Текст книги "Современный румынский детектив"

Автор книги: Штефан Мариан

Соавторы: ,Дину Бэкэуану
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)

Глава XVII
СТАРЫЕ ВЕКСЕЛЯ

Над лиманом плыло кроваво – красное солнце величиной с тележное колесо. Оно подожгло облака и пронзило надвигающуюся тьму длинными стрелами света. Беглецы прислушивались к плеску воды. Челнок жевал резинку, Профессор курил, опершись о тоненький тополь.

– Кто тебя научил драться ногами, а, Митря?

– Нужда. – Вор вытянул руку. – Материалу мало, вся моя сила – в голове и в ходулях. Начальник приказывает – ходули работают. Сколько фрайеров они уложили! Желторотые остерегаются кулака, а получают носком в живот. – Он рассмеялся: – Давай покажу фокус, дура.

Он снял сандалии, бросил нож в траву, подхватил ручку пальцами ног. Молниеносный рывок, и нож воткнулся в деревце чуть выше головы Силе.

Беглый обомлел.

– С ума сошел! А если бы попал в меня?!

– Гляди еще.

Силе отошел от деревца. Димок повторил бросок несколько раз, и нож неизменно втыкался в одно и то же место. Беглый покачал головой:

– Да ты, наверно, в цирке работал!

– У Коливару научился. Пацаном был – этот финт меня не раз выручал. На дело я шел босиком, а комиссары только и знали: "Бросай нож, руки вверх!"Я бросал перо, и в мгновение ока оно втыкалось в грудь мусора,

– Фантастика!

466

– У Коливару пунктик был: посылать нож точняк в переносицу.

– Ногой?!

– Ага.

– Как это я о нем не слышал? Жив еще?

– Какое жив… Один только раз промахнулся, и начинили его свинцом. Пять попов отпевали, цыганки выли на всю округу – бабник был первостатейный.

Он обул сандалии и положил нож в карман. Беглый закурил.

– А ты неординарная личность! Вор осклабился:

– Я много личность!

– Точно. Каждые пять минут преподносишь мне сюрприз.

– Например?

– Например, только что, с Оанчей. Как это ты его приручил?

– Побратались мы,

– После того как ты его измутузил? Димок лег, заложив руки за голову.

– Свали он меня, я б ему поцеловал лопату. Закон… Пока я сильнее, он шелковый, а поскользнусь – его взяла.

– А деньги?

– Какие деньги?

– Которые он тебе дал.

Вор достал пачку из кармана и пересчитал сотенные.

– Почуял, наверное, что у меня негусто… Две тысячи… Ничего, пригодятся.

Он посмотрел на перстень Беглого:

– Сделаемся?

– Цыц!

– Пятнадцать листов.

– Нет.

– Восемнадцать – и будь здоров!

– Это материн перстень, Митря. Я не отдам его ни за что на свете,

– Фрайер! – Он встал. – Пошли? Пробирает.

Они направились к дому. Зажглись фонари. Парочки шли в Мамаю в поисках развлечений. Силе шагал впереди, Димок – хвостом за ним. В кафе кипела работа, официанты надрывались под тяжестью подносов.

– Ополоснемся стаканчиком вина, дуралей? Беглый остановился в нерешительности.

– Как бы нас не узнали… Может быть, в другом месте?

– Пошли в" Веселые ребята".

– А где это?

– За стадионом. Семечек полузгаем, пузо впрок набьем… Я угощаю.

– Ну – ну…

Вдруг Челнок схватил его за локоть. Со стороны бульвара приближался патруль.

– Атас!

Они нырнули в темный переулок.

– Чуть не попались, – прошептал Силе.

На каждом углу стоял милиционер, сновали патрульные машины.

– Что это? – спросил Беглый.

– Дело дрянь. Они с нас не слезут… Опять придется перекочевывать, господин профессор!

– Ты что? Не видишь, что делается? Пропадем!

– Кривая вывезет. Повезло стихоплету – пять сотен дури – ком и барахло в придачу.

Беглый закусил губу:

– Я оставил деньги в чемодане…

– Что – о–о?!

– Я думал…

– Индюк думал! Ну и простофиля же ты, братец!

– Не идти же было на пляж с двенадцатью тысячами. – Лучше подари их хозяину. – Димок возвел очи горе: —

Вот дурила-то, прости господи!

Фары милицейской машины мели кустарник. Беглецы прилипли к земле. Димок проворчал:

– Братья – сестры у тебя имеются?

– На них, что ли, надежда?

– То-то! Без денег нам не пробиться! Держись за мной.

Они подкрались к дому. Это было непросто: освещенные окна выстлали траву дорожками света, приходилось петлять, огибая их.

– Не бодает тебя нечистый, Митря?

– Пропадешь! Этот балкон, что ли?

– Он самый.

– Давай лезь.

На их счастье, балконную дверь они оставили приоткрытой. Силе протянул руку к выключателю.

– Совсем чокнулся! Ползи по – кошачьи, кляча, – шепнул вор, схватив его за локоть.

В чемодане Профессора все было вверх дном. Порывшись, он поднял глаза на мозгляка:

– Денег нет!

Внезапно загорелся свет. Беглецы взвились как ужаленные. С порога им улыбался опирающийся на костыли Стаматиу.

– Добрый вечер, господа. Помнится, я дал вам ключ… Димок бросился к окну, затянул портьеру и сунул руки в

карманы брюк. На губах появилась знакомая Беглому жестокая улыбка.

– Ты шустрый, да?

– Что, простите?

– Не прощу, уважаемый, я те сейчас все ребра пересчитаю!

– Господин инженер, так, помнится, вы представились, вы пользуетесь жаргоном, который вам чести не делает. Равно и ваша манера проникновения в жилище не свидетельствует о слишком изысканном воспитании. Как все это понимать?

– Язык у тебя хорошо подвешен, петух, но со мной такие штучки не проходят. Деньги!

– Или жизнь, да? Понятно. – Поэт улыбнулся: – К сожалению, должен вас разочаровать, я беден.

– Думаю, ты кое – чем поживился, шаря по чемоданам! Стаматиу повернулся к Беглому.

– Боюсь, у вашего друга дурное настроение. Чья вина, что вы оставили дверь на балкон открытой? Кто-то забрался в комнату, другого объяснения я не нахожу.

Силе поколебался и пробормотал неуверенно:

– Извините…

– Шляпа! – отрезал вор. – До сих пор не понял, что это за птица? – Он повернулся к поэту: – Гони деньги, падла, а то я тебя искромсаю!

– Митря, – вмешался Профессор, – может, и в самом деле…

– Ты заткнись, понял?! Хозяин пожал плечами, вздыхая:

– По – видимому, мы ни до чего не договоримся. Хотя мне это очень неприятно, предлагаю обратиться в милицию. Милиционеры как раз на улице перед домом. Маменька утверждает, что они ищут двух каторжников.

Беглецы переглянулись. Стаматиу улыбнулся еще шире:

– Вы уверены, что следует их позвать?

– Зови!

– Пожалуйста.

Как только он повернулся, Димок ударил его ногой по почкам. Поэт рухнул как подкошенный. Димок набросился на него и стал срывать гипс.

Беглый ужаснулся:

– Что ты делаешь?

– Лупи шары, дура!

– Ты с ума сошел! Искалечишь человека!

Димок поднялся с гипсовой оболочкой в руке и показал на загорелую ногу Стаматиу:

– Никакой он не калека! Надевает гипс, чтобы усыпить бдительность фараонов, а ночью по хатам шарит.

Силе глазам своим не верил. Опершись о стену, Стаматиу освободил от гипса вторую ногу и спросил удивленно:

– Как это ты пронюхал, братец? Вор горделиво покуривал.

– Сразу чувствуется школа Таке Крика! – сказал" поэт" с улыбкой. – Лопни мои глаза, если ты не Митря Челнок, он же Димок!

– Все может быть… – Вор посмотрел на него долгим взглядом и вдруг взорвался: – Закусь!

– Долго же ты припоминал!

– Закусь, родненький!

Они, смеясь, пожали друг другу руки. Димок потрогал шрам на щеке:

– Вот кто меня пописал, дя Силе, в потасовке в" Ромео"! Я тебе сказывал…

Закусь хлопнул в ладоши:

– А я-то фазан! Нашел кого грабить! Димок, дорогой, сколько же мы лет не виделись?

– Лет двадцать пять…

– Целая жизнь человеческая… Последний раз пили вместе у Попа и Бунеску. Тогда ты стоял на стреме у Жоры Косточки. Где он теперь?

– Опутала его маруха из Милитарь. В семена пошел. Мина – дора такая, дочь Вангелату, да ты ее, наверно, знаешь!

– Году в пятидесятом с ней путался…

– Я повстречал ее батю нынешней зимой. Его смерть забыла, еле на ногах держится.

– Вангелату, гроза лотошников…

– Еще одного списали…

Это был пир воспоминаний, один за другим они разжигали давно угасшие костры. Беглый уселся на краешек кровати, он все еще не мог прийти в себя после истории с гипсом, Димок болтал без умолку:

– Ну а ты как?

– Четырнадцать календарей отсидел после дела в" Гранде". Потом прижился в Констанце. Другой народ, не грабят, как в наше время…

– Петь, я погляжу, выучился как культурный…

– Рот квартплаты не просит. Здесь все сливки ворья работают, каждый со своим номером. – Он улыбнулся: – Слышал я, ты скооперировался с братьями Зуграву.

Димок отмахнулся:

– Скажи лучше, они меня обработали, из-за них и влип.

– А разве они не приказали долго жить?

– Ну и что? – Он сделал вид, что вспомнил о Профессоре: – Ученик дуралея Силе Драгу, он же Беглый.

– Вор?

– Первоклассный! Грабил с заборов яблоки в Крестах… – Он рассмеялся: – Фазан фазаном, ученый человек. Мы смылись вдвоем, и он остался у меня на руках.

Закусь посмотрел ему в глаза:

– Материал хороший, а если к тому же речист…

– Профессор! Любого трепалу за пояс заткнет.

– Может, из него что и получится. Ныне же поют другие песни. Пером работает?

– На кой оно при такой будке? А кузов! Пощупай. Ну-ка, повернись, дура.

Беглому казалось, будто его продают на аукционе. Он улыбнулся:

– Наш общий друг Димок шутит, уверяю вас…

– А что делается, когда он запустит кувалды! В потасовке в Чишмиджиу четырнадцать официантов положил, слово чести!

– Ври, да не завирайся, Митря!

– Ну, десять-то было?

– Я же не один дрался.

– Жаль, Закусь, что ты не видел нашу работу, – добавил вор, смеясь. – Больниц не хватило…

Стаматиу достал пачку американских сигарет и предложил беглецам.

– Фараоны прочесывают квартал, ребята.

– Только ли квартал… – вздохнул Челнок.

– Что вы собираетесь делать? Вор пожал плечами:

– Выбор-то невелик. Пока суд да дело, надо вывернуться.

– Как? – То-то, как?

– Тяжело, Димок, – сказал Закусь, качая головой. – Чертовски тяжело. Выйдете – зацепят! – Он задумчиво перевел взгляд с одного на другого. – Оставайтесь у меня!

Стаматиу отодвинул шкаф. За ним была ниша дверного проема, где можно было встать обоим.

– В случае чего притаитесь здесь. Я пущу в ход демагогию…

– А старая?

– Мама в Бухаресте у родичей. Глаза Беглого сверкнули.

– Спасибо вам, господин Стаматиу, хороший вы человек.

– Я свой, господин профессор, знаю, что такое попасть в беду.

Хозяин принес колбасу и бутылку водки. Беглый курил, слушая воспоминания воров.

– Ты был зверем, Димок, ничего не прощал.

– Прощают одни дураки, братец.

– Мешочка запорол только за то, что он взглянул на Сафту – цыганку.

– Любил я ее, Закусь.

– Знаю, дружок, знаю.

Они замерли. Раздался долгий, настойчивый звонок. Стаматиу приложил палец к губам, отодвинул шкаф, и беглецы нырнули в тайник.

Послышалась негромкая речь, затем приближающиеся шаги. Беглецы испуганно переглянулись. И вдруг загремел голос Закуся:

– Митря Челнок, помнишь сестру мою Анку? Ты растлил ее, когда ей было всего двенадцать! – Он глубоко, с трудом задышал и добавил: – О вас я сожалею, Профессор.

Другой, хриплый, голос резко произнес:

– Именем закона…

Глава ХVIII РИСК

– Джо Стрикленд из Нью – Йорка, вы приговорены к смертной казни на электрическом стуле. – Давайте не будем! – разразился смехом Джо Стрикленд.

Муха забилась в паутине, затем притихла. Профессор с интересом наблюдал, как тонкие нити опутали ей крылья. Хриплый голос приказал положить руки на затылок и выходить. Он почувствовал ребром локоть вора. Глаза Челнока горели огнем, он уперся плечом в шкаф и знаком предложил Беглому сделать то же самое. Они нажали одновременно.

Шкаф с грохотом опрокинулся. Книги, коробки и чемоданы разлетелись в разные стороны. Вор выдернул из розетки шнур настольной лампы, и комната погрузилась в темноту.

Послышались приглушенные стоны, ругательства и голос милиционера:

– Ни с места! Стреляю!

Беглецы кинулись к двери. На лестничной площадке тускло светила лампочка. В подъезде появились два милиционера.

– Вверх! – шепнул вор.

Насмерть перепуганные, они помчались по лестнице, перескакивая через четыре ступени. Снизу их догонял шум, увеличивающийся с каждым этажом. Одна за другой хлопали двери, на лестницу высыпали мужчины в пижамах.

– Что случилось?

– Что за шум?

Они вылезли на плоскую крышу. Вор огляделся и увидел старый холодильник.

– Толкай, к ляча!

Они забаррикадировали дверь на крышу. И как раз вовремя. Снизу слышался топот, шумное дыхание, приказы.

– Корпус пятиподъездный, – сказал Челнок, – спускаемся по крайнему.

Когда они дошли до девятого этажа, снизу послышался топот ног.

Димок приложил ухо к двери лифта, потом нажал на кнопку, кинулся в нишу мусоропровода и, встав на цыпочки, просунул руку к распределительной коробке.

– Ша! По моей команде нажми ручку!

Кабина медленно поднималась. Шум торопливых шагов приближался. Вор закусил губу:

– Давай!

Беглый открыл дверь. Лифт остановился между этажами, крыша кабины – на уровне площадки. Они взгромоздились на нее, затем вор притянул дверь, восстанавливая контакт.

– Тыщу лет не хватятся фараоны!

– А как мы выберемся отсюда?

– Запросто! Фазан же ты, братец!

Профессор вспомнил слова Закуся и вздохнул. Вор угадал его мысли:

– Стоит спустить уду– ты и заглотал крючок! – Он улыбнулся. – И чего ради столько учился?

– Выходит, все врут, Димок?

– Ладно!

– Нет, не ладно. Вор выхватил нож:

– Тут останешься, чтоб я подох!

В лифт вошли два офицера. Беглецы узнали голос майора Дашку.

– Как пятая квартира?

– Хозяева уехали в отпуск. Может быть, выше?.. Они вышли из лифта. Глаза вора сверкнули:

– Порядок!

– Как сказать…

– Не понял, кляча? Пятая квартира пуста,

– Ну и что?

– Нас ждет. – Димок вытащил из кармана тонкую проволоку. – Знай, дура, второе дышло к повозке всегда выручит. А теперь слушай! Кто-нибудь вызовет лифт вниз. По моей команде отключи.

План вора оказался верным.

Они остановились между первым и вторым этажами. В коридоре первого этажа никого не было. На цыпочках подошли к пятой квартире, и челнок открыл замок проволокой.

Едва войдя, он стал рыться в кладовке, открыл холодильник.

– Рехнулся, Митря? До еды ли нам?

– Самый раз выпить!

Руки его дрожали. Он нашел какую-то бутылку, отвернул пробку и понюхал:

– Глотнешь?

– А вдруг какая-нибудь отрава?

– Откуда! Ром. Пей смело.

Они выпили по очереди, потом закурили. Вор обследовал столовую и спальню, затем подошел к окну:

– Сколько же до земли?

– Метра четыре.

– Значит, если повиснуть на руках – два. Подойдет.

– Не понял…

– Путнику хорошо в пути. Покурим, допьем ром и смываемся.

Беглый улыбнулся грустно:

– Они же оцепили корпуса!

– Такая у них работа.

– Нас тут же арестуют, неужели не ясно? Развалившись в кресле, вор глубоко вздохнул:

– Надо попытаться.

– По – моему, лучше остаться здесь.

– А по моему мнению, лучше тебе не иметь своего мнения. Надо срочно смываться.

– Легко сказать… Как?

– Дело покажет.

Он погасил сигарету, пошарил в шкафу и выбрал две сорочки защитного цвета:

– Переоденься. Белое видать за версту!

– Ты прав. Сам я ни за что бы не догадался, – признался Силе.

– Недаром ты меня гнал… Ходи сюда, да на цыпочках, дура!

Он осторожно открыл заросшее плющом окно спальни. Стена соседнего корпуса усиливала тьму. Вор долго вглядывался в ночь, затем решился:

– С богом! Держи меня за руки.

Беглый высунулся в окно, сколько мог, затем отпустил его. Снизу послышался глухой стон, и Силе поспешил спрыгнуть. Внизу Димок растирал щиколотку.

– Ходулю вывихнул!

Профессор туго перетянул ему ногу поясным ремнем.

– Как же так, Митря? Ты же пролетел меньше двух метров.

– Невезуха, – процедил вор сквозь зубы.

– Если б ты меня послушался…

– Дай обопрусь.

Вор повис на руке Беглого, икая на каждом шагу. Они крались осторожно, вдоль стены. В конце корпуса кого-то ждала" дачия" с оставленным ключом.

Вор сел за руль.

– А сможешь вести, Митря?

– Надо!

Машина медленно скользила между домами. На автостраде вор увеличил скорость.

Силе обернулся – сзади приближалась пара фар.

– Патруль!

Вор погасил все огни и свернул в поле.

– Осторожней, Челнок! В любой момент можешь врезаться в дерево.

Тучи вымели луну с неба, вокруг была только ночь. Димок гнал наугад, машина бешено подпрыгивала, бросая их из стороны в сторону.

Вдруг на холме вспыхнули длинные дрожащие пучки света, сбоку надвигались другие. Сзади тьма тоже теряла густоту.

– Окружают!

Фары приближались угрожающе быстро. Они огляделись – справа в нескольких метрах смутно вырисовывалась купа деревьев.

Димок опустил руки на руль. Щиколотка вспухла, при малейшем движении ощущалась острая боль. Он тихо сказал:

– Конец!

Профессор выскочил из машины.

– Вылезай!

– Не могу.

– Можешь! Должен, Митря!

Силе еще раз глянул на прыгающие в ночи пучки света, затем на кишащий тенями лес. Вор ощупал больную ногу и простонал:

– Не выйдет, Беглый!

Профессор не ответил. Он взвалил его на плечи и ринулся в темноту.

Глава XIX
ОБЛАВА

Каждый шаг приходилось брать с бою. Деревья враждебно вставали на пути, внезапно выгибая корни, подбрасывая коряти. Силе шел вслепую, руки ощупывали мглу, пытаясь обнаружить препятствие.

Вор задушевно прошептал:

– Так, говоришь, не бросил меня, братец? – Нет.

– Говоришь, не бросил малого?

– А ты б меня бросил?

Челнок промолчал. Они плыли в ночном дегте, застывая от каждого шороха. Позади к опушке подъехали машины, их фары осветили лес.

Мощный голос гаркнул в громкоговоритель:

– Сдавайтесь!

Ошалело лаяли псы, карманные фонари просвечивали кустарник.

– Майор Дашку, – проскрежетал вор. – Начинается цирк…

Он лежал на спине Беглого, оберегая больную ногу. Профессор попытался сориентироваться. Справа был темный овраг. Он спустился в него задом наперед, держась за бурьян.

– Это последнее предупреждение, – продолжал майор. Он выждал несколько секунд, затем скомандовал: – Огонь!

Беглый шел вниз по течению. Ручеек омывал ему сандалии, указывая путь. Димок смотрел на небо:

– Сука!

Беглый поднял глаза. Луна своим серпом жала сизые облака. Тонкий свет расколол темноту, наполнив лес тенями.

– Тянешь еще, братец? – спросил вор. – Тяну.

– Знаешь, мне все время казалось, что ты хочешь от меня отделаться.

– Когда хотел, я тебе сказал прямо. Вор вздохнул:

– Теперь я сожалею, Профессор…

– О чем?

– Я тебя за простофилю держал, всю дорогу с подковыркой…

– Брось ты.

Димок растерянно вертел головой, вглядываясь в тени. Он пробормотал в нерешительности:

– Хорошо, дя Беглый. Так держать!

Вес вора казался непомерным. Профессор тяжело дышал. Вода хлюпала под подошвами сандалий. Он остановился и повернул голову назад. Огни карманных фонарей надвигались полукругом, тщательно прочесывая лес.

Силе ускорил шаг. Неожиданно овраг раздвоился.

– Правей, братец, – прошептал вор.

Силе продолжил путь по ручью. Вор провожал внимательным взглядом крутые голые берега, лишь на самом верху поросшие кустарником.

Сзади донесся голос майора:

– Припомните наш разговор по телефону, господин профессор!

– Чувствует себя хозяином положения, – сквозь зубы заметил Беглый.

Он запыхался. Димок изо всех сил старался поддерживать его дух:

– На – кась, выкуси, господин майор! Обставим их, помяни мое слово! Вода сбила столку собак, здорово?..

Беглый пропустил мимо ушей его слова, он сжал челюсти и поправил ношу. Овраг мельчал, вскоре ручей вывел их на плоскую равнину.

Димок оглянулся.

– Фора у нас приличная, их еле видно.

Малый сполз со спины Беглого, и тот глубоко вздохнул. Они продвигались ползком, колючки рвали на них одежду, кусты ежевики протягивали шипы вместо рук. Щиколотка вора вспухла, он приглушенно охал при каждом движении.

Во тьме раздался голос майора Дашку:

– Все напрасно, господин профессор, неужели вы этого не видите?

Тонкие полосы света опять наступали им на пятки. Беглый сплюнул в сердцах:

– Хотят взять нас живыми!

– Откуда?! Стреляют, как на учениях!

– Нет, Митря, это они пытаются удержать нас на месте.

– Лево, братец, иди по тропинке.

Тропа снова провалилась в овраг. Выйдя из поля зрения карманных фонарей, Силе взвалил вора на спину и припустил бегом.

Пыль тропинки вилась узкой светлой лентой между цветущими кустарниками. Димок отводил ветки от лица Силе, тараторя:

– Так, голубь, так, будь ты трижды счастлив! Шуруй! Профессор устал, вор казался ему свинцовым, но тем не

менее он продолжал бежать. Кровь стучала кулаками в виски? реальные образы зашатались, уступая место другим, давно забытым.

…Повозка катится к обрыву. Орет младенец, ударившись о борт. Еще двадцать шагов! Еще пятнадцать! Ему ее не догнать, хотя он бежит что есть силы… Правильно поступает Санду Гоаче, разворачивая тележный передок, после того как распряжет лошадей. Чтобы телега не покатилась сама… Сколько ему было тогда лет? Он учился в третьем классе гимназии, приехал на каникулы. Ребенок плакал, а Гоаче с женой пололи далеко на краю оврага. Ему стало жалко малыша, и он решил потешить его, катая туда – сюда на телеге. Он повернул передок…

Над оврагом вспыхнула ракета, осветив окрестности. Майор Дашку снова что-то прокричал. Но Беглый не услышал. Надо догнать телегу, повернуть дышло! Еще десять шагов… Успел! Жена Гоаче с плачем целует ребенка, очумевший крестьянин, белый как полотно, замахивается тяпкой. Он в ужасе бежит к дому дедушки…

Пот лился градом по лбу Беглого, застилая ему глаза, ноша отнимала остатки сил.

…Если бы за плечами не было рюкзака! Когда он выбежал на перрон, мимо проследовал последний вагон. Надо было вскочить на ступеньку… Немцы вошли в город, это был его последний шанс. Он побежал за поездом, скользя по гравию. Проводник подбадривал его жестами, рюкзак оттягивал плечи. Кончики пальцев коснулись поручня. Еще чуть – чуть! Он упал, споткнувшись о стрелку. Из глаз брызнули слезы, он колотил кулаком по земле…

Силе с трудом поднялся. Ладони были исцарапаны, колено кровоточило.

Вор прошептал:

– Остановись, дядя, отдохни!

Дыхание Беглого превратилось в непрерывный стон. Спина горела, ноги заплетались. Он побежал дальше.

…Стой! Стой, негодяй! Крики девушки исчезли вместе с машиной… Они решили пообедать в загородном ресторане. Анджеле очень шло короткое платьице с розами. Такси не было, их посадил частник – смуглый тип с маслеными глазками, то и дело жадно смотревший на колени девушки. Силе вышел первым и протянул руку Анджеле. Подлец резко взял с места, и машина скрылась в лесу. Он погнался за ней, крича в отчаянии…

Тело Беглого пылало жаром. Он шатался, как пьяный, ударяясь о деревья.

Вор испуганно потряс его за плечи:

– Стой, дя Силе, стой!

Они вышли из зоны обстрела. Автоматы трещали где-то далеко, но Профессор продолжал бежать. Кровь залила ему глаза, в уголках выступила пена.

– Дядя!

Огненный обруч сжимал голову Беглого.

Надо догнать телегу… Если не поверну дышло, она провалится в пропасть… В телеге Анджела… Рюкзак… Будь я без рюкзака…

Колеса у телеги железные, они скользят по рельсам… У проводника смуглое лицо, масленые глазки… Он машет, крича: скорее, скорее!

Паровоз углубляется в лес… Анджела кричит…

– Стой, негодяй! – С хриплым стоном Профессор рухнул в камыши.

Он с трудом пришел в себя, будто в жестоком похмелье. Вода была теплой и приятной, тем не менее Беглый почувствовал, что нога онемела.

– Нож, быстро!

– Что случилось?

– Судорога!

Он укололся, и боль исчезла. Вор спрятал нож. Он плыл рядом, не отрывая взгляда от берега.

– Еще не догнали, – Он засмеялся и покачал головой: – Молодец, петух! В жизни не видал такого марафона.

– Я был сам не свой…

– Оно и к лучшему. У тебя из ноздрей пламя пыхало, как из паровоза, слово чести!

– Дошел до ручки… Бредить начал.

– Точно, я думал, ты чокнулся!

– Во всяком случае, был на шаг от этого.

– Слушай, петух, кто такая Анджела?

Силе не ответил. Он плыл на спине, раскинув руки. Его охватила предательская сладкая сонливость, глаза слипались. Вор нахмурился.

– Что с тобой, дядя?

– Не могу больше! Хоть минуточку отдохну…

– Вперед, гад!

– Руки… Руки не слушаются…

– Вперед, слышишь?!

Профессор плыл еле – еле, совершенно обессиленный. Вор повернул голову:

– Вон они!

На берегу замелькали огни – прочесывали камыш, скользили по черной воде. Собаки остервенело лаяли. Беглый стряхнул с себя сонливость:

– Нырнули!

– Спокойно, голубь, слабо фонарям высветить нас. Опять мы их сделали, ась?

И он был прав: рассеянные, ослабевшие пучки света захлебывались в нескольких метрах от них. Профессор изо всех сил старался не заснуть, но отяжелевшие веки падали. Вор это заметил:

– Спусти голову в воду. Так. А теперь встряхни. Если уснешь, пиши пропало – завтра съедят тебя рыбы на дне. Давай, немного осталось, вот он берег!

Они выползли из воды на четвереньках. Почувствовав твердую почву под собой, Силе рухнул ничком. Димок внимательно огляделся.

– Знаешь, куда мы прибились? Где-то возле Эфории… На железнодорожной станции засигналил товарняк. Вор склонился над Беглым:

– Подъем, мужик, скорый прибыл! Вставай же! Он тянул его обеими руками, толкал под ребра.

– Отстань!

– Пошли, а то опоздаем на поезд! Пошли, петух! Смертельно усталый, Силе с трудом поднялся и побрел по

полотну, заплетая ноги. Димок облюбовал пустую платформу.

– Сюда!

Беглый с трудом перевалился через борт и тут же рухнул. Вор высунул голову и внимательно осмотрел пути. Никого не было.

Над ними буйствовало солнце. Пахло жженым углем и раскаленной жестью. Димок открыл глаза. Он увидел сначала небо, затем железный загон, затем тело Профессора, распятое на полу. Тот спал глубоким сном, приоткрыв рот.

Вор встал на колени, чтобы высмотреть, где они находятся. Поезд стоял на запасном пути в Мангалии. Он зевнул так, что хрустнули челюсти, затем вывалил на пол содержимое карманов. Сигареты превратились в кашу, пачка сотенных слиплась. Он расстелил кредитки на полу.

Вдруг глаза его загорелись: он заметил перстень Беглого… Отвернулся от соблазна, но мастерски вырезанный дракон запечатлелся на сетчатке. Димок долго разглядывал его. Золото нестерпимо сверкало на солнце. Он протянул руку и попытался снять перстень. Не тут-то было: пальцы Беглого опухли от усталости.

Димок кусал ногти. Его била мелкая дрожь. Внезапно он сунул руку в карман и вытащил нож.

Силе открыл глаза. Он смотрел на вора, часто мигая.

– Что такое? Что случилось?

Димок кусал губы. Огонь в его глазах погас. Он незаметно спрятал нож в карман и промямлил: – Все в порядке, голубь!