Текст книги "Казанские "Тандерболты" (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Слейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Готтшальк ничего не сказал. Всё было истиной, не имеющей оправданий. Любые его слова прозвучали бы нытьём ребёнка, пытающегося отговориться за нечто непростительное. Грузовики, у которых оказалось мощное пулемётное вооружение; бронекатер, который появился не в то время и в не том месте; в конце концов, просто несоответствие роли подразделения и поставленных задач. Он не видел никаких способов изменить то, что произошло.

Скорцени старался подобрать формулировку, хотя на самом деле всё уже было ясно. Штабсшарфюрер раз за разом приносил неудачу. Он в проигрыше. Такому человеку нельзя разрешить остаться в 502-м дивизионе СС, иначе он и остальных командиров заразит своей неудачливостью.

– Готтшальк, я перевожу вас. Вас назначат в пехотный полк СС "Германия", приданный 5-й бронетанковой дивизии СС "Викинг". Поскольку это подразделение сформировано главным образом из добровольцев Норвегии, Швеции и Финляндии, опытные немецкие войска обеспечат боевую устойчивость и качественное руководство. Ваше конкретное назначение – передача этим добровольцам своих навыков.

Готтшальк понял – пути назад нет. Одно то, что Скорцени назвал его по фамилии и на "вы", исключало его из семьи 502-го дивизона. Чужой. Он резко козырнул и ушёл.

Как обычно, слухи распространялись быстрее, чем можно объяснить законами физики. Все его прежние товарищи, с которыми он раньше обменялся бы несколькими колкостями, избегали его. Те, кого он раньше воспринимал как друзей, сейчас просто сворачивали в сторону, едва завидев его – и даже не старались этого скрыть. Хуже всего, он замечал надменные ухмылки на лицах женщин из вспомогательных сил, когда они смотрели на него из кабинетов и из-за пишущих машинок. От таких взглядов гнев, кипевший в нём, превратился в нечто невыразимое.

Чтобы собрать вещи в расположении, ему потребовались всего несколько минут. В 502-м дивизионе он прослужил более четырёх лет, с момента его создания. Он захватил аэродромы в Великобритании – с чего началось овладение всей страной. В начале "Барбароссы" он захватил жизненно важные мосты, открывшие путь вглубь России. Готтшальк усмехнулся, вспомнив, как они переоделись в русскую форму, подошли вплотную и перестреляли караулы. Это было настолько просто!

Теперь всё исчезло. Об успехах забыли, все от него отвернулись. Казалось, даже сам воздух смердит желчью.

ГЛАВА ВОСЕМЬ

ДОСТИГНУТАЯ ЦЕЛЬ

Московский фронт, Приволжский, аэродром №108

Сегодняшний вылет был в новинку. Обычно, когда «5х5» выруливал на старт, под крыльями и фюзеляжем у него висели топливные баки. Теперь вместо бак остался один, а под крылья прицепили бомбы. Несмотря на то, что у 356-й авиагруппы был самый высокий счёт среди всех четырёх групп «Тандерболтов», они оказались ближе других к линии фронта. Поэтому сегодня задача была поставлена на штурмовку, а остальные обеспечат прикрытие. На Чувашском плацдарме бушевало сражение, и они были всего лишь частью огромной массы тактической авиации.

Предрассветное совещание прояснило картину. Фактически всё, чем располагали союзники на Московском фронте, было направлено против немецких сил, атакующих плацдарм. B-26 ударят по аэродромам, опорным пунктам и складам. Тем временем русские на А-20 займутся маршевыми колоннами войск и бронетехники. Русские и американские P-39 закроют нижний и средний воздушные эшелоны вместе с Яками и Лавочкиными. Над берегом будут патрулировать P-38, готовые перехватить любой самолёт Люфтваффе, который попытается помешать воздушной операции. Даже B-17 привлекли, хотя ясного понимания, чем их занять, ещё не сложилось.

360-й назначили особое задание. Они должны были поразить один из самых важных немецких аэродромов, Саранск Северный, где у немцев, базировались штурмовики FW.190 и перехватчики Bf.109. Две другие эскадрильи направлялись на Саранск Южный, главный воздушный узел сектора. Их атака последует за налётом B-26. Там, как предполагалось, сидели бомбардировщики Ju.88, транспортники Ju.52, и множество 109-х. После удара "Мародёров" на аэродроме воцарится хаос, и "Тандерболты" смогут отбомбиться точечно, выбрав наиболее важные, на их взгляд, цели – особенно стоянки ударных самолётов. А на обратной дороге всем Р-47 предписывалось обстреливать всё, что только найдут. С рассветом на плацдарм должна была хлынуть такая масса американской и русской авиации, какой немцы ещё не видели.

Эдвардс увидел, как удлинилось и зачастило синее пламя выхлопа впереди стоящих машин. Раскрутив моторы до взлётной мощности, первое звено "Тандерболтов" пошло на старт. В тусклом предрассветной дымке их массивные туши заслоняли первые проблески восходящего солнца. Вот ещё одно изменение. Когда мы прибыли сюда, то прятались от фашистов, взлетая тайком. Больше мы не таимся. Волга перекрыта двумя группами P-38, присоединившимися к 55-й эскадрилье перехватчиков. Вот дела! От нашего прилёта до первой боевой задачи прошло две недели. 479-я авиагруппе дали всего день на размещение, и сегодня утром они уже летят.

Шасси ушли в ниши с лёгким толчком. "5х5" пополз вверх. Первая часть полёта будет проходить на шести километрах, уберегая "Тандерболты" от огня МЗА как немцев, так и союзных войск. У наземных частей сложилась скверная, с точки зрения Эдвардса, привычка – сначала стрелять, а потом спрашивать. Это был первый раз, когда 360-я эскадрилья направлена для работы по земле, и на предполётном инструктаже особо обратили внимание на то, что некоторые P-39, пролетающие над дружественными позициями, привезли на базу дырки от крупнокалиберных пулемётов.

Подъём на крейсерскую высоту создал ощущение, что солнце взошло намного быстрее обычного. После ненастья предыдущего дня, вид яркого света, заливающего холмы западного берега, был великолепен. Одновременно оно ослепит зенитчиков и наземных наблюдателей. Хотя никаких сомнений у них всё равно не будет. Наши моторы, наверное, можно в Москве услышать.

"5х5" поднимался вяло, бомбы под крыльями уменьшали и так не рекордную скороподъемность "Тандерболта". Сегодня американские пилоты будут работать значительно ниже привычной высоты. Раньше Р-47 находились в своей стихии, где двигатели с турбонаддувом выдавали максимальную мощность. Именно это в немалой степени было причиной их успехов. Теперь у них другая задача, и придётся подстраиваться под иное окружение. Эдвардсу стало немного неуютно. Мир растет, и мы должны расти вместе с ним. Почему мне кажется, что передышка закончилась?

Чувашский плацдарм, Яндоба, передовые позиции сводной группы 83-й пехотной дивизии

По звуку артиллерии Сирли понял – понеслось. Колбасники идут. Всю ночь прилетали редкие снаряды, но то был обычный беспокоящий огонь, не дающий выспаться. Артналёт, начавшийся с восходом, отличался. Столбы разрывов вздымались на американских позициях плотными рядами, очевидно, из расчёта на разрушение укреплений. Солдат удивился – большая часть снарядов на самом деле летела или в деревню, или на промежуток между нею и холмами. То есть тратились впустую. Лейтенант Гришэм ещё ночью отвёл войска из захваченной в поздней атаке местности, расположив их на обратном склоне гряды. На прежнем месте остался только Сирли с базукой и редкие наблюдатели-корректировщики.

Обстрел ещё больше усилился. Немцы пошли вперёд под прикрытием огневого вала. Ещё вчера всё было по другому – небольшими группами пехоты они нащупывали узлы обороны, блокировали, а потом танки и самоходки поражали их прямой наводкой. Сегодня бронетехника маячила позади, пехотинцы наступали самостоятельно.

Сирли понимал, что основная причина такой тактики очевидна. Американцы никуда не делись, их позиции в основном известны и разведаны. Но догадывался – противотанковые гранатомёты неприятно удивили и потрясли немцев. От этой мысли он усмехнулся. За ночь колбасники определённо подтянули подкрепления. Прямо перед ним наступала группа численностью около роты, выстроившись "свиньёй". Рыло смотрело почти точно на него. Фланги оттянулись немного назад и прикрывали семёрку штурмовых орудий. Они вроде бы двигались неторопливо и осторожно, но всё же скорость, с которой они накатывались на его позицию, пугала.

Но худшим было другое. Ещё одна рота, правее, на удалении едва ли в четыреста метров, уже почти дошла до гребня холмов. Сирли понял, что немцы очередной раз сделали их. Пока американцы сидели по норам, ожидая рассвета, они уже начали выдвижение и сами себе организовали превосходство. Инициатива вновь перешла к ним, а американцам придётся делать ответный ход. Он нехотя посмотрел налево. Картина довела его до отчаяния. Третья рота немецких пехотинцев наступала на гребень, и тоже зашла довольно глубоко.

Атака немцев представлялась как буква М, с двумя столбиками по краям и перемычкой, направленной по центру. Сирли видел, как это будет. Столбики упрутся во фланги американских позиций и блокируют их манёвр, а "свинья" продавит центр и рассечёт сводную группу. Затем атакующие развернуться вдоль гребня и добьют тех, кто остался. Второй раз за несколько секунд рядовой усмехнулся. Он точно научился думать по-военному.

Этой мысли хватило всего на несколько секунд. Немецкая артиллерия сделала паузу, изменила прицел, и возобновила огонь. Теперь она короткими сосредоточенными ударами разрушала все выступы скальных пород на пути своей пехоты. Сирли решил, что сегодня он удачно выбрал укрытие не среди камней, а в овраге за кустами. Чувство удовлетворения от случайного обмана немцев быстро рассеялось под звуками пуль, прострочивших ветки над головой.

– Надо убраться отсюда. Они наверняка нас заметили.

Ночью Сирли получил помощника-заряжающего. Хименес казался зелёным и неопытным. Точно такой же, каким я был ещё вчера.

– Они стреляют во всё, что может дать нам укрытие. Нас они не видели. Просто вчера испугались до усрачки, вот и палят во всё подряд.

Юджин сам себе не верил, но решил, что это уместные слова.

В раскаты разрывов левее их позиции добавился хорошо различимый перестук пулемёта. По визжащему лаю вместо равномерного лязга Сирли опознал скорострельный немецкий MG42[191]191
  В зависимости от типа затвора, скорострельность MG42 составляла от 1200 до 1500 выстрелов в минуту. У М1919 средняя скорострельность – 500.


[Закрыть]. Пулемёт выдал всего несколько очередей – в ответ захлопали «Гаранды» и карабины пехотинцев, окопавшихся на гребне. Огонь срезал остриё «свиньи», наступавшей на холм. Упавшие скатились вниз по склону, сбив с ног следующих. Остальные залегли и начали беспорядочно обстреливать возможные места, где прятались американцы. По другую сторону буквы М немцы прибавили темп наступления, спеша добрать до участка, с которого они смогут обстреливать обороняющихся. А позади них разворачивались штурмовые орудия, готовые добавить жару из своих 75-мм пушек.

К одной из самоходок с косогора метнулась алая полоса. Сирли покачал головой. Ракета летела в лоб, где броня была толще всего, да и расстояние слишком велико для точного попадания. StuG беспорядочно задёргался, уходя от выстрела. Взрыв вздыбил землю прямо перед машиной, безвредно забросав её щебёнкой. Штурмовое орудие немедленно выстрелило в ответ. Снаряд лёг в точности туда, откуда вылетела ракета. Юджин подумал, что если стрелок не убрался с позиции сразу, то теперь наверняка мёртв.

Но некоторый результат всё же был. Передние ряды немцев немного развернулись, чтобы устоять под обстрелом, при этом ближайшая самоходка подставила Юджину борт. Дистанция больше, чем хотелось бы, но больше такого шанса могло и не выпасть. Тем более, чтобы довернуть орудие влево, ей понадобится несколько секунд на поворот всего корпуса. Их вполне хватит, чтобы покинуть позицию. Почувствовав по весу, что базука заряжена, он осторожно прицелился и выстрелил.

– Карло, бегом!

Вдвоём они выскочили из своего укрытия на склоне оврага, добежали до места, где он поворачивался на 90 градусов и скатились вниз. До слуха Сирли донёсся взрыв, но не был ни рёва пламени, ни детонации боекомплекта, в отличие от предыдущих двух случаев. Он на всякий случай отполз ещё немного в сторону и выглянул. Увиденное заставило его похолодеть.

Из-за расстояния ракета наверняка начала вилять, так как попадание пришлось ближе к головной части машины вместо уязвимой точки напротив двигателя. Юджин решил, что кумулятивная струя вошла в боевое отделение или на место механика-водителя. Штурмовое орудие остановилось и загорелось, но пламя было неторопливым, вместо стремительного адского фонтана. Сирли ужаснулся тому, что командир самоходки при попытке выбраться из машины застрял в распахнутом люке. Почему, он даже не мог представить. Наверное, зацепился ремнём за какой-нибудь выступ?

Как бы там ни было, танкист по пояс остался внутри, лишив остальной экипаж возможности спастись. Сирли даже слышал их крики. Огонь усиливался. Но их участь явно стала более лёгкой, чем у командира. Пламя и дым быстро съели воздух в боевом отделении, они умерли быстро. У офицера хватало воздуха, вот только нижняя часть его тела ещё долго будет гореть, прежде чем он хотя бы потеряет сознание.

Юджин пожал плечами и скомандовал напарнику отход. Позади него ещё слышались крики, но вскоре их скрыло расстояние и прочие звуки сражения.

Чувашский плацдарм, Яндоба, пост артиллерийских корректировщиков сводной группы 83-й пехотной дивизии

– Они поднимаются по склону.

Сержант Адам Дойл сидел у переносного радио, говоря с лейтенантом Гарольдом Ричардсом в радиофицированном джипе. У Ричардса, в свою очередь, на другом конце находилась артиллерийская батарея.

– Ну, пусть теперь покажут, на что они годны... Огневая задача. Осколочными, квадрат 44-26.

– Понял. Внимание, батарея! Осколочными, квадрат 44-26.

– Принято. Крепыши в деле.

Голос по радио звучал холодно и бесстрастно, но для знающего человека эти слова были наполнены неотвратимостью, огнём и смертью. "Крепышами" прозвали 155-мм гаубицы, тяжелую артиллерию американской пехотной дивизии. Ричардс ждал завывания, которое объявит о приближающихся снарядах. Орудия стояли без малого в двадцати километрах в тылу. Умом он понимал, что между залпом и ударом по цели пройдёт заметное время, но всё равно почему-то дёргался. Смешно, но когда снаряды уже проревели у него над головой, он всё равно беспокоился. От взрывов под ногами вздрогнула земля.

– Ниже сорок, левее пять, – спокойно передал корректировку Дойл.

Снова бесконечное ожидание и всё равно неожиданное завывание сверху. На этот раз Ричардс увидел облако дыма, выплывшее из-за гребня.

– Адам?

– Точно в цель. Беглый огонь! Валите на них всё что есть! – голос Дойла Внезапно потерял безличный тон, зазвучав жёстко.

– Всей батарее. Беглый огонь, осколочными, 44-66.

– Полетели. Потом передаём скрипку младшим, – спокойно ответил артиллерист.

Огневой налёт вздыбил косогор. Сейчас не одно облачко дыма показалось над холмами, там всё заволокло плотной пеленой. Едва опадал один разрыв, как на его месте вздымалось ещё два.

Ричардс ухмыльнулся офицерам рядом с ним.

– Всё, пора сматываться. Самоходки в любую секунду могут вычислить, где мы, и намотать нас на гусеницы.

– Не успеют, – даже по радио Фуллер казался ехидным. – Мы приготовили им тёплую встречу.

– Сейчас они появятся, – передал наводчик.

Ричардс указал на два 105-мм орудия, опустивших стволы на прямую наводку.

– Вот и встретим.

Как только лейтенант договорил, из опадающей пелены дыма, копоти и земляной взвеси над гребнем появились небольшие группы немецкой пехоты. Крупнокалиберные пулемёты, установленные на грузовиках, бронетранспортёрах и танках, обрушили на фашистов шквал огня. Даже для 12.7 мм расстояние было приличным, и искры трассеров, казалось, медленно летят по дуге. Ричардс видел, как враги спешно залегли, пытаясь спрятаться от тяжёлых пуль.

Он так увлёкся этим зрелищем, что залп 105-мм гаубиц заставил его подпрыгнуть. Оба снаряда, пронзив воздух, взорвались в гуще пехоты. Немцы, доселе организованно залегавшие под огнём, в панике прыснули в стороны, а потом откатились обратно к гребню. Слишком плотным был обстрел. Но отступление продлилось недолго – из пелены дыма выползли приземистые, угловатые очертания самоходок StuG III.

Фуллер расположил все три своих танка на фланге так, что штурмовые орудия, показавшись в зоне обстрела, подставили уязвимые борта. Кроме этого, он выигрывал несколько мгновений. Чтобы перенести огонь, StuG должен развернуться всем корпусом. Выстрелы "Шерманов" пронеслись над полем боя по настильной траектории. Первые несколько снарядов упали с небольшим недолётом, но один танк всё же добился прямого попадания в борт немецкой самоходки. Она замерла, изо всех щелей пополз чёрный маслянистый дым, орудие опустило ствол. Ричардс заметил, как экипаж спешно покинул машину.

Второй StuG получил удар точно в лобовую броню. Снаряд разлетелся на куски с грохотом и яркими металлическими брызгами. Но и этого хватило. Немецкие танкисты решили, что с них достаточно, и сдали назад. Пехота отошла вместе с ними. Американцы для вида наступали, но держались на почтительном расстоянии.

– У нас получилось! Мы их сдержали! – Гришэм от радости подпрыгивал и хлопал в ладоши.

Ричардс понимал его чувства, но врожденная осторожность делала его менее жизнерадостным.

– Слишком легко, Ирвин. Слишком, чёрт возьми, легко.

На подходе к авиабазе Саранск Северный, B-26B «Тёмный ангел»

У майора Бенджамина Вуда давно сложилось убеждение, что во вселенной действует закон направленного свинства. Причём направленного лично на него. Сегодня он получил этому лишнее подтверждение. Вскоре после взлёта у его «Бунтаря»[192]192
  В РИ имя Delta Rebel носил бомбардировщик B-17 №42-5077 91-й бомбардировочной авиагруппы.


[Закрыть] отказал правый двигатель. Вуд понимал, что на одном моторе ему не удержаться в строю вместе со всей группой. Он решил вернуться на базу и пересесть на один из запасных B-26, «Тёмный ангел»[193]193
  А это – настоящий B-26.


[Закрыть]. Эту машину только что перегнали в часть, и она заметно отличалась в лучшую сторону. На ней стояло новейшее оборудование, дополнительная броня, четыре 12.7-мм пулемёта по бортам в носу, и двигатели повышенной мощности. Он передал на аэродром, чтобы самолёт подготовили, пока «Бунтарь» ползёт домой. Вскоре «Тёмный ангел» поднялся в воздух и пустился вдогон за остальными машинами 391-й бомбардировочной эскадрильи. Примерно на полпути до цели Вуд догнал своих и занял место в главе, подумав, такого со мной ещё не бывало. Задачу им поставили предельно ясно – внизу 83-я пехотная дивизия отчаянно борется за жизнь, и ей нужна вся возможная помощь.

К этому моменту погода стала улучшаться. Взлетали B-26 в густом тумане раннего утра, и дальше шли по приборам, а теперь майор мог свободно разглядеть всё свою группу – пятьдесят четыре самолёта в трёх плотных боевых порядках. Внизу сверкнула сталь Волги, из-за горизонта показалось солнце. Вуд видел поодаль другие стаи американских самолётов.

Одна такая присоединилась к ним и пошла выше-сзади, на высоте 6600 м. Он узнал "Тандерболты". Их очередь в атаке – вторая. Третьими ударят P-38, сейчас они просто барражировали на тихом ходу, на случай, если вражеские истребители всё-таки поднимутся. Вообще, они должны были перехватывать немецкие бомбардировщики. Было мнение, что они могут рискнуть пересечь Волгу для удара по союзным авиабазам на восточном берегу. Никто ведь не знал, как далеко на запад придётся их встречать.

391-я эскадрилья шла к цели. Лётчики понимали, что их атака – всего лишь одна из многих составляющих массированного воздушного наступления. Немецкие наводчики, скорее всего, просто запутались во многочисленных следах от бомбардировщиков. По крайней мере, первые истребители появились, когда оставалось всего полчаса лёту. Задул сильный встречный ветер, и относительная скорость В-26-х заметно упала. Вуд снова подумал, что он, наверное, прав насчёт закона подлости. Над ним пронеслись "Лайтнинги", и один из них доложил:

– "Темный ангел", на подходе ночники колбасников. Ju.88[194]194
  Бомбардировщик Ju.88 действительно имел модификацию тяжёлого ночного истребителя.


[Закрыть]. Мы на перехват.

Вуд видел их. "Юнкерсы" набирали высоту уже в виду его боевого порядка. P-38 пронеслись мимо, разворачиваясь для атаки. Переделанные средние бомбардировщики днём не имели никаких шансов против настоящих истребителей. Он вертел головой, наблюдая, как "Лайтнинги" рвут противника, и в какой-то момент засёк густые белые полосы, вырвавшиеся из-под крыльев Ju.88. Русские истребители применяли ракеты, когда работали по наземным целям, но чтобы немцы решились использовать их в воздухе – такое он увидел впервые. Большого толку от них не было, самолёт легко уклонился едва заметным движением рулей. Внезапно по обшивке прогрохотали пули. Вуд быстро огляделся и судорожно сглотнул. Справа и слева появились несколько групп вражеских истребителей, по пять или шесть в каждой. Всего больше шести десятков.

К счастью, атака оказалась несогласованной. "Лайтнинги" и "Тандерболты" эскорта набросились на них, отвлекли и растащили в стороны по отдельным схваткам. Вуд поклялся себе, что больше никогда не позволит пилоту P-38 или P-47 покупать пиво из своего кармана. И задумался – ни один из немецких истребителей не мог в тот момент выстрелить по "Тёмному ангелу". Через секунду он понял, что произошло. Уклоняясь от ракет, он случайно влетел в сектор огня другого B-26. А следом он рассмотрел, что самолёты с крестатыми крыльями атакуют так свирепо, как никогда раньше.

– Колбасники лезут в ближний бой. Арти, проведи перекличку в экипаже.

Лейтенант Артур МакКрэри, второй пилот Вуда, начал вызывать всех по бортовой связи. Ответили все, кроме, по странной иронии судьбы, стрелка-радиста.

– Посмотри, что там с ним.

МакКрэри пошёл к посту стрелка. С ним всё было в порядке, просто он не заметил, что выскочил разъём внутренней связи. МакКрэри, разговаривая с ним, влез в люк и попытался зажать разъём, когда стрелок-радист от внезапного толчка слетел со своего насеста. Упав, он сбил второго пилота с ног, да так, что тот откатился к позициям бортовых стрелков и оказался прямо верхней башней. МакКрэри попробовал подняться, вцепившись в зубчатую обечайку, но едва он подтянулся, башня поехала вбок и прокатилась шестерёнками по его пальцам. Он закричал. Было видно только, что по кистям обильно стекает кровь, заливая резиновые коврики на палубе. Один из бортовых стрелков подхватил его и остановил кровотечение, перетянув руки.

– Всё в порядке, сэр. Кожа и мякоть порваны, но косточки целы.

МакКрэри оценил помощь и поддержку, но всё-таки ощущал некое похрустывание. А ещё он никогда не видел столько крови, просто не представлял, откуда её может столько натечь. И никогда не думал, что человеческая рука, в общем-то, довольно крепкая штука. Только отстранённо заметил, как много красного на его комбинезоне и на палубе. В этот момент "Тёмный ангел" качнулся ещё раз. Очередь немецкого истребителя ударила почти в середину фюзеляжа. Пока МакКрэри сообразил, что случилось, бортовой стрелок уже скорчился от боли на настиле. Тот, кто десятью секундами раньше помог ему с руками, сейчас сам лежал, раненый в спину.

– Сэр, возвращайтесь в кабину. Я к пулемёту.

Стрелок-радист перебежал к бортовой установке. Таковы был установленный порядок. Сначала управление, потом огневые позиции, и уже потом всё остальное. МакКрэри заковылял в нос, пытаясь отвлечься от растекающееся по рукам боли.

– Что произошло?

Вуд наблюдал за сражением, разворачивающимся вокруг. Ни разу он не видел, чтобы немецкие истребители атаковали так отчаянно. Некоторые больше напоминали бешеных собак, настолько безрассудно они бросались наперерез строю B-26. Вуд видел, как один FW.190 пошёл на "Мародёра" прямо в лоб, не обращая внимания на обстрел "Тандерболта" сзади. У корней крыльев сверкнуло белым, самолёт просто сложился в воздухе, но было слишком поздно. Бомбардировщик исчез в огромном огненном шаре – поток 20-мм снарядов поразил его крылья по всей площади. Зрелище было отрезвляющим. Обычно B-26 умирали долго и трудно, давая возможность экипажу спастись. "Бетти Бу" взорвалась вся и сразу. Ещё несколько самолётов были вынуждены резко маневрировать, чтобы избежать встречного тарана. Постоянные атаки мешали поддерживать сомкнутый строй. Вуд догадывался, почему. Немецкие лётчики-истребители понимали, что шанс сохранить авиабазы напрямую зависит от того, удастся ли им разбить плотный порядок бомбардировщиков.

– Выходим в начало боевого курса, – сказал по внутренней связи штурман-бомбардир. Критически важный отрезок. Следующие две минуты B-26 должны идти как по струнке, совершенно прямо, сохраняя высоту и скорость. Вокруг начали лопаться зенитные снаряды, но немецкие истребители, пытаясь прорваться к бомбардировщикам, не обращали на них внимания. Р-38 и P-47 в погоне за противником – тоже. Вуд затаил дыхание. Долгий полёт к цели почти закончился. Он видел авиабазу: взлётно-посадочные полосы, белеющие среди коричневато-зелёного моря русской равнины. Это был необычно выглядящий аэродром, с двумя параллельными ВПП и рулёжными дорожками между ними. Они располагались так, что ось указывала почти точно на северо-восток, на 45 градусов. B-26 заходили курсом 245, бомбы лягут сплошным ковром по центру.

Неожиданно, маячивший прямо перед ними FW.190 перевернулся через крыло и ринулся в лобовую атаку на "Тёмного ангела". Вуд почувствовал дрожь самолёта и понял – в них попали. Пушечный снаряд пробил бронестекло. Раньше он лопнул бы на нём, бесцельно растратив взрывную силу. Немцы для борьбы со слабозащищёнными русскими самолётами использовали тонкостенные фугасные снаряды. В них было много взрывчатки, но против тяжелобронированных американских машин они работали плохо[195]195
  Истребители ВВС РККА, в основном, имели смешанную металлодеревянную конструкцию. Поэтому попадание всего одного 20-мм фугасного снаряда часто приводило к серьёзным разрушениям – потере оперения, части или всего крыла, перелому несущих элементов фюзеляжа.


[Закрыть]. Когда в Люфтваффе разобрались с вопросом, то заменили боеприпасы на бронебойные.

Вуд ощутил острую боль на лице и возле левого глаза. Он бегло взглянул на МакКрэри. Сноп мелких осколков от разорвавшегося внутри снаряда посёк второму пилоту всю левую сторону головы, кровь заливала кабину.

"Тёмный ангел" стал терять скорость – левый двигатель лишился тяги. По крылу побежало масло, но хотя бы сам мотор не загорелся. FW.190 упрямо шёл в лоб, и Вуд откинул предохранитель с гашетки курсовых пулемётов. Нажать её он не успел – поперёк курса метнулась тень. P-38 проскочил со снижением прямо перед ним, а потом снова показался впереди. У него было большое преимущество перед одномоторными истребителями – всё вооружение стояло единой, внушающей страх батареей. Он просто распилил "Фокке-Вульф" струёй огня из крупнокалиберных пулемётов, вдобавок приняв на себя попадания, которые вполне могли добить повреждённый бомбардировщик. 190-й был уничтожен, но и "Лайтнинг" загорелся. Пилот перевернул истребитель и выпал из него.

– Маленький выпрыгнул.

Он не знал, достигнет ли его предупреждение цели, но это было всё, что он мог сделать для спасшего его лётчика. Может быть, американский или русский истребитель прикроет, или внизу его подберут партизаны и доставят в безопасное место. Или он сам сумеет выбраться. Может быть. Вуд покосился вправо. МакКрэри, дёргая руками и ногами, сполз с кресла на пол кабины, зажав при этом педали и штурвальную колонку. Стрелок-радист вновь пришёл на помощь. Сумел освободить управление и вытащить второго пилота. Вот ведь, везде успевает сегодня.

– Тридцать секунд до сброса, – штурман-бомбардир удерживал самолёт на курсе. B-26 постоянно вздрагивал от разрывов зенитных снарядов поблизости. Вуду было известно эмпирическое правило. Если видишь – можно не беспокоиться. Если слышишь – рвануло поблизости. Если чувствуешь – ещё ближе. Если унюхал – совсем рядом. Кордитная вонь запершила в горле. Он ощутил, как распахнулись створки бомболюка и толчок от сброса бомб. Первые взрывы расцвели прямо посередине между двумя взлетно-посадочными полосами. Сначала он подумал о промахе, но множество вторичных вспышек внизу дали понять, что хотя бы одну стоянку они накрыли. Потом, когда остальные B-26 добавили свой груз, аэродром Саранск Северный скрылся в сплошной череде разрывов. После того, как все развернулись домой, Вуд обнаружил, что «Тёмный ангел» больше чем на сотню метров отстаёт от всей группы. Он добавил газ на уцелевшем двигателе, но всё равно продолжал отставать. Впереди, точно так же охромев, летели ещё два «Мародёра». Он покачал им крыльями и присоседился. Теперь, втроём, они хотя бы могли поддерживать друг друга огнём. Вокруг них кружили P-47, прикрывая от возможных атак. От Суровки их отделяло пятьсот километров. Очень долгий день, подумал Вуд.

На подходе к авиабазе Люфтваффе Саранск Северный, «Тандерболт» «5х5»

Искушение сбросить бомбы и прийти на помощь бомбардировщикам было почти непреодолимым. Находясь выше и позади строя B-26, пилоты видели, как под непрерывными атаками рейд потерял четыре «Мародёра», как эскорт из «Тандерболтов» и «Лайтнингов» пытается перехватить вражеские истребители.

– Приготовиться к пикированию, – Эдвардс проводил взглядом первое звено P-47, падающее на авиабазу Саранск Северный. Последний "Тандерболт" ушёл вниз, и Эдвардс последовал за ним. Он плавно отдавал ручку вперёд, увеличивая угол, пока не достиг 70 градусов. Это был предельный режим пикирования. Немного передавишь, и есть шанс вообще не вытянуть самолёт.

Теперь лейтенант видел аэродром Люфтваффе – точнее то, что от него осталось после удара В-26. Ангары зияли многочисленными пробоинами, повсюду тянулись облака чёрного дыма от пожаров, закрывая обзор. Тем не менее, он заметил, что ряды бомб перепахали взлетно-посадочные полосы, рулёжные дорожки, и стоянки между ними.

Но несмотря на весь этот погром, многие позиции зениток уцелели. Они уже начинали пристреливаться по второй волне рейда. Эдвардс догадался, что расчеты 20-мм пушек просто не могли дотянуться до "Мародёров" и теперь стремятся отыграться на других. Следы трассеров медленно всплывали в воздухе, а потом рывком проносились рядом и по сторонам. Он на всякий случай сел пониже, удерживая взглядом приборы.

Было очень важно сохранять ровное, отвесное пикирование. Если "5х5" начнёт скользить боком или просто отклоняться от курса, бомбы уйдут далеко в сторону от цели. Эдвардс короткими, точными движениями рулей удерживал креномер и указатель поворота на месте. Плотность зенитного огня росла. Надо было ещё и за скоростью следить. Тяжёлый "Тандерболт" быстро разгонялся, и если стрелка на индикаторе перейдёт красную отметку, самолёт столкнётся с волновым кризисом[196]196
  Явление, с которым конструкторы и авиаторы столкнулись в 1940-х годах. Винтовой самолёт с прямым крылом в принципе неспособен преодолеть звуковой барьер, и в буквальном смысле ломается об него или, потеряв управление, падает.


[Закрыть]. Рули перестанут слушаться, и здравствуй, земля. Эдвардс знал, что несколько первых P-47 потеряли в скоростном пикировании хвосты, и эта проблема так и не решилась окончательно. Американские авиаконструкторы, сами того не ожидая, узнали об огромном количестве трудностей, с которыми предстоит встретиться боевым самолётам на скоростях свыше 700 км/ч.