355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стюарт Слейд » Казанские "Тандерболты" (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Казанские "Тандерболты" (ЛП)
  • Текст добавлен: 8 марта 2019, 22:00

Текст книги "Казанские "Тандерболты" (ЛП)"


Автор книги: Стюарт Слейд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Стюарт Слейд



Казанские «Тандерболты»



Посвящение

Эта книга с почтением посвящается памяти Эндрю Иенсена, моего давнего друга. Он был бесценным членом «Совета», а его огромный кругозор мог сравниться только с его здравомыслием, любезностью и джентльменским поведением. Его уход в сравнительно раннем возрасте стал большой потерей, и по нему скучают все, кто удостоился чести знать его.


Благодарность

"Казанские «Тандерболты» наверняка не были бы написаны без помощи множества людей, уделивших своё время и силы проверке технических деталей повествования. Особенно я благодарен ветеранам, летавшим на P-47 во время Второй Мировой, за их воспоминания и рассказы. С кем-то из них я знаком лично, о других знаю только через Интернет, где они опубликовали свои истории. Я также благодарю коллектив «Совета» и свою жену Джозефу. Без её выдержки, долготерпения, поддержки и неутомимой помощи этот роман остался бы ни чем иным, как смутными представлениями, плавающими на задворках моего ума.


Предупреждение

Сюжет книги – плод вымысла, существующий в альтернативной вселенной. Все персонажи, появляющиеся в ней, придуманы. Любое их совпадение с настоящими людьми, живым или умершими, совершенно случайно. Хотя в тексте присутствуют имена реальных исторических личностей, в том числе встречавшиеся ранее, их действия не обязательно представляют тех же самых людей, которых мы знаем по нашей действительности.










Предисловие переводчика

Начав работу над второй книгой Слейда, я сразу заметил, насколько улучшился литературный язык автора. Несмотря на то, что он пишет со строгим соблюдением английской грамматики, от этого неизбежно повторяясь во многих предложениях, текст получился намного более образным по сравнению с первой книгой. Переводить его было куда проще и приятнее.

Этому способствовало и то, что действие "Казанских "Тандерболтов" происходит в России. Завязка весьма спорная, но увы. Даже хороший знаток авиации и антифашист может не знать реалий предвоенного СССР. Оставим зачин на совести автора. Заговор военных действительно был (троцкистский), в нём участвовали совсем другие люди и гораздо раньше. Хотя из-за событий, описанных в "Изо всех сил", расклад внутриполитических сил СССР мог значительно поменяться, но вряд ли настолько. Может быть, что-то прояснится, когда появится пока не написанная промежуточная книга "Столкновение интересов".

Собственно же сюжет, на мой взгляд, практически безупречен. В нём, благодаря погружённости автора в тематику, детально выписаны действия самолётов и их людей. Кроме того, введены такие персонажи, как Джон Кеннеди, Лилия Литвяк и другие реальные исторические лица. Они выступают в иных декорациях, но вполне могли поступать как описано, сложись обстановка именно таким образом. Эпизодически, но очень хорошо показаны характеры военачальников, правда, в основном американских.

Как и в прошлый раз, не обошлось без множества сносок. Сейчас они носят скорее поясняющий характер, всё-таки русскоязычные читатели, надеюсь, более-менее имеют представление об истории Великой Отечественной. Авторская обложка заменена на более художественную и соответствующую одному из моментов повествования. В тексте кое-где присутствует сюжетно обусловленная ненормативная лексика.

Безусловно, роман фантастический. Но клюквы в нём очень мало. Скорее всего, из-за малого обращения к политической сфере. Она местами проглядывает, и есть явные отсылки к происходящему параллельно и где-то вовне международному политическому процессу, однако ключевой роли не играет. Что будет в следующей книге, "Воины зимы", покажет время. А пока – читайте, пишите отзывы, кто имеет возможность, улучшайте файл. Я старался вычитывать его и по мере перевода, и перед вёрсткой в другие форматы, но наверняка где-то остались проскочившие мимо глаза ошибки. И помните про "Boromir smiled".

Ваш Патыринарга.







ВСТУПЛЕНИЕ


Советский правительственный поезд, к востоку от Москвы. Декабрь 1942


После полугодовой осады Москва умирала. Красное сияние её погребального костра всё ещё было заметно в западной стороне горизонта. Глядя туда, Лаврентий Берия поражался, как в руинах вообще оставалось чему гореть с такой мощью.

Москва гибла медленно и мучительно. На ум приходили заезженные слова, "обороноспособность исчерпана" или "держаться больше нету сил", но в Москве этого не случилось. Берия был готов спорить на что угодно – там ещё оставались редкие защитники, вцепившиеся в развалины, подвалы или подземные коммуникации, которых хватало в древнем городе. Они будут сражаться, пока не умрут. Другой банальностью звучала "борьба до последнего человека и до последнего патрона", но Москва пошла куда дальше. Когда пал последний мужчина, вставали женщины и дети. Когда заканчивались патроны, они бросались на немецкую пехоту с обрезками труб, кирпичами, камнями, битым стеклом – чем угодно, лишь бы убить или ранить.

И теперь, несмотря на всё это, Москва пала, снова спасая родину своей жертвой. Муки столицы выиграли время, требуемое России для выживания. В Ставке, советском Верховном командовании, знали, что новое немецкое наступление начнётся весной 1942-го, как только высохнет грязь. Но где? Ударят немцы на север, на Москву, которая считалась средоточием советской политической власти? Или на юг, к Сталинграду и нефтяным месторождениям Кавказа?

Выбор обсуждался раз за разом. Зимнее контрнаступление с трудом, но успешно развивалось, освобождая земли, потерянные в ужасном 1941-м. Куда придётся следующий удар? На север или на юг? Споры бушевали до тех пор, пока не поступили ответы от двух загадочных источников. Никто не мог внятно объяснить, что они такое. Первый назывался "Люси?". Никто не знал, имя ли это одного человека или прикрытие для группы, единственный разведчик или целая сеть. Но она поставляла отменные стратегические и оперативные разведданные о германских войсках и политических планах. Не только что именно запланировали немцы, но и почему они это сделали. В 1941 ещё не было известно, надёжна «Люси» или же она подставлена для обмана и дезинформации. Теперь сомнений в её надёжности не оставалось, независимо от того, кто или что скрывается за этим именем. Сведения оказались подлинными.

Другой источник выглядел ещё более загадочно. Но о нём Берия знал больше, чем о "Люси". "Красная капелла"[1]1
  «Красная капелла» и «Кольцо Люси» – обширные европейские антифашистские разведывательные сети, включавшие в себя военных, дипломатов, финансистов и политиков. Большая часть групп, входивших в эти организации, поставляла информацию СССР, за что и получила от Гестапо такой «окрас».


[Закрыть]
базировалась в Женеве и являлась организацией экономистов и банкиров, использующих свои связи для получения военной и экономической информации о немецких планах и намерениях. Они передали исчерпывающие сведения о военных разработках, новых самолётах, танках, оружии и кораблях. Они докопались до объёмов текущего производства, его общего количества сейчас и предполагаемого будущего. Передали информацию о том, как немцы планируют использовать эти активы. Но сразу после этого связь с «Красной капеллой» прервалась.

В некотором смысле Берия восхищался ими. На фоне их системы безопасности дилетантами выглядел даже НКВД. Агенты, отправленные для внедрения, просто исчезали. Немцы получили точно такой же результат. "Красная капелла" была у всех на виду, но недосягаема и неприкосновенна. Когда кто-то протягивал руку, образ мерцал и исчезал. Призрак, который легко рассмотреть, но совершенно невозможно потрогать. У Берии каждый раз оставалось ощущение лёгкой насмешки, а затем мираж пропадал, исчезая из пальцев.

Информация от "Люси" и "Красной капеллы" совпадала до мелочей. Немцы не собирались выбирать между севером и югом – они намеревались атаковать по обоим направлениям. Два сокрушительных удара один за другим, первый весной или в начале лета на севере, чтобы взять Москву; второй в конце лета или начале осени на юге, на Сталинград. Такие известия погрузили Ставку в глубокое уныние. Остановить получалось какой-то один удар, но не оба. Однако потом мрак рассеялся. Немецкие планы были сложны и взаимосвязаны, и во многом опирались на одни и те же стратегические запасы. Второе наступление находилось в однозначной зависимости от успеха первого. Если бы Москва продержалась дольше, второй удар неизбежно откладывался, возможно надолго. Достаточно оставить немцев связанными в глубине России ещё на одну зиму. Поэтому Москву превратили в крепость, а промышленность и почти всё население эвакуировали.

Атаки обрушились, как и было предсказано, с севера и запада. После тяжёлых боёв немцы почти окружили город, но расстояния не позволили замкнуть кольцо сразу. Оставался тонкий коридор, по которому Ставка протаскивала достаточно ресурсов, чтобы поддерживать сражающуюся столицу.

Борьба продолжалась в течение полугода, квартал за кварталом, улица за улицей, дом за домом, комната за комнатой. На открытых пространствах воевали дивизии и корпуса, в Москве бои вели батальоны, роты, взводы и отделения. И если в полевых сражениях соотношение потерь склонялось в пользу немцев, то в Москве оно упало сначала до равного, а потом поползло дальше. Ставка ухмылялась, наблюдая, как на развалинах гибнет цвет германской пехоты, её закалённые ветераны. Тем временем с юга вывозили людей, технику и промышленность. Всё эвакуировалось на восток. Когда состоится второй удар, добычи немцам не достанется.

Оставалась одна задача. Чтобы стратегическая приманка выглядела достоверно, Москва должна рассматриваться как жизненно важный командный пункт, исток власти. Неважно, что это ни разу не так – важно, чтобы снаружи она выглядела таковой. Поэтому Сталин и другие известные советские политики оставались в городе, по крайней мере сначала. Они тайком просачивались наружу, один там, другой здесь, потихоньку перенося правительство вдаль от Москвы.

Затем, так как удавка постепенно всё же затягивалась, и город в конец концов пал, пришла пора эвакуировать немногих оставшихся. По единственной дороге, ещё соединяющей Москву со свободными землями, пришёл поезд. Теперь он направлялся в Горький, где обустраивался новый административный центр.

Берия, глядя в окно, вздохнул. Затем постучал в деревянную дверь позади себя.

– Товарищ Сталин[2]2
  В оригинале стоит обращение по имени и отчеству. На самом деле Сталин не любил такого обращения к себе и других называл официально, «товарищ такой-то». Исключением были Шапошников и Рокоссовский.


[Закрыть]
, вы хотели меня видеть?

– Войди.

Как только дверь закрылась, Берия задумался над тем, что очень немногие граждане узнали бы их обоих. Официальный портрет Берии был сознательно искажён из соображений безопасности, как приличествует главе НКВД. Но портрет Сталина изменили куда сильнее. Грубые следы от перенесённой оспы заретушировали, сделав его почти неузнаваемым. Кроме того, Сталин был сравнительно невысок, поэтому носил сапоги, сшитые на заказ, а на фотографиях вставал так, чтобы выглядеть повыше.

– Лаврентий, мы потеряли Москву.

Берия кивнул. Это было поражением, но ожидаемым. Отдавая Москву, они выигрывали время для спасения всей России. Принесли в жертву пешку, сохраняя ферзя. Из-за этого следующие слова Сталина стали для него потрясением, пробравшим холодом до костей.

– Это результат измены, деятельности злоумышленников и саботажников. Надо, Лаврентий, вновь очистить наши ряды. Когда мы доберёмся до Горького, займись. Мы должны арестовать Жукова, Конева, Рокоссовского, Будённого, Тимошенко, Курочкина, Ефремова, Белова, всех. Их нужно судить открытым судом и казнить. Сразу, прежде чем они смогут вновь сговориться с немцами. Как следует проследи, Лаврентий Павлович.

Берия неверяще посмотрел на Сталина. Устранить всё верховное командование Красной Армии сейчас? Это безумие! С таким же успехом можно просто сдаться. Два предыдущих года были ужасны, но они выжгли из армии неповоротливость и некомпетентность. Ею теперь командуют люди, которые знают, что делают. Лишиться всего этого?

Внезапно Берия увидел, будто лицо Сталина странно переменилось – глаза стали больше, застыли и заблестели, нос стал крючковатым, покраснела кожа. На мгновение вождь стал похож на средневековое изображение дьявола. Берия моргнул, и видение, результат длительного истощения и потрясения, исчезло.

– Вот список. Прочти его внимательно, Лаврентий, и отдай этих вредителей под суд!

Сталин отвернулся ненадолго, потянувшись за бумагой, и Берия воспользовался моментом. В его кармане лежала штука, которую американцы называли "носком", а британцы "кульком". Тонкая кожаная трубка, заполненная дробью. Простое оружие, хотя немногие знали, как его верно использовать. Берия знал. Одним слитным движением он вытянул трубку и замахнулся ею по длинной широкой дуге, которая закончилась в особенной точке ниже уха Сталина.

Такой удар резко нарушал кровообращение в черепе. Попадание в любое иное место головы вызвал бы просто потерю сознания, но это привело к совсем другому итогу. Стремительный скачок давления отозвался в мозгу, разрывая самые разные сосуды. Обширный инсульт парализовал всю правую сторону тела. Сталин видел и понимал, что происходит, но тело уже не отвечало на команды. Берия подождал и ударил снова, почти точно в то же место. Второй скачок давления в повреждённых сосудах закончил дело первого. Кровь засочилась из носа, ушей и глаз, Сталин резко подался вперед и упал на кровать. Берия вышел, бесшумно закрыв дверь.

На следующее утро охрана Сталина удивилась, что он не поднялся в своё обычное время, но у них был строгий приказ – не беспокоить. Только в полдень его обнаружили лежащим в луже крови. Вызванные врачи сразу диагностировали инсульт, тот, о котором они много лет предупреждали Сталина.

– У него самое большее несколько часов, – оглянулся главный медик. Едва он договорил, вождь открыл глаза и жутким взглядом прошёлся по всем, кто был в купе. Он всегда отличался мощной волей, и то, что произошло следом, только подтвердило это. Он поднял левую руку и указал прямо на Берию, стоявшего у двери.

– Ты, – сумел сказать Сталин, прежде чем впасть в кому, от которой ему не суждено было очнуться.

Берия покачал головой, пересиливая горе от смерти друга.

– Своим последним дыханием он назначил меня преемником.

Несогласных не нашлось. В конце концов, в поезде хватало охраны НКВД, преданной Берии.



Горький. Советский правительственный поезд


– Добро пожаловать в Горький, товарищ председатель, – учтиво встретил его армейский капитан. – Вас ждут на совещании Ставки. Машина подготовлена.

Он открыл дверь лимузина и помог Берии забраться внутрь. За руль сел его личный водитель, трое телохранителей заняли оставшиеся места. Небольшой конвой тронулся с места. Впереди ехал грузовик с пехотой, следом T-34[3]3
  Советский средний танк, в РИ ставший одним из символов Победы. Судя по указанному дальше весу, речь идёт об одной из ранних моделей с 76-мм орудием и маленькой башней.


[Закрыть]
, лимузин, ещё один танк и снова полуторка с красноармейцами. Берия, сидя на заднем диване, и так и сяк прикидывал решение задачи, занимавшей его последние два дня. Следует ли рассказать генералам о замысле Сталина по их уничтожению, рассчитывая на благодарность за то, что взял решение на себя? Или просто придерживаться версии с инсультом? Один вариант безопаснее, но и выиграть на нём получится немного. Второй более рискованный, зато предполагает более широкую перспективу. На чём же остановиться? Берия продолжал ломать голову до тех пор, пока сильный толчок не выбил его из колеи размышлений.

Шедший впереди T-34 остановился и резко сдал назад. Машина, продолжая движение, врезалась ему в корму. Каким бы крепким ни был лимузин, он не мог сравниться с 30-тонным танком, не говоря уже о двух. Кузов смялся с обеих сторон, стёкла вылетели. Водитель, казалось, затанцевал, только это были попадания из автомата ППШ[4]4
  Пистолет-пулемёт Шпагина под патрон 7.62х25 ТТ.


[Закрыть]
. Охранник на переднем сидении уже был мёртв, пав жертвой очереди второго солдата с ППШ. Ровно в тот момент, когда Берия понял, что происходит, короткие вспышки убили двух оставшихся телохранителей. Его вытянули из автомобиля, крепко связали руки и закинули в кузов одного из грузовиков. Издалека послышались выстрелы, и на мгновение он подумал, что вернулся в Москву. Но реальность сказала ему – это убивают его людей в поезде.

Берию волоком доставили в один из кабинетов горкома. Брошенный на пол, он увидел стол, за которым сидели пятеро генералов. Жуков в центре, слева от него Рокоссовский, справа Конев, рядом Чуйков и Ватутин. Берия, собравшись с силами, встал. Его голос хрипел от гнева.

– Вы знаете, кто я? Я – председатель Совнаркома Лаврентий Берия. Вы ответите за это.

Голос Жукова был холодным и в какой-то мере механическим.

– Вы уверены, что мы позволили бы такому ничтожеству управлять нашей любимой Родиной в нынешнее тёмное время?

И это сказало Берии всё. Перед его внутренним взором появилась яркая картинка: гигантский медведь между двумя людьми, и у каждого есть верёвка, держащая медведя за шею. Пока у обоих привязь туго натянута, он не может никого достать. Если один позволит верёвке ослабнуть, медведь повернётся и съест другого. После этого он волен сожрать первого. Медведь был Красной Армией, а держали его партия и НКВД. С осадой Москвы партия ослабила контроль, армия вырвалась на свободу, уничтожила правительство и теперь пожирала НКВД. Следующие слова Жукова только подтвердили этот образ.

– Лаврентий Павлович Берия, вы обвиняетесь в многочисленных, беспрецедентных преступлениях против русского народа и Родины. Вам есть что сказать, прежде чем мы вынесем приговор?

– Вам это ни за что не сойдёт с рук.

– Никакого воображения, – Рокоссовского, казалось, забавляло происходящее. – Можно было бы подумать, что после такого количества осуждённых людей он выдаст что-то оригинальное.

Жуков слегка улыбнулся.

– Лаврентий Павлович, ваше время прошло. Над армией восстановлено единое командование, части НКВД разоружены и расформированы. Достойных включили в полевые соединения, ну а недостойных…

Жуков махнул рукой. Без крови не обошлось, но цена была весьма невеликой по сравнению с итогом. В русской армии вновь командовали только офицеры, а не назначенные параллельными командирами замполиты[5]5
  В РИ единоначалие в РККА окончательно ввели только 9 октября 1942 года. Институт комиссаров за период 1920-1942 вводили и отменяли несколько раз! Разумеется, такая чехарда отрицательно сказывалась на управлении войсками.


[Закрыть]
.

– … вы присоединитесь к недостойным. Уведите его.

Русская армия. Русские. Родина, не партия. Россия, не Советский Союз. Берия понял, что его время действительно прошло. Внезапно он задался вопросом. А Сталин знал? Знал, что политические лидеры, уходящие из Москвы, перехватывались и либо уничтожались, либо нейтрализовались? Не немцами, а русскими? Не это ли было изменой, о которой он говорил? И убив Сталина, я заодно убил себя?

Его вывели во внутренний двор, заполненный людьми. В основном там были мужчины, но он заметил и нескольких женщин. Его поставили в один из рядов. Вроде бы наугад, но он не видел офицера позади, сверяющегося со списком.

– В римские времена подразделения, опозорившие себя, подвергали жестокому наказанию. Децимации. Такова и ваша судьба.

Жуков смотрел из окна. Некоторых он узнавал. Например, Мехлиса[6]6
  Лев Захарович Мехлис (1989 – 1953) – одна из самых противоречивых фигур истории середины XX века в России. Болезненно честный и нетерпимый к любой лжи человек, председатель комиссии Государственного контроля (1941). В 1938 году организовал ряд репрессивных дел в армии, а в 1942-м по его прямой вине произошла катастрофа Крымского фронта на Керченском полуострове. В личном общении был чрезвычайно резок. Не встречая отпора, легко переходил на оскорбления.


[Закрыть]
, систематически оскорблявшего и уничтожавшего строевых командиров. Сколько людей погибло из-за разрушенного им управления частями?

Во время переворота рассматривались также дела замполитов. К удивлению Жукова, большую их часть любили бойцы и уважали офицеры. Они использовали свои навыки и влияние для помощи тем подразделениям, куда их назначили. Таких отправляли в офицерские училища, чтобы они вернулись в строй командирами. Другие для этого не годились, но и навредить не могли – просто потому, что ничего не умели. Таких перевели в стрелковые батальоны. Оставшиеся, как в этом дворе и ему подобных по всей России, были мутью. Пеной, разъедавшей и пачкающей всё, чего касалась.

Жуков смотрел, как палач подошёл к первому. Поднял "Наган" и выстрелил. Бах! Человек упал вперёд, камень окрасился алым. Палач шёл позади строя. Два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Бах! Два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Бах! Два, три, четыре...

Кто-то стоял с выражением облегчения на лице, кто-то с отчаянием. Одни расправили плечи, чтобы принять смерть с достоинством, другие плакали. Количество росло, так как палач шёл вдоль ряда, стреляя в каждого десятого. На седьмом выстреле он брал перезаряженный револьвер от помощника, и наконец дошёл до края.

Два, три, четыре, пять, шесть. Он остановился, вернулся к началу строя, переступил через тело первой жертвы и продолжил. Семь, восемь, девять, десять. Бах! Два, три, четыре...

Так продолжалось с каждым рядом. Жуков заворожённо смотрел, как ни один не попытался бежать, ни один не напал на палача. Они рыдали, они стояли неподвижно, некоторые испачкали брюки, но никто не пытался! В конечном счете десятым остался только один – Берия. Его поставили вовсе не наугад, а тщательно высчитали, так, чтобы он был последним. Бах! И он присоединился к остальным.

Жуков отвернулся. Заканчивалась страшная глава русской истории. Теперь родина должна выжить, чтобы написать следующую. Первым шагом была лежащая на столе бумага. Жуков прочитал её. Простой декрет, объявляющий о расформировании НКВД. Его место занимала новая организация, вернувшаяся к старому названию. ЧК.

С 1918 года, пока её название не поменяли на ОГПУ в 1926-м и НКВД в 1934-м, Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и взяточничеством, была тайной полицией Советского Союза. Даже сейчас, после всех переименований, её сотрудники называли себя чекистами. Каждому государству нужна тайная полиция, размышлял Жуков. Можно притворяться, что это не так, но на самом деле да. НКВД защищал коммунистическую партию, новая ЧК должна защищать всю Родину.

Жуков подписал декрет. Чрезвычайная Комиссия родилась заново. Теперь пора переходить к другим делам. Работы ещё невпроворот.

– Товарищ Ильюшин[7]7
  Вероятно, собирательный образ из Валерия Чкалова и Сергея Ильюшина. В РИ Чкалову действительно прочили политическую карьеру, и погиб он при довольно неоднозначных обстоятельствах.


[Закрыть]
?

– Президент Жуков, мы должны назначить новых управляющих на крупные заводы. И новые областные администрации, чтобы заменить негодных. Кого нам выбрать?

– Лучших, Валерий. Только лучших и самых толковых. Иначе нам не выжить. Неважно, кто они. Прошло время, когда мы должны были беспокоиться о том, что люди думают или во что верят. Сейчас значение имеет только Россия. Во всех кадровых решениях руководствуйтесь только этим. Страна заслуживает лучшего. Достичь этого можно лишь с помощью тех, кто умеет работать и знает своё дело.

– Товарищ президент… – из голоса Рокоссовского исчезла его обычная ленца. Видимо, речь шла о чём-то срочном.

Жуков печально улыбнулся.

– Наверное, Константин, "господин президент". Термин "товарищ" опозорен. Оставим его для тех, кто сейчас на линии фронта, кто делит кровь и потерю друзей, пока его честь не будет восстановлена. В поезде разобрались?

– Да, господин президент. Наши люди устранили охрану НКВД и часть пассажиров, особо упёртых. От тел избавились, их сжигают в яме недалеко от города.

– Включая то тело?

– Да, Георгий Константинович. Как мы и предсказывали, его не опознали.

– Очень хорошо. Константин, слушайте и запоминайте. Никто не должен знать о произошедшем. Никто. Подразделения, которые мы привлекли, отправьте на фронт, на самые трудные участки. И чтобы ни одно слово не вылетело наружу. Мы убирали свою собственную грязь. Никому не нужно знать об этом. Объявите, что Иосиф Виссарионович Сталин пал героем, сражаясь на руинах Москвы.

Жуков отвернулся и, взяв конверт с дипломатической телеграммой из Вашингтона, открыл его. Полтора месяца тому Сталин отправил сообщение американцам, с просьбой об отправке войск, чтобы помочь удержать фронт. Для действий в России, но под американским управлением и командованием. Такая просьба не просто показывала, насколько важна победа. Предложение собственного командования экспедиционными силами вообще никогда прежде не делалось.

Ответ был прост. Вкратце его описывало короткое слово. ДА. Экспедиционная армия будет отправлена. Четыре дивизии за полгода, остальные прибудут в течение 1943-го. Конечная численность определялась двумя группами армий, в общей сложности 72 дивизии к 1945-му. Жуков облегчённо сел. 72 дивизии, полностью механизированные, в каждой танков больше, чем в немецкой или русской танковой дивизии. Более миллиона человек, а авиации столько, что мир не видел прежде.

Далее в письме американцы просили выделить им центральный участок фронта, с русскими армиями на севере и юге. Жуков понял смысл этого запроса. Находясь там, они не смогут уйти или заключить сепаратный мир. Фактически говорилось, что русские и американские армии победят или умрут вместе. А в Мурманск прибывали канадцы, открыв ленд-лиз…

Жуков посмотрел на внутренний двор, откуда уже убрали тела. У фашистов есть полгода. Зима и, самое главное, весна. Зима наша. Всё, что нам нужно, продержатся до лета, до прибытия американцев, а с ними – бесконечных поставок вооружения и оснащения. Родина будет жить. Помощь придёт.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю