Текст книги "Подлунное Княжество (СИ)"

Автор книги: Сергей Бабернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

– Можно ли так? – засомневалась Кувшинка.

– Конечно можно! – поспешил заверить её Ратибор. – Не могу же я обычай прадедов нарушить! К тому же, тебе какой жених приятнее – замарашка болотный или славный витязь?

– Даже не знаю…

– Зато я знаю! – всадник оторвал с жилета медное колечко-застёжку и надел на мизинец девушке. – Вот вместо обручального перстня!

Кувшинка испуганно отдернула руку.

– Да не железо это! – успокоил её Ратибор. – От него вреда-то всего, если только палец позеленеет. Зато теперь сёстрам есть чего показать, коли дразниться начнут. Скажешь, мол, ваши женихи либо утопленники, либо паразиты болтливые, а мой – славный воин! Годится такой расклад?

Кувшинка повертела колечко на пальце. С интересом глянула на Ратибора.

– А мне это даже нравится, – улыбнулась она. – Так всё интересно. Я не слышала, чтобы смертные не требовали помощи от дочерей Богов, а наоборот, сами для них что-то делали… Может ты и не смертный вовсе? Может сын какого-нибудь варварского Бога?

Ратибор неопределённо пожал плечами, придав лицу загадочное выражение.

– Ты, наверное, забрёл в наши края, в поисках славы, – фантазия Кувшинки выходила из-под контроля. – Вот почему мне не удалось тебя перехитрить! Вот откуда у тебя амулеты! А как имя твоего отца? Ой, ты, наверное, дал обет представляться простым смертным, пока не совершишь подвиг?

– Его зовут Арамис, – всадник вспомнил книгу Геродота. – Он мушкетёр.

– Ой, как интересно! – было ясно, что сёстрам Кувшинки, при встрече будет не до насмешек. Их будет ожидать поток новостей и невероятных догадок. На мгновение Ратибору стало стыдно, потом он вспомнил, что наивная девушка, сейчас отдавшаяся во власть фантазий, ещё поутру с не меньшим энтузиазмом морочила ему голову, бередя старую рану, а потом собиралась утопить.

* * *

– … мы посетим твои земли, – продолжала грезить наяву Кувшинка. – Слава о твоих подвигах уже дойдёт туда… Кстати, тут неподалёку, логово молодого змея. Ты мог бы сразиться с этим чудовищем. Замечательный подвиг!

– У меня… гм… , – всадник вовсе не собирался биться с какой-то там рептилией, которую и в глаза-то не видел. Надо было помягче отказаться от сражения исход, коего казался сомнительным.

– Ааааа, понимаю, – к счастью Кувшинка сама пришла ему на помощь. – Ты принял особый квест и должен его выполнить!

– Вот именно.

– А ты можешь хотя бы намекнуть, в чём он заключается? – попросила девушка.

– Убить злого чародея, – тут выдумывать ничего не пришлось.

– Очень тяжёлое дело, – посочувствовала озёрница. – А ты не мог заняться чем-нибудь другим? Прогнать великана к примеру? Это отнимет гораздо меньше времени.

Ратибор обречено развёл руками.

– Ну, нет, так нет, – вздохнула Кувшинка. – Придётся мне тебя дожидаться.

– Кстати, о времени, – Ратибор решил действовать. – Как говорится – раньше начнём – быстрее закончим. Враг мой, обожает всякие пакости творить. Здесь места безлюдные, получается, делать ему нечего. Может, подскажешь мне дорожку покороче к человеческому жилью?

Кувшинка задумалась.

– Вряд ли ты отсюда сам быстро выберешься, – вздохнула она. – Место это Белыми Холмами зовётся. Давным-давно стояло здесь Великое Святилище, и охраняли его смертные, коих ты чародеями называешь. Жертвенные дары со всех капищ стекались сюда. Многие мечтали проникнуть в Святилище и поживиться за счёт Богов. Потому и наслали чародеи в окрестные леса гибельные мороки, протоптали ложные тропы, наставили искусных ловушек. Лишь немногие из посвящённых могли попасть в Святилище. Охотники же за сокровищами все сгинули – кто-то раньше, кто-то позже. Тридцать лет назад перенесли чародеи Святилище в другие места. С тех пор, ты единственный, кто смог ступить на берег моего озера…

– Положеньице! – Ратибор поморщился. – Значит никак не выбраться?

– Если только ты летать не можешь…

– Чему не научился, тому не научился… Как же мне быть-то?

– Может, согласишься, пока не поздно со змеем сразиться?

– Да не нужен мне этот змей!

– Змей… , – Кувшинка вдруг рассмеялась и захлопала в ладошки. – Змей как раз и нужен!

– Не понял… , – Ратибор наблюдал, как девушка щёлкнула пальцами, на плечо её опустилась птаха. Кувшинка что-то шепнула и проворная синичка упорхнула в лес.

– Не хочешь с ним биться – прокатишься, – сообщила озёрница.

– Как это? – удивился Ратибор.

– Верхом. Он всё равно каждый день к людям летает. Коров ворует. А чаще народ пугает. Молодой совсем ещё, вот и безобразничает. Пусть тебя сегодня с собой захватит…

– Как это захватит?

– Ну, сядешь ему на шею. Он крыльями пару раз взмахнёт и всё. Ищи своего чародея. Побеждай и возвращайся ко мне.

– И змей этот согласится меня везти, – перспектива полёта на чудовище, которое из баловства ворует коров, не особо прельщала всадника. Мало ли что взбредёт в голову шаловливому карапузу?

– Ну, мы же соседи с ним, – ответила Кувшинка. – С чего он мне вдруг отказывать будет?

– Хорошие соседи?

– Не ругаемся…

– Постой, – Ратибор вытер вспотевший от волнения лоб. – Ты же ещё недавно сражаться с ним предлагала. Это что так положено промеж соседями?

– Ты мне жених, а он никто, – спокойно ответила девушка. – Зачем он нужен, коли ты, со мной бы остался? К тому же… , – Кувшинка бросила смущённый взгляд из – под опущенных ресниц. – Пообещай, что не рассердишься.

– В моём положении не выбирают.

– Я бы подговорила его, он бы тебе поддался. Насмерть же биться необязательно. Змей-то хоть и страшный, а всё же свой. А вот как с тем чародеем у тебя получится, ещё вилами по воде писано…

– Ну, ты и интриганка! – Ратибор покачал головой.

– Просто хочу помочь будущему мужу, – скромно ответила девушка.

Всадник не успел ничего сказать. Небо потемнело, деревья пригнуло мощным порывом ветра, раздался шум как от всполошившейся стаи гигантских ворон. На траву рухнуло огромное чешуйчатое тело. Сложив крылья и щёлкнув пастью размером с городские ворота, змей просеменил к кромке воды и принялся жадно лакать. Раздвоенный язык толщиной с хорошее бревно быстро погружался в озёрную прохладу. Острые зубы, более походящие на обточенные валуны, душераздирающе лязгали. Покрытые радужной чешуёй бока тяжело вздымались.

– Фу, какой глупый! – Кувшинка хлопнула по основанию хвоста чудовища, где любая чешуйка была в несколько раз крупнее ладони взрослого мужчины. – Простудишься, дурачок!

В ответ змей рыкнул. Душа Ратибора ушла в пятки. Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть, как чудовище проглотит позволившую себе фривольность озёрницу.

– И нечего оправдываться! – тон девушки стал наставительно – строгим. – Пожалуюсь вот отцу твоему Ящеру, что ты меня не слушаешь.

Змей поспешно отполз от воды. Виновато глянул на Кувшинку выпученными жёлтыми глазами (каждый размером с большое блюдо). Хвост чудовища дёрнулся. Две берёзы, оказавшиеся поблизости рухнули на землю.

– Осторожнее! – закричала озёрница. – Ты мне сейчас всё тут разнесёшь.

Чудовище поджало хвост, и хрюкнуло в оправдание.

– Ладно, прощаю в последний раз, – проявила великодушие девушка. – Только ты нам поможешь. Договорились?

Голова бочка радостно качнулась.

– Это Ратибор. Мой друг. Ему нужно поближе к людям.

Змей скосил выпуклый глаз в сторону всадника. Ратибор, не зная, что нужно делать при знакомстве со змеями, слегка кивнул. Огромная пасть, полная наводящих ужас зубов оскалилась в страшном подобии улыбки.

– Он поможет, – сообщила Кувшинка, подходя к змею. – Он мальчик хороший, хотя и глуповатый немножко, – девушка запустила пальцы между чешуями на шее чудовища. Змей довольно заурчал, потом неожиданно завалился на бок, дрыгая когтистыми лапами. – Хватит шалить! – Кувшинка увернулась от когтя-сабли и подошла к Ратибору. – Совсем ещё ребёнок – ни в чём удержу не знает.

– Да, абсолютный младенец, – согласился всадник, глядя на занявшую почти всю поляну тушу. – Ему ещё расти и расти.

– Ну, отвезти, куда нужно он тебя сможет…

– Сможет… Ты что?! Ты это серьёзно?!

– Конечно. Ему как раз за обедом лететь пора.

– За обедом?

– Ну да, пару коров разыскать. Где коровы, там и люди…

– Так он ещё и голодный, – Ратибор переместился в дальний конец поляны. – А что если коров не встретим?

– Лошадь поймает, – пожала плечами Кувшинка. – Или овец… В крайнем случае, рыбы поест. Тебе-то что за забота? Или…  – она посмотрела в глаза всаднику. – Ты вроде как испугался?

– Вот ещё! – Ратибор глянул на огромную розовую пасть, и ему стало не по себе. – К чему это мне пугаться крылатой ящерицы – переростка, – он надеялся, что змей его не расслышал. – Я вот только прикидываю – какое седло на его спину нужно?

– Вы и без седла обойдётесь, – улыбнулась озёрница. – Залезешь ему на шею, ухватишься вооон за ту пластинку и всё, главное вниз не смотри.

– Тогда в путь! – Ратибор чувствовал, что ещё минута и его уже никакой силой не заставишь оседлать чудовище. – Не люблю долгих прощаний!

С отчаянием обречённого, всадник подошёл к змею и поставил дрожащую ногу на чешуину.

– Постой, – Кувшинка в мгновение ока появилась рядом, тонкие руки обвили шею Ратибора, холодные губы дочери Велеса коснулись губ человека. – Ну-ка отвернись, бесстыжий! – бросила она змею, с интересом наблюдавшему за ними. Чудовище фыркнуло, голова-бочка нехотя повернулась в сторону леса.

– Не забудь про меня, – шепнула Кувшинка, слегка ошалевшему от долгого поцелуя всаднику. – Коли трудно станет, подойди к любому озеру, ручью или речке и назови моё имя. Я выручу, – Ратибор почувствовал, как девичьи пальцы что-то кладут в карман жилета. – Возьми аметист – он об опасности предупредит…  – внезапно озёрница толкнула его в грудь. – Иди! Иначе я разревусь! Что я дура делаю! – вздохнула она. – Зачем тебя отпускаю?

– Прощай! – Ратибор вскарабкался на шею чудовища. – Ты это… Если сгину я… Может понравится кто… Ну если что, можешь себя считать свободной.

Кувшинка закусила губу и покачала головой.

– Ну ладно. Поехали! – всадник дал отмашку.

* * *

Полёта как такового всадник почти не запомнил. Сначала, змей взял разбег, Ратибора трясло и подкидывала, словно кусок неспелого масла в маслобойне. Желудок подступил к горлу, грозя избавиться от обеда. Юное чудовище захлопало крыльями – невыносимая пытка для барабанных перепонок человека. И, наконец, оторвалось от земли…

Желудок Ратибора вроде как встал на место, но чувствовал себя всадник отвратительно. Сказать, что ветер наверху сильный, значило ничего не сказать. Чудовищный по мощи и жутко холодный! После нырка в облако, всадник вымок до последней нитки. В то мгновение, как леденящий порыв ударил в лицо, словно желая сорвать кожу, Ратибор ощутил, как стынет кровь и промерзает костный мозг. Через секунду не чувствовал ни рук ни ног. В какой-то степени это даже неплохо – закоченевшие пальцы не выпустят костяной гребень, а значит, несмотря на неистовство ветра, падения в пустоту, проплывающую под брюхом змея, можно не боятся.

«Рождённый ползать – летать не может…» – говаривал Всевед. Ратибор убеждался, что и рождённые ходить, не особо приспособлены к заоблачным высям. Скорчившийся от холода и страха на шее бороздящего небо чудовища, он напоминал блоху, спрятавшуюся в шкуре огромного зверя. Глаз всадник не открывал (жутковато увидеть проплывающую далеко внизу землю), но по возмущённому карканью и резким толчкам мог догадаться, что время от времени, змей развлекается, гоняясь за воронами.

«Недоросль чешуйчатый! – подумал Ратибор. – Я окочурюсь скоро, а он в игрушки играет!»

С другой стороны осуждать зверя не за что – он в ездовые лошади не нанимался. Хорошо вообще довезти согласился.

«Ещё посмотрим, куда он завезёт, – сам себе ответил всадник. – И кого довезёт – меня или снеговика?»

Змей то ли услышал его раздражённые мысли, то ли в нём пробудилось чувство ответственности, а скорее, чудовище всего-навсего проголодалось. Погони за воронами прекратились. Немного полегчало… Однако ветер униматься не собирался. Взбесившись от бесплодных попыток сбросить Ратибора с шеи змея, ураган больно хлестал по лицу и безжалостно трепал, словно собирался вырвать душу из дерзнувшего оторваться от земли человека.

Потерявший чувствительность всадник, уже не надеялся коснуться земной тверди, когда змей пошёл на посадку. Ветер превративший лицо Ратибора в ледяную маску, сильно ударил в грудь, противно завыл над самым ухом. Через пару минут угрожающая песня сменилась хлопаньем крыльев, а рвущие кожу порывы, безумной тряской. Ратибор, не понимая, что происходит, простился с жизнью.

Конец мукам пришёл так внезапно, что всадник сначала не поверил. В лицо вместо ледяных пощёчин ударило что-то горячее, с ароматом гниения. Прошла целая вечность, пока разлепились примёрзшие друг к другу веки. Перед глазами стояла мерцающая разноцветными кругами темнота. Откуда-то выплыла оскаленная морда змея. Это его дыхание почувствовал всадник в первые секунды приземления. Потом… Ратибор чуть не заорал от радости – он видел, близко видел, настолько близко, что даже не верилось… Всего в каких-то метре-полтора зеленела трава, росли деревья, и журчал ручеёк.

– Не угробил ты меня всё-таки, – прошамкал всадник онемевшими губами. – Да отворотись ты! Задохнуться можно! Когда последний раз зубы-то чистил?

Устрашающая улыбка змея стала ещё шире, он что-то невнятно прохрюкал. Чудовище явно гордилось выполненным поручением. Ратибор попытался сползти с чешуйчатой шеи. Желание оказаться на твёрдой земле оказалось не таким уж и легко выполнимым. Закоченевшие пальцы ни в какую не соглашались выпускать костяной гребень. Всадник чуть не плакал, глядя на соблазнительно зеленеющую траву. Как же хотелось упасть в неё и лежать, лежать, лежать, пока ощущения от полёта не превратятся в кошмарное воспоминание.

Дыхание змея хотя и не отличалось радующими обоняние ароматами, пошло на пользу воздушному наезднику – худо-бедно, но Ратибор согрелся. В скрюченные пальцы вонзилась сотня невидимых иголочек, всадник скатился на землю. Удар получился ощутимый, но не смертельный, гораздо хуже вышло, продолжайся всё ещё полёт. Одно воспоминание о раскинувшейся под брюхом летящего зверя пустоте вызывало приступ головокружения. Хорошо, глаза были закрыты…

Змей с интересом наблюдал, как морщиться человек, потирая обретающие чувствительность руки. С его шкурой трудно понять, почему странным двуногим существам путешествия под облаками доставляют столько неудобств. Вот и соседка озёрница, которая попросила помочь сварливому чужаку, тоже не особо радуется полётам. Чудные звери эти люди, хотя надо отдать им должное – они умеют разводить вкусных коров и приятно чесать между чешуйками – за подобное можно простить и неумение летать.

– Спасибо тебе, крылатый, – Ратибор попытался создать на искажённом болью лице подобие любезной улыбки. – Домчал с ветерком, будь он неладен! Можешь возвращаться… Кувшинке привет передавай.

Змей рыкнул в ответ, захлопал крыльями и, смешно переваливаясь, побежал по поляне. Перед самой стеной деревьев ему удалось оторваться от земли и зверь, усердно маша огромными крыльями, принялся набирать высоту. Всадник провожал чудовища взглядом, не веря, что недавно сидел на его шее. Решиться второй раз на подобное испытание он вряд ли бы отважился. Летать хорошо во сне и в мечтах. По крайней мере, безопасно и не так холодно…

Зверь превратился в тёмную точку на синем небе. Раскинув крылья, он отдался во власть воздушного потока. Сделав прощальный круг над головой всадника, змей нырнул в облако и исчез.

* * *

Тело, промороженное небесными сквозняками, обретало чувствительность. Процесс, малоприятный. Тот, кто сомневается, пусть попробует в морозный день прогуляться без рукавиц. Муки Ратибора, он поймёт, оказавшись в тёплом помещении.

Всё в этой жизни рано или поздно кончается. Даже ломота в отравленном ледяным дыханием облаков теле ни вечна. Жрецы Подлунного грозились нескончаемыми муками, тем, кто после смерти попадёт в лапы Масона, уж тот вместе выродками своими – Героином, Спидом и Экологией – вволю потешится над грешниками.

Ратибор пока помирать не собирался, да и нагрешил он ни так уж много (по его мнению), чтобы оказаться во власти погубителя Древних. Как только боль начала стихать, всадник взялся за дорожный мешок. Ещё во время полёта он показался ему неожиданно потяжелевшим. Всадник развязал шнурок на горловине и ахнул. Ай да Кувшинка! Когда только успела?! Заботливая озёрница положила в мешок с десяток вяленых рыбин и охапку мучнистых корневищ рогоза. Не самобраное изобилие конечно, но для всадника в походе самое оно.

Ратибору снова стало стыдно. Где бы он сейчас оказался без помощи девушки? Прямо, и на самом деле возвращайся да женись! Утопить хотела? Ерунда. Такова уж женская природа! Разве обычные красавицы, не завлекают парней в свои сети, не превращают их своими чарами в подобие безразличных ко всему, кроме поцелуев и объятий утопленников, потом безжалостно дают отворот-поворот? Некоторых, правда кольнёт иголочкой, что любовью прозывается, и готовы они тогда на всё ради избранника. То же самое, только методы немного разные… Нет, за случай на озере Ратибор на Кувшинку не сердился. За другое злился. Безжалостно, подло использовать образ Златы. Раскопать тщательно захороненные воспоминания, разбередить зажившую рану. Нет, подобное никакой заботой, никакой помощью не искупишь.

Ратибор, по крайней мере, сейчас, когда образ внезапно воскресшей невесты всё ещё стоял перед глазами, не мог так вот, запросто живёшь, простить Кувшинкино коварство. Оно, конечно понятно, коли девке, даже дочке бога, замуж невтерпёж – тут любые средства хороши, как в партизанской войне. Но должна хоть какая-то мера быть! Вот Злата… Она… Злата… Ратибор тяжело вздохнул.

* * *

Обычай заложников ввёл в Подлунном княжестве Воедел. В те далёкие времена, когда основатель княжеского рода, огнём и мечом присоединял к Красограду окрестные земли. В покорённых провинциях то и дело вспыхивали мятежи. Ладно бы смуту устраивали простолюдины. Отряд всадников без труда разогнал бы взбунтовавшуюся чернь одним залпом револьверов. Дело обстояло сложнее. Бывшие властители тех провинций быстро смекнули, что не могут выстоять в открытом бою против неистового Воедела. Всадники наводили ужас. Даже не вооружённые револьверами ополченцы воинственного князя дрались как львы. Красоград подбирал под себя всё больше и больше земель.

Ох, как не хотелось терять мелким князькам свою власть, а особенно звание. Пусть под началом полторы веси, а всё же князь. Звучит-то как! Да и не перед кем не в ответе. Творю что хочу, пока народ терпит.

Появляется Воедел со своими плюющимися огнём и свинцом головорезами. Ладно бы, пограбил и ушёл – дело привычное. Нет, он княжество собственной вотчиной объявляет. Князей, кои несогласные – в петлю, кои не сопротивлялись – оставляет наместниками. Суд назначает одинаковый с простолюдинами! И не поперечишь, и подчиняться – нож острый.

Низложенные князья избрали следующую тактику. Сегодня, встретили они Воедела хлебом-солью, приняли наместничество (тьфу, и произнести такое слово противно), а назавтра, пошла плестись паутина заговоров. Порой доходило до того, что чернь, возмущённых провинций, взбудораженная заговорщиками вплотную подходила к Красограду и осаждала город.

Воедел, конечно мятеж душил, виновных жестоко наказывал, но восстания вспыхивали снова и снова. Князь принялся, было истреблять рода бывших своих коллег под самый корень, но тут возмутились его собственные бояре и советники. Не дело княжескую кровь рекой лить – дурной пример для народа…

Кто-то подкинул Воеделу мысль о заложниках. Почему бы у наместника покорённой провинции не забирать в Красоград старших детей, сына и дочь? В них, как известно вся сила рода. Пусть ребятишки живут в столице, содержание им достойное обеспечить. Воспитание подобающее. Образование. Родители поосмотрительнее будут. Пусть папаша заговоры строит и бунтует, коли головы детей недороги и будущее рода безразлично. Воедел не любил откладывать дела в долгий ящик, и вскоре в лучших комнатах княжеского дворца поселилась первая партия заложников.

Восстания поутихли, а после первых показательных казней и отправленных родителям голов, прекратились вовсе… Старинный обычай сохранялся в Подлунном и до последнего времени, теперь он стал не гарантией лояльности наместников – к чему им, выросшим и воспитанным в Красограде, властвующим над обширными землями, вспоминать прадедовские претензии на княжеское звание. Сейчас каждый ни то, что наместник, даже богатый купец или захудалый боярин, пытались определить своих чад в заложники. Это превратилось в своего рода должность при княжеском дворе, обеспечивающую безбедное существование и хорошее образование, а так же возможность занять приличное место в будущем для юношей и перспективу столичного замужества для девушек.

* * *

Злата была из заложников. Каких трудов стоило её отцу – старосте приграничного Мохового поселения устроить девушку в круг избранной молодёжи, приходилось только догадываться. Жизнь заложников сильно изменилась со времён Воедела. Для них отстроили два дворца в разных концах города – после нескольких нежелательных беременностей и последовавших за ними скандальных женитьб пришлось пойти на эту меру. Повара, обслуживающие малолетних шалопаев, могли поспорить в искусстве с княжескими. Самые знаменитые книжники пытались обучать отпрысков провинциальной элиты. О диковинных садах и бассейнах с подогревом, что укрылись за стенами, окружившими дворцы, в Красоградских пивнушках рассказывали легенды. Впрочем, как и о похождениях обитателей дворцов. Когда-то, заложники просыпались и отходили ко сну с одной только мыслью, мыслью – необдуманный поступок далёкой родни может стоить им жизни. Времена изменились. Никому и в голову не могло прийти, что ещё год, и большинство наместников, ослеплённых светом внезапно вспыхнувшей звезды Справедливого, предаст вскормившее их Подлунное. Никто об этом не думал. Никто даже и не хотел думать о чём-то подобном.

Учились заложники без особого рвения. Для чего забивать голову книжной мурой, если деньги и связи родителей обеспечат будущее. Надо жить и развлекаться пока есть возможность, пока молодые… То до чего доходили недоросли обоих полов, одержимые жаждой развлечения, являлось темой сплетен и разговоров, как в грязных пивнушках, так и в боярских светлицах…

Злату не то что бы плохо приняли в среде боярских и купеческих дочерей, нет, по совести сказать, большинство девиц не являлись настолько уж испорченными и глуповато – капризными, как описывала народная молва. Всего лишь ошалевшие от богатства отцов и безделья девчонки, возомнившие себя взрослыми женщинами, и стыдливо упрятавшие вчерашних подруг-кукол на дно сундуков. Они были существами, детская сущность коих, из-за беззаботности жизни и отсутствия цели, оказалась во взрослом теле. Злату встретили с интересом, даже с благожелательностью. Первая тень отчуждения пролегла, когда оказалось, что новенькая прибыла в столицу всего лишь с маленьким сундучком, который (какой ужас!) самолично донесла до своей комнаты… Когда же выяснилось, что эта золотоволосая чужачка с неприлично пухлыми губами, бесстыже зелёными глазами и безобразно вздёрнутым носом всего лишь дочь нищего старосты из какого-то захолустного поселения… Ну о чём тут можно говорить?!

Кто-то начал относиться к Злате с покровительственным сочувствием, кто-то с пренебрежительно-равнодушным высокомерием, кто-то (справедливости ради стоит заметить – немногие) с язвительно-колким презрением… Дикарка из простонародья повела себя дерзко и вызывающе – жалельщицы были отшиты моментально, насмешницы получили достойный отпор, а когда одна, особенно остроумная заложница, лишилась части своей шевелюры, Злату оставили в покое. В вакууме. Впрочем, её это не особо и расстроило. Учёба ей нравилась гораздо больше, чем лежак у бассейна с противной тёплой водой. Общество кухарок и садовников, она предпочитала бесконечному обсуждению дорогих нарядов и будущих женихов.

Старая боярыня, отвечавшая за заложниц, позволила девушке покидать пределы дворца до захода солнца. Простолюдинке, чудом оказавшейся среди благородных детей незачем заботиться о чести и проводить время за непонятными её крестьянскому умишку разговорами. Даже хорошо, что дикарка будет, как можно меньше находиться среди богатых сверстниц. Мало ли какие дурные привычки могут перенять наивные девушки у сумасбродной гордячки, которая (страшно подумать) сама себе рубашки штопает…

Пожилая блюстительница нравственной чистоты заложниц не на шутку бы удивилась, прознай она, как проводит время чудом оказавшаяся в благородной компании крестьянка. Вопреки убеждению боярыни, Злата вовсе не слонялась по торговым рядам, разглядывая дешёвые товары и бижутерию. Не кокетничала напропалую с городскими повесами. И не наблюдала с открытым ртом за многочисленными базарными склоками. Девушка предпочитала всем соблазанам столицы, прогулки по княжескому зверинцу и уединённую скамейку в городском саду.

Появление провинциальной красавицы не прошло незамеченным. И в купеческих слободках, и среди боярских сыновей, и в казармах всадников скоро заговорили о золотоволосой простолюдинке. Кое-кто из тех, о ком грезили красоградские невесты, попытался проложить тропку к сердцу крестьянки. Что происходило на самом деле между девушкой и ухажёрами, можно было только догадываться, однако, вскоре претендентов на благосклонность Златы заметно поубавилось… Они совсем исчезли после прилюдной пощёчины, полученной молодым боярином Иваном, который любил рассказывать, как ему не составило особого труда заполучить поцелуй красавицы, и некоторых подробностей пылких объяснений парней пересказанных девушкой дворцовым кухаркам. Кому, в конце концов, охота стать посмешищем, добиваясь любви строптивой крестьянки?

Ратибор несколько раз встречался со Златой на улицах столицы. Девушка ему понравилась… Но мог ли он, недавно попавший в отряд всадников, рассчитывать на успех там, где опростоволосились те, о чьих похождениях рассказывали легенды. Уж если золотоволосая насмешница сумела ославить их, то ему уж и подавно надо держаться на расстоянии от бойкой на язык заложницы.

* * *

Времена наступали тревожные. Разоблачённый Мериддин бежал в Степь, к Справедливому. Самозванный князь из удачливого разбойника, коим раньше пугали непослушных отроков, превращался в реальную силу. Всё чаще и чаще его шайки пересекали границы, грабя селения и уводя пленных. Всё чаще и чаще ветераны поговаривали о скорой войне.

Из Красограда в приграничные крепости то и дело посылались гонцы. Яромир велел доставлять командирам гарнизонов самые свежие данные разведчиков, требовал от наместников собирать ополчение, передавал тайные указы соглядатаям. Всадники почти не покидали сёдел, разъезжая из одного конца Подлунного в другой.

Жарким летним днём, Ратибор возвращался из Поморья. Наместник западной провинции заключил с бурзумцами договор о защите границ. Всадник отвозил боярину приказ князя о немедленной переброске отряда северян к границам Степи. Головорезы Справедливого потеряли всякий страх и обложили приграничные селения данью. Яромир надеялся с помощью наёмников осадить мятежников, а заодно и дать повод для размышлений тамошнему наместнику, который не особо ретиво сражался с бандами самозванца.

Задание провалилось. Нет, приказ Ратибор, конечно же, передал, но вот выполнять его наместник не торопился. Завёл песню о недавно появившихся орингах, о необходимости защищать собственные земли, о непомерной цене, которую запрашивают северяне за службу. Всадник из всего этого нытья уяснил одно – бурзумцы в ближайшее время, скорее всего в Красограде не объявятся. С этим и ехал к князю. С этим, а ещё со своими наблюдениями. Не понравилась Ратибору обстановка в Поморье. Словно в чужом государстве побывал. Народ на форму всадника косится, за спиной шушукается, кое-кто и открыто усмехается. Бояре и купцы, так те вообще без обиняков рассуждают – Красоград, мол, сам по себе, а мы сами по себе. Не пропадём. Всё это на тревожные мысли наталкивает, особенно если учесть разгорающийся на восточных границах мятеж…

Размышления о политике не привели ни к чему кроме головной боли. Стоило ли вообще забивать этим голову? Приказ, в конце концов, выполнен. Ответ наместника и свои наблюдения всадник князю передаст. А там уж пускай Яромир и его советники решают, как быть дальше. Они для того во дворце и собраны.

Избавившись от тяжких дум, Ратибор глянул в небо. Благодать! А высота, какая?! А ширь?! Счастливы птахи неразумные! Знай себе, маши крылышками да посматривай сверху, как люди друг другу глотки грызут! Или кузнечики… Или… Благостные мысли оборвались чем-то непонятным, но удивительно красивым.

* * *

Ратибор оглянулся. Завораживающе – грустный звук вплетался в звенящую музыку летнего полудня, разливаясь в воздухе, заполняя пространство… Песня! Всего лишь простая крестьянская песня, которую можно услышать зимним вечером в любой избе, где собрались незамужние девушки… Но каков голос?! Как он сливается с щебетом птиц, гимнами кузнечиков и шёпотом листвы?! Словно сама природа, по какому-то неясному порыву, решила исполнить обозначенную человеческими словами мелодию…

Ратибор слушал грустную историю любви нищего изгоя и насильно выданной замуж крестьянки, позабыв обо всём. По щекам побежали слёзы. Всадник не замечал. Не замечал, что его конь всё ближе и ближе подходит к камню, из-за которого доносятся чарующие звуки.

Опомнился, когда песня вдруг оборвалась. Вздрогнул, возвращаясь к реальности. Ещё пара шагов, и он увидит волшебную певунью, которая наверняка не является человеческим существом. Может, она даже невидима… Может… Конь обошёл занявший обочину дороги валун, и Ратибор увидел Злату. Девушка сидела, склонив голову, не замечая стука копыт.

Ратибор вытер влажные щёки. Ещё не хватало, чтобы насмешница рассказала по всему Красограду о рыдающем над песней всаднике! Но неужто мгновение назад её голос заставил сердце Ратибора сжаться, а глаза наполниться слезами? Разве дерзкая крестьянка способна на что-либо, кроме как осыпать насмешками лучших парней Красограда?

– Привет, – девушка подняла глаза, и всадник не увидел знакомых всем неудачливым ухажёрам насмешливых искорок. Зелёные, напоминающие воду стоячего пруда, глаза Златы полны тоски. Ратибору на какое-то время стало трудно дышать. – Вообще-то сейчас время обеда…

– Я из Поморья возвращаюсь.

– Ааааа, – девушка, потеряла всякий интерес к Ратибору, принявшись плести венок из васильков. – Я уж подумала, что кто-то в вашем дурацком городе отваживается поступить не так, как заведено. Обед пропустить, например…