Текст книги "Смерч над Багдадом"
Автор книги: Теренс Стронг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)
Следующая фраза Грогана подтвердила его догадки.
– Всего несколько человек знали, что О’Флаэрти работает на Временный совет.
– Я не из их числа.
– Это по-твоему.
– Так я попал под подозрение?
– Европейскими операциями теперь руководит новый человек. Приказ Временного совета – никому не доверять.
Дорога круто пошла вверх по поросшему деревьями склону холма, откуда, по прикидкам Эвери, оставалось меньше мили до границы Ирландской Республики. Он рассчитал верно, и, когда автомобиль поднялся на холм, показались яркие огни контрольно-пропускного пункта британской армии, мерцающие далеко внизу в темноте, как на испорченной кинопленке.
Гроган съехал к подножию холма, потушил фары. Дождь превратился в морось, и дорога через границу с бетонными загонами для транспорта, блокгаузами и опутанными колючей проволокой оградами просматривалась хорошо. Несколько английских солдат в знакомых комбинезонах военной полиции стояли, укрывшись от непогоды, переминаясь с ноги на ногу, чтобы не замерзнуть.
– Пять минут, – протянул нараспев Корриган, сверяясь с часами.
Ирландец вынул вторую картонную коробочку и открыл крышку. Внутри был полицейский радар, который он протянул Корригану.
– Когда фургон подойдет к пункту, – лаконично пояснил американец, – мы просто повернем вот это. Армейские электронные сканеры сигнала не засекут, а детектор в фургоне поймает. А когда поймает…
– Тогда и бабахнет, – перебил, забавляясь, Гроган.
– А булочник? – спросил Эвери.
Гроган усмехнулся и снова уставился на дорогу, ведущую к границе.
– Булочник? Год назад он стукнул британцам на одного из наших. На собственного шурина.
– Так ты соврал его жене? Он не вернется?
– Ну, скажем, слегка сэкономил на правде.
Эвери молча смотрел на пустую дорогу, чувствуя себя совершенно беспомощным. Вынужденным сидеть и смотреть, как невинный человек движется навстречу смерти. Человек-бомба. Который прихватит с собой невесть сколько английских солдат.
Ему страстно захотелось, чтобы солдаты устроили один из своих знаменитых перерывов и ушли хлебнуть чайку. Он начал молиться, чтоб булочник нашел в себе мужество остановиться где-нибудь на пути и позвонить в ольстерскую Королевскую полицию.
И в тот момент, когда надежды его стали крепнуть, показался белый фургон, похожий в ярких уличных огнях на детскую игрушку.
У Эвери непроизвольно свело живот, он затаил дыхание. Гроган причмокивал в предвкушении надвигающихся событий. Американец обеими руками поднял радар, направляя его на заднее окно фургона.
– Прекрасный обзор, – пробормотал он.
Фургон замедлил ход. Эвери почти физически ощущал колебания водителя, представляя себе его страх и смятение.
– Отдай эту штуку Максу, – велел Гроган.
Эвери резко дернулся.
– Что?
– Ты слышал, – бесстрастно бросил ирландец. – Возьми у Лу радар. Ты это сделаешь.
– Да ты рехнулся!
Гроган опять ухмыльнулся.
– Ровно настолько, чтоб испытать тебя, Макс. Так хочет Временный совет. – И добавил: – Поэтому ты здесь.
Лу Корриган протянул радар. Эвери даже не взглянул на него, не сводя глаз с Грогана.
– Я прошел через это несколько лет назад. Тебе известно, что я ухлопал «зеленую куртку» [11]11
«Зеленая куртка» – форма солдат британской армии в Северной Ирландии.
[Закрыть]на Фоллс-роуд?
Фургону оставалось четверть мили до пограничного пункта, он полз как черепаха.
– Ты сам говоришь, – возразил Гроган, – что это было несколько лет назад. Пришли другие времена, другие люди. Считай это возобновлением контракта.
– Держи, – сказал Корриган.
У Эвери потемнело в глазах. В прошлый раз он мог предупредить. В прошлый раз он имел возможность связаться со своим инспектором. Рассказать, кого намечено подстрелить, когда и где. Когда он выстрелил, не слишком целясь, солдат упал. Легко и просто. Лужа крови, паника, бронированные автомобили, «скорая помощь» с мигалкой – все это делалось напоказ. Так же, как состряпанные сообщения об убийстве в газетах на следующий день.
На этот раз все по-другому. Теперь выхода нет.
Эвери нехотя принял радар, медленно поднял его обеими руками.
– Обожди, пока фургон подойдет поближе, – приказал Гроган.
Грузовик был в сотне ярдов от поста, солдаты видели его и подтягивались, готовясь к работе. Кто-то смеялся, узнав грузовик, может быть, предвкушая возможность отведать свежеиспеченных булок.
Рванула ослепительная вспышка. Бело-красный взрыв жег глаза даже на большом расстоянии. Окружающая местность мгновенно осветилась взметнувшимся широкой полосой пламенем. За пятьдесят ярдов от поста задрожала от взрывной волны проволочная ограда, постовых сбило с ног.
Удивленное восклицание Грогана потонуло в докатившемся грохоте такой оглушительно-страшной силы, что сердца их дрогнули, а в ушах зазвенело. Затряслась земля под ногами.
– Иисусе, – выдохнул Гроган, глядя на дымящуюся воронку на дороге.
Фургон вместе с несчастным булочником испарился. На посту зазвучали свистки, сбитые взрывной волной солдаты поднимались на ноги.
– Ублюдок! Ты это нарочно! – накинулся Гроган на Эвери.
– Да нет же! – вмешался Корриган, придерживая ирландца за плечо. – Макс его и не трогал, пальцем не прикоснулся к кнопке, смотри…
Руки Эвери тряслись.
Гроган кипел от злости.
– Так какого же дьявола…
– Наверно, сбой в механизме, – предположил американец. – Виноват. Я проверю. Больше такого не повторится.
Ирландец с трудом сдерживал ярость, но раздражение быстро уступило место инстинкту самосохранения. Он знал по опыту, что армия в считанные минуты поднимет вертолеты с мощными прожекторами, которые начнут обшаривать окрестности.
– Один долбаный булочник, – выругался он, запуская мотор, и бросил машину в крутой поворот, вслепую притираясь поближе к холму, пока можно будет без опаски включить фары.
Они возвращались в сердитом молчании. Но к тому времени как машина въехала во двор за «Логовом Корригана», Гроган притих. Начинало светать, обещая новый унылый, сырой день.
– Можешь завтракать с чистым сердцем, Макс, – сказал Гроган. – Потом дуй назад в Дублин, лови свой самолет. Скоро увидимся. Чем-то крупным пахнет.
Эвери, казалось, не слышал ирландца.
– Так мой контракт возобновлен?
Лу Корриган расхохотался, заметив смятение в глазах англичанина. Казалось, он слышал запах страха, исходивший от его небритой синей физиономии. Ему слишком часто доводилось видеть людей, попавших в ловушку, и он отлично разбирался в их чувствах. Он видел их на улицах Бруклина, где банды ирландцев выступали плечом к плечу против скопищ пуэрториканцев, итальянцев или черных из соседних гетто. Он видел их под огнем во Вьетнаме. Онемевших, парализованных страхом. Одни бились в истерике, другие были похожи на Макса Эвери – держали себя в руках, сохраняли безупречный и полный контроль над собой. Но Лу Корриган видел, когда земля уходит у человека из-под ног. Он точно знал, когда человек прощается с жизнью.
Гроган засмеялся вместе с Корриганом.
– Облегчи его страдания, Лу.
Корриган вытащил из куртки револьвер «смит-и-вессон» 38-го калибра. Положил палец на спусковой крючок.
Ноздри Эвери дрогнули, он почувствовал странную пустоту внутри, как будто все содержимое его тела вытекло разом, как вода из разбитого кувшина.
– Если бы ты не взял радар в тот момент, Макс, мне было приказано тебя пристрелить.
Глава 2
Когда над Вашингтоном, округ Колумбия, встала утренняя заря, над водами реки Потомак медленно заклубились змейки сине-серого тумана.
С выгодной точки обзора из окна своих апартаментов в архитектурном комплексе Уотергейт Мелвилл Мейс следил за рождением нового дня со смешанными чувствами облегчения и тревоги.
С облегчением, потому что он почти не спал в эту ночь, за исключением нескольких часов полудремы, мерил шагами гостиную, проговаривая важнейшие куски отчета, который ему нынче утром предстояло изложить секретному комитету. И, наведываясь в холодильник за сотым по счету куском пиццы, он знал, что эта репетиция – пустая трата времени.
Отсюда и тревога, ибо, готовясь выступать перед коллегами из разведки, он предчувствовал, что не сможет произвести должного эффекта.
Это тяготило и мучило Мейса. Ведь только он один знал, какой размах обрел иракский терроризм при Саддаме Хусейне, какими возможностями он располагает и какая опасность грозит Соединенным Штатам и их союзникам с развертыванием операции «Щит в пустыне». Жизненно важно, чтобы об этом узнали другие.
Он смотрел на мерцающие желтизной сквозь речной туман фары машин, проезжавших вдали по мосту Теодора Рузвельта. Верный знак, что столица Америки просыпается, готовясь к привычной гонке и суете.
Сложность в том, что Мелвилл Мейс прежде всего был ученым. Родившись на уединенной, затерявшейся в широких прериях Небраски ферме, он рос одиноким и прилежным в учении ребенком. Надежды, которые возлагали на него родители, в конце концов оправдались, когда юный Мелвилл получил степень доктора философии в Стэнфордском университете и магистра в области международной безопасности в Флетчерской школе юриспруденции и дипломатии при университете Тафта.
Хотя ему больше была по душе жизнь в замкнутом университетском кругу, молодая жена Мейса Пейдж, принявшая бразды правления из рук его матери, продиктовала иное. И он с опаской вступил в суматошный мир суетливых, как крысы, экспертов, утоляющих неутолимую жажду столицы, алчущей информации по всем известным человечеству вопросам.
Над каждым таким вопросом работал специальный правительственный департамент, создававший бесчисленные комитеты и подкомитеты, которые в свою очередь расплодили множество независимых институтов и, конечно, орду пресловутых вашингтонских «консультантов».
Мейс не был ни экономистом, ни социологом, за которых чаще всего принимали этого хрупкого лысеющего сорокапятилетнего человека в слишком больших и тяжелых для тонкого детского лица очках. Нет, специальностью доктора Мейса был терроризм, локальные конфликты и управление в кризисных ситуациях. Дотошность и хорошо развитые аналитические способности принесли ему пост главного советника отдела Государственного департамента по борьбе с терроризмом, известного под бюрократической аббревиатурой АТА.
– Всему свой час, придет и твой, – без особых раздумий успокоила его Пейдж, когда он поведал ей ночью о своих тревогах. Теперь она спит на их королевском ложе и видит сны.
Мейс абсолютно уверен, что мировые проблемы не мучают ее во сне. Заботы ее сводятся к выбору нового платья для ближайшего приема, в крайнем случае, к проблеме баланса накапливающихся на бесчисленных кредитках долгов. Как многие вашингтонцы, она имела смутное представление о том, что происходит за пределами столичной кольцевой дороги, тем более за границей. Ей это было неинтересно.
И все же оброненная Пейдж ночью фраза каким-то образом укрепила решимость Мейса.
К восьми часам он принял душ, побрился, облачился в капитолийскую униформу, состоящую из темного костюма от «Бомонд» и белой рубашки, дополнил наряд галстуком «Космос-клуба», чтобы подчеркнуть свое положение в обществе, и пошел в спальню, поцеловать Пейдж на прощанье.
– Пожелай мне удачи.
– М-м-м… – сонно пробормотала она. – Конечно, дорогой. И не забудь захватить в лавке деликатесов рыбное ассорти и хлебцы. Они мне нужны к сегодняшнему вечернему приему.
«Какая страшная катастрофа нависла над миром», – думал Мейс, пускаясь в путь по туманным осенним улицам Фогги-Боттом и Вирджиния-авеню к зданию Госдепартамента. Забрав из сейфа в своем офисе документы, он пошел к главному входу, где его ждал шофер.
До старого административного корпуса, примыкавшего к Белому дому с востока, было рукой подать. Расстояние явно не заслуживало правительственного лимузина, но этого требовал новый статус доктора Мелвилла Мейса и охватившие всех приступы паранойи, вызвавшие усиление мер безопасности.
Торжественное прибытие к ступенькам пышного фасада в стиле французского барокко подкрепило мнение Мейса о своей персоне. Он быстро миновал контроль на входе, поднялся в лифте на третий этаж в оборудованный электронной аппаратурой зал, предназначенный для секретных совещаний междепартаментских групп.
Когда он вошел через резные дубовые двери в вестибюль, весь его кураж моментально улетучился. Хотя было только десять минут девятого, зал оказался полон, кругом мелькали знакомые лица высших чиновников, занятых серьезными разговорами и попивающих кофе.
Ред Браунинг, цветущий бугай из Совета национальной безопасности, тут же заметил его.
– А вот и вы, Мел! – гремел зычный голос отставного полковника, пока Мейс пересекал вестибюль. Все головы повернулись в их сторону. – Наконец-то. Кто ближе всех живет, вечно опаздывает.
Бледные щеки Мейса зарделись.
– Прошу прощения, господин председатель, я думал…
– Конечно, думали, Мел, конечно, – бубнил Браунинг, дружески обнимая его за плечи и увлекая за собой в зал заседаний, – однако всем не терпится поскорей начать шоу. Послушать, что вы нам скажете. Да, сэр. Мы с президентом коротко обменялись мнениями во время ленча, и ему не терпится узнать, что накопали ваши ребята. – Он чуть поколебался. – Кофе не будете пить?
Мейс улыбнулся пересохшими губами.
– Пожалуй, нет.
– Ладно. Тогда приступим.
Ред Браунинг встал во весь рост еще до того, как собравшиеся расселись вокруг полированного стола, – военный до мозга костей, он откровенно наслаждался своей новой ролью заместителя советника президента по национальной безопасности и явно собирался взять бразды правления в свои руки. Речь его была лаконичной и деловой.
– Приветствую вас, джентльмены, на первом заседании исследовательского комитета по глобальному перераспределению ресурсов. Как вам известно, комитет этот создан по личному указанию президента и советника по национальной безопасности. Мне предстоит персонально отчитываться перед Джорджем Бушем и генералом Скаукрофтом.
Не буду напоминать, что деятельность комитета сверхсекретна. Отсюда такое название – чтобы развеять любые подозрения об истинном его характере. Под «глобальным перераспределением» понимается вопрос: кто на нашей стороне; под «ресурсами» – реальные террористические возможности Саддама Хусейна. Дело тонкое. Поэтому никакой болтовни ни с женами, ни с подругами, ни с собственными, ни с чужими.
Он замолк, пережидая прокатившуюся волну шепота и смешков.
«Боже, – подумал вдруг Мейс, – да ведь они совершенно не понимают серьезности ситуации. Они и впрямь верят, что Соединенные Штаты – неприступная крепость, а Саддам Хусейн – марионеточный арабский диктатор, не представляющий никакой угрозы». Он читал это в глазах и беззаботных улыбках присутствующих.
А Ред Браунинг, казалось, читал его мысли.
– Итак, джентльмены, забегая вперед, могу сообщить, что, по неофициальному мнению Белого дома, придется воевать.
Уже решено удвоить силы, которые будут задействованы в операции «Щит в пустыне». Официальное заявление последует через несколько недель. Короче, мы просто тянем время, ибо Саддам, сам того не понимая, спускает с цепи на свою голову мощнейшие на планете военные силы. – Он широко улыбнулся. – В сущности, этот субъект – уже битая карта, только мы этого ему пока не сказали.
Вновь прокатилась волна удовлетворения.
– Теперь, – продолжал он, – попрошу Федеральное бюро расследований доложить, какие конкретные меры будут приняты, если Саддам все-таки решит выехать на кривой и разыграть карту террора здесь, в Штатах.
Усевшегося Браунинга сменил Виктор Вайнтрауб из ФБР, переваливший пятидесятилетний рубеж лысеющий человек в сильных очках, с морщинистым хмурым лицом – столь же непреложным атрибутом его должности, как и костюм мрачного тусклого цвета. Усталый циничный взгляд говорил, что он все уже повидал на своем веку и ничто не способно его удивить.
– Секретные службы уведомили нас, – заговорил Вайнтрауб, едва шевеля губами, – что Саддам не ожидал столь резкой реакции США на вторжение в Кувейт. Так что едва ли он приберег на этот случай действующих или законсервированных агентов. Свидетельств о попытках его людей ввезти в страну взрывчатку или оружие у нас пока нет. – Он оглядел собравшихся поверх очков, как бы отметая все возражения. – Однако, поскольку Соединенные Штаты в восемьдесят втором году сочли возможным исключить Ирак из числа стран, поддерживающих террористов, это несложно было бы сделать заранее, до августовского вторжения.
Наиболее вероятны акции в крупных центрах, где сосредоточены средства массовой информации, чтобы наделать как можно больше шуму. Здесь, в Вашингтоне, в Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе приняты чрезвычайные меры предосторожности, во все международные аэропорты введены силы безопасности.
За штатом иракского посольства и членами их миссии в ООН с восемнадцатого числа установлено непрерывное наблюдение. За автомобилями с дипломатическими номерами BZ ведется круглосуточная слежка. Ну, разумеется, почтовые отправления, телефонные разговоры, факсы, компьютеры взяты под контроль. Мне известно, что подобные меры приняты и в других странах. – Он оглянулся за подтверждением на представителя ЦРУ.
Белоснежная голова Уилларда Фрэнкса кивнула. Ледяные голубые глаза, не мигая, смотрели с открытого, гладко выбритого лица.
– Большинство наших европейских партнеров сделали то же самое, – сообщил он. – Там, где мы отмечаем недостаточное желание сотрудничать или нехватку специалистов, наши сотрудники берут инициативу в свои руки. Но это относится главным образом к странам «третьего» мира, имеющим на своей территории официальные иракские представительства. – И добавил: – Как вы понимаете, неразведанных запасов ресурсов там гораздо больше.
Губы Вайнтрауба сложились в нечто похожее на одобрительную улыбку.
– Уиллард, нам, как и вам, хронически не хватает людей, поэтому мы не собираемся объявлять общую тревогу, пока не начнутся боевые действия. Тогда и возьмемся за дело. По четырем кварталам вокруг Капитолийского холма пустим сотрудников с собаками, установим визуальное наблюдение из машин. Рядом с Белым домом в местах, открытых для посещения, посадим снайперов на крышах, откроем контрольно-пропускные пункты во всех федеральных службах. Когда военные выйдут на второй рубеж иракской обороны, объявим в аэропортах четвертую степень готовности.
Мелвилл Мейс слушал с нарастающим раздражением, выбивая резиновым кончиком карандаша неслышную дробь на листках своего блокнота. Все предвещало беду – они собирались захлопнуть ворота, впустив троянского коня. Вспышка злости пересилила нежелание перебивать этих ветеранов закулисных политических боев, протирающих штаны в безопасных кабинетах Капитолийского холма.
– Прошу прощения, мистер Вайнтрауб, позвольте спросить, что будет, если Саддам Хусейн не сделает нам одолжения и нанесет упреждающий удар до начала военных действий?
Он выпалил это в каком-то угаре. Воцарилась мертвая тишина, все повернулись, вглядываясь в незнакомое бледное лицо. Виктор Вайнтрауб насупился, Ред Браунинг поспешил вмешаться:
– Джентльмены, наверное, не все знают доктора Мелвилла Мейса. Мел из АТА, из Госдепартамента, координирует исследовательские и аналитические разработки общей проблемы террористической угрозы со стороны Ирака. – Он нерешительно улыбнулся. – Хорошо, что вы здесь, Мел. Знаете, вожаков в нашей стае нет, я тут равный среди равных, так сказать, постовой-регулировщик, слежу, чтоб все шло своим чередом. У каждого из нас есть свои должностные обязанности и надо держаться в их рамках. Президент и мой босс из Совета национальной безопасности среди прочего настоятельно требуют ни в коем случае не провоцировать панику среди населения.
Вайнтрауба явно разозлило заступничество Браунинга. Заместитель директора ФБР мог сам за себя постоять.
– Дело в том, доктор Мейс, что, если привлечь к этой проблеме внимание средств массовой информации, мы сразу утонем. Хлынет поток ложных сообщений о подброшенных бомбах, вылезут шутники, потом маньяки… И каждый случай придется расследовать. Каждого американца арабского проихождения, заглянувшего в Смитсоновский институт или в зоопарк, примут за террориста. Каждый гражданин сочтет своим долгом извещать нас о подозрительных личностях, и дело дойдет до того, что на коктейле в Джефферсоне заметят самого Саддама Хусейна. Мы попросту задохнемся, доктор Мейс.
Когда начнется война, мы вынуждены будем на это пойти – по требованию общественности. Но я убежден, что не стоит опережать события. Пока я предлагаю подход мягкий, очень мягкий.
– Хорошо сказано, – заключил полковник Браунинг, когда Вайнтрауб сел на место. – Теперь, Мел, я вижу, вам не терпится познакомить нас с результатами ваших исследований. Прошу…
Мейс уже сожалел, что публично бросил вызов Вику Вайнтраубу. Представитель ФБР ответил четко и убедительно. Дал прагматичный отпор типичным паникерским настроениям всезнайки – ученого, чужака, который здесь, в зале, полном опытных политических бойцов-междусобойщиков, выглядит полным идиотом. Конечно, ветер, в конце концов, дубы гнет, всякое может случиться. Остается надеяться, что не все присутствующие настроились против него.
– Джентльмены, каждый из вас получит исчерпывающее досье, поэтому я только кратко изложу общие выводы. Не хотел бы показаться полным пессимистом, но предупреждаю – прогноз неблагоприятный.
Замолчав, он услышал нетерпеливый шепот, заметил, как сидящие за столом обмениваются понимающими взглядами. Им столько раз доводилось слушать пророчества о дне Страшного Суда, и доктор Мелвилл Мейс, похоже, собирается преподнести еще одно.
– Во-первых, что нам известно о возможностях иракских террористов? У них есть эффективное зарубежное подразделение секретной службы – Эстикбара, – прекрасно организованное и четко действующее, не без британской помощи. Интересуется оно в основном разработкой военной техники, из чего Ирак извлекает максимальную выгоду. Но ведет и более зловещую деятельность: охотится за своими диссидентами за границей, ликвидирует их, проводит согласованные акции против Израиля. Агенты Эстикбары выступают, как правило, под крышей дипломатов, бизнесменов, студентов.
У иракской секретной службы давние крепкие связи с крупнейшими арабскими террористическими организациями. Пытаясь представить себя бесспорным лидером арабского мира и обеспечить себе пальму первенства в решении палестинской проблемы, Саддам недавно передал этим радикальным арабским группировкам миллионы долларов и огромное количество оружия.
Аббу Аббас из Фронта освобождения Палестины уже у него в кармане. Ясир Арафат из Организации освобождения Палестины и Абу Нидаль из Революционного совета Фаттах, которые ненавидят друг друга больше, чем израильтян, оба в прекрасных отношениях с Хусейном. Между тем Жорж Хаббаш из Народного фронта освобождения Палестины активно обсуждает вопрос о переносе своей штаб-квартиры из Дамаска в Багдад. Ну и, конечно, Ахмед Джибрил. Можно считать его представителем иранского лагеря, но особой любви к Соединенным Штатам он не питает. – Мейс помолчал. – Итак, мы видим, что в мире терроризма у Саддама нет недостатка в союзниках и потенциальных сторонниках.
– Минутку, Мел, – рванулся вперед Ред Браунинг, словно бык. – Никто не сомневается в ваших оценках, но, по-моему, надо учитывать перспективу. Мы можем оказать на эти террористические группировки мощное дипломатическое и даже не совсем дипломатическое давление. – Он в свою очередь оглянулся на Уилларда Фрэнкса. – Ведь так?
Представитель ЦРУ поднял левую руку и стал загибать палец за пальцем, бесстрастно перечисляя:
– И Джибрил со своим Генеральным штабом Народного фронта освобождения Палестины, и Хаббаш находятся в Сирии, а президент Асад пытается реабилитироваться в глазах Запада. Он, безусловно, удовлетворит все наши требования, если эти люди выступят против нас. Ясир Арафат видит в возникшем конфликте возможность вынести на обсуждение палестинский вопрос – мы считаем, что он будет против тактики террора. Главной угрозой остается этот бешеный Абу Нидаль. Но он обосновался в Ливии у Каддафи, который до чертиков боится повторения бомбежки Триполи. Тем временем каждая европейская и дружески к нам настроенная арабская страна следит персонально за каждым известным террористом, будь он проклят. А мы постараемся всех их выявить.
Мелвилл Мейс вежливо улыбнулся. Он понимал, что столкнулся с непосильной задачей. Никто не собирался замечать недостатки в работе своих ведомств, никто не желал признаться, что не обладает полным контролем над ситуацией.
– Я убежден, что ЦРУ делает все возможное, чтобы учесть каждую случайность. Но мы должны помнить и о страстном желании Саддама Хусейна победить, и о полном отсутствии надежных разведданных о том, что он вообще собирается предпринять!
Сам того не осознавая, он сильно повысил тон, слишком поздно спохватившись, что снова похож на того университетского профессора, каким был когда-то.
Ред Браунинг кашлянул. В тишине зала этот звук недвусмысленно свидетельствовал, что доктор Мелвилл Мейс ведет себя непозволительно.
«Всему свой час, придет и твой», – вспомнил Мейс слова жены, воспрянул духом и продолжал:
– Что нам на самом деле нужно, так это «жучки» в стенах штаб-квартиры Хусейна, но их у нас нет. Службы спутниковой и электронной разведки не собираются делиться с нами информацией. Все мы понимаем, какой урон понесли с годами, когда один за другим проваливались наши агенты, и теперь это начинает сказываться. Только у Моссад [12]12
Моссад – израильская разведка и контрразведка.
[Закрыть]есть люди в иракской армии и близко к верхушке партии Баас, [13]13
Партия Баас – правящая в Ираке Партия арабского социалистического возрождения.
[Закрыть]и не приходится удивляться, что Израиль всеми силами отрицает это. Несколько военных из иракской обороны и разведки симпатизируют англичанам и сотрудничают с ними, но у нас нет никого, кто бы мог и хотел сообщить, что происходит в ближайшем окружении Саддама. А именно это нам надо знать.
– Вы указали, Мел, на недочеты в работе разведки, – заговорил Ред Браунинг. – Нас всех это огорчает, но мы не в силах в один миг изменить сложившееся положение. Мы просто не знаем и знать не можем, что затевает этот тип.
– Верно, полковник, но можем строить вполне обоснованные догадки. – Мел похлопал по лежащей перед ним на столе папке с отчетом о результатах своих исследований. – Я уже несколько недель координирую и анализирую деятельность ряда правительственных, университетских и частных «мозговых центров», [14]14
«Мозговой центр» (от англ. Think Tank) – научно-исследовательские отделы, возникшие в начале 50-х гг. при крупных промышленных корпорациях США и занимающиеся стратегическими разработками, которые получили широкое распространение и ныне существуют при многих государственных, правительственных и политических структурах.
[Закрыть]которые исследуют уязвимость Соединенных Штатов в случае террористических акций до и после начала военных действий в Персидском заливе. Честно скажу, джентльмены, результаты устрашающие. – Он многозначительно оглядел каждого из присутствующих. – ФБР знает, как широко мы понимаем секретность, даже когда перед нами маячит необходимость введения высших мер безопасности.
Вайнтрауб бросил на него сердитый взгляд.
– Учитывая, что Саддам имеет доступ к практически не подлежащим обнаружению взрывчатым веществам вроде семтекса, к биологическим и химическим материалам, ничтожного количества которых достаточно для опустошения обширных территорий, я первым делом должен оценить его волю к победе, чтобы знать, на что он решится.
– Как же можно ее оценивать, не имея надежных разведданных? – поинтересовался Уиллард Фрэнкс.
– Есть один способ, – спокойно ответил Мейс, – моделирование ситуаций.
Вайнтрауб издал явственный стон.
Мейс проигнорировал его, хорошо зная о крайней непопулярности сценариев управления в кризисных ситуациях среди сотрудников национальной безопасности. По их мнению, эти игры годились для телешоу, но ни один политик не рискнул бы увидеть на страницах «Вашингтон пост» красочное описание своих жалких способностей в деле принятия решений.
– Мы прогнали несколько сценариев с участием наших иракских и арабских друзей, которые знают Саддама, проанализировали их реакции с помощью психиатров и бихевиористов, [15]15
Бихевиористы – специалисты в области наук, изучающих человеческое поведение.
[Закрыть]подвергли перекрестному сравнению с компьютерными данными о реакциях Саддама на различные политические ситуации в прошлом, чтобы убедиться в их достоверности.
Скептицизм Реда Браунинга сменился любопытством.
– И что получилось?
Мелвилл Мейс глубоко вздохнул.
– Статистически шанс, что Саддам, располагая своими ресурсами, нанесет внезапный упреждающий террористический удар на территории США, составляет восемьдесят пять процентов. Наши психологи считают, что он не остановится ни перед человеческими жертвами, ни перед экологическим ущербом, даже если речь пойдет о его собственном народе, не говоря, конечно, о наших европейских и арабских союзниках. Вероятность эта будет расти по мере того, как он начнет убеждаться в неизбежности войны и своего поражения.
Видите ли, его главная цель – стать лидером арабского мира, и единственный способ добиться этого – остановить нас, Соединенные Штаты, и принудить к переговорам. – Он оглядел аудиторию, с удовлетворением отметив, что добился наконец полного внимания. – Как ни печально, джентльмены, мы никакими силами не защитимся от того, чего не знаем. Катастрофа может разразиться где угодно и когда угодно. Предупреждения не будет.
Он сел в звенящей напряженной тишине.
Первым ее нарушил Ред Браунинг.
– Спасибо, Мел. Но если я сегодня расскажу это все президенту, он страшно расстроится. У него без того полно неприятностей. Мне бы хотелось его обнадежить. Сообщить, что мы ищем решение. Именно этого он ждет.
Теперь, изложив свою точку зрения, Мейс чувствовал себя еще хуже.
– Решения – не мое дело, полковник, я только оцениваю риск.
Уилларду Фрэнксу понравилась эта попытка принести извинения. Он подумал, что зря сразу не придал особого значения галстуку «Космос-клуба», и вмешался:
– Мел, я не знаю, как еще Лэнгли или другие агентства могут защитить страну невесть от чего. Покажите нам реальную угрозу, и мы справимся с ней. Мы не умеем бороться с призраками. Будем надеяться, что все предусмотрено. Разве только у вас…
Он позволил фразе повиснуть в воздухе. Перед носом Мелвилла Мейса болталась наживка. Устоять было трудно. Он вовсе не собирался излагать идею, которая лишила его сна нынче ночью. В конце концов, в зале сидят эксперты, сотрудники ФБР, ЦРУ, контрразведки, чувствующие себя в реальном темном мире как рыбы в воде. А он – ученый, забавляющийся теориями и допущениями, сценариями и компьютерными играми.
Ред Браунинг заметил его колебания.
– Ну?
– Есть одна мысль, просто предположение… – нерешительно начал Мел. – Может быть, ничего не выйдет, и я совершенно не представляю, как это сделать. Я только подумал, что, когда все известные террористические группы окажутся у вас под колпаком, Саддам день ото дня будет становиться все злей и нетерпеливей. Он будет готов взорваться при малейшем толчке, как нитроглицерин. Он начнет искать щелку, оставленную нашими службами безопасности, и рванет там, где увидит один-единственный шанс.
