Текст книги "Авалон. Возвращение короля Артура (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

– Я уже раньше перекусила. А вы садитесь. У меня еще тут кое-какие хлопоты. Вот разве что к десерту составлю вам компанию, если будете очень настаивать.

– Обязательно будем, – решительно заявил Кэл, отодвигая стул.

– Я надеялась, что вы меня пригласите, – кивнула она. – Приятного аппетита! – С этими словами хозяйка исчезла за дверью, скрытой буфетом.

– Серебро, – пробормотал Кэл, взяв вилку и взвесив ее в руке. На тарелках стоял холодный салат из креветок, приправленный свежим чесночным майонезом; перед каждой тарелкой стояло по четыре бокала на тонких ножках. Кэл кончиком вилки стукнул по самому большому бокалу, вызвав чистый, мелодичный звук. – Настоящий хрусталь.

В ответ на звон бокала дверь в другом конце зала открылась, и вошла молодая женщина. Она несла на подставке ведерко со льдом. Мужская одежда – черные брюки и белая рубашка с длинными рукавами, вкупе с мужской короткой стрижкой совершенно не лишали ее женской привлекательности.

– Привет, – весело поздоровалась она. – Я Изабель. – Ведерко со льдом она поставила возле стола, достала из кармана штопор и лихо открыла бутылку белого вина из ведерка.

– Привет, Изабель, – дружелюбно отозвался Кэл.

– Вот, – она постучала ногтем по бутылке, – отличное южноафриканское шардоне. Точным движением Изабель вытащила пробку и налила в два бокала. – Надеюсь, вам понравится.

– Оно мне уже нравится! – воскликнул Кэл, поправляя воротник. Он явно был доволен, что надел новую рубашку.

Изабель подмигнула ему.

– Вот и славно! Приятного аппетита!

Она упорхнула так же внезапно, как и появилась. Возникло ощущение, что на том месте, где она стояла, образовалась дыра. Мужчины переглянулись и занялись креветками, потягивая вино, и вправду оказавшееся отменного качества. Не успели они отложить рыбные вилки, как вошла Кэролайн с двумя тарелками горячего супа.

– Пастернак со сливками, – объявила она. – Знаю, звучит не очень-то съедобно, но советую попробовать. Дональд готов есть его каждый день, но до Рождества больше не получит.

Суп, как и вино, оказался потрясающим. Калум сначала сморщился, понюхав тарелку, и с опаской зачерпнул первую ложку. Больше он не останавливался. Джеймс опасался, как бы его друг не начал вылизывать тарелку.

Снова возникла Изабель, а вместе с ней уже открытая бутылка красного вина.

– Уверена, вам понравится, – мельком сообщила она. – Это один из моих любимых сортов, не шибко известный, но очень солидный. Восточно-австралийский шираз. – Она наполнила бокал Кэла. – Но имейте в виду, довольно крепкое. – Налила Джеймсу и, прихватив бокалы из-под белого вина, приготовилась скрыться, предложив друзьям напоследок получить удовольствие.

– Вы тут служите? – поинтересовался Кэл.

– Готовлю, – сообщила она. – Закуски, салаты, десерты – это по моей части.

– Не согласитесь выйти за меня замуж? – спросил Кэл.

Она ослепительно улыбнулась.

– Подождем до десерта. А то вдруг вы передумаете?

С этими словами она снова исчезла. Но почти сразу вошла Кэролайн с подносом, на котором дымились две тарелки.

– Горячее, и оно действительно горячее, – предупредила она, ставя тарелку перед каждым из гостей. Воздух наполнился чудесным запахом.

– Баранина с картошкой, – Кэл счастливо вздохнул. – Похоже, тут умеют читать мысли.

– Знаешь, Кэл, твои мысли прочитать не трудно, – заметил Джеймс. – Ты еще рта не успел открыть, а всем уже все ясно. Ладно. Твое здоровье! – он поднял бокал и отхлебнул изрядный глоток. По мнению Джеймса, красное превзошло белое. Он и прежде предпочитал красные вина, хотя совершенно в них не разбирался. В армии он старался держаться подальше от той азиатской дряни, которую афганцы продавали войскам ООН. Но солдаты пили, а потом чистили этим вином винтовки; жидкость хорошо удаляла старую смазку и не оставляла следов.

Мужчин ели молча и быстро разделались с едой.

– Как думаешь, выйдет она за меня замуж? – задумчиво проговорил Калум, отрываясь от пустой тарелки.

–Изабель? А как же! – хохотнул Джеймс. – Откроете винный бар в Абердине.

– Чего на свете не бывает, – философски заметил Калум.

Вошла Изабель и начала собирать тарелки.

– Время десерта, – мелодично предупредила она, наполняя бокал Джеймса красным. Когда она наливала Кэлу, Джеймс отметил, что расстояние между ними стало гораздо меньше, чем раньше.

– Вы оказались совершенно правы, – сказал ей Кэл, указывая на свой бокал. – Чудесное вино!

– Я так и думала, что вам понравится. – Она подлила вина в его бокал. – На десерт предлагаю шоколадный торт, – сказала она, ставя бутылку на стол.

– Ну, если он хотя бы отчасти походит на своего творца, – Кэл улыбался во весь рот, – готов заранее признать его великолепным.

– Сейчас проверим, – кивнула она и снова исчезла.

– Кажется, ты ей нравишься, – сказал Джеймс, когда она ушла. – Экий искуситель!

Изабель вернулась с двумя тарелками. Поставив одну перед Джеймсом, она подошла к Кэлу. – Попробуйте, – распорядилась она, как бы мимоходом проложив руку ему на плечо, – и поделитесь со мной мнением.

Кэл послушно взял ложку, отколупнул большой кусок, пожевал и широко улыбнулся.

– Потрясающе! – сказал он. – В жизни не приходилось пробовать ничего лучше.

Изабель просияла.

– Я позабочусь о кофе.

Она оставила их наедине с десертом, Джеймс принялся за дело. Кэл, однако, с сожалением смотрел на свою порцию.

– Что случилось? Не нравится? – спросил Джеймс.

– Ты же знаешь, я не ем шоколад, – вздохнул Кэл. – У меня от него голова начинает болеть.

– Ну, ради любви, может, попробуешь.

Кивнув, Кэл осторожно взял в рот еще кусочек. В этот момент дверь открылась, и в зал быстро вошел худощавый долговязый мужчина с редеющими седыми волосами.

– Вот и я! – сказал он, почти вприпрыжку пересекая столовую. Дорогой галстук был ослаблен, пиджак расстегнут, а очки для чтения висели на шнурке на шее, что придавало ему вид усталого библиотекаря. – Припоздал немножко. Ну, не беда. Я просто хотел зайти и поздороваться. Я Дональд. – Он протянул руку. – А вы, должно быть, Джеймс.

– Рад познакомиться, – ответил Джеймс, пожимая ему руку. – А это мой друг Калум.

В это время дверь за буфетом открылась и вошла Кэролайн с кувшином воды.

– О, Дональд, ты дома. Отправляйся на кухню, там найдется что-нибудь поесть.

– Спасибо, я не голоден, – отмахнулся хозяин дома. – А вот от кусочка такого торта я бы не отказался, ну, если кто-нибудь стал бы настаивать…

– Так за чем дело встало? Присоединяйтесь к нам, – предложил Джеймс. – Кэл говорит, это что-то потрясающе.

Похоже, лорд Роутс не нуждался в уговорах. Кэролайн поставила кувшин на стол и отправилась за тортом. Лорд Роутс пододвинул стул и сел напротив Кэла.

– Денек выдался не из простых, – признался он. – Ну, что было, то было. Как вы доехали?

– Немного задержались в Кру, – ответил Джеймс, – но в остальном терпимо.

– Стало быть, добрались только днем. И выступление премьер-министра не застали?

– Как раз в новостях передавали. Мы смотрели.

– И что подумали?

– Да все, в общем, ожидаемо, – осторожно ответил Джеймс. – Никаких сюрпризов.

– Ну, я бы сказал, что одну маленькую победу мы из пасти поражения вырвали!

Он повернулся к Джеймсу. Глаза у лорда Роутса оказались очень проницательными. Джеймс только сейчас узнал в нем выступавшего со стороны оппозиции. Это был тот самый человек, который взволновал Парламент вопросом о государственных похоронах Тедди. До него дошло, почему Кэролайн была рада услышать, что этот вопрос прозвучал в эфире. Недавно на экране телевизора это был еще один политикан, размахивающий какой-то бумагой официального вида. А теперь он походил на школьника, только что узнавшего грязную тайну своего учителя.

– Одна маленькая победа. Догадываетесь, какая?

Глава 6

– Не удивлюсь, если эти психи из «Комитета спасения монархии» своего добьются. Они с самого начала были проблемой. Надо их дожать! – Премьер-министр Уоринг откинулся на спинку стула и уставился на озабоченные лица сотрудников, сидящих за овальным столом.

Заместитель премьер-министра, Анжела Телфорд-Сайкс, тщательно причесанная и строгая женщина в костюме от Армани, заговорила первой.

– Успокойтесь, Том, – призвала она, пытаясь тоном пригладить взъерошенные перья своего вождя. – Простая кучка седовласых старцев. Заваривают чай и раздают листовки в торговых центрах. Не удивлюсь, если через день-два…

Уоринг грохнул кулаком по столу с такой силой, что кувшин с водой подпрыгнул на серебряном подносе.

– Нет у нас ни дня, ни тем более двух! – заорал он. – У вас что, мозги сварились?

Телфорд-Сайкс невозмутимо смотрела на него поверх очков. Ветеран многих избирательных кампаний, она привыкла и не такое слышать от премьер-министра. Однако некоторые из ближайших советников кухонного кабинета Уоринга нервно взглянули на помощника.

– Этот проклятый вопрос! – тоном ниже произнес премьер, потирая лоб. – Нам придется устраивать торжественные государственные похороны этому нечестивцу. Вся страна это слышала! Мы же рассчитывали на тихую частную церемонию, а теперь все рухнуло!

– Том, я и раньше не верила, что все обойдется по-тихому, – успокаивающе сказала Анджела. – Надо просто немного подумать. Возможно, они сделали нам одолжение, выставив похороны на всеобщее обозрение. Мы можем этим воспользоваться.

– Чертовски верно, мы воспользуемся! – после короткого размышления воскликнул Уоринг. – Правда, обойдется это не дешевле нашей абсолютной бомбы.

Адриан Бертон, канцлер казначейства, встал и положил перед собой листочек с выкладками.

– Я тут прикинул кое-какие цифры. При разумном минимуме затраты составят не больше пятнадцати миллионов фунтов.

Уоринг бешено взглянул на финансиста.

– Да плевать мне на деньги! – презрительно бросил он. – Я говорил о политических издержках, Адриан.

– Да, понимаю, – закивал Бертон. – Конечно.

Уоринг побарабанил пальцами по столу.

– Хатч целый день висит на телефоне, – деловым тоном заговорил он. – Пытается успокоить общественное мнение. Но от СМИ так и разит кровью. Они кружат над нами, как стервятники. Если мы не найдем подходящей альтернативы, джентльмены, момент может стать весьма болезненным.

«Хатчем» премьер-министр звал своего пресс-секретаря Мартина Хатченса. Худощавое телосложение, дешевые костюмы и стрижка под мальчика подготовительной школы до сих пор успешно маскировали расчетливого, находчивого и циничного бойца. Когда он много лет назад решил заняться журналистикой, Национальная служба здравоохранения, возможно, потеряла средних способностей проктолога, зато правительство приобрело первоклассного пиарщика. С момента последнего телевизионного включения с заседания Палаты представителей он прикладывал все усилия, что убедить население в том, что правительству нечего скрывать в связи со смертью короля.

– Сейчас все пребывает в неустойчивом равновесии, – поднялся со своего места Хатченс. – Но мой взгляд, самое время дать следующую информацию о самоубийстве короля. Так мы вышибем табуретку сантиментов из-под ног оппозиции. Да, нас оно тоже удивило, как и всех прочих. Такой поворот событий не предсказывала «Таймс», ни один букмекер не принимал ставки на такой исход. Значит, на все воля Господа. Так это же хорошо! Государственные похороны требуют времени на организацию – за одну ночь их не подготовишь. Мы, конечно, сочувствуем, делаем все возможное. Но время пока работает против нас. У нас еще даже трупа нет, а прошло уже три дня. А португальские приемы бальзамирования? Они тоже времени требуют, – он взмахнул рукой, словно разгоняя перед лицом ядовитые испарения. – Так что задержка вполне оправдана.

– Помилуйте, Мартин, – вздохнула министр внутренних дел, подтянутая и элегантная темноволосая Патрисия Шах, некогда президент Оксфордского союза. – Давайте обойдемся без театральных эффектов.

– Извините, – буркнул Хатченс. – С точки зрения сроков вот еще что важно. На следующей неделе мы проводим общеевропейский экономический саммит. Все знают, что он давно запланирован, – поспешил заметить он. – Об этом писали несколько месяцев. Так вот, обстоятельства могут помешать нам сделать все, что нам хотелось бы, для должной организации похорон короля – ограниченные ресурсы… доступная рабочая сила… безопасность… и так далее, и тому подобное.

– И что, они это съедят? – скептически поинтересовался Деннис Арнольд, председатель Специального комитета по передаче королевских полномочий. Давняя партийная рабочая лошадка, он знал премьер-министра с тех пор, как они жили в одной квартире в университетские времена.

– Ну, вряд ли так уж съедят, – признал Хатченс. – Скорее решат, что мы пробуксовываем. Но на первый взгляд сойдет, и продержится до тех пор, пока у них не найдется что-нибудь еще, чтобы в нас бросить.

– Поэтому важно выяснить, кто стоит за этим требованием государственных похорон, – повторил Уоринг. – Я хочу побыстрее разобраться с Роутсом. Что он задумал? Что у него в рукаве? Что там у нас на него? Любовница: есть, нет? Любовь к школьникам? Необходимо добыть хоть что-нибудь, что мы сможем использовать.

– А если ничего не найдем? – спросил Бертон.

– Тогда придумаешь что-нибудь, Адриан. Хоть раз включи голову.

– У него есть титул, – задумчиво проговорил Хатченс. – Он один из немногих, этих, несгибаемых, кто до сих пор им пользуется. Во всяком случае, я так слышал.

– Вот! – Уоринг ткнул пальцем в сторону Хатченса. – Жадный аристократ-роялист. Для начала сгодится. Надо спихнуть этого болтливого умника на обочину и поджечь. А пока он будет тушить пожар, ему будет не до нас.

– А как же похороны? – спросил Деннис Арнольд. – Что делать-то будем?

– Предлагаю придерживаться нашего первоначального плана, – сказал министр внутренних дел. – Просто, со вкусом, но сдержанно.

– Но Том только что сказал…

– Да знаю я, знаю! – отмахнулся Уоринг. – Но меня никто не заставит выбрасывать деньги на дорогостоящее публичное зрелище ради какого-то толстого ублюдка – все знают, что это не в моих принципах. Не стану я этого делать. – Он обвел орлиным взглядом сидящих за столом пятерых своих главных советников.

– С другой стороны, мы же не хотим показаться хамами в этом вопросе, – осторожно предположил Арнольд. – Люди ожидают, по крайней мере, соблюдения определенных приличий. Если они решат, что мы просто издеваемся над Тедди-боем, это может вызвать сочувственную реакцию. Мы же этого не хотим? Чтобы народ начал жалеть старого греховодника?

Уоринг ощетинился, но вовремя понял, что мнение дельное. Он помолчал, продолжая постукивать по столу.

– Хорошо, – сказал он наконец, наклоняясь вперед, как делал всегда перед объявлением решения. – Вот как это будет: придерживаемся первоначального плана, но вносим кое-какие коррективы – не дай бог выглядеть глупо. Кремация состоится, а до этого пусть полежит в Букингемском дворце. Семейная церемония – в крематории, а не в Вестминстере или соборе Святого Павла. Ничего публичного, ясно? Скажем, что так хочет семья, а мы уважаем их мнение. – Премьер-министр резко встал. – Заседание окончено. Завтра собираемся после обеда. Дамы и господа, спасибо, вы свободны.

Люди потянулись к выходу из кабинета. Тут же в дверь сунулся Леонард Де Врис, личный секретарь премьер-министра, и объявил:

–С эр, тут главный загонщик хочет вас видеть. Пригласить его?

[В оригинале использовано слово "whip" – «кнут». В английском парламенте так называется деятель партии, на котором лежит обязанность «сгонять» её членов в палату для голосования в возможно большем числе. ]

– Отлично, – кивнул Уоринг. – Запускай. – Хатченсу и заместителю премьер-министра он бросил: – Вы оба, останьтесь. Хочу, чтобы вы это слышали. Не придется потом повторять.

Вошел Найджел Сфорца, главный загонщик Британской республиканской партии. Это был мрачный человек с рябым лицом и длинными руками, которыми он размахивал как крыльями в минуты волнения.

– Надеюсь, я не помешал, господин премьер-министр? Вы просили меня отчитаться как можно быстрее.

– Да, да, конечно, Найджел. Заходи. Мы как раз закончили. Хатч и Анжела тоже послушают. Вдруг у них будут вопросы…

– Будут, наверное, – вздохнул загонщик, садясь на место, предложенное Уорингом. Из портфеля он достал пачку документов и пока раскладывал их на столе перед собой, Уоринг объяснил:

– Я просил Найджела посчитать наших людей, чтобы мы могли ориентироваться.

– Я и посчитал, – сказал Найджел, раскладывая бумаги в нужном порядке. – Прошу помнить, что сведения сугубо конфиденциальные. Если дойдет до драки, цифры, наверное, будут немного другие, в зависимости от конкретных обстоятельств.

– Я понял, понял, – нетерпеливо сказал Уоринг. – Ну, и что у нас есть?

Сфорца повел указательным пальцем по странице перед собой.

– На сегодня в голосовании по заработной плате у нас перевес в шестьдесят один голос.

Хатченс изумленно присвистнул.

– Это шестьдесят один потенциальный ренегат.

Сфорца взглянул на него.

– Я же сказал: в зависимости от обстоятельств, – холодно произнес он. – Очень маловероятно, чтобы по какому-нибудь вопросу все шестьдесят один переметнулись бы на сторону оппозиции. Вряд ли такое случится.

– Но тогда наше большинство сократится до шести, – заметила Анджела. – Не нужно шестидесяти, хватит, чтобы шестеро переметнулись, и мы пропали.

– До этого не дойдет, – твердо сказал Уоринг. – Его неизменно раздражало, когда люди говорили о слабости его большинства. Они пришли к власти двенадцать лет назад, имея достаточное количество мест в парламенте. Годы и битвы, в которых они участвовали как единая команда, взяли свое, но он лелеял надежду на то, что сторонники вернутся и первоначальная боевая мощь восстановится.

– Тут ведь в чем вопрос, – начал Хатченс, –одно дело – отменить монархию, и совсем другое – создать полноценную президентскую республику. Для ренегатов и тех, кто отсиживается за забором, это слишком радикальный шаг. Мы не можем предположить, сколько в этом случае дезертирует.

– Никакого дезертирства не будет, – твердо заявил Уоринг.

– Ну и замечательно. – Хатченс пожал плечами. – Уймись, Нерон. Лично я чувствую запах дыма. Может, эти похороны как раз и станут тем, что искала оппозиция, чтобы по-настоящему объединиться. Если они смогут добраться до некоторых из наших ренегатов, мы не сможем провести президентское голосование.

Он лишь констатировал то, что и сам Уоринг говорил себе тысячу раз с тех пор, как узнал о самоубийстве Тедди. Король выбрал для самоубийства самое худшее время. Хуже для правительства не придумаешь. Он же хотел тихонько отменить монархию, как и планировалось, тем самым расчистить путь для принятия Акта о президентстве. Все знали, что как лидер правящей партии он видел себя в роли первого главы исполнительной власти Великобритании.

Для Парламента роспуск монархии не был таким уж важным вопросом. А вот в преимуществах президентской системы правления сомневались очень многие. Даже самые ярые республиканцы задавались вопросом: зачем свергать одного короля только для того, чтобы избрать другого?

До голосования по вопросу президентства оставалось совсем немного времени, и когда дойдет до дела, Уорингу для победы понадобится каждый из его партии. Несмотря на впечатляющую демонстрацию единства и мощи, у Британской республиканской партии была не самая лучшая репутация. Сообразительные инсайдеры уже знали, а средства массовой информации начинали подозревать, что их риторическая болтовня была намного слабее их политической язвительности.

Премьер-министр не без основания опасался, что государственные похороны возродят роялистские симпатии даже внутри его партии – не говоря уже о нации в целом – и оппозиция станет еще сильнее. Перевес в шесть голосов – ничтожное большинство. Много лет назад старая партия тори некоторое время хромала, имея большинство в два места, но в конце концов потерпела крах и сгорела на следующих же всеобщих выборах, а после нескольких лет пребывания в оппозиции и вовсе распалась, избавив английский политический ландшафт от своего неприглядного присутствия.

Уоринг не собирался повторять их ошибки. Если потребуется, он будет уговаривать каждого из сидящих за забором потенциального ренегата, он пообещает им горы золотые, лишь бы обеспечить их лояльность. Впрочем, он надеялся, что до этого не дойдет.

Главный загонщик отложил одну бумагу и взялся за следующую.

– Опрос о похоронах, показал, что за полноценные государственные похороны высказались 30 депутатов.

Уоринг нахмурился. Если половина точно хотела бы залепить пощечину старому педерасту хотя бы после смерти, то что думают остальные? Стоит ли рисковать негативной реакцией роялистов, чтобы успокоить своих своенравных сторонников?

– Ладно. Уточните как можно быстрее ситуацию с голосованием по заработной плате. Доложите, как только появятся результаты.

Премьер-министр поблагодарил Сфорца и отпустил его. Когда главный загонщик вышел, премьер-министр повернулся к своему заместителю и сказал:

– Похоже, придется подбросить прессе какую-нибудь жареную рыбку. – Он опять принялся барабанить пальцами по столу. – Точно. У нас же на очереди встреча гроба! Пусть журналисты освещают: лимузины, полицейский эскорт и тому подобное. Надо сделать это со вкусом, но сдержанно – сверхсдержанно, я бы сказал. Надо, чтобы было как на сцене, но ни в коем случае не выпускать из-под контроля. Поняла?

Заместитель кивнула.

– Давай, Анджела. Сделай, как будто мы так и собирались.

– Хорошо. Я поговорю с Пэт и Деннисом, обдумаем несколько вариантов, и, – она взглянула на свои золотые часы, – после ужина позвоню и доложу.

Когда заместитель премьер-министра ушла, Уоринг повернулся к Хатченсу.

– Наведи порядок в СМИ. Несколько газет и по одной съемочной группе с каждого из основных каналов. Никакого цирка устраивать не будем, понятно?

– Понял.

– Хорошо, – сказал Уоринг и взглянул на открытый блокнот в кожаном переплете. Там крупно было написано: «Занят». Помощник не шевелился. Уоринг поднял глаза.

– Что еще?

– Да так, в общем-то, ничего. Мелочь одна… – Пресс-секретарь словно не решался говорить.

– Давай, Мартин, не тяни. Что там у тебя?

– Тереза Виерта, – произнес Хатченс, глядя в глаза премьер-министру. – Шлюха Тедди.

– И что с ней?

– Я же должен знать, что с ней делать.

Премьер-министр некоторое время смотрел на своего пресс-секретаря.

– Не твоя забота.

– То есть она будет молчать?

– Ну что ты ко мне пристал? Ей заплатили за молчание.

– Наличными? Деньги нельзя отследить?

– Нет. Все чисто. – Уоринг отвел взгляд.

– Господи! – Мартин вскочил. – И я узнаю об этом последним!

– А зачем тебе было знать? – удивился премьер-министр.

– Сколько?

– Сколько чего?

– Сколько ей заплатили?

– Немного. Восемь, может быть, десять тысяч – что-то около того. Ну, такая единовременная помощь… одежда там, квартирка получше. Тебе-то что за дело?

– А что она должна была сделать? Стать его рабыней?

– Да ничего подобного! – Уоринг нахмурился. – Мне нужна была только информация. Я должен был знать, как поступит этот старый придурок. Будет он делать как надо, или создаст проблемы.

– То есть вы подсунули ему проститутку, – произнес Хатченс. – Поверить не могу.

– Она вовсе не проститутка, – возразил Уоринг. Его совершенно не тронуло возмущение своего пресс-секретаря. – Она светская львица.

– Господи! Заплатить женщине! Очень неосмотрительно. А если она расскажет? Такой удар без потерь сдержать не получится. Я должен был знать!

– Расслабься, Мартин. Все под контролем, – небрежно бросил премьер-министр.

– Знаете, шеф, такие истории имеют обыкновение взрываться.

– Да не скажет она никому. Поверь мне. – Премьер заметил, что слова его не убедили пресс-секретаря. – Лучше бы ты не беспокоился о ерунде, а подумал, как унять этих горлопанов из Комитета по спасению монархии. Они начинают действовать мне на нервы».

Хатченс все еще смотрел на своего босса, молча качая головой.

Уоринг встал.

– Это все, мистер Хатченс. Вы свободны.

– Шеф, вы уверены, что больше никаких гранат не припасли?

– Если что случится, ты, как всегда, узнаешь первым. Это я тебе обещаю. – Уоринг махнул на него рукой. – Иди. Завтра утром жду предварительный отчет.

Пресс-секретарь скривился да так и вышел с кислым лицом. Уоринг откинулся на спинку кресла и мысленно еще раз пробежался по результатам только что закончившейся встречи. Похоже, они все обсудили. Он встал и открыл дверь в приемную.

– Лео, – сказал он секретарю, – я пошел наверх.

– Хорошо, сэр. Спокойной ночи, господин премьер-министр.

Уоринг прошел через пустую комнату для совещаний и открыл неприметную дверь, ведущую к лифту. Оказавшись наверху, он снял пиджак, плеснул в бокал из хрустального графина, взял пульт и уселся смотреть новости.

Глава 7

Вошла Кэролайн с десертом для себя и Дональда, и вторым куском торта для Кэла. –Изабель посоветовала, – объяснила она, ставя перед ним тарелку.

Дональд, жаждущий поделиться новостями о своей маленькой победе, на десерт не обратил внимания.

– Давайте я объясню, что произошло в Парламенте.

– Пожалуйста, а то мы не все поняли – закивал Джеймс.

– Ну как же! Премьер-министр заявил в Палате общин, что Британия по-прежнему является монархией! – Дональд торжествующе поднял ложку. – Разве вам не показалось, что это важно?

– Боюсь, что нет. А это действительно важно?

– Еще бы! – воскликнул Дональд, придвигая тарелку поближе. – Когда самый антироялистский премьер-министр, когда-либо занимавший дом номер десять, говорит Палате представителей, что подчиняется королю и короне, я считаю это важным. Последние восемнадцати месяцев его головорезы прочесывали сельские области, терроризируя некоторые из старейших и наиболее уважаемых семей Британии и множество других порядочных граждан, принуждая отказываться от дворянства. А любого, кто не хотел, силой загоняли в…

– Дональд, – остановила мужа Кэролайн, – ну что ты напал на наших гостей? Дай им спокойно управиться с десертом.

– А, да, конечно, – сказал он и вонзил ложку в кусок торта.

– Мы совершенно не возражаем, – Кэл прижал руки к груди. – Знаете, нам не часто удается поговорить о политике с живым членом парламента.

Дональд улыбнулся, собрав ложкой вишневую начинку.

– Ну, это и для меня новая роль. Я же раньше был просто одним из «Банды лордов» в Палате. Наш клуб закрыли. Пришлось переезжать. – При этих словах на лице его мелькнуло сожаление, но тут же исчезло. – На новом месте все примерно то же, разве что столовая похуже. Но я начал работать с избирателями, и мне это понравилось. Никогда не думал, что подхожу для такой работы. Все важные назначения так или иначе проходят через наш Комитет, и тут огромное поле деятельности. – Он радостно облизал ложку. – Это удобно, иметь право голоса в Палате и, при случае, взъерошить парочку перьев.

– Как сегодня, например, – заметил Джеймс.

– Верно. – Дональд некоторое время задумчиво жевал, затем продолжил, приняв более философский вид. – Похороны короля – очень важное событие. Я бы сказал, основополагающее событие для всех, кто считает себя британцами. Нельзя позволить, чтобы у нас украли такое ценное наследие.

– А они хотят украсть? – спросил Кэл.

– Уверен, что Уоринг и его приспешники больше всего на свете хотели бы, чтобы этот государственный институт просто тихо скрылся из виду. Но теперь мы вцепились в это дело, и уж погоняем их за их же деньги. Долго будут помнить. – Джеймсу показалось, что Дональд переключил передачу и теперь говорит о чем-то другом. – Здесь есть определенная ирония. То, что знаменует конец монархии, может оказаться тем самым, что ее спасет.

– Дональд, – перебила Кэролайн, – давай ты больше не будешь вдаваться в подробности? Ты и так гостей утомил. – Она посмотрела через стол. – Калум, вы уже справились с тортом? Не хотите еще кусочек?

– Мне хватит, – ответил Кэл, мужественно доедая второй кусок, который оказался даже больше первого. – Спасибо.

Лорд Роутс доел свой торт и отодвинул тарелку.

– Хороший торт, вкусный, – сказал он, слегка причмокнув губами. – Вы меня извините, но я пока не могу ни думать, ни говорить ни о чем другом. Это знаменательное событие, потрясающее. Смотрите, до парламентского акта, который опустит занавес над последней подлинной монархией в мире, остается меньше трех месяцев, и как же последняя настоящая монархия в мире отмечает это событие? Приставляет револьвер к голове и нажимает курок…

– Дональд, – упрекнула его жена, – ну что за застольные разговоры?

– Допустим, Эдуард не вынес того, что он прославлен как король, руководивший отменой монархии, вот он и нашел выход из этой неприятной дилеммы.

– Так это самоубийство? Точно? – спросил Кэл.

– Никаких сомнений, – подтвердил Дональд. – Уоринг напирает на другие варианты – убийство и несчастный случай, – потому что боится запачкать в крови свои лилейно-белые ручки.

– Мне никогда не нравился Эдуард, – призналась Кэролайн, – но я бы даже ему не хотела такой участи. Никому не хотела бы. Это значит, человек дошел до полного отчаяния.

– Ты не права, – не согласился Дональд. – Это первый мужественный поступок, который он совершил в жизни. Тедди не хуже других знал, что потерпел неудачу. Будь он другим человеком, знал бы, что делать с короной.

– Ну да, а свиньи могут летать, – сухо заметил Кэл. – По мне, так королевские особы всегда были компанией похотливых бездельников и прелюбодеев, только и знали, что за юбками гоняться. Своекорыстные, подлые негодяи, думающие только о своих желаниях, и длилось это слишком долго. – Он замолчал, подумав, что перехватил, наверное, уставился на свой пустой бокал и буркнул: – Само собой, это только мое скромное мнение.

– А что, вполне себе законное мнение, – подтвердил Дональд.

Джеймс вспомнил слово «ирония», которое употребил хозяин, и подумал, что ирония-то как раз в том, что будь бедный Тедди другим человеком, он был так не кончил…

– Будь Тедди другим человеком, конец был бы другим, тогда у нас не было бы никакого шанса! – словно прочитав мысли Джеймса, воскликнул Дональд и тут же осадил себя, словно пожалел о последних словах. – Ладно. Будем надеяться, не все потеряно.

Леди Роутс поспешила сменить тему.

– Кофе, наверное, готов. Дональд, почему бы тебе не помочь Изабель принести поднос?

Но Кэл опередил Дональда.

– Я с удовольствием помогу, – сказал он, нетерпеливо поднимаясь на ноги. – Можете спокойно доедать свой торт.

– Да я уже с ним разобрался, – возразил лорд Роутс.

– А я уже иду, – бросил Кэл, отходя от стола.

– Наверное, хочет поинтересоваться рецептом, – предположил Джеймс, когда Кэл вышел.

– Ну, не он первый, – усмехнулась Кэролайн.

– Это точно, – заметил лорд Дональд, собирая ложкой вишневую начинку. – Девушка –повар от бога. Запросто могла бы получить работу в любом из лучших ресторанов Лондона.