Текст книги "Авалон. Возвращение короля Артура (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

– Ну, дело в том, видишь ли…

– Мне нужно, чтобы кто-нибудь поехал со мной, – настаивал Джеймс. – Ты мне нужен, Кэл.

– Ну, раз ты так ставишь вопрос… Когда едем?

Договорившись о времени и месте встречи, Джеймс вернулся в спальню, побросал кое-какую одежду в спортивную сумку, туда же сунул туфли и блейзер, заткнул в специальное гнездышко зубную щетку и набор для бритья, застегнул молнию, вышел и закинул сумку в багажник машины. Вернулся внутрь, поставил дом на охрану, собрал документы со стола и сложил в папку. Взял со спинки стула свою охотничью куртку, выключил кофейник, вышел и запер дверь. Он был уже на полпути к офису адвоката в Бремаре, когда вспомнил, что так и не позвонил Дженни.

Глава 4

Пока Джеймс доехал, тесный офис адвокатов Гилпина и Хоббса уже открылся. Малкольм Хоббс сидел за столом и почесывал затылок.

– Доброе утро, Джеймс, – поздоровался он. – Папку можете положить вон там, в углу. Ну что, повезло?

– Нашел несколько интересных вещей для семейного альбома. Мелочи, ничего особенного, – ответил Джеймс.

– Я так и думал, что вы будете разочарованы, – посочувствовал Малкольм. – Помните, я же говорил. Они прошлись по документам частым гребнем. Если бы старый Говард что-нибудь припрятал, они бы нашли.

«Старым Говардом» поверенный называл Х. Гилпина, управляющего герцога, несколько лет назад вышедшего на пенсию. С тех пор в любую погоду он играл в гольф после полудня.

– Да я и не надеялся, – согласился Джеймс, – но надо же было самому убедиться. Вы же знаете, как это бывает.

– Разумеется, – кивнул Малкольм и взглянул на часы. – Вы меня извините, с минуты на минуту должен клиент подойти, – он виновато улыбнулся, – так что, если я больше ничем не могу помочь… – Он встал из-за стола, чтобы проводить посетителя.

– На данный момент, наверное, ничем.

– Я дам знать, как только мы получим уведомление о подаче заявки от австралийцев.

Джеймс еще раз поблагодарил его за беспокойство, вернулся к машине, вставил ключ в замок зажигания и вздрогнул, почувствовав как завтрак подпрыгнул к горлу, когда в окно рядом с ним постучали. Впрочем, это оказался все тот же Малкольм.

– Извините, что беспокою, Джеймс, – сказал он, наклонившись.

Джеймс опустил стекло и вопросительно посмотрел на стряпчего.

– Я просто подумал, не сходить ли вам все-таки к Старому Говарду? – Малкольм поежился от холода. – Убедиться, что уж мы точно ничего не упустили.

– Чтобы уж камня на камне не осталось, – пробормотал Джеймс. – Да, наверное, стоит зайти. Воспользуюсь вашим советом.

– У него дом в городе, вы же знаете. А если не застанете, то он точно на городском поле для гольфа. Старый Говард любит гольф. – Малкольм уже приплясывал на месте, пытаясь согреться. – Ни дня не пропускает.

– Хорошо. Буду иметь в виду. Возвращайтесь, а то еще пневмонию схватите.

Стряпчий вприпрыжку помчался к двери. Джеймс взглянул на часы: без двадцати девять. Как раз хватит времени найти телефон и позвонить Дженни – хотя теперь, когда он вспомнил об этом, уверенности в необходимости звонка у него поубавилось. Он продолжал думать об этом, пока ехал в сторону заправки, и потом, когда набирал номер из телефона-автомата на стене.

– Джеймс, это ты! – Когда он звонил, мать Дженни всегда казалась удивленной и довольной.

– Как дела, Агнес? – спросил он. – Холодновато нынче?

– Да ну! – не согласилась она. – Подумаешь, похолодало! Тоже мне – проблема! Мне вот жарко.

– Рад слышать. Я хотел поговорить с Дженни минутку – она там?

– Вот беда какая! Нет ее. – Мать действительно казалась расстроенной. – Представляешь, выскочила на минутку. Заказ пошла относить.

Дженни владела гончарной мастерской, и дела шли неплохо. Ее изделия даже за границу отправлялись, а уж про местные магазины и говорить нечего. А еще сувенирные лавки в отелях.

– Так что – извини. Передать, чтобы она тебе перезвонила?

– Нет, не стоит. Просто скажите, что меня вызвали в Лондон по делам на несколько дней. Когда вернусь, обязательно позвоню.

– Передам, конечно. Слушай! – в голосе Агнес звучало воодушевление. – Почему бы тебе не прийти на ужин в воскресенье? Сегодня день рождения Милдред – ей восемьдесят семь исполнилось. Приходи, Джеймс.

Он поблагодарил за приглашение и сказал:

– Ни за что бы не пропустил такой случай, но дела зовут. Вы знаете, как это бывает.

– Да уж! Жаль. Ладно, поосторожнее там, в городе. Но когда вернешься, обязательно заходи.

– Обязательно! – пообещал Джеймс, попрощался и разочарованно повесил трубку.

Он заправился и поехал на парковку. Кэл ждал, сидя в своем вечно грязном зеленом «Форде Эскорт».

– Вот, Джеймс, – сказал он, выходя и доставая с сидения черную мягкую сумку. Он запер машину, бросил сумку на заднее сиденье к Джеймсу и забрался внутрь.

Свернув на шоссе, Джеймс влился в редкий утренний поток и направился в Питлохри. [Питлохри (англ. Pitlochry, гэльск. Baile Chloichridh, скотс. Pitlochry) – небольшой город в центральной части Шотландии. Расположен в округе Перт-энд-Кинросс, на берегу реки Таммел.] Поездка через Глен Ши обычно доставляла ему удовольствие. Однако на этот раз он почти не обращал внимания на пейзаж. Кэл прикрыл глаза и, похоже, задремал, а Джеймс попытался проанализировать события последних нескольких месяцев. Он думал о недавних неприятностях и о том, скольких проблема удалось бы избежать, составь старый герцог завещание как положено. Вспомнил родителей и то, как они разволновались, когда австралийцы начали засыпать их своими неуклюжими юридическими письмами. В то время Джеймс еще служил, да и в любом другом случае он мало что мог сделать. Без сомнения, все эти передряги отняли у них годы жизни.

Он думал о матери: яркой и восторженной женщине с причудливым чувством юмора. Ей нравились газетные конкурсы, где читателей просили придумывать забавные подписи к необычным фотографиям; надо сказать, ее работы часто публиковались. Она была неизменно жизнерадостна, а врожденная доброта дала ей постоянных и верных друзей. Джеймс видел ее прежние фотографии, они сделали бы честь любой фотомодели. И она еще оставалась красивой женщиной, когда умерла. Конец наступил так быстро, что она не успела зачахнуть, как многие пожилые женщины, теряющие своих мужчин. Врачи говорили, что все дело в сердце, но Джеймс подозревал, что она просто не захотела жить без мужа.

Он думал об отце. Хороший, честный человек, трудолюбивый, но не честолюбивый, он научил Джеймса ценить хорошо сделанную работу и получать удовольствие от простых радостей жизни. Более того, он сумел привить сыну веру в Творца. Именно от отца Джеймс узнал, что жизнь человека здесь определяет и его следующую жизнь. Джон Стюарт, разочаровавшийся викарий, готовился к карьере священника, но бросил теологический колледж уже через год или около того. Джеймс так и не узнал, почему; отец никогда не говорил об этом.

Затем его мысли обратились к Эмрису и довольно странным обстоятельствам их знакомства. Тогда, на ночном холме, все казалось ему таинственным и полным предзнаменований, а теперь, в холодном свете дня, встреча представилась сплошной мелодраматической глупостью. Много шума из ничего. Джеймсу было неуютно из-за того, что он поверил в подобный вздор.

Но как бы там ни было, а вот, он едет, пытаясь успеть на поезд до Лондона, из-за нескольких слов, сказанных по телефону. Что этот старик знал такого, что может помочь спасти Блэр Морвен? Да кто он вообще такой?

Возле Питлохри Джеймс встроился в длинную череду пятничных покупателей, едущих в город. Впрочем, вокзал был недалеко, но все равно они прибыли за считанные минуты до отхода поезда и кинулись за билетами. Кассир сурово поинтересовался:

– Ваш инициалы?

– Что? О, извините. Джеймс А. Стюарт.

– Куда едете?

– В Лондон, вокзал Кингс-Кросс.

– Кто с вами?

– Друг, – Джеймс махнул рукой через плечо на Кэла.

– Тогда это вам. – Кассир сунул под стекло два билета. – Приятной поездки.

Джеймс взял билеты, и они направились к платформе, где уже стоял поезд. Через несколько минут он тронулся. Кэл, положив ноги на сиденье напротив, скептически поинтересовался:

– И куда нас несет?

– Я же говорил, это связано с поместьем.

– Адвокаты нарыли что-то новенькое?

– Похоже на то. Я, правда, не уверен… – Внезапно Джеймс понял, что не хочет морочить другу голову. Он просто сказал: – Думаю, ответ будет только в Лондоне. Честно говоря, я и сам знаю не так уж много.

Кэл какое-то время с сомнением смотрел на него, справедливо подозревая, что Джеймс выложил ему не всю правду.

– Гм, – поерзал Джеймс, – в общем, довольно странная история. Знаешь, не хочу гадать прямо сейчас. Давай пока не будем это обсуждать?

– Как скажешь, – пожал плечами Кэл. – Насколько я понимаю, нас ждут бесплатные выходные в большом городе. Я даже новую рубашку надел, – похвастался он, осторожно подергав за манжеты. «Вино, женщины и песни – вот и я».

Поезд шел по залитой дождем сельской местности. Друзья поговорили о ежегодной охоте на оленей; Кэл третий год подряд выступал в роли организатора, призами тоже занимался. В обед они отправились в вагон-ресторан, взяли пива и бутербродов и вернулись в купе. После этого Кэл вздремнул, Джеймс, глядя на него, тоже впал в дрему и ему не помешала даже небольшая задержка в Крю. Проснулся он только на подходах к станции Нью-Стрит в Бирмингеме. Там в вагон вошли четыре бизнесмена в хороших синих костюмах и тут же начали названивать женам и подругам по мобильным телефонам.

Небо к этому времени потемнело, короткий зимний день растворился в серых мутных сумерках. На горизонте мелькнул последний красноватый отблеск заката. Поезд отошел от станции и канул в сгущающийся сумрак. Джеймс сидел, глядя в окно и гадая, что, во имя всего святого, он тут делает. «Неужто я так отчаянно цепляюсь за свой клочок земли, – думал он, – что готов хвататься за любую соломинку? Да, – мрачно заключил он, – вот до чего дошло!»

Поезд въехал под своды вокзала Кингс-Кросс. Вслед за бизнесменами друзья вышли из вагона и направились к началу платформы. Джеймс остановился.

– И что теперь? – заинтересованно спросил Калум, вытягивая шею.

– Кто-то должен нас встретить.

– А кто это может быть?

– Да почем я знаю?

– Ну, для бывшего военного ты как-то не очень контролируешь ситуацию. – Кэл с усмешкой покачал головой.

– Совсем не контролирую, – признался Джеймс, все больше раздражаясь из-за того, что позволил втянуть себя в какую-то авантюру. Он уже решил пойти позвонить по телефону на карточке, но в этот момент к ним подошел стройный темноволосый молодой человек. Наверное, он считал, что торжественное выражение добавляет ему солидности. По осанке и резким четким движениям Джеймс понял, что их встречающий когда-то служил, а может, и сейчас служит.

Молодой человек решительно подошел, и Джеймсу показалось, что он сейчас козырнет.

– Капитан Стюарт? – Это был не столько вопрос, сколько констатация факта.

Джеймс ответил на его краткое приветствие и представил:

– Это мой друг Кэл. Калум Маккей.

Молодой человек кивнул и пригласил:

– Сюда, сэр. У меня машина. – Он протянул руку за сумкой Джеймса. – Позвольте мне.

– Ведите, – согласился Джеймс, отказываясь от своего багажа. – Между прочим, меня зовут Джеймс, – представился он, шагая в ногу с их проводником. – Могу я узнать ваше имя?

– Зовите меня просто Рис, сэр. Я буду вашим водителем в Лондоне.

– Спасибо, Рис, – сказал он, и вдруг ощутил необъяснимую легкость в общении с этим незнакомым человеком. Впрочем, незнакомым ли? «Я его знаю», –подумал он. Но пришедшую мысль тут же вытеснило понимание того, что он, армейский офицер, знал сотни серьезных молодых людей, очень похожих на Риса. Все они походили друг на друга. Имя, кстати, тоже вполне обычное для валлийца, совсем не уникальное.

Они миновали газетный киоск, бургер-бар, магазин носков и подошли к огороженной площадке, совсем пустой, только в центре стоял блестящий черный седан «Ягуар». Кэл толкнул Джеймса локтем.

– Гляди! Новенький! – пробормотал он. – Я бы взял.

Рис открыл двери, подождал, пока пассажиры устроятся на прохладных кожаных сиденьях и сел за руль. Огни столицы странно смотрелись через сильно тонированные стекла. Ехали недолго. Вокруг стояли викторианские дома Белгравии, района посольств и консульств. Рис остановил машину в тупике. По сторонам не было ничего, только красивый ухоженный парк. А перед ними оказался большой белый городской дом за недавно покрашенным забором, с вывеской на воротах KENZIE HOUSE. Рис вышел, открыл калитку и пригласил:

– Идите прямо. Вас ждут, сэр.

– Кто?

– Лорд и леди Роутс.

У Калума ответ вызвал по меньшей мере недоумение. Он всегда считал, что в наши дни только совсем уж замшелые представители элиты цеплялись за свои титулы.

– Можно сказать, это партнеры Эмриса, – продолжал Рис, не обращая внимания на выражение лица Кэла. Он объяснил, что Роутсы рады предложить пристанище друзьям Эмриса. – Сегодня вы – единственные гости.

– Но я не понимаю… – начал Джеймс.

– Что-то не так, сэр? – Рис внимательно смотрел на Джеймса и, казалось был готов выполнить любой его каприз.

– Нет, все в порядке, – быстро заверил его Джеймс. – Просто я рассчитывал повидать мистера Эмриса.

– Да, конечно, сэр, – Рис расслабился. – Но в последнюю минуту мистера Эмриса призвали неотложные дела. Вам будет здесь удобно, сэр.

– Надеюсь, вы правы, – пробормотал Джеймс, пытаясь скрыть разочарование.

Рис нажал кнопку на брелке. Багажник со вздохом открылся. Рис достал сумки.

– Не беспокойтесь, мы сами справимся, – Джеймс потянулся к своей сумке.

– Как скажете, сэр, – невозмутимо ответил Рис. – Я заеду за вами утром, и тогда вас примет мистер Эмрис. В восемь тридцать будет удобно?

– Вполне, – ответил Джеймс.

Рис пожелал им спокойной ночи и уехал.

– Погоди, кто этот Эмрис? – спросил Кэл, пока они шли по короткой дорожке к ступеням. – Не помню, чтобы ты о нем говорил.

– Это как раз тот, у кого есть ответы на все вопросы.

Кэл открыл рот, явно собираясь продолжать расспросы, но тут открылись двери и красивая высокая женщина пригласила их войти. Без сомнения – хозяйка. Одета в белый кардиган и брюки в черно-белую клетку. Седые волосы аккуратно уложены, голубые глаза смотрят прямо и дружелюбно, легкий загар говорит о том, что женщина немало времени проводит на свежем воздухе.

– Вот и вы наконец! – воскликнула она с мягким акцентом. – Я рада, что вы приехали. Проходите, пожалуйста. – Она дружеским жестом пригласила друзей в большой холл, дорого и со вкусом обставленный мебелью полированного дерева. Стены покрывали темно-синие обои с крошечными золотыми гербами, которые мягко поблескивали в мерцающем свете дюжины разнокалиберных свечей. – Я Кэролайн, – представилась она, протягивая руку Джеймсу. – А вы, должно быть, мистер Стюарт.

– Именно так. Джеймс, пожалуйста. А это мой друг Калум Маккей.

– Очень рада, – ответила Кэролайн Роутс. – Идемте, я покажу ваши комнаты. – Она повела их вверх по изогнутой лестнице на следующий этаж. – Если судить по себе, – сказала хозяйка, открывая двери, – после долгого пути вам захочется освежиться. Пожалуйста, устраивайтесь, вот здесь можно найти выпить, а потом спускайтесь, я буду ждать вас внизу.

Комнаты оказались просторными и удобными. Джеймс поставил сумку на пол рядом с кроватью, сел на край и пару раз подпрыгнул, чтобы проверить твердость матраса, а затем отправился в ванную, отделанную синей плиткой, чтобы опробовать сантехнику.

– Полагаю, вы проголодались, – сказала леди Роутс, когда примерно через полчаса они спустились вниз. Она провела их через холл и ряд широких дверей из красного дерева. – В гостиной есть напитки и закуски; до обеда продержитесь.

Гостиная оказалась размерами никак не меньше, чем весь первый этаж Глинн Слугейн Лодж в Абердиншире. [Глин Слугейн Лодж (Glen Slugain Lodge) – развалины старинного поместья в Шотландии.] Джеймса восхитило убранство помещения. К низкому столику были придвинуты два кресла с обивкой из темно-красной кожи. На столике стоял поднос с напитками и тарелочки с чипсами, крекерами и солеными орешками. Напротив очень большого телевизора стоял ряд стульев.

– Скоро будут новости, – Кэролайн прошла к телевизору и включила его. – Учитывая последние события, думаю, вам захочется посмотреть. Если неинтересно, выключите. Вот пульт. Располагайтесь и будьте как дома. Я отлучусь на кухню, но скоро составлю вам компанию. – Она вышла, оставив друзей в некотором недоумении.

Кэл тут же открыл бутылку эля и разлил по бокалам.

– Твое здоровье! – он неопределенно махнул своим бокалом в сторону Джеймса и залпом выхлебал сразу половину. Пока он пил, взгляд обегал помещение, задерживаясь на тех или иных деталях. – Экое чудное место!

– Легко сказать, «как дома», – проворчал Джеймс. Он воспринял слова хозяйки как шутку, но посмотрел на Кэла и поразился странному выражению лица друга.

– Знаешь, обстановка вполне по тебе, – серьезно сказал Кэл. – Я запросто могу представить тебя здесь «как дома».

– А я вот даже не уверен, что мы можем позволить себе остаться на ужин, не говоря уже о том, чтобы переночевать, – ответил Джеймс, безуспешно пытаясь поднять себе настроение.

– Да о чем тут беспокоиться, Джимми? Бери пример с меня!

– Ладно, Кэл, закусывай и заткнись, – сказал Джеймс, двигая по столу тарелочку с орехами.

Начались новости. Комментатор Би-би-си Джонатан Трент выглядел озабоченным.

– Добрый вечер. Сегодняшнюю передачу мы посвятим освещению национальной трагедии, смерти короля Эдуарда. – В левом нижнем углу экрана появилась маленькая золотая корона и королевский вензель, а над ним – черная полоса.

– Господи, – пробормотал Кэл. – Они даже логотип придумали, чтобы народ рыдал погромче.

– Как я обещал в дневной передаче, приводим сообщение от нашего корреспондента Кевина Кларка с Мадейры. Но прежде чем я дам ему слово, мы приглашаем вас в Палату общин, чтобы повторить сегодняшнее дневное заявление премьер-министра Томаса Уоринга в парламенте. – Трент, очень опытный ведущий, словно задумался на пару секунд, повернулся к своему монитору и пояснил: – Вот что происходило в парламенте сегодня днем.

Глава 5

На телеэкране возникло изображение переполненного зала Палаты общин. Все места на зеленых кожаных скамьях были заняты, на галереях для прессы не протолкнуться. Даже в проходах стояли люди. Премьер-министр со скорбным выражением на лице взял черный портфель и поднялся с передней скамьи. Кивнул спикеру палаты и занял председательское место.

– Господин спикер, – хорошо поставленным голосом начал он, – в дополнение к моему заявлению для прессы, сделанному вчера вечером на Даунинг-стрит, я обязан с сожалением сообщить палате о смерти Его Королевского Величества Эдуарда Девятого, короля Англии, Он скончался в своей зимней резиденции. Медицинский персонал больницы Святого Вознесения в Фуншале на Мадейре, объявил о смерти Его Королевского Величества вчера, в девятнадцать сорок пять по местному времени. Предварительное расследование, проведенные полицией при сотрудничестве с нашими консульскими властями, показывает, что король был найден в своем доме его камердинером, обеспокоившемся звуком выстрела. Он обнаружил короля с огнестрельным ранением в голову.

В настоящее время неизвестно, была ли смертельная рана получена случайно, в результате опрометчивых действий самого короля или стала результатом нападения неизвестного лица или лиц. Решение этого вопроса запрошено нашим правительством в первоочередном порядке. Мы уверены, что соответствующие органы полностью разделяют нашу озабоченность. – Он прервался, чтобы глотнуть воды из стакана, стоявшего рядом с ящиком для рассылки, тем самым предоставив участникам заседания обрушить на себя град вопросов.

– Господин премьер-министр! – наперебой кричали люди, размахивая повестками, чтобы привлечь внимание. – Господин Оратор!

– Это заказное убийство! – воскликнул Олмстед Карпентер, спикер палаты, со своего высокого кресла. – К порядку, дамы и господа, пожалуйста! Премьер-министр продолжит заявление. – Карпентер обвел собравшихся тяжелым взглядом, чем вызвал еще одну вспышку нетерпеливых голосов.

– Благодарю, господин спикер, – продолжил премьер-министр, дождавшись, пока стихнут выкрики с мест. – Я только хотел добавить, что правительство принимает все меры для того, чтобы останки короля были доставлены самолетом в Лондон для захоронения. Португальские власти заверили нас в том, что тело будет предоставлено немедленно после завершения следствия. Заверяю Палату, что мы тесно взаимодействуем с нашими иностранными коллегами, чтобы добиться скорейшего завершения предварительного этапа этой печальной процедуры.

Премьер-министр резко сел, что послужило сигналом для скамьи оппозиции. Первым поднялся Хью Гриффит, лидер Партии Объединенного Альянса, составлявшей оппозицию правительству. В альянс входили пять мелких партий, которые год за годом боролись за то, чтобы создать серьезную настоящую оппозицию сильной Британской республиканской партии Уоринга.

– Господин спикер, надо ли понимать так, – взревел член парламента, – что смерть нашего монарха является предметом продолжающегося полицейского расследования? Это что, указание на нечестную игру? Если да, то каковы обстоятельства? Если нет, то что, во имя всего святого, имеет в виду господин премьер-министр? Я бы попросил достопочтенного депутата предоставить Парламенту дополнительные разъяснения.

Гриффит сел, сверля взглядом своего соперника. Под крики врагов и доброжелателей премьер-министр встал.

– Я бы с удовольствием предоставил достопочтенному джентльмену и господину спикеру разъяснения, если бы это было возможно. К сожалению, я могу только сказать, что, поскольку король Эдуард, по-видимому, находился в своей резиденции один, о подробностях трагического происшествия можно будет говорить лишь по окончании официального расследования.

Премьер-министр сел, и шум возобновился.

– Господин спикер, – закричал Чарльз Грэм, теневой министр внутренних дел и лидер «Новых консерваторов», одной из оппозиционных партий, входящих в коалицию. – Я потрясен, господин спикер, тем, что к смерти нашего монарха относятся так бессердечно. Правительство намерено провести свое тщательное расследование этого трагического дела?

Премьер-министр снова встал и подошел к ящику для рассылок.

– Заверяю достопочтенного джентльмена и господина спикера, что правительство уже предложило всю мыслимую помощь тем, кто ведет расследование. Отчет скоро будет получен. Если после ознакомления с отчетом мы сочтем, что требуется продолжение расследования, я заверяю Палату представителей в том, что оно будет проведено.

Затем спикер дал слово человеку, чье имя Джеймс не разобрал. Говорил выступающий громко и таким голосом, что им можно было хрусталь резать.

– Господин спикер, – начал он, – господин премьер-министр, поскольку Эдуард Девятый являлся правящим монархом Британии на момент своей смерти, прошу подтвердить, что будут организованы государственные похороны – со всеми почестями и, позвольте мне сказать, пышностью и престижем, подобающими такому случаю. Прошу также господина премьер-министра подтвердить, что, поскольку Британия все еще является монархией, он продолжит выполнять свою клятву в качестве премьер-министра короля, а именно поддерживать, защищать и служить суверенитету нашей нации.

Этот двойной вопрос казался достаточно безобидным, но Парламент притих, ожидая, пока Уоринг снова медленно поднялся со своего места и откашлялся.

– Господин Спикер, достопочтенный представитель Гленротса задал важный конституционный вопрос относительно похорон, который в настоящее время рассматривается Министерством внутренних дел. Их рекомендации лягут в основу решения правительства, о котором будет объявлено при первой же возможности. Что же касается второго вопроса, то я, как премьер-министр, не только обязан, но считаю большой честью защищать и служить суверенитету нашей нации.

– Господин Спикер, – продолжал выступающий, – я хотел бы указать господину премьер-министру, что он живет в мире грез, если думает, что может дурачить британскую публику…

– Возражаю! – воскликнул Спикер Карпентер со своего тронного сиденья. – Прошу почтенного джентльмена перефразировать вопрос.

– Благодарю вас, господин Спикер, – депутат от Гленротса отвесил поклон и продолжил так же невозмутимо: – я всего лишь хотел спросить, намерен ли премьер-министр лишить нацию возможности оплакивать трагическую смерть своего государя в манере, подобающей давним и славным традициям монархии, представителем которой был Эдуард, или же достопочтенный джентльмен предпочтет вместо этого продвигать свою дешевую политическую точку зрения за счет британского народа?

Спикер не успел прервать выступающего, и палата словно взорвалась негодующими криками. Спикер Карпентер что-то кричал, но его никто не слышал. Диктор Би-би-си отметил, что, поскольку вопрос был признан непарламентским, премьер-министру не обязательно отвечать на него, он и не стал этого делать. Вместо этого прозвучал другой вопрос. Один из членов Парламента поинтересовался, что будет с Великой хартией вольностей II теперь, когда ее цель близка.

Этот вопрос, волновавший многие умы, снова заставил Палату примолкнуть. Премьер-министр Уоринг снова отправился к микрофону. Все ждали объяснений.

– Господин Спикер, – уверенно начал он, – правительство в течение нескольких последних лет стремилось привести один из самых древних и почитаемых институтов нашей страны в соответствие с реалиями современного демократического национального государства. Вторая Великая хартия вольностей, как ее назвали, – лишь один из инструментов, использовавшихся для этой цели. Очевидно, что добровольное отречение от престола, которого добилось наше правительство...

Поднялся вихрь. Люди кричали, свистели, размахивали текстами приказов и деклараций, шипели и плевались. Спикер напрасно призывал собравшихся к порядку. Наконец он возопил: «Господин Премьер-министр!»

– Добровольное отречение, достигнутое правительством, – повторил Уоринг, – в сочетании с прискорбным обстоятельством смерти короля Эдуарда, каким бы трагическим не было оно само по себе, реально положило конец тому, что можно было бы мягко назвать «досадным и беспокойным правлением». Одно это оправдывает стремление правительства к ликвидации самого института монархии.

Зал опять взорвался криками, но премьер-министр хладнокровно потянулся за своим стаканом воды и подождал, пока Спикер наведет порядок.

– Господин Спикер, – продолжал Уоринг, – я не собираюсь извиняться за политику, которую последовательно проводит наше правительство, направленную на систематическое сокращение привилегий богатых и праздных за счет бедных и трудолюбивых. Я не собираюсь извиняться за то, что мы сняли с общественного кошелька бремя весьма дорогостоящей монархии, а также за то, что мы призываем вернуть земли и имущество в общественное пользование, а особенно за то, что мы вернули сокровища короны на благо народу всей страны. Кроме того, я хотел бы напомнить палате, что эти инициативы получили широкую поддержку в стране и межпартийную поддержку в этой Палате! – Он вызывающе посмотрел через стол на скамьи оппозиции. – Уверен, что Палата согласится со мной в том, что мы, конечно, можем оплакивать уход из жизни не только человека но и древнего учреждения, но фактические выгоды, вытекающие из политики передачи королевских функций, проводимой правительством, неисчислимы и не должны приноситься в жертву сентиментальности.

Это заявление вызвало новый всплеск насмешек и освистывания. Спикер с трудом водворил порядок.

– Если мне будет позволено закончить, господин Спикер, – продолжил премьер-министр, явно не смущенный протестом, – я хочу сказать, что в отсутствие претендентов на трон и в свете достигнутых безоговорочных успехов, правительство считает, что работа Специального комитета по передаче королевских полномочий вступает в завершающую фазу. Поэтому, пользуясь предоставленной возможностью, я подтверждаю наше намерение придерживаться графика, ратифицированного несколько месяцев назад в этом самом зале, в отношении голосования на референдуме по окончательному Акту о роспуске монархии. – Премьер-министр Уоринг сделал паузу и оторвался от бумажки, по которой читал до этого. – Подчеркивая, господа, это очень важный момент. В свете недавних событий правительство намерено провести публичный референдум 15 февраля, как было объявлено ранее, тем самым закрепив волю нации в отношении этого своевременного вопроса.

С этими словами он отступил назад и под одобрительное ворчание своих сторонников и членов партии занял место на передней скамье, снисходительно поглядывая на членов оппозиции, сидящих напротив. Спикер Карпентер призвал палату ко вниманию и перешел к другим делам, после чего премьер-министр и большинство представителей прессы покинули зал.

Новости из Палаты общин закончилось, но выпуск продолжился; пошли репортажи в прямом эфире с Мадейры, а также от экспертов, собравшихся в студии Би-би-си, чтобы обсудить последствия речи премьер-министра и погадать на кофейной гуще политической удачи. Джеймс обнаружил, что перестал следить за происходящим на экране, а через несколько минут вернулась Кэролайн, принеся извинения за кухонные проблемы.

– Я пропустила что-то важное?

– Трудно сказать, – ответил Джеймс. – У них «встал вопрос о государственных похоронах…»

– О! Отлично! – Кэролайн даже в ладоши хлопнула. – Обнадеживает. Отличная работа!

Озадаченный подобным высказыванием, Джеймс заметил:

– Не уверен, что вопрос решен. Уоринг, казалось, сомневался.

– А, неважно! – отмахнулась Кэролайн. – Главное, клин вбили, и острым концом. Верно, Калум?

– Ну да, довольно острым, – ошеломленно глядя на хозяйку, ответил Кэл.

Леди Роутс выключила телевизор и повернулась к гостям.

– Итак, ужин подан.

Она провела Джеймса и Кэла через двери из красного дерева, через большой зал в столовую с массивной хрустальной люстрой и позолоченным зеркалом от пола до потолка, занимающим большую часть стены. Кэл тихонько присвистнул, заглянув в элегантный буфет, уставленный серебряными супницами и блюдами; очень дорогой, хотя и слегка потертый персидский ковер на паркетном полу; и обеденный стол из легенд, который вполне мог бы служить мостом через Темзу. Дюжина одинаковых стульев окружала стол, другие выстроились вдоль стены.

– Вот и пришли, – сказала Кэролайн. – Я сервирую обед на этом конце. Надеюсь, вам не будет казаться, что вы обедаете в авиационном ангаре.

– Ни в коем случае, – заверил ее Джеймс. – Но здесь только два места. Вы разве не составите нам компанию?