Текст книги "Авалон. Возвращение короля Артура (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Хорошо. Иди, отдыхай, – согласился Эмрис. – Только не очень долго.

Глава 17

Уилфред Коллинз прибыл в офис на добрых двадцать минут раньше обычного и с удивлением обнаружил, что секретарша уже сидит за своим столом. Более того, это была другая секретарша.

– Доброе утро, – радушно поздоровался он. – Мне кажется, мы незнакомы.

– Доброе утро, мистер Коллинз, – ответила женщина низким, певучим голосом. Коллинз отметил, что голос идеально подходил к блестящим каштановым волосам. – Меня зовут Мойра. Эсмеральда приболела, так что агентство прислало меня на подмену. – Она улыбнулась, демонстрируя прекрасные белые зубы.

– Вот как? Эсмеральда заболела? Это жаль… простите, я не то хотел сказать. – Коллинз поймал себя на том, что с интересом смотрит на молодую женщину и с каждым мгновением все больше смущается. – Я, э-э… я имею в виду, это совсем на нее не похоже. Надеюсь, ничего серьезного?

– Я тоже надеюсь. Скорее всего, обычный грипп. Сейчас много об этом пишут.

Она взяла карандаш и принялась слегка постукивать им по бумаге. Лак на длинных ногтях был темно-фиолетовым – цвета фиалки или старого синяка.

Он тяжело сглотнул, но это не помогло оторвать взгляд от молодой женщины. Руки вспотели. Он слабо улыбнулся. Надо было что-то сказать, хотя бы про погоду, но в голове осталась только звенящая пустота.

– Я могу что-нибудь сделать для вас, мистер Коллинз? – спросила она бархатным голосом, и он почувствовал, как у него подгибаются колени от желания. Кровь прилила к лицу, и он отвел глаза. От приступа паники его спас телефонный звонок.

– Ах, да… действительно, ну, – пробормотал он, – долг зовет… долг зовет.

Коллинз торопливо прошел мимо стола секретарши к дверям. На пороге он остановился, оглянулся, а потом решительно поднялся по длинной лестнице в свой кабинет на верхнем этаже. Как старшему сотруднику фирмы, ему пошли навстречу и отвели понравившуюся угловую комнату с большими створчатыми окнами и угольным камином, который он иногда растапливал.

С некоторых пор, уходя из кабинета, он стал из предосторожности запирать дверь, так что сейчас он мгновение постоял на пороге, изучая, все ли на своих местах и так, как надо. Только убедившись, что да, все в том же состоянии, в каком находилось вчера, он вошел внутрь. Закрыл дверь, повесил пальто и шляпу и принялся распаковывать свой портфель.

Он с удовольствием работал все утро, расставляя по местам последние оставшиеся детали своего исследования. Время от времени в кабинет заглядывали коллеги, чтобы пожелать доброго утра или проконсультироваться о темных деталях в статьях, над которыми они работали, а в 11:30 он посетил ежемесячное собрание редакции. В остальном он держался особняком и работал до обеда.

Ровно в 1:00 он привел в порядок рабочий стол, убрал папку с документами, подготовленными для своего особого клиента, и запер стол. Подняв трубку, он набрал номер, который ему дали, коротко поговорил и повесил трубку. Потом полез в портфель и достал пластиковый контейнер, в которой лежал сэндвич с беконом и сыром. В этот момент дверь приоткрылась и в кабинет заглянул Филипп Гамильтон, директор по продажам.

– Уил, не хочешь пропустить пинту?

– Ну, не знаю… У меня тут с собой… Не хотел отрываться.

– Да ладно, Уил, – настаивал Филипп, – во время обеда работать вредно. Этот твой спецпроект, он у тебя что теперь, навязчивая идея? И потом, ты мне нужен по делу.

– Ну, я думаю…

– Думать будешь потом, – Филипп, коренастый мужчина средних лет, с густыми волнистыми волосами и короткими густыми усами, подошел и протянул ему руку. – Как полагаешь, «Ангел» или «Лягушка с флягой»? Выбор за тобой.

– «Ангел» вполне подойдет, – ответил Коллинз.

– Ну так вперед, к «Ангелу»!

Спускаясь по лестнице, Коллинз поправил галстук перед зеркалом на площадке. Он провел рукой по волосам и пригладил их, как мог, мимоходом пожалев, что не взял с собой расческу. Дойдя до приемной, он поискал глазами Мойру, но не обнаружил ее. За ее столом сидел один из младших клерков, и Коллинз, проходя мимо, ощутил явный укол разочарования.

Они прошли по улице и свернули за угол на оживленную улицу; здесь и располагался старый паб, где вполне прилично кормили и подавали хороший эль. Не самое модное место, и благодаря этому не очень людное. Местные служащие и мелкие бизнесмены исправно поддерживали паб на плаву.

Мужчины нашли свободный столик, и Филипп отправился заказывать, оставив Коллинза в одиночестве. Он лениво теребил циновку на столе, когда заметил краем глаза длинные ноги в темных чулках. В радостном предчувствии Коллинз вздернул голову и тут же утонул в доброй улыбке и очаровательных зеленых глазах.

– Мойра! – воскликнул он пожалуй слишком воодушевленно.

– Представьте себе, – дружелюбно сказала она. – По части пабов вкусы у нас, похоже, схожие.

Вспомнив о манерах, Коллинз вскочил.

– Садитесь с нами, – пригласил он. – Кажется, мы заняли последний свободный столик.

– Спасибо. Присяду на минутку, – ответила она, выдвигая стул. Уселась. Неторопливо закинула одну ногу на другую, вызвав у Коллинза небольшой паралич.

– Как… как поживаете? – с трудом прохрипел он.

– Прекрасно. Надо сказать, мне у вас нравится. Работа увлекательная.

– Нравится? Вам? – спросил он. – Да что же в ней увлекательного? – Он рассмеялся. Пожалуй, излишне громко. – Многим она кажется скучной.

– Вот уж нет! – Мойра решительно не согласилась. – Королевские привилегии, придворный этикет, благородство, удивительные манеры, это что-то из области фантастики! – Она оперлась подбородком на ладонь, окатила Коллинза сиянием зеленых глаз и неожиданно заявила: – Мне бы очень хотелось побольше узнать о том проекте, над которым вы работаете, о том, который связан с монархией.

– Мой проект? – Коллинз громко сглотнул. – Вряд ли вам будет интересно. История, и все такое, – он неопределенно покрутил пальцами.

– Не скромничайте, – проворковала она. – История вообще ужасно увлекательная наука. В наши дни, может, и не самая модная, но меня всегда упрекали в старомодных вкусах. – Мойра доверительно улыбнулась. – Жизнь – штука короткая, чтобы тратить ее на погоню за сиюминутными прихотями.

Коллинз подумал, что его собеседница имеет кое-какой жизненный опыт, имеет свое мнение и не стесняется спрашивать о том, что ее интересует

– Вы разве так не думаете? – спросила она, наклоняясь вперед.

– Извините… – Коллинз не услышал вопроса, поскольку не мог оторвать взгляда от роскошной груди, явившейся ему в вырезе платья. – О, да, конечно, вы совершенно правы. Жизнь слишком коротка. Не могу не согласиться.

– О чем это вы тут толкуете? – спросил Филипп, возвращаясь к столу с двумя кружками. – Добрый день! – поздоровался он с Мойрой. – Я – Филипп Гамильтон. Кажется, я видел вас сегодня утром.

– Конечно, – энергично кивнул Коллинз. – Это Мойра. Она подменяет нашу Эсмеральду.

– Да, я слышал, – спокойно отозвался Филипп. – Принести для вас что-нибудь? Я только что сделал заказ, могу добавить. Что бы вы хотели?

Коллинз почувствовал, как его охватывает липкое отчаяние. Так мало в мире по-настоящему достойных женщин, таких как Мойра, так много филиппов гамильтонов… на что ему надеяться?

– Спасибо, – ответила Мойра, вставая, – я уже пообедала, и мне пора бежать. – Она вернула стул на место, неотрывно глядя на Коллинза. – Увидимся в офисе.

– Да, – ответил он, видя только ее полные красные губы, – Увидимся. В офисе.

Оба мужчины проводили ее взглядами. Короткое черное пальто позволяло хорошо рассмотреть ее длинные стройные ноги.

– Вот это да! – вздохнул Филипп, когда она ушла. – Великолепный образец. Многое я бы отдал, чтобы поработать с этим товаром.

– И думай не смей, Гамильтон, – рявкнул Коллинз.

– Боже, да тебя никак зацепило, Уилфред? – спросил Филипп, салютуя кружкой приятелю. – Ты меня удивляешь.

Коллинз и сам понял, что перегнул палку. Он извинился и отпил из кружки. – Так о чем ты хотел меня спросить?

После обеда Коллинз несколько часов провел за рабочим столом, редактируя текст для предстоящего номера журнала, его уже пора было отправлять в печать. Он оторвался ненадолго на еще одну встречу, а тут уже подошло время вечернего чая. Рабочий день почти закончился, прежде чем он смог вернуться к своему специальному проекту.

Ладно, сказал он себе, посижу еще час-другой, надо же закончить. Он с удовольствием работал, внося последние штрихи в официальный отчет. Покончив с этим, он вложил бумаги в большой конверт кремового цвета, запечатал его и отнес в почтовое отделение на первом этаже; понаблюдал, как конверт взвешивают, ставят все нужные печати и кладут в мешок на отправку.

Вернувшись в кабинет, он собрал свои рабочие материалы и положил в сейф, где хранил только самые важные документы: досье клиентов, кое-какие особо ценные бумаги и драгоценные старые книги. Навел порядок на столе. Рассортировал записи, которые надлежало подшить в папки.

Он слышал, как коллеги в коридоре запирают свои кабинеты и направляются по домам; кое-кто просунул голову в дверь попрощаться. Ему пожелали спокойной ночи. Да, подумал он, ох, какая могла бы быть ночь!

Окончание работы он решил отпраздновать, заказав в ближайшем кафе вкусный горячий карри. Возьму домой, подумал он. Из ящика стола он достал большую папку-скоросшиватель, вложил туда подготовленную пачку документов и начал заполнять опись, когда услышал возле своей двери чьи-то шаги. Человек остановился как раз напротив его кабинета. Матовое стекло не позволяло разглядеть, кто это. Фигура переминалась под дверью и, видимо, не решалась войти.

– Войдите, – громко предложил он.

Посетитель открыл дверь и вошел в комнату.

– Я не видела, чтобы вы уходили со всеми…

– Мойра, – сказал он, вставая. – Я… гм, думал, что вы давным-давно ушли.

– Мне нравится работать допоздна, – ответила она, оглядывая офис. – У вас хороший кабинет. Это и понятно, у вас должен быть самый лучший кабинет.

– Управляющий директор может с вами не согласиться, – ответил Коллинз, – но меня этот вполне устраивает.

– Здесь прекрасный вид, – сказала она, подходя к окну. Она даже выглянула ненадолго, а затем повернулась спиной к огням города. – Говорят, вы работаете над чем-то очень секретным?

– Я? – растерялся Коллинз. – Впрочем, да, пожалуй. То есть не так, чтобы секретным… А кто вам сказал?

– Филипп, – легко ответила она, прислоняясь спиной к подоконнику. Посмотрела вниз и одернула юбку. Это простое движение подняло в нем волну желания, и он решил отбросить осторожность и пригласить даму выпить. – Он сказал, что когда дело доходит до порядка передачи престолонаследия, вам нет равных.

– Ну, наш Филипп преувеличивает, – он слегка пожал плечами. – Боюсь, что моя работа ни для кого уже не имеет значения. В наши дни это не более чем игра для интеллектуалов со склонностью к причудам.

Она одарила его соблазнительной улыбкой.

– О, я уверена, это гораздо важнее. – Она выпрямилась и снова провела руками по бедрам, оглаживая юбку. – А еще он говорил, что в данный момент вы работаете над очень важным проектом и, по его мнению, даже слегка заработались.

– Это он так сказал? – Коллинз смутился.

Она подошла поближе к нему, и до него долетел запах ее духов. Мускус и… фиолетовый туман.

– Не стоит придавать значения всяким разговорам, – он неловко рассмеялся. – А не пойти ли нам выпить куда-нибудь? – решился он наконец.

– Я бы не отказалась, – сказала она, подходя еще ближе, – но только если вы расскажете мне об этом вашем проекте. Меня очень привлекает все секретное.

Он попятился к столу. Она подошла еще ближе, так, что теперь он чувствовал тепло ее тела. Внезапно Коллинз подумал, не остались ли на столе какие-то документы, и зашарил рукой за спиной.

– Что там у вас? – спросила она, заглядывая ему через плечо. Ее грудь коснулась его руки, и по нему снова прокатилась волна. Запах духов кружил голову.

– Ничего, – хрипло сказал он, положив руку на папку. – Обычные бумаги…

Коллинза поразила странная перемена в ее лице. Глаза, совсем недавно мерцавшие так соблазнительно, теперь налились странным, злобным светом.

– Чего вы хотите? На самом деле? От меня… – с трудом вымолвил он, пытаясь преодолеть невесть откуда взявшийся страх.

– От вас? – деланно удивилась она и улыбнулась. Только на этот раз в ее улыбке не было ничего манящего. Губы чуть изогнулись, обнажив зубы. – Ничего особенного, уверяю вас.

Изогнувшись, она ловко схватила папку и быстро отпрянула. – Что-то я сегодня не расположена к выпивке, – холодно сказала она, повернулась на каблуках и направилась к двери.

– Подождите, куда же вы? – слабым голосом воскликнул он.

– Идите к черту, мистер Коллинз.

Примерно в это время по улице проходила толпа футбольных болельщиков «Челси». Они вывались из ближайшего переулка и направлялись к стадиону, торопясь к началу игры в 7:00. Кое в чем их рассказы полиции различались, но все единодушно подтверждали, что их внимание сначала привлек крик.

Громкий такой крик, даже визг, скорее, некоторые подумали, что это пожарная тревога. Затем они услышали звон разбитого стекла, некоторые подняли головы и посмотрели на верхний этаж здания, мимо которого проходили в это время. А сверху как раз летело тело.

Полиция допытывалась, выпрыгнул ли человек из окна сам. Свидетели качали головами. Может быть, его выбросили из окна? Свидетели переглянулись. Вряд ли, сказали они. Звук был такой, словно из пушки пальнули.

Один из фанатов, постарше, описал это так:

– Да он просто вылетел из окна, так, да? Стекло и все такое – оно просто как взорвалось. И старик, пока летел, кричал всю дорогу.

– Ну, пока на копья не налетел, – вставил парень помоложе, указывая на кованую ограду. – После этого он больше уже не кричал.

А не видели ли они, как кто-то выходил из здания? Вообще, не заметили ничего подозрительного?

Фанаты «Челси» переглянулись. Нет, вроде бы ничего необычного больше.

– Слушайте, может, мы пойдем? – спросил старший из группы, молодой человек по имени Даррен. – Мы и так начало пропустили.

– Да, скоро мы закончим, – успокоил их инспектор. – Главный констебль вот-вот подъедет. Он тоже захочет задать вам пару вопросов. Это не займет много времени.

– Ну и где он тогда? Давайте, спрашивайте и отпускайте нас.

– Я сказал, он уже в пути. Куда вы так спешите?

– Он еще спрашивает! – возмутился фанат. – Билеты ой какие дорогие, знаете ли. Мы же матч пропустим!

Пока они ждали старшего констебля, территорию перед Обществом сохранения королевского наследия оцепили полосатой черно-желтой лентой, подтащили переносные прожектора, а над телом, насаженным на копья ограды, соорудили навес. Толпа детективов и офицеров толпилась на лужайке перед домом, прочесывая каждую травинку.

Наконец, появился главный констебль и тут же приступил к опросу свидетелей. Он еще переписывал их имена и адреса, когда к дому подкатил черный «Ягуар», который почему-то пропустили через полицейский барьер в конце улицы. Полицейский подошел к машине, переговорил с пассажирами и указал на старшего констебля Киркланда.

Свидетели видели, как из машины вышел высокий, безукоризненно одетый седовласый джентльмен и направился прямо к ним. К старшему констеблю он обратился по имени и спросил только, может ли он взглянуть на тело.

Старший констебль Киркланд подумал немного и решил:

– Полагаю, расследованию это не повредит. Буду признателен за любые сведения, которыми вы поделитесь с нами, мистер Эмрис.

Футбольные фанаты заскулили, наблюдая, как двое мужчин идут к навесу над телом. Старик пробыл внутри всего несколько секунд и снова вышел. Они обменялись несколькими словами, пожали друг другу руки, а затем седовласый джентльмен вернулся к своей машине.

Когда он уезжал, некоторые заметили, что в свете полицейских прожекторов бледные глаза старого джентльмена пылали огнем. Главный констебль приказал инспектору заканчивать со свидетелями, и их, наконец, отпустили досматривать матч.

Глава 18

Джеймс надеялся застать Дженни в мастерской. Он перешел мост и начал подниматься по извилистой дороге. Крутой склон холма темнел на фоне яркого бордово-оранжевого заката. Вершины окрестных холмов покрывал снег – еще один хороший сезон для лыжного центра Бремар. Если он станет похож на прошлогодний, у местных деловых людей, а значит, и у Дженни, дела будут идти неплохо.

Монограмма JEJ на глиняной посуде уже теперь воспринималась сведущими людьми как знак высокого качества. Начинала Дженни в гараже отца, но со временем бизнес разросся, и под вывеской «Glenderry Pottery» занимал сейчас здание, которое она сама спроектировала в лощине высоко над маленьким Дерри-Берном.

В большой мастерской кроме нее работали еще четыре человека – два гончара и два помощника, в задачу которых входила подготовка глины, глазури, доставка и т. д. Главный доход приносила, конечно, сезонная торговля, но и в межсезонье сюда заглядывали покупатели из Скандинавии, Франции и Германии. Ассортимент не отличался скудостью: миски и кубки, тарелки, кашпо, сырные доски, чайники и кружки – все с узнаваемой вересковой, белой и синей глазурью с коричневыми крапинками, – фирменный рисунок, придуманный Дженни.

Сегодня маленькая стоянка была пуста, и Джеймс подумал, что они разминулись по дороге, но обогнув здание, увидел ее машину. Из двери падал свет. Значит, внутри кто-то есть.

Он, наконец, отоспался, пожалуй, даже перестарался немного – тело никак не могло избавиться от сонной истомы. Глубоко вдохнув чистый холодный воздух, он подумал: а чем я, собственно, рискую?

– Дженни? – позвал он, толкая дверь.

Войдя в полутемную студию, он остановился и уже собирался позвать еще раз, когда услышал голоса из-за сушильных стеллажей в глубине. Он пошел на звук и неожиданно едва не столкнулся с Дженни. Девушка несла поднос с зелеными кружками, только что из печи.

– О! – воскликнул Джеймс, – давай помогу.

– Джеймс! – досадливо ответила она, – ты меня напугал, я чуть поднос не уронила!

– Я же позвал, – оправдался он. – Ты, наверное, не слышала.

– Что ты здесь делаешь?

– Пришел повидаться с тобой. – Он потянулся, чтобы взять у нее поднос, но она повела плечом и сама установила его на полку.

– Надо же было позвонить…

– Прости, я не подумал…

В этот момент из глубины комнаты кто-то крикнул:

– Эй, Джен, а не поехать ли нам сегодня вечером поужинать в Абердин? Там есть чудесный тайский ресторанчик. Курицу в лимонном желе они готовят бесподобно! Тебе понравится…

Джеймс повернулся и увидел Чарльза, вышедшего из-за стоек с подносом таких же кружек в руках.

– О, кто это у нас здесь? – с притворным удивлением воскликнул Чарльз.

– Не знал, что у тебя вечеринка, – пробурчал Джеймс.

– Давай, помогай, – Чарльз сунул поднос Джеймсу и положил руку на плечо Дженнифер. – Так как тебе тайская еда, Джин? Ароматный рис и все такое?

– Я, собственно, хотел поговорить с Дженни, – сухо произнес Джеймс.

– Ну так говори, – беспечно предложил Чарльз. Он так и стоял, обнимая Дженни за плечи.

– Ладно, если ты занята, позвоню попозже, – сказал Джеймс.

– Да, наверное, так будет лучше, – резко ответила Дженнифер.

Чувствуя себя отвратительно, Джеймс шагнул к двери.

– Рад был повидать тебя, э-э, Джеймс, – сказал Чарльз ему в спину.

Джеймс вышел и чуть не захлебнулся волной ревности. Но сквозь нее проступала досада на себя. С какой стати он решил, что Дженни всегда будет рядом с ним, стоит ему только захотеть? В животе шевелилось какое-то противное чувство. Похоже, поезд ушел, а он остался на перроне. И винить некого, кроме самого себя.

Он сел в машину, положил руки на руль и задумался. Какой же он слепой эгоистичный идиот! Через несколько минут свет в студии погас, и Джеймс уехал, чтобы, не дай бог, не подумали, что он за ними следит. Он поехал обратно в Бремар и остановился возле «Барабана и волынки», намереваясь выпить пинту, прежде чем отправиться домой. Вечером понедельника паб был почти пуст. Джеймс взял кружку пива, сделал пару глотков и понял, что пить в одиночестве – грустное занятие, расплатился и направился домой.

На кухне Кэл готовил яичницу с беконом.

– Где Эмрис? – угрюмо спросил Джеймс, входя на кухню. Вертолета на лужайке не было, и машин никаких он не заметил.

– Как продвигаются дела с Дженни? – Кэл усмехнулся, снимая сковородку с огня.

– Есть определенный прогресс, – буркнул Джеймс. – Эмрис здесь?

– В Лондон уехал. Позвонил Коллинз, и они умчались. Говорили о каких-то документах. – Он крутил в руках вилку и с любопытством смотрел на Джеймса. От его взгляда Джеймс разозлился.

– Что ты на меня пялишься?

Кэл добродушно улыбнулся и пожал плечами.

– Да так просто. Вот, смотрю.

– Ну, посмотрел, и хватит.

– Мне обязательно называть тебя «Ваше Величество»?

– Хватит уже, а? Не смешно. – Джеймс выдвинул стул и сел к столу.

– Заботы о государстве замучили?

– Послушай, – кисло сказал Джеймс, – у меня совсем не то настроение. Пока я еще не король, и неизвестно, стану ли им. Во-первых, правительство собирается отменить монархию. А даже если бы они преподнесли мне титул на блюдечке с голубой каемочкой…

Кэл понимающе кивнул.

– С Дженни поссорился, да?

– Да не ссорились мы! – вспылил Джеймс.

– А ведешь себя так, словно поссорились.

– Не было никакой ссоры. Просто небольшое недоразумение. И давай на этом закончим. Хорошо?

Кэл вернулся к еде. Через некоторое время он сказал:

– Пива не нашел. Тост хочешь?

Они в молчании поели, а затем перебрались в гостиную посмотреть телевизор. Вскоре после семи зазвонил телефон, и Кэл пошел на кухню взять трубку.

– Конечно, он здесь, – услышал Джеймс. – Ну, не так чтобы совсем в порядке, а что у вас? – После некоторого молчания Кэл произнес совсем другим голосом: – Хорошо, я скажу ему. Без проблем. До свидания. – Он повесил трубку, встал в дверях кухни и сказал: – Это Эмрис. Что-то у них случилось в Лондоне.

– И?

– Он перезвонит и сообщит, как только сможет.

– А что случилось-то?

– Не сказал.

– А что он вообще сказал? – спросил Джеймс, не в силах сдержать раздражение.

– Хотел узнать, как продвигаются свадебные планы.

– Что, так и спросил?

– Ну, покороче, пожалуй, но смысл именно такой.

Джеймс встал и бросил пульт дистанционного управления Кэлу.

– Спать пойду. Ты останешься на ночь?

– Мне с тебя глаз спускать не велели, приятель, – беззаботно ответил Кэл. – Приказ из штаба.

– Хорошо, – ответил Джеймс. – Утром увидимся. – Он прошел в свою комнату и стал готовиться ко сну. Было еще рано, но хотелось лечь и ни о чем не думать. Он машинально разделся, почистил зубы – словно робот у которого вот-вот кончатся батарейки. Лег. Сон не шел. В голове то и дело возникали образы: вот Дженни и Чарльз держатся за руки над столом со свечами, говорят о любви, жуют ароматный рис с курицей в лимонном соусе…

В конце концов, он погрузился в мучительный, наполненный смутными видениями сон, в котором конница мчалась через вересковые пустоши под черными грозовыми тучами, а люди в кольчугах бежали позади с факелами, поджигая за собой сухую траву.

Премьер-министр досмотрел новости и выключил телевизор. Снял ноги с кожаной банкетки, встал и направился в спальню, расположенную в задней части квартиры дома номер десять. В это время в бронированную дверь постучали. Подумав, что это дежурный офицер, он повернул назад, прикидывая, какой еще ад ждет его по ту сторону.

– Да, Бейли, что стряслось? – спросил он, ожидая увидеть сонного ночного охранника, дежурившего на Даунинг-стрит, но вместо него уставился на молодую женщину в облегающем платье цвета платины…. Волосы гостьи были зачесаны назад, и выглядели мокрыми, словно она только что вышла из ванны. Кажется, она не признавала нижнего белья, а блестящая ткань создавала впечатление, что женщина одета только в воду.

– У Бейли перерыв на кофе, – сообщила ему молодая женщина.

– Господи! – Уоринг едва не втащил гостью в комнату и торопливо захлопнул за ней дверь. – Черт побери, как ты сюда попала?

– Ты же знаешь, я хорошо ориентируюсь даже в незнакомых местах, а уж здесь-то… – Она подошла ближе и прижалась к нему всем телом. – Только не говори мне, что ты не рад меня видеть, Томас, – сказала она, скользнув рукой по низу домашних брюк.

Премьер отпихнул ее руку.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Конечно, нет, – ответила она, целуя его. Ее губы хранили солоноватый привкус, как будто она недавно вышла из моря. – Ты же знаешь, я могу ходить практически везде, где захочу. – Обвивая руками его шею, она снова поцеловала его. – Сегодня, дорогой, я хочу быть здесь, с тобой.

– Извини, только не сегодня.

– Никто не узнает, Томас, – сказала она, направляясь в гостиную. Села на кожаный диван и похлопала рядом с собой. – А теперь иди сюда, как хороший мальчик, и покажи мне, как сильно ты по мне скучал.

Уоринг неподвижно стоял перед дверью.

– Я серьезно, Мойра, – заговорил он. – Завтра с утра у меня важные встречи. Сейчас мне не до того.

– «Не до того…» – протянула она и надулась. – А каково мне было торчать на этом жалком острове? Каково притворяться шлюхой с этим старым повесой? А теперь, когда ты получил все, что хотел, тебе, видишь ли, не до того!

– Я тебя не просил идти на такие жертвы!

– Тебе и просить не нужно, милый. – Она закинула одну длинную ногу на другую, и край тонкого платья открыл голое бедро. – Я же тебя понимаю.

– Зачем ты пришла? – спросил он с некоторой долей раздражения. – Я же сказал в аэропорту, что мы пока не сможем увидеться. А если кто-нибудь узнает?

– Не волнуйся, дорогой, а то язву наживешь. – Она рассмеялась, и в ее голосе послышался португальский акцент. – Твоя Тереза очень осторожна, mia cara. Никто никогда не узнает.

Он смотрел на нее и восхищался. Она и правда была восхитительна, а ее дикие выходки так не вязались с предусмотрительностью человека, всю жизнь взвешивавшего последствия любого своего поступка, что одно это могло свети с ума кого угодно. Она была столь же непредсказуема, сколь и прекрасна, и он одинаково ценил оба эти ее качества.

– Давай, иди сюда, садись, – уговаривала она, вызывающе наклоняясь вперед. – У нас целая ночь впереди, чтобы заново познакомиться.

Уоринга тянуло к дивану несмотря на вопли здравого смысла. Она протянула руку, и Уоринг против воли взял ее. Она тут же дернула его на диван и обняла. Женщина принялась целовать его, и он снова ощутил соленый привкус ее губ.

– М-м-м, я скучала по тебе, Томас, – выдохнула она, поглаживая его рукой внутреннюю сторону своего бедра. – Ну что, наверстаем упущенное?

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 19

Гроб с телом короля Эдуарда установили в Картинной галерее Букингемского дворца: длинной узкой комнате с высокими потолками и стенами, увешенными очень дорогими картинами. Огромный бронзовый гроб стоял в одном конце залы, и единственный проход между красными бархатными ограждениями предназначался для тех, кто хотел проститься с королем.

Достаточно было беглого взгляда, чтобы Джеймс понял: место выбрано специально для того, чтобы унизить мертвого короля. В конце концов, во дворце нашлось бы немало мест и попросторнее и куда более величественных, где следовало бы покоиться останкам последнего британского монарха.

Но нет, организаторы похорон выбрали именно Картинную галерею – хорошо рассчитанный ход. Не самым удачным образом спроектированный, зал одновременно вызывал ощущение помпезности и клаустрофобии. Надолго здесь обычно никто не задерживался, а уж о том, чтобы скорбеть или просто задуматься о судьбах страны, нечего было и говорить. Роскошно, плоско и скучно.

Букингемский дворец давно стал главной резиденцией британской королевской семьи, но годы так и не помогли ему избавиться от провинциального вида делового здания, тщившегося выглядеть лучше и значительнее. Архитектура дворца не удивляла, не звала ввысь, даже интереса не вызывала – обычное унылое здание. Массивные плиты фасада цветом напоминали бетон, подъезд был удобен, но не более того, окна маленькие. Кто бы не посмотрел на дворец, первой мыслью человека было – обычное государственное здание. Несмотря на все свои статуи, Букингемский дворец с таким же успехом мог бы быть и тюрьмой, – та же мрачная, утилитарная безликая практичность, без малейшего намека на благодать.

Так думал Джеймс, когда за день до похорон короля Эдуарда прошел через огромные железные ворота и вошел во дворец. Людей оказалось намного больше, чем он ожидал. Пришлось встать в длинную очередь, медленно продвигавшуюся ко входу. Внутри посетителей встречали, быстро проводили через вестибюль и Голубую гостиную – даже названия залов были какими-то безликими – сразу в Картинную галерею.

В тот момент, когда он вошел в зал, Джеймс почувствовал предательское коварство, бывшее истинной целью мероприятия. Светильники горели ярче, чем того требовал случай, и когда скорбящих гуськом гнали к гробу с черными драпировками, Джеймс сразу понял, зачем здесь столько света: великие произведения искусства на стенах должны были отвлекать от смысла церемонии.

Очередь двигалась медленно, у каждого посетителя было достаточно времени, чтобы полюбоваться шедеврами. Будь здесь темновато, никто бы их толком и не разглядел, пришедшие смогли бы сосредоточиться на своих чувствах. Цель устроителей в том и состояла, чтобы отвлечь внимание, подменить одно событие другим: вместо того, чтобы отдать дань уважения умершему монарху, людям предлагали посмотреть на собрание художественных сокровищ. Джеймсу было противно, но, вместе с тем, он не мог отказать интриганам-бюрократам в изобретательности. Скорбящие шли посмотреть на короля Эдуарда, а вместо этого отдавали дань уважения мастерству Рембрандта, Рубенса и Рафаэля.

Куда уж бедному Тедди соперничать со славой окружающих его великих произведений! Окруженный гениями, его огромный помпезный гроб с тусклым черным покрывалом казался, как и сам монарх, бессмысленным, жалким и неуместным… А Вермеер на стене только подчеркивал тщету земной жизни монарха.

Джеймс понуро шаркал ногами в очереди, и в нем с каждым шагом нарастала злоба на устроителей. Он бы повернулся и ушел, но, поразмыслив, решил задержаться, и хотя бы поговорить с людьми об их чувствах. Он хотел знать, зачем они пришли, что, по их мнению, они здесь делают, что надеялись увидеть.

Начал он с того, что завел разговор со своими ближайшими соседями по очереди, с молодым человеком и его девушкой. Джинсы и кроссовки не предполагали особой сентиментальности, но когда Джеймс спросил, что привело их во дворец, парень ответил: – Не знаю, приятель. Ведь это наш последний король, вот я и подумал, что надо бы его проводить.

– Как человек он нам не нравился, – быстро добавила девушка. – Говорят, он мошенник был еще тот.

– Ну, умер, и умер, – кивнул головой молодой человек. – Но ведь король… Мы просто подумали, что должны что-то сделать, понимаете?