Текст книги "Терминатор 2 инфильтратор"
Автор книги: Стивен Майкл Стирлинг
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)
Да, эти люди больше не являлись его друзьями и соратниками. А Лиза не была ему женой. Все они стали только лишь средством для достижения цели. Данная измена… была самая страшная за всю прошедшую жизнь. Но больше подобного не повторится. Потому что он никогда не позволит себе заблуждаться, будто у него есть друзья.
Рон много слышал о том, как одиноки все, без исключения, вожди. Теперь он начал понимать, почему. Нельзя позволять людям отвлечь себя, ибо они замедлят твой путь к успеху, или вовсе остановят его.
И в этом не будет виноват никто, кроме тебя самого.
Лос-Анджелес, международный аэропорт, настоящее
Одетая в льняной брючный костюм и бежевую шелковую блузку, Серена вошла в здание аэровокзала. Ноги ее были обуты в пару довольно удобных туфель, а на плече висела дорожная сумка, набитая трусиками, носками и украденной одеждой. В другой руке она несла ридикюль и дешевый «атташе-кейс». Цена всех этих вещей едва не ввергла киборга в ступор: после всех этих покупок в кармане осталось менее сотни долларов.
Сняв темные очки, она оглядела холл, пораженная его размерами и количеством пассажиров. Побродив по зданию, Серена нашла туалетную комнату, где вымыла руки. Дождавшись, когда туалет опустеет, она запихнула кейс и ридикюль в дорожную сумку и отправилась искать службу безопасности аэровокзала.
– О подобных случаях слышишь то и дело, но никак не ожидаешь, что такое может случиться и с тобой…
С этими словами Серена смущенно поправила волосы и поджала губы.
На женщину, сидевшую за столом, было трудно смотреть без удивления. Сколько избыточного веса! В своей эпохе Серена не видела ни единого человека в подобном состоянии: СкайНет не допускала излишеств, а свободные люди могли считать себя счастливыми, если им хватало пищи для поддержания сил…
«Интересно, в чем корень этой проблемы?» В существовании проблемы Серена даже не сомневалась: судя но внешнему виду, здоровье большинства окружающих се людей было далеко от оптимального.До какой поры человек способен толстеть и не испытывать особенного дискомфорта? Должен же быть верхний предел у этого феномена…
– Такое бывает чуть ли не каждый день,– едва подавив зевок, отвечала служащая аэропорта.– Самое большее, что мы способны сделать – зафиксировать кражу, чтобы ваша страховая компания осталась удовлетворена. Что же касается вещей, то, боюсь, вы их больше не увидите.
I-950 пожала плечами и закатила глаза:
– Я понимаю, а потому не рассчитываю на чудо. В конце концов, я даже не запомнила воровок.
Сочиненная ею история гласила, что, находясь в туалетной комнате, две женщины или девочки-подростки схватили ее ридикюль и ноутбук, лежавшие поверх дорожной сумки; одна перегнулась через перегородку сверху, другая, наклонившись, просунула руку под дверцей. К тому моменту, как жертва смогла покинуть кабинку, обеих и след простыл.
Серена вздохнула.
– Еще один абсолютно обычный день в жизни большого города,– удрученно сказала она.
– Возможно, вам чем-нибудь помогут в «Помощи приезжающим»,– с сомнением сказала толстуха.
Служащая аэропорта, кажется, и сама не понимала, в чем состоит работа этих людей.
Серена махнула рукой.
– К счастью, у меня в кармане было немного денег наличными. Я просто поеду к себе в отель, и там меня выручат. Благодарю вас за помощь.
Она протянула женщине руку. Та, немало удивленная, неуверенно пожала ее.
– Удачи вам,– сказала сотрудница службы безопасности.
– Да уж. Должно же мне после всего этого хоть в чем-нибудь повезти!
Последние слова Серена произнесла уже на ходу.
Все оказалось так цивилизованно! В отеле к ней отнеслись крайне сочувственно и с полным пониманием. Через час прибыл курьер «Америкэн Экспресс» с новой карточкой взамен украденной. Оставив вещи в номере – кстати говоря, очень хорошем,– Серена отправилась в ближайший компьютерный магазин за ноутбуком. Покупкой киборг осталась очень довольна: теперь она была готова приступать к следующей фазе интеграции в общество. «Ограбь меня воровки на самом деле,– подумала Серена,– я бы уже давно успокоилась».
Завтра она будет готова предоставить всем желающим свой рекомендации.
Кембридж, штат Массачусетс, настоящее
Серена решила, что первым местом ее работы после окончания колледжа будет «Уорлон Системс». Эта небольшая компания занималась разработкой программного обеспечения и программных систем безопасности для очень ограниченного круга клиентов.
Офис заведения блистал солидностью. Панели стен, бархатные занавеси – все было в изысканных оттенках серого и бежевого цветов, которые словно бы вкрадчиво нашептывали на ухо: деньги, деньги, деньги…
В отличие от незадачливых клиентов компании, I-950 знала, что мистер Гриффит, начальник службы безопасности «Уорлон», может в любой момент получить доступ к их счетам, внести в них любые изменения и притом не оставить за собой никаких следов.
«Впрочем, след остается всегда»,– подумала Серена. Подтверждения этому факту находились у нее в ноутбуке.
– Могу ли я воспользоваться вашим телефоном? – спросила она у секретаря.– Всего лишь для внутреннего звонка.
Секретарша молча указала на аппарат, стоявший на стойке, и Серена, сняв трубку, набрала номер из четырех цифр. Гриффит ответил после первого же гудка.
– Да?
Голос звучал резко, словно звонок отвлек его от крайне важного дела.
– Мистер Гриффит? Меня зовут Серена Бернс. Могу ли я подняться к вам для разговора?
– Обратитесь к моему секретарю,– сказал он. После некоторой паузы добавил: – Откуда у вас этот номер?
– Это не относится к делу, мистер Гриффит. Я хочу побеседовать с вами о счете «Бабич и Фишер». Дело… несколько деликатное.
– Как, вы сказали, вас зовут?
Голос мужчины звучал слегка агрессивно, но едва уловимая дрожь показывала, что Гриффит неприятно удивлен и встревожен.
– Бернс,– ответила I-950.– Серена Бернс.
– В данный момент это невозможно, мисс Бернс.
– Напротив, мистер Гриффит; я считаю, что сейчас – великоленный момент для обсуждения моей работы. Данная программа, полагаю, представляет интерес не только для вас.
Последовала еще одна более продолжительная пауза.
– Я пришлю за вами секретаря, она проводит вас ко мне.
Гриффит даже не пытался скрыть раздражение, однако таившаяся в душе тревога не могла укрыться от тренированного слуха I-950.
– Так о чем же речь, мисс Бернс? – спросил Гриффит, захлопнув дверь перед лицом изумленной секретарши.
Он оказался невысоким, крепко сложенным человеком лет пятидесяти, чисто выбритым, темноволосым и, подобно большинству мужчин его возраста, начинающим лысеть. Усевшись за полированный стол из черного дерева, он окинул Серену оценивающим взглядом.
– Вы совсем не похожи на того, кого я ожидал увидеть.
– Речь идет об услуге в обмен на услугу, мистер Гриффит,– улыбнулась Серена.– У меня есть доказательства того, что вы торгуете конфиденциальной информацией, растрачиваете не принадлежащие вам деньги и совершаете незаконные операции со счетами своих клиентов. Я готова отдать эти доказательства в ваши руки и научить надежнее прятать концы.
Некоторое время Гриффит, не мигая, смотрел на нее, затем глубоко вздохнул.
– В обмен на?..
– Мне нужно занять вакансию в некоей компании,– отвечала она,– но мой послужной список бедноват. Большая часть проделанной мною работы крайне конфиденциальна, и потому клиенты просто не могут снабдить меня рекомендациями. По этой причине если кто-либо позвонит вам и спросит о моей персоне, мне хотелось бы услышать в ответ следующее: «О, я прекрасно помню этого специалиста! Серена Бернс– прекрасная женщина, достойная всяческого доверия. Я полагаю, что она очень далеко пойдет».
Гриффит продолжал, не мигая, смотреть ей в глаза. Видимо, тут имела место попытка некоей игры с целью подчинения собеседника своей воле, но она заранее была обречена на провал. Все козыри были в руках Серены, которую, к тому же, совершенно не волновало, как Гриффит относится к данному факту.
– И когда же именно вы… «работали» у нас? – наконец спросил он.
– Я уже составила документы о своем сотрудничестве и поместила их в ваши архивы,– ответила она.– Это было примерно пять лет назад. Кстати, тот факт, что вы слишком точно запомните дату, может вызвать нежелательные подозрения, не находите?
– Вы в самом деле умны,– заметил Гриффит, склонив голову.
– Да,– просто ответила Серена.– Настолько, что вам меня не одурачить. Не будем терять времени, мистер Гриффит, перейдем к делу. Я не прошу многого. Я всего лишь хочу по заслугам занять эту вакансию. Кроме того, у меня нет заинтересованности в том, чтобы вас вывесили просушиться на солнышко. В обмен на вашу помощь я обеспечу вам спокойный сон, уничтожив все следы операций со счетом «Бабич и Фишер».– Серена слегка наклонила голову набок.– От вас вовсе не требуется заверять людей в том, что я вам нравлюсь. Если хотите, можете сказать, что терпеть меня не могли. Требуется всего лишь подтвердить, что я – первоклассный специалист в своей области.
– Хорошо,– согласился Гриффит.
Серена встала.
– Благодарю вас, мистер Гриффит.– С этими словами она положила на его стол ноутбук и извлекла из него диск.– Здесь – вся обнаруженная мною информация и инструкции, как не повторить подобных ошибок и не оставить следов. Мне удалить следы ваших операций со счетами клиентов, или проделаете это сами?
Гриффит принял у нее диск.
– Займусь сам,– проворчал он.
– Вы не пожалеете, мистер Гриффит.– Серена подошла к дверям, но, положив руку на дверную ручку, остановилась и обернулась.– Не вздумайте обмануть меня.
Взгляд этой женщины яснее слов говорил о том, что задумай Гриффит обмануть ее, глава отдела безопасности очень и очень пожалеет о содеянном.
– Я не нарушаю данных обещаний, мисс Бернс.
«И это говорит человек, обкрадывающий своих клиентов…» Улыбнувшись, Серена вышла из кабинета.
Органическая ферма «Новая жизнь», штат Орегон,
настоящее
– Прости меня за эту сцену вчера вечером,– сказал Джордж.
Прекратив распрыскивать мыльный раствор, Рональд взглянул на бывшего друга, стоявшего под деревом. Он не замечал свежего весеннего ветра, напоенного запахом цветущих деревьев. Его не волновали ни игры и пение птиц, ни мелкий мохнатый зверек, пробежавший через черничную грядку по своим делам.
– Это была не сцена,– ответил Рон.– Это – покушение на убийство.
Джордж оттопырил губу и опустил взгляд к своим грубым башмакам.
– Рон, никто не собирался убивать тебя.
Лабейн спустился вниз по приставной лестнице и заглянул Джорджу в глаза.
– Ты полностью утратил цель,– сказал он.– Теперь тебе нужна всего-навсего тихая, спокойная жизнь – мягкие тапочки, куча детей, яблочный пирог, и – хрен бы с ней, с этой революцией. «Пусть пацаны занимаются революцией, а я устал!» Так? Когда мы были молоды, то собирались изменить мир, помнишь? А теперь ты хочешь, чтобы за тебя этими делами занялись совсем другие люди.
Джордж пожал плечами и почесал затылок.
– Наверное, теперь мы выросли и лучше видим перспективы,– задумчиво сказал он.– Мы знаем, какой это гигантский труд, и понимаем, что нас слишком мало, чтобы…
– Знаешь что, Джордж? В нашем мире что-либо совершить может только тот, кто готов рискнуть своим благосостоянием. Люди, которые цепляются за материальные блага и играют по правилам, просто стареют и умирают; через поколение никто даже не помнит о том, что они когда-то жили на свете. Такие особи не способны быть богатыми и не могут ничего изменить; они просто плодят детей и умирают.
Лабейн придвинулся ближе, вторгаясь в личное пространство Джорджа.
– Но я не утратил цели,– продолжал он.– Я готов рискнуть всем; вот этого-то вы все и боитесь. Ты– в том числе. Именно это и означала вчерашняя «сцена». Ее причина заключается в вашем страхе и понимании того, что вам никогда не достичь заветного пьедестала… Вы просто сломались. К тому же, большинство членов коммуны продолжают завидовать моей воле и настойчивости.
Нахмурившись, Джордж отодвинулся на пару шагов назад.
– Слушай, к чему все эти громкие слова– «страх», «покушение», «революция»? Что конкретно ты хочешь этим сказать?
Рон взглянул на него с легкой досадой. Далеко не в первый раз Джордж задает подобные вопросы. Да, он был замечательным агрономом, самым ценным в этом отношении членом коммуны. Но порой этот человек бывал просто невыразимо туи!
– Говоря о покушении, я говорил метафорически,– терпеливо объяснил он.– Под страхом имелась в виду боязнь рисковать материальным благополучием и добрым мнением соседей. Революция же, применительно к нашему движению, есть нечто вроде религиозного обращения, миссионерской деятельности,цель которой – заставить людей понять, в какой опасности находится вся наша планета! Ты ведь и сам много говорил о революции! Несколько лет назад ты прекрасно понимал, что означают эти слова!– Смерив бывшего друга взглядом, Рон покачал головой.– Не так уж давно это было, Джордж.– Наклонившись, он поднял с земли распрыскиватель и добавил: – Мне жаль тебя.
С этими словами Лабейн отправился восвояси. На губах играла легкая улыбка: сегодня он был доволен собой.
На следующее утро Рон Лабейн, хлопнув но столу своей рукописью, объявил:
– Я еду в город. Кому-нибудь что-нибудь нужно?
Все так и впились взглядами в стопку бумаги.
– Что это? – спросила Брэнвин, оторвавшись от раковины с посудой.
– Это и есть моя книга,– объяснил Рон, падевая куртку.– Сегодня она отправляется в Нью-Иорк.
– «Манифест Неолуддитов»,– прочла Лиза.– Поздравляю, милый!
Обвив рукой его шею, она потянулась губами к щеке, но Рон лишь холодно взглянул на нее. После того злополучного собрания он перебрался спать в кабинет. Насколько он мог судить, между ним и Лизой больше не было ничего общего. Чем быстрее она привыкнет к новой жизни, тем лучше будет для них обоих.
– Итак, никому ничего не нужно? – снова спросил Рон.
Бывшие товарищи, один за другим, покачали головами, пораженные его холодностью к Лизе.
– О'кей. Пока.
Только в кабине фургона он окончательно понял, что никогда не вернется обратно. Он сам отвезет свою рукопись в Нью-Йорк и из рук в руки передаст редактору. Он заставит этих людей прислушаться! Поставить крест на своей мечте – то же самое, что лечь и тихонько умереть, а от этого Рон был весьма и весьма далек.
Дом, полный живых мертвецов, остался позади. Настало время отрубить концы, примириться с потерями и взглянуть в будущее.
Рон вырулил на дорожку; в этот момент дома вновь заплакал ребенок.
Глава 4
Вилла Хейс, Парагвай, настоящее
«Сюзанна Кригер… нет, все же Сара Коннор,– подумала женщина.– Таковой я была в своей прежней жизни, без Терминаторов, без мыслей об изменении будущего…»
Подписав контракт замысловатым росчерком, она отодвинулась от стола и сквозь пыльное, заляпанное грязными руками стекло взглянула, что делается в гараже.
Там, за окном ее кабинета, стоял один из принадлежавших компании грузовиков с поднятым капотом и разобранным двигателем. Однако рядом никого не было… Выдвинув второй сверху ящик своего стола, она извлекла оттуда фляжку с каньей. Отвинтив крышку, Сара-Сюзанна щедро плеснула тростниковой водки в стакан терере– ледяного матэ, который уже успела полюбить. С толикой спиртного он становился даже вкуснее. Конечно, от этого напитка по всему телу моментально выступал пот, но здесь, в Чако, температура каждый день поднимается за сто градусов… С учетом крайне влажного воздуха – попробуй тут не вспотей…
– Сеньора,– устало, с едва уловимой ноткой укоризны сказали за ее спиной.
Закусив губу от досады, Сара обернулась. За спиной стоял ее главный механик, Эрнесто Харамильо. Широкое лицо было неподвижно, губы под сенью роскошных усов – слегка поджаты, блестящие карие глаза– печальны.
– Где ты, черт побери, ходишь?– спросила она.– Еще секунду назад здесь не было ни души.
С этими словами она раздраженно раздавила в пепельнице окурок сигареты.
– Еще нет даже одиннадцати утра, сеньора,– заметил Эрнесто.
– Ну да, что такое для друга какой-то лишний час времени…– проворчала она, возвращаясь к работе.– Тебе что-нибудь нужно?
– У вас же вся печень сгниет от этой штуки, – сказал Эрнесто.
– Ммм… сгнившая печень – какое приятное состояние.– Поправив пепельницу, Сара поставила подпись под следующим документом.– Эрнесто, тебе что-нибудь нужно?
Эрнесто нахмурился и пожал плечами.
– Только то, чтобы вы были здоровы, сеньора,– буркнул он.
Обернувшись, Сара взглянула ему в глаза и улыбнулась.
– Спасибо, Эрнесто. Я знаю, что ты желаешь мне добра, но я ниче годурного не делаю… Бизнес не рухнет от того, что мне по душе чай с каньей.
Улыбнувшись в ответ, Эрнесто покачал головой и вновь пожал плечами:
– Я только зашел сказать, что Мелинда минут через пять собирается уйти на перерыв.
– Спасибо,– ответила Сара.– Сейчас подойду.
Отсалютовав ей небрежно поднятой рукой, Эрнесто удалился. Проводив его взглядом, Сара сделала еще глоток. «Как я нынче мягка и обходительна со всеми – даже самой не верится»,– подумала она. Еще совсем недавно она не постеснялась бы высказать Эрнесто, куда он может засунуть свою отеческую oпеку. Но если она хочет стать здесь своей, то следует воздерживаться от резких высказываний. Парагвайская культура требует от женщины нежности в некотором роде, признания главенства мужчин. Уже одно то, что она являлась «боссом», резко выделяло ее из общей массы.
Встав из-за стола, Сара оправила узкую, темную юбку и взглянула в зеркало – все ли в порядке с прической. К своей новой внешности она до сих пор еще не привыкла. Прямые, коротко остриженные темные волосы и огромная, тяжелая оправа фальшивых очков делали ее с виду хрупкой и очень беззащитной. «Темный цвет волос, надо признать, оттеняет голубизну глаз,– подумала Сара.– Даже в таком виде я остаюсь достаточно женственной особой,– самодовольно подметила она.– Если бы еще избавиться от этих уродливых очков… Так ведь нельзя: они своеобразная маскировка, необходимая для того, чтобы держать людей на расстоянии».
Вне работы Сара ходила в темных очках всегда, за исключением, конечно, позднего вечера или ночи. К счастью, по ночам она все время находилась дома, где очки не имели ровным счетом никакого значения.
Порой Сара ощущала недостаток общения. Джон целыми днями пропадал в школе, а без него в ее маленькой эстанции было очень и очень одиноко. «Не следует забывать,– напоминала она порой себе,– что я – мать-одиночка, управляющая собственным бизнесом, да еще и иностранка…» В самом деле, окружающие попросту не понимали, как к ней подступиться, а потому избегали любых возможных конфузов путем полного игнорирования ее персоны. К сожалению, подобное отношение не спасало от сплетен злых языков. Вилла Хейс в самом деле обладала всеми недостатками маленьких городков.
Порой Сара ловила себя нa мысли, будто подобная обстановка ее вполне устраивала, однако иной раз… Женщина с тревогой думала о том, что же произойдет с ней, скажем, через пять, десять лет подобной жизни. В конце концов, Сара решила, что ее компания станет спонсором местной бейсбольной команды. В глазах местного населения данный факт приобрел весьма позитивную окраску, однако через некоторое время люди мало-помалу убедили себя, что идеологами подобного решения стали, скорее, рабочие, чем сама сеньора Кригер. «Проклятая страна,– размышляла иногда Сара.– Здесь куда ни плюнь – все вопросы упираются в половую принадлежность. Родись я мужчиной, так давным-давно была бы принята в этом городишке, как своя».
Честно говоря, Сюзанна Кригер играла далеко не последнюю роль на местном рынке контрабанды бытовой техники. Поначалу она ожидала, что благодаря данной особенности местные люди отнесутся к ней с гораздо большей симпатией. В результате Саре стало понятно, что эта палка, как и всякая другая, тоже имеет два конца. Контрабанда, равно как и грузоперевозки, была чисто мужским делом. Единственным путем проникновения на черный рынок Парагвая стала легенда о том, будто хрупкая женщина унаследовала этот бизнес от своего покойного отца.
Местные дамы относились к Сюзанне крайне любезно, тем не менее, строго выдерживали дистанцию. Даже Мелинда старалась держаться не более, чем просто вежливо и дружелюбно. Однажды к Саре попробовал подкатиться местный вдовец: основной причиной подобного решения было отсутствие у него бесплатной домработницы, которую он, вдобавок, мог бы трахать на вполне законных основаниях. Сюзанна Кригер отвадила этого типа в считанные секунды. Женщина прекрасно понимала, что через неделю жизни с подобным эгоистом она попросту прикончит его, оставив семерых большеглазых малышей одинокими сиротами. «Даже представить не могу перспективу морального долга растить этих маленьких чудовищ…» – подумала в тот момент Сара.
Порой она подумывала о том, чтобы продать компанию, переехать в Асунсьон и устроиться на работу– хотя бы секретаршей или даже официанткой. Но при первом же воспоминании о своей тихой, спокойной эстанции и о кобыле по имени Линда женщина отвергала эту идею. «От себя мне никуда не убежать,– рассудительно решила она.– И в этом вопросе абсолютно неважно, где ты живешь». И дело было не только в том, что она– иностранка или женщина.Порой, когда она слишком уставала следить за собой, а иногда и преднамеренно,– одним словом, временами от нее просто-таки веяло угрозой и недоверием.
Чуть заметно улыбнувшись, Сара взяла щетку для волос и слегка взбила челку. «Забавно. Ведь именно из-за этого контрабандисты доверяют мне…» Подумав, она подкрасила губы, которые за последние несколько лет ничуть не изменились, не утратили мягкости и полноты… Лишь по бокам их обрамляли мелкие морщинки, причиной которых некоторые люди предпочитали считать склонность к частым улыбкам. «Кому, интересно, искренне захочется увидеть улыбку, после которой остаются подобные следы?»
Пройдя в приемную со своим чаем и сигаретами, Сара обнаружила Мелинду, которая вместо того, чтобы заполнять кипу счетов, скопившихся на Столе, разглядывала журнал. Сара едва сдержала вздох. В Нью-Йорке она моментально вышибла бы девчонку с работы, но здесь Мелинда, в сравнении со своими двумя предшественницами, была работником знающим и старательным. К тому же, большинство местных жителей ни за что не позволит своим дочерям работать у известной контрабандистки. То же утверждение относилось и к самим контрабандистам. Счастье, что ей вообще удалось найти хоть кого-то…
Вытряхнув из пачки сигарету, Сара улыбнулась своей сотруднице.
– О! Спасибо, сеньора, что вы пришли. Я вернусь через пятнадцать минут,– радостно сказала Мелинда.
Схватив со стола свой журнал и записную книжку, она вы порхнула наружу.
«Пятнадцать минут… Как же, жди». Закурив, Сара взяла со стола стопу счетов и занялась ими. Хорошо, если вернется хотя бы к обеденному перерыву…
Эрнесто уже рассказывал, что между Мелиндой и парнем, работающем в кафетерии по соседству, затевается что-то серьезное. А серьезные отношения требуют времени. Не выскочит ли она в самом скором времени замуж? Если это окажется правдой, то Саре придется искать себе новую приемщицу. Подобная перспектива повергала женщину в тихий ужас.
Внезапно она почувствовала за спиной чьи-то шаги. Продолжая раскладывать счета по папкам, Сара пыталась попять, что же это был за человек. Не механик и не шофер – тех сразу распознаешь по резкому запаху масла и бензина. Легкий шорох ткани брюк или джинсов говорит о том, что пришелец – мужчина. Судя по движениям, молодой…
Тут ее осенило.
– Привет, Джон,– улыбнувшись, сказала она.
– Как тебе удалось узнать меня?!– взвыл Джон. – Я мог поклясться, что не издал ни звука!
Сара, продолжая улыбаться, повернулась к сыну и раскрыла объятия. Джон, моргая, сделал шаг вперед, и Сара с удивлением обнаружила, что ее подбородок, в лучшем случае, достает до плеча сына.
– Ух ты! – воскликнула она, слегка отстраняя его в сторону.– Да ты здорово подрос!
– Мне уже шестнадцать, мам,– с легким самодовольством ответил он.– Самое время.
Оглядев сына, Сара покачала головой. Ткань на манжетах его форменного кителя была немного светлее там, где ее выпустили, удлиняя рукава, однако последнее время они все равно стали заметно коротковаты. Та же беда начиналась и с брюками.
– Тебя отправили домой раньше срока за какую-нибудь выходку, «несовместимую с высоким званием…»? – спросила она.
– Меня отправили домой раньше, потому что…
Он подал ей конверт с табелем.
Приподняв брови, Сара вскрыла плотную бумагу. Внутри, кроме табеля, оказалось письмо от директора очень престижной военной школы, куда она решила отправить Джона.
В письме говорилось, что ее сын – курсант с исключительными достоинствами, который спас жизнь своего товарища в ходе полевых учений. Тот был укушен змеей, и именно Джон, наложив ему жгут, организовал изготовление носилок из винтовок и одеяла и отвел взвод в расположение школы. В награду за недюжинную смекалку, немалые задатки лидера и отличную учебу он отпущен на летние каникулы раньше установленного срока.
– Поздравляю,– сказала Сара.
Глаза ее заблестели от гордости.
Джон повел бровями и улыбнулся:
– Мне есть у кого учиться. Вдобавок, каким же еще должен быть будущий великий вождь и полководец, а?
Сара обняла сына. Женщина отлично понимала, что в данный момент речь шла вовсе не о преподавателях их училища.
– Командующий пишет: «немалые задатки лидера». Этому тебя не мог научить никто.
– Да, но ты-то знала о них еще до моего рождения. No problemo. Это у меня – от природы.
Сара фыркнула.
– Не зазнавайся. Чаще всего мир дает нам пинка под зад именно в тот момент, когда мы принимаем поклоны и поздравления. Послушай, у меня тут дела…– Сара кивнула па заваленный бумагами стол.– У Мелинды – любовь, и она устроила себе перерыв…
Джон рассмеялся:
– Хочешь, чтобы я изловил ее и привел обратно?
– Ммм… Не стоит, мне все равно еще нужно закончить пару дел. Хотя, если ты найдешь, чем заняться до часу дня, я их отменю и оставлю контору на плечи Эрнесто.
– Здорово,– сказал Джои.– Ох, пить-то как хочется…– Он схватил со стола ее стакан с терере. – Это твой, мам? – Прежде, чем она успела остановить его, Джон сделал глоток, и в тот же момент из глаз его брызнули слезы.– Ыаааххх! Что ты туда плеснула,– выдохнул он, отчаянно замахав ладонью перед разинутым ртом,– аккумуляторную кислоту?.
– Вот что получается, когда не спрашиваешь разрешения,– заметила Сара, подходя к столу, закуривая и тут же натыкаясь на неодобрительный взгляд Джона. – Что такое?!
– Я думал, ты бросила курить,– разочарованно протянул он.
«Нет, сегодня – явно не мой день,– подумала Сара.– Каждого встречного мужчину мое поведение разочаровывает или тревожит».
И тут же на сердце стало гораздо светлее: она впервые подумала о сыне, как о мужчине…
– После того, с какими трудами ты бросала прошлым летом, мне даже не верится, что ты снова закурила.– Переминаясь с ноги на ногу, Джон поставил стакан на стол.– Не надо, мам, ты ведь сильнее всего этого.
Сара подняла взгляд к потолку.
– О'кёй, о'кей.– Она потушила сигарету.– Но давай поговорим об этом позже, хорошо?
– Конечно. Пойду, куплю содовой или еще чего-нибудь. Может, и за Мелиндой пригляжу.
Сара рассмеялась:
– Она, наверное, воспользуется тобой, чтобы этот новый парень приревновал. Денег дать?
– Не, у меня есть.– Секунду помешкав, он ткнулся носом в ее щеку.– Вернусь через пару часов.
– Пока!
Провожая сына взглядом, Сара отметила, что походка его стала тверже, взрослее, и вздохнула. «Забавно: он обратил внимание на сигарету, но ни словом не обмолвился о канье и чае. Тем не менее, у меня еще все впереди. Уж будьте уверены!»
Джон шел вдоль пыльной улочки,заложив руки в карманы и прислушиваясь к разговорам на языках гуарани, испанском и полудюжине диалектов немецкого, отвечая кивками на приветственные жесты. Последнее считалось в школе грубейшим нарушением дисциплины, а потому он от всей души пользовался предоставленной возможностью.
«Моя настоящая жизнь совеем не похожа на те страшные дни, когда для того, чтобы выжить, приходилось воровать кредитки и взламывать банкоматы!,– слегка улыбаясь, думал он.
По нынешним временам, самые страшные его преступления не заходили дальше нечищеных пуговиц либо украдкой пронесенных в спальню пива или пирожных. В воздухе сильно парило, а духота смешивалась с запахом домашнего скота: владельцы окрестных эстанций гоняли его в город на продажу. Уже отсюда, из самого центра города, были видны зеленые пастбища, темная полоса зарослей и пустынная песчаная дорога, тянувшаяся узкой змеей по направлению к горам. Вдоль улицы росли пальмы, время от времени сухо потрескивавшие под жарким парагвайским солнцем.
Проходя мимо кафетерия, он заглянул в окно и увидел Мелинду, поглощенную беседой со смуглым, узколицым парнем. «Кроме пышных черных усов в нем нет ничего привлекательного»,– решил Джон.
«Интересно, неужели моя мать была когда-то такой же девчонкой? Девчонкой, в голове у которой царит абсолютная пустота, кроме тряпок да парней?»
Мелинда была очень симпатичной и, наверняка, имела возможность выбирать… Озадаченно покачав головой, Джон двинулся дальше. Его мать часто говорила, что, будь у женщин хороший вкус на мужчин, на свете просто не существовало бы человечества.
Его мать…
Джон до сих пор ощущал разлившееся после каньи тепло в желудке: на несколько секунд он по-настоящему опьянел. Глубоко в его сердце тлел разгорающийся уголек гнева. «Мы сейчас находимся совсем не в том положении, совсем не в том уюте и безопасности, чтобы позволять себе сдабривать чай пятидесятиградусной тростниковой водкой».
Ему никогда не забыть пережитого потрясения, когда он узнал, что находится в розыске по обвинению в убийстве своих опекунов. «Господи Иисусе, мне же было всего десять лет! А опекуны, причем оба, умерли от колотых ран в голову! Если бы даже у меня хватило на это силы, я бы просто по росту не достал до такой высоты!»
Но все же даже Джон был вынужден признать, что обвинение не являлось совершенно беспричинным, учитывая те действия, которые он совершил позже, в тот же самый день. «Т-1000, изготовленный из жидкого металла, просто невидим для полицейских радаров. Стало быть, опекунов убил либо я сам, либо мы с мамой. Больше просто некому».
«Так какого же черта мать хлещет канбю с утра пораньше?» Это заставляло его сомневаться, чувствовать себя беззащитным… А подобное ощущение было абсолютно не по нутру. Кроме того, человеческие слабости этого рода внушали ему смутную тревогу. Сара была тверда, точно скала, на протяжении всего времени, покуда он себя помнил.
Джои представил себе, как укладывает в постель свою размякшую мать, которая не может связать и пары слов, и его передернуло. «Я этого просто не вынесу»,– отчаянно подумал он.