Текст книги "Полукровка (ЛП)"
Автор книги: С. И. Вендел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)
В какой-то момент он заснул и повернулся на бок лицом к ней. Это его рука потянулась к ней, остановившись на ее бедре.
У нее вырвалось счастливое сонное бормотание, и в полусне она не смогла удержаться и придвинулась к нему поближе. С каждым дюймом, она чувствовала исходящий от него жар и испытывала искушение придвинуться еще ближе.
Она устроилась на небольшом расстоянии между ними, просто ощущая его дыхание на своей макушке.
Сорча дотронулась до его груди и почувствовала тяжелый стук его сердца. Оно забилось под ее ладонью, заставив улыбнуться.
Она снова откинулась на подушку, как только услышала, как он резко вздохнул. Рука поднялась с бедра и обвилась вокруг ее талии, притягивая к изгибам его тела. В его груди раздался рокочущий звук, и его голова склонилась, зарывшись в ее волосы.
Сорча замерла, гадая, не снится ли ей это.
Имеет ли это значение?
Нет, возможно, не имеет.
Закрыв глаза, Сорча прижалась носом к впадинке у него на шее, глубоко вдыхая густой мужской запах. Теперь, гораздо более счастливая, она прижалась головой к его груди, кожа к коже, слушая, как бьется его сердце прямо у нее под ухом, и снова заснула в его объятиях.
В конце концов Орека разбудило сопение у его уха, гораздо позже, чем он привык. Серый свет просачивался сквозь ставни, быстро приближался рассвет. Лежа неподвижно, он разглядывал незнакомое пространство, когда очень знакомая пара лап сомкнулась у него на плече.
Щенок, по-видимому, проснулся и проголодался.
Орек фыркнул на Дарраха и заметил, что тот не клюнет на уловку. Щенок фыркнул сам, прежде чем отправиться на поиски чего-нибудь более интересного. Легкий стук подсказал ему, что енот спрыгнул на пол в поисках лучших возможностей.
Теплая мягкость рядом с ним шевельнулась, и Орек внезапно проснулся.
В его объятиях, почти под ним, переплетаясь ногами, лежала Сорча.
Сердце дрогнуло, как будто оно могло дотянуться до нее, Орек потрясенно втянул воздух. Ее запах поразил его, и что-то похожее на мурлыканье вырвалось из его горла.
Орек лежал совершенно неподвижно, не желая ее будить. Его сердце бешено колотилось в груди, и он затаил дыхание, ожидая увидеть, что будет, когда она проснется. Сбросит ли с себя его руку и отодвинется или…
Легкий вздох сорвался с ее приоткрытых губ, и, немного поерзав, Сорча снова устроилась, уткнувшись лицом в его шею.
Медленно, очень медленно он позволил себе пошевелится и лучше устроиться в кровати рядом с ее мягкостью. Не в силах остановиться, его пальцы запутались в кончиках ее волос, играя с завитками. Они обвивались и прыгали вокруг его пальцев, оплетая так, словно не хотели, чтобы их отпускали.
Достаточно было слегка наклонить его голову, и он мог коснуться губами ее макушки. Она была такой же шелковистой, как он всегда представлял. Он запечатлел непривычный поцелуй на ее лбу, ощутив бархатистое тепло и солоноватый привкус ее кожи.
Голова кружилась, чувства были насыщены, Орек баловался мелкими движениями, изучая ее по сантиметрам. Это было все, на что он осмелился в мягкой тишине предрассветного времени, лежа в этой большой человеческой постели с женщиной, которую хотел больше всего на свете, и он хотел большего. Он осмелился на большее.
Его пальцы скользнули вверх по ее спине, нащупывая место, где вырез переходил в плечи. Ее спина была открытой, кожа теплой под массой кудрей. Рисуя узоры на ее коже, он проследил за изгибом ее шеи, раковиной уха. Откинув назад несколько этих неукротимых кудрей, он увидел, что она спит, ее лицо спокойно, брови слегка изогнуты дугой, а розовые губы слегка приоткрыты.
Он поцеловал россыпь тех самых любимых веснушек над ее лбом.
Затаив дыхание, он опустил руку вниз, ощупывая ее тело. Аккуратный изгиб талии, щедрый выступ бедра. Одна из ее ног перекинулась через его бедра, оставив его ногу между ее.
Его член горел между ними горячее железа из кузницы, когда он обхватил ладонью ее гибкое бедро, чувствуя, какое оно податливое, но вместе с тем и сильное. Он провел пальцами по ее плоти, отделенной от пальцев тончайшей тканью.
Опьяненный ее запахом и ощущениями, Орек погладил ее зад, погружая пальцы в плюшевую, податливую плоть. Она переполнила его руку, и он подавил стон. Просунув руку под ее колено, он подтянул ее бедро выше, обнажая. Он мог чувствовать жар ее влагалища, дразнящий кожу его ноги.
Тяжело дыша в ее волосы, он притянул ее ближе, так близко, как только мог. Прижавшись к ней вплотную, его член пульсировал между ними, жаждая большего, ее, тепла, которое он мог чувствовать так близко.
Он двинул бедрами, отчаянно пытаясь ослабить нарастающее, сводящее с ума давление.
Резкий вдох, хриплый звук из ее горла.
Орек замер.
Судьба, что я делаю? Она спала. Она доверяла ему и спала!
Так мягко, но так быстро, как только мог, Орек высвободился из объятий Сорчи. Все внутри него взбунтовалось, побуждая его остаться, посмотреть, как глубоко он сможет погрузиться в ее тепло, но он заставил себя встать с кровати и от нее.
Спотыкаясь, Орек пересек комнату и ухватился за каминную полку. Воздух здесь был не таким сладким, его носу не нравился привкус пепла. От нее недостаточно пахло. Он хотел…
Он сильно прижался головой к холодному, неумолимому камню, грудь тяжело вздымалась.
Черт возьми, он почти… трахнул ее!
Он терял всякий разум рядом с ней, отчаянно хотел просто сдаться.
Но она доверяла ему.
И он поклялся защищать ее даже от самого себя.
Сжав плечи и вытянув спину, Орек удерживал себя от возвращения в ту постель одним усилием воли. Он стиснул клыки борясь со своим разъяренным членом, насмехавшимся над ним, и встал на колени.
Хватит, прорычал он себе под нос. Хватит. Это путь, который ты выбрал – теперь ты должен идти по нему.
И, поскольку ему нужно было это услышать:
Она не хочет тебя. Твой клан не хотел. Твоя мать не хотела. Она тоже не хочет.
Это сделало свое дело. Наконец, все горячее отчаяние испарилось внутри него – так же, как и вся надежда и счастье. Правда могла сделать это, и прямо сейчас он нуждался в ней. Нуждался в напоминании, что это было все, чем он когда-либо был или мог быть для нее.
Ему лучше к этому привыкнуть.
20
Сорча оторвала взгляд от огня, за которым ухаживала, снова задаваясь вопросом, куда подевался Орек. У них обоих были свои утренние дела, некоторые из которых требовали уединения среди деревьев и густого подлеска, но его не было целую вечность. Она уже зачерпнула ложкой его порцию каши и добавила орехи, которые он предпочитал, без фруктов. Ее собственная пустая и вымытая миска стояла рядом с его остывающим завтраком.
Возможно, она бы так не волновалась по этому поводу, если бы он забрал Дарраха, но в данный момент щенок пытался взобраться на ближайшее дерево, изображая из себя взрослого енота.
По правде говоря, она бы тоже так сильно не волновалась, если бы они не провели большую часть вчерашнего путешествия в напряженном молчании. Тишина дала ей время обдумать то, что произошло – или не произошло в гостинице.
Она вспомнила, как проснулась ночью оттого, что его рука легла ей на бедро и он притянул ее ближе. Тяжесть его руки и жар тела погрузили ее в самый глубокий сон, который у нее был с тех пор, как ее похитили из дома.
Когда она снова проснулась, то почувствовала, как он проводит руками по ее спине и бедрам. Это был восхитительный способ проснуться, и она замерла, чтобы посмотреть, что он сделает дальше. Когда он крепко обхватил ее зад и прижал к себе, она почувствовала, как твердый, горячий член прижался к ее животу.
Она была настолько поглощена волной чистой потребности, что не смогла ничего предпринять, прежде чем он вскочил с кровати, как обожженный. Внезапно похолодев после его ухода, Сорча смотрела сквозь ресницы, как он сидит на коленях у камина, собираясь с мыслями.
Он был там довольно долго, но Сорче все еще не хватало времени, чтобы унять боль. Что она должна была подумать? Что он хотел ее, но недостаточно?
Многие мужчины просыпались утром от стояка, возможно, он был в полусне и просто двигался инстинктивно.
Это не помогает мне почувствовать себя лучше, кисло подумала она. Сорча просто хотела какого-то знака, что какое бы притяжение ни было, это не только потому, что она была теплым женским телом.
Но, о Судьба, она не знала, хватит ли у нее сил продолжать в том же духе. Ее гордость не могла вынести так много.
Когда его плечи опустились, а лицо прижалось к стене, Сорча сморгнула слезы, смущение вытеснило все покалывающее удовольствие от его прикосновений. Она хотела, чтобы одеяла поглотили ее целиком, хотела никогда больше не вылезать из-под них.
Излишне говорить, что ни один из них не был разговорчив в тот день. Вчера вечером после ужина он надолго исчез и, по-видимому, снова сбежал.
Использует все шансы, чтобы быть подальше от меня, говорила больная, безжалостная часть ее разума.
Ворча, Сорча потерла лицо руками, пытаясь скрыть боль. Значит, ее спутник не захотел с ней обниматься. Она переживет.
Но она бы предпочла обнять его. Среди многих, многих других вещей.
Порывисто вздохнув, Сорча встала и вышла из лагеря, полная решимости найти его и отправиться в путь. Надеясь, что через несколько дней они вернутся к своей непринужденной дружбе, но если эта напускная неловкость между ними так и будет продолжаться, она хотела вернуться домой как можно скорее, чтобы спокойно зализать свою уязвленную гордость.
Сверху донеслось возбужденное щебетание, и она услышала шелест ветвей, прежде чем Даррах спустился к ней на плечо. Она подхватила его под зад и помогла усесться.
– По крайней мере, ты готов отправиться в путь.
Щенок потрепал ее по волосам, проверяя, не прячется ли там что-нибудь вкусненькое.
Сорча шла сквозь деревья к озеру, которое они нашли прошлой ночью. Река, по которой они шли, разливалась в широкое озеро, его берега были усеяны круглой галькой. Клены и дубы окаймляли озеро с обеих сторон, окружая осенней пеленой красного и оранжевого. Небо было ясным, солнце почти ослепительно отражалось в воде.
Коричневые листья хрустели под ботинками, когда она пробиралась между деревьями, избегая шишек и корней. Деревья образовали нечто вроде насыпи, их корни удерживали почву. На другой стороне был пятифутовый спуск к узкому галечному пляжу. Сорча последовала по нему вдоль гребня насыпи, все больше беспокоясь с каждым мгновением, когда она не замечала своего спутника.
Он большой зеленый полукровка, его трудно не заметить.
Он ничего не говорил об охоте, и, несмотря на то, что его явно не интересовали ее романтические ухаживания, он всегда очень серьезно относился к ее безопасности. Он не мог просто оставить ее здесь.
Почесав Дарраха под подбородком, чтобы немного успокоиться, Сорча продолжила путь вдоль берега.
Она шла несколько минут, прежде чем заметила его. Широкая полоса зелени привлекла ее внимание на фоне ярких осенних красок и, хмыкнув, она направилась в его сторону, прикрывая свою растущую боль толстым слоем раздражения.
Но когда она прошла сквозь деревья недалеко от того места, где видела его, она поняла, почему его было так легко заметить.
Орек стоял обнаженный в озере спиной к берегу, вода плескалась о его голые бедра. Широкие плечи были напряжены, зелень кожи сверкала в лучах утреннего солнца.
У Сорчи перехватило дыхание.
Его обнаженная спина была прекрасна, все мышцы перекатывались и расслаблялись в идеальной симфонии, когда руки работали впереди. Идеальные округлости задницы сжались, ямочки чуть выше отбросили резкую тень.
Она зачарованно наблюдала, как дрожат его мощные бедра, а по воде пробегает рябь. Его голова откинута назад, длинные блестящие волосы падают на спину, отражая свет. Толстые жилы на шее натянулись под кожей, и ей показалось, что она уловила намек на клыки, когда он обнажил зубы.
Стон эхом разнесся над водой, пронзив ее мгновенной, опустошающей потребностью.
Сорча зажала рот рукой, прежде чем с ее губ сорвался вздох.
Он ублажает себя.
От этой мысли по телу прошла еще одна волна покалывающего тепла, растекшаяся между бедер. Ее соски напряглись под кожей корсета, когда она смотрела, как этот зад изгибается при каждом толчке бедер.
Сорча не могла оторвать взгляда, изголодавшись по зрелищу, которое он создавал, такому красивому, грубому и мужественному. Что-то в том, что она увидела его таким, совершенно голым в дикой местности, заставило ее напрячься, а конечности ослабеть.
Ее щеки горели от того, как быстро она стала скользкой между бедер, пульс бился на шее и внизу живота.
Прежде чем она поняла, что делает, она сделала полшага вперед.
Тихий звук хрустящих листьев отвлек ее от похоти. Она втянула воздух, все еще не в силах отвести взгляд, но заставила себя подумать.
Она хотела его, но не была уверена, что он сделает, если она раскроется сейчас. Возможность еще одного отказа, когда она уже была так возбуждена, так уязвима, заставила ее заколебаться.
Что бы ни привело его сюда, так далеко от нее… он предпочел не делиться с ней этими чувствами. Они были не для нее.
Тяжело сглотнув, Сорча в последний раз обвела взглядом его сильные черты. Он не был подтянутым и мускулистым, как некоторые мужчины, с широкими плечами и узкими бедрами. Нет, он был воплощением звериной силы с массивными мышцами, обрамляющими ребра и бедра. Все в нем говорило о силе, выносливости, и Сорча позволила себе еще один тоскливый взгляд, прежде чем заставить себя отойти.
Она поспешила обратно в их лагерь, ничего не видя перед собой, ее тело было напряжено, как натянутая веревка.
Посадив Дарраха рядом с рюкзаками, Сорча прошлась вокруг тлеющего костра, который все еще горел. Мурашки пробежали по ее коже, заставляя жаждать облегчения.
С рычанием она направилась к деревьям недалеко от лагеря.
Если он может уйти и ублажать себя, то и я могу. Судьба знала, что она заслужила момент освобождения.
Выбрав крепкое дерево, Сорча прислонилась спиной к стволу, раздвинула ноги и ослабила хватку. Она просунула руку за пояс и двумя пальцами широко раздвинула себя, предоставляя среднему пальцу беспрепятственный доступ к пульсирующему бугорку плоти, который был таким чертовски чувствительным, что ей хотелось кричать.
Она смочила пальцы своей росой одним прикосновением, ее тело было возбуждено и готово. Ей не нужно было многого, чтобы снова вызвать сладкую боль. Сорче обычно нравились танцы и игры в прелюдии, мягкие, дразнящие прикосновения и медленное нарастание желания. Сейчас же она уже натерпелась за несколько дней и просто нуждалась в разрядке.
Безжалостными движениями погладив клитор пальцем, она вытащила грудь из корсета и, почувствовав ее тяжесть, ущипнула сосок.
Стон сорвался с ее губ, и она откинула голову назад, прислонившись к дереву, преследуя свое удовольствие.
Ее пальцы усердно работали. Влажные звуки тела заставили бы ее покраснеть, будь она менее отчаянной. Ее влагалище жаждало полноты, но под таким углом она не могла с этим справиться. Вместо этого она прижала тыльную сторону ладони к своему клитору и двинулась вниз.
В глазах зажглись искры, и Сорча застонала, когда острая боль, наконец, переросла в ошеломляющее удовольствие. Ее бедра задвигались, ища большего трения, и пальцы яростно заработали, чтобы его обеспечить. Пик пронзил ее, как удар прилива, и она была счастлива позволить ему унести ее прочь.
Прошло много времени, прежде чем она пришла в себя. И, честно говоря, она действительно не хотела этого.
У нее все еще было тяжело на сердце.
Когда Орек вернулся в их лагерь, он сразу понял, что что-то… изменилось. Сорча уже свернула лагерь, сложила одеяла и потушила костер. Все, что осталось, – это миска холодной каши.
Он открыл рот, чтобы извиниться за столь долгое отсутствие, но заметил, что она не смотрит на него. Она ничего не сказала в знак приветствия после его возвращения, даже не посмотрела в его сторону.
Орек хотел спросить, но его внимание привлек густой, сладкий запах, висящий в воздухе. Он вдохнул его, обострив чувства, чтобы настроиться на притягательный аромат. Он набрал еще воздуха в легкие, едва слыша Сорчу, когда она подняла свой рюкзак и корзину Дарраха и сказала:
– Я готова.
Она повернулась и направилась прочь, следуя вдоль озера.
Орек стоял среди остатков их лагеря, пытаясь определить, откуда этот запах. Аромат царапал, когда он собирал свой рюкзак и миску с забытым завтраком.
Мускусный и женский, он помутил его разум и заставил член пульсировать, несмотря на то, что Орек уже с ним поработал.
Похоть. Пахло женской похотью.
Он чувствовал ее несколько раз, когда клан предавался оргиям или пара не стеснялась получать удовольствие среди других. Густой запах совокупления остался в его памяти, хотя он и не позволял себе долго задерживаться возле этих извивающихся тел.
Он не хотел видеть то, чего у него никогда не будет.
Запах густо висел в кронах деревьев, но чем дольше он стоял, тем больше начинал исчезать.
И все же, когда он отправился вслед за Сорчей, он снова уловил его.
Он уставился на ее кудрявую голову, и его сердце бешено заколотилось в груди.
Это аромат ее удовольствия. Запах ее похоти.
Боль, настолько острая, что граничила с агонией, пронзила его насквозь. Зверь внутри него, тот, кто считал Сорчу своей и без проблем унес бы ее, чтобы спрятать, взревел в его голове. Его женщина была нуждающейся.
Он ускорил шаг, чтобы догнать ее, но снова замедлился, только когда оказался на шаг позади. Теперь аромат был не таким сильным, но он был, жужжащая сладость, которая дразнила его и заставляла рот наполняться слюной.
Но… почему?
Видела ли она… как он получал удовольствие?
Его сердце заколотилось так сильно, что он споткнулся.
Видела ли она его и получила ли собственное удовольствие?
Но… это означало бы…
У него зазвенело в ушах, когда он вспомнил все моменты, когда улавливал этот запах. Он никогда не был таким сильным, но он преследовал его уже несколько дней. Орек позволил себе понежиться в нем в той человеческой постели, окружая себя им и потакая жажде. Настолько потерявшись в собственном желании, он не задумался, что означает этот сладкий мускусный запах.
Уже несколько дней эхом отдавалось в его голове. Она пахла так сладко несколько дней.
Осознание этого не могло полностью преодолеть его шок. Он царапал и покалывал его все утро, пока он молча следовал за Сорчей, не сводя с нее глаз.
Могло ли это быть из-за меня?
Эта мысль кольнула его в грудь сильнее, чем когда-либо Сайлас или Калдар.
Он в ошеломленном молчании наблюдал, как они приближались к высокому выступу скалы. Сорча издала задумчивый звук, склонив голову набок. Через мгновение она поставила свой рюкзак и Дарраха на землю, чтобы вскарабкаться по скалам.
Она осторожно пробиралась по скалистой поверхности, Орек затаил дыхание и приготовился ловить, если ей это понадобится. Но она без проблем добралась до края, прикрыв глаза рукой и глядя на озеро.
– Похоже, нам придется пройти немного на запад, прежде чем оно снова превратится в реку, – отметила она.
Когда он ничего не ответил, Сорча повернулась и посмотрела на него через плечо.
Что бы она ни увидела, она удерживала взгляд, приоткрыв губы от легкого вздоха.
Хотя его горло сжалось от ужаса, он выдавил слова:
– Ты наблюдала за мной в озере?
Ее брови подпрыгнули, а на щеках расцвел румянец. При следующем вдохе Орек почувствовал ее аромат, эту восхитительно густую сладость, пропитавшую воздух между ними.
Она медленно повернулась к нему лицом.
– Да, – сказала она.
– И знаешь, о чем я думал?
Его взгляд упал на учащенно бьющийся пульс у нее на шее, когда она один раз покачала головой.
– О тебе, – сказал он, и все его дыхание, все его надежды и желания вырвались из него при этом единственном слове. – Это всегда ты. Все, о чем я когда-либо думаю, днем и ночью, это ты.
– Орек…
Она подошла к нему, спускаясь на более низкий камень, будучи все еще выше него, а он стоял совершенно неподвижно, глядя на нее снизу вверх в ожидании.
Инстинкт рвался схватить ее, заявить на нее права, исследовать этот удивленный, мягкий взгляд, которым она одарила его, но он сдержался. Когда она наклонилась, чтобы положить руки ему на плечи, он только сжал ее локти, а не прижал к себе, как хотел.
– Ты думаешь обо мне? – спросила она, ее губы оказались чуть выше его губ.
– Всегда.
Орек почувствовал, как ее выдох коснулся его кожи, а затем ее губы прижались к его губам.
Его разум помутился.
Его существование сократилось до ее теплого мягкого прикосновения. Голод скрутил живот, и инстинкт заставил его открыть рот навстречу, следуя за танцем ее губ, когда они покусывали и посасывали. Он провел языком по ее губам, пробуя все, чего так жаждал.
Он никогда в жизни не целовался, но это не имело значения – все, что имело значение, это сосущее трение ее рта, то, как ее пальцы перебирали его волосы, то, как ее удовольствие наполняло его нюх и топило.
Он погрузился в ее поцелуи, следуя примеру, дразня теми же прикосновениями, что и она его. Сорча подошла ближе, прижимаясь к нему грудью. Когда ее язык коснулся его языка, он погнался за ней, погружаясь в горячий колодец ее рта. Из его груди вырвался стон, и Орек перестал сдерживаться.
Посасывая ее нижнюю губу, Орек обхватил ее руками и прижал. Ее ладони обхватили его лицо, удерживая именно там, где она хотела, покрывая дразнящими поцелуями и покусываниями его рот и щеки. Когда она снова приблизилась достаточно близко, он завладел ее ртом, отчаянно желая еще больше ощутить ее вкус.
Наконец-то, наконец-то он почувствовал, как она издает звук, прижимаясь к его коже, дрожь чистого удовольствия пробежала по его позвоночнику, когда она промурлыкала, а затем простонала ему в рот.
Сорча оторвалась, чтобы глотнуть воздуха, и голова Орека склонилась к ее горлу. Он целовал и покусывал ее кожу, проводя по пульсирующей точке вдоль своими клыками и наслаждаясь тем, как она дрожала у его губ.
– Орек, – простонала она.
Звук его имени на ее губах затронул что-то внутри него. Должен быть уверен, должен убедиться, что она знает. Сжав клыки, он отстранился, грудь болела, как будто в ней проделали дыру.
– Сорча, я… я не хочу… – ее брови озабоченно взлетели вверх, и он поспешил закончить. – Не хочу, чтобы ты думала… что должна.
– Должна что?
– Это, – его лицо горело, когда он говорил, зверь рычал на него, требуя заткнуться и позволить ей делать все, что она хочет, независимо от причин.
– Целовать тебя?
Его румянец стал более сильным, лицо полыхало.
– Я не хочу, чтобы ты думала, что должна мне – я защищу тебя, несмотря ни на что, – она одарила его странным взглядом, как будто он заговорил на другом языке, и его глупый рот решил, что самое лучшее – это болтать лишнее. – Я хочу этого не из благодарности. Я помогал тебе не для того, чтобы получить что-то взамен.
Ее руки разжались, и она с глухим стуком ударилась затылком о камень. Она смерила его взглядом, не совсем хмурым, но это казалось бесконечно более опасным.
– Значит, я не должна целовать тебя, если считаю это обязательным или потому, что ты меня спас?
Он кивнул и сжал кулаки, чтобы удержаться от того, чтобы не прижать ее к своей груди и не потребовать, чтобы она забыла все, что он сказал, и просто поцеловала его снова, сильнее, навсегда.
Ее внезапное фырканье испугало его.
– Ну, тогда ты не можешь поцеловать меня, просто потому что я женщина.
Он моргнул.
– Что?
– Ты не хочешь, чтобы тебя целовали из жалости или благодарности. Прекрасно. Но я не хочу, чтобы меня целовали только потому, что я здесь, и я женщина. Я не хочу думать, что подойдет любое другое женское тело.
Его рот открывался и закрывался, но ничего не выходило, как у рыбы, которая слишком далеко выпрыгнула из реки.
– Других не было, – прошептал он.
Он немедленно пожелал взять свои слова обратно, пожелал, чтобы земля разверзлась и поглотила его целиком, но она только решительно кивнула и жестом попросила его помочь ей спуститься со скалы.
Орек, не раздумывая, раскрыл объятия, и она без колебаний подошла к нему, положив ладони ему на плечи и позволив ему опустить ее на землю. Это заняло всего мгновение, и было так легко сломать и починить что-то внутри него в одночасье.
Долгий вздох, который она сделала, рассматривая его, вызвал у него желание страдать.
– Еще больше причин для беспокойства. Я первая женщина, с которой ты проводишь много времени рядом. Как я могу тогда верить, что хоть что-то реально? – она многозначительно посмотрела на него, прежде чем наклониться, чтобы поднять Дарраха и свой рюкзак, и каким бы нуждающимся мужчиной он ни был, он все время смотрел на изгиб ее спины, его ладони подергивались, чтобы обхватить эту мягкую, круглую задницу большими пригоршнями и прижать ее крепко и близко. Сделать то, что он должен был сделать в той человеческой постели.
Она пошевелилась, и он застонал.
– Послушай, – вздохнула она, надев и поправив свой рюкзак, – я не из тех, кто делает это из жалости или благодарности. Некоторые женщины так делают, когда им что-то нужно, но я не такая, – она подошла прямо к нему, у нее перехватило дыхание, она запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Кроме того, мы квиты.
– Квиты? – повторил он. Ему начало казаться, что он на несколько шагов отстал в этом споре, судя по тому, как кружилась его голова. Или, возможно, это был затяжной эффект ее поцелуев.
Она решительно кивнула в своей обычной манере, такая уверенная в себе.
– Я выловила тебя из реки и привела помощь. Ты спас мою жизнь, я спасла твою. Так что мы квиты. У меня нет причин думать, что я должна что-то делать из благодарности. И, кроме того, ты никогда не вызывал у меня таких чувств. Так что верь, что бы ни случилось, это дается даром. Когда ты решишь, чего ты хочешь меня и что можешь мне доверять, просто дай знать.
Ее брови дерзко изогнулись в конце этой речи, как будто она только что не сбила жизнь Орека с ее оси, а затем Сорча развернулась на пятках, чтобы неторопливо уйти. Что-то в этой уверенной походке потянуло его за собой, в нем снова зажглась хищная часть, жаждущая преследовать, захватывать и требовать, и он схватил ее за руку, прежде чем она успела отойти больше чем на пару шагов.
Судьба, каким же идиотом он мог быть. На него никогда не смотрели с желанием, он никогда не допускал мысли, что женщина может испытывать к нему что-то большее, чем равнодушие, особенно такая совершенная женщина, как Сорча. Но то были оркцессы, и то была его старая жизнь, скучная, болезненная, в которой не было Сорчи.
И он больше не хотел жизни без нее. Она уже так много изменила для него – почему бы не изменить и это? Почему он не мог ухватиться за счастье, когда оно было предложено добровольно и с теплотой?
Возьми то, что она предлагает. Возьми ее, внутри него рычали незавершенные брачные узы. Возьми то, что принадлежит тебе.
– Хочу, – сказал он, задыхаясь, как будто из него высосали весь воздух. – Я хочу тебя.
Она изучала его лицо этими зелеными глазами, острыми, как ограненные изумруды, когда оценивала его, прежде чем широкая улыбка озарила ее лицо. Она осветила ее изнутри, и он мог поклясться, что если бы не смотрел прямо на нее, то подумал бы, что она запустила руку ему в грудь и вытащила сердце.
Так и есть, оно принадлежит ей.
– Хорошо, – сказала она с легкой полуулыбкой, прежде чем развернуться и продолжить путь по тропинке.
