Текст книги "Смерч над Багдадом"
Автор книги: Теренс Стронг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)
Фрэнкс позволил себе скупо улыбнуться.
– Что вы придумали, Мел?
– Как я себе это представляю? Нечто вроде предохранительного клапана, который мы сможем в нужный момент открыть и в нужный момент перекрыть.
– Предохранительный клапан? – ошеломленно спросил Ред Браунинг в притихшем зале.
– Надо сознательно направить Саддама туда, куда мы сочтем нужным, – продолжал Мейс. – Когда перекрывают буйную реку, знают, что вода пойдет по пути наименьшего сопротивления. Пусть он получит реальную возможность ударить нам в спину. Серьезную возможность – взорвать конгресс или что-нибудь в этом роде. Возможность наверняка нанести такой сильный удар, ради которого можно отказаться от всех других, неведомых нам планов.
Браунинг выглядел озадаченным, но в ледяных глазах Уилларда Фрэнкса зажегся огонек интереса. Это было его поприще.
– Неплохо задумано, Мел.
Вдохновленный Мейс развивал свою идею:
– Нужна подставная лошадка.
– Это еще что за дьявольщина? – спросил Браунинг.
– Когда индейцы охотились на бизонов, они накрывали лошадь бизоньей шкурой, прятались под ней и подходили к стаду. Под шкурой нельзя услышать их запах. Нужно какое-то прикрытие, чтобы подобраться к иракцам.
– А! – разулыбался Браунинг, начиная понимать. – Вы хотите сказать, вступить в контакт и сунуть Саддаму обманку?
Мейс энергично кивнул.
– Сделать абсолютно достоверное предложение. Ну, скажем, наши люди представятся членами известной на Западе террористической организации и предложат провести акцию за деньги. Какие-нибудь анархисты из фракции «Красных бригад» или сепаратисты ЭТА, [16]16
«Красные бригады» – итальянская экстремистская террористическая группировка.
ЭТА – ультраправая организация испанских традиционалистов.
[Закрыть]у которых есть опыт и которым нужны наличные. Террористы часто оказывают друг другу такие услуги.
– Саддам может купиться на это, – задумчиво пробормотал Уиллард Фрэнкс, – особенно если будет знать, что мы надежно накрыли и практически повязали всех его постоянных агентов-арабов.
Однако энтузиазм Реда Браунинга начал гаснуть. Идея хорошая, но нереальная. Мечты кабинетного специалиста по терроризму, ученого.
– Слушайте, друзья, мне надо готовиться к встрече в Белом доме. Я доложу президенту о ваших оценках риска, Мел, и сообщу, что мы работаем над несколькими решениями. Только, если честно, ваша идея не пойдет. Нечего и думать посылать агента под видом террориста. Иракцы не дураки, начнут проверять и выведывать подноготную. И сами они, и их арабские дружки все знают в лицо друг друга и даже членов европейских группировок, о которых вы говорите. Ваша лошадка до первой заставы не доскачет, как ее прикончат. – Он встал из-за стола. – Простите, Мел, но это так. Собираемся в это же время на следующей неделе, и давайте разрабатывать какую-то позитивную программу действий с учетом представленной Мелом оценки риска. Что-нибудь такое, что президенту приятно будет почитать.
Полковник Ред Браунинг вышел, и участники совещания стали расходиться в мрачном настроении. Старые друзья жаловались друг другу на свое невыносимое положение. Никто не заговаривал с Мейсом. Он был чужаком, посторонним. Они считали, что он ничего не сделал, только выложил неприятные факты, которые многие знали, но знать не желали. И его блестящая идея подверглась публичному осмеянию.
Мейс протискивался к выходу между беседующими членами комитета. Его порыв растаял, как сливочное мороженое, уступив место ощущению полного провала и отчаяния. Он, торопясь уйти, толкнул дверь, окунулся в сырой пасмурный полдень и услышал совсем рядом оклик:
– Мел, постойте! – Уиллард Фрэнкс торопливо натягивал плащ на свой серый пиджак. – Не падайте духом. По крайней мере, вы всех заставили очнуться и призадуматься. Не такое простое дело.
– Кажется, на полковника Браунинга я не произвел впечатление.
Фрэнкс застегнул плащ на резком ветру.
– Своей лошадкой в бизоньей шкуре? Тут много сложностей, – рассеянно произнес он. – Слушайте, не хотите со мной пообедать? Потолковали бы…
Ресторан «Сэм и Гарри» – старомодное заведение клубного типа – располагался на Девятнадцатой улице, вдали от излюбленных политиками мест, где они обычно собирались на ленч. Темные деревянные панели оживляли фотографии знаменитых джазистов, развешанные под освещавшими зал канделябрами. Фрэнкс выбрал уединенный угловой столик, предложил заказать для начала жареных кальмаров в томатном соусе и ребрышки ягненка со сладким перцем и начал без умолку рассуждать о еде, о погоде, о своем последнем отпуске, обо всем, к удивлению Мейса, кроме вопросов, обсуждавшихся на утреннем совещании. Он только потом понял, что офицер ЦРУ, болтая, обдумывал практические стороны его предложения.
Мейс без аппетита потыкал вилкой панированный в кукурузной муке отборный филей, поковырял ложечкой десерт – ореховый торт с шоколадной глазурью, – как вдруг Фрэнкс сменил тему.
– Что касается вашей идеи, Мел… Есть шанс пустить ее в дело.
– Неужели?
– Ну, во-первых, как сказал полковник Браунинг, фальшивый террорист попросту не пройдет. Все должно не просто казаться правдоподобным, но быть абсолютно реальным. Абсолютно. – Он попросил пробегавшего мимо официанта принести кофе. – Нужно кого-то внедрить в настоящую террористическую организацию. И чтобы он мог влиять на события. И разумеется, остановить их, если они выйдут из-под контроля. – Он взглянул в глаза Мейсу. – Не всякий захочет оказаться на этом месте.
Мейс быстро соображал.
– А у нас есть кто-нибудь подходящий?
Фрэнкс недовольно насупился – таких вопросов не задают.
– Насколько мне известно, нет. Но могу поспорить, что у англичан есть.
– У англичан?
– Они борются с ИРА больше двадцати лет. Все знают, что они несколько раз внедрялись в организацию. ИРА Саддаму вполне подходит. Пользуется мировой известностью, имеет множество хорошо законспирированных ячеек, безжалостных, удачно заметающих следы. Это вам не арабы, они могут свободно приехать в любую европейскую страну, в Соединенное Королевство, в Америку – фактически куда угодно.
К Мейсу вдруг вернулся аппетит. Прожевывая кусок торта, он спросил:
– А британцы будут сотрудничать?
Фрэнкс принялся за вторую чашку кофе.
– Согласно вашим оценкам, им грозит та же опасность, что и нам. Англичане всегда много значили для иракцев. Я свяжусь с нашим шефом в Лондоне. У него полно приятелей в британских секретных службах. Посмотрим, что он скажет…
Всю дорогу из ресторана доктор Мелвилл Мейс буквально плыл по воздуху и провел оставшееся до конца рабочего дня время в офисе по борьбе с терроризмом за лихорадочным уточнением и завершением своих выводов. На дисплее компьютера появились слова: «Часть 2. Решение».
Но если на служебном поприще он неожиданно одержал радостную победу, заставив вашингтонские разведывательные службы признать его таланты, то на домашнем фронте его ждало жесточайшее поражение.
Возвращаясь вечером домой, он спокойно прошел мимо лавки деликатесов незадолго до ее закрытия, напрочь забыв о рыбном ассорти и хлебцах для вечеринки Пейдж.
Глава 3
Когда самолет «Эйр Лингус» приземлился в аэропорту Хитроу, шел дождь, из-за тяжелой, низкой облачности день угас раньше положенного, и мрачные сырые сумерки полностью соответствовали настроению Эвери.
«Ублюдок, ублюдок, ублюдок!» – снова и снова твердил он безмолвные проклятия, но никак не мог выкинуть из памяти смеющуюся физиономию американца. Не мог забыть, как замерло у него сердце, когда Корриган, с усмешкой помахивая револьвером, откровенно наслаждался смертным ужасом, сковавшим на мгновение Эвери.
Сцена эта стояла перед его глазами все время полета от Дублина до Лондона.
Он не испытывал к Дэнни Грогану ни малейшей симпатии, но мог, по крайней мере, его понять – Гроган родился и вырос в тесных трущобах ирландских католических кварталов, не получил образования и впитал ненависть к англичанам с молоком матери.
А Лу Корриган?
В чужой стране, где идет чужая ему война, он готов послать на смерть десяток молодых, ни в чем не повинных солдат и не моргнув глазом смотрит, как булочник отправляется на тот свет.
Что толкает его на это?
Эвери поклялся себе разобраться с Корриганом. В Северной Ирландии хватает своих подонков всех мастей, чтобы еще ввозить их из-за границы.
Размышления об американце на время вытеснили из сознания Эвери гнев на своего инспектора, который без всякой нужды вверг его в такую опасность.
Рисковать ему не впервой. Это его ремесло. Но теперь все иначе. Все изменилось с рождением малыша. Незапланированное отцовство усложнило жизнь, наложило новые обязательства. Службе безопасности следует это знать. А если она не знает, этому чертову инспектору следует позаботиться, чтобы знала.
Просто невероятно – Эймон О’Флаэрти, руководитель европейских операций Временного совета ИРА, арестован, а инспектор заранее не предупредил Эвери.
Он успел бы отойти в тень, чтобы не стать в глазах параноиков, возглавляющих террористические группировки, одним из 48 главных подозреваемых. Господи Боже, англичанину в этой компании и без того несладко, а его еще подставляют! Жизнь повисла на волоске!
Курсирующий по аэропорту вагончик оставил Эвери в одиночестве на длинной автомобильной стоянке среди бесконечных рядов пустых машин и отброшенных ими теней.
Он чувствовал, что нервы все еще на пределе.
Шесть долгих лет он провел в постоянном ожидании неожиданного, зная, что оно придет без предупреждений и отсрочки не будет. Сейчас ему казалось, что мрачный мир, в котором он существует, держит его в тугих объятиях, не давая дышать.
Оглядывая по привычке днище и крылья своего «БМВ», Эвери обнаружил, что хулиганы поснимали с колес колпаки.
«Еще одна плохая примета», – мрачно подумал он, швыряя дорожную сумку на заднее сиденье. Чего еще не хватает, чтобы понять, что пора выходить из игры? Разбитого зеркала? Предсказаний гадалки? Все и так ясно.
Эвери резко рванул с места, промчался вокруг аэропорта, выехал на лондонское шоссе М-4.
Зарядил нескончаемый дождь, «дворники» лихорадочно ерзали по стеклам, окна запотевали изнутри. Он сунул кассету в плейер, заставил себя расслабиться, щурясь на отражение фонарей в черной блестящей поверхности дороги.
Все началось больше шести лет назад. Эвери отслужил в британской армии четырнадцать лет, получив в числе девяти курсантов назначение в элитный полк специальной воздушно-десантной службы. Поворотным пунктом стала Фолклендская война. [17]17
Фолклендская война – в апреле 1982 г. правившая в Аргентине военная хунта высадила десант на Фолклендских (Мальвинских) островах в юго-западной части Атлантического океана, захваченных Великобританией в начале XIX в.; после трехмесячных боевых действий британские войска разгромили аргентинцев.
[Закрыть]Она открыла ему глаза на бездарность политиков и военных, на вздорность утверждений, что общественность просто не пожелала признать «нашу славную победу на поле боя».
Тогда он впервые понял, что стал разменной пешкой в силовых играх других игроков. Прозрение пришло на острове Вознесения, когда вылет его экипажа отменили в шестой раз. Каждый раз они грузились в «Геркулес С-130», готовые по приказу командира лететь в Аргентину. Готовые садиться на летное поле под смертоносным огнем отборных вражеских частей. Готовые отказаться от безопасного и удобного парашютного десанта, когда купола открываются на большой высоте и тебя нельзя обнаружить, а ты можешь выждать удобный для приземления момент.
Это не входило в честолюбивые планы командира. Лети и радируй, мол, аргентинский транспортный самолет, возвращаюсь из Порт-Стэнли, прошу срочной посадки. Полный блеф рядом с противовоздушными ракетными установками. Но кому какое дело, когда речь идет о победе? Быстро садись, делай свое дело и дуй сразу в Чили, черт тебя подери!
Смерть или слава. Но чья смерть? И чья слава?
Благодарение Богу, аппарат премьер-министра так и не дал разрешения и эскадрилью Эвери отозвали в последний раз. Высказывались догадки, что Соединенные Штаты нажали на Даунинг-стрит, [18]18
Даунинг-стрит – улица в Лондоне, где расположены резиденция премьер-министра Великобритании, министерство иностранных дел и по делам Содружества.
[Закрыть]запретив вести военные действия с территории Южной Америки, чтобы не нарушить их хрупкий нейтралитет.
Несмотря на все одержанные в ходе кампании победы, охватившее Эвери чувство уязвленной гордости не проходило. Восторженная пресса навела на ошибки привычный глянец. Никто ничему не научился, ничье сердце не дрогнуло. Он понимал, что его полк уже никогда не будет прежним. Пора уходить.
В следующем году он, тридцатичетырехлетний, разочарованный и одинокий, был выброшен в поток гражданской жизни. Страна начинала выбираться из экономического спада, и Эвери удалось удержаться на гребне волны. Кто-то посоветовал ему заняться импортом из Бельгии малолитражек «ситроен», которые состоятельные люди охотно покупали своим взрослым детям для разъездов по городу или женам, выезжавшим на них за покупками. Капитал для начала понадобился небольшой, так что на остаток скромных армейских сбережений он смог снять удобную квартирку на две спальни в южном лондонском пригороде Стритэм.
Знакомых в новой среде у него почти не было, и жизнь между путешествиями через Ла-Манш текла уныло и одиноко. Именно это толкнуло его пойти на начальные курсы кулинарии в местной вечерней школе. В полку он научился готовить еду из чего угодно, начиная от змей и кончая черепахами, но в основном ограничивался вредной для здоровья жареной картошкой и мясом с овощами, нещадно приправленным карри. Возможность склонить молодую женщину к интимному ужину в своей квартире выглядела нереальной. Желающих не находилось.
– Знаешь, где подцепить девчонку, Макс? – сказал его старый полковой приятель Брайан Хант. – На кулинарных курсах. Там полно девиц, которые в школе не научились готовить, а теперь поняли, что никто на них даже не взглянет, если они не сумеют хотя бы сварить яйцо.
Однако Эвери обнаружил, что большинство его целеустремленных коллег по вечерней школе составляют либо вдовцы, либо разведенные мужчины средних лет. И только две женщины. Одну из них звали Маргарет О’Мелли.
Двадцатилетняя студентка, будущая медицинская сестра, из Лондондерри. Из Северной Ирландии. Когда Эвери впервые входил в класс, она обернулась и в глаза ему бросился колышущийся каскад черных кудрей. Зрачки ее зеленых глаз расширились, он почувствовал, что улыбается ей в ответ.
Так все началось. Магнетическое взаимное влечение, инстинктивное и страстное. Как будто они знали друг друга всю жизнь. Каждую неделю на уроке Мегги одалживала у него недостающие ингредиенты, а через месяц стала специально приходить пораньше, чтобы занять одну с ним плиту.
Через полтора месяца после знакомства они стали любовниками. Их близость была неистовой, почти отчаянной. Она кувыркалась в простынях, как дикое животное, готовая удовлетворять его всеми известными ей способами. А знала она немало. Его ошеломляло ее бесстыдство и неутолимая жажда. С ним она была готова на все. Потом, принимая из его губ сигарету, вела остроумную забавную болтовню.
Короче, Макс Эвери обрел рай и был убежден, что другой женщины со столь же бесценными качествами, как Маргарет О’Мелли, ему не найти.
Закончились беззаботные деньки самым неприятным и пугающим образом. Это случилось на пути в Бельгию за следующей партией автомобилей, когда Эвери одиноко сидел на пароме в шезлонге, потягивая пиво и читая газету.
– Да ведь это Эвери! Макс Эвери?
Он опустил газету. Перед ним стоял человек лет тридцати с беспорядочной гривой длинных черных волос и вчерашней щетиной на подбородке, в грязных хлопчатобумажных брюках, кожаной куртке и спортивной рубашке – в обычном наряде водителя грузовика на трансевропейских линиях.
– Мы знакомы? – удивленно спросил Эвери. Он слишком недавно покинул десантный полк, чтобы запросто заговаривать с незнакомцами. Автоматически попытался уловить в выговоре шофера ирландский акцент, но ничего не уловил, а молодой человек улыбнулся.
– Нет, Макс, но я вас знаю.
Эвери инстинктивно потянулся за оружием, которого давно не носил. Поразительно, каким беззащитным становишься, не ощущая приятной тяжести браунинга.
– Не возражаете, если я присяду?
Не дожидаясь ответа, он сел. Вблизи лицо его не казалось таким молодым, а в глазах была настороженность. Он не стал разводить церемоний.
– Меня зовут Нэш. Я из «ящика».
Сердце Эвери екнуло, на скулах заиграли желваки.
– Из «ящика»?
Он не ослышался?
– Я же сказал, Макс, вы меня не знаете, но я вас знаю.
Значит, не ослышался. «Ящик». Жаргонное наименование отдела службы безопасности МИ-5, по его прежнему адресу «почтовый ящик номер 500».
– Вас часто видят с одной медсестрой, – спокойно сказал Нэш, не обвиняя, а констатируя факт. – Она работает в госпитале Святого Фомы.
По спине Эвери забегали мурашки.
– Вам надо о ней кое-что знать.
Так все началось. Джон Нэш работал в МИ-5, в отделе по борьбе с терроризмом, следившем за множеством людей, которых подозревали в симпатиях к Временному совету ИРА. Одной из них была Маргарет О’Мелли, уроженка квартала Россвилл, признанного центра республиканского движения в Лондондерри.
– Мне никогда не приходило в голову, что она из Россвилла, – пробормотал Эвери, стараясь переварить неприятную новость.
– Она уехала оттуда, когда ей было восемь лет. Ее дядю убили в Кровавое воскресенье, [19]19
Кровавое воскресенье – в воскресенье 30 января 1972 г. в городе Лондондерри в Северной Ирландии британские войска расстреляли демонстрацию за гражданские права, погибло более 10 человек.
[Закрыть]и мать Маргарет – папаша у них полный алкоголик – испугалась за дочку. Отправила ее на ферму в Хинтон-парк, к своей бездетной сестре. Лучше не придумаешь. Девчонке повезло. Изысканное воспитание, прекрасное образование. Ни брани, ни ругани. А старик кончил тем, что убил ее мать. – Нэш вопросительно поднял бровь. – Она никогда не рассказывала об этом?
Эвери медленно покачал головой.
– Нет, да я и не спрашивал. Я был рад, что не надо вспоминать прошлое, ни ее, ни мое. Я понял, что она католичка, ирландка, с Севера, и мне не очень-то хотелось упоминать о своей службе в армии.
Нэш пожелал уточнить:
– В специальной воздушно-десантной части. Фактически вы все еще числитесь в резерве Королевского полка.
– Полтора года назад я как раз служил в Ольстере. После этого становишься осмотрительным.
– А она не интересовалась вашим прошлым?
Эвери криво усмехнулся.
– Иногда, но никогда особо не приставала с расспросами. Я родился в Ливерпуле, придумал о своей тамошней жизни несколько дурацких историй. Старался бубнить поскучней, чтобы ей больше не захотелось слушать. Знаете, мистер Нэш, мы с Мегги знакомы всего несколько недель. Пара чашек кофе, несколько походов в кино, обед у меня дома…
– Вы давно занимаетесь с ней любовью?
Эвери залился краской.
– Вы считаете этот вопрос уместным?
– Мне надо точно знать, что ей о вас известно.
– Обо мне? Немного. У нас практически не остается времени на беседы.
Нэш пристально разглядывал бутылку с пивом.
– Хотите сказать, вам хорошо в постели? – Он вдруг серьезно взглянул на собеседника. – Не поймите меня превратно, Макс, я не просто любопытствую. Поверьте, все это для вашей же пользы.
Эвери мучительно долго медлил, прежде чем ответить.
– Да, хорошо. Она любит пошутить, не заводит занудных бесед и не задает лишних вопросов.
– Поэтому вы считаете, что она не могла специально вас подцепить?
Эвери, конечно, уже думал об этом раньше. Как только понял, что она католичка из Северной Ирландии. Но заранее о его намерении пойти на кулинарные курсы знал только старый друг Брайан Хант, а Маргарет О’Мелли уже посещала занятия.
– Да, считаю, – ответил он.
Нэш, казалось, несколько успокоился.
– Хорошо, Макс, ибо должен вам сообщить, что она была связана с поганой компанией. С дружками дядюшки, которого пристрелили в Кровавое воскресенье. Выполняла курьерские поручения Временного совета. Как-то увезла с места стычки детскую коляску с оружием убийцы. Ну и еще кое-что.
– Когда это было?
– Насколько мы знаем, в последний раз в прошлом году. Мы следим за ней с тех пор, как она уехала из провинции и появилась здесь. Проверяем всех, с кем она встречается. Вот таким образом вышли на вас. Это сюрприз – бывший офицер элитного полка…
Эвери казалось, что речь идет о разных людях. Жизнерадостная медсестра и пособница убийцы.
Он догадывался, что последует дальше. Понимал и даже оправдывал то, что ожидал услышать, но вовсе не был готов согласиться. Он отошел в сторону, стал свободным человеком. Свободным настолько, чтобы иметь право совершать собственные ошибки, если заблагорассудится.
– Итак, вы требуете, чтобы я с ней расстался?
Нэш удивился.
– Господь с вами, Макс! Ничего подобного. Только, видите ли, ваша юная леди знает многих, кого и нам хотелось бы знать получше. Она вхожа во все ирландские общины, в том числе в круг людей, причастных, по нашему мнению, к операциям Временного совета в Англии. Вы – такой идеальный…
– Забудьте об этом, Нэш. Я не собираюсь шпионить за своей девушкой.
Офицер МИ-5 возмущенно всплеснул руками.
– У меня и в мыслях нет… Просто используйте ее связи, чтоб познакомиться с интересующими нас людьми. – Он подался вперед, понизил голос. – Вы знаете, сколько человек мы потеряли только за прошлый год? Пятнадцать солдат и девятнадцать полицейских. Не считая тридцати семи гражданских, невинных или жестоко обманутых… И Скрягу Мастона.
– Скрягу?
– Он ведь когда-то был в вашей бригаде в Сабре, правда? Погиб в прошлом году, раскрытый во время операции в Арме. Не стану рассказывать, что с ним сделали.
Известие потрясло Эвери. В прежние времена Скряга, вечно терзаемый мучительными раздумьями, прежде чем решиться потратить деньги на ломтик хлеба, был одним из ближайших его друзей. Удар оказался столь сильным, что он едва понимал слова Нэша.
– Вы ведь знаете, у нас постоянно связаны руки. Журналисты, юристы, ольстерская полиция каждый раз получают взбучку за малейшие неточности в изложении фактов. А мы сидим в луже и смотрим, как известные террористы выходят из зала суда с наглыми улыбками на жирных мордах. – Он глубоко вздохнул. – И легче не будет. Ячейки Временного совета вроде утиной задницы – туда не пролезешь. Они все чаще привлекают девчонок и мальчишек без криминального прошлого. Нам нужна помощь, Макс, любая помощь, какая только возможна. И в том числе ваша.
Нэш поработал на славу. Когда паром причалил в доке Зеебрюгге, Макс Эвери был завербован. Первым делом он позвонил в госпиталь Святого Фомы и попросил передать сестре О’Мелли, что неожиданные дела задерживают его на две недели.
Потом Нэш увез его в частный дом в Арденнах близ немецкой границы. Там оказались еще три офицера МИ-5 во главе с серьезной, непрерывно курящей женщиной лет сорока с лишним.
Они принялись допрашивать Эвери обо всем, что он успел поведать о себе Маргарет О’Мелли. Эта информация должна была лечь в основу его новой легенды.
Поинтересовались зарождающимся бизнесом с экспортом-импортом машин и планами по его расширению.
– Это может стать идеальным прикрытием, – говорила женщина, о которой ему было известно только то, что ее зовут Клэрри. – Транспортировка автомобилей из Европы в Ирландию и обратно. Знакомство с кучей людей. Найдем какой-нибудь старенький особнячок в Южном Лондоне среди представителей среднего класса.
– Бросьте, – сказал Эвери. – На это у меня денег не хватит. И вряд ли мой банковский менеджер захочет помочь.
Клэрри мягко улыбнулась, ее строгое Лицо стало почти привлекательным.
– Захочет, когда мы с ним потолкуем. Кредиты переоформим, чтобы у вас не возникало проблем с наличными. Как вам известно, именно это чаще всего приводит компании к краху. Наши эксперты по маркетингу разработают бизнес-план, вам останется только ему следовать. – Она запалила очередную сигарету. – Знаете, Макс, вы по праву станете весьма состоятельным человеком.
Эвери не переставал удивляться.
– Легенда, расходы, прикрытие… Не слишком ли для простого осведомителя?
Женщина выпустила великолепное кольцо дыма.
– Мне не нужен простой осведомитель, Макс. Да и что вы, англичанин, узнаете от наших ирландских дружков? Нет-нет, мне нужно, чтобы вы работали на ИРА.
Он уставился на нее.
– Вы с ума сошли?
– Возможно, – поджала она губы в очаровательной гримаске, совершенно неуместной на этом лице, обрамленном, как того требовало ее служебное положение, прямыми, коротко стриженными под пажа волосами. – Но у нас уже есть такой опыт. Смотрите – вы из Ливерпуля, мы снабдим вас фиктивной семьей с крепкими связями среди ирландских республиканцев. Это оправдает ваше сближение с ИРА, внушит доверие. По политическим убеждениям вы, скажем, левый социалист, большую часть своей жизни жили на пособие по безработице. Не надо сведений о работе, которые можно проверить. Часто разъезжали, в том числе по стране. Возможно, сидели в тюрьме. Это оправдает вашу жесткость и даже некоторую жестокость. – Она изящно взмахнула сигаретой, и он отметил, как не вяжется розовый маникюр с желтыми от никотина пальцами. – Вы скоро войдете в круг знакомых Мегги. Ирландские госпитали, клубы, погребки. Ходите туда, разговаривайте с людьми. Налаживайте контакты. Оказывайте любезность. Любые услуги. Машины – это хорошо. Каждый хочет что-нибудь выторговать, дайте им такую возможность. И ремонт… – Похоже, она размышляла вслух, слова лились плавным потоком. – Неплохие побочные доходы. Это я уже заметила. Знаете, меня на прошлой неделе чуть не ободрали в гараже как липку. Заявили, что мне нужны новые сальники – какой вздор!
«Должно быть, какой-то бравый механик решил поживиться за счет Клэрри», – сообразил он.
– Завоевывайте доверие. Всучите им что-нибудь горяченькое. Пиратское видео. Дайте понять, что вместе с машинами провозите еще кое-что. Если столкнетесь с нужными нам людьми, они вас быстро приметят. Что скажете, Макс?
Что сказать? Он подумал, что Клэрри – одна из самых замечательных и интересных женщин, которых он когда-либо встречал. Ум у нее гениальный, необычное сочетание чисто творческой фантазии с абсолютно точным представлением о мельчайших деталях. Эвери еще раз убедился в этом на следующей неделе, когда они на четыре дня засели за разработку его личной достоверной легенды.
– Создать вам легенду чрезвычайно сложно, – говорила Клэрри, – поскольку Мегги уже знает, как вас зовут. Это главная трудность, ибо надо поместить вас в реальную семью, историю которой можно проверить. За много лет мы накопили кучу досье, связанных, главным образом, с умершими детьми. Выбрали вам большое семейство. О’Рейли из Ливерпуля.
– А как же фамилия? – спросил он.
– Вы будете сыном, который на самом деле умер. У нас же, наоборот, он, вернее вы, станете сиротой. Вот и причина для перемены фамилии – вас в приюте дразнили другие дети. «Бедной старушкой» [20]20
«Бедная старушка» – иносказательное название Ирландии, родившееся в XVIII в., в пору национального угнетения.
[Закрыть]Рейли или что-нибудь в этом роде. Достигнув совершеннолетия, вы взяли новое имя и перерегистрировались в списках избирателей. Подростки часто так делают. Нэш вернется в Англию и переберет официальные списки, внесет поправки в документы.
И еще. Я хочу, чтобы вы честно признались Мегги, что служили в армии. Вы не знакомы с другим образом жизни и можете допустить промах. Опыт показывает, что лучшая ложь та, что больше похожа на правду. В сущности, вам даже будут больше доверять, узнав, что вы были парашютистом. Я потом объясню. – Тень улыбки мелькнула на ее губах. – Но об элитном полке, пожалуй, разумней помалкивать.
Когда череда бесед подошла к концу, он получил все необходимые документы, составленные с изощренным искусством. Никаких подделок, только подлинные государственные бумаги.
За время пребывания в специальном полку он сталкивался со многими работниками Интеллидженс сервис и несколькими сотрудниками МИ-5. Но никто из них не обладал таким магическим обаянием, как Клэрри.
Несмотря на внушительное прикрытие, Нэш предостерег:
– Помните, Макс, мы не можем гарантировать полной надежности легенды. Никогда нельзя утверждать, что предусмотрено абсолютно все.
Если у Эвери и оставались какие-то запоздалые оговорки по поводу опасного погружения в тайную и тревожную жизнь двойного агента, Клэрри развеяла их в последний вечер перед его возвращением в Англию.
– Как вы теперь относитесь к Мегги? – спросила она, когда они выпивали после обеда у камина.
– Не знаю, – честно признался он.
– Раньше вы думали, что это любовь на всю жизнь, что-то особенное… Возможно, впервые? – Она горько рассмеялась. – Может быть, я ошибаюсь. Конечно, я ее совсем не знаю.
Клэрри помолчала, глядя в свой стакан с разбавленным содовой шотландским виски.
– Не будьте жестоки к ней, Макс. Она молода и впечатлительна. Я видела многих девушек, которые вляпывались то в одно, то в другое, начиная с ИРА и защиты животных и кончая национальной безопасностью… Как бы общество ни относилось к экстремистам, люди часто становятся ими из лучших побуждений.
– Как убийца Скряги Мастона?
– Мегги не имеет к этому ни малейшего отношения.
– Какая разница? Скряга или другой несчастный…
Клэрри подняла бровь.
– Она стала медсестрой, Макс, это кое-что значит. – На мгновение глаза ее затуманились. – Я одобряю ваше решение и понимаю, как вам нелегко. Не думайте, что вы ее предали. Считайте, что вы ее защищаете, заботитесь, чтобы она никогда больше не впуталась в грязное дело. Постарайтесь, чтобы это не отразилось на ваших чувствах, если вы ее действительно любите. Любовь – самая хрупкая в мире вещь, которую легче всего потерять. Я знаю… – Лицо ее чуть опечалилось, потом она попыталась улыбнуться. – Помните об этом. Я присмотрю за вами. За вами обоими. Когда захотите уйти, почувствуете, что с вас довольно, дайте мне знать. Перед вами… перед вами обоими откроется новая жизнь.
Новая жизнь.
Потоки машин замедлили ход, когда трасса М-4 влилась в Грейт-Вест-роуд, и Эвери продолжал путь через Хаммерсмит и Фулхэм-Палас-роуд к мосту Путни.
Два милых сердцу слова. Два слова, которые все настойчивей манили на протяжении последних двенадцати месяцев. Если и были сомнения, поездка в Ирландию положила им конец. Он сделал свое дело. С него довольно.
Эвери быстро приближался к району столицы, раскинувшемуся к югу от Темзы, который стал таким близким за шесть последних лет. Уондсворт, Болхэм, Стритэм. Дорога, знакомая как пять пальцев. С помощью Клэрри он получил подробнейшие сведения от полицейских детективов, которые назвали по именам всех местных представителей среднего класса, гангстеров и мошенников, указали кафе, где можно перекусить, и погребки, где можно выпить, очертили круг людей, в который можно влиться.
Местное общество приняло его через шесть месяцев – без Клэрри на это ушли бы годы. А еще через год он получил взамен своего смахивающего на железнодорожный вокзал торгового павильона большой двор на Стритэм-Хилл, где стояли подержанные автомобили.
Прошло шесть лет. Хватит. Наступает новая жизнь.
«Для часа пик машин маловато», – отметил он. И пешеходов. Экономический спад оказался жестоким. Все старались что-то продать, никто не желал покупать. По его собственным бухгалтерским книгам было видно, как хиреет день ото дня распродажа подержанных автомашин. И без того подавленные депрессией люди еще больше падают духом, глядя по телевизору новости из Ирака и Кувейта.
