Текст книги "Казанские "Тандерболты" (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Слейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– Поставили на карту всё, – ЛеМэй был по обыкновению немногословен. Сложившаяся обстановка его устраивала. 40-е крыло потеряло несколько самолётов, это правда, но они приняли бой глубоко над вражеской территорией и вынудили немецкую оборону сделать ответный ход. Бомбардировщики перехватили стратегическую инициативу и диктовали условия воздушного сражения. Люфтваффе пришлось бросить в дело последние резервы. Теоретики предсказывали это ещё перед войной, когда начало развиваться само понятие стратегических бомбардировок. Раньше, при вторжении армии в другую страну, смерть и разрушение происходили "где-то там". Теперь и земля захватчика рисковала тем же самым. Как только в строй встанут В-29, бомбардировщики смогут дотянуться прямо до Германии.

Первыми новых противников заметил стрелок верхней башни.

– Тяжёлые истребители, сверху спереди на 12 часов.

– Жёлудь сообщает, что Тюдор обстреливает базу Люфтваффе в Дягилево[251]251
  Авиабаза у западной окраины Рязани.


[Закрыть]. Подловил Do.217 и He.111 на взлёте. Передаёт также, что на базе замечены He.177[252]252
  Немецкий средний (условно тяжёлый) бомбардировщик дальнего радиуса действия, оснащённый двумя спаренными двигательными установками.


[Закрыть]. Они разнесли их в пыль.

– Колбасники решились бросить в бой тяжёлые бомбардировщики? – Кокс успокоился и наблюдал, как двухмоторные истребители над ними начинают выстраивать заход. – Дягилево – база тяжёлых бомбардировщиков. Как думаешь, на что они надеются?

В голосе Кокса звучало ощутимое презрение. На взгляд американца, приписывать Do.217 или He.111 к тяжёлым бомбардировщиками мог только больной на голову. Не.177 более-менее приближался к ним, но американские аналитики отказались его таковым признавать. По разведсводкам, у него были массовые проблемы с двигателями и склонностью падать безо всяких видимых причин. Тем не менее, как самый большой немецкий бомбардировщик из доступных, он стал приоритетной целью. Кокс не сомневался, что P-38 343-й эскадрильи хорошо там порезвились.

– ЛеМэй – экипажу, – рявкнул генерал. – Скоро узнаем, кто куда полетел. Какая разница, разнесли базу или отправили весь состав в бой. Смотрите за "Юнкерсами".

Перед боевыми порядками B-17 полтора десятка двухмоторных истребителей разворачивались для лобовой атаки. Они нацеливались на нижний строй 305-й эскадрильи. Он выделялся из остальных численностью, а кроме того, в нём сосредоточились все B-17F, полученные 305-й.

Ju.88 приблизились к B-17 плотной группой и выпустили ракеты, не заходя в зону поражения пулемётов. К невысказанной гордости ЛеМэя, ни одна "Летающая Крепость" не попыталась ответить огнем. Оказалось, что "Юнкерсы" не только в радиус действия обороны не вошли – они и ракеты выпустили чрезмерно издалека. Серые полосы дыма прошли далеко от бомбардировщиков и безвредно канули к земле. Передовые Ju.88 отвернули в стороны, следующие дали залп с таким же ничтожным результатом.

– Караколирование, – удивлённо воскликнул Кокс, увидев тактический приём XVI века.

– Что?! – выдавил ЛеМэй. Ему не нравилось, когда люди используют для объяснения непонятные слова. В его понимании достоинствами были ясность и краткость, но никак не зазнайство.

– Караколирование. Старая тактика конницы. Они налетали на вражескую линию, и стреляли из пистолетов. Однозарядных, кремнёвых. Потом они разворачивались и скакали назад, пока следующая волна едет и стреляет. Суть в том, чтобы поддерживать устойчивый темп огня и пробить оборону. Атака рейтар. Вот почему одномоторные истребители держатся поодаль. Они ждут, пока ракетные не раздёргают наш строй.

– Долго ждать придётся, Эл. Посмотри, как тесно держится нижний порядок.

– Сообщение от Жёлудя. Тюдор потерял три машины при обстреле Дягилево, но они уничтожили более двадцати самолётов на земле, включая все шесть 177-х. Жёлудь говорит, у них край по топливу, и они вынуждены возвращаться.

– Вот теперь похоже, что мы действительно сами по себе.

Кокс следил, как в лоб заходит группа немецких двухмоторных самолётов. Они были метров на двести выше B-17 и курс держали уверенно, нацеливаясь в начало строя. Это резко отличалось от неуклюжих попыток ракетного обстрела с Ju.88. ЛеМэю казалось, что "Юнкерсы", в отличие от "Дорнье", уже напарывались на оборонительный огонь B-17. Безотносительно причин, они выдержали направление, пока не оказались прямо над ведущим боевым порядком 40-го крыла. Стало понятно – сумрачный тевтонский гений наморщил лоб и породил новое решение в попытках сорвать рейды.

Do.217 попробовали применить воздушные бомбы. Их отсеки распахнулись, вывалив множество мелких элементов. Они, очевидно, были оснащены замедлителями, так как сдетонировали мелкими серыми облачками на верной высоте... но прилично в стороне. Взамен стрелки верхних башенок смогли прицельно расстреливать крупные медлительные цели в упор. Два из полутора десятков 217-х просто взорвались. Скорее всего, бронебойные пули попали им в бомбоотсеки. За другими потянулся дым от крыльев или двигателей, какие-то начали терять высоту или неуверенно пошатывались в воздухе.

Удивительно, но некоторого успеха достиг "Дорнье", который уже падал вниз, покинутый экипажем, плавно кружась и полыхая обоими двигателями. Он прошёл сквозь нижний боевой порядок 11-й бомбардировочной группы и нарушил его строй, так как "Крепостям" пришлось уворачиваться.

Обычные истребители, до этого кружившие в стороне, сразу воспользовались возникшим хаосом. Пока бомбардировщики повторно собирались, они несколько минут настойчиво атаковали "Крепости", пытаясь вырвать самых уязвимых. Кокс внимательно смотрел на новую волну истребителей. Они заметно отличались от 109-х и 190-х, которые нападали до этого.

– А это ещё что такое?

ЛеМэй бросил на них взгляд и по форме крыльев[253]253
  У британского истребителя «Спитфайр» было легко узнаваемое эллиптическое крыло.


[Закрыть] мгновенно опознал их.

– "Спитфайры". Построенные британцами "Спитфайры". Колбасники используют их как учебно-тренировочные или отдают союзникам.

Получив ключ к разгадке, Кокс разглядел странные жёлтые кресты на крыльях.

– Так это румыны!

Несмотря на разброд, вызванный падающим Do.217, румынские истребители не смогли разбить боевой порядок, как это легко сделали бы 190-е. Судя по вспышкам выстрелов и следам трассеров, на "Спитфайрах" стояло оригинальное вооружение из восьми пулемётов винтовочного калибра. Они обладали очень слабым воздействием на тяжелобронированные B-17. Только, когда повторно собравшийся строй подходил к началу боевого курса, охромевший на все четыре двигателя бомбардировщик оторвался от коллектива. Тройка румынских истребителей кружила рядом, но не стреляла, дожидаясь, пока команда его покинет. ЛеМэй считал.

– Хвостовой стрелок выпрыгнул. Трое вышли через бомбоотсек. Двое через задний люк. Ещё трое через бомбоотсек.

Остался только капитан. Он, судя по всему, до последнего боролся с управлением, удерживая самолёт, чтобы дать экипажу время. Пара Ju.88, поднявшаяся на эшелон, решила добить обречённый бомбардировщик. К восхищению генерала, два румына отвлеклись от американской машины и стали уверенно оттирать "Юнкерсы", не давая им зайти в атаку. На борту "Мемфисской красавицы" все заулыбались, увидев последний парашют. Через несколько секунд обезлюдевший B-17 вошёл в своё последнее пике.

– Проклятье. Ты это видел? Румыны не атаковали его сами и не давали немцам, пока все не покинули борт.

– Приближаемся к точке поворота. Приготовиться взять курс 355, – всё также безразлично сказал штурман. Начиная с этого момента, главным противником будут не истребители, а зенитки.

– На исполнительном, – ЛеМэй заложил пологий разворот, выводя "Мемфисскую красавицу" на последний отрезок перед целью. За ним, немного растянувшись, последовали пятнадцать других самолётов, оставшихся в ордере. Сейчас на каждом ведущем B-17 бомбардиры тщательно выискивают цель, наводя "Нордены" на огромную сортировочную станцию, раскинувшуюся в предместьях Тулы.

– Это бомбардир. Вижу цель. Беру управление на себя.

– Передал.

ЛеМэй выдохнул. Всё, они долетели. Бомбардировщики прорвались к объекту, проложив себе путь сквозь истребительную завесу. Цена оказалась изрядной, и такой рейд вряд ли будет повторён, но сам его возможность доказана. Стратегические действия тяжёлой авиации воплотились в жизнь. Для врага это означало, что даже в тысяче километров от американских баз нельзя чувствовать себя в безопасности.

Сейчас не было отдельных хлопков. В небе раскатился непрерывный гул от многочисленных разрывов. Ему вторило рычание сотен тяжёлых бомбардировщиков. Один B-17 внезапно споткнулся, его левое крыло переломилось от прямого попадания и вспыхнуло. Самолёт закрутило, крыло, сдавшись под напором пламени и перегрузок, отлетело в сторону. Парашютов не было. Ещё один потерял правое крыло, перевернулся и распался на части в воздухе.

От постоянных близких разрывов машина дрожала. Всё вокруг превратилось в непрерывную вибрацию. Попадания мелких осколков слились в сплошной гул. Внезапно "Мемфисская красавица" дёрнулась вверх, и ЛеМэй подумал, что бомбардировщик получил серьёзный удар. Но потом увидел сигнал на приборной панели и понял – бомбы ушли.

– Капитан, отдаю управление.

– Принял.

ЛеМэй развернул "Мемфисскую красавицу" на курс к дому. Позади расстилался прекрасный вид – огромные столбы дыма, поднимающиеся со станций. Только от новичков 11-й группы не ожидалась подобная точность, их бомбы рассеялись по городу. Так и ожидалось, и их бомбардировщики были загружены множеством мелких бомб и зажигательных "соток". Даже с большой высоты хорошо различались пожары и вторичные взрывы на улицах.

17-е августа 1943, пункт сбора над Сорокино[254]254
  Скорее всего, село во Владимирской области.


[Закрыть]

– Боже мой, мы выглядим так же?

Кокс смотрел на боевые порядки 41-го крыла, летевшего за 40-м. Многие бомбардировщики тянули за собой дым или ползли с частью выбитых двигателей. Другие выглядели как решето. Отстреленные стабилизаторы, вырванные рули, пробоины и глубокие дыры в фюзеляжах от огня истребителей и зениток.

В фюзеляже B-17 с именем "Настоящий американец" зияла огромная, рваная рана. По всем меркам у него давно должен был отпасть хвост. Но этого не случилось, и самолёт продолжал полёт. Холлу передали, что "Настоящий американец" столкнулся со 109-м, пилот которого, скорее всего, потерял сознание. Снесло, к тому же, левый стабилизатор вместе с рулём высоты. Киль и руль направления уцелели, хотя и получили повреждения. Фюзеляж был почти полностью перебит, и держался всего на двух стрингерах[255]255
  Продольные элементы набора.


[Закрыть] и антенне. Системы подачи кислорода и электропроводка вышли из строя. Пробоина получилась более чем на пять метров в длину и в метр шириной, дотягиваясь до амбразуры верхнего стрелка[256]256
  Исторический факт. Любуйтесь: http://1.bp.blogspot.com/-VFkuLpLWv3o/UUfUa0V0iEI/AAAAAAACeds/6rCD9rMdT84/s1600/DSC_0097.JPG либо просто поищите по запросу All American B-17


[Закрыть].

Экипаж использовал парашютные стропы и куски "худого", чтобы скрепить разламывающийся бомбардировщик и удержать хвост на месте. По идее самолёт вообще не должен был лететь, но он летел! Более того, достаточно управлялся, чтобы завершить выход на цель и сбросить бомбы.

40-е крыло потеряло 24 машины. Пятнадцать было сбито на пути к Туле, шесть от зенитного огня, и ещё три подбито на обратной дороге. 41-е крыло лишилось 32 B-17. Двойной налёт обошёлся 8-й авиадивизии в 56 бомбардировщиков и 560 человек. В командах насчитывалось полтора десятка убитых и куда больше раненых. Вдобавок, в бою с немецкими истребителями ВВС потеряли шесть P-38 и два P-47.

– Большие, это Всадник. Мы подходим, не стреляйте. Кокс невероятно обрадовался, увидев красно-белые полосатые носы P-47 4-й истребительной группы.

– Большие, это Ясень. Мы выше и позади.

ЛеМэй извернулся в кресле и увидел "Тандерболты" 357-й истребительной, отличающиеся зелёным окрасом обтекателей.

– С возвращением, малыши. Рады вас видеть.

Колосовка, штаб 40-го бомбардировочного крыла

– Итак, P-38 претендуют на 13 сбитых, и ещё 30 уничтоженных на земле самолётов. P-47 заявляют о 19-ти.

– А сколько сбили стрелки B-17, по их словам?

Вошёл майор Гонсалес с готовыми снимками района цели после налёта. Несмотря на огромные облака дыма, на них явственно различались серьёзные разрушения.

– 288. На самом деле, где-то от 30 до 40, – ЛеМэй становился все больше предвзятым по отношению к успехам стрелков B-17. – Да здесь же почти ничего не видно.

– Слишком много дыма. Почти весь город горит. Можно совершенно точно сказать, что это пожары от топлива и складов. Пламя уничтожит даже то немногое, что уцелело при самой бомбардировке. Завтра мы отправим туда другой F-5, чтобы взглянуть. "Лайлани" на ремонте.

– Зенитки?

– 109-е. Те самые высотники, о которых вы говорили. Мне пришлось залезть на десять километров, чтобы уйти от них. Так что они дотянулись до меня только после нескольких заходов. "Нахалка из Миссури" тоже сделала хорошие снимки. Несколько интересных моментов. Цепочки попаданий лежат густо, но они задели примерно треть завода. Нужно будет слетать туда ещё раз и добить окончательно. Обратите внимание на восточную часть. Видите эти белые следы? Они находятся на земле. Я думаю, колбасники пытались прикрыть завод дымовыми завесами. Даже не знаю, прятали от вас или от меня?

– И то и другое, – ЛеМэй отодвинул снимки Выксунского сталелитейного в сторону и вернулся к фотографиям Тулы. – Сколько жертв на земле?

Гонсалес уже думал об этом.

– Из-за дыма очень сложно сказать, но я думаю – много. Множество бочек с горючим, накопленных на улице, создали обширные огненные озёра. Большинство тех, кто нашёл какое-то укрытие, там и погибли. Можно говорить о сотнях, возможно, тысячах. Плюс шесть почти сотен наших потерь. Хочется надеяться, что рейд того стоил.

– Вы ведь не знали, что Тула была не просто складским узлом и сортировочной станцией, но и средоточием самого квалифицированного ремонтного персонала в России? Мы целились в том числе по районам, где был расквартированы инженеры путей сообщения. Если повезло, большинство из них мертвы.

– То есть мы сознательно ударили по мирному населению на земле? Это ведь уже политическое изменение.

– Верно. Но неизбежно. Дома, в Вашингтоне, один мой друг изучает эти проблемы. Он полагает, что уничтожение военной промышленности означает уничтожение почти всего. И я начинаю думать, что он прав.

– Проклятая война, а?

– Так и есть, Ричард, так и есть. Просто эта грязнее других. И прежде чем станет лучше, будет ещё хуже.

ЛеМэй ненадолго замолчал.

– И это подводит нас к другому вопросу. Ко мне обратились с самого верха. В 1945-м Филиппины собираются стать независимыми, и чтобы они могли сами о себе позаботиться в будущем, мы помогаем им создать армию. За последние несколько месяцев вы сложили себе крепкую репутацию, за вами присматривает сам Хэп Арнольд. Вы подняли фоторазведку до стратегического уровня. И теперь генерал Арнольд хочет, чтобы вы отправились на Филиппины и занялись становлением их разведки. Наблюдать, что там происходит в Тихом океане, и в какой степени готовности находятся японцы, чрезвычайно важно. Поэтому мы передадим новые F-5G. Вы будете назначены временным представителем наших ВВС, с присвоением звания полковника. Такая возможность рвануть по карьерной лестнице выдаётся раз в жизни.

– Но для этого придётся уехать из России, сэр. Мы ещё толком не начали, тем более что работе конца и края не видно. Уезжать домой, когда экипажи бомбардировщиков рискуют собой, как-то не по мне.

– Ричард, значение этой войны простирается намного дальше пределов России. Оно далеко не только в том, чтобы уничтожать всё, на чём намалёвана свастика. Назначение, которое вам предлагают, намного серьёзнее, чем вы сейчас можете представить. Примете его сейчас – получите все возможные плюшки и привилегии. Затянете на неделю – вас переведут официально, но никаких преимуществ не будет. Мой совет, соглашайтесь.

Гонсалес вздохнул.

– Пойду паковаться. Мне будет не хватать работы с вами, генерал.

– О, я думаю, мы ещё свидимся снова. Я совершенно уверен.

Иногда ЛеМэй сожалел, что не может улыбнуться. Вместо этого он протянул руку, и они торжественно попрощались.

– Удачи нам всем.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТЬ

ПОСЛЕДСТВИЯ

Россия, Спасск-Рязанский, штаб группы армий «Центр»

– Как это случилось? – генерал-фельдмаршал Эрнст Буш[257]257
  Эрнст Буш (1885 – 1945) – немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал (1943), участник I и II Мировых войн.


[Закрыть] был в бешенстве и налитыми кровью глазами рассматривал своих штабных офицеров. Но ещё больше его разъярили американцы. – Мы же разбили их на Чувашском плацдарме.

Послышалось неловкое шорканье подошв и шелестящий шум, так как все присутствующие начали переглядываться. Наконец, инициативу принял генерал от инфантерии Готхард Хайнрици[258]258
  Готхард Хайнрици (1886 – 1971) – немецкий военачальник, из-за сложного характера часто находился в контрах с вышестоящим командованием. Не состоял в НСДАП, по личному разрешению Гитлера был женат на полуеврейке.


[Закрыть], известный во всех сухопутных силах полным отсутствием такта.

– Не уверен, что амеры признают этот факт. Учитывая печальные боевые качества их армии, думаю, у них не хватит опыта или соображения, дабы осознать обстановку, в которую они попали.

– Тогда как мы оказались в этой луже говна?! – рявкнул Буш. – Что произошло?

– Бомбардировщики, герр генерал. Американские бомбардировщики. Они уничтожили всё железнодорожное снабжение войск на фронте. Их средние бомбардировщики разрушили авиабазы и другие транспортные узлы. Их истребители уничтожают наши колонны с грузами. Мы не можем даже шевельнуться днём, не вызвав обстрела или налёта. Перевозки возможны только ночью, но и тогда они подвергаются опасности от "Ночных ведьм". Потери в грузовиках и вагонном парке астрономические. С каждым днём численность американских истребительных и бомбардировочных авиагрупп растёт. Наши специалисты утверждают, что единственная замедляющая их сила – нехватка доступных авиабаз. Они, конечно, строят. Мы пытаемся обнаружить площадки, они продолжают сбивать наших разведчиков. Было бы неплохо и сбивать и их, хотя бы иногда, – Хайнрици укоризненно посмотрел на полевого командира Люфтваффе, покрасневшего от такого провала.

– Мы сделали всё возможное, – генерал Карл-Альфред Шумахер[259]259
  Карл-Альфред Шумахер (1896 – 1967) – генерал-майор Люфтваффе, немецкий военный и политический деятель, командующий JG1. Летал сам, совершил 160 боевых вылетов, имел личный счёт в 14 сбитых. После войны избирался в совет (ландтаг) Нижней Саксонии.


[Закрыть] с ходу отмёл неприкрытые обвинениях. – У нас потеряна почти половина боевого лётного состава, при том что американцы постоянно шлют пополнения, а наши замены даже близко не компенсируют потери. Самолёты, которые мы получаем, устаревшие. Рейхсминистр Шпеер[260]260
  Альберт Шпеер (1905 – 1981) – немецкий государственный деятель, инженер, архитектор, рейхсминистр вооружений и боеприпасов.


[Закрыть] значительно увеличил производство самолетов, но это достигнуто стандартизацией за счёт сокращения модельного ряда и отказа от многих улучшений. У нас на вооружении до сих пор Bf.109G2, вооруженных двумя пулемётами винтовочного калибра и одной 20-мм пушкой. Пулемёты против B-17 бесполезны вообще. Чтобы сбить один бомбардировщик, требуется от 20 до 30 удачных попаданий 20-мм. Мы заказывали модель G6 с 30-мм пушкой, которой достаточно пяти – десяти попаданий для разрушения «Летающей крепости». Но нам сказали, что эти орудия в дефиците, и G6 направляются только в части специального назначения. Вчера, во время большого налёта, мы потеряли почти восемьдесят обычных истребителей и тридцать тяжёлых, сбив около шестидесяти бомбардировщиков американцев. С более совершенными самолётами можно было достичь намного лучшего результата.

– О да. Большой налёт. Каковы разрушения? – Буш на всякий случай встал покрепче.

Ганс Шмидт только что закончил предварительное расследование по итогам вчерашних бомбардировок. Прежде чем показать результаты, он убедился, что у него есть свободный путь к двери и хороший шанс сбежать.

– Господа, мои специалисты завершили изучение разрушений на Выксунском сталелитейном заводе. Его производительность упала примерно на шестьдесят процентов. Мощности по выплавке электросталей[261]261
  Качественные сплавы были бы невозможны без появления технологий дуговой плавки, во время которой выгорают все нежелательные примеси.


[Закрыть], а вместе с ними большая часть производства высококачественных сплавов уничтожены полностью. Как только начнутся ремонтные работы, в течение двух месяцев будет восстановлено семьдесят пять процентов объёма производства как такового, а через три – целиком. В части электросталей, потребуется полгода для достижения первоначального объёма. Как только мы сможем начать ремонт.

Шумахер обратил на это внимание.

– Что вы имеете в виду?

– Мы можем считать удачей, что рейд на Выксу использовал в основном осколочные бомбы. Они нанесли много ущерба, но все последствия могут быть преодолены. В Туле сбросили очень много зажигательных. Из-за огромного количества скопившегося топлива и боеприпасов это привело к обширным пожарам. Полыхает до сих пор, и мы не можем подобраться, чтобы оценить размер ущерба. Температура там такая, что насчёт рельсов можно уверенно сказать – их только под замену. Старые сразу в переплавку. Тула – ключевая сортировочная станция для железнодорожной системы, расположенной западнее Москвы. Для того, чтобы восстановить Выксу, сначала необходимо восстановить Тулу. Иначе мы не сможем завезти оборудование. К сожалению, самое близкое место, где можно изготовить рельсы, это как раз Выкса. Мы не можем восстановить завод, пока не восстановим станцию, и не можем восстановить станцию, пока введём в строй завод. Вчерашний налёт был очень хорошо задуман. Его планировали люди, которые точно знали, что делают.

– Как получилось, что мы не знали о рейде? Раньше нас предупреждали о предстоящих налётах американцев, – Хайнрици, в своей обычной манере, задавал вопросы, которых никто не хотел слышать.

Шумахер побарабанил пальцами по столу.

– Прежде мы знали, что налёт вообще будет, даже если не знали точно куда. Это позволяло держать авиацию наготове, и гарантировать, что в лётной готовности будет максимальное количество истребителей. Давайте-ка я поясню. У амеров есть две тяжелобомбардировочных эскадры, в каждой примерно две сотни машин. Они задействуют их поочередно, так что в течение недели одна группа выполняет один глубокий и один тактический налёт. Другими словами, каждый второй день нас долбают тяжёлые бомбардировщики. Обычно они вылетают двумя третями состава. Вчера в рейд пошли обе эскадры целиком. К такому налёту мы просто не были готовы.

– Почему? – вопрос Буша прозвучал хлёстко, как удар 88-мм бронебойного снаряда.

Представитель Абвера, Лоренц Габлер, был мрачен.

– Потому что раньше нас предупреждали из агентурной сети, организованной среди русских железнодорожников. Они передавали нам объёмы поставок авиационного топлива и боеприпасов. Американское топливо более высокооктановое, чем русское, мы легко его отслеживали, знали, куда и сколько его направляется. Агентурная сеть было недавно уничтожена русской контрразведкой, и этой информации мы лишились. И, герр генерал, сама причина, по которой столь бесценный источник исчез, заслуживает отдельного разговора с глазу на глаз.

Это откровение вызвало продолжительную тишину. Наконец Буш ткнул стеком в карту на стене.

– И что нам тогда делать здесь?

Тишина стала оглушающей. И снова под огонь шагнул Хайнрици. Он подошёл к карте и указал длинный выступ, врезавшийся в Чувашский плацдарм, где была разбита американская 83-я дивизия. Он изначально указывал на Казань, но потом загнулся на юг, и теперь его кончик скрючился у Канаша.

– Мы должны покинуть этот выступ. Его невозможно оборонять. Амеры и Иваны уже начали контратаки на флангах. Если мы прозеваем момент, получим мешок.

– Уже прозевали, – сказал Шумахер, и штабные зашевелились. – Я начинаю понимать, как думают американцы. Мы рассматриваем поле битвы как нечто, расположенное на земле. Они – как нечто трёхмерное. Где мы видим движение на карте, они видят движение через объём. И нашу обороноспособность амеры воспринимают в той мере, в какой мы можем передвигаться в этом объёме.

Генерал замер. У него было странное ощущение, что он сейчас сказал нечто чрезвычайно важное, но не мог понять, насколько. А когда осознал, его проморозило до костей.

– Они отрезали Чувашский выступ ударом с воздуха. После этого добить наземные войска станет простой формальностью. Следует их немедленно выводить, каждый час задержки сделает эвакуацию сложнее.

Хайнрици снова посмотрел на карту, видя по отметкам, как русские и американские части постепенно продвигались, прогрызая путь ударами авиации и артиллерии. Как там старая мудрость гласит? Это война плоти и крови против стали и железа. Ответом на такое нападение должна быть подвижность, гибкая оборона. Не стой там, куда скоро врежут.

– Я согласен. Нам нужно отступить к исходной линии фронта. Иначе мы потеряем все части в том мешке.

Буш кивнул.

– Значит, договорились. Фюреру мы представим это как успешный набег на вражескую территорию. Набег закончен, и мы возвращаемся на обычные позиции. Издайте соответствующие приказы. А вас, Лоренц, я попрошу остаться.

Как только конференц-зал опустел, Буш повернулся к Габлеру.

– Что случилось?

– Скорцени случился, вот что. Его десантно-диверсионная банда получила доступ к слишком важной секретной информации. А именно о том, что в Казань направили боеприпасы, которые здесь не нужны, и устроили так, чтобы их часть передали отряду Иванов, защищающих остров №10. Скорцени придумал задачу по его захвату, рассчитывая, что у русских в разгар боя закончатся патроны.

– У него были такие полномочия?

– Нет. Но он всё равно это сделал. На бронекатере, который должен был отвезти боеприпасы, нашёлся внимательный матрос. Он распознал неправильные патроны и сообщил куда надо. Иваны начали расследование и накрыли нашу сеть. Несколько агентов, в основном женщины, сумели скрыться, они и сообщили, что произошло. Мы сначала не вполне поверили, в таких случаях обычно появляются двойные агенты, но сегодня утром в "Правде" появилась статья о том самом матросе. Обычная статья, бодрый поучительный рассказ о том, как бдительность и внимание к мелочам спасают жизни.

– И ничего о разгроме нашей агентурной сети?

– Совершенно ничего. Просто проповедь о долге и необходимость показать, что русские могут быть такими же дотошными, как и американцы. Сейчас есть много подобных статей, превозносящих достоинства американцев, о том, как упорно они работают, помогая защитить Родину. Поэтому я и поверил.

– Скорцени… – Буш задумался почти на минуту. – А ведь здесь есть так необходимая нам возможность.

Запад Самарского плацдарма, Жемковка[262]262
  Село в 20 км северо-западнее Сызрани.


[Закрыть], штаб 502-го дивизиона СС

– Свердловск! – Отто Скорцени смотрел на карту восточной России, особенно внимательно разглядывая две толстые красные линии, ведущие от восточных портов возле Владивостока в Казань и Ярославль. – Вот ключ.

– Ключ к чему, Отто? – штандартенфюрер СС Штефан Бэр привык к загадочным комментариям командира. Обычно они были первым признаком формирования какого-то нового замысла.

– Американские линии снабжения. По сведениям Абвера, более шестидесяти процентов американских поставок поступают из Владивостока по Транссибирской железной дороге. Четверть – через Северную Атлантику в Мурманск и Архангельск, конвоями. Закрывается баланс через Ирана. Сейчас мы не можем напакостить им внутри Ирана, хотя какой-то потенциал для саботажа остался. Флот атакует конвои, но на самом деле и канадцы, и британцы способны отражать атаки с воздуха и из-под воды. Какая-то часть грузов теряется, но небольшая. В любом случае, железная дорога – более чем ценный приз. Я изучил её, и нашёл слабость, в которую мы можем вцепиться. Оказывается, в Японии нашёлся толковый осведомитель, даже несколько. Японцы, по очевидным причинам, много знают об этой дороге, а наш источник был владельцем большой её части. Изначально путь шёл на юг вдоль китайской границы. Это была одноколейная дорога, но Иваны после войны с Японией в 1905 году, проложили вторую колею. В 1929-м они начали строительство второй линии, севернее, но вплоть до середины 1941-го проект финансировался ни шатко ни валко. После начала "Барбароссы" американцы влили в него денег и помогли инженерами. Вполне очевидно, что они предвидели потребность в безопасной линии снабжения. Как бы там ни было, они построили много дорог, причём быстро. Северная ветка завершена целиком, и она двухколейная. Также с помощью американцев построены перемычки между этими двумя линиями. Теперь можно проводить сортировку любой сложности повсюду от Хабаровска до Комсомольска-на-Амуре, да почти везде на этих участках сети. Впечатляющее строительство. Северная линия проходит над Байкалом, южная, соответственно, ниже него. Они сливаются здесь, в Красноярске. Ещё одна группа сортировочных станций. Линия дальше ведёт через Томск, Омск и Свердловск, где вновь разделяется на два маршрута. Один на юг через Казань, другой на север через Ярославль. В конечном итоге, после пересечения Волги, обе ветки сходятся в Москве. Сейчас, конечно, нет, так как мосты взорваны.

Вот этот промежуток от Красноярска до Свердловска – узкое место всей системы. Одна линия двухколейной дороги, с малочисленными запасными путями и сортировками. Все грузы, которые американцы разгружают во Владивостоке, должны пройти по этому пути. Вот почему они так медленно наращивали силы. Могу поспорить, что Тула, по сравнению с тем, что накоплено в Красноярске, просто лачуга бедняка.

Бэр посмотрел на карту. С его точки зрения Транссиб походил на циферблат часов, с пузырьками на востоке и западе, и единственной тонкой перемычкой между ними. Он видел, о чём говорит Скорцени. Это на самом деле была критическая слабость.

– Отто, амеры наверняка тоже это понимают. Их армия может вызывать жалость, но у них огромный опыта при строительстве магистральных железных дорог. Такого ни у кого нет. Я уверен, что они постараются устранить уязвимость. Не исключено, что проложат четырёхколейный путь.

– Американцев нельзя недооценивать, это верно. У них многому можно поучиться, и сами они учатся довольно быстро. Скоро они наработают военные навыки. И да, они будут расшивать путь до четырёх колей от Красноярска до Свердловска. Но пока его нет. 2400 километров, Штефан! Даже американцы не могут построить такую дорогу за одну ночь. Но это и неважно. А вот здесь – да. 950 километров от нашего плацдарма на западном берегу Волги, под Свердловском. Такое расстояние и можем преодолеть.

– Что ты имеешь в виду – преодолеть такое расстояние? – Бэр с ужасом подумал, что понимает, куда клонит командир.

– Мы можем доставить туда отряд. Используем "Кондоры" и Ju.290[263]263
  Немецкий тяжёлый четырёхмоторный дальний разведчик/транспортный самолёт. Один из первых, оснащённых хвостовой погрузочно-разгрузочной рампой. Выпущено от 56 до 69 единиц (точных данных нет).


[Закрыть] в качестве транспортов парашютного десанта. Он захватит площадки для посадочного десанта и подкреплений.

– А обратно как?

– Да никак, в том и красота. Как только мы соберём дивизион и захватим и Свердловск, то разрушим там всё ценное. В городе несколько станций, железнодорожных депо, фабрик и сборочных заводов. Даже просто потеря города и его мощностей станет сокрушительным ударом по врагу. Но это только начало. Затем мы отходим в сельскую местность и устраиваем рельсовую войну. Разделим дивизион на небольшие группы, завербуем местных соплеменников. Обучим их партизанским действиям, и пусть Советы испробуют своё собственное лекарство. Амерам придётся не просто восстанавливать 2400 километров дороги, но и охранять каждый её шаг!

Безумие! Бэр едва сдержался, чтобы его лицо не выдало эмоций – настолько детально Скорцени изложил свой замысел. Или ожидается, что я отнесусь к этому серьезно? Этот какая-то проверка, чтобы понять, хватит ли у меня силы духа указать на очевидную невозможность схемы? Или генерал и правда сошёл с ума?