Текст книги "Смерч над Багдадом"
Автор книги: Теренс Стронг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
Она ощущала только полную пустоту, помнила только о предательстве и в отчаянии зарылась лицом в подушку, не в силах сдержать сотрясавших все тело рыданий.
Мойлан долго стоял, молча глядя на нее. Разглядывал ее выгнутую спину, раскинутые ноги. Ждал, пока она выплачет всю любовь, все тепло. Ждал, пока в ней иссякнут все чувства. Ждал своего момента.
Почти забыв о его присутствии, она вдруг почувствовала прикосновение его руки. Твердой, но не жестокой, как раньше, поглаживающей ее волосы.
Рука скользнула по шее, пальцы пробежали по ложбинке спины, ладонь плотно легла на поясницу. Она почувствовала, что от нее исходит тепло, как от руки опытного целителя.
– Не надо было тебе покидать меня, мышка-норушка.
Глава 20
В офисах отдела столичной полиции по борьбе с терроризмом в Новом Скотленд-Ярде всю ночь горели огни – там готовились к полномасштабной серии облав в связи с готовящейся террористической акцией на Даунинг-стрит, 10.
Во второй половине дня в Лондон прямым рейсом из Аммана прилетел Макс Эвери. Автомобиль службы безопасности доставил его прямо на Гоуэр-стрит, в штаб-квартиру МИ-5, для предварительного доклада инспектору Джону Нэшу и Клариссе Ройстон-Джонс. Фрэнкс Уиллард и доктор Мелвилл Мейс получили приглашение присутствовать при беседе.
Впервые Эвери представилась возможность подтвердить и уточнить детали добытой им информации.
Кларисса не скрывала своего облегчения.
– Не могу передать, как я вам благодарна, Макс.
– Присоединяюсь, – нараспев произнес Фрэнкс.
– Все признают ваши заслуги, – подтвердила Кларисса. – В том числе и Джон Мейджор. Он очень беспокоится о вашей личной безопасности. Подробности ему, разумеется, неизвестны, но он знает достаточно, чтобы понять, как вы рисковали.
Эвери закурил, но расслабиться так и не смог. Дело его далеко не закончено. Он выбрался из заварухи – один. Все вышло не так, как он думал.
– Там Мегги осталась, Клэрри, – сказал он. – Что вы намерены предпринять?
Она быстро оглянулась на Нэша, и тот ответил ей озабоченным взглядом.
– Мы делаем все возможное, Макс. Все союзные страны получили описание Мегги и Кона Мойлана.
– Лу должен знать, где они, – напомнил Эвери.
– Макс, его увезли в Багдад.
Он раздавил недокуренную сигарету.
– И что? Можно о нем забыть?
– Теперь им занимаются американцы, – пояснил Нэш.
– Вопрос будет рассматриваться в Вашингтоне, – подтвердил Фрэнкс, – но, честно говоря, я не вижу приемлемого решения.
– Может быть, можно его найти и попробовать вытащить? – просительным тоном произнес Эвери. – У вас должны быть свои люди в Ираке. – Он думал не только о Мегги, он считал американца своим личным другом.
Фрэнкс неуверенно улыбнулся.
– Не думаю, что эта идея обрадует генералов Пауэлла и Шварцкопфа. [54]54
Шварцкопф Норман – американский генерал, командовавший войсками США во время операции «Буря в пустыне» в 1991 г.
[Закрыть]Любая самая хитроумная спасательная вылазка способна помешать операции «Буря в пустыне».
– Ах вот чего стоит ваша благодарность за нашу с Лу работу! – с отвращением вымолвил Эвери. – Пускай он сгниет в иракской тюрьме под пытками и издевательствами?
Офицер ЦРУ с серьезным видом наклонился к нему поближе.
– Послушайте, дружище, именно поэтому мы используем для таких целей внештатных агентов. Неофициальных, понятно? Лу знал, на что идет. Он действовал на свой страх и риск. Сам по себе. Скоро начнется война, и все решится. Саддама убьют или свергнут, к власти придут другие и освободят пленных. Так думают в Вашингтоне. Другое дело, если бы нам грозила какая-то серьезная опасность. Но операцию на Даунинг-стрит вы раскрыли, и нет никаких доказательств, что готовится что-то еще.
– Кон и Георгос планировали другие акции, – возразил Эвери. – И Фокс рассказал, что Мойлан послал двух боевиков в Штаты.
– Одни только слухи и домыслы, – произнес Фрэнкс. – Уверяю вас, Макс, в Лэнгли тщательно анализируют ситуацию, и, по нашим оценкам, у Саддама так крепко связаны руки, что он пальцем не шевельнет, даже с помощью ИРА. Особенно теперь, когда они узнали, что вы с Лу наши агенты. Я бы на их месте больше не стал ничего планировать.
Эвери оглянулся на Мейса в поисках поддержки, но тот, по обыкновению, помалкивал. Может быть, чувствовал себя виноватым, понимая, что косвенно несет ответственность за уготованную Корригану судьбу.
Когда совещание закончилось, Эвери отвезли в надежную квартиру в Челси, принадлежащую МИ-5, откуда он сразу же позвонил Флойду справиться о сыне. С удовольствием послушал лепет малыша, которого Ровена поднесла к телефону, узнал о коротком, прерванном на полуслове звонке Мегги. По крайней мере, стало ясно, что она жива. Отговорившись от расспросов Ровены, он положил трубку, опрокинулся на кровать и, не раздеваясь, заснул мертвым сном.
В девять утра его разбудил телефон.
Раздался усталый мрачный голос Клариссы Ройстон-Джонс:
– Надеюсь, я вас не разбудила, Макс, но мне надо, чтоб вы приехали. Вышлю машину минут через пятнадцать, ладно?
– Что случилось?
– Не по телефону. Скажем, полицейский рейд нынче утром прошел не совсем удачно.
Он успел лишь умыться и побриться, когда позвонил шофер, и, приехав на место, с благодарностью обнаружил, что Кларисса наливает кофе всем собравшимся за столом: генеральному директору, Нэшу и Ральфу Лавендеру из Интеллидженс сервис.
Эвери с удивлением снова увидел Уилларда Фрэнкса и Мелвилла Мейса.
– У Клариссы вошло в привычку каждый раз снимать нас с трапа самолета в Хитроу, – объяснил представитель ЦРУ с серьезной улыбкой.
Кларисса протянула Эвери чашку.
– К сожалению, когда сегодня утром нагрянул отдел по борьбе с терроризмом, птички упорхнули. Квартиру в Баундс-Грин снимает на время отпуска невинная немецкая супружеская пара, хотя кто-то припрятал под половицами два пистолета. А в Сидкапе полиция столкнулась у гаража с местной пожарной командой, которая внутрь их не пустила. Кто-то устроил поджог, разумеется, чтобы замести следы.
Эвери устало кивнул.
– Значит, в запасе у Мойлана было несколько дней и он успел все устроить. Выходит, он уже знал обо мне, когда велел Фоксу ехать со мной в Иорданию.
Кларисса вертела в руках пачку сигарет, борясь со страстным желанием закурить.
– Я не уверена, что это дело рук Кона. Произошло нечто необычайное. Его заочно вывели из состава Совета директоров строительной компании. Председатель Совета, ирландский коннозаводчик Том О’Греди зачитал длинный список нарушенных им обязательств. Назначен новый исполнительный директор.
– Кто?
– Некий Дэнни Гроган.
– Господи Иисусе!
– Макс, мы считаем, что Кон Мойлан вышел из-под контроля Совета и ИРА либо отменит акцию на Даунинг-стрит, либо проведет ее своими силами.
Эвери припомнил происшествие с булочником на контрольно-пропускном пункте.
– А что будет с Дэнни Гроганом?
Кларисса смущенно улыбнулась.
– Пока ничего – единственное конкретное свидетельство против него мы получили от вас.
– Полиция перетряхнула всех известных знакомых Джерри Фокса, – сказал Нэш. – Одна его подружка, проститутка из Килбурна, сообщила, что он все таскал к ней какие-то свертки и запаковывал их для отправки по почте. Она думала, это порнография – он промышлял и таким образом. Но детективы нашли в мусорном ящике коричневые конверты с греческими почтовыми марками и несколько полистироловых коробок, которые выдают на почте для пересылки бьющихся предметов. На них что-то написано по-арабски, и, благодарение Богу, полисмены сообразили сразу направить их в Лондонский университет для перевода.
– Ну? – нетерпеливо спросил Фрэнкс.
Нэш заглянул в лежавшую перед ним бумажку.
– На одной упаковке написано: «Токсин ботулина тип А – 10 миллиграммов».
– Иисусе, – пробормотал Мейс.
– Что это такое? – поинтересовался Лавендер.
Американец ответил:
– Это токсин, который вырабатывается из чрезвычайно распространенных и живучих бактерий, в данном случае кишечной палочки. В кристаллизованном виде это самое смертоносное вещество, какое мы знаем. Десяти миллиграммов, если они попадут в пищу, хватит, чтобы отравить пять тысяч человек. Жертвы почувствуют сильную ломоту в суставах, тошноту, спазмы в желудке, потерю зрения, паралич мускулов. Примерно половина из них умрет.
Фрэнкс посмотрел на него, потом повернулся к Нэшу.
– Что еще?
– На большом пакете стоит штамп: «Бациллус антрацис и суспензия клостридиум ботулинум в пропиленгликоле», – прочитал Нэш, запинаясь на незнакомых словах. – Наши люди из Портон-Дауна сказали, что это коктейль из сибирской язвы.
– И этот коктейль, – быстро вмешался Мейс, – можно распылять в воздухе, скажем, с помощью аэрозольного генератора, о котором вы как-то упомянули. При эффективном распылении следует ждать десятков и даже сотен тысяч жертв.
Тяжелое молчание нарушил Фрэнкс.
– Ну вот, теперь у нас есть подтверждение. Иракское биологическое оружие определенно попало в руки боевиков ИРА при любезном содействии «Семнадцатого ноября».
– Как все просто, – заметил Мейс. – Они могли разослать его агентам во всех странах мира.
– Боюсь, – медленно выговорила Кларисса, – Мелвилл прав даже больше, чем думает. – Она повернулась к Эвери. – Это ваши снимки с записной книжки Фокса. Среди прочих записей – номер почтового ящика в Канаде и адреса шестерых агентов Кона Мойлана. С их женами и подружками уже несколько дней работает ирландский спецотдел по просьбе людей Ральфа. Мы узнали, что по крайней мере один отправился в Ванкувер.
– Черный ход в Соединенные Штаты, – пробормотал Фрэнкс.
Эвери воспользовался моментом.
– Только Лу Корриган знает, когда и где намечено пустить в ход эту штуку.
Офицер ЦРУ холодно посмотрел на него.
– Здесь я вынужден согласиться с вами, Макс. Что, может быть, будет мне стоить карьеры. Не таких новостей ждет от нас президент. Только я в самом деле не вижу возможности добраться до Корригана, пока не начнется война. Я так понимаю, что это вопрос нескольких дней.
Ральф Лавендер неопределенно кашлянул.
– Гм… Уиллард, кажется, есть такая возможность…
За несколько дней до истечения срока ультиматума ООН Саддам Хусейн объявил о созыве в Багдаде Исламской конференции.
Иракские идеологи предприняли последнюю попытку заручиться религиозной поддержкой арабских соседей и убедить их, что любые уступки в Кувейте должны быть связаны с уступками Израиля на оккупированных территориях.
Ближневосточный отдел Интеллидженс сервис, возглавляемый Ральфом Лавендером, не преминул отметить, что многих делегатов из Ливана, Саудовской Аравии и Иордании сопровождают британские охранники, среди которых немало бывших солдат спецвойск. Их присылали различные охранные агентства, и некоторые из них превращались в глаза и уши союзников, столь необходимые во вражеской столице перед началом военных действий.
Одним из таких охранников был Дэвид Картер из агентства «Интерком», расположенного в районе лондонских доков. Высокий, темноволосый, недавно переваливший за тридцать, он опекал иорданского посланника, остановившегося в правительственном отеле «Аль-Рашид».
По окончании конференции Картер отправился заниматься другим делом, в которое его перед отъездом из Аммана посвятил сотрудник британского посольства.
Благоразумно спешившие покинуть Багдад делегаты и журналисты выстроились в очереди к бесконечному потоку такси, заламывавших за ездку в аэропорт астрономические цены. Другие бронировали места на завтра, четверг 15 января, на рейс из Багдада, который, по слухам, будет последним – через двадцать четыре часа истечет отведенный ООН срок.
В этой суете в толпе, наблюдавшей в фойе за жаркими дебатами между бригадами телевизионщиков из американской компании Си-эн-эн и британской Би-би-си, Картер легко ускользнул от переодетых в штатское сотрудников тайной полиции.
Специально одевшись в тускло-коричневую неприметную куртку и брюки, покорно и виновато сгорбив спину, усатый и черноволосый, он мог легко сойти за обычного, пришибленного судьбой жителя Багдада. Он вышел бы из положения, даже если бы его остановили солдаты в танках и бронированных автомобилях, расставленных в стратегических точках города, ибо закончил британскую военную школу иностранных языков в Биконсфильде.
Медленным прогулочным шагом он вышел через ворота на улицу Яффа и направился к старому городу. Переходя по мосту Шудада на восточный берег Тигра, как следует огляделся и слежки не обнаружил.
В обычный день рыночная площадь кишела бы покупателями, предпочитающими идти за товаром ближе к вечеру. Но уходящее за многоквартирные башни Оттоманского квартала на дальнем берегу огромное кроваво-красное солнце освещало почти пустые узкие улочки.
Картер нашел, что искал, – ковровую лавку. Владелец, одетый в традиционный полосатый халат дишдаш, заносил внутрь выставленные напоказ товары. Его влажные темные глаза остановились на прохожем, неожиданно проявившем интерес к магазинчику.
– Я уже закрываю. Покупателей нет. Все уезжают.
Картер представился, назвав пароль.
Старик не столько обрадовался, сколько обеспокоился, его обрамленное бакенбардами лицо помрачнело. Однако традиции гостеприимства, должно быть, въелись в плоть и кровь, и он пригласил незнакомца в темную контору, ютившуюся в глубине тесного магазинчика.
– Хотите английского виски?
– С удовольствием.
На свет появилась бутылка «Тичерс», последовал обмен общепринятыми и обязательными любезностями.
Наконец торговец сказал:
– Я больше ничем не могу помочь. Слишком поздно. Все в руках Аллаха.
– Позвольте не согласиться. В руках Аллаха – да, но и в ваших тоже.
– Очень опасно.
– Мне нужно найти американца. Его привезли из Иордании в Багдад на машине несколько дней назад и почти наверняка оставили в живых для допросов.
– Шпион?
– Друг. Его зовут Лу Корриган. Если мы его не найдем, тайна, которую он знает, будет нам стоить победы в этой войне.
– Вы говорите загадками. – Старик деликатно отхлебнул виски. – Его тайна предотвратит бомбардировки Багдада?
– Если он не найдется, ваш обожаемый президент победит.
– Предпочитаю бомбежку.
– Узнайте, где держат Лу Корригана, – серьезно сказал Картер, – и мы поставим Саддама на колени. Ну и, конечно, будем великодушны.
– Мне нужно время.
– Времени нет.
– У меня большая семья. Я должен встретиться и поговорить с теми, кто может знать такие вещи. Многие на фронте или в Кувейте. Все это нелегко. Где вы остановились?
– В «Аль-Рашиде».
– Сделаю все, что смогу. Иншалла.
Вечером Картер ужинал в «Альвийе» – бывшем английском клубе, а теперь излюбленном пристанище иракской элиты – со своим иорданским клиентом, связанным с королевской фамилией англофилом, обучавшимся в Харроу.
– Мне надо немного задержаться, – доверительно сказал Картер, доедая салат с курицей – единственное оставшееся в меню блюдо.
Иорданец прекрасно понимал прагматический смысл той поддержки, которую его король решил – хоть и без энтузиазма – оказывать своему ближайшему соседу. Он столь же прекрасно понимал, что фирма Картера работает на британское правительство и что сам Картер – бывший солдат специальной воздушно-десантной службы, и знал, что в такие моменты, как нынешний, как правило, предпринимаются определенные действия.
– Что за проблемы, Дэвид, – произнес он. – У меня есть дела, которые требуют личного присутствия.
– Может возникнуть опасность.
В ответ зазвучал беззаботный смех.
– У меня же такой надежный охранник в вашем лице!
– Я не смогу вас прикрыть от воздушных налетов и бомб.
– «Аль-Рашид» будет цел?
– Мне обещали.
– Ну, так Аллах прикроет.
Срок ультиматума, объявленного ООН Ираку с требованием вывести войска из Кувейта, истек, и ничего не произошло.
Ночью в Багдаде царило зыбкое спокойствие, жители города погрузились в сон, не чувствуя, что петля затягивается. Они не знали, что высоко в небе над далеким Индийским океаном с авиабазы Диего-Гарсия неотвратимо надвигаются эскадрильи бомбардировщиков «Б-52» и заправщиков.
А Дэвид Картер, попивая коньяк с иорданским посланником на пятом этаже отеля «Аль-Рашид», не знал, что две высадившиеся несколько месяцев назад милях в пятнадцати южнее Багдада группы его бывших товарищей по элитному десантному полку, которых выбирали по двум признакам – темным волосам и умению бегло говорить по-арабски, – в тот день проникли в город и теперь готовились подавать сигналы с намеченных для бомбежки целей.
В Лондоне было десять вечера, и Макс Эвери беспокойно ворочался в кресле в надежной квартире МИ-5 в Челси, глядя вечерние новости по телевизору. Он весь день дергался как на иголках, ожидая вестей от Клариссы Ройстон-Джонс. Телефон так и не зазвонил, и в этом не было ничего удивительного, но он никак не мог успокоиться.
Когда Эвери уже изрядно перебрал виски, за две тысячи миль от Лондона на далекой базе американских войск специального назначения Эль-Джауф в Саудовской Аравии содрогнулась пустыня от оглушительного рева винтов шести вертолетов, продувающих моторы. Рев перешел в ровный высокий визг, и две огромные пятнистые машины «Пейв-Лоу» взмыли в ночное небо. Оснащенные по последнему слову техники изощренным точнейшим астронавигационным оборудованием, они взяли курс на вражескую территорию. За ними должны были следовать четыре стрелковых вертолета «апачи», несущих наземные ракеты «Хеллфайр».
Когда Эвери уже спал, вертолеты вывели из строя основные иракские радары оповещения и ретрансляторы, расчистив в системе противовоздушной обороны коридор для сотни истребителей «Стеле» и бомбардировщиков «Б-52».
Следом за ними с военного корабля США «Банкер-Хилл», стоящего в Персидском заливе, без всякого предупреждения бесшумно взлетели ракеты «Томагавк».
Падение одной из них услышал Лу Корриган в семидесяти футах под землей. Глухой взрыв боеголовки проник через стальные плиты и железобетонные блоки бункера. Рукотворное землетрясение. Лампочка в камере замигала, с потолка посыпалась штукатурка.
Лу свернулся калачиком на матрасе, нянча перевязанную левую руку с вырванными ногтями.
«Давайте, ребята! Крошите гадов!» – упрямо и яростно повторял он. Прямое попадание – и все кончится. Он даже не почувствует, как тысячи тонн бетона рухнут ему на голову.
Пока же он чувствовал только одно – нечеловечески жутким допросам доктора Хассана не будет конца. Если он не откажется от своей легенды. Она проверена и надежна, отрекаться от нее нет смысла. Все равно умирать, так не стоит доставлять палачу удовольствие, сдаваясь на его милость. Забавно, как привыкаешь к боли. Оказывается, хуже всего, когда объявляется перерыв. Оказывается, ожидание пыток гораздо страшнее самих пыток. Тогда начинаешь думать, что тело твое никогда уже не будет прежним – ты слышал хруст и ощущал, как ломаются кости, выворачиваются суставы безжалостно растянутых на дыбе ног, – и отчетливо понимаешь, что никакой хирург уже не поможет.
Хорошо, хоть мучители не прибегают к амиталу и другим психотропным препаратам. Возможно, забавный малютка садист доктор Хассан считает их слишком тонкими.
Несмотря на боль и постоянно горящий свет, режущий глаза, его клонило ко сну, и он уносился мыслями на Крит к девушке по имени София, которая – он это знал – страстно желала близости с ним.
Кон Мойлан схватил портативный коротковолновый приемник и начал сердито его трясти.
– Эта чертова служба «Всемирных новостей», вечно сплошные помехи!
– Попробуй «Голос Америки», – безнадежно посоветовал О’Хейр.
Все собрались у Мойлана, ошарашенные новостью о первом и явно успешном налете союзной авиации на Багдад.
Мойлан сунул приемник О’Хейру.
– Лови сам.
– Это что-нибудь меняет? – спросил Салливен.
– Вовсе нет, – тряхнул головой Мойлан. – Просто наша задача становится еще важней и нужней. Корриган утверждал, что бомбежки зарядят на несколько недель, прежде чем начнутся военные действия на суше, а я не верил этому подонку.
Мегги наблюдала за происходящим и все меньше верила в окружающую реальность. Она все еще была в шоке, глубоко травмированная крушением своего собственного мира. Ее держали в изоляции почти два месяца, и события внешнего мира проплывали, как сюрреалистические видения, мельком схваченные с экрана телевизора в кафе или услышанные по радио. Работа в госпитале, дом в Стритэме, ребенок – все оказалось счастливым сном. На самом деле ничего этого не было.
Но и сама реальность – кучка заговорщиков на холодном дождливом Крите – представлялась не менее фантастической. Иногда Мегги почти верила, что, если зажмуриться покрепче, а потом открыть глаза, Мойлан и прочие растают в воздухе и она останется совсем одна.
Она попробовала. Но они не растаяли, по-прежнему толпились вокруг приемника, погруженные в серьезный разговор.
Она остановила взгляд на Коне Мойлане. Вот он – реален. Вполне. Она ощутила боль в покрытых синяками руках, как будто в них все еще впивались его пальцы, как прошлой ночью. Он взял ее, и она не сопротивлялась. Недвижно лежала в полном отупении, покорно терпя мучения. Неотрывно глядела на маленькое пятно на потолке, чувствовала боль и приливы сексуального наслаждения как нечто абстрактное. Словно душа ее отделилась от тела.
Макс. Она пыталась припомнить ускользающие из памяти черты его лица. Тогда Мойлан прибегнул к извращенным мерзостям, как в старые времена. Отбросил ее назад в прошлое, заставил тонуть в темной и тайной бездне сознания и плоти, наслаждаться теплом и полнотой соития, чувствовать, как он проникает в глубины ее существа, обрести блаженный покой полной утраты собственной воли. И образ Макса разлетелся, как разбитая чашка.
– Мегги, – донесся до нее голос Мойлана.
– Да?
Он с удовольствием отметил ее спокойное послушание. Совсем как раньше, когда он был Фокусником, а она – его доверенным лицом и игрушкой по ночам.
– Как продвигается подготовка Софии? Она уже сможет сойти за медсестру?
Мегги кивнула, все еще плохо понимая, пытаясь сосредоточиться.
– Я показала ей все, что могла, но надо практиковаться с инструментами, с уколами, кислородными подушками…
– Это можно устроить, – сказала София. Она провела несколько вечеров в компании отдыхающего после смены греческого персонала базы в Сауда-бей, и один из санитаров проникся к ней симпатией.
Мойлан был доволен, все детали операции укладывались на свои места. О’Хейр и Салливен почти закончили мастерить из пустых газовых баллонов шестизарядный гранатомет. Скоро его можно грузить в фургон, который они с Корриганом угнали. Уже выбрано подходящее для испытаний место на далеком горном перевале с таким же, как на американской базе, ландшафтом.
– Когда все это кончится, Кон? – спросила Мегги.
Ирландец бросил отсутствующий взгляд на О’Хейра, который поймал наконец «Голос Америки», и ответил:
– Корабль должен прийти через десять дней. Если испытания пройдут удачно, к этому времени мы будем готовы.
– А потом я смогу вернуться?
– Да, а потом ты сможешь вернуться. – На его губах промелькнула улыбка. – Если ты все еще думаешь, что тебе есть к чему возвращаться.
Шесть ночей не прекращались бомбежки Багдада.
Здания государственных учреждений были разрушены с поразительной точностью, и пустоты зияли, как выбитые зубы, среди почти неповрежденных окружающих построек. Город превращался в призрак. Мосты через Тигр разбомбили вместе с радиотелевизионными башнями и нефтехранилищами. Оставались открытыми несколько магазинов, которые торговали продуктами по запредельным ценам, но некому было выстраиваться в очереди с карточками на хлеб и бензин.
Не стало воды и света, на улицах появились кучи нечистот. Прервалась телефонная связь с внешним миром.
Проведя еще одну ночь в бомбоубежище отеля «Аль-Рашид», Дэвид Картер перед встречей со своим иорданцем умылся водой из плавательного бассейна. Посланник ждал его в застекленном вестибюле, погруженный в горячий спор с каким-то иракским чиновником.
– В чем дело?
– Они настаивают на нашем отъезде.
Картер не удивился – настали тяжелые времена. «Аль-Рашид» походил на разграбленный вандалами мавзолей. Журналистов эвакуировали в выходные дни, за исключением бригады Си-эн-эн и одного испанского корреспондента. Большинство делегатов Исламской конференции, оказавшись в ловушке в закрытом с началом воздушных налетов аэропорту, уже уехали наземным транспортом в Иорданию.
– Когда отправляться?
Новостей от торговца коврами еще не было.
– Мы должны исчезнуть сегодня же утром, до одиннадцати. Подозревают, что среди делегатов конференции затесались саботажники. – Иорданец не мог удержаться от улыбки. – Наверное, нашли радиомаяки, расставленные в стратегически важных точках по всему городу.
Прежде чем Картер успел ответить, он заметил в нескольких шагах меланхолически разглядывающего их мальчишку в грязных лохмотьях.
– Мистер Дэвид?
– Да.
– Ваш друг просит передать, что будет рад встретиться с вами в парке через дорогу.
– Когда?
– Сейчас, пожалуйста. Всего хорошего. – И с этими словами он ушмыгнул под строгим взглядом иракского охранника.
Спустя несколько минут Картер перешел через дорогу к зоопарку «Заура» и отыскал торговца коврами, который праздно сидел на скамейке, разглядывая кучку ополченцев, возившихся с многозарядным орудием, громоздившимся рядом с пикапом «ниссан».
– Что нового? – спросил Картер, усаживаясь на другом конце скамьи.
Не глядя на англичанина, торговец заговорил, едва шевеля губами:
– Есть у меня племянник, который неделю назад конвоировал американца от иорданской границы. Он разделяет мои взгляды на нашего обожаемого президента. Он говорит, что американца забрали в секретный центр, построенный во время войны с Ираном. – И торговец подробно разъяснил, где находится бункер.
– А ваш племянник не знает, сколько его еще там продержат?
– Нет, но идут разговоры, что его берегут для торговли по окончании войны. – И мрачно прибавил: – Если Ираку еще будет о чем торговаться.
– Он в порядке? Может передвигаться?
– Его пытают, но он жив. За ним смотрит врач. Мой племянник таскает ему сигареты и пироги, хотя это очень опасно, ибо запрещено.
– Передайте племяннику, что союзники не забудут его доброты.
– Что еще передать?
Картер минуту подумал.
– Скажите американцу, что по нему страшно скучают в Англии члены спортивного клуба. И очень о нем беспокоятся.
– Я попрошу своего родственника. А теперь мне надо идти.
– Очень вам благодарен.
Старик встал, отряхнул грязь со своего дишдаша.
– С меня будет вполне достаточно, если вы пообещаете, что наш обожаемый президент не выйдет живым из этой войны. Это единственная причина, по которой я вам помогаю. Вчера я узнал, что мой сын погиб на юге Ирака. Саддам Хусейн должен расплатиться за это.
– Мне очень жаль…
Не сказав больше ни слова, торговец коврами побрел к старому городу.
Вернувшись в «Аль-Рашид» в праздничном настроении, Картер узнал, что его иорданскому клиенту удалось умолить шофера такси довезти их до границы за три тысячи долларов. Цены взлетели из-за того, что несколько гражданских конвоев пострадали от союзной авиации.
Они выехали из Багдада по пустой скоростной трассе, проехали мимо остатков военных лагерей и батарей противовоздушной обороны, размещенных по периметру города, и выбрались на шоссе, проложенное в пустыне.
Поздно вечером прибыли на продуваемую бризом пограничную станцию Требейль, иракские пограничники шлепнули в их паспортах выездные визы и позволили пересечь границу Иордании.
– Я так понимаю, вам нужно немного свободного времени, – сказал иорданский посланник.
– Пару часов, если вы не против, – ответил Картер.
Хватит, чтобы добраться до шефа отдела Интеллидженс сервис в Аммане, вытащить его из постели и передать информацию.
Долгожданная информация достигла Лондона на рассвете следующего утра и попала по домашним телефонам к Клариссе Ройстон-Джонс и Ральфу Лавендеру. Последний в свою очередь позвонил Уилларду Фрэнксу, остановившемуся в лондонском отеле. После спешно созванного на Гоуэр-стрит совещания американец отправился в посольство США на Гровенор-сквер, чтобы послать условный сигнал в Вашингтон Реду Браунингу из Совета национальной безопасности.
Свирепствующая паранойя и ожидание немедленного нападения террористов на Белый дом и Капитолийский холм, которые были окружены со всех сторон засевшими на каждой крыше снайперами из отрядов по борьбе с терроризмом, сделали свое дело – президент уже принял решение. В течение часа Уиллард Фрэнкс получил «добро» на начало спасательной операции.
Кларисса изложила новости Максу Эвери за ленчем в «Ле Сюке» на Дрейкотт-авеню.
– Замечательно, Клэрри.
– Нам страшно повезло, Макс. Подвернулся хороший человек на месте, – ответила она. – А кроме того, нам детально известно расположение и устройство комплекса бункеров у Саддама, ведь их строили британские специалисты. Союзники их пока не разрушили, тем более что теперь все боятся случайно накрыть тот, где держат Лу.
– Когда ребята летят?
– Брайан требует как минимум неделю на подготовку, но это было до совещания в Хирфорде, на котором мы обсуждали новую информацию.
– Брайан будет участвовать в операции?
Она кивнула.
– Шварцкопф уперся, как бык, утверждая, что все его ресурсы уже в деле. Скорее всего просто злится, что его вынуждают распылять силы, и ничего не желает делать. Ну и предчувствует печальные последствия, если дело сорвется, не говоря о политическом скандале.
– Пожалуй, он прав.
– Так что мы посылаем объединенную команду «Дельты» и десантников, поручая им всю операцию, – объяснила Кларисса. – Они друг друга знают, сработались, лично симпатизируют Лу Корригану – у них больше стимулов постараться как следует.
Эвери покрутил в руках бокал с вином, задумчиво глядя в него.
– Я бы не прочь отправиться вместе с ними.
Она с укором посмотрела на него.
– Я совсем не уверена, что это разумно, Макс.
– Формально я все еще солдат Королевского полка.
Это было секретное резервное формирование, к которому приписывали вышедших в отставку солдат и офицеров специальной воздушно-десантной службы на случай особо сложных или щекотливых операций.
– Вы шесть лет не проходили переподготовки, – напомнила Кларисса. – Вспомните о сыне… – Она чуть не сказала: – «…если забыли о Мегги».
Но Эвери угадал, что она хотела сказать.
Он не стал настаивать, чтобы не нарваться на категорический запрет.
Прощаясь, небрежно сказал:
– Моя роль сыграна, Клэрри. Хочу уехать на несколько дней. Полазить по горам или что-нибудь вроде этого.
– Разумеется. Только непременно оставляйте телефон, чтоб я при необходимости могла срочно связаться с вами.
Вернувшись в Челси, Эвери позвонил Флойду, поставив его в известность о том, что берет короткий отпуск. Дав Клариссе номер телефона своего менеджера, он вовсе не собирался сообщать Флойду, где его искать. Если что-то случится, он узнает об этом раньше Клариссы Ройстон-Джонс.
Собрав дорожную сумку, Эвери добрался на такси до вокзала Виктории и взял напрокат машину. Чуть позже он уже катил на запад по шоссе М-4, прибыв на следующий день к обеду в главный город графства Хирфорд в сельской западной части страны, где в бараках на Стирлинг-Лайнс был расквартирован 22-й полк специальной воздушно-десантной службы.
