Текст книги "Авалон. Возвращение короля Артура (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Именно одержимость Уоринга питает его желание искоренить монархию, –сказал Эмрис. – Как только исчезнет старая система, его уже ничто не остановит. Он войдет в историю как величайший реформатор со времен Оливера Кромвеля – по крайней мере, он так думает.

– Именно так, – закивал Гэвин. – Последний референдум – это его билет в бессмертие. Президент Британии – государственные служащие только об этом и говорят за обедом. Спорят до хрипоты: американская форма президентства – это лучшая система, или все-таки стоит принять европейскую модель. Самые жаркие споры вызывала тема ответственности исполнительной власти.

– Ну, надо же! – заметил Кэл. – А я-то думал, что все государственные служащие скучные, как грязная вода.

Они еще долго сидели, разбирая результаты первой встречи, а потом отправились отведать знаменитого рыбного пирога Приди. Остаток вечера прошел в наблюдениях за репортажами о визите премьер-министра в различных новостных передачах. Джеймс заметил, что к ночи Гэвин становится все более задумчивым. Джеймс подозревал, что яростное повторение премьер-министром своего мнения о бессмысленности сегодняшней встречи, и о том, что референдум положит этому конец, сказывалось на бывшем государственном служащем.

Он выглядел таким несчастным, что Джеймсу пришлось подбодрить его:

– Не унывай, Гэвин. Мы знали, что эта работа тяжелая и опасная, когда брались за нее.

– Конечно, – сказал он, вымученно улыбаясь. – Я знаю. – Он помолчал, а потом совсем поникшим голосом продолжил: – Уоринг прав: до референдума осталось меньше шести недель.

– Знаешь, в политике шесть недель – это целая жизнь. – Джеймс дружески потрепал его за плечо. – А я пока не умер.

Глава 29

– Если бы я верил в привидения, – сказал Деннис Арнольд, – я бы сказал, что этот человек – призрак.

– Ты что, ничего не нашел? – брюзгливо спросил Уоринг, ставя чашку на стол. – Черт, Деннис, ты уже половину недели работаешь над этим. Что происходит?

– Не стоит горячиться, – сказал председатель Комитета по передаче полномочий, садясь в кресло рядом со столом премьер-министра. – Я не говорил, что мы ничего не нашли. – Он открыл папку, лежавшую у него на коленях.

– Ну и что там у тебя?

– Да ничего такого особенного, – ответил Арнольд. – А то, что есть, просто не может быть. – Он достал из папки фотографию и передал премьер-министру.

Уоринг присмотрелся и с удивлением посмотрел на Арнольда.

– Ну да, это он. Тот человек, которого я видел.

– А когда, по вашему, сделана эта фотография?

– Откуда мне знать, черт возьми! – Уоринг бросил фотографию на стол. – В любое время за последний год или около того, я думаю. Да какая разница?

– Большая, – сдержанно ответил Деннис Арнольд. – Фотография сделана в 1978 году. – Он достал еще одну фотографию и выложил ее на стол. – А вот этот снимок сделан нашим человеком в Блэр Морвен несколько дней назад.

– Господи! – воскликнул Уоринг. Он положил две фотографии рядом. – Он же не постарел ни на один день. – Взяв первую фотографию, он спросил: – Где ты ее добыл?

– Снимок сделан на ведомственном обеде, устроенном в его честь, – сообщил Арнольд, – в день его отставки.

– Он что, на пенсию ушел? – тупо спросил Уоринг. – А где он служил?

– В каком-то шотландском офисе. Что-то связанное с ЗАГСом, но это не точно. Я не смог проследить его дальнейшую историю.

– Если он работал на государственной должности, должны быть записи.

– Я тоже так думал. Да только Отделение департамента, в котором он работал, было упразднено в конце восьмидесятых, трудовые книжки были переданы другому агентству и впоследствии уничтожены.

– Бардак! – выразил свое мнение премьер-министр.

– Да, только это еще не все, – сказал Арнольд. – Я как-то почувствовал, что не вредно обмолвиться об этом Эмрисе в разговоре со старейшинами Уайтхолла, и один из них вспомнил, что у человека с таким именем в Сент-Джеймсском дворце была своя канцелярия.

– И что? – спросил Уоринг, невольно заинтересованный рассказом.

– Бинго! – Арнольд позволил себе удовлетворенную улыбку. – Выяснилось, что некто по имени Эмрис работал консультантом различных государственных органов так давно, что никто не помнит, когда это началось. Он работал над специальными проектами для оперативных групп, правительственных фокус-групп и тому подобного. А взамен –бессрочное использование офиса во дворце.

– Так он на зарплате? Выходит, один из наших?

– Не совсем так. Ни в одной платежной ведомости его нет. Никто ему не платил. Просто такой обмен: услуга за услугу, офис в обмен на информацию, ну, еще бесплатная парковка и так далее.

– Прямо Иисус какой-то!

– Видимо, раньше это было обычным делом. Кто же знал, что этот парень проживет так долго?

– Ты хочешь сказать, что последние тридцать с лишним лет этот Эмбри, или как его там, рыскал в правительственных коридорах, и никто об этом не знал? – Уоринг покрутил головой. – Да этого просто не может быть!

Арнольд порылся в папке и достал еще один лист.

– Вот что мне удалось выяснить.

– Имя и номер национальной страховки? И все?

– Все. Со страховкой тоже не получилось. Согласно их записям, он пропал без вести, предположительно, погиб. Все, что у них есть, – это адрес семидесятипятилетней давности где-то в Уэльсе, и никаких указаний на то, что он когда-либо получил хоть пенни.

– Бедняга Деннис, – посочувствовал Уоринг, бросая лист на стол. – Даже имя неполное: М. Эмрис? Что означает буква «М»?

– Можете сами ответить. Ваша догадка будет стоить столько же, сколько и моя.

– Боже мой, – вздохнул Уоринг. – Никто не знает, кто он такой, чем занимается, и возраст у него, как у Мафусаила.

– Нет, – возразил Арнольд, – его многие знают, то есть о нем знают. Ну, знают, что он есть. К сожалению, это все. Он как бы приходит и уходит, когда ему заблагорассудится, и делает, что хочет.

– Призрак какой-то!

– А я что сказал?

– Хорошо. А что с тем офисом в Сент-Джеймсском дворце?

– Я проверил. Там ничего нет.

– Что, офиса нет? – не понял Уоринг.

– Офис на месте. С ним никаких проблем. Да какой там офис! Одна комната да еще ниша размером чуть больше кладовки для веников. Даже телефона нет. И записей никаких нет. Пусто. Но опустело недавно. Дней десять. По словам смотрителя здания, Эмрис сдал ключи, а в помещении установили копировальную машину.

Уоринг с изумлением посмотрел на своего помощника.

– Есть еще пара клочков информации, – председатель Специального комитета швырнул папку на стол. – Но это уже мелочи.

Уоринг взял папку и заглянул в нее.

– Ты сказал, что он ушел на пенсию в 1978 году. А до этого чем он занимался?

– Только гадать можно. Имя несколько раз мелькает в различных компьютерных файлах – оно не особенно редкое, тем более в Уэльсе. Мы не можем сказать, тот же это человек или другой. А если бы и могли, все равно ничего существенного.

– Может, ты просто плохо старался, Деннис, – проворчал премьер-министр, раздраженный скудостью информации.

– Пусть кто-нибудь другой попробует. Может, кому-то больше повезет. Только надо иметь в виду, что много архивов было потеряно при оцифровке. Вместо того, чтобы тратить деньги налогоплательщиков на расшифровку каждого клочка бумаги, правительство в то время просто отбрасывало все, что не казалось жизненно важным для работы или национальной безопасности.

– М-да… – протянул Уоринг. – Тупик.

– Боюсь, что так. – Арнольд встал. – А с другой стороны, какая разница, кто он и откуда? Конечно, можем потратить массу времени и сил на выяснение его родословной, а можем просто смириться с тем, что мало о нем знаем. Вы вот говорили, что встречались с этим парнем, разговаривали с ним. Он один из советников короля, верно?

– Король так сказал.

– Тогда, было бы желание, мы его поймаем. – Арнольд помолчал и добавил: – Если до драки дойдет.

– Может, и дойдет, – размышлял Уоринг. – Такие люди, как этот Стюарт, не появляются ниоткуда. За ним стоит какая-то сила, это она его ведет и направляет. Сейчас-то я вижу, что всем заправляет как раз Эмрис. Если мы сможем добраться до него, одной большой заботой станет меньше.

– Считаете, нам действительно есть о чем беспокоиться?

Уоринг откинулся на спинку стула, глядя на своего приятеля; от Денниса Арнольда у него секретов практически не было.

– Как посмотреть… Политика – грязное дело. В один прекрасный день он может пожалеть, что так и не вышел на пенсию.

– До референдума все меньше времени, – сказал Джеймс. – Надо что-то делать.

– Например? – Кэл недоуменно приподнял бровь. – Начинаем кампанию за короля?

– А что, чем плохая идея? – парировал Джеймс. Они сидели в конференц-зале. Такие посиделки быстро превратились в ежедневный ритуал – утреннее собрание сотрудников. Прошла почти неделя после встречи с премьер-министром; в том, что касалось Даунинг-стрит, ничего не изменилось, и нетерпение Джеймса росло.

Кроме того, Дженни слишком долго обдумывала его предложение. Он дважды звонил ей и присылал цветы – с открыткой, в которой просил простить его и позволить наверстать упущенное, – но оказалось, что она уехала в Уэльс, якобы, подумать. Джеймс решил, что это плохой знак. Неуверенность, наряду с вынужденным бездействием, беспокоила его.

– Хочешь совершить какой-нибудь королевский поступок? – поинтересовался Эмрис. – Я согласен, хорошо бы показать людям, какого короля им придется поддерживать.

– Убийство драконов, спасение принцесс и тому подобное? – заметил Кэл. – Чем вообще должен заниматься король в наши дни?

– Возможно, прав Уоринг с компанией, – задумчиво произнес Джеймс. – Может, стране и правда больше не нужен монарх?

– Никогда так не говори, – резко осадил его Эмрис. – Даже не думай.

Повернувшись к остальным, он сказал:

– Если кто-то из присутствующих сомневается в серьезности нашего предприятия или в крайней необходимости, которая делает сохранение короны абсолютным императивом, то ему лучше уйти. – При этом он сурово посмотрел на Кэла, высказыванием которого оказался крайне недоволен.

– Прости, – пробормотал Кэл. Чувствуя необходимость искупить вину, он предложил: – А как насчет того, чтобы сделать пожертвование на благотворительность? Рождество приближается. Время подарков. Надо сказать речь, и чтобы фото короля было во всех газетах.

– Как насчет возрождения рождественского послания? – сказал Рис.

– Вот-вот! – оживился Кэл. – По-моему, очень полезно было бы!.

– Люди до сих пор помнят рождественскую речь королевы, – продолжил Рис. – Я был ребенком, и то помню. Вся страна слушала. – Он оглядел сидящих за столом, ища поддержки.

– Это правда, – согласился Гэвин. – У нас в семье всегда слушали. Если вернуть традицию, люди вспомнят старые времена.

– Рождественская речь – ну, не знаю… – засомневался Джеймс.

– Как насчет интервью? – предложила Шона. – Можно договориться с большой телекомпанией. Уютная беседа у камина. Рождество с королем. Джонатан Трент точно ухватится за такой шанс. Настоящего интервью не было с самого первого обращения. Пора бы напомнить о себе.

– Хорошая мысль, – одобрил Эмрис. – Может оказаться весьма полезным. Но даже хорошая речь не ответит на фундаментальный вопрос вашего царствования.

– Это какой же?

– Вопрос: что все это значит? Если хочешь завоевать сердца и умы людей, надо определить природу своего царствования. Чему будет посвящено твое правление? – В ответ на выжидательный взгляд Джеймса он пояснил: – Я не могу сделать это за тебя. И никто не сможет. Это должно быть у тебя внутри. Только когда ты будешь знать, какова твоя роль, ты сможешь рассчитывать, что кто-то другой поймет, а тем более последует за тобой.

– Не уверен, что понимаю, – нахмурился Джеймс.

– Один мудрый человек сказал мне однажды: «Людям трудно следовать за мечтой, но они обязательно последуют за человеком, у которого она есть». Подумай об этом.

На мгновение за столом повисла тишина, которую нарушил Кэл, который хотел знать:

– Так что насчет речи?

Джеймс неохотно кивнул, и Шона начала звонить по телефону. К тому времени, когда переговоры были завершены, Джеймс согласился на часовое интервью с Джонатаном Трентом в Блэр Морвен на Рождество.

Облегчать Джеймсу жизнь никто не спешил. Во-первых, BBC отказалась заранее передать ему вопросы. Дескать, Трент – профессиональный, уважаемый, отмеченный многими наградами журналист – у него хватит такта и уважения, чтобы не задавать неудобных вопросов. Беседа получается намного живее, если оба собеседника импровизируют.

Механизм будущего провала заработал, как только были согласованы условия интервью. Узнав об этом событии, газеты начали публиковать статьи о том, что они назвали – по причинам, известным только им самим – «Рождественской исповедью», в то время как их эксперты начали строить догадки, надо ли сомневаться в том, что скажет король. Несколько ежедневных газет предложили списки тем, которые были бы интересны их читателям, например, где нынче находится Святой Грааль, или не хочет ли король восстановить Круглый Стол. Один таблоид провел конкурс на лучший вопрос, который Трент задаст королю. Вопрос победителя конкурса обязательно прозвучит в интервью Трента.

Джеймс пока не знал, что ему противнее всего: шквал звонков от агрессивных, наглых журналистов, на которые Шона была вынуждена отвечать, или какое-то лихорадочное нетерпение в прессе выставить его дураком и неудачником. «Это зверье, – думал он о СМИ, – очень циничное зверье».

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 30

– Вы, правда, этого хотите, мисс? – спросил Джордж Кернан уже не в первый раз после выхода из гавани Пензанса.

Молодая женщина перестала укладывать снаряжение, повернулась и посмотрела на шкипера.

– Вы уже спрашивали, мистер Кернан. Еще раз отвечу: я знаю, что делаю. – Ее зеленые глаза, почти бирюзовые на темно-синем фоне ее новенького комбинезона, плеснули гневом. – Море спокойное; погода прекрасная. Только не говорите мне, что лодка не в порядке, а то я очень рассержусь.

– Нет, нет, – поспешил заверить ее Джордж, – она в прекрасном состоянии, как и все прочее на «Годольфине». Лучше лодки по эту сторону Фалмута вы точно не найдете.

– Тогда с какой стати вы продолжаете приставать ко мне со своими нелепыми заботами?

– Это опасно, мисс, вот и все. Я помню наш договор, но я думал…

– «Опасно»! – Она выплюнула это слово с такой силой, что моряк вздрогнул. – За те деньги, которые я вам плачу, капитан Кернан, вы вполне можете позволить себе держать свои сомнения при себе, не так ли?

Бывали и раньше у Кернана трудные фрахты, ему не привыкать, но на этот раз… Он выпрямился и сделал последнюю попытку.

– Но вы же собираетесь нырять в одиночку, мисс, – вот в чем дело. Я же понятия не имел, что у вас на уме. Я же думал, что вы просто хотите своими глазами взглянуть на то, что здесь происходит.

– Именно. Только я хочу увидеть это крупным планом, так сказать, мистер Кернан. Что касается одиночного погружения, то вы же никуда не денетесь, верно? В любом случае ответственность полностью на мне. Это понятно?

– Да, мисс.

– Теперь, если вы со своим плохо соображающим сыном просто будете делать то, что вам говорят, никто не должен пострадать. – Ее зеленые глаза сузились. – Мы поняли друг друга?

– Да, мисс, – кивнул Кернан.

– Вот и замечательно, – сказала она, отпуская его властным жестом. – Надеюсь, мне больше не будут мешать. Когда придем в точку, сообщите за милю.

– Есть, мисс.

Капитан Кернан еще немного постоял, наблюдая за тем, как сноровисто женщина обращается с аквалангом. На пристани она показалась ему такой милой и обходительной, ее низкий, гортанный смех очаровывал, и она так внимательно слушала, когда он рассказывал про кипящее, пахнущее серой море, да и другие истории о необъяснимых событиях, случавшихся в этих водах. О, она даже заставила его проявить галантность, несмотря на деньги, причем, немалые, заплаченные за предстоящий фрахт. Но даже тогда он постарался отговорить очаровательную нанимательницу.

– Две тысячи фунтов – это большие деньги, мисс… э… – Он ждал услышать имя, однако не преуспел.

– Вы правы, капитан, – кивнула она, отсчитывая купюры. – И вы заслужите каждый пенни, капитан Кернан, если мы выйдем в море завтра с утра пораньше.

Теперь деваться некуда. Джордж отошел, уныло почесывая затылок. Он отметил, что сегодня ему не сказали про «каждый пенни». Ох уж эти женщины! Надо было сразу сообразить, что здесь не все гладко, еще когда она подстерегла его на причале с рюкзаком и большой сумкой для дайвинга. Сегодня было совсем не так. Сегодня она хмуро произнесла только:

– Вы опоздали, капитан, – и тут же развернула перед ним карту, отличную карту, надо сказать. Ткнув пальцем в красный кружок к северу от церкви Святой Марии, она приказала: – Мы идем сюда.

Надо было вернуть деньги, подумал Кернан. Но ведь сегодня Рождество... Он вернулся в рубку, где за штурвалом стоял его сын.

– Уговорил? – спросил Питер.

– Пытался… – Джордж махнул рукой. – Говорит, что ей позарез надо нырнуть.

– Это же опасно. Ты ей сказал?

– Все я ей сказал. Но это же какое-то ослиное упрямство! – Он смотрел на спокойное море. – Хороший день. Может, и обойдется. В любом случае, она хорошо заплатила за свой каприз.

– Знаешь, если с ней что случится, – заметил Питер, – отвечать-то нам, и тогда две тысячи фунтов покажутся не такой уж большой суммой. Надо было отказываться.

– Так она же вперед заплатила! – напомнил Джордж сыну. – Я уж и так, и этак, а она – ни в какую!

– Ладно. Встань к рулю. Пойду, сам с ней поговорю, – решил Питер, обходя отца.

Кернан схватил его за руку.

– Не поможет, сынок. Оставь ее. Сейчас нам остается только молиться, чтобы с ней все было в порядке, и чтобы мы к ужину вернулись в порт. – Слова отца, похоже, не убедили Питера, он все-таки хотел выйти на палубу. – Я серьезно, парень, – сказал отец, крепче сжимая руку сыну. – Я сделал все, что мог. Теперь просто оставь ее в покое. Это ее решение.

Питер поразмыслил и вернулся к штурвалу.

– Мне это не нравится, – пробормотал он, бросив взгляд через окно позади себя на корму, где их странная нанимательница как раз достала и расправляла дорогой даже с виду гидрокостюм. – Нырять в одиночку, да еще в святой день, как-то это неправильно. Посмотри на нее. Никакой она не океанограф. Не надо было соглашаться.

– Ты прав. Больше никогда, – пообещал отец, сокрушенно качая головой.

Баркас легко шел к месту назначения – в двенадцати милях от самой южной оконечности побережья Корнуолла. По просьбе пассажирки вышли рано – и теперь знали причину: световой день короткий, под водой быстро стемнеет.

Необычный характер фрахта поначалу не вызывал у рыбаков подозрений по той простой причине, что из-за событий вокруг островов Силли все побережье от Сент-Остелла до Лендс-Энда пребывало в некотором волнении. С той ночи, когда начались первые подземные толчки, многие суда пытались арендовать то геологи, то морские биологи, то другие ученые, чья деятельность так или иначе связана с морем. Однако среди них было немало авантюристов и состоятельных туристов. Безработный шкипер «Годольфины» тоже брал на борт зевак, желавших посмотреть на странные вонючие пузыри, поднимавшиеся с морского дна; впрочем, большинство шкиперов в порту старались не зевать и, как могли, зарабатывали в эти скудные зимние дни, переправляя искателей острых ощущений поглазеть на таинственно кипящее море.

Пресса сначала заинтересовалась новостью, но быстро остыла, а море, не обращая внимания на реакции людей, продолжало отрыгивать пузыри с серным запахом. Некоторые моряки говорили, что их стало даже больше, да и размеры пузырей увеличились. Джордж затруднялся сказать, так ли это. Жермо и некоторые другие капитаны, проявившие внезапный интерес к научным темам – видя, что у океанографов, похоже, очень глубокие карманы, в которые капали гранты, – утверждали, что маленький архипелаг Силли в последнее время потихоньку поднимается относительно поверхности моря, хотя и крайне медленно.

Жить в гавани Пензанса, как и везде на побережье, определенно стало интереснее, особенно после статьи в газете «Сан» неделю назад. Джордж даже вырезку сохранил. Заголовок статьи гласил: «ЛИОНЕСС ВНОВЬ ПОДНИМАЕТСЯ!»

В качестве доказательств этого преувеличенного заявления статья содержала не слишком убедительную фотографию нескольких лодок в гавани Хью-Тауна и фото Уильяма Тейлора, начальника порта, указывающего на полоску морской зелени на пирсе, свидетельствующую не то о падении уровня моря, не то о подъеме суши. Скудные научные комментарии осторожно подтверждали утверждение островитян о том, что земля, на которой стоят их дома, вроде бы действительно поднимается со скоростью нескольких миллиметров в день. Этот подъем сопровождали почти непрерывные слабые толчки. Эксперты-геологи предупреждали, что есть основание ждать серьезного землетрясения. Газета сообщала, что срочно разрабатываются планы эвакуации трех тысяч жителей островов.

Джорджа такое заявление удивило. Он знал многих рыбаков с островов, и никто из них не слышал ни единого слова о какой-то эвакуации. Впрочем, это лишний раз говорило о том, что газетам веры немного.

– Вон Сент-Кеверн, – через некоторое время объявил Питер, – в полумиле по левому борту.

Капитан посмотрел туда, куда указывал сын. Место было относительно безлюдным – он видел только две лодки, в то время как два дня назад их тут было не меньше двадцати.

– А кто это там?

– Не знаю, – пожал плечами Питер. Одной рукой он взял бинокль. – Похоже, Трафальгар, – неуверенно предположил он.

– Вот те раз! – удивился Джордж. – Маки же говорил, что едет в Фалмут за подшипником.

– Может, и не он. – Питер ткнул большим пальцем через плечо. – Ты лучше скажи нашей туристке, чтобы готовилась. Скоро будем в зоне.

Джордж вышел из рулевой рубки, качая головой. Термин «в зоне» сын подхватил от ученых; сам он таких слов никогда не употреблял и был немного удивлен тем, что его сын – и большая часть остального населения Пензанса – так быстро усвоили жаргон.

– Прошу прощения, мисс, – как можно любезнее произнес он, помятуя давешний резкий наказ не отвлекать пассажирку. – Подходим к месту. Вам помочь со снаряжением?

– Если мне понадобится помощь, я скажу, – хмуро сообщила молодая женщина. Она расстегнула свой синий комбинезон и дала ему возможность просто упасть на палубу к ногам. Глазам капитана явилась обворожительная фигура в ярко-красном закрытом купальнике. Женщина нагнулась, подобрала комбинезон и не глядя передала капитану, потом присела на ящик и начала натягивать утепленный гидрокостюма цвета «серый дельфин».

Справилась она на удивление быстро, что говорило о немалой сноровке. Натянула капюшон, быстро присоединила небольшие воздушные баллоны, надела ласты из ярко-зеленого флуоресцентного пластика. Двигатель начал сбрасывать обороты, а потом и вовсе начал ровно клокотать на нейтральной передаче. Питер крикнул, высунувшись из рубки:

– Мы на месте, мисс.

Женщина подошла к леерам, проверила мундштук, и резко приказала:

– Поставьте буй, мистер Кернан.

Шкипер выбросил за борт ярко-оранжевый водолазный буй с флажком.

– Вы уверены, что в этой штуке достаточно воздуха, мисс? – спросил он, скептически глядя на новомодный аппарат.

– Мне хватит, – ответила женщина, пристегивая мешок с нейлоновой сеткой к водолазному поясу. Капитан не разглядел, что там у нее в этом мешке. Наверное, какое-то дополнительное снаряжение.

Женщина присела на фальшборт, вытянула перед собой ноги в ластах. Натянула водолазные перчатки, плюнула в маску, сполоснула ее, зачерпнув забортной воды, и провела по лицу обеими руками. Поправила мундштук и перекинулась через борт.

В воде Мойра сгруппировалась, перевернулась и, размеренно взмахивая кислотно-зелеными ластами, легко поплыла прочь от лодки. Освободившись от назойливых рыбаков и их вонючего баркаса, она почувствовала, как острое отвращение к роду человеческому начало рассеиваться в холодных безмолвных водах. Мягкой осенью вода у побережья была прозрачной, как стекло, что позволяло ей отлично видеть холмистый рельеф далеко в льдисто-голубых глубинах внизу.

Где-то там дремал веками приз, стоящий всего мира. Только два человека знали о его существовании. Эмрис, этот глупый волшебник, понятия не имел, с чего начинать поиски. Но она знала, и в этом заключалось ее огромное преимущество.

Трижды она сталкивалась со старым самодовольным дураком, и трижды он избегал участи, которую давно заслуживал. На этот раз, однако, ей наверняка повезет. Она не станет нападать, пока камень Лиа Фаль не окажется у нее в руках. [Лиа Фаль – «камень судьбы» или «говорящий камень», по легендам стоял на холме Тара в графстве Мит, в Ирландии. Использовался во время коронации всех королей Ирландии. Камень «вскрикивал», когда на него поднимался Истинный Король. Традиция существовала вплоть до 500 года нашей эры. Одно из четырех сокровищ богини Дану, привезенных из-за моря. Другие три: это Меч Света, Копье Луга и Котел Дагды.] До той поры придется довольствоваться пакостями его протеже, этому новому королю. Впрочем, это также приятно и забавно, как извести самого старого мошенника.

Прямо под собой она видела гребень донного плато – плоская, как стол, слегка наклонная поверхность. Достаточно было одного взгляда на эту своеобразную столешницу, чтобы сердце забилось быстрее. «Лионесса»… это слово отозвалось в ее душе… дом. [Лоонул/Лайонесс (англ. Lyonesse) – Льонесс – затонувшее королевство, страна, упомянутая в ряде легенд о короле Артуре. Легендарная земля между юго-западной оконечностью полуострова Корнуолл и островами Силли в проливе Ла-Манш (графство Корнуолл, Англия), ушедшая под воду в Средние века.]

Именно эта область вызывала наибольшее волнение в океанографическом сообществе. Глубины здесь были небольшие. Это позволяло ученым надежно отслеживать колебания морского дна.

В корнуоллском фольклоре она также часто упоминалась. Легенда гласила, что иногда под волнами раздавался звон колоколов; в более суеверные времена считалось, что этот звук предвещает сильные шторма или гибель корабля. Рассказывали о призрачных огнях, заманивающих неосторожных в глубины, о рыбаках, нашедших смерть в объятиях прекрасных морских дев. Временами моряки видели под волнами дивные города: высокие стены, башни, мощеные дороги, мосты и великолепные дворцы.

Эти дворцы даже пытались искать, но хотя все попытки оказались тщетными, к рассказам прислушивались. Старожилы помнили, что когда-то давно в сети рыбаков попадали любопытные предметы: изящные кувшины, осколки амфор, обломки камня с причудливыми рисунками, бусы из черного стекла и розового коралла, странные оплавленные кусочки металла в форме веточек.

Но сегодня ученых занимали не амфоры или фрагменты мозаик. Морское дно действительно поднималось, и скорость подъема была такова, что уже через пару месяцев ожидалось появление новой суши.

С геологической точки зрения, колебания уровня моря у берегов Корнуолла были настолько обычным явлением, что никого не удивляли. В прошлом вся южная половина материковой части Британии несколько раз уходила под воду. Знаменитые белые скалы Дувра возвышаются над волнами на триста футов, но когда-то косяки рыб проплывали над теми же скалами и, несомненно, будут плавать снова.

Но такого случая, чтобы в британских водах появилась новая земля, в письменной истории не отмечалось. Так что волнение ученых было вполне понятным. Однако говорить об этом они старались поменьше: зону и так наводнили туристы и просто любопытствующие. Да и лишние международные исследовательские группы Британскому океанографическому фонду только мешали. Так что до поры до времени они держали свои соображения в секрете, позволяя зевакам ахать при виде пузырей газа, вырывавшихся через случайные промежутки времени по всему району. Тем временем ученые собирали данные и уточняли профиль всего подводного региона.

Интересы Мойры лежали бесконечно далеко от проблем геодезии или наблюдений за пузырями. Для нее возрождение Лионесса означало, что ее долгое ожидание подходит к концу. Вскоре она снова будет обладать силой, которая когда-то сделала ее имя синонимом ужаса на пяти языках. Вот вернет силу, вернет и имя. А тот, кто спит, пускай себе спит, оставаясь в легендах.

Она плыла над плато, ритмично шевеля длинными ногами в ластах. Нагорье под ней, казалось обычным морским дном: темное пространство илистого песка, и разбросанные по нему клочки морской растительности. Кое-где зелено-серое однообразие нарушали скалистые выходы, там в трещинах прятались рыбы.

Скала необычной формы сразу привлекла внимание Мойры. Она активнее зашевелила ластами, все дальше погружаясь в безмолвный сине-зеленый сумрак. Камни у подножия скалы словно были подобраны по форме и размерам. Если приглядеться, становилось заметно, что одинаковые валуны кубической формы с заглаженными ребрами по меньшей мере неуместны среди явно природных форм рельефа. Больше всего они напоминали рухнувшие строительные блоки.

Мойра описала в воде широкий полукруг, разглядывая странные камни. Она потрогала рукой в перчатке несколько блоков. Какими бы грубыми они не казались, прикосновение взволновало ныряльщицу.

Возобновив поиски, она плыла меж камням, изучая морское дно. Во время второго прохода она нашла то, что искала: чуть выступающую складку в слое ила. Она едва возвышалась из донной грязи, ее мог заметить лишь тот, кто точно знал, что она там должна быть.

Первое, что бросалось в глаза – удивительная прямолинейность. Сразу возникала мысль о рукотворном сооружении: кабель или трубопровод, занесенные илом. Проплыв немного вдоль линии, Мойра определила, что она тянется с востока на запад, постепенно увеличиваясь. По мере расширения или утолщения терялась неразрывность – появлялись щели, углами торчали блочные выступы.

Мойра плыла над ней через все плато, отмечая, что глубина растет, но тут линия, давно переставшая быть ровной, вдруг закончилась похожей на пирамиду беспорядочной грудой камней. А дальше… дальше дно обрывалось, словно отсеченное ударом исполинского топора.

Мойра разочарованно вздохнула. Казалось, вот оно, совсем рядом… но, видимо, не в этот раз. Она проплыла еще немного, заглянув за край, в чернильно-синюю тьму. Что ж, придется подождать, пока морское дно не поднимет остров выше, и уж тогда она точно получит свой приз. Терпение, сказала она себе. Я так долго ждала, могу подождать и еще немного. Что для меня время?

Тем не менее, она не могла вернуться, не коснувшись хотя бы одного из камней, некогда бывшим частью дома, который она так давно потеряла. Взглянув на часы аквалангиста, она решила, что воздуха в баллоне еще достаточно, и вернулась к нагромождению камней.