Текст книги "Полукровка (ЛП)"
Автор книги: С. И. Вендел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)
23
На той неделе они добились небольшого прогресса. Ну, в зависимости от того, чем измерялся прогресс. Если пройденным расстоянием, то нет, они мало чего в этом достигли. Если судить по количеству моментов, которые запечатлелись в сердце и разуме Сорчи, наполнив его до краев, пока она не почувствовала, что готова взорваться от резонансной радости, которой никогда раньше не испытывала, то да. Или, если судить по количеству оргазмов, то, безусловно, они прогрессировали семимильными шагами.
Шторм держал их взаперти в пещере почти три дня, первый предвестник зимы принес тяжелые завесы мокрого снега, хлестающего у входа в пещеру. Легко полностью забыть о буре и внешнем мире, когда рядом были горячие источники и красивый полукровка, согревающий ее.
Когда дождь наконец прекратился, они остались в пещере еще на одну ночь, чтобы земля снова затвердела, и чтобы в последний раз искупаться в бассейнах. Губы Сорчи еще долго были припухшими от жара его поцелуев, а пальцы побелели и сморщились.
Пожалуй, самым приятным было то, с какой скоростью и энтузиазмом Орек изучал ее. Получив шанс, он посвятил себя исследованию, прикосновениям и поцелуям каждого дюйма ее тела, как будто не будет удовлетворен, пока каждая ее частичка не обнажится перед ним. Он мог часами покрывать поцелуями каждую сторону ее тела, продолжать восхитительную пытку, которую она не могла долго терпеть, прежде чем снова затащить его в меха.
И Судьба, рот этого мужчины. Как только он понял, что несколько неприличных слов, произнесенных ей на ухо, были верным способом воспламенить ее кровь, он стал неумолим.
И что еще лучше, он всегда выполнял свои обещания.
Небольшая часть ее действительно беспокоилась о том, что все может измениться, когда, наконец, придет время отправляться в путь. Они свернули лагерь и вышли на ослепительный солнечный свет, мир был свежим и бодрящим после дождливых дней.
Глупо было волноваться.
Он всегда находил способы прикоснуться к ней – убрать прядь волос, провести рукой по спине или прижать к себе. Сорче больше всего нравилось держать его за руку, пока они шли, и от его твердой уверенности у нее сжималось сердце. Она начинала подозревать, что, если она позволит, Орек будет таскать ее повсюду, хотя бы для того, чтобы прижать к своей груди.
Не раз, когда они выходили в тот первый день из пещеры, он останавливал ее и притягивал к своей груди, крепко обнимая руками, так что невозможно было укрыться ни от нежного взгляда, которым он смотрел на нее, ни от обжигающего поцелуя, с которым он прижимался к ее губам.
Он и так слишком хорош в этом.
Она поглощала все его знаки внимания, всегда жаждая большего. Она думала, что будет той, кто подарит ему ласку и нежность, и Сорча всегда искала возможности прикоснуться к нему и дать как можно больше удовольствия, но иногда она просто не могла за ним угнаться. Он ошеломил ее своей нежностью и грязными словами, произносимыми глубоким мурлыканьем, от которого сжимались ее сердце и киска.
Именно благодаря этому мурлыканью они в конечном итоге воплотили в жизнь ее фантазии о том, как этот большой, жестокий самец овладел ею у дерева. Потребовалось лишь немного поддразнивания, чтобы завести его, и Сорча ахнула от возбуждения, когда он, наконец, прижал ее лицом к ближайшему дереву и поднял ее руки над головой, одновременно раздвигая ноги.
Его большие руки взяли ее грудь, пальцы ласкали уверенными, безжалостными движениями, которые всего за несколько мгновений заставили ее извиваться в его объятиях. Одной рукой он повел вниз, своим ищущим пальцам, пробираясь сквозь ее густеющие соки, в то время как другой стянул с нее трусики. Ее кожа покрылась мурашками на прохладном осеннем воздухе, и она взвизгнула, когда горячий стержень его члена приземлился между ее ягодицами.
– Что, если кто-нибудь… – она поперхнулась, мимолетно подумав о шахтерских поселках в этом районе.
– Пусть, – прорычал он ей в шею. – Пусть они увидят, как я заставляю свою женщину кричать.
Если они этого не видели, то уж точно слышали.
Она не могла сдержаться, не тогда, когда его толстая длина толкалась внутрь, а затем так восхитительно выскальзывала из нее, каждый раз обжигая тело, которое плавилось в жгучем удовольствии. Она запрокинула голову и закричала, зайдя слишком далеко, чтобы беспокоиться о том, напугают ли они птиц или кого-нибудь из горожан поблизости.
Его рука обхватила ее шею, удерживая горло и ее крик, и он зарычал, почувствовав его в своей руке. Его темп каким-то образом ускорился, жестокий ритм, от которого Сорча впилась ногтями в кору дерева.
Она развалилась на части с воплем, сотрясшим лесной покров. Он кончил прямо вслед за ней, прижимая ее руки своими к дереву, покачивая бедрами и шлепая ими о ее зад.
В тот день они прошли не очень далеко. И это было не последнее дерево, принявшее участие в их игре. Даррах был на пути к тому, чтобы стать непревзойденным скалолазом, занимая себя на ветвях, пока Орек скользил в ней сзади, или когда ее ноги обвивались вокруг его бедер, или когда ее колено зацеплялось за его локоть.
В ту ночь и каждую последующую он застилал только одну постель из одеял и мехов. Они едва закончили ужинать, когда он потянул ее вниз, в мягкое гнездышко и к его твердому телу, требуя еще одну ночь ошеломляющего удовольствия и глубокого сна, проведенного в его объятиях.
Когда шел дождь или когда он думал, что земля за ночь замерзнет, он делал им палатку из своего промасленного кожаного плаща, уютный уголок темноты, который они наполняли тихими стонами и покусывающими поцелуями. В бархатном полумраке, под его теплыми руками и ртом, Сорча впитывала все его сказанные шепотом обещания, как грязные, так и ласковые.
Какой совершенной она была. Как идеально ее тугое влагалище принимало его член. Как сильно он обожал ее. Как он любил ее рот, особенно когда она дразнила его.
И она дразнила его при каждом удобном случае своими словами, языком, руками, взглядами. Она отдавала все, что у нее было, чтобы показать ему, как сильно она его обожает.
Потому что она любила. Она обожала этого мужчину – от его румянца до спокойной уверенности, от его большого зеленого члена и до всего, что было между ними.
Хотя, если быть честной, больше всего ей нравилась теплая ложбинка между его грудными мышцами. Она не могла удержаться, чтобы не уткнуться туда носом, прежде чем уютно устроиться и заснуть, вдыхая его запах, когда она закрывала глаза и расслаблялась в его объятиях, уверенная, что она в безопасности, и ожидающая нового дня, который будет полон им.
Маленькие лапки теребили ее волосы, а влажный, шмыгающий носик зарылся в ухо.
Сорча застонала, приоткрыв глаз, и увидела маленькую мордочку Дарраха у своего лица. Его усы щекотали ей щеки, когда он шарил вокруг ее головы, пытаясь заставить ее двигаться.
– Прости, бурундук, – прошептала она, – я добралась сюда первой.
Она заснула на груди Орека, прижавшись к ней щекой. Несмотря на то, что у Дарраха была корзина, которую он быстро перерос, любимым местом, где Даррах любил вздремнуть ранним утром, по-прежнему была грудь Орека.
Она понимала ее привлекательность. Это было теплое совершенство, нежная кожа и мужской аромат.
Когда покусывание за ухо не заставило ее пошевелиться, Даррах защебетал и фыркнул. Звук был так похож на тот, который издавал Орек, что Сорче пришлось сдержать смех.
Недовольно ворча, Даррах пополз дальше, втиснувшись между ее макушкой и подбородком Орека. Сорча ухмыльнулась, погладила его по хвосту, пока он пыхтел, устраиваясь поудобнее.
Орек все это время спал, его грудь мерно поднималась и опускалась. Даже во сне его рука время от времени поглаживала ее по спине, теплые пальцы тянулись к ней и крепко прижимали к себе. Она запечатлела поцелуй на его коже, впитывая его запах и тепло.
Дарраху не потребовалось много времени, чтобы снова заснуть, и Сорча последовала за ним в дремоту, слишком уютную, чтобы встать и встретить рассвет.
Орек удовлетворенно слушал потрескивание огня, чувство счастья поселилось в груди так остро, что почти напугало его. Он держал в своих объятиях все самое дорогое для него в мире, защищая силой своей спины.
Он сидел перед их вечерним походным костром, Сорча сидела у него между ног и прислонилась к его груди. Даррах игриво катался у нее на коленях, борясь с ней за кусочек сушеной моркови.
Енот был в три раза больше, чем когда они нашли его под тем деревом, и он становился сильнее день ото дня.
Орек не особо трудился учить его быть настоящим енотом и предполагал, что теперь вернуть Дарраха в дикую природу будет невозможно. Ну и хорошо. Он бы не рискнул держать животное в клане, не тогда, когда Калдар и другие с легкостью причинили бы ему боль, чтобы навредить Ореку. Но теперь он не думал, что сможет расстаться с маленьким зверьком, настолько привык к пушистому весу на своем плече.
Он, безусловно, никогда не смог бы отказаться от женщины, прижавшейся к нему и смеющейся над выходками щенка.
Орек немного подтянул ноги, а руки сжал крепче, просто чтобы притянуть их обоих еще ближе. Он зарылся носом в волосы Сорчи, целуя ее ухо и вдыхая ее аромат.
Как же все изменилось за несколько дней.
Он вышел из той пещеры другим мужчиной, не тем, что вошел в нее, – и это было гораздо большее, чем просто удовлетворение своей похоти. Он вышел на солнечный свет неодиноким мужчиной, тем, чей мир изменился. Сорча была не просто дорога для него, теперь она была центром его жизни. Как бы он ни помог ей, доставить ей удовольствие было важнее всего.
Ему нравилось думать, что в этом отношении у него все в порядке: содержать ее в сытости, тепле, безопасности и удовлетворенной – это было для него огромным удовольствием.
Теперь он думал о том, как быть с ней.
Сердце его замирало от надежды, когда оно было полно ею, и он не мог даже подумать о том, чтобы расстаться с ней. Сколько бы дней ему ни оставалось до того, как они доберутся до ее дома, Орек был полон решимости доказать, каким хорошим партнером он может быть.
Если ему понадобится больше времени, что ж, у него было несколько идей.
Взяв руку, которую не грыз енот, Орек переплел их пальцы. Собственнический рокот поднялся в его груди, и он поднес ее руку к губам.
Сорча откинула голову назад и посмотрела на него снизу вверх, на ее губах заиграла дразнящая улыбка.
– Что? – спросила она.
– Ничего, – сказал он. – Мне просто нравится смотреть на тебя.
Румянец выступил на ее щеках.
– Ты избалуешь меня всеми этими сладкими речами.
Таков план.
– Скажи мне кое-что, – прошептал он ей на ухо. – Продал бы твой лорд землю кому-нибудь вроде меня? Или ты знаешь человека, который бы это сделал?
Вопрос повис между ними, потрескивая так же уверенно, как огонь. Орек молчал, позволяя ей подумать, пока большим пальцем выводил узоры на ее бедре.
Если он не сможет убедить ее остаться с ним до конца их путешествия, ему просто придется оставаться рядом с ней, чтобы добиться своего. Люди ценили землю, и, имея немного своей, он мог бы что-то предложить ей, для начала жизни. Где-нибудь они могли бы что-то построить – вместе.
И если она, наконец, решит покончить с тем, что было между ними, как только вернется к своей семье, по крайней мере, он сможет оставаться рядом с ней. Это было бы мучительно, но брачные узы не позволят ему уйти далеко от нее, не сейчас.
Но это было бы потом, в возможном будущем, о котором не стоило пока переживать. Сейчас она была в его объятиях, и он твердо намеревался удержать ее. В жизни Орека было так мало хорошего. Он не собирался отказываться от лучшего без боя.
Его пара стоила любых усилий, любых жертв. Он сделает все возможное, чтобы остаться с ней – потому что они были парой, знает она об этом или нет.
– О… – ее брови нахмурились, пока она размышляла. – Не понимаю, почему бы и нет. Лорд Дарроу всегда был милостив, а Гранах вырос за последние несколько лет. Доступно множество участков.
– Хорошо, – ему не нужно было многого, и это не обязательно должны были быть лучшие сельскохозяйственные угодья или самые красивые. Ему просто нужно было место, чтобы оставаться рядом с ней, и, по крайней мере, если бы это было его место, никто не мог бы подозревать полукровку, притаившегося неподалеку.
Сорча положила голову ему на плечо, чтобы снова посмотреть на него. Легкая морщинка замешательства прорезала ее лоб, и он разгладил ее пальцем.
– Ты хотел бы купить землю? В Дарроуленде?
– Я думал об этом, – это был неидеальный план, но он сделает все, что потребуется.
Даррах взобрался Сорче на грудь, чтобы укусить ее, снова втягивая в их игру. Она отвлеклась, и Орек не позволил своему глупому сердцу слишком беспокоиться о ее реакции. У него еще было немного времени, и он использует его полностью, чтобы завоевать ее сердце и показать ей, что значит быть парой.
Что он убьет ради нее, умрет за нее и, самое главное, он будет жить ради нее.
Сорча вздохнула с облегчением, когда Орек наконец погрузил свой член глубоко в нее. Откинув голову в мехах, она разразилась очередным криком, тело содрогнулось от наслаждения, такого сильного, что перед глазами вспыхнули точки света. Кульминацией долгого, мучительного вечера поцелуев и легких покалываний, наконец, стал обжигающий оргазм, от которого у нее перехватило дыхание.
Только когда она немного спустилась со своего пика, разинув рот и глотая воздух, то поняла, что он не двигался. Вместо этого он позволил ей доить свой член и доставлял ей удовольствие – и теперь, когда она кончила, он был полон решимости получить больше, она видела это по горячему блеску его глаз.
Сорча застонала, когда его бедра встретились с ее в идеальных, мягких толчках, которые погружали его в нее все глубже, дюйм за дюймом. Он двигался с ней медленно, как и весь вечер, осыпая теплыми поцелуями и горячими движениями языка от головы до кончиков пальцев ног, хотя особое внимание уделял ее киске. Он плескался там целую вечность, достигнув точки связности, пока она не превратилась в лепечущее месиво, извивающееся в мехах.
– Ты всегда принимаешь меня так идеально, – пророкотал он, не сводя глаз с того места, где его член, блестящий от ее влаги, исчезал при каждом уверенном движении внутри нее. – Мне нравится смотреть, как ты принимаешь мой член.
Уверенный, стабильный ритм его бедер удерживал ее на грани очередного пика, но не позволял полностью погрузиться в кульминацию. К тому времени, когда он набрал скорость, она стиснула зубы и впилась пальцами в толстые мышцы между его шеей и плечом.
– Орек! – взмолилась она.
С довольной ухмылкой он наконец подался к ней, перенеся часть своего веса. Это изменило угол его толчков, член с каждым ударом врезался точно в цель, а лобковая кость дразнила ее клитор, когда он полностью погружался в нее.
– Ты чувствуешь меня там, глубоко внутри себя? – промурлыкал он ей на ухо.
– Да! – выдохнула она. – Везде.
Он заурчал от удовольствия, услышав ее ответ.
– Хорошо. Держись за меня.
Она только обвила руками шею Орека, когда его бедра врезались в ее, вызвав у нее еще один крик. Его толчки становились все более жестокими, восхитительное оттягивание сменилось наполненностью, такой глубокой и интенсивной, что у нее не было выбора, кроме как кончить снова.
Сорча провела ногтями по его спине и почувствовала, как содрогнулись мышцы, удерживающие его позвоночник. С ревом Орек кончил, захлестнув ее веревками напряжения, которые заставили ее закрутиться в очередном оргазме. Влажные звуки соприкосновения их тел вскоре перекрыли эхо его рева, и с последним толчком Орек рухнул на нее, удерживая свой вес на руках.
– Моя идеальная женщина, – пробормотал он ей в шею, облизывая и посасывая кожу.
Сорча замурлыкала от счастья, поднимая колени, чтобы обхватить его бедра. Он не спешил двигаться, и она была довольна тем, что держала его в своих объятиях, пока ее измученное тело гудело от удовольствия.
Через некоторое время Орек в последний раз поцеловал ее в центр груди, затем осторожно отодвинулся. Влажной тканью он осторожно вытер ее, прежде чем обтереться самому, гораздо менее тщательно. Прежде чем присоединиться к ней в их постели, он позаботился о том, чтобы одернуть ее рубашку и поправить постель так, чтобы она была укрыта слоями мехов и одеял. Она привыкла спать в одной рубашке, поскольку белье лишало ее стольких возможностей, и ей вряд ли нужен был тонкий слой для тепла, когда она плотно прижата к жаркому огню его обнаженного тела.
Орек лег рядом и привлек ее к себе. Сорча уткнулась лицом ему в грудь, найдя свое любимое местечко, и вздохнула. Он покрывал нежными поцелуями ее макушку и играл с ее волосами, как привык делать перед сном, лениво накручивая локоны на пальцы.
Вскоре она услышала, как его дыхание выровнялось, когда он заснул.
Сорча, однако, долго лежала без сна, проводя сонным взглядом по сильным линиям его шеи, пока его вопрос, заданный ранее, крутился у нее в голове, теперь, когда ее больше не отвлекали все эти упоительные поцелуи.
Продал бы твой лорд землю кому-то вроде меня? В ушах у нее все еще звенело от того, как сильно он ее напугал, и она ненавидела себя за то, что после этого вопроса чуть не лишилась дара речи. Орек был достаточно любезен, чтобы не давить, но ей хотелось свернуться в комочек от стыда за то, как она ответила.
Подобный вопрос заслуживал большего обдумывания, более подробного ответа. По мере того, как она продолжала думать об этом, ей почти хотелось встряхнуть его, разбудить и спросить: Почему? Зачем ты это хочешь сделать? Значит ли это, что ты останешься?
Однако она этого не сделала. Потому что, хотя Сорчу мало что пугало, оказалось, что ее сердце было трусливым.
Что, если мне не понравится его ответ?
Сорча могла признать, что в стремлении соблазнить своего красивого полуорка она не совсем задумывалась о том, что принесет им конец путешествия. Она хотела заявить на него права, отдать ему всю любовь и удовольствие, в которых ему было отказано. Но что это означало, по крайней мере, за пределами этого леса, она не особо задумывалась.
Она никогда… по-настоящему не задумывалась о том, каким может быть будущее с мужчиной, с ним. Все ее прошлые романы редко выходили за рамки флирта, а те, стали чем-то большим, быстро сошли на нет, когда столкнулись с реальностью ее семьи. Брэдей были шумными, гордыми и многочисленными – и Сорча обожала их. Она не могла бросить свою семью, только не снова, а мужчины, с которыми она была, не желали этого принимать. Она не чувствовала особой потери, когда они покидали ее, и сердцу Сорчи никогда не угрожала опасность.
Не так, как было сейчас.
Сорча еще сильнее прижалась к Ореку, она была почти под ним, пока они лежали, обнимая друг друга. Она прижалась лицом к обжигающему теплу его шеи и плеча, чувствуя его сонное урчание, когда Орек пошевелился, чтобы даже во сне притянуть ее ближе.
Ей нравилось это, нравилось, что он не мог насытиться ею. Несмотря на ее нечеткий ответ на его вопрос, он провел остаток вечера, мучая ее поцелуями. Он занимался с ней любовью так же основательно и уверенно, как делал все остальное, и это было одновременно захватывающе и пугающе – быть единственным центром всей этой интенсивности. Ей это нравилось. И ей нравилось, что, когда все заканчивалось, когда они оба лежали обессиленные, сплетя конечности, он всегда заботился о ней.
У нее перехватило дыхание, когда она осознала, как он заботится о ней. Мало кто из ее партнеров был так заботлив. Никто не заключал ее в объятия, не брал за подбородок ее голову и не вздыхал от чистого удовольствия в ее волосы, как будто они были именно там, где всегда хотели быть. Возможно, это больше говорило о качестве ее прошлых партнеров, но Сорча на самом деле не искала таких вещей от этих мужчин.
С Ореком она жаждала нежности и заботы так же сильно, как тепла и страсти. Она хотела его нежных взглядов так же сильно, как и его грязных разговоров. Ей хотелось держать его за руку, прижиматься к нему до позднего утра и смеяться вместе за едой. Она любила все это.
Она будет очень скучать по нему, когда он уйдет.
Она будет отчаянно скучать по нему, когда они доберутся до Гранаха и он покинет ее.
Но он не собирается уходить, прошептало ее сердце. Иначе зачем бы ему спрашивать о земле?
Ее сердце, этот глупый, полный надежд орган, забилось в груди. Необъяснимые слезы навернулись на глаза, и она закрыла их, подавив внезапное желание заплакать.
Она не хотела расставаться с этим прекрасным чувством, растущим между ними. Нежное, как крылья бабочки, и такое же красивое, она беспокоилась, что если слишком крепко сжимать его, слишком сильно желать удержать, что это раздавит его. Теперь оно у нее есть, и она будет наслаждаться каждым мгновением, но надеяться на что-то большее…
Орки вообще делали что-то вроде женитьбы или брали партнеров? Все, что она когда-либо слышала о них, – это рассказы об их порочности и жестокости. Трудно было представить столь жестокую расу, которая брала пленников и рабов и использовала их самыми ужасными способами, в любовных партнерских отношениях.
Сам Орек был результатом такого ужасного насилия. Так были созданы все орклинги? Бродило ли большинство мужчин по дикой местности, охотясь и обеспечивая клан, и брали ли себе партнершу, желающую или нет, только для утоления потребности? Они брали нового партнера каждый сезон, как гарпии, или собирали гаремы, как сирены?
Что, если он предпочитает быть сам по себе?
Большую часть своей жизни он был одинок, охотник-одиночка, постоянно в движении. Хотя ее общество, возможно, и приветствовалось, но целая семья братьев и сестер, а также ее родители, не говоря уже о переполненных конюшнях, которыми они управляли, полных лошадей, конюхов и клиентов, были совсем другим делом. Такая жизнь была не для всех. Мой собственный отец никогда не оставался надолго.
Останется ли Орек там, откуда ушли другие – останется ли он ради нее?
Она не знала. И хотя ее сердце болело от незнания, она была слишком напугана, чтобы спросить и раздавить эту хрупкую надежду в своих руках.
Итак, Сорча сдержала слезы и сосредоточилась на ровном дыхании Орека. Это немного успокоило взвинченный клубок нервов, в который она превратила свое нутро, достаточно, чтобы она смогла, по крайней мере, последовать за ним в сон.
