Текст книги "Казанские "Тандерболты" (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Слейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Человек на полу перестал сопеть, его вырвало прямо на ковёр. Он посмотрел наверх, очевидно, ожидая дальнейшего избиения. Но Напалков только покачал головой. Он ничуть не сомневался – на самом деле черновик накладной составляла женщина из его отдела, но письмоводитель сам пришёл за наказанием, чтобы прикрыть её. В глазах чекиста этого было достаточно, чтобы заслужить снисхождение.

– Хватит. Возвращайтесь к работе. А что касается вас, товарищ управляющий – вы понижены до диспетчера. Вашу должность примет заместитель. Выполняйте свои новые обязанности как следует, или мы встретимся снова. Только приберитесь здесь перед уходом.

Спустя несколько минут чекист подошёл к столу, занятому женщиной-машинисткой. Она вздрогнула, увидев его. Понятное дело, всем было слышно, что сейчас произошло с непосредственным начальником. Очевидно, она опасалась, что об её ошибке станет известно, и с удивлением посмотрела на двоих помощников Напалкова. Они внесли следом за капитаном большую коробку. Третий убрал древнюю пишущую машинку. Потом они вместе распаковали коробку и поставили на стол совершенно новую IBM Electromatic-01[122]122
  Американская электрическая пишущая машинка. Выпускалась с 1935 года и предоставила в распоряжение пользователей недоступные ранее функции символьного набора.


[Закрыть].

– Ирина Григорьевна, американцы отправили нам в числе прочей помощи электрические пишущие машинки. И даже положили переходник для нашей сети и руководство на русском языке. Вот коробка запасных лент. Работайте, и пусть у вас больше не будет таких ошибок. Обязанность ЧК не только в наказании. Мы помогаем всем, кто честно трудится для Родины.

Женщина кивнула, волнение от вида новой машинки пересиливало опаску перед чекистами. Напалков с интересом смотрел, как она исследует обновку. НКВД относился к людям с жестокостью, и люди в результате цепенели до такой степени, что жестокость перестала достигать желаемого результата. Сейчас мы совмещаем серьёзность с добротой и великодушием, создавая контраст, подчеркивающий все эти свойства. Первое даёт урок, другие дают людям основание для надежды и веры в фундаментальную справедливость нашей работы. Ирина запомнит удар, повергший её начальника в наказание за небрежность, но запомнит также и нашу помощь, чтобы этого не повторилось.

Капитан смотрел, как она печатает новую накладную и восхищается чёткостью результата. А сам Напалков думал о другом. Люди считают, что ленд-лиз просто поставляет нам танки и самолёты, но мне кажется, помощь канцелярским штабным имуществом не менее важна, чем оружие и снабжение.

Колосовка, штаб 40-го бомбардировочного крыла

– 92-я, 303-я и 306-я группы скоро вступят в строй.

Генерал Айра Икер[123]123
  Айра Кларенс Икер (1896 – 1987) – американский военачальник, лётчик, ветеран I Мировой, генерал ВВС, член бомбардировочного командования. Кавалер многих боевых наград разных степеней. После войны работал в аэрокосмической отрасли, вёл авторские тематические колонки в прессе.


[Закрыть] явно был доволен результатами полугодовой работы. Три дополнительные группы означали, что 40-е крыло увеличится до шести групп. В общей сложности 432 «Летающих крепости». Предполагалось, что до конца года к ним присоединятся ещё две, подняв численность до 576 машин. Тогда 40-е крыло разделится на два по четыре группы.

ЛеМэй согласно пробурчал, давая знать, что услышал новость.

– Первым делом мы нанесём удары по некоторым целям западного берега. Слётанность экипажей очень важна для более серьёзных задач. Пока останавливаемся на восьми группах?

– Да. На самом деле производство B-17 начинает сокращаться. Последние "Боинг" выкатит в августе. 2-я, 7-я и 58-я группы уже будут перевооружаться на В-29.

Икер на мгновение заколебался. Ему не позволяли летать на боевые задания и вообще на любые, где он мог подвергнутся риску. Причина запрета была проста. Он входил в число тех немногих, кто знали тайны нового бомбардировщика.

– Конечно, самолётов у них ещё не. Первый опытный полёт YB-29 случился только на прошлой неделе. "Боинг" до сих пор не устранил проблему возгорания двигателей.

– На B-17 нельзя далеко залетать, – заметил ЛеМэй. – По крайней мере, сейчас. Мы окружаем их облаком "Тандерболтов", но истребители колбасников находят способы пробиться сквозь заслон.

Икер вздохнул. Качества немецких истребительных сил стали неслабым потрясением. Их опытные пилоты наглядно показали преимущество, которое теперь измерялось устойчивыми потерями B-17 и P-47.

– Я знаю. Германия подождёт, пока в строй встанут B-29. Суть вопроса ведь в том, что вы здесь решаете ключевые проблемы стратегического применения бомбардировщиков. Вопрос точности уже решили. Ваш способ построения позволяет "Крепостям" отбиваться от истребителей так, будто они изначально были на это способны. Все ваши находки осмысливаются и передаются в части, ожидающие новую технику. Итак, куда мы летим?

Ответ у ЛеМэя был наготове.

– Москва. Там находятся две сортировочные станции, критически важные для перевозки войск и снабжения в сторону Казани. Одна из них одновременно территория Коломенского паровозостроительного завода. Там производится большая часть вагонного парка, доступного колбасникам. Уничтожим обе станции и Коломенский завод – выбьем из их системы перевозок целое звено. Есть и политическая сторона вопроса. Налёта на Москву хотят русские. Этим они укажут, что город всё ещё в осаде, и они не приняли немецкой оккупации.

– Я думал, вы не хотите отправлять B-17 так далеко. Москва в пятистах пятидесяти километрах за линией фронта.

– Если мы примем севернее и пересечём Волгу у Нижнего, получится четыреста с небольшим. Это в пределах боевого радиуса P-47, и они смогут прикрывать нас до самой цели. Можно отправить северным маршрутом три новых группы. Если они пролетят Волгу под Костромой, то до Москвы останется двести шестьдесят километров. Первый ударный отряд пойдёт прямо с востока. Полчаса спустя вторая группа появится с северо-востока. Если колбасники и увидят вторую, то примут её за новичков, летящих куда-то на западный берег. А за главную силу примут первую группу, и отправят истребители южнее. На долю второй останется только зенитный огонь.

Икер обдумал предложенный план.

– А прикрытие?

– Для первой группы 56-я эскадрилья Земке. Для второй – 4-я Блэксли.

– И та и другая только сформированы. Может быть, 356-я? У них боевой опыт, – схема Икеру понравилась.

– Они не пойдут в эскорт как раз из-за опыта. Один из пилотов написал служебку и предложил выделить истребители для свободной охоты, расчищать воздух перед бомбардировщиками. Попытаться отбить атаки истребителей ещё до того, как они долетят до наших B-17. И я считаю его идею целесообразной. "Тандерболты" выманят колбасников раньше времени, а когда подойдут "Крепости", у гуннов останутся пустые зарядные ящики и бензина на донышке[124]124
  Боевой радиус у немецких истребителей действительно был невелик, особенно у Bf.109. Во время Битвы за Британию немало машин потеряли просто потому, что они не могли дотянуть до берега на обратном пути.


[Закрыть]. «Тандерболты» же смогут преследовать их до самых баз, чтобы убедиться, что они выведены в отбой.

– Составьте график вылетов. Проверьте, что всё согласовано по времени. Добавлю только одно. К юго-западу от Марфино[125]125
  Сейчас – в составе СВАО Москвы.


[Закрыть] есть радарная станция. Мы отправим на неё 391-ю. Со средней высоты, конечно, более «Мародёрам» на бреющий хода нет. С двумя группами «Крепостей», «Мародёрами», да ещё группой свободной охоты колбасники устанут гадать, что на самом деле происходит.

Волга, у Сенгилея, оставленные позиции немецкой батареи

– Внимательно всё проверяйте. Колбасники мастера устраивать ловушки.

Кастер лишний раз напомнил своей команде об осторожности, так как они разошлись по довольно большой и основательно перекопанной площади. Окопы и огневые позиции были окружены высокими, но сейчас обрушенными валами, которые защитили орудия от взрывов и осколков, неизбежных при контрбатарейной борьбе.

– А такая "г-жа Лаф?", – шёпотом спросил один из разведчиков, обыскивающий орудийный окоп. В его руке был листок бумаги, на взгляд Кастера похожий на наклейку от снарядного ящика. Надпись гласила: "SK C/28 in MrsLaf".

– Спокойно, МакБрайд. Нет здесь никакой одинокой немки, жаждущей твоего внимания. Это укладка для 15 cm Schiffskanone C/28 на мортирном станке. Или, иначе говоря, 5.9-дюймовое корабельное орудие на берегу, переделанное для использования сухопутными силами.

– То есть парни на бронекатерах думали, что ходят мимо "восемь-восемь", а на самом деле им противостояли крейсерские шестидюймовки? Что они, чёрт возьми, здесь делают?

– 88-мм не для всего годны. Эти дальнобойные орудия, скорее всего, должны были обстреливать цели на другой стороне реки и их перевели в более важное место. Перетащить такие установки нелегко, и причина нужна веская. Могу предположить, что когда Джек и его пираты проходили здесь в прошлый раз, их уже увезли. Колбасники просто сделали вид, что орудия ещё на месте, – объяснил Кастер, кивая в такт собственным мыслям.

Потихоньку разведгруппа просеяла всю площадку артиллерийской батареи, собрав клочки бумаги и другие мелочи, брошенные при отходе. Наконец МакБрайд, прокряхтев, выпрямил спину.

– Когда я вызвался добровольцем для этой вылазки, никто не сказал, что я буду ночью перебирать помойку.

Кастер его понимал. Он, опытный водолаз, под водой провёл больше времени, чем большинство пилотов в воздухе. Другие члены его команды также были ветеранами со множеством боевых специальностей. Все они пошли в морскую пехоту добровольно, ожидая, что будут готовить берег для высадки десанта, снимать мины, обезвреживать ловушки и определять степень вражеской обороноспособности. Но война на Тихом океане так и не началась. Работа по профилю нашлась на берегах Волги. Как заметил МакБрайд, поиски армейского мусора больше походили на ковыряние в помойке.

– Сэр, оно кажется подозрительным, или оно на самом деле подозрительное?

"Оно" выглядело полной бутылкой шнапса, лежавшей на земле около одного из орудийных окопов. На уловку вполне мог клюнуть солдат, особенно уставший от долгого перехода или утомительной работы. Кастер был уверен – такая бутылка станет достойным средством отучения от пьянства. Его же самого занимал совсем другой вопрос. Рванёт от натяжения проволочного поводка или от электродетонатора?

МакБрайд осторожно встал на колени возле бутылки.

– Её нельзя здесь оставлять. Какой-нибудь гражданский наверняка схватит.

Кастер согласился. Он считал установку подобных мин-ловушек непростительным. Устроить пакость на технике или оружии, которые привлекут солдат, это одно. А сделать так с предметом, привлекательным для мирного населения, совсем другое. На предыдущем выходе они заглянули в небольшую деревню, оставленную немцами, и нашли там заминированную тряпичную куклу-ловушку. Обезвредили.

– Добро, я понял. Они втиснули бутылку между двумя палками, так она не укатится с гранаты под нею. Поднимаешь бутылку, рычаг отлетает и бах! Я слышал, колбасники делают для таких ловушек запал мгновенного действия[126]126
  Несложная процедура, но пригодна не для всех типов гранат.


[Закрыть].

МакБрайд огляделся, проверяя, чтобы все отошли подальше. Стало немного одиноко, но у яйцеобразной французской гранаты[127]127
  Постановка на мгновенный подрыв возможна только тех, которые оснащены запалом с ударным воспламенителем. М34 (колотушка) и М39 (яйцо) имели примитивный тёрочный запал и для устройства ловушек не годились. А вот Ф1 французского производства – да. Судя по наличию рычага, именно она.


[Закрыть] радиус сплошного поражения доходил до десяти метров. Он опустил пальцы, тщательно прижимая рычаг. Когда стало ясно, что тот никуда не денется, убрал бутылку и откатил её подальше. Затем вставил кусок проволоки в предохранитель. Как только он помахал рукой в знак отбоя опасности, подошли остальные.

– С возвращением, – иронично сказал МакБрайд.

С ценной добычей, с виду больше похожей на несколько мешков мусора, они пошли туда, где их ждал бронекатер. По дороге МакБрайд выбросил обезвреженную гранату в Волгу. Он был уверен, что утонув в мягком иле, она станет окончательно безопасной. Да и Кеннеди не обрадовался бы, притащи он на борт такую вещь. Разведгруппа заметила матросов, охранявших место высадки, задолго до того, как они поняли, что приближаются морпехи. Те привыкли подкрадываться невидимо и неслышно.

Несколько минут спустя он стоял на мостике и рассказывал, как всё прошло. Берега Волги проплывали мимо в темноте. Кеннеди медленно кивал по мере развития событий.

– А что было в бутылке?

– Мы вскрыли её. Просто вода. Наверняка отравленная. Как бы там ни было, теперь она никому не навредит.

Слова странно противоречили совершенно мирной обстановке вокруг. Тёмные берега Волги отражали тихое мурлыканье двигателей под ногами.

– Как вам удается так легко просачиваться и уходить? Разве у колбасников нет гарнизонов у реки?

Кастер покачал головой.

– У них нехватка людей. Если поставят караул в несколько человек, их либо партизаны убьют, либо мы устроим вылазку и утащим в плен. Если наблюдательная команда будет достаточно многочисленной, чтобы отбить нападение партизан, им придётся сражаться насмерть ради никому не нужной поляны. В итоге они группируют свои силы в батальонных и даже полковых опорных пунктах, и пускают между ними моторизованные патрули, обычно на полугусеничниках и бронемашинах. Мы просто не пересекаемся с ними. Большую часть времени мы прячемся, потом быстро выполняем задание и снова растворяемся – раньше, чем появятся колбасники. Я думал, что они могут оставить засаду на позиции артиллерии, но её не было. Всё от недостатка сил. Мы пристально наблюдали за их лагерями, и знаем, где какие части размещены, какова их обороноспособность. Люди говорят, что западный берег держат колбасники, но по правде говоря, нет. Он больше похож на нейтральную полосу.

– Шкипер, подходим к Стручковой долине, – Эд Мейер поднял глаза от штурманского столика. – Устье должно быть прямо впереди.

Кеннеди посмотрел в бинокль на тёмную массу берега. Устье одного из небольших притоков Волги было достаточно широким и глубоким, чтобы бронекатер мог пробраться в него, немного поманеврировать и спрятаться. У самой воды замерцало красным, и после недолгой паузы последовательность повторилась в жёлтом. Том с верхушки мостика просемафорил в ответ синим и зеленым. Контакт установлен. Это не обязательно означало, что всё в порядке. Опознавательные сигналы могли попасть в руки врага, и тогда начнётся скоротечный бой на кинжальной дистанции.

– Внимание всем, боевая готовность. По местам стоять. Приготовиться к атаке береговых целей.

Для Кастера и его людей это была уже третья поездка на плотиках за ночь. Вода в устье стояла зеркалом, и они достигли берега так стремительно, что партизаны прозевали сам момент высадки. Морпехи рассредоточились, создавая оборонительный рубеж, и обнаружили, что на них смотрит примерно десяток вооружённых людей.

– Товарищ сержант, – один из партизан вышел поприветствовать их. – Добро пожаловать на западный берег.

– Привет, братишка. Мы вам кое-что привезли. Радиостанции, взрывчатка, пайки. Матросы сейчас разгружают плоты.

– Сержант, если у вас есть аварийный шоколад, они его с радостью примут. Сержант Шульц, бортинженер с "Летающей крепости".

Он был взъерошен и, очевидно, утомился от марша по оккупированной территории. Но Кастер заметил что-то ещё. Смесь гнева, потрясения и негодования, глубоко запавшая в душу.

– С возвращением. Ты первый, кого мы подбираем.

– Это меня не удивляет. Фашисты убивают наших, которые прыгнули с парашютом. Я сам видел. Трое парней из 35-й, Никсу, Розенблюма и МакДермотта, сбитых во время налёта Пензу, первыми нашли гитлеровцы. Убили и сожгли тела. Я собрал их жетоны после того, как фашисты уехали. Надо обязательно сообщить об этом командованию.

– Вот чёрт… – Кастер был потрясен. Он слышал, конечно, как немцы ведут себя с русскими, но почему-то предполагал, что на американцев они будут смотреть иначе. И теперь понял, насколько ошибался.

– Сам и расскажешь. Но мы, как предполагалось, забираем трёх человек?

– С нами есть девушка. Самая храбрая, которую я когда-либо встречал, но ей многое пришлось пережить. Наверное, худшее, что может случиться с женщиной. Обращаться с ней надо как фарфоровой чашечкой. Сведения, добытые ею, бесценны. А третьего я не знаю.

Он обернулся и махнул рукой. Девушка вышла из деревьев и присоединилась к нему. Кастер бегло оглядел её, отметив, что она стоит достаточно близко к Шульцу, чтобы чувствовать его поддержку, но достаточно далеко, чтобы не касаться. На морпехов она смотрела со странным выражением на лице. Нечто намного глубже и первобытнее простого страха. Кастер сначала принял это за ненависть, но догадался, что неправ – это был именно страх, но такой, как будто она проснулась и обнаружила у себя в постели ядовитую змею. И тогда до него дошло, о чём говорил бортинженер.

– Доставь даму на бронекатер первым плотом. Когда доберётесь, попроси капитана, лейтенанта Кеннеди, передать на берег все плитки шоколада. Ну а теперь, кто у нас третий?

– Думаю, я, – прозвучал голос с британским акцентом, сильно удивившим Кастера. – Флеминг. Я служил британской военно-морской разведке, но теперь занимаюсь другими делами. Рад видеть вас, сержант.

– Так точно, сэр, – Кастер даже не усомнился, что британец – офицер. Всё просто говорило об этом. – Пожалуйста, садитесь во второй плот, и отчаливаем.

Берега Волги до сих пор оставались тёмными и тихими, ПР-73 потихоньку шёл против течения, направляясь домой вместе со своим драгоценным грузом. Он миновала остров №10, где команда мысленно поприветствовала Брусилова и его морских пехотинцев. Вскоре будет поворот, который приведёт их мимо Сенгилея и дальше вверх по реке, к Ульяновску, а потом на базу. По расчётам Кеннеди они должны достичь Старой Майны незадолго до рассвета. Нынешнее задание разительно отличалось от предыдущего похода, когда они вернулись с почти пустыми погребами и облезшей со стволов краской. На этот раз они не сделали ни выстрела, как и разведгруппа.

Мысли Кеннеди переключились на более приземлённые вещи.

– Товарищ партизан, у нас довольно тесно, но позади под рубкой есть небольшой отсек. Если вам необходимо уединение, там вас никто не потревожит.

– Вот, я сделал, – Эд Мейер прослышал об этой женщине и попытался помочь. Он протянул пару деревянных клиньев, вырезанных из старой распорки. – Подсуньте под дверь, и никто не может открыть её. Как сказал шкипер, вас никто не потревожит, но ребята решили, что так вам будет спокойнее.

Она кивнула и попыталась благодарно улыбнуться. Мейер, говоря с нею, намеренно использовал сухопутные слова, поэтому она поняла и его слова, и их смысл. Такое участие пробилось сквозь всё ещё затуманенный горем разум.

– Спасибо, товарищ моряк. Я понимаю вашу заботу, но чувствую, что с вами и вашей командой я в безопасности.

– Меня зовут Эд, Эд Мейер, – впечатлился он.

– Павлова Татьяна Тимофеевна.

Кеннеди выдохнул. По крайней мере одна потенциальная проблема только что испарилась. Он повернулся к англичанину, стоявшему в крошечной кают-компании.

– Раз уж мы начали знакомиться, я – Джон Фицджеральд Кеннеди. Все зовут меня просто Джеком. Но позвольте полюбопытствовать, что британский морской офицер делает на западном берегу Волги?

– Флеминг, Ян Флеминг[128]128
  «Отец» Джеймса Бонда действительно вовсю работал на британскую разведку.


[Закрыть]. Псевдоним – Аттик. Мы пытаемся развернуть в Британии партизанскую борьбу, но это не так легко, как мы считали три года назад. У нас есть неплохое движение сопротивления, но вот заставить его что-то сделать очень трудно. К тому же оно насквозь профильтровано гуннами. Русские предложили нам помощь словом и делом. Поэтому мой брат попросил, чтобы я приехал сюда и разобрался, что мы сделали не так, как надо. Я провёл с партизанами три месяца день в день, и получил ответ: всё. Мы думали, что знаем, прочитали все наставления и выслушали советы так называемых специалистов, но без толку. Теперь начинаем с нуля.

– Как и мы на бронекатерах, – Кеннеди заинтересовался куда более, чем показывал. – Нам тоже пришлось изучать всё от пирса. А чем вы раньше занимались?

– Я был писателем и журналистом. Но всегда хотел написать приключенческий роман. Может даже не один. Знаете, я решил сделать ту девушку героиней книги. С 1939-го я был в Канаде, а когда Тот Человек предал нас, пошёл на флот. Меня беспокоит возможная установка Осью радиолокационного и радиоразведывательного оборудования в Британии. "Кондоры" и Ju.90, базирующиеся там, могут захватить власть над Атлантикой. Главной задачей Сопротивления будет постоянное беспокойство таких баз. Вот поэтому я с февраля 1942 в России. Учусь у русских, как планировать и проводить партизанские кампании в Британии. Кстати, наша совместная с русскими операция называется "Золотой глаз"[129]129
  Реальное название одной из операций, разработанных Флемингом.


[Закрыть]. Несколько недель назад я встретил друга вашего отца, Уильяма Донована[130]130
  Уильям «Дикий Билл» Донован (1883 – 1957) – американский юрист, сотрудник спецслужб, руководитель УСС (Управления специальных операций). Создал колоссальную сеть осведомителей и агентов по всему миру. Не нашёл общего языка с Гарри Трумэном и был уволен, но на базе УСС выросло ЦРУ.


[Закрыть]. Он из какой-то конторы, называемой УСС.

– Я слышал о нём, – кратко сказал лейтенант, и это развеселило Флеминга. Он хорошо знал, что между отцом и сыном Кеннеди особой любви нет.

– Ну, у него на самом деле нет ясного морального определения правильного и неправильного.

– Как и у моего отца. Вот почему он в США, а я тут. По крайней мере, здесь на Волге я делаю то, что считаю верным.

– Джек, я вовсе не с критикой это говорю. В движении Сопротивления понятия "правильное" и "неправильное" очень быстро размываются. Но боюсь, ваш отец – типичный вашингтонский политик. Война, так или иначе, идёт к концу, а они совершенно не готовы управлять тем миром, который скоро сложится.

Кеннеди думал об этом. Несмотря на его неприязнь к отцу, он хорошо чувствовал направления политических ветров, и они доносили до него совсем другие вещи. Чутьё говорило ему, что под налётом обычного для Вашингтона борзого политиканства таился хладнокровный расчёт по поводу очертаний послевоенного мира.

– Я не был бы так уверен в этом, Ян. Наши люди умеют учиться не отходя от дела. Следующее поколение американских лидеров придёт не из Вашингтона, а отсюда, с Волги. Они готовятся к тому, в чём послевоенный мир нуждается уже сейчас. Вашингтонские вожди выросли в 20-е – 30-е годы, десятилетия мира. 40-е и 50-е возглавит закалённое войной поколение.

– Надеюсь, так и будет. Когда я вернусь в Пермь, прежде всего займусь согласованием работы "Золотого глаза" с Соединенными Штатами. Тогда мы сможем проводить чёткие, скоординированные операции. Для этого понадобится оценка средств и обеспечения для сбора сведений по всей Европе. Донован хочет, чтобы такая централизованная информационная система управляла повсеместным наблюдением и поддержкой саботажа, для помощи военным действиям в России.

Ничего толком не сказав, Флеминг вполне ясно показал своё отвращение к плану Донована.

Так вот почему отец написал мне, что он думает обо всём этом, – обдумал Джон только что услышанное. Если есть централизованная разведывательная служба, то она станет единственным источником информации. И кто бы ею ни управлял, он будет также управлять политическими решениями, принимаемыми на основе этой информации. Если эту схему протолкнут, во главе встанут Джозеф Кеннеди и Уильям Донован. Дурное дело. И русским оно явно не понравится.

Лейтенанта осенило. Теперь понятно, почему Напалков так стремился завести знакомство со мной. Он и его начальство уже просекли тему. Теперь хотят притормозить её, оглядеться и найти союзников.

Россия, аэродром Большая Тарловка, 305-я бомбардировочная группа

Списочный состав 305-й группы гласил, что в ней 96 экипажей на 72 B-17. Но суровая действительность Волжского фронта брала своё, и теперь в ней осталось по одной команде на самолёт. Четыре эскадрильи по восемнадцать машин. Каждая эскадрилья состояла из трёх звеньев по шесть бомбардировщиков. Боевой порядок тоже слагался из трёх таких звеньев, даже если они принадлежали разным эскадрильям. ЛеМэй немного перестроил самый нижний порядок, добавив ещё три самолета, чтобы усилить огневую мощь. Немцы уже разобрались, что нижние машины более уязвимы и в первую очередь набрасывались на них.

По итогам нескольких последних вылетов полковник пристально отобрал двенадцать лучших штурманов, бомбардиров и командиров, перетасовав команды так, чтобы все находились в одних экипажах. Сегодня вечером он объяснил почему – они пойдут головными для своих звеньев. Каждый боевой порядок сбрасывает бомбы по ведущему, и он выбрал лучших для той задачи.

– Вы возглавите свои звенья. Это означает повышение на одно звание для каждого, авансом. Подведёте, не справитесь – вернётесь на свои предыдущие места, а вместо вас наберу других.

ЛеМэй на мгновение задумался и продолжил.

– Мы получили список целей на ближайшие три месяца. Двадцать четыре папки. Я разделил их для каждого экипажа. Внимательно изучайте их в любую свободную минуту. Штурманам – разработать наилучшие маршруты, ознакомиться с реками, шоссе, железными дорогами, всеми ориентирами, которые могут помочь долететь до цели. Бомбардирам – изучить снимки, пока они вам сниться не начнут. Если вам покажется, что фотографии недостаточно хороши, немедленно сообщите, мы добудем более качественные. F-5 у нас как раз для этого. Когда подойдёт очередь соответствующей цели, вы пойдёте ведущими. До сих пор как минимум треть боевых порядков разгружается не по тем или по запасным объектам. Это не годится. Если бомбардиры в дальнейшем будут бить не туда, вся команда немедленно теряет место и отправляется в обычные экипажи. Так что изучайте материалы. Всем понятно?

– Что будет, если неправильная цель будет поражена не по нашей вине?

ЛеМэй холодно посмотрел на бомбардира, спрашивая себя, а не является ли поиск оправданий признаком ошибки в выборе человека.

– У меня нет ни времени, ни желания выяснять разницу между некомпетентностью и неудачей.

Спустя несколько секунд один из штурманов задал вопрос, пришедшийся ЛеМэю больше по вкусу.

– А нас похвалят за поражение нужной цели?

– Как правило, отсутствие наказания есть достаточное вознаграждение за выполнение своих обязанностей должным образом. А обратить внимание на превосходное их выполнение – всегда полезно для обучения. С этим за мной заржавеет.

Полковник ушёл, оставив экипажи изучать сведения о маршрутах и целях. Контрразведка поначалу возражала насчёт раздачи таких материалов, а у русских вовсе встала на дыбы от нарушения режима безопасности операций. Но он терпеливо объяснил, что любой, у кого есть карта и приблизительные данные о характеристиках B-17 и B-26, сможет вычислить вероятные цели. При этом всё равно останется неизвестным, когда и по какой будет нанесёт удар. ЛеМэй и сам не знал, не говоря о других. Он подозревал, что это событие значительно повлияет на другие планы союзного командования. Витало в воздухе этакое странное напряжение. Полковник хорошо чувствовал его и понимал – грядёт нечто важное.

По пути домой он внезапно решил заглянуть в один из ангаров. Там стояло два B-17L. Первый латали по мелочи в районе хвоста. Второй казался неповрежденным, но вокруг пахло свежей краской.

– Полковник, сэр! – старший сержант приветствовал его, одновременно предупреждая других авиаторов о появлении начальства.

ЛеМэй козырнул в ответ.

– Продолжайте. С этими машинами ещё много работы?

– Нет, сэр. У LG-J есть мелкие пробоины, ничего серьезного. И мы немного подкрасили LG-K. Кофе, сэр? Совсем свежий.

ЛеМэй кивнул, отметив, что сержант умело отвлекает его от осмотра самолёта. Он знал, что "старшой" отвечает за боевой дух, благополучие и дисциплину всей эскадрильи, одновременно являясь главным советником комэска по кадровым вопросам[131]131
  В вооружённых силах США сержантский состав действительно обладает удивительно широкими полномочиями. С некоторыми особо заслуженными унтерами советуются даже генералы.


[Закрыть]. Значит, что-то прячут, понял полковник. Он обошёл вокруг бомбардировщика и замер. На борту у самого носа была нарисована молодая женщина, почти полностью раздетая. Рядом с этим потрясающим портретом даже подписали имя – Салли Б[132]132
  Поищите Sally B. в интернете. Реально существующий самолёт.


[Закрыть].

– Сержант, всё готов.. о, полковник, сэр, – молодой капитан остановился и вытянулся в идеальной уставной стойке.

ЛеМэй сказал "вольно" и снова посмотрел на произведение искусства. Его жена была художницей, и он легко мог узнать высококачественное исполнение с первого взгляда. Здесь явно чувствовалось влияние Варгаса[133]133
  Альберто Варгас (1896 – 1982) – американский художник перуанского происхождения. Автор картин в стиле пин-ап, выполненных в узнаваемой смешанной технике акварели и аэрографии. Один из лучших мастеров в жанре.


[Закрыть]. Командира экипажа он узнал по голосу.

– Ага. Капитан Баркер. Что бы ваша жена сказала об этой живописи?

– Я думаю, восхитилась бы, сэр. Вот, это моя жена. Посмотрите.

Баркер вытащил из своего кошелька снимок. Стало совершенно очевидно, что это одна и же женщина, только фотография изображала её скромно одетой в лучшее выходное платье. Потом он вздохнул.

– Стереть?

– Устав ВВС не запрещает наносить имена или рисунки на боевой самолёт, когда такие отличия идут на пользу делу. Боевой дух сюда тоже относится. Посему, я не вижу причин для недовольства. Пусть остаётся.

У ЛеМэя появилось странное ощущение, будто он смотрит на решение проблемы, которая ещё даже не возникла.

– Старшой, отойдём, поговорим.

Сержант принёс обещанную чашку кофе. Он действительно был свежим, и полковник не торопясь выстроил мысли, пока пил.

– У скольки самолётов есть имена?

– У всех, сэр. Просто LG-K станет первым, носящим его открыто.

ЛеМэй понимающе кивнул. Индивидуальные рисунки на самом деле очень хорошо подходили для решения этой задачи.

– Передайте всем, что имена и картины на самолётах одобрены. И, между нами, позаботьтесь о поощрении тех, кто хорошо рисует.

– Так точно, сэр!

– Полковник, пришло сообщение от командования крыла, – Холланд выглядел сильно взволнованным. – Там просто чёрт знает что творится. Скорее туда.

Колосовка, штаб 40-го бомбардировочного крыла

Если бы немецкие бомбардировщики могли залететь так далеко, то сочли бы плотность начальства в Колосовке непреодолимо вкусной. Служебные машины выстраивались целыми рядами, прежде чем выгрузить своих седоков и разъехаться по стоянкам.

– Кертис, сколько лет, сколько зим. Как твои бомбардировочные успехи в России? – полковник Хуберт Земке[134]134
  Хуберт Земке (1914 – 1994) – американский кадровый офицер, лётчик-истребитель, лучший ас американских ВВС. Командир 56-й истребительной авиагруппы, в РИ действовавшей в Британии. Кавалер двух десятков боевых наград.


[Закрыть] тоже только что приехал.

– Громлю колбасников, и стараюсь делать это как можно лучше. А что твои "Кувшины"?

– 56-я группа встала в строй два дня назад. Укроти 47-й, и он станет отличным оружием. Пикирует и вертится как никакой другой. Хочешь, чтобы мы вылетели вместе с твоей 305-й?

– В основном нас прикрывает 356-я, они тоже оснащены "Кувшинами". Но мои ребята будут рады видеть твоих поблизости. Как и твоих, Дон, – ЛеМэй заметил полковника Дональда Блэксли[135]135
  Дональд Блэксли (1917 – 2008) – американский лётчик-истребитель, лидер по количеству боевых вылетов среди пилотов ВВС США и самый награждённый среди них.


[Закрыть] из 4-й истребительной.

– Кертис, что происходит? Меня выдернули прямо из кабины.

Это вызвало смех среди собравшихся командиров, которые знали, что Блэксли использует любую возможность для полётов, и его пилоты были из того же теста. Несмотря их недавнее прибытие, 4-я группа заслуженно считалась самой опытной среди истребителей. Большинство лётчиков уже обладали боевым опытом. Некоторые ещё до официального прибытия экспедиционной армии в Россию служили в русских полках, вооружённых P-40, как инструкторы, или в добровольческих эскадрильях. Эти подразделения приобрели легендарную репутацию во время свирепого сражения за Москву. Пресса окрестила их "Летающими медведями", по аналогии с "Летающими тиграми", добровольческой истребительной эскадрильей в Китае. Все пилоты 4-й почти свободно говорили на русском, а большинство видело ужасы немецкого вторжения своими глазами.

– Я тоже не знаю, – сказал Икер. – Но вижу, что все командиры истребительных групп здесь, включая Фрэнка Джеймса из 55-й. Видимо, он сумел поставить P-38 на крыло.