Текст книги "Подлунное Княжество (СИ)"

Автор книги: Сергей Бабернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

Человек похожий на северянина заметил всадника. Он остановился, быстро повернулся в сторону сгрудившихся по правую руку гуляк, не медля ни секунды, выдернул из дышащей перегаром массы трёх синеносых мужичков и откинул их в сторону.

– Не сочти себя обязанным, добрый человек, – василькового цвета глаза скользнули по всаднику. – Я думаю, моя услуга не будет лишней.

– Спасибо, – оказавшись рядом с воином, Ратибор заметил, что тот, хотя и одного с ним роста, но смотрит по-особому, сверху вниз.

– Не стоит, – светловолосый махнул рукой. – С этим сбродом по другому нельзя, – заявил он идущему рядом всаднику. – Заклюют. А ты даже оружие зачем-то спрятал. Наверное, без приглашения Дона в город явился? Уж, не со внешних ли границ?

– С хутора я, – Ратибору не понравилось высокомерие незнакомца и особенно то, что тот заметил укрытые револьверы.

– Пусть будет хутор, – ухмыльнулся воин. – Дело твоё…

– Меня зовут Ратибор, – всаднику стало неловко за обман.

– А я Беовульф, – представился светловолосый, распахивая дверь пивнушки. – Проходи, хуторянин, – на его губах снова появилась усмешка.

Ратибор ничего не ответил, хотя надменный незнакомец уже его раздражал.

– Кошелём особо не тряси, коли он у тебя имеется, – предупредил Беовульф напоследок, и направился в дальний угол пивнушки. Там он без особых церемоний выкинул из-за столика двух пьянчужек, расположился на скамье, всем своим видом показывая, что мест больше нет.

* * *

Ратибор предпочёл не подражать новому знакомцу, тот, судя по всему, человек в городе известный и с определённой репутацией, всадник здесь задерживаться, не собирался, авторитет среди гуляк ни к чему. Хотя, Сиггурд любил говаривать, что настоящему мужчине должно любую кампанию под свою дудку заставить плясать. Но здесь ни тот случай… Ратибор размышлял так, пробираясь между тесно расставленными столиками. Дух в помещении стоял тяжёлый. Запахи хмельного пойла, подгоревшего масла, кислой капусты и давно немытых тел слились в единое, с позволения сказать, благоухание, которому под силу свалить человека, чей нос не привык к подобным ароматам.

В тёмном углу, Ратибор разглядел перевёрнутый ящик и чурбачок рядом с ним. Пока за это подобие стола не приземлился зад какого-нибудь пьяницы, всадник поспешил занять уединённое местечко. Оглядеться, выбрать наиболее болтливую и наименее агрессивную ватагу, подсесть к ним, угостить и осторожно начать расспросы. Если Мериддин посещал Новойарк, то память о нём осталась.

– Пиво, медовуха, брага? – отрок подскочил на удивление быстро.

Заказывать чего-нибудь Ратибор не собирался. Серебра не так уж и много. С другой стороны, подозрительно будет выглядеть чужак за пустым столом, в заведении, где льётся рекой хмельное, и стоят горы закусок. И так сидит в тёмном углу белой вороной. Пьянство – дело коллективное. А если не закажет ничего? Хозяин может и скандал устроить.

– Кусок жареного мяса и кувшин пива, – потребовал всадник.

Отрок исчез на несколько секунд, объявился, выставив перед Ратибором деревянную миску со шматком мяса и кривобокий кувшин с шапкой пены. Наблюдая за окружающими, всадник подцепил мясо ножом и, не глядя, попытался откусить кусочек. Зубы Ратибора увязли в чём-то похожем на горелую резину. Выплюнув гадость, которую отрок имел наглость назвать мясом, всадник хотел глотнуть пива, чтобы избавиться от мерзкого привкуса. Ратибор сдул пену, и его чуть не стошнило – на поверхности пива мирно плавали белёсые предметы, кои имеют отношение к продолжению рода мух, но ни коим образом к процессу пивоварения.

– Ты что мне принёс?! – всадник поймал проходящего мимо отрока за рукав.

– Что заказывал, – мальчишка удивлённо смотрел на Ратибора. – Жаркое и пиво.

– Этому жаркому десяток лет! – возмутился всадник. – Зубы сломаешь!

– Всего-то неделя! – обиделся отрок. – И нечего так орать – другие просить начнут, а у нас больше не осталось.

Настроение всадника было испорчено. И чего он забыл в этом притоне?! Походил бы по улицам, послушал разговоры, и то больше бы узнал!

– Я ухожу! – всадник поднялся из-за стола.

– А платить?! – вцепился в одежду отрок.

– За что?! – удивился Ратибор. – За пиво с опарышами?!

– Опарыши бесплатно, – заявил наглый мальчишка. – А вот мясо ты надкусил, теперь за него вдвое меньше брать придётся. Пену сдул. Знаешь, сколько на неё порошка уходит?

Можно конечно двинуть дерзкому отроку по уху и уйти, но Ратибор, во чтобы ни стало, хотел избежать конфликтов.

– Подавись! – он кинул на стол серебряную монету. – Чтобы вам всем сгореть!

– Заходите ещё! – парень услужливо поклонился вслед капризному посетителю.

* * *

Кляня на чём белый свет стоит и грязную пивнушку, и наглого отрока, и продающего чёрт знает что хозяина, Ратибор почти добрался до выхода. До двери оставался всего шаг, когда всадник обо что-то споткнулся и полетел на заплёванный пол. Соприкосновение колена с тёмными подгнившими досками вызвало весьма болезненные ощущения, на лбу, задевшем угол стола наливалась внушительных размеров шишка. Потирая ушибленные места, Ратибор поднялся на ноги, и тут же столкнулся лицом к лицу с разъярённым верзилой. Бритоголовый толстяк в цветастой рубахе оскалив рот полный металлических зубов, схватил всадника за шиворот и ткнул носом туда, куда всадник рухнул мгновение назад.

– Ты чего натворил, козёл, – вопил обладатель аккуратно обстриженной бородки. – Ты знаешь, сколько эти сапоги стоят?! Нет, урод, ты попал конкретно!

Ратибор смотрел на носок лакированного, судя по всему недешевого сапога, с едва заметной царапиной и в сердце его закипала ярость. Мало того, за отбросы содрали деньги, теперь ещё какой-то остолоп, выставивший в проход ноги, унижает княжеского всадника. Хватит! Видят боги, он пришёл сюда в надежде раздобыть кое-какие сведения о Мереддине, но раз местные людишки хотят драки – они её получат…

– Лох грёбаный! – продолжал заливаться толстяк. – Тебе за эту царапину век не расплатиться! Я тебя по миру пущу, урод! Ты у ме…

Удар локтем в промежность оборвал крикуна на полуслове. Заплывшее жиром тело сложилось пополам. Ратибор подивился, что в безобразной туше обнаружилась гибкость. Из горла скандалиста уже не вырвалось ничего, кроме писка крысы, прищемившей хвост. Не теряя времени, всадник ребром ладони рубанул по тому месту, где должна находиться шея. Сквозь всколыхнувшийся слой жира, Ратибор услышал хруст позвонка. Он хищно улыбнулся: коли не хотите жить в мире – получите сполна – и со всей силы саданул носком сапога в висок оседающего на пол толстяка. Волны пробежали по сотрясаемому судорогой телу – гуляка, обожавший скандалы затих навсегда. У него сегодня был не очень удачный день…

«Ну почему во всех пивнушках всегда всё одинаково?» – думал всадник, глядя как из-за ближайшего стола поднимаются копии только что убитого невежи. Драка предстояла не шуточная – в этих тушах всё-таки мышц значительно больше чем жира. Ратибор передёрнул плечами, готовый скинуть плащ и выхватить револьверы.

* * *

– Тихо! – услышал он спокойный голос. Нависшелобые головы на коротких шеях, медленно, чуть ли не издавая скрип, повернулись в сторону говорившего.

– Он Кита замочил, босс, – с трудом, словно перекатывая камни, заворочался язык одного из амбалов.

– Хорош, начальник охраны! Первый лох его кинул! Поди-ка сюда фраерок, – Ратибор увидел в щёлку между валунообразными тушами, что говорит худощавый смуглый юноша с огромными, чуть ли не девичьими карими глазами. – Я кому говорю?! – холёный палец упёрся в Ратибора. – Иди сюда, покойник!

Всадник понял, что обращаются к нему, горы мускулов расступились, освобождая подходы к юноше. Ратибор глянул на хозяина заплывшего жиром мертвеца. Одежда тёмная, из дорогой ткани, на пальце перстень с алмазом, волосы аккуратно подстрижены, смазаны чем-то приятно пахнущим, перебивающим зловоние царящее в пивнушке. На вид хлипковат, даже странно, что громилы ему подчиняются… Всадник сделал шаг.

– Ловко Кита уделал, – улыбка тронула тонкие губы. – Хотя попал конкретно. Вот это, – он указал на грозно сопящих верзил, – его друзья. Они тебя не простят. Очень мальчики расстраиваются, когда фраера братву мочат… Я вот думаю, может, мне за тебя словечко замолвить? А, фраерок? Тебя как зовут-то?

– Зовуткой, – буркнул Ратибор.

– Хамишь? – уголки губ юноши опустились вниз. – Сам напросился… Кончайте его мальчики.

Ратибор почувствовал как со всех сторон на него надвигаются горообразные тела. Кожей ощутил занесённые кулаки. Начинается…

– Минутку, Майк! – раздался знакомый голос. – Хочешь моего напарника угробить?

Всадник оглянулся и увидел за спинами громил Беовульфа.

– Какие напарники?! – тонкие пальцы юноши барабанили по поверхности стола. – Такого в договоре не было!

– Ну договор я ни с тобой заключал, а с Доном, – на лице светловолосого не дрогнул ни один мускул. – Отец, значит не настолько тебе доверяет, коли подробностей не рассказал…

– Не твоё дело! – Майк прищурился. – Какого хрена он здесь тогда быкует, напарник твой?!

– Быкует? – переспросил Беовульф. – Значит ведёт себя с достоинством, не позволяя себя оскорблять? Так это по-моему переводится? И зачем только Дон на учителей словесности деньги тратил? Паршивому ягнёнку любой корм не в прок…

– Ты пургу не гони! – возбуждённый юноша даже приподнялся из-за стола. – За базар кто отвечать будет?!

– В данном случае – базар, не место торговли, а недоразумение между спорящими сторонами? – уточнил воин. – Вижу что так, – продолжил он опережая возражения Майка. – Тогда лично я никаких недоразумений не наблюдаю. Пёс твой цепной сам на кулак нарвался. Это же надо умудриться – коротенькие ножки на ползала расставить! А если бы не мой товарищ споткнулся, а женщина беременная, или старик подслеповатый?

– Откуда здесь беременные бабы возьмутся?

– Это мелочи, а я рассматриваю вопрос в объёме. Вот и первая оплошка толстяка, а вторая – незачем на незнакомца с кулаками бросаться. В Новойарске-то он может любого пузом раздавит или слюной забрызгает. А паренёк-то мой, с дальнего хутора, во все тонкости не вник ещё. Видит на него мешок с жиром прёт – ну и выбил из него дури маленько. Не виноват же он, что твой начальник охраны целиком из дури состоял. Оную как повыбивали, он и затих… К тому же, Дон по вечерам любит поговорить со мной. О походах, о порядках новойаркских… Вот старик удивиться, когда прознает, что сын его любимый по притонам слоняется, да охрану на людей натравливает. Удивиться старик, клянусь Одином!

– Ладно, – прищур Майка не обещал ничего хорошего ни Ратибору, ни Беовульфу. – Забирай своего напарника, и не попадайтесь мне больше на узкой тропинке.

– Вот это дело! – улыбнулся Беовульф. – Пошли, хуторянин! – он дружески подмигнул всаднику. – Потолкуем, ха-ха, об урожае гороха на этот год… Хуторянин.

* * *

– А ты молодец, – похвалил воин, когда они оказались за его столом.

– Я убивать не хотел, – признался Ратибор. – Не рассчитал маленько.

– Я не про гору жира толкую. Он по заслугам получил. Я о том, что ты до последнего момента за оружие не хватался. У тебя под плащом что-нибудь огнестрельное?

– Револьверы.

– Я так примерно и думал. Хорошо, что ты пальбу не учинил… Неплохая у тебя выдержка… для хуторянина.

– Я из Подлунного княжества. Младший командир всадников, – Ратибору очень не нравилась усмешка, с которой Беовульф произносил «хуторянин».

– Вот это на правду больше походит, – рассмеялся светловолосый. – Я его, понимаешь, выручаю, а он небылицы рассказывает. Чувствуешь, как тебе сразу полегчало, какой груз с души свалился?

Ратибор пожал плечами.

– Я тоже считаю, что это всё чушь, – неожиданно согласился Беовульф. – Здесь, кто не врёт, тот долго не живёт. По мне уж лучше тяжесть на душе, чем лёгкость на плечах. Согласен?

Всадник повторил тот же неопределённый жест.

– Вижу, что согласен, – ответил за него светловолосый. – Всадники это какое-то воинское объединение? Скорее всего… разведка… Подлунное… Ничего не слышал о таком. Далеко это? Постой… Наверняка за внешними границами. Как же тебе удалось пройти? По твоему виду не скажешь, что много сражаться пришлось… Как-то тебе заставы удалось миновать – это и ежу понятно… А в наших краях забыл чего? Подзаработать решил? Не возражай! Зачем тебе ещё в эту дыру соваться? Только не говори, что за подвигами! Время героев давно кончилось, сейчас наёмники бал правят…

За время монолога, Ратибор не успел вставить не слова. Беовульф говорил быстро, чётко, не терпящим возражений тоном. Он ставил вопросы и тут же сам на них отвечал, жестом призывая собеседника к молчанию.

– … заставы ты прошёл, – продолжал тем временем Беовульф, – стражу на воротах тоже как-то проскочил, но в регистрационном приказе не бывал, потому, как тебе не выдали вот такую бляху, – воин показал на медный кружочек, приколотый к отвороту рубахи (Ратибор сперва принял его за амулет), – В принципе, ты чужак, незаконно проникший в вотчину Дона. Чуешь, чем это пахнет? Вижу, что пока нет. Объясняю: пусть ты будешь трижды наездником…

– Всадником, – поправил Ратибор.

– Неважно, – отмахнулся светловолосый. – Но если бы ты вынул револьверы, на тебя накинулся бы весь кабак. Это я ещё не учитываю того, что Майк – младший сын Дона. Из этого какой вывод? В нехорошую историю ты попал, парень. А если взглянуть пристальнее, то и я вместе с тобой. Потому мы принимаем следующее решение – ты мне рассказываешь всё, честно и без утайки, как и водится между сообщниками. Согласен? Вижу что согласен – другого выхода у тебя нет… Предупреждаю, если ты только подумаешь об обмане – я сразу же ухожу, а уж ты продолжай с Майком, то, что этот юноша называет базаром. Его громил ты наверняка одолеешь, но вот когда пьяная орда ринется защищать отпрыска всеми обожаемого Дона… Тяжеловато тебе придётся.

По наступившей тишине и внимательному взгляду голубых глаз, Ратибор понял – пришёл его черёд говорить. Он постарался, как можно короче описать Беовульфу историю своих приключений. В конце концов, всадник не совершил ничего постыдного, чтобы таиться от человека уже два раза приходившего на выручку.

– Как ни странно, я тебе верю, – подытожил Беовульф, когда Ратибор закончил рассказ. – Приврать-то ты, конечно, приврал… Не спорь! Всяк истину под себя искажает. Правда, всегда такова, какой мы её видим… Но в основном… Гм… В основном я тебе верю. Твои бы способности, да по нужной дороге. Долго ты ещё собираешься гоняться за Мериддином.

– Пока не найду.

– А что дальше?

– Отомщу!

– Допустим. А дальше?

– Там видно будет…

– Чушь. Детский лепет. Надо заранее знать, что ты будешь делать с тем, что желаешь приобрести. Ты жаждешь смерти чародея? Понимаю и всячески приветствую. Ты не знаешь, для чего она тебе нужна. Я смеюсь над тобой!

– Он сгубил моих близких. Уничтожил Родину.

– Глупость! Пора взрослеть, Ратибор. Песни скальдов и красивые саги хороши зимним вечером у тёплого очага и под добрый ковш пива. Каждый мальчишка понимает после первого же похода, что война не романтические бредни, а способ наживы и утверждения своего превосходства над всеми. И над врагами, и над соотечественниками. Боевая слава – красивая упаковка, позволяющая продать подороже свой меч. Оставим скальдам скорбь о возлюбленной и тоску по Родине – поговорим как воины. Что ты получаешь, убивая чародея?

Ратибор снова пожал плечами.

– Я так и знал, – кивнул сам себе Беовульф. – Бессмысленная трата времени и сил. Предлагаю тебе действительно пойти в мои напарники. Мне нужен человек прикрывающий спину, тебе – проводник по здешним местам. В накладе никто не остаётся.

– Я не могу…

– Я так и знал, – Беовульф не огорчился и не обрадовался. – Ты ещё не отказался от идеи изменить Мир в одиночку. Прискорбно, но ничего не поделаешь. Все мы через это прошли…

– Позволь один вопрос.

– Только не о том, где я прячу свои сокровища.

– Нет. Почему ты дважды выручил меня?

– У меня есть свой кодекс – если один против многих, то я на его стороне. Ты сейчас подумал, что это благородство и бескорыстие? Не спорь, вижу, что подумал. Всё гораздо проще – это мой каприз с одной стороны, боевая слава – с другой. К тому же очень приятно окунуть носом в навоз любимого сыночка Дона.

– Кто такой этот Дон? Князь?

– Значит так, – Беовульф, прищурив один глаз, что-то подсчитал в уме. – Одно из правил моего кодекса гласит следующее – принялся выручать, не бросай на полдороги. У меня есть немного времени. Я тебе коротко расскажу о месте, куда ты попал, потом выведу из города. Договорились?

– Спасибо.

– Вот только не надо слёз благодарности и трогательных объятий. Скажем так – я на время позволяю себе быть таким, каким меня представляют скальды. Слушай! – он схватил за ухо проходящего мимо отрока. – Пива моему напарнику из дубовой бочки, что в подвале, а не из помойного ведра. Ясно?!

– Ясно, – пропищал отрок.

– Здесь отличное пиво подают, – сообщил Беовульф.

– Уже в курсе…  – усмехнулся Ратибор.

– Ты о фирменной бурде? Я видел, как у тебя физиономия скривилась, когда пену сдул. Я ещё гадал – решишься отхлебнуть или нет? Не волнуйся, мне эту гадость не подсунут.

– Такие помои и свинья пробовать откажется.

– А вот они не отказываются, – светловолосый бросил взгляд на забитый народом зал, – даже в долг просят. Они и протухшую мочу лакать будут, лишь бы мозги задурить. Быдло!

– Ну не все же…

– Все, – отрезал Беовульф. – Все до единого! Ненавижу двуногих скотов! Я вот всё гадаю, как это случается, что прекрасные девушки превращаются в похотливых бабёнок, а благородные юноши либо в пьяниц, либо в рабов кошеля?

– Ну не…  – попытался возразить Ратибор.

– Все до единого! Не спорь! Поживёшь с моё – убедишься! Человек – самое мерзкое животное!

– И ты?

– И я. Только мерзость моя попривлекательнее выглядит. Снаружи… нутро такое же гнилое, стремления те же – мягче спать, слаще жрать, кошель потуже набить, да побольше девок в постель затащить. И ты таким же станешь! А не станешь – значит, дурак ты прекраснодушный и больше ничего!

– Но можно…

– Нельзя! Ты вот за чародеем сломя голову несёшься, думаешь – какой я благородный мститель! А поближе глянем – за девчонку мстишь! За невесту свою! И всё! Так чем ты от наёмника Беовульфа отличаешься?! Я, может, в твои годы от трона конунга отказался, в бой с чудовищами рвался! Хотел добро творить! Кому это добро нужно? Им?! – воин окинул взглядом пьянствующих горожан. – Не был я в твоём Подлунном, но уверен народец там точно такой же! Он везде одинаков! И за них ты мстишь?! За скот в человеческом обличье?! От зла их хочешь избавить?! Да для этого каждому из них надо глотку перерезать, потому что основное зло в них самих, а не в каком-то дряхлом колдуне! Ты ему спасибо сказать должен! Погоди спорить! Верю, девчонка твоя красивой была. Верю, было у вас какое-то чувство, которое скальды любовью зовут, а я дурью! Так и скажи спасибо Мериддину, что в тебе всё это сохранилось! Молчи, говорю! Я ещё не закончил. Поживи ты подольше при дворе, и узнал бы, как государственные дела стряпаются, как должности получаются, как неугодные рты закрываются… Ты тогда вряд ли бы скорбел о гибели княжества! А с девчонкой знаешь, как вышло бы? Может, и счастливы вы были бы… пару месяцев. А потом? Потом у одних соседей – мясо в щах жирнее, у других – дом богаче, у той купчихи – сундук с платьями больше, а у этой боярыни – шкатулка с драгоценностями объёмистее. Ты бы сперва терпел, старался бы как-то урезонить, потом бы рукой махнул, начал бы приворовывать, мародёрствовать, лишь бы твоя красавица не ныла да до тела своего тебя бы допускала… А время-то идёт. Это я ещё помалкиваю о таком варианте, что тебя пристукнули бы в каком походе, или ещё хуже – покалечили. Дослужился ты до десятников – силы в тебе ещё много. Глядишь на свою красавицу, а она уже расползлась как квашня, рожа морщинистая, нос багровый, потому как от безделья к бражке пристрастилась. Вместо страстно горящих глаз – водянистые зенки, сводившая с ума грудь свисла до самого пояса, вечно мокрые под мышками рубахи, вечный запах пота и вечное нытьё об отданной тебе молодости. Где же прежняя любовь? Теперь ты ненавидишь сварливую бабу, когда-то приведённую т в дом. Мечтаешь от неё избавиться. Сам идешь к колдуну…

– Замолчи!!! – Ратибор саданул кулаком по стулу. – Заткнись! Не доводи до греха!

Отрок, принесший пиво, выронил кувшин. Беовульф ловко подхватил посудину. Поставил на стол.

– Чего уставился?! – прикрикнул он на мальчишку. – У нас разговор серьёзный. Пошёл прочь!

– Я пойду, – Ратибор встал из-за стола. – Спасибо за выручку, – он одарил Беовульфа холодным взглядом. – За науку…

– Сиди! – нога светловолосого дёрнулась под столом, край скамьи ударил всадника пониже колен, сам того не хотя он оказался за столом. – Видишь, какая неприятная штука – правда? Конечно, мне надо бы посочувствовать тебе, восхититься твоими квестами, охаять чародея… ты меня сразу бы другом обозвал. Пили бы мы с тобой до утра, а потом бы разошлись в разные стороны. Я бы так и поступил, если бы не взялся тебе помочь. Тебя когда драться учили, пряниками угощали и учёными разговорами занимали?

– Больше пинками награждали, – всадник пригубил пиво, немного успокоился.

– Зато ты вон, какого верзилу уложить сумел, – Беовульф кивнул в сторону стола, где недавно пировал покойный Кит. – Значит, пинки пошли на пользу. Я тебя сейчас тоже драке обучаю. Только не кулачной…

– Ты чем-то похож на Сиггурда, – признался всадник.

– Мы, северяне, народ суровый. Жизнь заставляет… Не о том сейчас речь. Я говорил не для того, чтобы тебя обидеть, а чтобы ты уяснил – иногда лучше потерять, чем получить желаемое. Поймёшь, когда чародея к праотцам отправишь… Чем больше у человека иллюзий, тем дольше не становится он человеком. Если считать за род людской всё это быдло, – Беовульф третий раз за время разговора обратил взгляд на гуляк. – Ну, по тебе видно – ты ещё не скоро к нашей кампании присоединишься. Я, может, даже и завидую тебе. Представляешь, в окрестностях василиск объявился: так вместо того, чтобы выйти на бой с чудищем, эти уроды целыми днями пьянствуют, чтобы не страшно было, когда василиск до города доползёт… Хотят сдохнуть и сами того не заметить.

– А ты?

– Что я? Мне за сражение с чудовищем никто не платил! Я сегодня в Новойарке, завтра ещё где-нибудь. Мне на его судьбу глубоко наплевать.

– Я видел василиска. Его ласка прогнала.

– Жаль. Одним гадюшником бы меньше стало. Всё бы воздух на время очистился. Ладно, хватит о приятном. Пора полезным заняться. Время поджимает. Тебе до захода надо город покинуть. Слушай и не перебивай.

* * *

Начну с того, что я бывший конунг датов. Наслушался саг да песен и решил, что только так жить и должно. Налоги с карлов и ремесленников снизил, откупную для рабов, вообще смешной сделал, хотел даже свеонский обычай ввести, чтобы по отцу вольность переходила, а не по матери. Коли поход воинский – старался избежать грабежей и насилия, только откупом ограничивался. Дружинники у меня за спиной посмеивались, кое-кто к другим конунгам лыжи навострил. Я же по наивности мечтал, что смогу народ убедить в преимуществах справедливого и благородного жития. По той же причине ринулся во владения соседнего конунга. В тех краях лютовало чудовище Грендель, с ним-то я и решил сразиться. О моей победе все скальды поют. Неужто не слыхал? Значит, услышишь ещё…

Конунг в мою честь пир закатил. Да во время застолья шепнул, что мол, зря я Гренделя порешил, надо было помять бока чудовищу да и отступиться. Грендель тот пользы больше приносил конунгу, чем вреда. Простолюдинов напуганных чудовищем легче в узде держать, налоги увеличивать, вроде как на вооружение и усиление дружины.

Не успел я возмутиться, как прибегает перепуганный стражник с вестью, что великанша-ведьма – мать Гренделя – к стенам замка подошла, хочет за сына поквитаться. Я за меч и к воротам. Успел краем уха услышать, как конунг следом за мной отряд посылает с приказом – не должен молодой конунг датов живым вернуться. Одолеет, мол, ведьма – такова воля богов, победит Беовульф – сами знаете, что делать…

Бой был тяжёлым. Великанша утащила меня в свою пещеру. Там я всё-таки изловчился и прикончил отродье… Помнил, однако, что на выходе меня ждёт… Можно конечно и конунговых холуёв к праотцам отправить, и самого негодяя уму разуму поучить. Да только не стал я этого делать… Словно пелена с глаз упала… Вспомнил я и смешки за спиной, и красноречивые жесты простолюдинов, коим я пытался жизнь облегчить и понял, что в этом мире гораздо нужнее живое чудовище Грендель, чем наивный герой Беовульф. От героев хлопот слишком много… Переждал я пару недель в той пещере. Чтобы народ не сунулся, я выл страшным голосом, мечом о щит стучал… Пошли слухи о том, как я прикончил ведьму, но и сам умер от полученных ран, и теперь, мол, каждую ночь наши призраки сходятся в вечном бою. Конунг-предатель оплакивал своего молодого друга, устроил поминальный пир, заодно новый налог ввёл – на воздвижение погребального камня на месте гибели героя. Герои – когда мёртвые – не меньшую пользу приносят, чем живые чудовища.

Я же забрал сокровища, что ведьма со своим отпрыском скопили, и безлунной ночью отправился к границе своих владений. Конунгом датов уже стал мой дядя. Он, конечно, скорбел по безвременно усопшему племяннику, но при этом не забыл разослать во все концы вооружённых людей, которые хватали и заковывали в цепи любого, кто хотя бы немного походил на меня. К тому же он успел совершить успешный набег, где позволил дружине хватать всё, что приглянётся. Моего воскрешения никто не желал…

Я узнал истинную сущность рода человеческого и посвятил себя его частичному уничтожению. Естественно за хорошую плату. Не буду описывать цепь событий, что привела меня в здешние края, перейдём непосредственно к ним самим. Ты слыхал о Девяти Мирах?

– Знакомый волхв говорил, что их значительно больше.

– Может быть. Меня, по правде сказать, сие мало интересует. Качества дерьма не улучшается от его количества… Впрочем, надо признать, что и не ухудшается. Дерьмо оно и есть дерьмо… Так вот, места вроде этого – приграничная зона меж Мирами. Попасть сюда трудно, выбраться почти невозможно. Сюда из граничащих Миров чего только не попадает, перемешивается между собой и получаются всякие василиски, грифоны, единороги и прочие чудеса. Я думаю и приятель мой давний – Грендель – со своей мамашей из этих мест.

– Ты же говоришь – выбраться невозможно, – напомнил Ратибор.

– Почти, – уточнил Беовульф. – К тому же они хоть и необычные, но всё же животные, а зверю лазеечку завсегда проще найти, чем человеку.

– А люди как сюда попали?

– Так же как ты.

– Я на змее прилетел, – признался всадник.

Беовульф удивлённо посмотрел на собеседника, вдруг расхохотался:

– Ай да хуторянин! Признаюсь, утёр мне нос! Я-то думал, что ты, гоняясь за Мериддином, прослышал о драконе, что огненным дыханием посевы жжет или о похотливом кентавре, который купающихся девок да пасущихся кобыл бесчестит, и решил чудовищ к порядку призвать, заблудился, выпал из внешнего Мира. Я ещё и удивлялся – как это тебе заставы удалось обойти?! Ты вместо того, чтобы голову дракону рубить, под седло его! Ловко! Не завидую я тому чародею!

– Мне озёрница помогла, – смутился всадник. – Мы вроде как помолвлены…

– Опоньки! – от избытка чувств Беовульф хрястнул дном деревянной кружки по столу. – Он ещё наяду соблазнил! И помалкивает! Ягнёнком прикидывается! Ай да хват!

– Случайно всё вышло, – Ратибору не нравилось внимание сидящих за соседними столами. – И не было у нас ничего. Отобедали вместе и всё.

– А вот об этом помалкивай, – внезапно посерьёзнел Беовульф. – Ты думаешь, я зря разорался. Ты мой напарник – это раз. О похождениях твоих кто-то что-то услышал, чего не понял – то придумает, драку твою с Китом видали. Перед тобой теперь этот сброд хвостиком вилять будет. Пока слабинку не покажешь. Тогда сразу разорвут. Не знаю как в ваших кабаках, но здесь порядок такой: в кармане у тебя грош – говори, что дома сундук золота, забеременела дворовая девка, тверди, что от тебя, налетел спьяну на дверной косяк, набил шишку, рассказывай, что с сотней разбойников сцепился. Станешь своим парнем.

– Я здесь задерживаться не собираюсь.

– А в других кабаках думаешь по иному? Хочешь след чародея найти – умей разговор поддерживать, который мужским называется… Ладно, отвлёкся я, слушай дальше. Я ведь не зря про змея тебя спросил… Чудовища здешние нет-нет да оказываются во внешнем мире. Ну, там с перепугу да по дурости начинают бедокурить – скотину изводить, девок похищать… Естественно, слухи о злодеяниях быстро по земле расходятся. Тут-то и собираются беспутные герои, вроде нас с тобой, мечтают извести супостатов. Некоторые из таких далей приходят… Подумать страшно. Зачем только неизвестно? Они, видите ли, защиту границ и обустройство государства за подвиг не считают! Им надо во что бы то ни стало дракону голову снести или великану зубы повышибать!

Ну, соберётся этих героев тьма, а чудовище-то одно, да и то, по правде сказать, трусливое – прячется от оравы вояк до последнего… Однако, рано или поздно, но кто-нибудь зверюгу выслеживает, потом давай повсюду о своём подвиге трубить. Остальным-то что прикажешь делать? Стыдно уходить, не солоно хлебавши. Вот и начинают туда-сюда рыскать – искать приключений на свою голову. А приграничье, надо сказать, место особое – один шажок неверный и всё, застрял меж мирами… Так здесь и объявились люди. Освободили пленниц, коих драконы в пещерах держали… Вот тоже чудное животное; ворона, например, всякие сверкающие штучки в гнездо тащит, а этот девок зачем-то умыкает. Набьёт полную пещеру, привалит камнем и позабудет… Ну герои девок тех освободили, переженились, сперва каждая семья, каждый род сам по себе был, потом объединялись, роднились… Вот так и появилось меж Мирами несколько городков, кои сами жители форпостами зовут…

– Они все потомки героев? – теперь Ратибор обвёл взглядом пьяную толпу.

– А по-твоему герои из другого мяса сделаны или иначе своих жён любят? – усмехнулся Беовульф. – И на доброй яблоне гнилые плоды бывают. Это же всего-навсего люди… Материал паршивый!

– А сам-то ты?

– Я здесь недавно… Десяток лет. Плодиться и размножаться не собираюсь, если ты об этом. Сейчас меня Дон нанял… Его последнее время очень уж начал доставать Горбун с соседнего форпоста…

– Так ты…

– Наёмный убийца и вообще человек для щекотливых поручений.

– Ты ещё меня в напарники звал! – возмутился Ратибор.

– За умного человека принял, – развёл руками Беовульф. – Вижу, ошибся… Сюда, по-видимому, никто, кроме героев не попадает.