Текст книги "Авалон. Возвращение короля Артура (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Думая обо всем этом, я пришел к выводу, что причина нашего разочарования в том, что монархия все еще важна для нас. И мы чего-то ждем от нее. Но почему? Если правда, что король является лишь корыстным и некомпетентным подставным лицом, откуда это ожидание чего-то лучшего? В этом нет никакого смысла – ни разочарование, ни ожидание вообще не имеют смысла – если только… – он слегка наклонился к Тренту, и заметил краем глаза, что одна из камер придвинулась к ним. – Если только, – повторил он, доверительно понизив голос, – если все утверждения и обвинения – сплошное враньё.

– Враньё? – ошеломленно переспросил Трент.

– Чистой воды ложь, – кивнул Джеймс. – Наше разочарование имеет смысл лишь в том случае, если кто-то, за кулисами, всеми силами не культивирует нашу неудовлетворенность, не позволяет увидеть правду, которую слишком долго отрицали.

– И какова же эта правда? – спросил Трент, послушно играя на руку Джеймсу.

– А правда в том, что, несмотря на все доказательства бесполезности, монархия имеет значение, монархия может и должна оказать ценную услугу нации; в мире действуют силы, предначертанные Богом; люди могут сопротивляться им, игнорировать их, но совсем отвергнуть их они не в силах. Истинный суверенитет как раз и есть такая сила, и когда монархия воплотится в лице Истинного Короля, тогда Британия снова возвысится.

Видите ли, мистер Трент, я считаю, что Британия всегда играла особую роль в этом мире. Слишком долго мы не могли по той или иной причине соответствовать этой роли, и сегодня нас это обескураживает. Но здесь и сейчас, этим Рождеством, мы начинаем восстанавливать наше наследие, начинаем путь к своему законному месту. Для этого нам нужен король – премьер-министр не может этого сделать, и президент не может этого сделать. Нам нужен кто-то, кто не только выше их по статусу, но тот, кто выше мирских забот, выше партийной политики, кто воплощает в своем лице лучшие надежды и чаяния нации, кто-то, перед кем все граждане считаются равными и одинаково ответственными. Короче говоря, нам нужен монарх. И не просто монарх, – поспешил добавить Джеймс. – Нам не нужен еще один Тедди или любое другое неэффективное подставное лицо. Нам нужен Истинный Король, готовый жертвовать собой, служить и владеть властью от имени своего народа.

Помощница режиссера Юлия выступила на первый план; подняв три пальца.

– Вот почему, – продолжал Джеймс, – я полон решимости не допустить, чтобы монархия сдалась без боя. Сразу после новогодних праздников я оглашу свое послание народу Британии.

Трент оживился, услышав эту новость.

– Начинаем кампанию за короля, Ваше Величество?

– Называйте как хотите, – ответил Джеймс.

– Надеюсь, мы еще продолжим наш увлекательный разговор в ближайшие дни. К сожалению, наше время истекло, – неохотно сказал Трент, и в его тоне послышалось искреннее сожаление. Он явно колебался. – Однако я не могу завершить это интервью, не задав вам еще один вопрос.

Юлия изо всех сил махала двумя пальцами, отчаянно тряся головой.

Джонатан Трент не обращал на нее внимания. Он перевернул страницу в блокноте.

– На этот раз, если вы не возражаете, вопрос будет сугубо личный. – Казалось, телеведущий извиняется. – Ваше Королевское Величество, – сказал он, копируя манеру придворного, – в день, когда вы провозгласили себя королем, если помните, вы рассказали историю, которую назвали «Сон Талиесина». Должен сказать, меня тронула эта история, и я постарался выяснить, что за источник вы цитировали. У BBC есть огромный исследовательский отдел, там работают эксперты мирового уровня, но источник так и не удалось отыскать. Наш главный научный консультант настаивает, что так называемый «сон Талиесина» никогда не был записан. Так вот, мне интересно, где вы его нашли?

Джеймс быстро соображал. Он не мог сказать огромной телеаудитории, что просто накрепко запомнил то, что слышал своими ушами.

– Давным-давно я слышал это от одного своего друга, – ответил Джеймс, надеясь, что Трент этим ограничится. – Эти слова всегда вдохновляли меня. А тут как раз подвернулся случай вспомнить их.

– В своей речи, – заметил Трент, – вы упомянули Летнее Королевство и назвали его Авалон. Как все мы знаем, Авалон тесно связан с королем Артуром. Что вы имели в виду, намекая на эту связь?

– Я просто говорил от сердца, – ответил Джеймс. – Считайте эту речь плодом моего вдохновения.

– И все-таки, – не отступал Трент, – вы говорили так красноречиво и убедительно о своем видении Британии, что списать это на случайную импровизацию я никак не могу. Поэтому спрашиваю прямо: видите ли вы себя королем Артуром последних дней, вернувшимся, чтобы вести нас на Авалон?

– Я попробую объяснить, – медленно ответил Джеймс, тщательно взвешивая слова. – Как человек, который критически относился к неспособности современной монархии соответствовать своему высокому призванию, я был вынужден искать примеры достойных королей. Естественно, я обратился к истории, чтобы посмотреть, нет ли там суверена, достойного королевского звания, с которого я мог взять пример. В Короле Артуре я нашел то, что искал.

– Образец для подражания, – кивнул Трент. – Это все, что для вас значит король Артур? Только образец для подражания из далекого шестого века? По-моему, тут скрыто нечто большее.

– Не стоит недооценивать силу положительного примера, мистер Трент.

– Кое-кто из моих романтичных коллег предположил, что волнения моря у побережья Корнуолла – это исполнение древнего пророчества о короле Артуре, связанное с Лионессом, и тому подобное. Не могли бы вы это прокомментировать?

– Я тоже слышал об этом, – Джеймс застенчиво улыбнулся. – Некоторые пророчества довольно интересны. В новостях из Корнуолла есть некая интрига. Но, боюсь, землетрясения, ураганы и тому подобное не по моей части.

На этом интервью, к счастью, закончилось.

Джонатан Трент закрыл блокнот.

– Ваше Величество, – сказал он, сердечно улыбаясь, – от имени многих миллионов людей во всей стране, которые следили за нашим каналом, я благодарю вас за то, что вы открыли для нас свой дом и позволили нам заглянуть в вашу частную жизнь. Еще раз позвольте пожелать вам счастливого Рождества. – Повернувшись к первой камере, он громко произнес: – Всем зрителям. Это Джонатан Трент из замка Морвен в разговоре с королем Британии. Всем желаю спокойной ночи.

Он широко улыбнулся и держал улыбку до тех пор, пока Юлия, прижимавшая руку к наушнику, не крикнула: «Все. Ушли из эфира!»

В тот же миг плечи Трента поникли. Джеймс почувствовал, как напряжение, поселившееся у него в животе, отступает. Он вспомнил: такое же ощущение было у него, когда ему пришлось пробежать десять миль в полной выкладке.

Бросив блокнот на стол, Трент встал и торжественно произнес:

– Ваше Величество, я глубоко признателен за ваше добровольное участие. Это большая честь. Как я уже сказал минуту назад, ваше заявление глубоко тронуло меня. Я очень хотел вам поверить; я на вашей стороне…

– Надо сказать, у вас довольно своеобразный способ становиться на чью-либо сторону, – проворчал Кэл, подходя к ним.

– Прошу прощения, если я показался навязчивым. Поймите меня правильно, я искал аргументы в защиту своей позиции. – Повернувшись к Джеймсу, он сказал: – Но с какого-то момента я действительно принял вашу сторону. Полагаю, как и большинство людей в нашей стране, я внутри себя уже отказался от монархии. Меньше всего мне хотелось, чтобы какой-нибудь симпатичный, красноречивый аристократ опять одурачил бы нацию блестящей речью и дешевой болтовней. – Трент смотрел на Джеймса так, словно тот был давно потерянным братом, которого он искал всю жизнь. – Когда представилась возможность взять это интервью, я решил, что это будет, наверное, единственный шанс испытать вас. Я должен был убедиться, тот ли вы, за кого себя выдаете.

– Надеюсь, испытание кончилось успешно, – проворчал Кэл. Он никак не мог простить Тренту того, что он устроил засаду его другу.

– Именно так. Сегодня я бил всерьез, а король остался невредимым. У кого только мне не приходилось брать интервью – у политиков, знаменитостей, профессиональных мошенников, так что я могу отличить, когда мне лгут. Никакой мошенник не устоял бы, я бы его разгрыз запросто.

Вошла Шона. Лицо ее сияло от гордости.

– Отлично, Ваше Величество, – сказала она.

– Я был в порядке? – спросил Джеймс.

– Вы были великолепны, сэр, – ответила она. – И я не одна так думаю. – Зазвонил мобильник. Шона поднесла его к уху, послушала немного и сказала: – Да. Он здесь. Передаю трубку. – И она протянула телефон Джеймсу.

Джеймс с недоумением взял телефон и вопросительно сказал:

– Привет?

Голос на другом конце произнес:

– Мой ответ – да.

– Дженни!?

Она смеялась.

– Конечно, Дженни! А ты еще кому-нибудь делал предложение в последнее время?

Глава 32

– Я этому ублюдку яйца сварю на завтрак! – в ярости пробормотал Томас Уоринг. Он щелкнул пультом, но не попал на нужную кнопку и швырнул пульт в экран. Схватив трубку телефона, он нажал клавишу. – Уорринг здесь, – рявкнул он. – Мне нужен Хатч прямо сейчас.

На другом конце линии возникла короткая пауза, а затем женский голос произнес:

– Сожалею, господин премьер-министр, но мистер Хатченс сейчас в Нью-Йорке на рождественских каникулах. – Говорила Джеральдин Джозеф, секретарша, которой, видно, досталась короткая соломинка в праздничном расписании. – Он собирался вернуться в Лондон к завтрашнему вечеру. Хотите, я свяжусь с ним от вашего имени?

«Проклятое Рождество!» – подумал Уоринг. Он совсем забыл, что на праздники сам распустил свою команду. Часы показывали пять, в Нью-Йорке, наверное, ужинают. – Нет, – проворчал он, – не надо звонить. А кто остался в городе?

После еще одной непродолжительной паузы секретарша доложила:

– Мистер Бертон сейчас должен быть в своем избирательном округе в Далвиче. Х-м… Вот. Мистер Арнольд с семьей в Грейвсенде, а… миссис Шах в своем поместье в Кенте. – Она снова сделала паузу, и Уоринг услышал шелест переворачиваемых страниц. – Они сейчас ближайшие. К сожалению, господин премьер-министр, остальные далеко.

– Ладно. Позвони Деннису Арнольду. Скажи ему, что я хочу увидеть его, как только он сможет смыться. – Он уже хотел дать отбой, но помедлил и буркнул: – Спасибо, Джерри, и счастливого Рождества.

– Спасибо, господин премьер-министр. И вам Счастливого Рождества.

Уоринг положил трубку, подошел к буфету и плеснул в стакан изрядную порцию бренди. Из коробки на журнальном столике он выбрал кубинскую сигару ручной работы – единственное украшение праздничного дня – и сел в кресло. Телевизор все еще работал: на экране лихо отплясывали мультяшные олени. Уоринг тупо смотрел на них, гадая, какую воронку оставит взрыв этой последней бомбы.

Сделав глоток бренди, он хотел было позвонить Шах и Бёртону, но решил не портить им праздник. Толку от них… Ладно. Они с Деннисом решат, что делать. Кивнув сам себе, он поискал глазами и отправился на спичками.

Позвонил дежурный офицер и доложил, что прибыл мистер Арнольд. К этому времени премьер-министр успел докурить сигару и допить вторую порцию бренди.

– Хорошо выглядишь, – встретил Уоринг вдохновителя передачи полномочий. – Выпьешь? – Он протянул старому другу стакан. – Спасибо, что приехал.

– Я уже и так ехал, когда Джерри позвонила, – объяснил Деннис Арнольд. Он с удовольствием отхлебнул бренди.

– Прости, что испортил тебе праздник, – сказал Уоринг.

– Ничего страшного, – ответил Арнольд. – До тебя уже постарался этот дурацкий король. Кем он, черт возьми, себя возомнил?

– Если ты уже ехал, значит, окончания не видел?

– Последнее, что я слышал, это то, что он объявил кампанию за возрождение монархии. На этом я и ушел. Дослушивал уже в машине. Я что-то пропустил? Что он еще успел нагородить?

– Нес какую-то чушь про Короля Артура, а Трент – просто сентиментальный псих. Меня аж затошнило.

– Что? – Арнольд поперхнулся. – Он у нас теперь король Артур?

– Ну, прямо он так не сказал. Ума хватило. А жаль, – Уоринг взял бутылку с буфета. Ему полегчало. Все-таки не его одного расстроило интервью короля. – Знаешь, Деннис, – сказал он, наливая бренди, – вот какая мысль у меня появилась. Можно выкопать яму, в которую он запросто свалится.

– Да, свалить его надо непременно, – согласился председатель Комитета.

– Только, знаешь, пусть это останется между нами.

Деннис Арнольд огляделся.

– Больше здесь никого нет, – недоуменно произнес он.

Уоринг жестом предложил помощнику сесть на диван.

– Ты ведь знаешь, с какой скоростью СМИ могут обрушиться на кого-то? Человек может подняться очень высоко, но его все равно достанут и собьют. Меня самого иногда потряхивает, когда я об этом думаю.

– Кому бы и знать, как не мне, Том. В правительстве не усидеть так долго, если не участвовать в воздушных боях в СМИ. Бог свидетель, опыт у нас большой.

– Мне кажется, что медовый месяц нашего короля со СМИ скоро кончится и кончится бесславно, – сказал Уоринг. – У него-то опыта нет. Для него будет неожиданностью узнать, каким непостоянным другом могут в одночасье обернуться британские СМИ.

– Это будет хороший урок, – задумчиво ответил секретарь Комитета по передаче полномочий. – Не все способны его пережить.

Уоринг добавил бренди в стаканы и произнес тост:

– Ну что же, выпьем за нездоровье короля! Да начнется его бесславное правление.

За этим своеобразным рождественским поздравлением они еще сидели целый час, придумывая разные пакости. Когда Арнольд наконец встал, собираясь уходить, Уоринг поинтересовался, как продвигаются поиски корней Эмриса.

– Боюсь, там тупик, – ответил Арнольд. – Надо бы еще заглянуть под несколько камней, но вряд ли мы там найдем что-нибудь полезное. Тем не менее, – он вдруг улыбнулся, – глядишь, и повезет. Нароем какую-то грязь.

– И почему это меня нисколько не удивит? – саркастически заломив бровь, спросил Уоринг.

– Я лучше пойду, пока они с собаками меня искать не стали, – сказал Джеймс.

– А что, никто не знает, где ты? – насторожилась Дженни. – Думаешь, это мудро?

– Да что со мной может случиться? – отмахнулся он. – Или ты готова поделиться нашим секретом со всей нацией за завтраком?

– Нет, – она покачала головой, – думаю, что нет. Но Кэлу ты мог бы сказать, куда идешь.

– Не о чем беспокоиться! – он открыл дверь, выходя в холодную темную ночь. Воздух был свежим и тяжелым от запаха снега. – Не надо меня провожать. Холодно.

– А ты меня погреть не можешь? – лукаво спросила Дженни, выходя за ним в круг света под фонарем у задней двери.

Джеймс обнял ее и поцеловал.

– Я люблю тебя, Джен. Я знаю, что должен был просить тебя выйти за меня замуж много лет назад, но я постараюсь загладить эту ошибку. Обещаю, наша помолвка станет достойным зрелищем.

– Ты сказал. – Она поцеловала его. – Только, знаешь, мне для счастья не надо ничего экстравагантного. А ты уверен, что хочешь пройти через это?

– Ты о чем?

– Я про объявление о помолвке. Ведь можно просто собрать друзей и открыть бутылку шампанского, ну, или что-то вроде этого. До Хогманая осталось меньше недели. [Хогманай – шотландский праздник последнего дня в году. Длится 2 дня. По традиции следует посещать друзей и соседей, особо внимательно относясь к первому в новом году гостю. Наибольшая удача, если первый гость высок ростом и темноволос.]

– Теперь у меня есть кому позаботиться о деталях, – сказал Джеймс, прижимая Дженни к груди. – Предоставь все эти заботы мне. Я хочу, чтобы этот Новый год был особенным. В конце концов, ты станешь королевой.

– Лучше не напоминай.

Они снова поцеловались, и как раз в это время пошел снег. Несколько снежинок опустились на волосы и ресницы Дженни, сверкая в свете фонаря как крошечные бриллианты.

– Я люблю тебя, – пробормотал Джеймс, чувствуя тепло ее тела. – Но мне, правда, нужно идти.

– Спокойной ночи, любовь моя, – прошептала Дженнифер, целуя его на прощание. – Надеюсь, я тебе приснюсь.

Джеймс направился к своему старому синему «Лэнд Роверу», с трудом удерживаясь от желания вернуться, схватить девушку в охапку и утащить в постель. Открыв дверцу машины, он обернулся и увидел, что Дженни так и стоит в освещенном дверном проеме. вырисовываясь в свете.

– Я позвоню утром, – сказал он ей. – Иди в дом, а то замерзнешь.

Она ничего не сказала, ответив воздушным поцелуем, и так смотрела вслед, пока он не выехал со двора.

Следующим утром, собрав персонал на ежедневное совещание, Джеймс объявил о намерении отпраздновать Хогманай.

– Хочу такой новогодний вечер, чтобы надолго запомнился. Денег жалеть не будем. Я тут составил список гостей. – Он подвинул листы бумаги Шоне и Кэлу. – Пусть все из этого списка получат особые приглашения.

– Не возражаешь, если будет пара гостей, которых нет в твоем списке? – спросил Кэл.

– А кого ты имеешь в виду?

– Если помнишь, – ответил Кэл, – я пригласил Иззи с семьей в поместье, обещал конную прогулку. – Заметив растерянный взгляд Джеймса, он пояснил: – Изабель Роутс, помнишь?

– Изабель! Ну, конечно. Почему нет? Закидывай сеть пошире, – сказал Джеймс. – Чем больше, тем лучше.

– Я тебя правильно понял, что у тебя есть особые причины для такой вечеринки? – задал вопрос Эмрис. Он ожидал ответа, склонив голову набок и проницательно глядя на Джеймса.

– Вот за столом и скажу, – ответил Джеймс. Он встал. – Так. У всех теперь есть дело. Думать о вечеринке.

Джеймс, как и многие шотландцы, считал Хогманай великим днем в календаре и единственным правильным способом встретить Новый год. На его взгляд, замок Морвен отлично подходил для королевского торжества – первого с тех пор, как Шотландия вернула себе трон. А заодно – прекрасный случай объявить о помолвке будущей королевской четы.

Кэл и Гэвин взяли на себя уборку и обстановку большого зала; Шона засела с Придди в кладовой, изучая любимые рецепты старого герцога и составляя меню. Риса, вместе с мистером Бакстером и всеми, кто оказался под рукой, отправили добывать припасы и украшения.

Грузовичок привез из леса кучу свежих веток. Ими застелили холл. На свет извлекли прекрасный фарфоровый сервиз герцога – его не доставали уже лет тридцать – вымыли и пустили в дело, достали столовое серебро и хрусталь. Подносы, миски, супницы и графины покинули полки и вернулись в строй. При этом некоторые предметы оказались настолько древними, что об их назначении догадались не сразу. Посмеялись. Кое-что решили использовать в чисто декоративных целях.

Зимние дни коротки; приготовления захватили всех и в замке воцарилась предпраздничная суматоха. Накануне вечеринки Джеймс поздно лег спать, измученный горой домашних дел, но с ощущением, что этот королевский Хогманай запомнится надолго.

31 декабря Дженни с кузинами Рослин и Карой прибыли с утра пораньше, чтобы помочь с последними приготовлениями. Роутсы приехали сразу после обеда; Кэролайн и Изабель явились с подарками, а Дональд – с портфелем, набитым бумагами, с которыми еще предстояло поработать.

– Рабочий день у депутата ненормированный, – пояснил он. – Но я пообещал дамам, что не буду злоупотреблять работой, пока мы здесь.

Все быстро перезнакомились. Калум и Джеймс обсудили с Дональдом недавний визит премьер-министра и рассказали о том, как прошел разговор.

– Спасибо, что ввели в курс дел. А то по телевизору показали только приезд и отъезд. На Даунинг-стрит подозрительно тихо. Обычно информация от них утекает, как из ржавого ведра, а сейчас они почему-то затаились. Но ваше рождественское интервью до сих пор обсуждают. Все в Уайтхолле мечтают посидеть хотя бы мухой на стене дома Номер Десять. Мы не знаем, что у них на уме. Вас беспокоит эта компания?

– Скорее, да, чем нет, – ответил Джеймс.

– Его беспокоит охота, – вставил Кэл. – Он намерен устроить настоящее шоу.

– Отлично, – с энтузиазмом сказал Дональд и придвинулся поближе к друзьям, словно собираясь сообщить им нечто важное. Однако был вовремя замечен Кэролайн.

– Дональд, дорогой, – крикнула она через всю комнату, – ты же обещал подождать, пока Эмрис не скажет. Или я ошибаюсь?

Дональд виновато улыбнулся.

– Да, конечно, очень хорошо. Я так и собирался. Ладно, – кивнул он Джеймсу, – придется подождать.

– Вся ночь впереди, – беспечно махнул рукой Джеймс.

– Кстати … – Кэл взглянул на часы. – Прошу меня извинить, у меня остались кое-какие дела по дому. – Он вдруг усмехнулся и признался: – Думаю попросить Изабель помочь мне в набеге на подвал герцога. Как считаете, Ваше Величество? Нужен же нам добрый напиток для сегодняшнего вечера?

– На меньшее не соглашусь, – ответил Джеймс с царственным апломбом. – Нечего там пылиться этим бутылкам. Выведи-ка их на свет. Сделай хоть что-нибудь полезное для страны и короля.

Кэл ушел, а Дональд и Джеймс присоединились к Кэролайн и Дженни.

– Дональд меня заинтриговал, – признался Джеймс Кэролайн. – Может, намекнете, о чем речь?

– Меня это не касается, – она покачала головой. – Это Дональд придумал, вот пусть сам и занимается.

– Вы мне льстите, дорогая, – учтиво сказал Дональд. – Я в этом деле всего лишь вторая скрипка и довольствуюсь тем, что у меня есть своя партия в великой симфонии нашего богатого событиями времени.

– Может, сыграешь какую-нибудь другую партию? – Кэролайн изобразила недовольную гримасу. – Последние два дня он ведет себя как заправский шпион. Какие-то люди приходят и уходят в любое время дня и ночи, какие-то странные машины припаркованы на дорожке, сплошные телефонные звонки, записки под дверью. И все как-то притихло. Честно говоря, я в любой момент ожидаю полицейского рейда.

– Нам приходится быть предельно осторожными, дорогая, – мягко напомнил ей Дональд. – В нынешнем политическом климате нельзя расслабляться раньше времени.

– О, теперь и я заинтригована, – сказала Дженни.

– Нет, – решительно заявил Дональд, – буду молчать как рыба, пока не поговорю с Эмрисом.

Разговор перешел на другие темы. Накрыли чай; полдень миновал, и вскоре пришло время одеваться для вечера. Дженни с помощью своих кузин облачилась в длинное синее атласное платье с глубоким вырезом и длинные синие перчатки; с фергюсонским тартаном через плечо и темными волосами, завязанными голубым бархатным бантом, она выглядела настоящей кельтской королевой [Тартан – классический шотландский узор для ткани. Цвета и рисунок могут обозначать определённый клан или местность.]. Джеймс надел свой лучший килт и жакет; в комплекте со старым ремнем герцога с огромной серебряной пряжкой и отцовским дабхом, заправленным в шерстяной носок, облачение выглядело шикарно. [Шотландский дабх – короткий кинжал в ножнах, который носили заткнутым за носок.]

Когда часы пробили семь, Джеймс занял свое место в прихожей замка, чтобы приветствовать гостей. Кроме ближайших родственников приглашения получили многие местные старожилы: Дуглас; преподобный с женой и дочерью Джанет; Малкольм Хоббс, поверенный Джеймса, его жена и дети; родители Калума; парень Шоны; девушка Гэвина; и, конечно, персонал замка и их семьи. В целом набиралась почти половина города и окрестностей. Все пришли разодетые: большинство мужчин в килтах, женщины в бальных платьях и традиционных шотландских шалях, скрепленных на плечах дорогими брошками.

Джеймсу пришлось больше часа простоять в дверях, приветствуя гостей и наблюдая, как коридоры замка заполняются людьми. Большой зал он приказал запереть и никого не пускать, пока не прозвенит звонок к обеду. Задержка усилила нетерпение; дети то и дело подбегали к дверям в зал и дергали ручки, в надежде, что вдруг двери откроются.

Встретив последнего гостя, Джеймс дал Рису сигнал звонить в колокол, после чего король объявил, что замок Морвен с удовольствием приветствует своих друзей.

– Эмрис, – крикнул он через толпу, – откройте двери, и пусть начнется праздник!

Глава 33

Огромные двери распахнулись, из зала пахнуло торфом и свежей сосной. Пламя очага и многочисленные свечи придавали помещению немного сказочный вид. Никакого электричества! Из конюшен принесли массивные подсвечники на десяток свечей каждый. Они стояли вдоль средней линии столов, в нишах возле окон тоже горели толстые свечи. От большого камина веяло приятным теплом.

Старый дубовый пол отмыли и натерли воском, как и два длинных средневековых банкетных стола; их столешницы тускло блестели. Каждый нож, вилка и ложка, каждая солонка и сахарница были начищены; каждая тарелка, кубок, графин и миска отбрасывали блики и переливались в мягком свете. Плющ длинными гирляндами вился меж оленьих рогов и портретов предков на стенах. Охапка еловых веток над камином наполняла зал замечательным свежим запахом. Дальний конец зала занимала низкая сцена, увитая плющом и ветками.

Перешагнуть порог означало сделать шаг назад во времени. Простой, строгий зал выглядел почти так же, как он выглядел в Средние века.

На взгляд предков старого герцога, (моих предков, подумал Джеймс), зал не очень-то изменился.

О скромном праздничном убранстве старого зала, может, и не стоило говорить, но Джеймс чувствовал, что оно каким-то образом связано с его происхождением; помогает ему пустить корни во временные пласты. Он больше не был самозванцем, играющим роль лэрда поместья, он был лэрдом. Он был королем и впервые с момента восшествия на престол ощутил свое королевское право.

Его fiosachd разыгрался вовсю. Он буквально видел, как призраки, свидетели многочисленных празднеств, выходят из рам своих портретов. Они заполнили зал, приветствуя его с одобрением, поднимали кубки, чтобы выпить за его здоровье. Впрочем, эти фантомы недолго занимали его воображение. Но, растворившись в мерцании свечей, они странным образом не исчезли, придавая празднеству мягкое сияние золотых прежних дней.

Набег Калума и Изабель на винные погреба старого герцога увенчался успехом. Старинные сосуды выстроились, словно солдаты, вдоль двух больших столов; резервы стояли в засаде на буфетах по всему помещению. Из современных напитков присутствовали вересковый эль и сидр; при входе гости могли выбрать напиток по нраву. Кэл и Иззи мобилизовали Гэвина с его подругой Эммой помочь с напитками, и всем четверым хватило дел.

Дети порхали по комнате, как феи. Ошеломленные светом свечей и старинной атмосферой, они суетились под ногами взрослых, перебрасываясь восторженными взглядами. Девочки в платьях из атласа и шотландки с бархатными бантами в волосах, и мальчишки в маленьких настоящих килтах и высоких шерстяных носках выглядели как миниатюрные копии старших. Они с воплями носились по залу, беспричинно смеясь.

Снова прозвенел звонок, и гостей пригласили занять места за столом. Шона и Кэл долго и серьезно думали над тем, как рассадить гостей. Результат оказался несколько неожиданным. Соседкой Эмриса по столу, например, оказалась девятилетняя дочь Малкольма Хоббса, а мистера Бакстера поместили между Кэролайн Роутс и девушкой Гэвина. Джеймс отметил, что его место оказалось поодаль от Дженни, тогда как Шона пристроилась рядом с Рисом, а Кэл, конечно, не отказал себе в удовольствии сидеть рядом с Изабель.

Стоило последнему гостю занять свое место, как в зал вплыло первое фирменное блюдо Придди: огромный лосось-гриль с перцем и сливками, приготовленный на дубовых дровах. Это было лишь начало, но Джеймс с трудом отказался от желания облизать тарелку. В другом конце стола кто-то постучал вилкой по хрустальному кубку.

Гости подняли головы. Со своего места поднялся сержант-майор Эванс-Джонс.

– В долинах, где я родился, существует старый обычай, – объявил он, – что в таких торжественных случаях, как этот, парни берут на себя обслуживание, чтобы не оставлять милых дам наедине с обычными домашними делами. – Он сделал паузу и добавил, подмигнув: – Впереди у нас долгая праздничная ночь. – Оглядев комнату, он крикнул, как на плацу: – Ребята, вы со мной?

Ответом ему было громовое «Да!». Сержант-майор скомандовал:

– Вставайте, ребята! Покажем им, как это делается!

Мужчины вскочили и начали быстро убирать тарелки первой перемены и сносить на кухню, где удивленная Придди выразила протест: она не желала, чтобы в ее владениях толпились неуклюжие мужчины, однако Эванс отмел ее возражения. Подали следующее блюдо: оленьи окорока, запеченные с фенхелем и травами.

Среди замковой посуды Придди отыскала полдюжины серебряных тарелок, достаточно больших, чтобы на них поместилось оленье бедро, вот на них-то и подали ароматное мясо, по три тарелки на каждый конец стола. Затем последовали овощи: картофель, запеченный в масле, тушеные морковь и пастернак с кориандром, яблоки, запеченные с гвоздикой, коричневым сахаром и ромом – все это оглушительно и соблазнительно пахло.

Шестерым крепким и заслуживающим доверия мужчинам было доверено нарезать мясо. Тарелки гостей наполнили. Следующий час прошел под звон столовых приборов и гул разговоров, перемежаемый взрывами смеха и бульканьем.

«Вот достойное применение кларету герцога Морвена, – думал Джеймс. – Случалось ли старому герцогу получать хотя бы половину такого удовольствия, как моим сегодняшним гостям?»

Кэл и Иззи прекрасно подобрали вина в погребе и позаботились о том, чтобы бокалы не стояли пустыми. Однажды во время ужина рядом с Джеймсом возникла Изабель с бутылкой в руке.

– Обещаю, – с придыханием заявила она, – это будет настоящее волшебство! – Ближайшие гости заинтересовались, и она, при всеобщем внимании, принялась открывать бутылку. – Советую попробовать прямо сейчас, – сказала она, наливая понемногу в каждый подставленный стакан. – Много не получится, но, уверяю, вы будете потрясены!

Закончив разливать вино, она подняла свой стакан. «Slainte!» [Sláinte – стандартный ирландский тост, аналог русского «Будьте здоровы». Основной шотландский гэльский эквивалент – slàinte (mhath) имеет то же значение. Стандартный ответ: «И вам доброго здоровья».] Она залпом выпила, покатала вино на языке и проглотила. Глаза девушки вспыхнули от восторга.

Гости последовали ее примеру.

– Ну как? Что скажете? – спросила она.

– Это… – Джеймс попытался найти подходящее слово, все еще ощущая на языке восхитительный вкус, – это божественно!

Соседи состязались в выборе эпитетов: «восторг!, жидкий свет!, великолепно!, чарующе!».

– Но что это было? – спросил кто-то.

Подняв бутылку к свету, Изабель прочитала: «Château Lafite-Rothschild, – она сделала паузу, – 1878 года». Вокруг раздались удивленные возгласы. – Когда я это увидела, тут же решила, что вечером мы его попробуем. Я не ошиблась!

В стакане Джеймса осталось еще на полглотка, и он выпил. Но аромат, которым наслаждались всего несколько секунд назад, исчез. Как будто жидкость в его стакане превратилась в пепел – мутный, сырой пепел. Он с удивлением сглотнул.

– Подумать только! – поразился он. – Того вкуса больше нет. Исчез.