Текст книги "Полукровка (ЛП)"
Автор книги: С. И. Вендел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)
Эпилог
Год спустя
Орек и раньше видел свою пару в платьях – зимой она часто выбирала тяжелые шерстяные юбки, чтобы согреть ноги, и у нее было несколько ярких воздушных платьев для фестивалей и летних сборищ. И еще была единственная ночная рубашка, которую она купила в Дундуране, из тонкого хлопка с атласными лентами, которая должна была свести с ума мужчину своей почти прозрачностью и изящными драпировками, которые открывали, но при этом дразнили. Он любил эту ночную рубашку, даже если она редко надевала ее.
Но сегодня это было ничто по сравнению с платьем Сорчи. Ее свадебным платьем.
Бледно-зеленое платье струилось вокруг нее, как спокойные воды пруда, серебряные нити, вышитые по краю и манжетам, отражали свет, словно рябь солнечного света на поверхности. Просторные рукава колыхались и перекликались с ее распущенными кудрями, ниспадающими до самой талии. Глубокий вырез на груди открывал участки кремовой, покрытой веснушками кожи, которая будто создана для поцелуев, сопровождаемых шёпотом восхищения.
Ее зеленые глаза блестели, когда она направлялась к нему через долину, в руках у нее был букет поздних цветов, а вокруг головы были вплетены нити сладкого жасмина и васильков.
Она была королевой, богиней, благословляющей его одним своим видом.
Сердце Орека дрогнуло в груди, как будто хотело быстрее добраться до нее. Когда она приблизилась, у него зачесались ладони от желания прижать ее к себе, чтобы зарыться лицом в ее сладко пахнущие локоны.
Иллюстратор – valentaineart
Но он будет вести себя прилично – пока.
Сорча выполнила свое обещание устроить для них новую жизнь, отказавшись от части своих обязанностей по дому и конюшням ради новых возможностей и испытаний, но вот уже несколько недель она, ее мать и сестры из кожи вон лезли, чтобы провести эту церемонию и последующий за ней пир – он знал, что лучше не портить все, перекидывая ее через плечо, чтобы поступить с ней по-своему в лесу.
Сегодня многие пришли отпраздновать и поздравить их – лорд Дарроу, Эйслинн и их свита, многие друзья-рыцари сэра Кьярана, конюхи и работники с конюшен, большая семья из большого клана Брэдей и друзья из Гранаха. И это только лишь люди.
Фальк и небольшой отряд сородичей-орков прибыли накануне вечером. И благодаря необычной, но до сих пор успешной дружеской связи между кланом Камнекожих и Дарроулэндами, всё больше нелюдей начало стекаться в этот край, надеясь обрести жизнь в мирном поместье.
Несколько полукровок теперь называли Дарроуленд своим домом, в том числе кузнец, который работал на Дарроу в замке Дундуран. Остальные занялись сельским хозяйством в ближайших деревнях. Все они навещали его и Сорчу, и, узнав, что есть еще такие, как он, Орек успокоил боль внутри, о существовании которой и не подозревал, пока она не начала утихать. Он считал всех мужчин друзьями, и теперь они смотрели на него с довольными, полными надежды лицами. Возможно, они тоже найдут человеческих женщин такими же свирепыми и красивыми, как он.
Именно это и имела в виду стая мантикор. Они прибыли в начале лета, вызвав некоторое беспокойство у Дарроу и Кьярана, но пришли только с просьбой остаться в этом регионе на некоторое время и поохотиться. Основываясь на историях, рассказываемых в тавернах Гранаха и Дундурана, они были не просто охотились, но и искали пару, поскольку их часто заставали флиртующими с пастушками и трактирщицами.
Орек подозревал, что те же мысли проносились в головах двух драконов, которые прибыли в своих двуногих формах летом, а также таинственного мужчины-фейри, который прибыл весной. Все просили разрешения поселиться в Дарроуленде, что и было одобрено.
За прошедший год, с прибытием такого большого количества разных людей, Орек и Сорча начали помогать Эйслинн налаживать связи и взаимоотношения с теми, кто находится за пределами человеческих королевств. Опыт Сорчи, а также стремление ее отца и лорда Дарроу положить конец работорговле доказали, что люди сами были в большей безопасности, когда предлагали мир нелюдям.
Он и его пара путешествовали большую часть лета, посещая другие орочьи кланы, которые, по мнению Орека, могли быть готовы выслушать условия лорда Дарроу. Многие были согласны, а некоторые отправили делегации на север. Они посетили южные деревни, такие как Биррин, чтобы начать налаживать отношения с осторожными горожанами. Они отправились на ферму Кары и Анхуса, чтобы доставить обещанную повозку, радуясь снова видеть своих друзей. Они отправились на север, к скалистым берегам, где море встречалось с горизонтом, и Сорча нашла добрую русалку, с которой можно было поболтать. Они даже провели несколько дней в столице с лордом Дарроу, пока он объяснял королю свою миссию. Сорча была взволнована и почти обезумела от встречи с королем – Орек подумал, что мужчина слишком уверен в собственном интеллекте. Но он согласился с планами Дарроу, и это было все, что имело значение.
Это была их последняя поездка, поскольку у Орека было еще много дел, которые ему нужно было сделать, прежде чем он женится на своей прекрасной паре.
В глазах сородичей-орков они уже были парой, их связь теперь настолько неотъемлема, что Сорча сказала, что уверена, что чувствует нечто из того, что он описал, ту связь между ними, которая звенит любовью и преданностью.
Но когда они начали новую жизнь для себя, Орек захотел быть связанным с ней и по-человечески. И для такого гордого мужчины, которым он был, это означало, что у него должен быть дом, который он мог предложить ей.
Комната-башня в доме ее родителей предлагала гораздо больше уединения и пространства, но они согласились, что им все же нужен дом, что принадлежал бы только им. Тот, который они могли бы построить, заполнить и расширить.
Итак, когда растаял снег, Орек начал строить свой дом. Весной дело шло урывками, а летом и вовсе прекратилось. Но к настоящему моменту, поздней осенью, у него наконец-то появился дом, достойный его пары.
Ее отец и братья, особенно Коннор, вложили всю свою любовь и преданность Сорче в каждый брус и половицу. Это слегка сводило Сорчу с ума – тот факт, что Орек и все мужчины из рода Брэдей знали, каким станет дом, в то время как она дала обещание не подглядывать и могла видеть только его внешний вид. Ни уговоры, ни угрозы не помогли ей выведать хотя бы намек, что, вероятно, злило ее ещё сильнее.
Когда Сорча с лучезарной улыбкой подошла к нему, напряжение от беспокойства о том, все ли в доме правильно и безупречно, сменилось возбуждающим предвкушением. Скоро он покажет ей дом, который принадлежит им.
Ему не терпелось наполнить его – ею, их жизнями, юнлингами.
Орек протянул руки к своей паре. После того, как передала Эйслинн цветы, Сорча вложила свои руки в его.
– Ты такой красивый, – прошептала она ему.
Румянец пополз вверх по его шее. Все, что он сделал, это нашел прекрасную кожаную тунику, которая хорошо сидела на нем, начистил сапоги и зачесал назад волосы. Именно Фальк надел ему на шею традиционный орский торквес3 – ошеломляющий подарок от вождя орков.
– Ты слишком красива, чтобы выразить это словами, – прошептал он в ответ, заливая ее румянцем.
Наблюдая за ними, лорд Дарроу, поблескивая глазами, наконец откашлялся.
– Готовы? – когда Сорча кивнула, он подмигнул ей и начал. – Для меня большая честь связать вас двоих сегодня, завтра и навсегда.
Собравшаяся толпа притихла при его словах, придвинувшись ближе к долине, чтобы стать свидетелями их обета.
Возможно, когда-то Орека раздражало такое количество людей, окружающих его со всех сторон, но сегодня он был более чем счастлив, что все увидели его прекрасную пару и то, как они предъявят права друг на друга. Окруженный семьей и друзьями, он давал клятвы женщине, которая владела его телом и душой… это было больше, чем Орек мог когда-либо мечтать.
– Ты, Сорча Брэдей, пришла сегодня по собственной воле?
– Так и есть, – сказала она, подмигнув Ореку.
– И ты собираешься взять этого мужчину в мужья, посвятить себя ему, связать себя с ним и отдать ему весь остаток своих дней?
– Да.
Сердце Орека забилось со всей силой и окончательностью стрелы, попавшей в цель.
Судьба, эта женщина!
– И ты, Орек из клана Каменной Кожи, пришел сегодня по собственной воле?
– Да.
– И ты собираешься взять эту женщину в жены, посвятить себя ей, связать себя с ней и отдать ей весь остаток своих дней?
– Попробуйте остановить меня.
Толпа зашумела и засмеялась, и Сорча улыбнулась ему, снова покраснев.
Вытащив из кармана красную ленту, Дарроу намотал ее на их сцепленные руки, связав их вместе, прежде чем завязать концы узлом.
– Связанные вместе, переплетенные вместе, соединенные вместе.
Провозглашение проникло в Орека подобно первым весенним дождям, пропитывая и очищая. Он втянул глубоко в себя слова, которые объявили всему миру, что они связаны во всех отношениях.
– Я объявляю их мужем и женой. Что скажете вы?
– Мы приветствуем их! – скандировала собравшаяся толпа.
– Тогда перед своей родней принесите свои клятвы и скрепите их.
Слезы заблестели в глазах Сорчи, когда она подошла ближе, прижимая их связанные руки между телами. Ее сладкий аромат дразнил его нос, и он свободной рукой обнял ее, ее платье было мягким под его рукой.
– Я не могу сожалеть о том, что меня украли, – сказала она, – потому что это привело меня к тебе. Лучший мужчина, которого я когда-либо знала. Ты сделал гораздо больше, чем спас меня. Ты нашел меня, Орек. Ты видишь меня, – она поцеловала его в центр груди. – И я вижу тебя, любовь моя. Ты храбрый, ты добрый. Ты полукровка. И ты весь мой.
Его горло перехватило, когда он с трудом сглотнул, потребность окружить себя своей парой, похоронить себя внутри и связать их вместе – внутреннее побуждение, от которого кровь закипала в жилах.
Сорча объяснила ему, что существуют традиционные человеческие клятвы, которым он может следовать, что речь идет о намерениях и значении, стоящем за ними, но Орек не хотел, чтобы чьи-то слова были у него на устах.
Крепко прижимая ее к груди, он прохрипел:
– Никто никогда не заботился обо мне. По праву, ты тоже не должна была. Но ты приняла меня в свое сердце, в свой клан, и я никогда не буду принимать это как должное. Ты – сердце в моей груди, воздух в моих легких. Ты – моя пара, и я отдам тебе все, потому что ты – все для меня..
– Я так сильно люблю тебя, – прошептала она, и слезы увлажнили ее розовые щеки.
Он аккуратно стер их.
– Я люблю тебя, сердце мое.
И он притянул свою пару ближе и поцеловал, скрепляя их клятвы.
Толпа приветствовала и хлопала, а затем смеялась и шепталась, когда их поцелуй длился немного дольше, чем необходимо.
Он ничего не мог с этим поделать. Он изголодался по своей паре, по своей жене. Орек не был хорошим мужчиной – по крайней мере, не очень хорошим. Он был эгоистичным, жадным, алчным.
Но он был хорошей парой и готов был делить ее с другими подольше. Правда, совсем чуть-чуть. У него был дом, которым нужно было похвастаться, и он уже знал, где именно в их доме он хотел бы впервые заняться с ней любовью.
Свежий осенний день вскоре сменился ночью, но они сдерживали темноту сотнями фонарей. Был разведен огромный костер, и танцоры уже кружили и приветствовали их, пока мед лился рекой.
На сердце Сорчи потеплело оттого, что все веселились, наслаждаясь едой, над которой она, Эйфи и тетя Софи трудились несколько дней. Все было идеально, тепло светилось в мягком свете фонаря и камина. День оставался ясным, несмотря на несколько угрожающих облаков – которые, после того как Сорча забеспокоилась, Эйфи и Софи указали через кухонное окно и велели им улетать.
Ее мать и тетя теперь танцевали вместе, как маленькие девочки, у костра, их щеки порозовели от слишком большого количества медовухи. Эйфи даже удалось уговорить Кьярана немного потанцевать, хотя он и вернулся за семейный стол, где теперь терпеливо слушал что-то, что говорил Калум, пока Кили дремала у него на коленях.
Мэйв и Блэр едва успели покинуть танцевальный круг, в их волосах запутались цветы, когда они кружились и подпрыгивали. Несколько пар глаз следили за Мэйв, куда бы она ни пошла – и не все они были людьми. Во всяком случае, это, казалось, радовало Мэйв еще больше, и Сорча желала своей сестре всего наилучшего.
Она понятия не имеет, во что ввязалась.
Коннор и Найл оказались в разных кругах общения, и большая часть толпы разбилась на группы поменьше, разговоры были оживленными, а тарелки пустыми. Остатки пиршества были разбросаны по столу – хороший признак того, что все набили животы и остались довольны.
Хотя стол не был полностью пустым. Сорча заметила, как маленькая лапка шарит по небрежно оставленным объедкам. Она ухмыльнулась и притворилась, что не заметила.
Позвольте Дарраху повеселиться – при условии, что он не приведет слишком много своих друзей.
Щенок полностью повзрослел и более чем немного располнел, и Орек теперь был единственным, кто мог поднять пушистого зверя и нести его на плечах. Ему все еще нравилось, когда его носили на руках, особенно в одной из сбруй, которые сделал для него Орек, и он часто следовал за Ореком и Сорчей во время их дежурств в надежде, что его понесут, погладят или покормят.
И Даррах был не единственным лесным существом, за которым ухаживал ее супруг.
Орек заботился о многих других енотах, оленях, горностаях, выдрах, птицах и даже о барсуке, приходившем за едой. Сорча могла отличить Дарраха от других енотов только по тому, насколько он был велик, в то время как Орек давал им имена и знал их всех в лицо. Он даже отправлялся на поиски тех, кого давно не видел, чтобы убедиться, что с ними все в порядке.
Калуму нравилась возможность изучить всех животных вблизи, а Ореку нравилось ухаживать за ними. Он также взял на себя больше обязанностей в конюшнях, помогая с лошадьми. Однако больше всего ему нравилось работать с деревом. Коннор познакомил его с этим делом, и теперь она почти никогда не видела свою пару без опилок в волосах.
Сорча оперлась на его руку, чтобы улыбнуться ему. Она наблюдала, как напрягается его крепкое горло, когда он сделал глоток меда, обводя взглядом толстые сухожилия.
Рука, связанная с ее собственной, сжала ее руку, и он улыбнулся в ответ.
– Ты довольна, сердце мое?
– Гораздо больше, чем довольна.
Он наклонился, чтобы запечатлеть быстрый поцелуй на ее губах.
– Значит, скоро я смогу забрать тебя себе?
Сорча почувствовала, как ее сердце затрепетало в груди, но ее тело не было таким застенчивым. Оно сжалось от желания обладать им.
Она наелась досыта, натанцевалась досыта, и теперь пришло время наесться своим красивым мужем-полуорком.
Весь день ее тело гудело от возбуждения, которое превратилось в острую боль, когда она заметила его на другом конце долины. Он уже был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела, но одетый в прекрасную кожаную тунику, широко распахнутую на великолепной груди, расстегнутую у воротника, чтобы продемонстрировать золотой обруч на толстой зеленой шее, он был совершенно сногсшибателен. Мягкие волосы раскинулись по его сильным плечам, а блестящие локоны были зачесаны назад от заостренных ушей, демонстрируя несколько висевших там серег.
Весной Сорча взяла за правило находить идеальные серьги и однажды вечером подарила их ему.
– Это для тебя, – тихо сказала она ему, не уверенная, что он подумает. Она не была сородичем-орком и не знала, уместно ли дарить ему их. – Один за то, что спас меня и вернул домой. Один за победу над вождем орков в битве. И еще один для меня, за то, что ты моя пара.
Если судить по тому, как он долго смотрел на серьги, прежде чем наброситься на нее, отнести в кровать, осыпать поцелуями и не давать ей уснуть до поздней ночи, лаская языком ее киску, она бы сказала, что они ему понравились. И еще больше ему понравилось, что она купила пару и для себя.
– За то, что выжила, когда меня похитили, и за то, что нашла свою пару, – сказала она.
Она купила серьги для каждого из них, но решила отдать их ему, как только они останутся одни – она очень рассчитывала на подобную реакцию.
– Ты можешь взять меня так, как захочешь, – флиртуя ответила она.
Рокочущее мурлыканье сотрясло его грудь, и Сорча подавила смех, когда его лицо стало серьезным. Он поставил свою кружку и потянул ее за их связанные руки, чтобы обойти празднование. Они держались на краю света от костра, ее полукровка был полон решимости не дать их перехватить.
Ночь казалась прохладной после костра и пиршества, но Сорча почти не чувствовала этого. В синей дымке ночи она шла со своей парой по фруктовым садам, согреваемая его большим телом и желанием, тлеющим внутри нее.
Они прошли мимо дома ее родителей, но продолжили идти, через другой фруктовый сад на другую сторону поместья. Там, вне поля зрения и звуков дома ее детства, стоял дом, построенный Ореком.
Это было большое здание, стены сложены из тяжелых бревен, высотой в два этажа. Окна в свинцовых переплетах смотрели на пустые цветочные ящики, наполненные землей и засеянные семенами, готовые к следующей весне. Крыша была наклонной, чтобы позволять снегу соскальзывать, вдоль крыши были расположены зубчатые водостоки, а фронтоны обоих мансардных окон были вырезаны в виде спиральных узоров. Входная дверь представляла собой тяжелую плиту с вырезанным спереди гарцующим конем и железной ручкой, вделанной в правую сторону.
– О, – мечтательно вздохнула она, уже очарованная сонным видом дома.
Она, конечно, и раньше видела его снаружи. Сдержать обещание не подглядывать было непросто, но это не означало, что она не бродила возле дома, чтобы мельком увидеть прогресс.
Но сегодня вечером во всем этом было что-то другое.
Тепло выливалось из окон, освещая луг узорчатым светом, похожим на алмазы. Он казался живым, как будто ждал достаточно долго, чтобы приветствовать их дома. Она почти хотела, чтобы сейчас было еще дневное время, чтобы она могла хорошо рассмотреть каждый уголок и балку, но было что-то очаровательное в том, что свет вел ее домой сквозь темноту.
– Тебе нравится?
Голос Орека стал тихим, почти обеспокоенным, и Сорча поняла, что больше ничего не сказала.
– Это прекрасно! – восторженно воскликнула она. – Покажи мне все.
Улыбка озарила серьезное выражение его лица, и одним быстрым движением он подхватил ее на руки. Сорча рассмеялась и обвила свободной рукой его шею.
Он отнес ее к двери, которую открыл бедром. Ему не пришлось наклоняться под проемом, дверь более чем подходила для орочьего роста.
Внутри дом светился насыщенным, теплым янтарем. Бревна были выровнены, щели замазаны, чтобы сохранить тепло, но большая часть древесины медового цвета осталась открытой. По стенам и балкам вились узлы и кольца – уникальные узоры, вызвавшие у нее благоговейный трепет.
Они вошли в маленький коридор, который вел в большую гостиную. Там уже было полно проектов Орека по дереву – некоторые она узнала, а некоторые были новыми. Длинный диван, прочное кресло-качалка, низкий столик, пара приставных столиков и еще несколько стульев были приготовлены для них, отбрасывая тени от огня, потрескивающего в главном очаге. Массивная деревянная каминная полка уже была завалена мелочами, хотя оставалось достаточно места, чтобы добавить еще безделушек.
Он отнес ее на кухню, расположенную за гостиной. Она была большой: в дальнем конце была выложена камнем зона для приготовления пищи. В одном углу возвышалась кирпичная печь, а все столешницы были отполированы до блеска. Другая половина представляла собой простую обеденную зону, большую часть пространства занимал огромный деревянный стол. Вокруг стояло несколько стульев, хотя она была уверена, что ее пара скоро сделает достаточно, чтобы вместить всю ее семью.
Не то чтобы ее братьям и сестрам разрешалось заходить сюда. По крайней мере, какое-то время.
Затем он показал ей ванную комнату, где установил глубокую медную ванну и плиту, предназначенную исключительно для нагрева воды. Шкафы были заполнены пушистыми простынями и бельем.
Широкая лестница была аккуратно встроена в заднюю часть дома, и он нес ее наверх, даже когда она утверждала, что может идти. Он не услышал ее слов, вместо этого понес на руках по коридору второго этажа мимо трех дверей, оставленных приоткрытыми. Последнюю он открыл, чтобы войти их спальню.
Каким-то образом их большая кровать уже оказалась внутри – широкая, прочная рама с вырезанными на ней деревьями, оленями и ручьями. Матрас был доверху набит плюшевыми мехами и мягкими одеялами – он пополнил свою коллекцию только во время их поездок в Дундуран и Глеанну. Ее сундук был там, как и сделанный им платяной шкаф, антикварный шкафчик, подаренный им матерью, туалетный столик и умывальник, которых она никогда раньше не видела. Комнату согревал небольшой очаг, и она уже ожидала, что ее супруг уложит ее на их кровать, чтобы начать их брачную ночь.
Вместо этого он повернулся, чтобы показать ей две другие комнаты, которые остались пустыми.
– Заполняй, как захочешь, – сказал он.
У нее внутри все сжалось от волнения. Она знала, что он сказал, знала, для чего на самом деле предназначены эти комнаты.
Они не были уверены, сможет ли Орек зачать детей. Животные-полукровки, такие как мулы, не могли, и они не знали, сможет ли он. Сорча уже сотни раз получала удовольствие от того, что ее супруг наполнял ее своим семенем, и до сих пор не забеременела.
Сейчас об этом не стоит беспокоиться.
О том, будут ли у них собственные детеныши, они побеспокоятся позже. Она была более чем счастлива, что ее красивый полукровка еще какое-то время будет принадлежать только ей. К тому же, она вырастила достаточно братьев и сестер, чтобы подождать с ребенком.
Пока она позволит этим комнатам, пусть и пустым, быть полными потенциала и обещаний. Остальная часть дома и так была полна ими, их жизнью. Она втайне беспокоилась о том, что нигде не сможет чувствовать себя дома, как в доме ее родителей, но ее пара в очередной раз доказал, что она ошибалась.
Идеально. Здесь полно всего, но есть куда расти. Ее вещи уже раскрасили и украсили комнаты. Все было сделано с учетом габаритов Орека, подходящего размера и достаточно прочное. В каждой комнате было что-то для Дарраха – кровать, насест, широкий табурет только для него.
Это дом.
Слезы счастья защипали ей глаза. Она полюбила это место.
Но когда Орек понес ее обратно к лестнице, она нахмурилась через его плечо.
– Разве мы не…?
– Ты сказала, что я могу взять тебя так, как захочу, – сказал он, проходя по дому. На кухне он, наконец, усадил ее на стол, который, что интересно, был идеальной высоты, чтобы держать их бедра на одном уровне. – Я хочу начать отсюда.
Игривая усмешка тронула ее губы, когда она откинулась на локти.
– Сейчас?
Его мягкий взгляд стал голодным, когда он склонился над ней, поднимая ее юбки. Лента должна была оставаться повязанной вокруг их рук до тех пор, пока брак не будет консумирован, но она сомневалась, что им может что-то помешать.
Он встал между ее раздвинутых ног, его пальцы играли с лентами ее подвязки.
– Ты такая красивая, – пророкотал он, наклоняясь для поцелуя. – И моя.
– Твоя, – вздохнула она, когда его губы коснулись ее лба.
Эти ищущие пальцы дразнили ее легкими прикосновениями, зарываясь в ее нижнее белье, чтобы, наконец, скользнуть сквозь жар ее влагалища. Сорча счастливо застонала, когда его мозоли потерлись по ее нежной плоти, прикусила губу, когда он провел средним пальцем сводящими с ума кругами вокруг ее клитора.
– Нет, сердце мое, – сказал он, облизывая языком ее губы. – В нашем доме я хочу слышать все твои крики и стоны.
Сорча улыбнулась, ее сердце бешено заколотилось от ошеломляющей правды. Это был их дом. Они могли делать все, что им заблагорассудится, шуметь так, как им заблагорассудится.
Пока ее супруг своими талантливыми пальцами поднимал ее выше, Сорча возилась с застежками его туники. Он недовольно заворчал, когда она велела ему откинуться назад, его взгляд был нетерпеливым, когда она распахнула тунику и расшнуровала нижнюю рубашку под ней. Она счастливо замурлыкала, глядя на обнаженную зеленую плоть, проводя рукой по впадинам и выпуклостям его мускулистой груди.
Мурлыканье завибрировало под ее рукой, и несколькими быстрыми движениями он стянул с себя тунику и рубашку, которые свисали с связанного запястья.
Сорча скрестила лодыжки у него на пояснице, притягивая его ближе, чтобы насытиться его теплой кожей.
Когда он потянулся к своей шее, она похлопала его по запястью.
– Оставь торквес.
Он улыбнулся, показав ей свои клыки.
– Хватит дразнить меня ими – покажи мне свою красивую грудь.
Орек восхищенно наблюдал, как она оттянула вырез платья вниз, позволив одной груди вылезти наружу. Она сжала ее в руке, дразня кончиком пальца сосок.
От рычания нос ее супруга сморщился.
– Обе, – потребовал он, яростно распутывая завязки брюк.
Она подчинилась, вытащив вторую грудь и проделав с ней то же самое.
Сорча застонала, когда горячая ствол его члена скользнул по ее влагалищу, а широкая головка задела ее клитор. Он устроился между ее бедер, опираясь на ладонь, лежащую на ее талии.
– Покажи мне, – снова сказал он. Его бедра начали двигаться небольшими толчками, просто дразнящее прикосновение, которое воспламенило Сорчу.
Сглотнув, она обхватила себя за соски, дразня их большим и указательным пальцами. Он заурчал, наблюдая за происходящим, глаза его стали цвета расплавленного золота. Хотя его ноздри раздувались, а щеки покрылись румянцем, он не торопился, а продолжал делать те безумные движения, которые подталкивали ее к краю пропасти.
– Орек… – простонала она, не стыдясь хныканья в своем голосе. Она нуждалась в нем.
Он издал довольное урчание, прежде чем медленно, очень медленно, наклонить к ней голову. Он поцеловал ее в губы, затем спустился по горлу к груди. Не сводя с нее глаз, он накрыл ее руку своей, чтобы вложить ее грудь в свой жадный рот, где он сосал и лизал ее. Он играл с ней зубами и языком, чередуя поцелуи с посасыванием груди.
Сорча откинула голову назад, двигая бедрами, чтобы найти больше трения.
Он остановился. Он останавливался каждый раз, когда она пыталась подтолкнуть его двигаться быстрее, жестче. Она скулила и причитала, но он начинал снова, только когда она лежала неподвижно для него. Он довел ее до края только для того, чтобы остановиться, и после третьего раза Сорча сама зарычала.
Она запустила руку в его волосы, царапая ногтями кожу головы.
– Я хочу тебя, пара, – горячо прошептала она ему на ухо.
Из его горла вырвался стон, а затем его рот накрыл ее, заглушая ее крики.
– Чего ты хочешь, моя пара? – прохрипел он. – Все, чем я являюсь, принадлежит тебе.
– Я хочу все, но начну с твоего члена.
Он рассмеялся, и она почувствовала его усмешку на своей коже.
– Все, что угодно, сердце мое, – прошептал он, а затем его большой зеленый член прижался к ее входу.
Сорча подавилась своим стоном, ощущение того, что он прокладывает себе путь внутрь, всегда захватывало. Наконец-то она будет с тем, кого так долго желала – с тем, о чем мечтала весь день.
Он уверенно покачивал бедрами, входя немного глубже с каждым толчком. Его голова упала ей на грудь, когда его бедра оказались на одном уровне с ее, член погрузился в нее до основания. Сорча сжала свои мышцы вокруг него, чем заслужила мурлыкающее рычание.
– Держись за меня, – сказал он, и она только успела обнять его за шею, как он вышел до головки и снова ворвался в нее.
Сорча закричала, боль, давление и скольжение были такими приятными. Их бедра соприкасались снова и снова в ритме, который заставил бы ее сдвинуться через весь стол, если бы она не держалась за него так крепко. Она впилась пальцами в его плечо, открыв рот в беззвучном крике, когда он входил внутрь.
Он не давал ей пощады, держа ее за задницу, чтобы она отвечала на каждый толчок. Ее груди подпрыгивали, когда он ласкал ее, касаясь сосков своей горячей кожей.
Она цеплялась за него при каждом движении, ее тело умоляло его не уходить, и приветствовало его возвращение каждым движением. Она плакала по нему, их скользкая смазка стекала по бедрам Сорчи, и влажные звуки, которые они издавали, эхом отражались от камней кухни.
Не в силах больше этого выносить, Сорча обхватила его бедра ногами так крепко, как только могла, и надавила. Он зарычал ей в волосы, большим пальцем прижав ее клитор к своему толкающемуся члену.
В глазах Сорчи взорвалось больше звезд, чем в ночном небе. Она распалась на части с жалобным криком, тело застыло в экстазе.
Ее пара крепко держал ее и себя неподвижно, пока она кончала, доя его член, пока он тоже не смог больше этого выносить. Спотыкаясь в ритме, он поставил локти на стол, вцепился в ее волосы и начал двигаться.
Она услышала влажный шлепок их одежды об пол и содрогнулась от очередного оргазма, когда ее пара разлетелся на части над ней. Оскалив клыки, напрягая сухожилия на горле, Орек зарычал, наполняя ее собой, горячий поток его семени опалил ее изнутри.
Она была полна. Так сыта. Но она никогда не насытится им.
Прошло немало времени, прежде чем его бедра полностью замерли, небольшие толчки и подергивания удовольствия отозвались эхом после их занятий любовью.
Когда Орек оторвался от ее груди, на его лице была довольная улыбка, а глаза снова стали мягкими.
– Добро пожаловать домой, любовь моя, – пробормотала она.
– Моя пара, – промурлыкал он. – Не хватает человеческих слов, чтобы сказать, как сильно я тебя люблю.
– Ты показываешь это мне. Каждый день, всем, чем ты являешься.
Он целовал ее долго и глубоко, его язык танцевал с ее языком точно так же, как они танцевали у костра.
Когда он отстранился, Сорча заметила на его губах опасную игривую усмешку.
– Ты готова, сердце мое?
– Готова к чему?
– Ко всему.
Поставив ее на дрожащие ноги, Орек выдернул ленту из их рук, затем осторожно снял с них оставшуюся одежду. Он завязал ее волосы сзади лентой, прежде чем отнести ее, обнаженную, в гостиную, где уложил на плюшевый коврик перед пылающим камином.
И именно здесь, а затем на диване, затем на лестнице и, наконец, в их постели, много раз в их постели, он показал ей, доказал ей, как доказывал каждый день и будет доказывать каждый день, что значит быть его парой.
Конец
