Текст книги "Смерч над Багдадом"

Автор книги: Теренс Стронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Надеюсь, – мрачно пробормотала Кларисса.

Лавендер поднялся на ноги.

– Ну, еще раз спасибо за сотрудничество, простите, что я принес вам плохие вести в такой неурочный час. Держите меня в курсе дел. Надеюсь, обдумав мое предложение, вы согласитесь.

Она бы, конечно, не согласилась, но все-таки ощутила хоть какое-то удовлетворение оттого, что ее снова позвали на помощь, когда дело запахло жареным. Сознавая вину перед Максом, впутавшимся в эту историю по ее просьбе, она призналась себе, что с радостью ждет новой нелегкой работы.

Как только Лавендер и Фрэнкс ушли, Кларисса набрала номер домашнего телефона Джона Нэша и принялась объяснять ситуацию.

– Я бы хотела, чтоб вы сейчас отправились к нам в офис и оформили мне билет на утренний рейс в Афины, – заключила она.

– Но ведь это я веду Макса, мэм, – неуверенно заметил Нэш. – Вы в самом деле считаете, что ехать должен руководитель отдела?

– Нет, не считаю. – Выпустив роскошное кольцо дыма, она наблюдала, как оно плывет к потолку. – Только я все равно поеду.

В течение следующих трех дней яхта курсировала по Эгейскому морю, а Кон Мойлан проводил время в конфиденциальных беседах с человеком, которого называли Георгосом.

Эти три дня тяжело дались Эвери с Корриганом, которые не знали, о чем идет речь в этих беседах, и не имели возможности посовещаться друг с другом, не без оснований полагая, что каюты прослушиваются.

Эвери утешался лишь тем, что Мегги быстро оправлялась после операции и уже могла сидеть в кровати. Он только однажды мимоходом столкнулся с хирургом, симпатичным самоуверенным иракцем, которого искренне тронуло восхищение Эвери его мастерской работой со страшной раной.

– Разумеется, милой леди на несколько недель нужен покой, а потом тросточка. Мускулы разорваны, на поправку уйдет время.

Мегги почти постоянно пребывала в подавленном, мрачном настроении, чего, конечно, и следовало ожидать после всего, что с ней приключилось. Эвери догадывался, что гибель полицейского мучит ее сильнее, чем собственная рана, но говорить об этом она отказывалась.

– Оставь меня, Макс, уйди, – просила она каждый раз, когда он пытался утешить ее.

На третий день ранним вечером ему представился случай застать Корригана одного на кормовой палубе. Американец курил сигару, облокотившись на поручень и глядя на закат солнца, которое наконец пробилось сквозь плотную пелену дождевых облаков, окрашивая море и небо в одинаковый кроваво-красный цвет.

Впервые в пределах слышимости не оказалось никого из иракской команды.

– Как настроение Мегги? – спросил Корриган.

– Плохо, – ответил Эвери, тоже подходя к поручням. – По-моему, она считает меня виноватым во всем.

– Пожалуй, она права. Это ведь ты привез ее в Афины.

– Знаю, – сердито буркнул Эвери, но одернул себя – Корриган тут ни при чем. – Все равно спасибо, что ты тогда вызвался, это было нелегкое решение.

Корриган равнодушно отнесся к изъявлениям благодарности, и в его глазах не отразилось ровно ничего.

– Я много лет занимался этим. Убивал незнакомых людей. Верил, что мои начальники знают, что делают. Прекрасно понимая, что в половине случаев они ни черта не знают. Просто старался не думать.

– Если бы Кон не вмешался, София позволила бы тебе это сделать.

Корриган покосился на него.

– Что между этим парнем и Мегги?

– Не знаю, Лу, и знать не хочу. Она только сказала, что когда-то они были связаны. Больше не стала ничего объяснять.

– Мне кажется, ему это все страшно нравится. А она боится его до чертиков.

Эвери кивнул, не сводя глаз с горизонта.

– Думаю, что не без веских причин.

В этот момент в дверях салона возник радостный и довольный Мойлан.

– Приятно для разнообразия подышать свежим воздухом! Вы любите запах моря?

– Что за интриги вы там плетете с Георгосом? – сказал Корриган. – Сегодня вас снова весь день не видно.

Мойлан смотрел, как садится солнце, и рассеянно пояснил:

– Мы должны многое обсудить.

– Я считал, только сумму. С нашей стороны все в порядке.

Ирландец повернулся к нему.

– Ах, вот так вы считали, Лу? Как интересно! Только, надеюсь, вы помните, что этот спектакль ставлю я, а не вы.

Корриган поднял руки.

– Ладно, Кон, сдаюсь. Я просто полюбопытствовал.

– Не любопытствуйте. Это вредно для здоровья. Получается, что наша помощь нужна иракцам гораздо больше, чем я думал.

– Что они затевают? – спросил Эвери.

Мойлан холодно посмотрел на него.

– К вам относится то же самое, Макс. Георгос настаивает на абсолютной секретности, и я с ним согласен. Всеми своими успехами он обязан тому, что держит язык за зубами.

– А мы когда пригодимся? – спросил Корриган и с циничной усмешкой добавил: – Если это не слишком нескромный вопрос.

– Вот так-то лучше, – ухмыльнулся Мойлан. – Для вас обоих найдется работа. Макс, я хочу, чтобы вы вернулись в Соединенное Королевство и продолжали заниматься нашим списком. Есть несколько дополнительных заказов. – Он говорил быстро, с энтузиазмом. – Мы с Лу и Мегги начнем выполнять здесь другие дела. Исчезнем, пока все не закончится. Георгос и иракцы уже разработали планы – вы просто ахнете.

– Мегги вернется со мной, – заявил Эвери.

– Не валяйте дурака, Макс, – оборвал его Мойлан. – Она не сможет ходить еще неделю, а потом ей понадобятся костыли. На что можно рассчитывать, когда греческие копы в аэропорту ищут убийцу, получив ее точное описание?

Эвери мрачно поднял на него глаза. На этой яхте они с Мегги в ловушке, и все это знают.

– Вы просто подонок, Кон, ублюдок трахнутый, это вы во всем виноваты… – Он вовремя остановился, сейчас нельзя было ссориться с ним и обнаруживать подлинные свои чувства. – Лу вызвался сам, надо было его посылать.

– Сначала вы сами вызвались, Макс, со своей собственной идеей, – возразил Мойлан, – и если бы мы не договорились, от нее бы пришлось отказаться. Или того хуже – нас нашли бы на складе с пулями в затылках. Так что больше никаких претензий, ладно? Мы высадим вас на материке. Вы уладите все в отеле, найдете разумное объяснение нашего отсутствия и вернетесь в Лондон. Катер заберет вас, как только стемнеет. Поэтому лучше идите прощаться с Мегги.

– Если она не едет, я остаюсь.

– Хотите нас всех погубить? Мы уже слишком много знаем. Георгос достаточно ясно дал понять, что будет, если мы пойдем на попятный. Эта иракская команда передушит нас, как цыплят.

Выхода не было.

– Долго вы собираетесь скрываться?

– Сколько понадобится.

– Значит, я не смогу связаться с Мегги, она ведь захочет узнать о ребенке…

– Забудьте об этом, Макс. Я сам с вами свяжусь. Мы с Георгосом налаживаем тайный канал. Не волнуйтесь, Мегги в надежных руках.

Эвери открыл рот, чтоб возразить, но заколебался. Можно предпринять еще одну, последнюю попытку добиться, чтобы ее отпустили, но это скорее всего бесполезно. Все карты в руках Мойлана, и он не настроен на компромиссы. Он, разумеется, не пойдет на риск, связанный с возможным арестом Мегги греческими властями.

Эвери почувствовал на плече руку Корригана.

– Не беспокойся, Макс. Я позабочусь, чтобы ей никто не причинил вреда. Лучше давай там работай как следует.

Глаза их на мгновение встретились, невысказанные слова были услышаны, взаимопонимание восстановлено.

Внизу в каюте Эвери нашел Мегги все в том же сумрачном состоянии. Она равнодушно встретила сообщение о намерении Мойлана вернуть его в Лондон, только коротко рассмеялась.

– Ты, конечно, поедешь. Забавно, как все повинуются Кону. Что у него за власть над людьми?

– Это ты мне должна объяснить.

Она смотрела на него с жалостью и печалью.

– Почему ты меня не послушался, Макс? Зачем ты связался с ним?

– Я люблю тебя.

Она отвернулась. И хрипло произнесла:

– Теперь тебе лучше уйти.

С первым рассветным лучом Эвери был высажен на берег у деревушки Варкиза, километрах в пятнадцати к югу от Афин.

Ее обитатели уже сновали по тихим улочкам, и на набережной Эвери очень удачно подвернулось такси, водитель которого, позевывая, смотрел в машине маленький переносной телевизор.

По дороге на север в город, заставив себя расслабиться, он смог хоть немного собраться с мыслями и рассудить, что делать дальше. Хвоста вроде бы нет, но ничего нельзя гарантировать. Практически не подозревая о «Семнадцатом ноября» до приезда в Грецию, он быстро понял, что это чрезвычайно удачливая, профессиональная и жестокая организация с влиятельными связями на самом верху. Человек, которого называли Георгос, производил сильное впечатление, не в последнюю очередь – своей предусмотрительностью и жесточайшими мерами безопасности. Он явно не верил ничему и никому. Включая Эвери.

Кроме того, Мойлан еще раз поразил его, сообщив, что Георгос продемонстрировал фотографии, которые сделал полицейский отряд по борьбе с терроризмом. Он не имел возможности выяснить, что удалось раскопать грекам, и в довершение ко всему убийство полицейского стократ увеличило риск, которому он подвергается. Нечего удивляться, если в гостинице или в аэропорту его встретит делегация представителей власти.

Этого он решил избежать любой ценой. Главное – передать сообщение руководству. С него довольно – ситуация вышла из-под контроля, и Мегги грозит куда большая опасность, чем ему самому.

Надо заканчивать операцию. Сейчас, когда все на борту иракской яхты, момент для этого идеальный. Повязать Мойлана вместе с таинственным Георгосом, разрушить их планы, что бы они ни замышляли, спасти Мегги и Корригана.

Когда такси выехало на окраину Афин, решение было принято, и Эвери велел шоферу притормозить у стоявшего в сторонке телефона-автомата.

Он набрал телефон срочной связи, который помнил наизусть. Ответил по-гречески женский голос:

– Алло, кто говорит?

– Т о ска.

– Повторите, пожалуйста, – на этот раз по-английски с ярко выраженным американским акцентом.

– Т о ска, по срочному делу.

– Будьте добры, не кладите трубку.

Несколько голосов переговаривались в трубке едва слышно, должно быть, женщина зажала ладонью микрофон.

Через несколько секунд заговорил мужчина:

– Т о ска? Боже, как я рад тебя слышать!

Он узнал Брайана Ханта, и один только звук знакомого голоса принес невыразимое облегчение.

– Брайан, мне надо быстро с кем-нибудь поговорить.

– Эта линия ненадежна. Хочешь встретиться?

– Да.

– В отеле?

– Нет, нас может разыскивать греческая полиция, да и кое-кому из наших друзей известно, что я здесь.

– Тогда в парке на скамейке. – Зашуршала бумага, Эвери догадался, что группа спешно готовит список подходящих для свидания мест. – Площадь Конаки. Там много открытых кафе на северной стороне. Садись в «Ле Карте» подальше от других. Тот, кто придет, сядет за соседний столик.

– Буду там через полчаса.

Он повесил трубку и вернулся к такси, велев шоферу ехать на площадь Конаки. Шофер, должно быть, не понял, стал возражать, рассерженно твердя какое-то незнакомое Эвери слово, наконец обиженно замолчал, дал газ и помчался с визгом и воем вперед, вливаясь в суматошный поток машин, совершенно обезумевших в час пик.

Эвери вышел на южной стороне площади Конаки, двинулся пешком через скверы с опавшими листьями, спустился вниз к модным бутикам и кафе, выстроившимся вдоль узких улочек. Афиняне начинали день с порции меда, йогурта и чашки крепчайшего кофе.

В «Ле Карте» он уселся за металлический столик, заказал кофе, закурил сигарету. Похоже, никто не обращал на него внимание.

Минут через пять появилась женщина в розовом брючном костюме и темных очках, подошла к доске, на которой висело меню. Высокая, лет пятидесяти, с гладкой пажеской стрижкой, с обычным туристским снаряжением: камерой, путеводителем, картой. Было что-то неуловимо знакомое в ее несколько неловких движениях, когда она перебирала шатающиеся стулья и постепенно приближалась к соседнему с Эвери столику.

А потом, заказав чай с лимоном, женщина повернулась к нему и спросила:

– Простите, вы случайно не говорите по-английски?

Он застыл в изумлении. Кларисса.

– Говорю.

Она широко улыбнулась.

– Боже, какое счастье! Я совсем заблудилась. Будьте любезны, посмотрите на мою карту и скажите, куда я попала.

– С удовольствием.

Она расстелила на его столике карту, прижала один конец пепельницей, другой – бутылочкой с оливковым маслом, чтобы их не трепал легкий ветерок, тихонько шепча:

– Я всегда чувствую себя полной идиоткой со всеми этими шпионскими штучками, Макс. Просто тычьте пальцем куда угодно, как будто показываете.

Кларисса Ройстон-Джонс, конечно, могла чувствовать себя полной идиоткой, но актрисой она была превосходной – оживляла беседу неожиданными и неподдельными взрывами смеха, вставляла, слегка повышая голос, различные замечания об Афинах. С точки зрения окружающих – типичная общительная туристка, искренне радующаяся встрече с соотечественником.

– Куда, к черту, вы подевались, Макс?

– После перестрелки нас увезли в гараж в Монастираки, потом на такси в Пирей. Оттуда в моторке на яхту, она стояла на якоре в море за пределами гавани.

– Не удивительно, что мы все концы потеряли.

– Лу пришлось выбросить ручку на складе. Нас хорошо обыскали.

– Где остальные?

– На яхте.

– Как Мегги?

– Поправляется. Там на борту хирург и операционная.

– Рассказывайте, что за яхта?

– «Король Солнце». Зарегистрирована в Панаме, владелец – какая-то крупная шишка из Ирака. Команда вооружена и предана Саддаму Хусейну.

– Кто встретил вас на борту? Иракская разведка?

– Нет, грек. Назвал только имя – Георгос. Сказал, что из «Семнадцатого ноября».

– Вы поверили?

– Пожалуй, да. По-моему, иракцы используют их как связных и посредников. У них нераскрытая сеть ячеек, ну и, конечно, греки могут свободно разъезжать по всему миру.

– Так иракцы согласны принять предложение ИРА?

– Похоже на то, только я точно не знаю. Нас с Лу сразу же изолировали. Мойлан с Георгосом совещаются целыми днями, нам никто ничего не рассказывал.

– Этого я и боялась. Но все-таки вам отводят какую-то роль в этих планах?

– Я должен вернуться в Лондон и продолжать подготовку к акции. Мойлан со мной свяжется.

– Куда они собираются на этой яхте?

– Понятия не имею. Только, слушайте, если ее перехватить, все проблемы решаются разом – вы вяжете шайку, мы вытаскиваем Мегги с Лу в целости и сохранности.

– Мне очень жаль, что все так случилось с Мегги…

– Это я виноват. Как полицейский?

– Умер.

– Господи Иисусе!..

– Не могу одобрить ваше решение взять Мегги сюда с собой, но и я оказалась крепка задним умом.

– Так что скажете?

– О захвате яхты? Это не мне решать.

– Но вы можете повлиять на тех, кто будет решать.

– Возможно. Только не думаю, что Лондон и Вашингтон захотят отказаться от операции. У Ирака есть время подготовить другие акции до окончания срока ультиматума ООН в середине января.

– Вы не поняли, Клэрри. Я хочу вытащить Мегги. Я хочу, чтобы мы оба ушли, прямо сейчас. Если вы ничего не предпримете, Мойлан ляжет на дно, пока все не подготовит. Потом будет поздно, вы не будете знать, что происходит, и ничего не сможете сделать. Единственный шанс – взять их на яхте.

– Вижу.

– Надеюсь. Я только мельком познакомился с тем, как организована деятельность «Семнадцатого ноября», и это произвело на меня сильное впечатление. Если они возьмутся за дело, у вас будет много хлопот.

Она кивнула в знак согласия и стала сворачивать карту. Они говорили уже слишком долго.

– Что вы сейчас собираетесь делать?

– Заберу из отеля вещи и улечу первым рейсом в Лондон. Если, конечно, пройду контроль в аэропорту.

– Что вы хотите сказать, Макс?

– У греческой полиции есть наши фотографии, на них Кон, Лу и я. Они держали Халеда Фаделя под наблюдением. Кто-то из «Семнадцатого ноября» умудрился стащить эти снимки.

Она неслышно присвистнула от изумления.

– Понятно, что я имею в виду, когда говорю об их профессиональной организации?

– Понятно. Будем считать, что нам повезло. По крайней мере, вы возвращаетесь туда, где вас можно держать в поле зрения. Если возникнут проблемы с греческими властями, мы что-нибудь придумаем.

На самом деле ей было прекрасно известно, что придумать практически ничего не удастся, и она спросила себя, догадывается ли об этом Эвери.

Он не догадывался, он точно знал и смотрел ей вслед с каким-то странным и непонятным чувством. Еще ничего не решено, и все равно радостно сознавать, что Кларисса сама заботится о нем.

– Макс, привет!

Неожиданно раздавшийся за спиной голос заставил его вздрогнуть, расплескав кофе.

Джерри Фокс подвинул стул и сел.

– Я решил обождать, пока леди отвалит. А она вроде бы не в твоем вкусе?

Эвери все не мог оправиться от испуга и унять непроизвольную дрожь в руках.

– Это туристка, заблудилась.

– Женщины и карты!

– Ради Бога, Джерри, как ты тут оказался?

– Приказ получил от Мойлана. Позавчера звонил мне в Лондон. Хорошо, самолеты полупустые из-за заварушки в Заливе.

– Но как?..

– Как я тебя нашел? – Он засиял от радости, что сумел обойти приятеля. – Шофер такси, что тебя вез, из какого-то ихнего «Пятого ноября». Ему надо было везти тебя ко мне, а он еле говорит по-английски, так что ты его просто не понял.

– То-то я удивился, чего он так злится.

– Ну, он тебя высадил тут, поехал следом, потом связался со мной по рации.

Эвери прикрыл глаза. Какой же он идиот! Погрузился в свои раздумья настолько, что даже не обратил внимание на чересчур удачное совпадение, когда на берегу его поджидало такси.

– Мне кофе хотелось выпить и немножко прийти в себя, – объяснил он и прибавил: – Только не «Пятое ноября», а «Семнадцатое».

Фокс легкомысленно махнул рукой.

– Какая разница! Главное, Кон хочет, чтобы я поработал с тобой над списком, помог побыстрей управиться. Будете, говорит, заодно друг за другом присматривать. До чего подозрительный ублюдок! Но я получил приказ – быть с тобой рядом. В буквальном смысле слова. Если ты по нужде присядешь, я должен тебе задницу вытирать. Вот так. – Он причмокнул. – Ну и, конечно, наоборот.

Эвери издал едва слышный стон.

Вместе с Фоксом они поехали в отель «Эродиан», и, прежде чем войти, Фокс поглядел, нет ли полиции. Эвери объяснился с дежурной, сообщив, что его жена и друзья решили задержаться в Греции, а ему поручили забрать все вещи и оплатить счета. Если администраторша и сочла это несколько странным, то не подала виду. Вместе с Фоксом они уложили вещи в четыре чемодана и вместе направились в такси в аэропорт.

Никто из полиции их не ждал, и в два часа дня они уже сидели в самолете, держа путь в Лондон.

– Хорошие были похороны, – сказал Нико Легакис, – если, конечно, можно так выразиться. Весь отдел пришел его проводить. А цветов сколько!

София Папавас потягивала кофе, наблюдая за грохочущей лавиной машин, которые проносились по протянувшемуся за кафе проспекту Александра мимо безобразного мраморного монолита главного полицейского управления.

– Простите, мне так тяжело. – Она закурила сигарету, он заметил, как дрожат ее руки, и сердце его сжалось. – Вы еще не узнали, кто это сделал? Если да, скажите мне, Нико, – можно мне называть вас Нико?

Он был искренне тронут.

– Конечно, можно.

– Мне кажется, я вас давно знаю – через Андреаса.

Легакис понимающе кивнул.

– Дело странное. Две женщины на мотоцикле, микроавтобус, еще одна машина, которую потом бросили. Оказалось, ее угнали несколько месяцев назад. Номера фальшивые.

Она уныло сгорбила плечи.

– По-вашему, это бандиты?

– Бандиты, как правило, не убивают офицеров отдела по борьбе с терроризмом. Если тут не было личных мотивов, я опасаюсь худшего.

– «Семнадцатое ноября»?

Он утвердительно наклонил голову.

– Я читала сообщения в газетах. Там ничего о них не сказано.

Легакис хлебнул пива.

– Они не взяли на себя ответственность.

– Пишут, что это вы попали в убийцу?

Он надул щеки, задумчиво выдохнул воздух.

– Удачный выстрел. Должен был бы помочь отыскать женщину, но пока никаких результатов. Наверное, они заплатили какому-нибудь частному врачу, чтобы занялся ею тайным образом.

– А вы не против, если мы перейдем на «ты»? Так легче беседовать.

Он начинал понимать, что находил в ней Андреас.

– Буду рад. И мне будет легче. Ты знаешь, Андреаса я любил. Я пережил тяжелые дни, София. Так хорошо отдохнуть душой, провести несколько минут с кем-нибудь, кто не служит в полиции.

Она покрутила в руках чашечку с кофе.

– И мне с тобой хорошо, – нужные слова приходили на ум с трудом, – ты такой уверенный, умный, спокойный. Я с тобой разговариваю, как с отцом… Конечно, не со своим собственным – я с ним совершенно не могу разговаривать. Может быть, потому, что ты полицейский.

– Вот уж не думал, что тебе нравятся полицейские.

София подняла на него глаза.

– Я прожила с Андреасом целый год.

Легакис внимательно посмотрел на девушку.

– Так это потому, что он был молод и хорош собой, а не потому, что он полицейский. Он мне говорил, что ты бунтарка в душе, немножечко анархистка. Как все студенты, каких я знаю.

– Наверное, я выросла из студенческого возраста, – скокетничала она.

– Георгос – кто это такой? – вдруг спросил он.

Она взглянула на него, и на мгновение ему показалось, что на щеках ее вспыхнул румянец. Но глаза были скрыты за темными очками.

– Мы разговаривали с твоими друзьями в университете, выясняли, нет какого студента, который приревновал бы тебя к Андреасу.

– Как вы посмели! – гневно воскликнула девушка.

Он подарил ей сочувственную улыбку.

– Мы обязаны проверять, в большинстве случаев убийства происходят на личной почве.

– Я не изменяла Андреасу.

– Нет, конечно. Но у кого-то могла быть безответная любовь, ревность. У кого-то, кого ты даже не знаешь, кто потерял голову. Ты ведь любому способна вскружить голову.

Она едва удержалась от резкого ответа, но вдруг осознала его слова. Стоп, злиться не надо. Георгос считает, что ей пора продвигаться повыше. Лейтенант мертв, теперь можно прибрать к рукам капитана антитеррористического отдела, если умненько себя повести.

И она ответила скромно:

– Спасибо, Нико, как мило с твоей стороны! Но лучше бы поинтересоваться связями Андреаса. Что бы он мне ни говорил, приключения были ему по душе.

– А как же Георгос? Твои друзья рассказали, что время от времени слышат от тебя это имя.

– Просто друг.

– Как его фамилия?

– Кажется, Молфетас, – назвала она первое, что пришло в голову. – Я всегда называю его только по имени.

– Где он работает?

– Не знаю. Он бизнесмен. Разъезжает по разным странам. Иногда возвращается в город, тогда звонит мне.

– А у тебя нет его телефона?

– Мне очень жаль, но нет. Мы в самом деле видимся время от времени, случайно.

– Понятно. В следующий раз, когда он позвонит, попроси его связаться со мной. Мы исключим его из списка подозреваемых и сэкономим на бумажной работе.

Она вдруг встрепенулась, вскинула на плечо сумку.

– Слушай, Нико, мне надо бежать, а то опоздаю на лекции. Может быть, мы еще встретимся, поговорим? Сходим куда-нибудь погулять в выходной, заглянем в Национальный парк?

– Идея хорошая, но…

Она уловила жадную искорку, зажегшуюся в его глазах, и неожиданную тоску о чем-то, чего никогда не будет.

– Извини, Нико, я совсем забыла о твоей жене. – Не переигрывает ли она? Лучше смущенно улыбнуться. – И о твоей кошке. Андреас говорил, ты любишь кошек.

– Очень. Нередко предпочитаю их людям. Они столько знают! Только не рассказывают.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы кошки могли говорить, у нас, полицейских, не было бы проблем. – Он заметил ее неуверенную улыбку. – Это собственная моя шутка. Так что же насчет прогулки? Можно устроить как-нибудь в обеденный перерыв, на неделе, когда я дежурю. Я был бы очень рад.

– В понедельник?

– В понедельник.

– Милый Нико. – Она поднялась, перегнулась через стол и легонько чмокнула его в щеку. Тяжелая грудь коснулась его руки. На одно мгновение, но этого было достаточно. Он успел оценить ее мягкость и округлость, гладкость кожи, представил ее обнаженной. – Береги себя.

– Да, и еще, София. Совсем забыл в этой суматохе в последние дни. Тебе не попадались дома фотографии или негативы? Они могли завалиться за кровать. Андреас думал, случайно выпали, мы как раз собирались их поискать в тот вечер, когда его убили.

– Нет, – сказала она, прикидываясь удивленной, – не попадались, я нынче утром сделала полную уборку.

– Ладно, скажи мне, если Вдруг найдутся.

– Обязательно. До понедельника!

Она вышла, оседлала свой мотоцикл, затесалась в поток машин.

Он заплатил по счету и пошел в управление, забавно вскидывая ножки в коротеньких брючках, болтающихся высоко над белыми носками.

Капитан Легакис слишком хорошо себя знал, иначе подумал бы, что влюбился.