Текст книги "Авалон. Возвращение короля Артура (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

– Люди говорят то, что от них хочет услышать социолог. Они не хотят говорить правду. Потому опросы и не дают точной картины. Социологам вообще редко говорят правду.

– Но ведь были эти треклятые восемь процентов! Так куда же они подевались?

– А я что могу? – севшим голосом повторил Хатченс. Он зевнул и встал. – Пойду-ка домой, пожалуй. – Он пошел к выходу. Уоринг с ненавистью смотрел ему вслед, как будто именно его ближайший соратник и был причиной всех человеческих злодеяний. – Это еще не конец света, – заявил Хатченс. – Увидимся завтра.

Проводив политтехнолога, Уоринг еще долго сидел в кресле. «Не будет никакого «завтра», – угрюмо размышлял он. – Завтра принадлежит победителю. Для неудачников завтра не наступает.

С экрана телевизора лился сплошной кошмар. Округа, которые Уоринг считал на сто процентов своими, оказывали чисто символическое сопротивление; кое-где оставались синие карманы, словно островки-убежища в бушующем красном море. Линкольншир, Кембриджшир, Норфолк и Саффолк были почти полностью завоеваны королевским пурпуром. Оксфорд, этот рассадник политической анархии, присоединился к пурпурному восстанию, в то время как остальная часть графства долгое время оставалась синей, но в конце концов сдалась красной волне вместе с Глостерширом, Херефордом и Вустером; Шропшир и остальная часть Уэльса от Сент-Дэвида до Лландидно присягнули королю, завершив узор на лоскутной карте.

Уоринг щедро плеснул себе виски и сделал большой глоток, чтобы унять глухую боль, пульсирующую в том месте, где раньше располагалось сердце. Тусклый алкогольный туман заволакивал измученный мозг премьер-министра. Он тупо рассматривал политическую карту, окрашенную почти полностью в королевский цвет – за исключением рваного синего пятна – Лондона.

Джонатан Трент, выглядевший на удивление бодрым, снова появился перед зрителями в самом конце передачи. С явным удовольствием известный телеведущий произнес судьбоносные слова:

– Обработано девяносто семь процентов избирательных бюллетеней. Судя по результатам, референдум об отмене монархии провалился. Повторяю, референдум провалился. Британская монархия выжила и, надеюсь, будет жить еще долго. – Широко улыбаясь, он пожелал телезрителям спокойной ночи. Вечернюю трансляцию завершил видовой фильм о Великобритании под волнующее исполнение гимна «Боже, храни короля».

Уоринг долго сидел в образовавшейся пустоте, рассеянно глядя на пустой экран и прислушиваясь к собственному хриплому дыханию.

Глава 46

Дворец Холируд выглядел почти так же, как и в день, когда последнего шотландского короля короновали в Эдинбурге. Дворец начинал свою жизнь в качестве гостиницы для знатных особ, посещавших важное некогда аббатство Холируд по соседству – место последнего упокоения Истинного Креста, как гласит легенда.

Он и сегодня служил гостиницей, с тех пор, как его передали в управление королевской компании. До коронации оставалось всего несколько часов, и число гостей увеличивалось с каждой минутой. Во дворец прибывали друзья и родственники монарха, благонадежные подданные, официальные представители церквей, благотворительных организаций и иностранных правительств. Те, кто не смог приехать лично, присылали открытки, телеграммы, факсы, приветствия и поздравления с курьерами – вместе с горой фруктов, цветов, подарков и памятных сувениров.

Эдинбург наряду с Лондоном и Йорком издавна считается местом коронации монархов Британии. На этом месте настаивал Эмрис, и Джеймсу эта идея пришлась по нраву. Коронация первого шотландского короля за полтысячелетия должна проходить именно здесь.

Вечером перед церемонией Эмрис отвел Джеймса к «Трону Артура» – наиболее часто упоминаемой древней достопримечательности города. Скалистый гребень давно потухшего вулкана возвышается над Олд Рики, давая любому, кому по силам восхождение, окинуть взглядом всю столицу Шотландии. Вид отсюда изумительный.

Холирудхаус расположен прямо под «Троном Артура»; из соображений безопасности до окончания церемонии вход на холм и в окрестности парка закрыли. Джеймс и Эмрис поднялись на вершину холма одни. Эмрис сказал, что перед ужином полезно подышать свежим воздухом, но Джеймс понимал, что на уме Истинного Барда что-то другое.

Они в молчании поднимались по пустой тропинке. Эмрис думал о чем-то своем, Джеймс тоже пребывал в задумчивом настроении. Холодную мокрую зиму сменила чудесная весна: безоблачные дни и теплые ночи. Вся страна говорила о лучшем из всех посевных сезонов на памяти живущих. Уже к концу апреля северные дни стали длиннее, а мягкие сумерки длились по нескольку часов.

О событиях в Глен-Биг прессе не сообщали до окончания референдума; Джеймс не хотел, чтобы сочувствие повлияло на результаты. Боссы информационных изданий с ним согласились, так что информацию придерживали до закрытия избирательных участков. Однако после этого газеты и телепередачи переполнили сообщения об отваге нового монарха, не говоря уже о его неожиданной свадьбе с женщиной, покорившей сердца многих британцев.

Получив поддержку избирателей, Джеймс назначил коронацию в соответствии с древней традицией на Белтейн. [Белтейн – кельтский праздник начала лета, традиционно отмечаемый 1 мая. Один из праздников Колеса Года, древнего кельтского календаря. Также название месяца май в ирландском, шотландском и других гэльских языках.] Несколько недель шло планирование этой церемонии, и теперь, накануне большого дня, все было готово. Они подошли к «Трону Артура» и остановились, чтобы посмотреть на город, залитый медовым светом прекрасного шотландского вечера.

Через некоторое время Эмрис тихо произнес:

– Это время между временем, святое время, когда завеса, разделяющая миры, истончается, и смертные могут заглянуть в Иномирье. – Он, прищурившись, посмотрел на Джеймса и спросил: – Что ты видишь?

Перед Джеймсом далеко внизу изогнулся Ферт-оф-Форт, мерцающий в вечернем свете, как расплавленное золото. [Ферт-оф-Форт (шотландский гэльский: Linne Foirthe) – залив на побережье Северного моря, образованный слиянием нескольких шотландских рек, главная из которых – река Форт.] Он уже хотел ответить, но в этот миг картина изменилась. Исчезли дома, здания, улицы, машины – целые предместья и районы города развеялись, словно дым на ветру. Вместо города его глазам предстал Эдинбургский замок, взгромоздившийся на скалистую вершину, но вид его сильно отличался от современного: замок стал меньше, его окружали маленькие деревянные домики, крытые соломой, притаившиеся в тени могучей скалы Каэр Эдин; на склонах и на равнине виднелись только что вспаханные поля. Вместо шума городского движения он услышал мычание быков, которых вели к загону для скота, и резкие крики грачей, устраивавшихся в гнездах на ночь.

Далеко на востоке первые звезды украсили алмазами неяркое небо. Молодая луна вставала над лесистыми холмами за фьордом. Воздух пах торфяным дымом и морской солью; Джеймс глубоко вдохнул эту полузнакомую смесь, и вспомнил… он уже видел все это раньше, давно, очень давно.

Перед его внутренним взором мелькнул образ двух мальчишек – светловолосого и темноволосого, лет девяти-десяти, босых, без рубашек, в штанах из грубой ткани в желто-коричневую клетку. Они бежали вверх по склону по высокой траве, солнце падало на загорелые плечи, а в высоком ярком небе заливался жаворонок. Вот они добежали до вершины холма и остановились. Перед ними раскинулся военный лагерь: шатры, несколько плетеных хижин и навесов, и множество всадников. Казалось, они заняли всю равнину от края до края.

– Кимброги… – прошептал он, и тоска пронзила его сердце.

– Да, – кивнул Эмрис.

В голове Джеймса пронеслась мысль: «Конечно, он всегда стоял рядом со мной».

– Что еще ты видишь?

Джеймс перевел взгляд на тропу, по которой они только что поднимались. Теперь по ней шли люди, воины с копьями на плечах; несколько человек несли на плечах огромный дубовый щит, а на нем восседал их предводитель.

У подножия скалы воины бережно опустили щит, помогли вождю сойти с него и встали вокруг. Здесь собрались все воины, и по велению Истинного Барда каждый из них выходил вперед и представал перед вождем. Воин складывал оружие у ног повелителя, простирался перед ним ниц, и ставил ногу вождя себе на шею. Вождь поднимал каждого из них, сердечно обнимал и возвращал оружие. Вперед выступил Главный Бард и надел на шею вождя золотой торк; воздев посох над головой, он запечатлел в воздухе сильные руны. Выполнив этот простой ритуал, воинство провозгласило Короля. Они снова подняли его на щит и понесли вниз с холма, распевая на ходу древний гимн.

Сцена дрогнула и расплылась перед глазами Джеймса, словно утонула в вечернем тумане. Эхо голосов воинов еще некоторое время висело в воздухе.

– Я был здесь раньше, – с грустью сказал Джеймс.

Эмрис кивнул, наблюдая за ним.

– На этом самом месте меня провозгласили королем. Отсюда начал я свое правление.

– Король прошлого и грядущего, – торжественно произнес Эмрис. – Завтра Белтейн, древний праздник огня. Хороший день для коронации.

Джеймс посмотрел на своего Мудрого Советника. Казалось, тот сбросил с себя бремя возраста. Черты лица смягчились, цвет бледных глаз стал темнее, а на щеке вновь появилась голубоватая отметина татуировки, лишь на мгновение, потом исчезла.

– Помнишь, как ты отвел меня в Каэр Лиал? – сказал Джеймс. – Я спросил, как это возможно. Ты тогда так и не ответил. Спрошу еще раз: Мирддин, как это возможно?

– Я и сам часто задаю себе этот вопрос, – тихо ответил Эмрис.

– И?

– Не знаю. Действительно, не знаю.

– Но какая-то идея у тебя есть? Должно же быть какое-то объяснение?

Эмрис задумчиво пожевал губами, кивнул Джеймсу, и они начали спускаться.

– Друиды полагали, что душа человека – это уникальная точка во Вселенной, где встречаются дух и материя, – неторопливо говорил Мерлин. Они чтили такие пограничные точки: например, время между временем – ни день, ни ночь, а нечто подвижное, творческое сочетание того и другого. В душе также сходятся разные миры: плоть и дух. И если мы верим, что жизнь дана человеку ради какой-то цели, я не вижу причин, почему бы душе не получить новое воплощение, если ее задача в прошлой жизни так и осталась невыполненной.

– И в час великой нужды для Британии Артур вернется, чтобы повести свой народ на Авалон… – пробормотал Джеймс.

– Странное у него было желание, не находишь? – заметил Мерлин. – Только очень немногие люди в истории всем сердцем желали подобного. Артур – как раз таков.

– Мне нравится это имя, – задумчиво сказал Джеймс, – оно как бы подходит мне, но факт в том, что я – не Артур. Ну, не совсем Артур…

Эмрис усмехнулся.

– Скажу тебе по секрету: тебя и в первый раз звали не так.

[Возможно, автор имеет в виду искажённое др.-греч. Ἀρκτοῦρος «Арктур», буквально «страж Медведицы» – название самой яркой звезды в созвездии Волопаса, рядом с Большой Медведицей. В форме «Арктур» (лат. Arcturus Uterii filius) в применении к Артуру имя упоминается в книге XVI века «История Шотландии» («Rerum Scoticarum Historia») Джорджа Бьюкенена. А возможно, имеются в виду «Толедские анналы» (рукопись XII века), где Артур назван Ситусом.]

Следующим утром в десять часов свита короля собралась на усыпанном гравием дворе Холирудского дворца. Все было готово для начала процессии. Избегая новомодной королевской склонности к конным повозкам, Джеймс предпочел идти пешком. В окружении друзей, под руку с королевой, он направился по Королевской миле к плацу замка, где должна была состояться коронация.

Погода проявила свой обычный шотландский характер: на рассвете дождь и туман скрыли «Трон Артура». Над Эдинбургским замком нависли тяжелые облака. Кэл подумал, что плохая погода им на руку, может, толпа любопытствующих станет поменьше. Его надежды не оправдались. Люди уже несколько дней прибывали в город на самолетах, поездах, в автобусах и автомобилях, и привычный дождь никак не мог им помешать стать свидетелями восстановления и обновления британской монархии. Маршрут, фактически представлявший прямую линию, был тщательнейшим образом взят под контроль полицией: констебли в форме стояли через каждые несколько ярдов. Для тех, кто не сможет присутствовать на церемонии лично, коронацию предполагалось транслировать по всему миру со множества телекамер, установленных в каждой стратегически важной точке.

– Ты готова, любовь моя? – спросил он Дженнифер, когда они заняли свои места во главе процессии. Джен выбрала простое черное платье и черный жакет с золотой каймой. Ее черные волосы были зачесаны назад и скреплены парой золотых гребней. – Выглядишь восхитительно!

– А ты выглядишь… царственно, – ответила она, стряхивая ворсинки с его рукава и разглаживая лацкан его черного костюма.

– Кэл, ты готов? – спросил король через плечо.

– А что такого? Прогуляемся по улице, дел-то всего! – заметил Кэл, присоединяясь к ним. – В толк не возьму, с чего все так разволновались. – Он похлопал Джеймса по спине. – Расслабься и получай удовольствие, Джимми. Ты здорово поработал, чтобы попасть сюда.

Его слова заставили Джеймса задуматься о том, сколько всего произошло за последние несколько месяцев – от самоубийства несостоявшегося монарха до политического самоубийства потенциального президента. Даже кончина бедного короля Эдуарда, какой бы мрачной она ни была, обладала неизмеримо большим достоинством, чем позорный уход бывшего премьер-министра Уоринга из общественной жизни. Жалкая судорожная активность Британской республиканской партии после солидной победы на выборах Объединенного альянса потрясла даже самых стойких их сторонников. После поражения на пятом и последнем референдуме самая могущественная партия в британской политической истории канула в Лету. Один из экспертов сравнил ее яростные попытки вернуться в политическую жизнь страны с атакой эскадрильи камикадзе в Перл-Харборе.

Новый премьер-министр Хью Гриффит первым же законом нового правительства сделал закон о восстановление некоторых королевских привилегий, отмененных предыдущей администрацией; не всех, но вполне достаточных, чтобы обеспечить Джеймсу безопасность во время поездок по стране.

Часть этой правительственной щедрости можно было заметить в полку Королевских горцев. Его вновь поставили на охрану королевской процессии. Вместе со знаменитой шотландской гвардией полк вернули на королевскую службу под руководством короля в качестве командующего. Прежние монархи отдавали предпочтение кавалерийским полкам, но Джеймс в душе был пехотинцем. Единственные лошади сегодня принадлежали конной полиции, которой было поручено поддерживать порядок.

Честь возглавить процессию выпала группе волынщиков и барабанщиков. Командовал ими майор Александр МакТавитт. Он вышагивал впереди в лучших традициях Хайленда. Короли древности шли в бой со своими волынщиками. Джеймс решил не менять традицию.

Как только часы на башне пробили десять, он подал сигнал майору, тот оживил свою волынку и церемониальным шагом промаршировал через дворцовые ворота. Они вышли на Канонгейт-стрит, и люди разразились восторженными аплодисментами.

От первого взгляда на королевскую процессию толпы пришли в неистовство: люди кричали, плакали, размахивали флагами и вымпелами. Все пятнадцать-двадцать рядов, с трудом уместившихся между домами и оцеплением, аплодировали, хлопали и свистели. Люди торчали из верхних окон каждого здания, свешивались с каждой крыши – сотнями, тысячами. В воздух полетели конфетти в форме короны. Все тянули руки, чтобы коснуться королевской пары, передать им цветы.

Те, кто не мог дотянуться, бросали в воздух букеты, так что Король и Королева шли в вихре цветочных лепестков. Волны аплодисментов сопровождали процессию, медленно продвигавшуюся по улице, рев толпы соперничал с ревом волынок.

Канонгейт перешла в Хай-стрит, по ней шествие достигло собора Святого Джайлса, также украшенного флагами, транспарантами и красочными вымпелами на шестах. Толпа на площади перед церковью разразилась аплодисментами, когда король и королева остановились перед военным мемориалом, чтобы отдать дань уважения доблестным погибшим, а маленькая девочка в килте и белых носочках выскочила из-за ограждения, чтобы вручить Дженнифер букет ромашек. Ребенок получил поцелуй от королевы, и Джеймс подумал, что оглохнет от восторга толпы.

Девочку проводили обратно к сияющим родителям, и королевский поезд двинулся дальше. Хай-стрит превратилась в Каслхилл, и перед Джеймсом открылась широкая Эспланада с Эдинбургским замком на скале над ней. Посреди Эспланады была воздвигнута платформа для настоящей церемонии.

Некоторое время занял подъем на Каслхилл, и когда процессия вышла на Эспланаду, оркестр замолчал. Барабаны издали протяжную, рокочущую дробь, волынки заиграли «Храбрую Шотландию». При звуках этой песни позапрошлого века Джеймс выпрямился от гордости, и поймал себя на том, что подпевает. «Земля моих высоких устремлений, земля сияющей реки, – тихонько пел он, – земля моего сердца навсегда… Храбрая Шотландия…».

Горцы подошли к подножию платформы и окружили ее со всех сторон, встав лицом к толпе. Дженни и Джеймс, Кэл и Эмрис поднялись по ступенькам платформы, чтобы присоединиться к остальной королевской свите, уже ожидавшей там. Наряду с архиепископом Риппоном и священниками, представляющими другие конфессии, здесь присутствовали послы практически всех бывших стран Содружества, Европейского Союза и члены правительства, включая премьер-министра Хью Гриффита и прежнего начальника Джеймса, фельдмаршала Уильяма Доуса.

В центре помоста был установлен алтарь, а перед ним трон в античном стиле; священнослужители и официальные свидетели располагались полукругом вокруг алтаря. Перед троном, высился желтоватый Stone of Scone, известный и почитаемый кельтами как Камень Судьбы, именно на нем люди в незапамятные века становились королями Шотландии.

Джеймс занял свое место перед Камнем Судьбы, а премьер-министр с достоинством вышел вперед, чтобы зачитать официальный текст.

– Принимая во внимание, что Всемогущему Богу было угодно призвать нашего покойного суверена лорда Эдуарда Девятого, – Джеймс не мог не заметить, что он пропустил фразу «блаженной и славной памяти», – трон наследует лорд Джеймс Артур Стюарт. – Премьер-министр мельком взглянул на короля, глубоко вздохнул и продолжил. – Посему мы, духовные и светские правители этого королевства, при поддержке добросердечных представителей нескольких графств Великобритании и других высокопоставленных леди и джентльменов, вместе с гражданами и подданными этой земли настоящим возглашаем, что человек, стоящий здесь перед нами, является нашим единственным законным милостью Божьей королем Британии и составляющих ее королевств и территорий, Защитником Веры, которому его подданные присягают на верность и постоянное послушание с сердечной и смиренной любовью, умоляя Небесного Отца, Милостью которого правят земные правители, благословить Короля и его Леди Королеву на долгие и счастливые годы правления нами.

Подняв голову, он улыбнулся, а затем проревел с явным валлийским акцентом: «Боже, храни короля!»

Толпа на Эспланаде разразилась громкими аплодисментами, слитным хором подхватив: «Боже, храни короля!»

Церемония возведения на престол продолжалась. Обращаясь к собравшимся священнослужителям и официальным лицам, премьер-министр Гриффит сказал:

– Леди и джентльмены, представляю вам короля Джеймса Артура Стюарта, по божественному праву суверена Британии.

Все, кто был на возвышении, низко поклонились королю. Вперед вышли архиепископ Кентерберийский и фельдмаршал Доус с ритуальным мечом. Архиепископ Риппон принял Королевскую клятву: Джеймс поклялся, что будет управлять своим народом в соответствии с законами страны, соблюдать Божьи законы и поддерживать Святую Церковь. Фельдмаршал повернулся и, держа меч острием вверх, подвел короля к алтарю. Король поклялся на Библии и поставил подпись на тексте клятвы.

Джеймса усадили на трон. Рис и Кэл выступили вперед, расстегнули рубашку короля и обнажили грудь. Архиепископ взял лжицу и причастил Джеймса, затем поднял Королевскую ампулу и, смочив концы пальцев, помазал государю лоб, грудь и ладони обеих рук. За этим последовала молитва о ниспослании Божьей мудрости, милость, руководства и защиты. [Святая Стеклянница, Королевская ампула, св. ампула реймсская (лат. Ampulla Remensis, фр. Sainte Ampoule) –сосуд особой формы (фиал), в котором заключен священный елей (масло), аналогичный тому, который был использован в V веке при крещении короля франков Хлодвига. Представляет собой флакон древнеримского стекла высотой примерно 3,8 см.]

Фельдмаршал Доус вручил Джеймсу Государственный меч со словами:

– Этим мечом верши правосудие, останавливай беззаконие, защищай святость Бога и его слуг на этой земле и поступай праведно со своим народом. [Государственный меч входит в состав регалий королевской власти в Великобритании; символизирует власть монарха использовать мощь государства против его врагов ради сохранения права и мира.]

Король встал и с мечом в руке ступил на Камень Судьбы. Мирддин с посохом и в плаще, который был на нем в ту ночь, когда они впервые встретились с Джеймсом, подошел к камню. Воздев посох, он произнес речь на древнегэльском языке, а затем перевел ее. Там были такие слова:

– Царь Небес, Господь всего, что есть и грядет, Создатель, Искупитель и Друг человечества, благослови Твоего короля на Земле. – Обратившись к Джеймсу, он сказал: – Преклони колени перед Всевышним Господом и поклянись в верности Верховному Королю, которому ты будешь служить.

Джеймс все еще на камне встал на колени. Эмрис забрал у него меч, поднял его вверх рукоятью так, чтобы все видели крест. Джеймс положил руку на лезвие.

– Когда ты преклоняешь колени перед Богом, – продолжал Эмрис, – какую клятву ты произнесешь перед множеством свидетелей?

– Могуществом Божиим и Его волей клянусь быть послушным Господу моему Иисусу Христу, чтобы Он использовал меня для Его работы в этом мире. Божьей силой и Его волей клянусь вести свое королевство через всё, что бы ни случилось со мной, с мужеством, достоинством, с верой во Христа, Который ведет меня, клянусь поклоняться Ему свободно, чтить Его с радостью, хранить истинную веру и любовь к Богу и людям во все дни моей жизни.

– Клянешься блюсти справедливость, даровать милосердие и искать истину, обращаясь со своим народом с состраданием и милосердием? – вопросил Мирддин.

– Клянусь поддерживать справедливость, даровать милосердие и искать истину, поступая с моим народом с состраданием и милосердием, как со мной обращается Бог, – ответил Джеймс.

Приняв королевские обеты, Эмрис повернулся и взял из рук архиепископа золотой торк, который носили кельтские короли древности. Раздвинув концы, он надел древнее украшение на шею Джеймса, а потом возложил на голову королю древний тонкий золотой венец. Отступив назад, он поднял руки ладонями наружу и повелел:

– Восстань во имя Господа и ступай творить праведность и добрые дела; править справедливо и жить достойно; будь для своего народа верным светом и верным проводником во всем, что случится с тобой в этом королевстве!

Джеймс поднялся на ноги, и фельдмаршал опоясал его портупеей с ножнами. Тогда Эмрис повернулся к людям и провозгласил:

– Народ Британии! Вот ваш Верховный Король! Призываю вас любить его, чтить его, служить ему, следовать за ним и отдать ему жизнь так же, как он отдал свою жизнь Верховному Царю Небесному.

Гром аплодисментов прозвучал в ответ. Джеймс протянул руку Дженни, она подошла, и вместе они предстали перед своим народом, с обожанием созерцающим эту великолепную пару. Стоя на краю платформы, глядя на толпу, Джеймсу казалось, что он стоит на вершине мира. Он почти не сознавал себя, сердце его рвалось к этим людям. Они были его народом, а он был их королем; их только что связали узы столь же крепкие, как сама западная цивилизация, и такие же древние.

Барабаны начали отбивать ритм, волынщики заиграли гимн «Будь моим Видением». На замковом утесе семь пушек залпами приветствовали нового короля.

Когда над заливом эхо повторило последний пушечный выстрел, низкие тучи разошлись, и, словно по сигналу, на Короля обрушился поток ослепительного солнечного света. Откуда-то из толпы донесся крик: «Артур!»

Крик мгновенно подхватили тысячи людей, и над площадью стало перекатываться скандирование: «Артур! Артур!..»

Крик пронесся по Королевской миле и улицам, заполненным людьми, и все они скандировали: «Артур! Артур! Артур!»

Король принимал почести своего народа, и вдруг ощутил, как платформа под ним содрогнулась. Сначала он подумал, что помост отозвался на крики толпы, но дрожь нарастала, и тогда он решил, что камни сотрясаются от пушечных выстрелов.

Землетрясение у побережья Корнуолла, толчки которого ощущались даже в Керкуолле на Оркнейских островах и в Бильбао в Испании, потрясло всю материковую часть Британии. Последовавшая за этим приливная волна погнала воду вверх по руслам рек, тем самым ненадолго изменив направление течения Темзы и нескольких других рек поменьше. Давно уснувший под волнами Лионесс стряхнул с себя сон и поднялся из моря.

[Лионесс – королевство, согласно легенде, занимавшее пространство от Конца земли на юго-западной оконечности Корнуолла до островов Силли в Кельтском море Атлантического океана. Говорят, что люди Лионесса жили в справедливых городах и работали на плодородных землях. На вершине того, что сейчас составляет риф Семи камней между Ландс-Эндом и островами Силли, примерно в 18 милях (29 км) к западу от Ландс-Энда и в 8 милях (13 км) к северо-востоку от островов Силли, стоял огромный собор-замок. Лионесс затонул в одну ночь в XI веке. Катастрофа сопровождалась штормом, породившем огромную волну. Королевство упоминается в артуровском цикле.]

Глава 47

Рис вел «Бурю» низко над водой, чтобы пассажиры могли оценить огромный массив суши, возникшей у побережья Корнуолла. Эмрис, Джеймс и Дженни уже видели фотографии в газетах и по телевизору и прослушали лекцию по геологии этого района. Но это нисколько не подготовило их к тому, что они видели своими глазами.

Дженни подумала, что это похоже на выложенный черной брусчаткой холм, или даже гору, вздымающуюся из волн. Или на гигантскую плиту, которую косо обрушили в море. Удивляли и размеры: почти четыре мили от края до края и более двух миль в ширину, и подъем продолжался.

На поверхности острова уже стояли палатки разных форм и расцветок, были оборудованы две вертолетные площадки и импровизированная пристань для полусотни катеров. Несколько палаток, формой напоминающих иглу, составляли административный центр вокруг вышки сотовой связи. Десятки рабочих в синих и желтых комбинезонах копались в многовековых отложениях; целая флотилия разномастных судов работала в прибрежных водах. На некоторых катерах развевался зелено-синий флаг Британского океанографического фонда, финансирующего исследования; однако большинство из них были простыми рыбачьими лодками, арендованными у местных рыбаков, или небольшими корабликами, набитыми любопытными туристами. Среди катеров дайверов и яхт сновали полицейские скоростные суда, обеспечивавшие безопасность визита короля.

Вертолет резко пошел вниз, и Эмрис улыбнулся.

– Добро пожаловать на Лионесс, – гостеприимно пригласил он.

Гости ступили на древнюю землю и первым делом оглянулись на побережье Корнуолла. Оно едва просматривалось сквозь туманную дымку. В море тут и там виднелись разбросанные как попало острова архипелага.

Для Дженни сделать первый шаг было все равно, что ступить на луну. Она почувствовала странное, необъяснимое возбуждение – как будто между этой землей и силой, давно дремлющей в ней, первобытной силой, которую ей приходилось подавлять всю жизнь, перебросили мостик. Ощущение взволновало и испугало ее. Она посмотрела на Джеймса, и поняла, что он тоже ошеломлен.

– Доброе утро, Ваши Королевские Величества. Я – доктор Фуллер, – обратилась к ним женщина, стоявшая неподалеку. Координатора исследовательского проекта и директора океанографического подразделения Кристину Фуллер сопровождали два ассистента – мужчина чуть постарше и стройная шатенка. Фуллер представила их: – Клавдия, мой личный помощник, и Николас, руководитель нашего участка; они подготовили для вас небольшую презентацию в нашем центре. Я подумала, что лучше немного войти в курс дел, прежде чем осматривать окрестности. Если не возражаете, следуйте за мной.

Вслед за ней прибывшие двинулись к щитовому домику, вокруг которого агенты спецслужбы уже формировали оцепление. Доктор Фуллер провела гостей мимо четырех больших дизельных генераторов и полудюжины передвижных туалетных модулей. Большие генераторы громко жужжали, над ними вились облачка дизельных выхлопов.

Внутри центр выглядел, как склад подержанной компьютерной техники и офисного оборудования. Экраны мониторов стояли на каждой доступной плоскости, некоторые висели на кронштейнах, кабели и провода спутанными клубками затаились в каждом углу. Ученые лавировали среди штабелей оборудования, переговаривались, перекрикивая шум генераторов снаружи, что-то писали и заполняли какие-то таблицы.

Пространство освещали галогенные лампы, расположенные над большим столом, накрытым белой простыней. Вокруг стола на единственном свободном пространстве стояли четыре складных стула. По приглашению директора посетители устроились на них и, пока Клавдия подавала кофе с печеньем, Николас продемонстрировал распечатку, отображавшую геологическую динамику в этом районе. Затем за дело взялась Клавдия; она обрисовала соответствующую геофизическую связь Лионесса с материком и объяснила топографический профиль региона.

Поблагодарив коллег, доктор Фуллер быстро рассказала об изменениях на протяжении последних недель.

– Установив средний коэффициент подъема по всему участку, – объяснила она, – мы ввели данные сонара в наши компьютеры в Бристольском университете и смогли создать виртуальную модель активной области. Компьютерная модель была использована для создания этой презентации.

Она кивнула помощникам, те подошли к столу и подняли простыню, под которой оказалась крупномасштабная физическая модель Лионесса, какой она была в прошлые века и, по расчетам, будет снова – с зелеными волнами и крошечными лодками вокруг. Новый остров имел продолговатую форму, похожую на след стопы, пятка которой отделялась от Корнуолла узким каналом, а пальцы ног образовали то, что когда-то было островами Силли. В центре острова возвышалось плато – этакая столешница, поднявшаяся со дна моря.