Текст книги "Подлунное Княжество (СИ)"

Автор книги: Сергей Бабернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Первая мысль – сон. Всадник не отважился ущипнуть себя. Так не хотелось проснуться и оказаться в мутном сердце трясины… Оса, решившая исследовать участок не покрытой грязью кожи, доказала Ратибору реальность происходящего… Осы во сне так не кусаются! По крайней мере, опухоли не остаётся…

Всадник встрепенулся, согнал полосатую разбойницу с руки. Почесал укушенное место. Мираж! Вот в чём дело! Бывают степные, про морские слыхал… Чем же болото хуже?! Ратибор зажмурился, помотал головой. Не открывая глаз, пошёл на морок… По идее, видение должно сгинуть.

Вьющаяся трава под его ногами, исчезать не захотела. Сапог уцепился за коварную плеть, и всадник плюхнулся в озеро. Сразу же вынырнул, отплёвываясь попавшей в рот водой. Не хватало ещё болотной жижи наглотаться! Открыв глаза, всадник увидел то, чего больше всего боялся. Он стоял по пояс в чистейшей воде, в шаге от берега. Поднятый его падением песок со дна, нехотя возвращался на законное место. Был, правда, лёгкий запах тины, он исходил от одежды всадника. Встретив чистую воду, одежда Ратибора старалась как можно скорее избавиться если не от зловонных ароматов, то хотя бы от корки грязи…

Выбравшись на берег, всадник опустился на траву и обхватил голову руками. На глаза навернулись слёзы, к горлу подступил комок. Ратибор понял, что сошёл с ума… В Красограде, рядом с базаром, обретался полоумный Фомка. Парень здоровый, а голова дырявая. Имени собственного не помнил. Сопли вытирать забывал. Зато про видения свои, да фантазии каждому норовил рассказать. Бурчал что-то невразумительное, слюной брызгал. Кто-то пытался дурачка выслушать, кто-то гнал в три шеи… Ратибор время от времени, дарил ему медную монетку… Одними видениями-то сыт не будешь. Фомка вытирал сопли рукавом рубахи, важно кивал и старался что-то рассказать всаднику о чудесных садах и розовых горах. Ратибор несколько раз пытался выслушивать построенные наполовину из бессвязного бормотания и нечленораздельного мычания истории. Потом махнул рукой, старался всеми правдами и неправдами избегать одному ему понятных рассказов дурачка, о приходящих опять к нему же видениях…

И вот теперь сам таким стал! Но Фомке-то проще – он с рождения… К тому же не среди леса жил. В городе. Там пусть трое затрещинами наградят, зато может четвёртый краюху хлеба даст. А вот как теперь быть ему, Ратибору, когда в голове что-то произошло и он видит то, чего на самом деле нет…

Всадник так и сидел, обхватив голову руками. Было страшно поднять глаза и снова увидеть не известно, откуда возникшее озеро. Такое красивое и приветливое, что поневоле охватывает дрожь. Прошло немало времени. Припекало. Ратибор старался не обращать на это внимания. Всё морок и обман – на самом деле он сидит посреди трясины и дышит ядовитыми газами…

* * *

– Ратибор, как долго я тебя ждала! – всадник попытался зажать уши, но руки отказались повиноваться. Сам того, не желая, он поднял голову. Глянул на озеро, в направлении голоса. Голоса, который был для него самым дорогим на свете. Голоса, который не должен звучать. По крайней мере, в мире живых.

Она стояла шагах в ста от берега. В простой холщовой рубахе. Ткань намокла и прилипла к коже, до мельчайших подробностей повторяя изгибы тела. Солнечные лучи запутались в облаке золотистых волос, заставляя их сиять каким-то особым светом, от которого сердце Ратибора начинало биться сильнее. Этот же самый свет придавал неповторимый блеск зелёным смеющимся глазам и превращал каждую веснушку на вздёрнутом носике в крохотное солнышко. Пухлые губы девушки (завистливые боярские дочки твердили, что это лишь дорогая помада) тронула лёгкая улыбка.

– Откуда же ты вылез? Хорош жених! – она рассмеялась. Ратибору показалось, что одновременно зазвенело множество маленьких серебряных колокольчиков.

– Злата? – звук, вырвавшийся из горла всадника, был похож на нечто среднее между шипением рассерженной змеи и кашлем старого простуженного пса.

– А кого ты хотел ещё увидеть? – тонкие, похожие на взмах стрижиного крыла брови сошлись к переносице, девушка погрозила Ратибору тонким пальчиком. – Смотри у меня!

– Ты же… , – последнее слово никак не хотело срываться с губ всадника.

– Ты не рад мне? – глаза Златы наполнились слезами.

– … мертва! – выпалил Ратибор.

– Вот как?! – щёки девушки вспыхнули румянцем. – Прощай!

Злата развернулась (мокрая ткань вероломно повторила каждый изгиб прекрасного юного тела) и по колено в воде побрела к противоположенному берегу.

– Стой! – всадник прыгнул в воду и бросился вслед за возлюбленной.

– Иди ко мне, Ратибор, – Злата словно и не собиралась уходить. Она снова улыбалась, протягивая руки к всаднику.

Как она выжила, как попала сюда, мелькнуло у всадника. Вода доходила ему до пояса. Испуганные мальки крошечными молниями улетали в тёмную глубь озера. Подальше от не замечающего ничего всадника. Вода у груди. У подбородка. Дно ушло из – под ног. Ратибор поплыл. Почему Злата посреди озера, почему вода ей только по колено, подумал всадник и тут же забыл. Он уже не хотел думать ни о чём кроме протянутых к нему девичьих рук и пьянящего взгляда зелёных глаз. Последнее что помнил всадник, это манящая улыбка Златы, вдруг обернулась хищным оскалом, а на вороте его рубахи сомкнулись цепкие пальцы…

* * *

Зеленоватая пузырящаяся пелена давила на глаза. Грудь налилась свинцом. Нужно во что бы то ни стало вздохнуть. Человек не может не дышать. Свинец, наполнивший тело изнутри не позволяет сделать даже крошечного глотка воздуха. Зелёная пелена окрашивается алыми и оранжевыми бликами. Лёгкие бьются о грудную клетку, в надежде вырваться наружу, к воздуху. Но им не проломить свинцового щита… Похоже, это конец!

В это мгновение на грудь всадника словно обрушился кузнечный молот. Плотная масса, упиравшаяся в рёбра, дрогнула, сдвинулась с места и устремилась куда-то вверх, обдирая горло и язык… Ратибор стоял на четвереньках, исторгая из себя озёрную воду. Никогда бы не поверил, что в человека может влезть столько. Всаднику казалось, что через его рот, нос, даже, наверное, уши, выплеснулись целые потоки, а в животе всё ещё ощущается вызывающее тошноту бульканье, лёгкие раздирает мерзкий кашель.

Наконец, Ратибору хотелось на это надеяться, организм избавился от последней капли. Обессиленный всадник упал лицом в траву.

– Училась топить, а в первый раз с человеком встретилась – спасать пришлось, – услышал он девичий голос. – Невезучая я!

* * *

Ратибор перевернулся на спину, преодолевая слабость и головокружение, занял сидячее положение. Зеленоватая пелена стоявшая перед глазами нехотя расступилась, всадник увидел обладательницу голоса. На стволе склонившейся к воде берёзы сидела прекрасная девушка. Всадник смутно помнил случившиеся с ним до того, как начал тонуть. Болото исчезло, озеро, какие-то давние воспоминания, он зачем-то лезет в воду… Всё – дальше зелёная пелена.

– Ты кто? – голос у Ратибора был тихим, почти шёпот.

– Вот так – так! – незнакомка всплеснула руками. – Сперва бросился сломя голову к беззащитной девушке, а теперь не узнаёт! – она игриво повела плечами. – Вы люди всегда так – поначалу обниматься лезете, а потом имя спрашиваете?

Ратибор вспомнил всё, мороз пробежал по коже всадника. На всякий случай он отодвинулся подальше от кромки воды.

– Ага, припоминать начал, ухажёр! – на прекрасном лице появилась ухмылка. – Что дальше делать будем?

Всаднику стало жутко. Его собеседница была красива. Нечеловечески, губительно красива. Ни в её лице, ни в фигуре не было ни малейшего изъяна. Её внешность и грация пленяла и подчиняла себе. Ратибор смотрел на светлые, почти белые волосы, украшенные озёрной лилией, на постоянно меняющие цвет огромные глаза, на правильные черты бледного лица, на сделанное из рыбьей чешуи платье, не скрывающее фигуры, а наоборот подчёркивающее все её достоинства. Он смотрел, и ему становилось страшно. Красавица напоминала ему чем-то тигра, которым можно любоваться часами, но только в том случае, если прекрасного хищника отделяет крепкая решётка.

– Ладно, – красавица изящно повела рукой. По чудной чешуйчатой ткани пробежали солнечные блики. – Пошутили и будет.

Наваждения как не бывало, Ратибор увидел, что за сводящей с ума внешностью скрывается недоступная человеческому сознанию вселенская тьма и превращающий кровь в лёд холод.

– Повезло тебе, смертный. Приказывай!

– Кто ты?

– Вот тебе на! Так ты не знал, кого из воды тянул? – незнакомка вздохнула. – Ну почему я такая невезучая?! – огромные глаза потемнели, по бледной щеке скатилась слеза. – Озеро мне попалось захолустное, уж и забыла, когда в последний раз обычного человека видела! Сёстры давно себе женихов выбрали, а я всё в вековухах! Наконец появляется смертный – я уж обрадовалась… и надо же, сперва на иголку напоролась, потом талисманы твои увидела. Ладно, думаю, парень не промах, с таким и к людям пойти можно. Спасаю его, а он ни сном, ни духом! Ну, за что мне такое? – девушка всхлипнула.

– Постой! – Ратибор потёр виски. – О чём ты? Какие женихи? Какие талисманы? Какие иголки? Кто ты?

– Ты действительно не притворяешься? – незнакомка вытерла слёзы и смерила всадника подозрительным взглядом.

Ратибор замотал головой.

– Озёрница я, – из груди девушки вырвался скорбный вздох. – По-вашему, по-людски – мавка или русалка. Зовут меня… , – она пристально посмотрела на Ратибора. – Поклянись, что не воспользуешься моим именем против меня!

– Честное слово, – автоматически произнёс всадник.

– Ну, хитёр! – рассмеялась озёрница. – На талисмане клянись!

– На каком талисмане?!

– На любом.

– Да где я тебе его возьму?!

Девушка наградила Ратибора недоверчивым взглядом.

– Похоже, ты и вправду не знаешь… Иголку ты в воротник тоже случайно воткнул.

– Почему случайно? – удивился всадник. – В дальней дороге без иголки нельзя. Заштопать, что либо или занозу вытащить…

– Ну и ну! Думала, удальца спасаю – оказалось, сама себя обманула! Один талисман у тебя на шее, другой в кармане. Дощечка с рунами.

Ратибор нащупал серебряный молоточек, достал полученную от Трошки дощечку.

– Эти?

– Эти, – вздохнула озёрница. – Ну, так клянёшься?

– Клянусь, – пожал плечами Ратибор. Для убедительности даже чмокнул дощечку. – Так?

– Так, – кивнула девушка. – Теперь ты не причинишь мне вреда, даже зная моё имя. Зовут меня Кувшинка. Я младшая дочь Велеса.

– Очень приятно, – кивнул всадник. – Я Ратибор. Впрочем, это ты уже знаешь.

– Откуда?

– Ты же меня звала по имени, когда в озеро завлекала.

Кувшинка рассмеялась:

– Так это ты сам себя звал. Я только помогла оживить самые дорогие для тебя образы и слова. А ты, кстати, что видел?

– Неважно, – всадник уже не думал о собственном безумии. Теперь даже такая возможность казалась ему гораздо привлекательнее происходящего в действительности. Похоже, покинув пивнушку Дола, он впутался во что-то таинственное, малопонятное и, безусловно, опасное. То, что он до сих пор оставался в живых, было невероятной удачей… или заступничеством талисманов, о коих твердит озёрница.

– Выходит, ты не называла меня Ратибором? – уточнил всадник. – Никем ни прикидывалась? Просто выуживала у меня в голове всякие образы и оживляла. Даже не вникая… Как у тебя такое получается?

– Откуда я знаю, – пожала плечами Кувшинка. – Получается и всё тут. А ты смелый – второй раз своё имя произносишь. Надо осторожнее быть. Мой отец не любит, когда нас смертные уводят.

– Я твоего папаши не боюсь, – буркнул всадник. – И тебя никуда уводить не собираюсь.

– Как это? – Кувшинка захлопала длинными ресницами. – Ты же меня на берег вытащил, железом коснулся. Ты теперь мой жених, а я обязана исполнять любое твоё желание.

– Бред какой-то, – поморщился Ратибор. – По-моему, ни я тебя на берег тащил, а ты меня на дно. Но даже, если и ошибаюсь я: пусть, по-твоему, будет – всё равно поводов для женитьбы нет. Мало ли кто что на берег вытащит?

– Я ни что, а дочь Велеса! – Кувшинка обиженно задрала подбородок. – Не смей так со мной разговаривать!

– Ишь ты! – присвистнул Ратибор. – Ты значит, у меня без разбора в мыслях копаться. Подленькие ловушки устраивать, а я на тебе женись, да ещё и рот на замке держи?! Потому что ты дочь какого-то там Велеса. Плевать я на него хотел!

Девушка смотрела на всадника широко распахнутыми глазами, удивлённо приоткрыв рот. Знай наших! Ратибор, не обращая внимания на слабость, поднялся на ноги, сложил руки на груди и бросил в сторону озёрницы взгляд победителя. Смеяться над собой он никому не позволит!

– Только бы тебя отец не услышал, – прошептала Кувшинка. – Кто бы из Богов тебе не помогал, но здесь вотчина отца. Даже Перун тебя не выручит.

– Да кто он такой – твой отец? – рассердился всадник. – Великий князь? Непобедимый герой? Или, ха-ха, бог?

– Бог, – произнесла озёрница тоном, который исключал даже намёк на лукавство. – Властитель всего живого.

– Всего-навсего… , – усмехнулся Ратибор, но не из недоверия, а из желания хотя бы что-то сказать.

– Нет, – серьёзно ответила девушка. – Он ещё охотникам покровительствует, ремесленникам и торговцам, а так же хранитель знаний и мудрости.

– Не многовато?

– А что поделаешь? Большинство Богов в Вирии обретаются, поближе к Роду. Некоторым и делать порой нечего, однако всё равно держатся за небесный свод. На Землю-то лишь отец да Ящер польстились, вот и приходится им на двоих делить обязанности, кои другим скучными или недостойными Богов показались.

Ратибор смотрел на девушку, пытаясь заметить в её глазах хотя бы искорку насмешки или тень издевательства в голосе. Ни того, ни другого не было. Похоже, Кувшинка говорила правду, по крайней мере, то, во что сама верила.

– А ты разве не слыхал о Велесе – скотьем боге? – нарушила молчание озёрница.

Всадник покачал головой.

– Чудно… , – протянула Кувшинка. – Может ты из очень далёких земель. Хотя подруги мои, берегини – Сртибоговы дочери по всему Белому Свету летают… Они бы рассказали о таких диких землях.

– Слушай, а может, врёшь ты всё? – встрепенулся Ратибор. – Дуришь мне голову, как в прошлый раз. Тогда утопить меня хотела, теперь ещё что-то задумала… Какие-то боги, берегини, талисманы? Может схватить тебя за белую ручку, да оттаскать за космы, чтобы дури поубавилась?!

– Зачем мне врать? – пожала плечами озёрница. – Ты же теперь мой суженый! Хотя сёстры, вернувшиеся от людей, говорили, что у вас принято жён бить… Что же воля твоя, – она покорно склонила голову.

– Прекрати! – застонал всадник. – Какая воля?! Какая жена?! Ты можешь объяснить, что происходит? Почему я в озеро зашёл холостым, а когда ты меня чуть не утопила – превратился в жениха?!

– Это ты мне голову морочишь! – поджала губы Кувшинка. – Зачем тогда меня обманом на берег вытащил? – огромные глаза снова потемнели и наполнились слезами. – Надо мной теперь все сёстры смеяться будут! Не смогла смертного заманить – сама попалась. А он теперь ещё и признавать не хочет! – красивое личико скривилось в плаксивой гримасе. Через мгновение озёрница посветлела (Ратибор заметил, что она вообще не способна подолгу грустить) – А может, – в ставших прозрачно-голубыми глазах мелькнул лучик надежды, – ты действительно варвар из дальних земель? Тогда откуда у тебя талисманы? Кто тебе рассказал, как нас озёрниц обхитрить?

Ратибор понял, что этот разговор глухого с немым ни к чему не приведёт. Он, молча подошёл к кромке воды. Глянул на противоположенный берег. Походный мешок чётко выделялся на изумрудной траве. Хочешь, не хочешь, а плыть назад придётся. Взять мешок да подальше от этой непонятно что лепечущей девки. Тяжело вздохнув, Ратибор вошёл в воду. Обернулся к Кувшинке.

– Попробуешь меня снова утопить – истыкаю иголкой, шибану по башке талисманами и ещё по имени обзову! Ясно? – пригрозил он. Раз девчонка так всего этого боится, можно попробовать держать её в узде хотя бы такими – пустыми, по мнению всадника – карами.

– А ты куда! – поинтересовалась Кувшинка.

– Мешок-то мой сам озеро не переплывёт…  – буркнул Ратибор. – По твоей милости, между прочим, про него забыл.

– Тебе нужен тот грязный куль? – уточнила девушка.

Всадник кивнул. Обидно, конечно, но против правды не попрёшь. После блужданий по болоту, замечательный сшитый из толстой кожи тюленя походный мешок превратился в нечто бесформенное и пропитанное грязью.

– Я сейчас! – Ратибор и глазом не успел моргнуть, как стройное девичье тело соскользнуло со склонённого дерева в озеро. Без малейшего всплеска! Даже волны почти не было! Всадник только заметил, как в глубине сверкнуло серебряной молнией чешуйчатое платье.

Через минуту девушка протягивала Ратибору походный мешок. Всадник как ни старался, так и не смог заметить, когда она вышла на противоположенном берегу и забрала его имущество.

– Держи свой куль, – Кувшинка торжествующе улыбалась. – Ты доволен?

Ничего, не ответив, Ратибор распустил узел на горловине. Высыпал содержимое на траву. Схватил широкий длинный пояс из промасленной кожи. Расстегнул потайные замочки. Кувшинка ойкнула – пояс оказался с секретом. Ратибор разложил его подобно свёрнутому пергаменту.

– Нет, ты всё-таки хитрец, каких поискать, – произнесла она, заглядывая через плечо всадника. – Надо же такое придумать!

– Ничего я не придумывал, – отмахнулся тот, ощупывая содержимое многочисленных кармашков. – Кажись, ничего не промокло! – облегчённо вздохнул он через. – Такая штука у каждого всадника была, – пояснил Ратибор удивлённой озёрнице. – Заряды хранить, маслёнку, огниво.

Всадник проверил оставшиеся вещи. Всё не так уж плохо. Просушить на солнышке, и порядок. Но вот на мерзкую кучку того, что когда-то называлось мукой, крупой и салом смотреть не хотелось. Одно воспоминание о гадостной смеси, которую одурманенный болотными газами путешественник употреблял последнее время, вызывал приступ тошноты.

– Придётся пока поголодать, – предупредил себя Ратибор, закапывая испорченную провизию в песок.

– Ты голоден? – спросила Кувшинка.

– Не знаю, как дочери богов, – всадник почувствовал раздражение, – а мы, простые люди, кроме того, что с кулаками за жёнами гоняемся, иногда ещё и поесть не прочь. Есть у нас такая слабость.

– Подожди, – девушка исчезла в озере так же стремительно и бесшумно, как и в первый раз.

Появилась она гораздо позже.

– Заждался? – Ратибор затруднялся определить, что было шире – улыбка на бледных губах или пространство расступившейся перед стройными ногами воды. – Пришлось хорошенько порыться в кладовках.

Изящным движением Кувшинка раскинула на траве расшитую скатерть.

– Стоило, какую – то тряпку искать?! – буркнул Ратибор. – Была бы еда, а без подстилки… , – всадник больше не смог сказать ни слова – на узорчатой ткани одно за другим, прямо из воздуха, возникли дымящиеся яства. Ратибор, глотая слюну, наблюдал, как к его ногам упал жареный поросёнок с яблоком во рту, ароматный пирог, из недр коего выглядывала зубастая пасть щуки, соблазнительно, бесстыдно, с ума сводяще, благоухающий котелок с маслянистым бульоном из которого выныривали рачьи панцири и кружочки аккуратно порезанных грибов.

– Приятного аппетита, – улыбнулась озёрница, когда на скатерти появился запотевший кувшин свежесваренного пива.

– Не отравишь? – Ратибор уже вгрызся в свиную ногу. Нежное мясо таяло во рту, сок брызнул на скатерть.

– Дурень! – Кувшинка отвернулась.

– Шучу, – прошамкал всадник, разламывая пирог. Убийственный дух свежего хлеба и жареной рыбы, ударил в ноздри, приятно согрел пищевод и вторгся в желудок, заставляя поросёнка потесниться.

Пирог исчез так же молниеносно, как и поросёнок. Ратибор погрузил деревянную ложку – подарок Михеича – в ароматное варево.

– А ты никак постишься, – обратился он, к озёрнице, хрустя рачьим панцирем и пытаясь подцепить скользкий разварившийся боровичок. – Ты гляди – я за последнее время одичал – всё сожру и не покраснею! Не зевай!

– Я это не ем, – ответила озёрница.

– А что же ещё есть, кроме этого?

– Утренний туман, цветочный запах, озёрную влагу, страсть возлюбленного…

Ратибор в это самое мгновение поднёс кувшин к губам. Сделал глоток. Холодное, сводящее судорогой зубы и приятно обжигающее нёбо, терпкое пиво, предвещало неземное блаженство. После слов девушки, всадник поперхнулся напитком, коим не брезгуют и Боги. Пиво попало не в то горло, всадник закашляляся. Задыхаясь и ударяя в грудь левой рукой, он все-таки умудрился поставить кувшин на скатерть.

– Вообще ничего не ешь? – спросил он, переведя дух.

– Ем.

– Да с той ерунды и букашка лапы передвигать не будет!

– Все смертные так думают…

– Так ты действительно… Хотя… Скатерть чудная… Папаша твой и вправду Бог? – после сытного обеда мысли Ратибора стали тяжёлыми и малоподвижными, как в принципе и он сам. – Самый настоящий?

– О Род создатель! – девушка закатила глаза. – Сколько же с тобой терпения нужно, дикий варвар! Я же тебе о том с самой нашей встречи толкую! Или в твоих землях любая девушка может на парней морок наводить и в приданное скатерть-самобранку приносит!?

– Ну, морок не морок, а дурить голову каждая умеет…  – медленно произнёс всадник. – Самобранка? – он перевёл взгляд на скатерть, которая чудесным образом избавилась от опустевшей посуды. – А как у неё всё это получается?

– Откуда я знаю! – в голосе Кувшинки появилось раздражение. – Её Мать Макошь ткала, а не я! Теперь, наконец, убедился, что мой отец не из простых смертных?

– Вполне может быть…  – Ратибор почесал подбородок. – И чего теперь прикажешь делать?

– Как чего?! – Кувшинка возмущённо поджала губы. – Пойдём в твои земли, представишь меня своей родне, и заживём, как у вас смертных положено: ты – любимый муж, я – послушная жена.

– Ого!

– Я тебе не нравлюсь?

– Не в том дело… Некуда мне тебя вести… Нет у меня ни дома, ни родни, да и Родины тоже, пожалуй…

– Ничего страшного. Поселимся в любом месте. Ты построишь дом. У меня ларец с жемчугом есть и два с самоцветами. Ты займешься, каким либо делом, я буду хозяйство вести да за нашими детишками приглядывать…

– Стой! Стой! – замахал руками всадник. – Какие детишки?! Какой дом?! Я не могу на тебе жениться! Не имею права!

– Вот ты какой! – слёзы хлынули из огромных потемневших глаз Кувшинки. – Решил погубить несчастную озёрницу! Опозорить на весь Поднебесный Мир! Теперь последняя кикимора в самом захудалом болоте надо мной смеяться будет!

– Вот так влип! – Ратибор беспомощно смотрел на рыдающую хозяйку озера. – Ну, успокойся что ли? – он неуклюже приобнял девушку. Тонкие плечи заходили ходуном под привыкшей к рукояти оружия ладони, слёзы, до этого обильно струившиеся по прекрасному лицу, теперь хлынули в три потока. – Ну, как тебя успокоить?

– Жениться…  – всхлипнула девушка.

– Ну, не мо…  – слова всадника заглушил взрыв рыданий.

– Объясни хоть, что это за обычай дурацкий? – попросил Ратибор, когда буря скорби и отчаяния немного утихла. – Может, и придумаем что?

– Почему дурацкий? – худые ладошки оторвались от заплаканного лица, на всадника воззрились посветлевшие, но всё ещё переполненные болью глаза.

– Не дурацкий, совсем не дурацкий! – Ратибор попытался закрепить успех. – Оговорился я. Непонятный для меня, чужака, обычай… В чём он заключается?

– Всё очень просто, – Кувшинка утёрла слёзы. – Мы – озёрницы и березницы – дочери мудрого Велеса и светлоокой Лады…

– Лады? – удивился всадник.

– Да самой прекрасной из Богинь…

– У этой самой прекрасной случайно повозки самодвижущейся нет?

– По-моему нет. Только карета, запряжённая лебедями. А что?

– Ничего… Имя знакомое. Продолжай.

– От отца нам достались озёра, берёзовые рощи и богатое приданное, от матери способность беззаветно любить и быть любимыми… Наши сёстры берегини такие же, только отец их Стрибог наградил дочерей своих умением полёта…

– А матушка у вас не промах…

– Не смей говорить так, смертный! Каждый из Богов счастлив, разделить любовь светлоокой Лады!

– Молчу, молчу… Не хватало мне ещё в божественные дела вмешиваться.

– Вот это правильно, – одобрила Кувшинка. – Тебе с Богами ссорится не стоит. Ну, значит, отец поручил нам беречь лесные озёра и берёзовые рощи, а мать любить и быть любимыми. Дозволено нам, раз в год, в самую середину лета, выбирать женихов среди смертных. Берегини смущают парней красотой своей и уносят в поднебесье, березницы завлекают песнями и обращают в молодые дубки, а мы – озёрницы – заманиваем в омуты. Потом живём целый год счастливо, а на следующее лето нового суженого ищем…

Ратибор передёрнул плечами, представив какой участи избежал.

– А что же с теми случается, кои отставку получили? – поинтересовался он.

– Ничего страшного, озёрница в утопленнике жизненную искру поцелуем поддерживает… Просто, однажды утром, она не коснётся губ молодца – он и умрёт счастливым. Женихи берегинь стрижами оборачиваются, суженные березниц – возвращаются к людям, только не помнят ничего… Однако порой по-другому выходит. Есть среди смертных удальцы, коим удаётся небесных и лесных дев себе в жёны заполучить. Приходит такой молодец в лес на Купальскую ночь и либо озёрницу железом коснётся, либо березницу за косу схватит, либо у берегини лебединые крылья похитит. Приходится нам тогда женой молодца становится, помогать ему во всём, детишек рожать и защищать род его перед нашими отцами… Многие из смертных мечтают с Богами породниться, но редко кому такое удаётся…

– Вот какой я счастливчик, – усмехнулся Ратибор. – А братья твои тоже невест среди смертных ищут? Или у богов одни девчонки рождаются?

– Братьям моим невест искать не приходится, – гордо ответила Кувшинка. – Сыновья Богов – великие воины и славные герои. Любая женщина в поднебесном мире готова на всё, чтобы удостоиться их внимания.

– С этим ясно, – всадник пристально посмотрел на озёрницу. – Значит, свадьбы никак не избежать?

Кувшинка усердно замотала головой.

– Значит, ты должна оставаться со мной до самой моей смерти? – продолжал спрашивать Ратибор.

Девушка закивала не с меньшим жаром.

– Тогда объясни мне, красавица, почему некоторые твои сёстры уходят от мужей?

– Откуда ты знаешь?

– Сама говорила…

– Ой, и, правда! – Кувшинка всплеснула руками. – Я и не думала, что ты меня так внимательно слушал.

– Привычка…  – пожал плечами Ратибор. – Болтун – находка для шпиона. Слыхала про такое? Давай, выкладывай свои секреты.

– Никаких секретов и нет, – спокойно ответила девушка. – Я бы перед самой свадьбой тебя предупредила, что останусь преданна тебе до тех пор, пока ты не расскажешь кому-либо о том, кто я на самом деле. Вот и весь секрет.

– И всего-то?! – рассмеялся всадник. – И многие из твоих сестёр назад возвращались?

– Почти все…

– Не может быть… Они все такие же красивые, как и ты?

– Есть и получше.

– Все как одна верные жёны, заступницы перед Богами, носительницы удачи?

Девушка кивнула.

– И ты хочешь сказать, что, не смотря на все блага, мужики не могут соблюсти одного единственного пустячного условия: никогда не рассказывать того, о чём все и так догадываются?

– Смертные мужчины – странные создания, – улыбнулась девушка. – Обладание чем-то, чего нет у других, сводит вас с ума. Вы готовы держать рот на замке год, три, даже десять, но не вечно… Владение чужим секретом пожирает ваш мозг, лишает покоя и благоразумия. Вам хорошо с женой – дочерью Бога. Вас не покидает удача. Ваш дом полная чаша. Ваша жена так же прекрасна, как и в первый день знакомства. Ваши дети здоровее и умнее свои ровесников. Вы счастливы… Но… Но желание рассказать кому – либо о давней удаче, желание похвастаться собственной удалью всё сильнее и сильнее овладевает вами с каждым днём. Всё труднее и труднее сдерживать данное в день свадьбы слово. Обязательство когда-то представлявшееся пустячным становится невыносимым. Наконец безумие овладевает вами, и вы рассказываете всё первому встреченному в грязном кабаке бродяге, за кружкой дешёвой браги. Таковы смертные мужчины… В ту же минуту моя сестра и её дети обретают свободу и покидают мир людей…

– Стоп! – Ратибор вскочил. – Повтори ещё раз!

– Обретают свободу…  – озёрница во все глаза смотрела на всадника.

– То есть если я сейчас разболтаю кому-нибудь твою родословную, то баста?! Никаких обязательств?!

– Ну, наверное… Только…

– Только, без только! Или тебе охота шляться со мной по всему белому свету?! По-моему не лучшее занятие для дочери Бога!

– Ты так стараешься избавиться от меня… Всё-таки надо мной будут смеяться… Ты очень жестокий!

– Меня кстати, кое-кто из присутствующих утопить собирался…

– Ну и что?

– Ничего особенного, если не считать, что согласия моего особого не спрашивали… К тому же… Кто-то говорил о послушной жене… Я пока только вижу сварливую девчонку. И вообще, я значит должен волноваться, что над тобой кто-то будет смеяться, а ты вряд ли переживала, когда меня на дно утаскивала. Или потом, когда через годик себе нового бы жениха приманивала…

– С чего это мне переживать? – удивилась озёрница. – Я же тебя не просто убить собиралась. Я же в обмен на свою любовь.

– Покорнейше благодарим, – Ратибор подтянул пояс, ослабленный за обедом. – Только мы уж как-нибудь без этого. За хлеб – соль спасибо тебе, а в остальном не поминай лихом.

– Но ты не можешь просто так уйти, – Кувшинка схватила его за рукав. – Неужели тебе меня совсем не жалко?

– Жалко, но молод я ещё для женитьбы. И без благословения родительского не могу…

– Я с тобой пойду! – заявила девушка. – Поступай, как знаешь, но я традицию нарушать не могу.

– А вот об этом даже не беспокойся, – улыбнулся всадник. – Я, как только кого увижу – сразу расскажу, как дочку бога на иголку поймал. И всё – свободна птичка!

– Ты этого не сделаешь.

– Уж не ты ли мне помешаешь?

– Нет. Тебе просто некому будет рассказать. Ты первый смертный, объявившийся здесь за последние тридцать лет.

– Врёшь.

– Вот ещё…

Ратибор опустился на траву.

– А птичке или там зайцу рассказать нельзя? – спросил он без особой надежды.

– Ты ещё про муравья или рыбку уклейку вспомни! – фыркнула Кувшинка.

– А ты значит, от меня не отстанешь?

– Думаешь мне охота тебе навязываться?! – рассердилась девушка. – Закон такой! Коли не перехитрила смертного – будь добра расплачиваться! Да я бы век с родного озера не ушла, особенно из-за какого-то чумазого невежи!

– Лучше бы мне из болота не вылазить, – буркнул всадник. – Хотя…  – в погасших, было, глазах мелькнула надежда. – Говоришь, уходить никуда не хочешь?

Девушка кивнула.

– Вот и отлично! – Ратибор хлопнул в ладони. – Тебе главное что? Жениха заполучить! Так вот он я! Обычай ваш соблюдён. Теперь должно мой выполнить. А в наших землях правило такое – свадьбе не бывать, пока я во славу суженой подвиг не совершу. Значит, поступаем так: ты остаёшься на озере, ждёшь меня, а я быстренько совершаю славное дело и назад. А там уж – здравствуй, батюшка Велес – я твой зять.