Текст книги "Авалон. Возвращение короля Артура (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

По просьбе Уоринга Телфорд-Сайкс кратко описала основные моменты передачи. Как раз за это время успели подойти Патриция Шах и Леонард Де Врис, за ними последовал Деннис Арнольд с папкой, из которой торчали сплошные закладки.

– Спасибо, Анджела, – сказал Уоринг, дождавшись, пока заместитель закончит. А потом обратился к опоздавшим. – Добро пожаловать, друзья, рад, что вы смогли уделить нам несколько минут вашего драгоценного времени. Тема сегодняшнего утреннего обсуждения, как вы, наверное, догадались, – вчерашняя королевская пресс-конференция. Мы должны решить, что с этим делать. Вопросы? Прошу.

– Он действительно собирается это сделать? – спросила Патриция Шах, покачивая свою кофейную чашку.

– Это пока королевская прерогатива, – ответил Деннис Арнольд, председатель Комитета по передаче королевских полномочий. – Да, он вправе это сделать. – Обращаясь к премьер-министру, он сказал: – Я позвонил Сесилу Блэкмуру, как вы просили. Взглянув на остальных, он пояснил: – Сесил – юридический орел Подкомитета Королевской ветви. Мы много работали с ним, когда разрабатывали законные основания передачи королевских полномочий…

– Да, да, – поторопил его Уоринг. – Мы все знаем, кто такой Блэкмур. Давай, Деннис, не тяни. Что он сказал?

– Ну, если коротко, – мрачно объявил Арнольд, – то мы облажались.

– Черт!

– Идет борьба, кто кому сильнее врежет, – заметил Хатченс. – Расстрелять к чертям собачьим! – Взяв верхнюю страницу из папки, он скомкал ее и швырнул через комнату.

– Вы хотите сказать, – спросила Патрисия Шах, – у нас нет законных средств защиты?

– Главное, что мы пока не сдаем позиций. Ну, присели немножко, – пошутил Хатченс. – Король нас достал хуком, и он это знает. Слушайте, по-моему, это неправильно. Мы до сих пор не знаем, кто вообще консультирует этого парня.

– Проблема, по-видимому, в том, – продолжал Арнольд, не обращая внимания на слова пресс-секретаря, – что, несмотря на то, что подобные встречи прекратились при предыдущем монархе, встречи на уровне министров остаются полностью…

– Я знаю, в чем проблема, – прорычал Уоринг. – Я должен встретиться с королем и сделать так, чтобы меня не заметили. Он привлек внимание всего мира, и теперь все увидят, как я со шляпой в руках шаркаю ногами о коврик возле его дверей. – Он яростно уставился в потолок. – Не буду я этого делать! Не могу!

– Тогда у нас появится еще одна проблема, Том, – заметила вице-премьер. – Если вы не выполните его просьбу, нас спросят: почему?

– Плевать! – Выкрикнул Уоринг. – Пусть только попробует! Мы будем бороться с ним за каждый дюйм. – Премьер-министр тяжело оглядел лица собравшихся за столом, чтобы оценить, поддержат ли его соратники. Он увидел, как нахмурился Деннис Арнольд, и кивнул ему, предлагая говорить.

– Это может спровоцировать конституционный кризис.

Однако прежде чем Уоринг успел ответить, вмешался заместитель премьер-министра:

– Подумайте об этом, Том. Мы можем выиграть битву и проиграть войну. Стоит ли рисковать?

– Кто консультирует этого парня? – снова задал вопрос Хатченс.

– На мой взгляд, у нас нет другого выбора, – сказал Арнольд – Мы должны подчиниться. Подчиниться и немного подождать. А через несколько недель все будет кончено и забыто.

– Ну уж нет, я-то не забуду, – пробормотал Уоринг. Он ненавидел проигрывать. Он ненавидел делать лицо перед камерами и придумывать неубедительные оправдания, когда что-то идет не так. А больше всего он ненавидел монархию – теперь особенно.

– Да, король сделал хороший ход, – задумчиво произнесла Анджела. – Ну и что? В конечном счете, это ничего ему не даст. Его время подходит к концу.

– Тогда иди и пожми руку этому сукину сыну, – сказал Уоринг. – Блин! – Он хлопнул по столу ладонью. – Ну почему мы сначала не отменили эту дурацкую королевскую прерогативу?

– Теперь-то понятно, что надо было бы это сделать, – согласился Арнольд. – Но тогда, как вы помните, в этом же не было никакой проблемы. Не повезло немного, вот и все. Но не смертельно.

– Мне бы твою уверенность, – пробормотал премьер-министр.

– Надо выжать из этой неприятной ситуации максимум пользы, – заметил канцлер Бёртон. – Я уверен, что все сложится к лучшему.

Не в силах больше выносить беспечные отговорки Бёртона, Уоринг резко встал.

– Я откладываю заседание.

Лучшие и умнейшие члены правительства медленно вставали, закрывая свои блокноты, переговариваясь между собой.

– Хатч, – приказал премьер-министр, когда пресс-секретарь отодвинул стул, – я хочу, чтобы черновик ответа на требование короля лежал у меня на столе до обеда. Займись этим.

– Я уже подумал, – сказал Хатченс, подходя к боссу, – как нам это сделать. Он опустился в кресло рядом с премьер-министром. – Давайте ничего не будем говорить, просто сделаем, как он хочет. Зачем суетиться? Встречи ведь предполагались с глазу на глаз, верно? То есть без фанфар, без заявлений, без съемки, да? Мы просто пришли, сделали, то, что должны были сделать, и ушли. Все кончено. Как и говорила Анжела, ничего страшного.

Уоринг задумался.

– Ты имеешь в виду, что это меньшее зло?

– Я имею в виду, – сказал Хатченс, проникаясь собственным планом, – что если мы будем плакать и вести себя так, как будто наступил конец света, все обязательно это отметят. С другой стороны, если мы будем помалкивать, вести себя как обычно, никто и внимания не обратит. Ни дыма, ни огня.

– Возможно, он прав, – к ним присоединился Арнольд. – Если мы не выступаем с заявлением, газетам нечего печатать.

Хатченс пожал плечами.

– Думаю, стоит попробовать. В любом случае, хуже не будет.

– Хорошо, – неожиданно согласился премьер-министр, принимая решение. – Так и будем играть. Никаких заявлений. А ты, – он ткнул пальцем в сторону пресс-секретаря, – когда СМИ будут звонить и спрашивать, какой ответ мы собираемся дать, просто скажешь, что мы, конечно, планировали такую встречу. Мы же верные подданные Его Величества; мы и не думали нарушать договоренности.

– Я рад, что вы поняли, господин премьер-министр, – просиял Мартин Хатченс. – Что-нибудь еще?

– Да, – сказал Уоринг. – Скажи Де Врису, чтобы назначал встречу на послезавтра.

– А зачем так торопиться? – удивилась Анджела.

– Хочу поскорее утопить этого ублюдка. Пусть знает, кто в доме хозяин.

Глава 27

– Позвони ей, – настаивал Кэл. – Какой ты, на фиг, король Британии, если даже девушке позвонить не можешь?

– Спасибо, Кэл, – пробормотал Джеймс. – Ты, безусловно, правильно обозначил проблему.

– Позвони. Поговори с ней.

– А тебе не приходит в голову, что как раз теперь-то я и не могу ей звонить? Теперь я король. Это придаст разговору совершенно другой смысл.

Кэл уставился на него так, словно Джеймс неожиданно заговорил на суахили.

– При чем тут король? Эй, парень, я о Дженни говорю, а не об Алисе в стране чудес! Дженни! Помнишь такую? Ладно. Не хочешь звонить, я сам позвоню и скажу, как у тебя трусы дыбом встают, когда речь о ней заходит.

– Ой, ну ладно, – досадливо поморщился Джеймс и взглянул на часы. – Сейчас уже поздно. Завтра утром позвоню.

– Нет, это завтра будет поздно. Звони сейчас.

– Послушай, я ценю твою заботу. Но послезавтра у меня встреча с премьер-министром. Надо же подготовиться. Я не могу…

– Встреча у тебя вечером. – Кэл подошел к телефону на столе в углу комнаты и набрал номер. Послушал и протянул трубку Джеймсу.

Джеймс в два шага пересек комнату и выхватил трубку из рук Кэла как раз тогда, когда на другом конце провода знакомый голос произнес «Алло?»

– Алло! Привет. Это Агнес? – спросил Джеймс, яростно глядя на Кэла, который направлялся к двери.

– О, небеса! – ответили ему. – Джеймс… то есть я имею в виду Ваше Величество, как хорошо, что вы позвонили.

– Агнесс, извини, я знаю, что уже поздновато, а я тебя беспокою…

– Да ничего подобного! – с энтузиазмом воскликнула Агнесс. – Мы тебя только что по телеку видели. Подумать только! Ты – король, и премьер-министр притащится в наш Бремар только для того, чтобы поговорить с тобой! И это только начало, как я думаю.

– Да, ты права, в странные времена мы живем. Скажи, а нельзя ли мне минутку с Дженни поговорить?

– Потом поблагодаришь, – Кэл ухмыльнулся, закрывая за собой дверь.

– Она дома, Агнес? – спросил Джеймс.

– Дома, дома, – зачастила Агнес, – она тоже хотела с тобой поговорить. Сейчас я ее позову.

Он услышал стук, когда Агнес положила трубку, потом услышал, как она зовет Дженни. Опустившись на ближайший стул, он вытянул ноги.

– Да? – Голос на другом конце провода почему-то испугал его. Он сел прямо.

– Дженни? Послушай, извини, что я так поздно, – выпалил он, – но я хочу тебя видеть. Думаю, нам стоит поговорить.

– Хорошо, – ровным голосом ответила она.

– Я имею в виду, – заспешил он, – когда тебе будет удобно. Не обязательно сразу… Ну, как дела будут идти… Я надеялся, что мы сможем…

– Я уже согласилась, – остановила его Дженни. – Раз ты считаешь, что нам есть о чем разговаривать…

Он уловил мрачный подтекст, но не смог остановиться.

– Как насчет завтра? Давай пообедаем вместе. Ах, черт! Тебе же для этого придется сюда придти. Я сейчас не могу выйти никуда, не вызвав международного инцидента.

– Завтра. Обед. Принято, – сказала она, не проявляя ни энтузиазма, ни интереса к этой перспективе.

Джеймс растерялся.

– Хорошо… э-э-м, ну, думаю, тогда завтра увидимся … – Он прекрасно понимал, что надо сказать что-то еще, но ничего не мог придумать. – Спокойной ночи, Дженни.

Она положила трубку, не попрощавшись, и Джеймс некоторое время сидел, глядя на телефон и недоумевая, почему все так плохо кончилось. Что он ляпнул такого, что ее обидело? И что нужно было сказать?

Она и вправду приехала на следующий день. Ее встретили и провели в покои Джеймса. Он занял комнаты старого герцога на верхнем этаже – гостиную, маленькую столовую и большую спальню. Стол в столовой был накрыт на двоих, а на буфете охлаждалось белое вино.

– Рад тебя видеть, Дженни, – с воодушевлением произнес он, осторожно целуя девушку в щеку. – Здорово, что ты пришла. – Он помог ей снять пальто. – Думаю, поедим здесь, не идти же в большую столовую. Там довольно холодно. Хочешь выпить? У меня есть… – Он направился к буфету.

– Почему ты не сказал мне, что решил стать королем? – Она так и стояла в центре комнаты лицом к нему.

– Ну, знаешь, все случилось так быстро, – он попытался ответить беспечно, но у него плохо получилось. – Я же не собирался. Не планировал, уж это точно.

– Мог хотя бы сказать.

– Я все собирался сказать… Но, по правде говоря, я сам сначала не поверил.

Он беспомощно посмотрел на нее, не зная, что говорить дальше. «Боже, как я скучал по ней», думал он при этом, не сводя глаз с Дженни.

– Что ты так смотришь? – забеспокоилась она. – Я где-то испачкалась?

Он улыбнулся. Грязь была профессиональной спутницей гончара, и Дженни первым делом всегда спрашивала об этом. Но ее длинный коричневый жакет, длинная бордовая юбка и кремовая шелковая блузка на этот раз оказались безупречны. Раскрасневшаяся с мороза, девушка выглядела ослепительной.

– Нет, – с чувством произнес он, – ты безупречна!

Длинные темные волосы Дженни заплела в толстую косу; несколько прядей выбивались (или были оставлены специально) по сторонам, обрамляя лицо, словно перья вороньего крыла.

– Да что там безупречно, ты идеально выглядишь!

Он налил вина в бокалы и протянул ей один. Она взяла и сделала глоток, наблюдая за ним поверх края бокала. Джеймс тоже отпил, чтобы успокоиться.

– Выходи за меня замуж, Дженни, – выпалил он и увидел, как в ее глазах вспыхнул огонь.

– Выйти за тебя замуж! Это ты здорово придумал! – зло сказала она. – Ты за этим хотел меня увидеть?

– Нет, послушай… Я как-то не так начал… Я хотел…

Она не слушала.

– Что мне, по-твоему, теперь делать? – прищурившись, спросила Дженни. – Трепетать от счастья? Падать ниц? «О да, Ваше Королевское Величество, конечно, я выйду за вас замуж!» Ты это надеялся услышать?

Такой вспышки гнева Джеймс никак не ожидал. Он забормотал что-то успокоительное, но Дженни продолжала:

– Так вот, боюсь, ты просчитался. Я годами ждала от тебя этих слов, Джеймс Стюарт! А теперь, как раз тогда, когда я собралась внести в свою жизнь определенность, ты решил, наконец, объясниться?!

– Да я вовсе не это имел в виду, – замахал руками Джеймс. – Я вовсе не собирался просить тебя отказываться от своего гончарного дела. Будешь и дальше лепить все, что захочешь!

– Ты совсем дурак, а? При чем здесь моя керамика? Я имею в виду Чарльза!

– Ты что, любишь этого Чарльза? – оторопело спросил Джеймс.

В такой ярости он ее еще не видел. Глаза сверкают, брови насуплены…

– Это не важно!

– Как не важно? Я думал, в этом все дело. Ну, если ты любишь его…

– Не начинай, – предупредила она, скрестив руки на груди. Даже на расстоянии он чувствовал, как от нее пышет жаром. – Я всегда думала, что мы будем вместе. Я всегда думала, что мы созданы друг для друга, и мне казалось, что ты тоже так думаешь. Но ты решил стать военным и пошел в армию. Хорошо. Я сидела и ждала. Ждала, когда ты вернешься домой и скажешь, наконец, то должен был сказать давно. Вместо этого я смотрела, как ты барахтаешься в этих своих делах с поместьем и тонешь в них все глубже.

Джеймс, вытаращив глаза, смотрел на совершенно незнакомую Дженни. То, что он услышал, не укладывалось в голове.

– Как я мог делать тебе предложение, когда у меня ни гроша за душой? – Он тоже возвысил голос. – Все зависело от того, чем кончится тяжба с поместьем. Неужели непонятно? Если бы я проиграл, у меня даже крыши над головой не осталось бы!

– Думаешь, мне нужна была крыша? Мне нужен был только ты, идиот! Да мне плевать, где жить! Хоть в картонной коробке на обочине дороги! За каким лешим мне твой старый жалкий коттедж? Ты мне нужен был, ты!

– Что ж, – Джеймс шагнул вперед. – Вот и забирай то, что ты хотела.

– А я так не хочу! – Дженни порывисто отвернулась.

– Послушай, – вкрадчиво начал он, подходя еще ближе. – Да, я идиот, наверное. Потому что не понимаю, что тебя так расстраивает. Но почему бы нам не присесть и спокойно не разобраться? – Он положил руки ей на плечи. – Я люблю тебя, Дженни. Всегда любил. И ты мне нужна – сейчас даже больше, чем когда-либо. Мне кажется, я смогу быть хорошим королем; по крайней мере, я хочу попробовать. Но я не могу без тебя, Дженни. Ты нужна мне, нужна рядом со мной. Вместе мы все сможем.

Под его руками плечи Дженни напряглись.

– А-а, так ты поэтому решил вдруг жениться? – Она повернулась к нему лицом, и он заметил слезы у нее на глазах. – Тебе понадобилась королева, чтобы на сцене был полный комплект? А то вдруг зрители сочтут, что игра неубедительна?

– Нет, – тихо ответил Джеймс. Он наконец начал понимать, чем вызвана вспышка ее гнева. – Я просто хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, потому что ты самая замечательная женщина, которую я когда-либо встречал, и я без тебя не могу. – Он взял ее за руку. – Я прошу тебя выйти за меня замуж, потому что с того первого момента, когда я тебя увидел, я знал, что нам суждено быть вместе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, потому что я становлюсь лучше, когда ты со мной. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, потому что я люблю тебя, Дженни, и я не могу представить будущее без тебя. – Он поднес руку девушки к губам и нежно поцеловал. – Я всегда любил тебя, Дженни, и всегда буду любить.

Она смотрела на него с сомнением.

Он снова поцеловал ее руку и почувствовал, как в ней что-то стало меняться.

– Ты выйдешь за меня?

– Нет, не так, – ответила она, убирая руку за спину. – Но теперь я подумаю над этим.

– Нет, Дженни, это не то, что я хочу услышать.

– Не то? Ты и так уже много получил. А теперь хочешь получить еще больше. – Она повернулась и взяла пальто.

– Не уходи, Дженни. Останься! Давай хотя бы пообедаем вместе.

Она оглянулась от двери.

– Нет. Совершенно нет аппетита.

Глава 28

Премьер-министр Уоринг оказался вовсе не бесцветным бюрократом, какими часто изображают сатирики членов правительства. Это удивило Джеймса. Он-то как раз готовился к встрече с таким персонажем, а вместо этого оказался лицом к лицу с человеком, обладавшим харизматичной внешностью известного актера. Подтянутая худощавая фигура, манеры резкие, костюм явно на заказ, судя по тому, как сидит. Для человека, который, по общему мнению, редко выходит на улицу, премьер-министр выглядел очень неплохо.

Уоринг прибыл в составе колонны из трех больших черных автомобилей, два из них предназначались для охраны. Премьер-министра сопровождали два помощника, у одного в руках была большая красная папка. Премьер вылез из машины под сверкание фотовспышек и шипение телевизионных прожекторов.

Как и обещала Шона, собравшиеся представители СМИ стояли на низком старте, готовые запечатлеть исторический момент; Шона даже разрешила одной съемочной группе установить камеры прямо у входной двери. Джеймс сделал вид, что приветствует премьер-министра его и немногочисленную свиту на ступенях замка. Они постояли, чтобы дать возможность фотокорреспондентам и телевизионщикам время запечатлеть начало встречи. Прежде чем войти внутрь, Джеймсу пришлось ответить на несколько вопросов прессы.

Однако стоило им оказаться вне пределов досягаемости микрофонов, Уоринг сбросил маску благорасположенного, став деловитым до грубости.

– Ваше Величество, – сказал он, скрежеща зубами, – я был бы весьма признателен, если бы мы смогли покончить с этим фарсом как можно быстрее.

– Путешествие было наверняка утомительным, – невозмутимо произнес Джеймс. – Выпить не хотите?

Улыбка Уоринга была такой же жесткой и противной, как и его ответ.

– Я не собираюсь затягивать этот фарс ни на минуту дольше, чем необходимо. У меня полно дел в Лондоне – мне нужно управлять страной.

– Нет покоя грешникам, а, премьер-министр? – негромко сказал Кэл.

Уоринг напрягся. От него так и веяло явной враждебностью.

– Можно начинать?

– Конечно, – ответил Джеймс, пытаясь сохранить хорошее настроение. – Проходите сюда, пожалуйста.

Он провел премьер-министра с помощниками и несколькими охранниками в тронный зал – у старого герцога он располагался рядом с центральной столовой. Уоринг поспешил занять резное деревянное кресло во главе стола, посадив помощников по обе стороны от себя. Джеймс подождал, пока они устроятся, а затем сказал:

– Ввиду важности события следует, наверное, пригласить фотографов, чтобы запечатлеть момент.

Уоринг только открыл рот, чтобы с негодованием отвергнуть это предложение, но Шона уже дала сигнал и в зал ворвались фотокорреспонденты, немедленно принявшиеся снимать премьер-министра и его помощников во главе стола, словно страдающих расстройством желудка лауреатов на ненавистном пиру.

– А вот хорошее место у камина, – сообщил Джеймс, вольготно располагаясь у очага.

Фотографы восхитились и под бормотание «Великолепно, Ваше Величество» и «Очень живописно, Ваше Величество» обснимали его со всех сторон.

Премьер-министр подумал и с каменным лицом присоединился к хозяину, крепко сцепив руки перед собой, чтобы всем стало понятно: никаких рукопожатий не будет. Позволив сделать пару десятков снимков, Гэвин увел фотографов, а Уоринг вернулся к столу.

– Я попросил составить нам компанию своего личного советника, – объявил Джеймс, проходя мимо стола к группе удобных кресел. Эта часть плана прошла удачно. Они так и ожидали, что премьер-министр первым делом устремится во главу стола. Старые резные кресла были на редкость неудобными. – Посидите, господин премьер-министр, – радушно предложил Джеймс, – я сейчас схожу за ним.

– Предполагалось, – недовольно проговорил Уоринг, – что эти встречи должны быть строго конфиденциальными.

– Разумеется, – подтвердил Джеймс. – Но поскольку вы явились с помощниками, я не вижу причин отказываться от своих. Вам не придется долго ждать.

Он подошел к двери и что-то шепнул Гэвину, который выпроваживал прессу за дверь. Вернувшись в удобное кресло напротив премьер-министра, король обернулся к двери во внутренние покои замка. Тут же появился Эмрис и присоединился к остальным.

– Господин премьер-министр, – сказал он, протягивая руку, – рад познакомиться с вами. Я очень долго этого ждал. Меня зовут Эмрис.

Премьер-министр как-то растерянно пожал руку; что-то в высоком джентльмене показалось ему знакомым.

– Зачарованный… – непонятно для самого себя пробормотал он. Затем, переключив внимание на текущие дела, он сказал: – Если больше не надо фотографироваться и ждать всяких консультантов, полагаю, мы можем начинать? – Он демонстративно взглянул на часы.

– Долг действительно тяготеет над некоторыми сильнее, чем над другими, – глубокомысленно ответил Эмрис.

Премьер-министр снова взглянул на него – как будто пытаясь вспомнить, где мог видеть этого человека. Не преуспел и повернулся к Джеймсу.

– Видимо, вы догадываетесь, что я возмущен вашим вмешательством в дела моего правительства. Я пока не знаю, чего вы хотите достичь в той игре, которую затеяли. Но вы глубоко ошибаетесь, если думаете выиграть.

– Похоже, ошибаетесь вы, мистер Уоринг, – дружелюбно ответил Джеймс. – Это не игра. Поскольку я король, я имею право заниматься государственными делами – и это право, должен заметить, старше самого парламента. – Уоринг набрал воздуха, собираясь оспорить это утверждение, но Джеймс еще не закончил. – Более того, мне кажется, вы берете на себя лишнее. Ведь вы руководите моим правительством, а не своим. Несмотря на внесенные вами значительные конституционные изменения, я хотел бы напомнить вам, что вы служите по велению монарха. Когда вы проводите заседания своего кабинета, вы представляете короля. На самом деле, мистер Уоринг, вы мой премьер-министр и занимаете свой пост по моему желанию. Поэтому я буду вмешиваться в дела моего правительства тогда, когда сочту нужным.

Уоринг посмотрел на него с холодной ненавистью.

– Чего вы хотите? – прошипел он.

– Раз уж вы спрашиваете, я отвечу, – благодушно произнес Джеймс. – Я хочу еженедельно проводить обсуждение ваших программ, политику и ход социальных реформ, которые я намерен предложить. Я хочу быть в курсе законопроектов, который вы собираетесь принять, и которые мне предстоит утверждать. Я хочу знать обо всех министерских назначениях, отставках и перестановках до того, как они произойдут. Короче говоря, я хочу точно знать, как работает мое правительство во всех своих подразделениях.

«Клинический идиот» – подумал про себя Уоринг и усмехнулся. – Ну что же, я тоже скажу вам, чего хочу. – Его голос стал хриплым от плохо сдерживаемой ненависти. – Я хочу, чтобы ваши коварные планы как можно скорее разоблачили. Я хочу, чтобы вы и все подобные вам зажравшиеся аристократы были преданы заслуженному забвению, а ваша корыстная система унаследованных привилегий навсегда исчезла. Короче говоря, я хочу, чтобы вы и всё, за что вы ратуете, сгинуло.

Джеймс бесстрастно посмотрел на посетителя, подавляя сильное желание двинуть его в челюсть.

– Вы сказали про унаследованные привилегии, верно? Раз уж вы подняли этот вопрос, давайте посмотрим, что я такое унаследовал.

– А то вы сами не знаете! – каркнул премьер-министр. Враждебность исходила от Уоринга, как ядовитые испарения.

– Итак, во исполнение этой самой преемственности, – невозмутимо продолжал Джеймс, –в прежние времена король прежде всего стал бы главой англиканской церкви. Сейчас этого нет. Первый референдум отделил церковь не только от государства, но и от монархии, так что церковной власти меня лишили. Второй референдум объявил Содружество распущенным, тем самым лишив монарха титула главы бывших британских колоний и протекторатов. Короче говоря, я теперь не увижу своего изображения даже на двухпенсовой марке. Третий референдум распустил Палату лордов и отменил все наследственные титулы, заменив их системой пожизненного пэрства, которая гарантирует, что никто в дальнейшем не может передать по наследству дворянский титул.

Уоринг слушал изложение своего многоходового плана по демонтажу и упразднению монархии, мысленно ставя галочки в списке выполненного. Ему стало интересно, не упустит ли чего-нибудь Джеймс.

– Референдум номер четыре санкционировал переход всех королевских земель в распоряжение правительства, национализировал королевские резиденции и распространил на королевскую семью обязательства по уплате налогов. Королевские коллекции произведений искусства, библиотеки и обстановка дворцов и замков были национализированы, а все ценные предметы переданы в доверительное управление британскому народу.

– Да, вовремя спохватились, – с удовольствием вставил Уоринг. – Раньше надо было, да ни у кого духу не хватало это сделать.

– Таким образом, – невозмутимо продолжал Джеймс, – я не унаследовал ни резиденций, ни коллекций произведений искусства, ни бесценных сокровищ любого рода, ни лимузинов, ни автомобилей или экипажей, ни лошадей, ни королевских яхт. У меня нет королевской свиты – нет камергеров, конюших, стюардов, костюмеров, йоменов, лакеев, кучеров, пажей или фрейлин. Я ничего не получал из государственного кошелька или за государственный счет. Оглядитесь, мистер Уоринг, вы увидите все мое наследство. У меня есть этот дом, это поместье, вот и все. После того, как будут уплачены пошлины на наследство, сомневаюсь, что у меня останется хоть что-нибудь. А пока я сам плачу за содержание дома и оплачиваю работу персонала. Ни один британский налогоплательщик не вложил в мое содержание ни цента. Я не жалуюсь – на самом деле, так мне даже удобнее.

Далее по части привилегий… Ну, скажем, мне выпала честь посещать местную общеобразовательную школу с крайне скудным финансированием; тем не менее, я имел удовольствие заниматься у преданных делу и перегруженных учителей, и мне повезло поступить в университет Данди, а не в Оксфорд или Кембридж. После окончания учебы я имел честь служить своей стране в вооруженных силах, где мне также была предоставлена привилегия служить в Афганистане, в Казахстане и в Судане. Вы не были в Судане, господин премьер-министр? Последние несколько лет я имел честь зарабатывать на жизнь в качестве управляющего этого поместья. В хороший год я мог бы надеяться получить около шестнадцати тысяч фунтов стерлингов, а за вычетом налогов мне осталось бы целых пять тысяч. Когда я стал королем, расходы увеличились астрономически, а вот доходы резко упали. Итак, мистер Уоринг, прошу ответить, что в моем положении позволяет вам говорить о привилегиях?

Премьер-министр тупо смотрел перед собой, ничего не отвечая.

– Иными словами, мистер Уоринг, – сказал Джеймс, – если моя жизнь в каком-то смысле является примером унаследованной привилегии, которую вы так рьяно стремитесь искоренить, то да поможет нам всем Бог.

Однако если предположить, что вы просто произносите трескучие, эмоционально окрашенные фразы с единственной целью – вызвать реакцию избирателей, чисто рефлекторную, заметим, и при этом ваша риторика не имеет ничего общего с какой-либо действительностью, правдой или смыслом, то вы лжец и лицемер, попавший в плен зависти и политических интриг.

Уоринг, чья улыбка в этот момент очень напоминала злобную улыбку убийцы из плохого кинофильма, выпрямился, чтобы ответить на вызов.

– Говорите, что хотите, Ваше Величество. – Он выплюнул фразу словно проклятие. – Через шесть недель нация проголосует на последнем референдуме, и тогда вы – и все, за что вы тут выступаете – станет историей. – Он порывисто вскочил и сделал знак своей свите, чтобы готовились к выходу. – А теперь, извините меня, я достаточно долго терпел это нелепое развлечение.

– Все-таки вам еще немного придется потерпеть, – твердо заявил Джеймс. – Садитесь, мистер Уоринг. Мы еще не закончили.

Удивляясь сам себе, Уоринг снова сел, сложив руки на коленях, словно трусливый ученик, готовый сбежать при первых же признаках опасности.

– Да какой в этом смысл? – вопросил он. – Зачем вам это надо?

– Вы меня удивляете, премьер-министр, – холодно ответил Джеймс. – Дважды я выступал перед народом и объяснял причины своих действий. Возможно, вы пропустили мои выступления по телевидению, а может быть, не обратили внимания. – Уоринг сердито посмотрел на короля. Трудно было сказать, видит ли он его, поскольку ненависть застилала ему зрение. – Хорошо, специально для вас я скажу попроще. Так вот, я намерен восстановить монархию для британской нации. Я намерен снова сделать Великобританию великой, и я намерен сделать это с вашей помощью или без нее.

– А больше вы ничего не хотите? – бросил Уоринг с презрением в голосе.

– Это неправильно, – ответил Джеймс. – Я надеялся, что мы отложим в сторону наши разногласия и будем работать вместе. Возможно, со временем мы даже полюбим друг друга – кто знает? Для Британии так было бы лучше. – Джеймс прекрасно понимал, как будут восприняты его слова, но обязательно должен был сделать предложение. – Как насчет этого, мистер Уоринг? – спросил он, протягивая руку премьер-министру. – Мир?

– Шесть недель, – прошипел в ответ Уоринг, – шесть недель и ваша игра закончится, навсегда закончится. – Он посмотрел на протянутую руку, но не сделал даже попытки принять ее. – Шесть недель можете наслаждаться правлением, Ваше Величество.

– Что ж, – вздохнул Джеймс, – до свидания, господин премьер-министр. Я с нетерпением жду продолжения нашего разговора на следующей неделе. – Повернувшись к Кэлу, подпиравшему спиной косяк двери, он распорядился: – Калам, пожалуйста, проводи этих джентльменов.

Премьер-министр повернулся и не оглядываясь вышел из комнаты. На выходе из замка его ждали фотографы и телевизионщики. Под градом вопросов он нырнул в заднее сиденье машины. Как только охранники дали сигнал «готово», три черных седана уехали.

Проводив делегацию, основные участники разговора собрались в конференц-зале на втором этаже.

– Ну и что вы думаете? – приступил Джеймс к разбору полетов. – Давайте, высказывайтесь.

– Я, конечно, не все слышал, – начал Кэл. – Но из того немногого, что слышал, могу с уверенностью сказать, что рождественскую открытку он тебе не пришлет.

– Ненависть, одна чистая ненависть, – сказал Эмрис, качая головой. – Я ожидал, что с ним будет трудно, но чтобы до такой степени…

– В Уайтхолле хорошо знают, – вступил Гэвин, – что наш премьер-министр – это человек, одержимый властью – сначала обретением власти, а потом ее удержанием. Ни жены, ни семьи, друзей мало, если они вообще есть. Он живет только своим политическим постом. Он давно нацелился стать первым президентом Британской республики, и теперь приз почти у него в руках. А тут вы встали у него на пути, вот он вас и возненавидел.

– Уоринг? Первый президент Британии? – Кэл покачал головой. – Вот так перспектива!