянул на нее Эвери. – Прецедентов и вправду достаточно.
Она посмотрела ему в глаза и наконец приметила знакомый огонек.
– Если они попытаются сделать это, вы услышите о моей отставке.
– А я закончу жизнь в тюрьме, – мрачно ответил он. – Что будет с Мегги? С ребенком?..
– Когда все только начиналось, – мягко заговорила Кларисса, – вы мне сказали, что не уверены в своих чувствах к Мегги. Вы согласились работать за свое прежнее армейское жалованье, премиальные и прибыль от законного бизнеса. Вы жили неплохо, сделали кое-какие сбережения, но если службы перестанут выплачивать деньги, вы, раздав долги, останетесь без гроша. – Она слабо улыбнулась. – Помню, вы говорили, что мечтаете об овечьей ферме в Австралии. Или в Новой Зеландии? На ферму не хватит. Но можно заработать… – Она не договорила.
Эвери снова разозлился и не стал церемониться.
– К чему все эти ваши с Лавендером штучки – один злой, другой добрый, один угрожает, другой подкупает?
– Это не подкуп, Макс, – резко сказала Кларисса, тоже начиная сердиться. – Поверьте, справившись с этим делом, вы получите все. Я хорошо знаю, на какой риск вас толкаю. Но взамен вы получите награду, которую из общественных фондов получают только суперагенты. Примерно четверть миллиона фунтов стерлингов, возмещение всех расходов по вашему усмотрению и абсолютно новые документы для всех троих. Будущее вашего сына будет полностью обеспечено.
Он холодно смотрел на нее.
– Извините, если я покажусь вам неблагодарным.
– О, Макс, поблагодарите меня, поблагодарите. Я расскажу, как все это для вас выбивала. Властям нравится преданность и услуги таких, как вы. Только платить за это они не любят.
Эвери глубоко вздохнул, принял от нее сигарету и на миг задумался.
– Значит, надо либо принять щедрый дар службы безопасности, либо навлечь на себя ее немилость, не говоря уж о вашей отставке?
Она умоляюще взглянула на него.
– Вы в самом деле нужны своей стране, Макс. Простите.
Он медленно покачал головой, все еще не веря, что она почти уговорила его. Подмяла, подчинила своей воле. Все карты снова в руках политиканов и безликих мандаринов из коридоров власти. Неужели он забыл урок, полученный на Фолклендах? Неужели он снова позволит манипулировать собой, словно пешкой?
Кларисса понимала, что заставила его задуматься, видела, что решимость его поколеблена. Требовался еще один толчок.
– Я никогда не оставляла вас без присмотра, Макс, и сейчас не оставлю. Я сделаю все, чтоб вы справились с этим заданием. – Она шагнула к входной двери. – Мне хочется вас кое с кем познакомить.
Рядом с роскошным «дженсеном» Вергеера стояла еще одна машина – красная «вольво» с покореженным передним крылом и разбитой фарой.
– Вот один из ваших ангелов-хранителей, – сказала Кларисса. – Они следуют за вами с прошлой недели.
У дверцы стоял человек и читал газету. Крепко сбитый, лет сорока, хотя загорелое лицо и короткая стрижка делали его моложе.
Эвери, щурясь, смотрел на него. Это лицо было ему знакомо, хорошо знакомо с давних пор.
Человек улыбнулся.
– Давненько не видались, Макс. – Он швырнул газету в открытое окно машины и шагнул вперед. – Как ты, старина?
– Боже, – выдохнул Эвери. – Брайан! Брайан Хант! Старый псих!
Кларисса незаметно вернулась в дом, оставив друзей наедине. Медленно шагая по лоджии, она ощутила какое-то странное чувство. Мельком взглянув на Эвери, она увидела, какой радостью вспыхнули его глаза при виде человека, с которым они прослужили в элитном полку восемь лет, почувствовала себя лишней, ушла и теперь то ли ревнует, то ли завидует. Военное братство рождается рядом со смертью, увечьями, ужасом, черным юмором, и ни один посторонний не сможет разделить и понять этих чувств.
Лавендер снова пил кофе, поедая сандвичи. Тарелка Эвери оставалась нетронутой.
– Вы просто подонок, Ральф, – выразительно сказала Кларисса.
Он послал ей циничный, довольный взгляд.
– Но ведь сработало?
– Сработало.
Глава 7
Темнело, когда Эвери подъезжал к Амстердаму.
Он вернул взятую напрокат в аэропорту машину и поехал к центру в метро. Погода стояла необычно сырая и мрачная. Узкие тротуары квартала публичных домов казались еще гаже, чем обычно. Проститутки, вульгарно одетые крашеные блондинки, заезженные и равнодушные, лениво помахивали в окнах, когда он проходил мимо. Настоящие профессионалки, они все повидали и через все прошли и теперь хорошо знали, что их бизнес не принесет доходов, пока над Персидским заливом не развеются военные тучи. Сейчас даже порношоу не собирают своей обычной публики.
Наступал час пик, и Эвери приходилось пробираться сквозь толпы велосипедистов, возвращающихся домой с работы, и уворачиваться от бесшумных городских трамваев.
Он нашел кафе на набережной канала Принценграхт среди голых деревьев, в окружении живописных построек семнадцатого века. Кроме названия, кафе «Мишка» ничем не отличалось от многочисленных подобных же заведений, должно быть, поэтому его и выбрал Мойлан. Когда Эвери открыл дверь, на него пахнуло душным и шумным теплом. Студент с остекленевшими глазами слегка задел его, пробормотал извинение и, шатаясь, побрел по мощеному тротуару. Эвери заметил надпись на спине его куртки: «Хорошим парням дорога в рай, плохим – в Амстердам!»
«Истинная правда,» – подумал он и вошел.
Ни Мойлана, ни Корригана среди сидевших за столиками конторских служащих не было видно, и он присел на свободный стул в уголке, заказав у жирного лысого хозяина двойной кофе.
Эвери лениво разглядывал окружающих. Если один из парней Ханта здесь, его не заметишь. Он чувствовал то же самое, проходя по узким тротуарам, пересекая мосты над каналами: знал, что за ним следят, но даже по привычке приглядываясь к теням, не замечал ничего необычного. Там пьяный, тут наркоман, мелкий торговец, секретарша или домохозяйка, вышедшая за покупками. Любой мог быть не тем, кем казался.
Он позволил себе чуть улыбнуться. Странно, но, честно говоря, сейчас он чувствовал себя лучше, чем в прошедшие недели, даже месяцы. Встреча с Брайаном Хантом снова влила в него заряд бодрости.
Теперь, когда он принял решение, ему стало намного легче, несмотря на все свои опасения и идиотскую попытку шантажа со стороны Ральфа Лавендера.
Все переменилось. Он уже не один во лжи, когда невозможно открыться даже самому близкому в жизни человеку. Ощущение удушья и постоянное нервное напряжение ослабло, словно давящие его стены раздвинулись.
Теперь он был членом настоящей команды. Мрачная перспектива еще нескольких месяцев службы вдруг перестала пугать. Игра пошла по-другому, правила изменились. У него появилась конкретная цель, точно сформулированное задание, которое надо выполнить.
Он посмотрел на стоящий в углу телевизор, где шли новости, на которые никто из присутствующих не обращал внимание. Голос за кадром давал пояснения к сменявшимся на экране изображениям шеренг военных кораблей и американских солдат, выстроившихся в очередь для посадки в гигантский транспортный самолет «Старлифтер». Растаяли тени и призраки. Шла война, и он был ее бойцом.
Хозяин поставил кофе на столик и опустил деньги в карман грязного фартука.
– Если хотите помыть руки, умывальник наверху, – сказал он по-английски, не дожидаясь вопроса.
Вот оно что. Когда в кафе постоянно входят и выходят, никто не обратит внимание на скрывшегося внутри на час или два человека. Эвери допил кофе и встал. За кассой была дверь, деревянная лестница вела на второй этаж. Каждая ступенька издавала скрип, горела единственная тусклая лампочка без абажура. Поднявшись на площадку, он почувствовал застоявшийся запах мочи и увидел открытую дверь туалета.
– Макс? – окликнул из следующего пролета Корриган. – Мы тут.
Он пошел за ним, снова ломая голову, как уладить дело. Связи с американцем не было. По словам Клэрри, с ним не мог вступить в контакт даже его руководитель из ЦРУ. Объяснять, что они на одной стороне, предстояло Эвери.
Кон Мойлан сидел за столом в полной дыма мансарде со скошенным потолком.
– Надеюсь, хвоста не было? – спросил ирландец.
– Вы имеете в виду зеленый «фиат»? – едко бросил Эвери, пробираясь между пустыми столами к свободному стулу.
Тяжелые брови Мойлана сошлись к переносице.
– Что?
– От самого аэропорта до места, куда я был приглашен на обед, за мной шел зеленый «фиат». – Макс не отрывал глаз от ирландца. – Он меня потерял, но я вполне обошелся бы без сопровождения, Кон. Либо вы мне верите, либо нет. Если нет, обходитесь без меня.
В глазах Мойлана мелькнула озабоченность.
– Я не имею к этому никакого отношения, Макс, иначе поставил бы вас в известность. Вы уверены, что отвязались от него?
– Абсолютно.
Корриган откинулся на стуле.
– Пощекотал тебе нервы? – поддразнил он.
Эвери не поддался на провокацию, готовясь к дальнейшим вопросам Мойлана.
– А кто это вас пригласил на обед? – небрежно продолжил ирландец.
– Торговец автомобилями, у которого есть на продажу старый «дженсен» за астрономическую сумму, – столь же небрежно ответил Эвери.
Мойлан резко оборвал игру в кошки-мышки.
– Ну, ладно. Что вы мне привезли?
Эвери полез за списком. Он нашел подходящий гараж в Сидкапе, в графстве Кент. Владелец с радостью согласился принять задаток наличными за три месяца, которые должен выплатить один из знакомых Эвери по преступному миру. Он отрекомендуется механиком, желающим по совместительству заняться ремонтом. Никакого официального контракта, никаких бумаг – налоговый инспектор остается общим врагом.
На рынке недвижимости наблюдался сильный спад, и дома продавались по бросовым ценам. Эвери детально описал три самых подходящих запущенных подвальных помещения в Северном Лондоне, в Баундс-Грин, которыми владела строительная компания.
– Подвалы – это хорошо, – сказал Мойлан. – Никто не заметит входящих с улицы людей, и снизу соседи не будут прислушиваться к шагам наверху. – Он протянул через стол клочок бумаги с фамилией и номером телефона.
– Кто это?
– Менеджер с автобусной станции. Чистый как стеклышко. В провинциях не был двенадцать лет. Предложил нам помощь после того, как британцы убили его сына, когда он раскатывал в угнанной машине. Просто скажите – привет от Фокусника. Он поймет. Велите ему поинтересоваться квартирой. Он может получить деньги у одного из ваших друзей букмекеров.
Эвери кивнул.
– А кого мы туда поселим?
Мойлан улыбнулся.
– Пока иностранных студентов или рабочих. Но с января – никого. К тому времени она должна быть пустой.
Они прошлись по списку, Эвери давал пояснения по каждому пункту. Наконец дошли до конца, и Мойлан несколько расслабился. Эвери взвесил шансы.
– Вам ясно, что будет война в Персидском заливе, Кон? – как бы между прочим спросил он.
Ирландец расхохотался.
– Честно говоря, меня это не волнует, разве что на улицах Ольстера станет поменьше солдат. Развяжет нам руки.
– А может, стоит поволноваться? Извлечь пользу из этого дела?
Мойлан вдруг обратил внимание на напряженное выражение его лица.
– Черт побери, о чем это вы?
– Просто пришло в голову, что весь мир затаив дыхание ждет, когда Саддам Хусейн развяжет кампанию террора в Европе и Штатах. Он может заплатить хорошие деньги тому, кто сделает для него эту работу.
Мойлан замер, пораженный серьезностью предложения.
– Нам взяться за это? Вы хотите сказать, Совету? Вы меня дурачите?
– По-моему, этот ублюдок хорошо заплатит. А может, мы сами назначим цену. – Эвери заглянул в блокнот. – Судя по суммам, которые вы выделяете на свой список, вам скоро понадобятся наличные. Наверное, отмытые деньги точно так же страдают от инфляции, как все прочие.
– Идиотская затея, – буркнул Корриган из-за стола. – Во всем мире за иракцами идет слежка. Я поцелую свою задницу, если вокруг каждого посольства уже не кишат цэрэушники, а спутники не следят за всеми передвижениями и переговорами.
Эвери на миг озадачил протест американца – обычно он с энтузиазмом относился к каждой террористической акции. Но такого, конечно, не ожидал. И вовсе не притворялся. Теперь Эвери понимал, что Корриган старается в зародыше задушить всякое предложение, угрожающее Соединенным Штатам. От него нечего ждать поддержки, пока не будет возможности переговорить наедине. Остается самому всеми силами отстаивать эту идею.
– Вот в чем дело, Кон. Все заняты слежкой за иракскими и арабскими террористами. Мы же имеем возможность свободно передвигаться по всему миру. Саддам поймет, как это выгодно.
Корриган вытащил из кармана куртки сигару и ткнул ею в сторону Эвери.
– Брось, Макс, дело опасное. Мы рискуем всей сетью, которую плели столько лет. Связаться в такое время с арабами – самоубийство. И ради чего? Ради чокнутого диктатора, которому верить нельзя ни на грош?
– Нет, Лу, – возразил Эвери, – ради нескольких миллионов долларов, которые очень нужны нашей организации. – Взглянув на Мойлана, он приметил, что в его глазах зажегся интерес. – Ну и, конечно, исполнителям кое-что перепадет.
Мойлан задумчиво поскреб подбородок.
– Идея хорошая, Макс, это точно. Но понадобится слишком много времени. Крайний срок, установленный ООН, истекает к новому году…
Эвери снова пошел в атаку.
– Тогда предложим готовый план. Например операцию, которая сейчас разрабатывается. Я точно не знаю, что намечается, но вроде какая-то акция против министров кабинета. Саддам от такого бы не отказался.
Ирландец укоризненно покачал головой.
– Вам не следует даже упоминать об этом.
– А чего это ты вдруг стал такой прыткий, Макс? – спросил Корриган. – Помнится, несколько дней назад поговаривал об уходе?
Эвери саркастически улыбнулся.
– Может быть, передумал. А может быть, деньги понадобились. Да и понервничал я в Ирландии.
– Мозги у тебя повредились от нервов, – пробормотал Корриган и пыхнул дымом в лицо Эвери. – Незаметно для американцев и англичан нам к иракцам не подобраться.
– Наладим контакты через посредников, – предложил Эвери, – скажем, через ливийцев.
Мойлан покачал головой.
– По взаимному соглашению мы не общаемся с ними с середины восьмидесятых.
– Вы, но не я, – торжествующе произнес Эвери. – Вы, может, не знаете, но пару лет назад Джерри Фокс просил наладить канал, чтоб раздобыть противовоздушные ракеты. По-моему, мы так ничего и не получили, но контакты с ливийцами я поддерживаю.
В основном это была правда. Только разрабатывала эту хитроумную операцию Кларисса Ройстон-Джонс. Эвери сообщил, что Фокс жалуется на нехватку оружия, которое поражало бы вертолеты, и она устроила Эвери контакт с настоящим членом ливийской группировки «Мухабарат» на Мальте. На предварительной встрече они спланировали целую серию переговоров, которые потом повели другие в Стокгольме, Женеве и Вене. После этого Эвери отошел в сторону, хотя время от времени общался со своим знакомым ливийцем по телефону.
Дело пошло прахом, ибо через полгода отдел по борьбе с терроризмом арестовал двух членов Совета, вовлеченных в переговоры. Из нескольких стран выслали ливийских дипломатов, а ракеты так и остались в Триполи.
– Все это полный бред, – сказал Корриган. – Я тут ради Ирландии, а не ради каких-то засранных арабов.
Эвери не обращал на него внимание.
– Ливийцы могут помочь нам связаться с Саддамом Хусейном. По крайней мере, стоит попробовать.
Мойлан осторожничал, но идея явно занимала его.
– Пожалуй, я мог бы изложить это Совету ИРА.
– Вы просто обязаны, – настаивал Эвери. – Дадим им хотя бы возможность отвергнуть наше предложение. Несмотря на все возражения Лу, нам не выехать на одной доброй воле, на пиве «Гиннес» и революционных песнях. Борьба с Британией стоит денег, и денег немалых.
– Помогая Саддаму Хусейну, мы настроим против себя всех своих сторонников, – сердито вмешался Корриган.
Эвери повернулся к нему.
– Представим эту затею как нашу собственную акцию.
Корриган бросил свирепый взгляд.
– Но Хусейн-то захочет раструбить на весь мир!
– Лу, ты не знаешь арабов. Вот увидишь, Саддам будет счастлив, если о том, что за этой акцией стоит лично он, узнает одно лишь британское правительство и Вашингтон. А союзникам, думаешь, приятна огласка? Если даже они нас обвинят, мы все опровергнем. Я точно знаю, кому скорее поверят наши сторонники.
После долгой паузы Кон Мойлан принял решение.
– На следующем заседании Совета ИРА я поставлю этот вопрос.
Маргарет О’Мелли только что уложила Джоша в постель, когда раздался звонок в дверь. Она ожидала визита торгового агента и быстро схватила со столика в холле деньги, приготовленные для оплаты заказанной на распродаже косметики, и вдруг подумала, что для девушки из фирмы слишком поздно, на дворе темно, идет дождь, порывы ветра ломают ветки деревьев в саду перед домом.
– Что за жуткая погода… – начала она, открывая дверь.
– И в самом деле, – подтвердил стоявший на пороге мужчина.
Издав тихий удивленный возглас, она тут же толкнула дверь обратно, взволнованно объясняя:
– Я ждала другого…
– Простите, что испугал вас, Мегги. – Акцент ирландский, тон извиняющийся.
Щурясь, она старалась разглядеть лицо, затененное широким козырьком кепки.
– Мы знакомы?
Он усмехнулся.
– Нет, я знакомый вашего мужа. Меня зовут Дэнни.
Она чуть расслабилась, тревога сменилась раздражением из-за того, что он явился без предупреждения.
– Макс уехал в Голландию по делам.
– Знаю, миссис. Я вас пришел повидать. – Незнакомец склонил голову набок, и в луче света из холла она увидела, что он улыбается.
По спине пробежал озноб.
– Меня? – Теперь в ее тоне отчетливо слышался страх. Она сильнее нажала на дверь, он просунул в щель ногу. – Вы друг Джерри Фокса?
Улыбка не исчезала, но он не ответил.
– Мне только надо сказать и услышать в ответ пару слов.
– А мне не надо! – вдруг взорвалась она и всем телом навалилась на дверь, пытаясь свободной рукой накинуть цепочку. Но та была слишком короткой, а щель в двери – слишком широкой.
– Не волнуйтесь, леди, – сказал человек, – это не надолго.
– Убирайтесь, – закричала она, изо всех сил толкая плечом дверь, но щель неуклонно расширялась. Силы оказались неравными.
В отчаянии Мегги отступила, вцепившись руками в ворот своей медицинской формы.
– Что вам нужно?
Гроган вошел в холл, огляделся и одобрительно кивнул.
– Хорошо тут у вас.
– Ребенка разбудите, – сказала она первое, что пришло в голову.
– А мы тихонько поговорим. Никого не разбудим. Налейте мне чашечку доброго чая.
Она все еще сильно нервничала, однако вел он себя прилично, и Мегги неохотно впустила гостя в кухню. Пока в чайник шумно лилась вода, а он снимал промокший плащ и кепку, она разглядывала его длинное, бледное, цвета сырой картошки лицо, маленькие, блестящие, как виноградинки, глаза, гладкие, словно налипшие на череп черные волосы, завивающиеся в кольца на откинутом вороте рубашки. Было в нем что-то отталкивающее, но не угрожающее.
Мегги брякнула чайник на плиту, и вдруг в ее памяти всплыло лицо с разноцветными глазами, которые пристально глядели на нее, лишая возможности сопротивляться. С тех пор как Макс случайно упомянул о нем, она не могла избавиться от воспоминаний. Чей-то шепот как будто манил ее, искушал. То, что она старалась забыть, оживало, возвращалось, становилось реальным и ярким. Его губы, мрачноватая самодовольная усмешка, испытующий любопытный взгляд, наблюдающий за ее реакцией в момент слияния их тел.
– Это связано с Коном Мойланом?
Гость оседлал стул, словно лошадь, сложив руки на спинке.
– Так ты знаешь, что Макс работает на Кона?
– Он говорил, что они познакомились, – осторожно сказала Мегги. – Что может подвернуться какое-то дело.
Гроган лукаво усмехнулся.
– Контракт на аренду машин, вот какое.
– А я тут при чем?
– Нам показалось, что мы маловато знаем о твоем муже, особенно теперь, когда столько поставлено на карту. – Он вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. – А раз вы с Максом живете вместе, кого ж мне еще спрашивать?
Оба вступали в игру, и оба об этом знали.
Мегги сердито взглянула на Грогана.
– Я не люблю, когда в доме курят. Здесь ребенок.
Он пропустил ее слова мимо ушей, намеренно выпустив дым в ее сторону.
– Ну, расскажи, как ты встретилась с Максом?
– Думаю, тебе это хорошо известно.
– Напомни.
Это была просто просьба, а не допрос с третьей степенью устрашения. Она вздохнула и принялась заваривать чай.
– Мы познакомились вскоре после того, как я покинула Дерри. Занималась на первом курсе медицинского, пошла в вечернюю школу учиться готовить как следует. Осточертела жареная картошка и тосты.
– Фигуру портят, – пошутил он, откровенно уставившись на ее грудь, ощупывая взглядом талию и бедра. – Теперь, смотрю, никаких проблем!
Лицо ее окаменело.
– На курсах я встретила Макса, мы разговорились и… – ей трудно было выговорить это слово под циничным взглядом Грогана, – влюбились друг в друга. Вот и все.
– Вы в одно время пришли на курсы?
– Нет.
– Кто первый? Ты или он? Это важно.
– Он появился недели через две после меня.
– Что ты о нем знала?
– Тогда? Не много. Только, что он родился в Ливерпуле. Родители его ирландцы, как и мои. Но он был не слишком-то разговорчив в то время. Да и сейчас остается сдержанным, немного замкнутым.
Гроган следил за кольцами дыма, поднимающимися от сигареты.
– Ты не спрашивала его о прошлом?
– Сначала нет. Мне не хотелось быть назойливой, а сам он не заговаривал. Да и отношения у нас сложились другие. Мы все смеялись, шутили…
Гроган издал непристойный смешок.
– Хочешь сказать, он горячий парень? И вы без конца трахались?
Щеки Мегги вспыхнули гневным румянцем. Она хотела послать его подальше, но тут же испытала желание бросить вызов.
– По правде сказать, да. Нам не часто доводилось бывать вместе, времени не хватало, и когда мы встречались, то не заводили серьезных разговоров. Смысл жизни и происхождение Вселенной оставили на потом. Ясно?
– Так потом ты выведала у мудака подноготную?
– Не сразу. Постепенно, со временем, он начал рассказывать.
– Расскажи теперь мне.
– Что именно? – сердито спросила она.
Гроган не поддался на уловку.
– Начинай сначала.
– Ну, как я уже сказала, родители у него ирландцы. По-моему, из графства Клэйр.
– Эвери – не ирландская фамилия.
В глазах Мегги загорелся гнев.
– Знаю. Ты хочешь слушать меня или нет?
К ее удивлению, он улыбнулся так широко, как только позволяли его тонкие губы. Она налила чаю в чашку, поставила перед ним, продолжая рассказ:
– Фамилия их – О’Рейли. Дед Макса сражался с «черно-пегими», [26]26
«Черно-пегие» – английские карательные отряды, принимавшие участие в подавлении в 1920 г. ирландского движения шинфейнеров; прозваны так из-за формы – черных фуражек и желтовато-коричневых мундиров.
[Закрыть]отец еще мальчишкой помогал ИРА, пока его не призвали в военно-морской флот, прямо перед Второй мировой войной. Кажется, он служил кочегаром, по словам Макса, до сорок восьмого года, потом вернулся домой, пытался открыть собственный бизнес – ремонт машин. Но надвигалась депрессия, и ему не повезло. Тогда он уехал в Ливерпуль искать работу. Там встретил мать Макса, они поженились. Макс родился в пятидесятом.
– Они назвали его Максом? – спросил Гроган, вопросительно поднимая брови и внимательно наблюдая за ее реакцией.
Она взглянула на сидящего в ее кухне чужого человека, выпытывающего невинные семейные тайны.
– Он был крещен как Патрик О’Рейли. Имя сменил позже, когда его вносили в списки избирателей, но это ты должен знать. Спроси Джерри Фокса, ему все известно про Макса.
– Не надо гадать, чего я знаю, чего не знаю, леди. Я обращаюсь с тобой вежливо, а это совсем на меня не похоже. Так что не испытывай судьбу. Давай дальше.
По ее спине снова забегали мурашки. Она нервно сглотнула, пытаясь собраться с мыслями и моля, чтобы девушка-агент все-таки пришла и положила конец допросу.
– Ну… в Ливерпуле отец Макса получил место механика в автомастерской. Насколько я знаю, у Макса было нормальное детство, пока не произошла катастрофа.
– Катастрофа? – Он постарался подчеркнуть свою неосведомленность, чтобы услышать ее версию событий; если Эвери информатор, вполне возможно, что и она вовлечена в двойную игру. И хотя он уже слышал о катастрофе, подробностей от Совета ИРА из Дублина еще не получал.
– Автомобильная катастрофа, когда Максу было – я точно не знаю – одиннадцать или двенадцать. Его родители оба погибли. Родственников никого не осталось, и Макса отправили в заведение доктора Барнардо. [27]27
Барнардо Томас Джон (1845–1905) – ирландский филантроп, открывший в 1870 г. в Лондоне дома для бедных детей-сирот, которые с той поры носят его имя.
[Закрыть]
– Куда?
– В Ливерпуль, а может, в Манчестер. Там он и имя сменил. Мальчишки дразнили его «бедной старушкой» Рейли или «картофельным Падди», [28]28
«Картофельный Падди» – Падди – уменьшительное от Патрика (святой Патрик, покровитель Ирландии), картофель – излюбленное блюдо ирландцев.
[Закрыть]и он его просто возненавидел.
– А когда он пошел в британскую армию?
– Еще у Барнардо стал кадетом, так многие делают, а потом просто двигался дальше. Ему, наверное, было лет семнадцать.
– Так он служил во время волнений шестьдесят девятого?
Мегги понимала, что вступает на скользкую почву, но была уверена, что Джерри Фокс все знает. Макс никогда не делал из этого тайны.
– Да. Он участвовал в двух-трех рейдах парашютного полка. Только с отвращением. Ты же знаешь, парашютисты не отличаются хорошими манерами и деликатностью. Точку поставила бойня в Кровавое воскресенье в январе семьдесят второго. Он решил, что с него хватит. Был глубоко потрясен, но не мог выдать этого перед товарищами. Он подумал, что парашютисты вполне могли бы убить его собственного отца или деда. Очень переживал. В следующем году вышел в отставку. Ему тогда стукнуло двадцать три. Знаешь, эта история сблизила нас, хотя он был, так сказать, на другой стороне.
– А как же твой дядя? Тот, которого убили в Кровавое воскресенье?
Она удивилась – наверное, ему сказал Кон Мойлан – и едко заметила:
– Э, да тебе в самом деле все известно.
– Да уж, будь уверена, – буркнул Гроган. – Так чем твой герой занимался, когда ушел из армии?
– Могу только догадываться, что ему было трудно. Знаю, что он работал в фирме по сбору металлолома и где-то еще. Попал в тюрьму после драки в пивной. Потом вернулся в ту же фирму, связался с какими-то угонщиками, был замешай в краже. Отсидел шесть лет. Когда вышел, перебрался в Лондон, чтобы начать все заново, с чистого листа. Когда мы встретились, он как раз начинал импортировать эти дешевые маленькие французские машины. Ну, остальное ты, конечно, знаешь.
Гроган допил свой чай.
– Остальное я, конечно, знаю, – подтвердил он и встал. – Однако остается несколько белых пятен. Например, в какой пивной он подрался? Где эта фирма с металлоломом, в которой он работал?
– Не знаю.
Он взял дождевик, накинул на плечи.
– Так узнай. Заведи разговор в постели, хорошенько потрудись перед этим. Мелкие детали – вот что мне нужно.
– Зачем? – поинтересовалась она.
Гроган взял со стола кепку.
– Мои друзья желают знать.
– Вели им катиться ко всем чертям!
Тонкие красные губы скривились в уже знакомой ей ухмылке.
– Где спит мальчишка? В той комнате?
– Что?!
Мегги раскрыла рот – его неожиданное движение застало ее врасплох. Прежде чем она успела пробежать через кухню, он уже был в коридоре. Дверь с китайскими изразцами, на которых изображалась сказочная детская комната, широко распахнулась.
– Не смей!
Он повернулся и, грубо схватив ее за руку, прошипел:
– Ш-ш-ш-ш…
Она почувствовала, как больно натягивается кожа под его пальцами.
– Ты же не хочешь, чтобы малец проснулся…
Ее затрясло, когда Гроган скользнул в темную спальню. Там пахло молоком, чем-то нежным и сладким. Из кроватки с Микки Маусом доносилось легкое сопение.
Удовлетворенный, Гроган тихонько прикрыл дверь.
– Хороший парнишка, леди. – Он смотрел ей прямо в глаза. – Ты ведь хочешь, чтоб он вырос большим, таким же молодцом, как его папаша, правда? Чтоб с ним ничего не случилось, а?
Она не могла вымолвить ни слова. Ум ее был парализован, тело сотрясала неуемная дрожь. Она недоверчиво и со страхом смотрела на Грогана.
А он мягко сказал:
– Будь умницей и выведай все, о чем я просил. Только будь похитрей, ладно? Максу ни слова. Все останется между нами – между тобой, мной и мальчишкой.
«Ублюдок!» – хотела крикнуть она, но ужас лишил ее дара речи.
И тут зазвенел звонок.
Она вдруг очнулась и бросилась к двери, боясь, что гость догонит и схватит ее за горло. Добежала, справилась с замком, открыла дверь настежь, отчаянно закричала:
