Текст книги "Полукровка (ЛП)"
Автор книги: С. И. Вендел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
– Это было для тебя, – сказала она.
Урчание превратилось в рычание, когда он повернулся к ней лицом. Он подхватил ее ногу под колено, чтобы перекинуть через свои бедра, широко раскрывая ее для своей руки, которая скользнула вверх по ее бедру, чтобы подразнить ее текущую киску.
Сорча выгнулась навстречу его поглаживающим пальцам, чувствуя, как легко он скользит по ее влажной коже.
– Ты не обязан… – выдохнула она.
Два пальца вонзились в нее.
– Женщина, – прорычал он, – это тоже для меня.
Что ж, она предположила, что если эта ночь была посвящена ему, он должен получить то, что хочет.
Итак, Сорча позволила ему подмять ее под себя, эти пальцы ласкали ее, пока большой палец кружил по клитору. Он втянул ее сосок в рот, лаская языком, пока его член вдавливался в нее, обжигая так приятно.
– Чей член ты принимаешь так идеально, женщина?
– Твой! – воскликнула она, схватив его за запястья, когда он начал входить внутрь.
– Чье имя у тебя на устах, когда ты распадаешься на части?
– Орек!
Его голова склонилась к ее голове, губы прижались горячим клеймом к ее щеке, когда он прорычал:
– Чья ты?
– Твоя!
Он обнажил клыки в злобной улыбке, и это было последнее, что увидела Сорча, прежде чем ее зрение побелело от обжигающего удовольствия.
25
Это заняло несколько дней, но Орек смог постепенно избавиться от своих обид, проработав одну за другой. Шок и боль от новой встречи с матерью потребовали времени и размышлений, но постепенно они уступили место сладкой горечи, которую было легче проглотить.
Сорча находила всевозможные способы целоваться и флиртовать с ним. После того дня он был рад, что его отвлекли от мрачных мыслей. У него болело в груди каждый раз, когда она напоминала ему, То, что с ней случилось, было ужасно, но это не твоя вина. И, честно говоря, ему понравилось, что, когда он сказал, что они так и не купили ее носки и яблоки, Сорча нахмурилась и ответила:
– Я выживу. Если мы вернемся туда, я не могу обещать, что не отшлепаю ее сама.
Так, Орек позволил своей паре вытащить его из прошлого и оставшихся темных воспоминаний. Через некоторое время он смог смотреть на все так, как будто выбирал товары на рынке и брал в руки безделушку для осмотра. Все воспоминания и боль были осязаемы в его сознании, но он мог отложить их в сторону, по крайней мере, на некоторое время, мог радоваться, что его мать нашла что-то хорошее для себя, и при этом не страдать от старого горя из-за того, что она его бросила.
Определенно помогало то, что каждую ночь после Бриггана, Сорча укладывала его в меха и занималась им по-своему. Собственническая, почти агрессивная манера, с которой она осыпала его вниманием и заботой, питала что-то ненасытное внутри него, и он всегда жаждал большего.
Казалось, что он наконец-то снова встал на ноги, когда через несколько часов после их утреннего похода Орек заметил, как на лбу Сорчи появилась задумчивая морщинка.
– Что случилось? – спросил он, раздувая ноздри в поисках опасности, когда притянул ее к себе.
Сорче потребовалось время, чтобы ответить, ее глаза обводили пейзаж вокруг них.
– Я узнаю это место. Я бывала здесь раньше, – она посмотрела на него снизу вверх, обеспокоенно нахмурившись. – Мы недалеко от Гранаха. Еще два дня, может быть, меньше, если мы поторопимся.
Орек расслабился, но на смену тревоге пришла паника.
Сорча больше ничего не сказала, и они продолжили, как будто она только что не объявила, что время Орека почти вышло.
В тот день она была подавлена, ее болтовня прекратилась. Она не сходила с тропы, чтобы посмотреть на что-нибудь интересное, вместо этого тихо держалась рядом с ним.
И чем тише она была, тем глубже Орек впадал в отчаяние.
Той ночью кулак ужаса сжал его горло. Он едва мог заснуть, сердце бешено колотилось, а кровь бежала быстрее, хотя Сорча была не менее любвеобильна, чем раньше. Она легко заснула рядом с ним, уткнувшись носом в его грудь, насытившаяся и опустошенная.
Орек обнимал ее всю ночь, прислушиваясь к ее ровному дыханию и прокручивая мысли в своем сознании.
Судьба, он потерял дни, находясь в собственной голове. Он поощрял заботу своей пары, думая, что она не станет этого ради мужчины, который ей безразличен, что есть надежда, что у него есть время.
Когда они встали на следующее утро, Сорча излучала непринужденные улыбки и теплые поцелуи, но Орек заметил отстраненность в ее глазах. По мере того, как день тянулся, эти улыбки казались все более натянутыми. Хотя она часто держала его за руку и целовала, он мог сказать, что мыслями она была не с ним. Она уже думала о своем доме, о своей семье.
Конец настал, а Орек не был готов.
Он не знал, что сказать или сделать, отчаяние сдавливало горло, лишая возможности произнести хоть слово.
Не оставляй меня и ты.
Но она ничего не сказала, и он не знал, что на это ответить.
День клонился к вечеру, на горизонте собирались тучи, делая небо еще темнее, когда они наткнулись на высокий выступ скалы. Заросший мхом темный камень стоял как врата, предвестник конца.
Сорча остановилась, когда увидела его.
– Я иногда играла здесь с Коннором и Найлом, – она говорила о двух своих братьях. Ее отстраненный взгляд устремился на север, вглядываясь в сгущающиеся сумерки, как будто она уже могла видеть свой дом. – Осталось всего несколько часов.
Она молча стояла рядом с ним, легкий ветерок трепал ее кудри.
Орек стоял совершенно неподвижно, каждый мускул напрягся в ожидании того, что она скажет дальше.
Забери ее. Хватай ее и беги. Подальше отсюда. Найди логово и оставь ее себе.
Связь, что была между ними, билась внутри него, воя при мысли о том, что он оставит свою пару. Он мог бы перекинуть ее через плечо и убежать, найти им какое-нибудь теплое и сухое место, чтобы выиграть немного времени, показать ей, убедить ее, заявить права.
Никто не будет заботиться о ней, защищать ее, любить ее так, как могу я.
Его плечи ссутулились, и только когда она посмотрела на него, он понял, что обнял ее, намереваясь перекинуть через плечо.
Горечь обожгла его язык.
Нет, сказал он чудовищу внутри него, я не могу заставлять ее. Я не буду.
Зверь бушевал, как животное, попавшее в силки, но он загнал его вглубь, вместе со всеми обидами, которые только что спрятал подальше. Они бурлили в его сознании, разжигая отчаяние, которое вонзилось ему в живот, как нож.
– Мы должны остановиться здесь на ночь. Остаток пути пройдем утром. Я думаю, лучше прийти утром – это будет таким потрясением и… – руки Сорчи дрожали так же нервно, как и голос, и она быстро начала разбивать лагерь.
Орек оцепенело последовал за ней, положил свой рюкзак и развел костер. Он наблюдал за ней как в тумане, за ее движениями, как у колибри, порхающей с места на место и взмахивающей крыльями.
Она, как обычно, приготовила одну постель, села и поела рядом с ним. Это была бы обычная ночь со времен пещеры, если бы не напряженные, нервные подергивания при каждом ее движении или то, как паника сковала его ледяным панцирем. Несмотря на то, что Орек сидел неподвижно, ему казалось, что он летит вниз в свободном падении, и у него нет возможности удержаться.
Когда ничего не осталось, кроме как раздеться и забраться под одеяла, Орек почувствовал, что ее напряжение немного ослабло. Сорча подняла на него глаза впервые с тех пор, как они разбили лагерь, и он узнал пылающий огонек в ее глазах.
Его сердце бешено заколотилось о ребра, когда она расшнуровала его жилет и отбросила его в сторону. Он пристально наблюдал за ней, ища… что-то, когда позволил ей прижать себя спиной к камням.
Нервозность покинула ее, когда она провела руками вверх и вниз по его груди, наконец, подцепив подол его рубашки, чтобы снять и ее тоже. Она счастливо замурлыкала при виде обнаженной груди и, не торопяс, целовала и покусывала линию вниз по его телу.
Орек держал ее за плечи, проблеск надежды пробивался сквозь туман.
Встав на колени, Сорча посмотрела на него сквозь ресницы, разматывая шнурки его белья. Его член вырвался вперед, горячий и готовый к ее прикосновению, несмотря на охватившую его панику. Он всегда жаждал ее прикосновений.
Она криво улыбнулась и взяла его член в руку, потершись о него носом, прежде чем лизнула горячим языком по всей длине.
Орек зашипел, зарываясь пальцами в ее кудри.
– Еще одна ночь, – сказала она ему, каждое слово дразнило губами головку его члена, – так что нам лучше извлечь из этого максимум пользы.
Ее рот был горячим колодцем, когда она обхватила его, язык ласкал возбужденную головку, но Орек едва чувствовал это.
Внутри него взорвалась ярость, раскат грома гнева, который сжигал все на своем пути.
Она прощается.
Он попытался успокоить себя напоминанием, что все спланировал заранее – найти немного земли рядом с ней и выиграть больше времени.
Но он, черт возьми, не хотел землю.
Он хотел ее. Свою пару.
И она собиралась уйти от него.
– Нет, – прошипел Орек.
Сорча замерла под ним, ее глаза расширились от удивления. Она отпустила его член, а затем он поднял ее и отодвинул от себя.
Ее лицо вытянулось, губы обиженно приоткрылись.
– Только не это, – прорычал он.
– Что? – пробормотала она. – Что не так?
– Я не хочу, чтобы это было прощанием, – я вообще не хочу прощаться.
Краска отхлынула от лица Сорчи, и она отступила на шаг назад.
– Я не имела в виду…
Все в Ореке замерло, вдох задержался в легких, каждый мускул напрягся, готовясь к тому, что она уничтожит его тем, что скажет дальше.
Сорча закрыла лицо руками.
– Черт! – взвизгнула она, а затем со стоном добавила: – Я все испортила.
Она потерла руками щеки и разочарованно зарычала. Когда она наконец посмотрела на него, в ее глазах блестели слезы отчаяния.
– Я не имела в виду это как прощание, – поспешила сказать она, слова срывались с ее губ, как вода с водопада, – просто это наша последняя ночь наедине. Завтра мы будем дома, с моей семьей, и я не знаю – тебе она может не понравиться, они шумные и повсюду, и ты, возможно, не захочешь – я не хотела ничего говорить после твоей матери, тебе нужно было время, но я не осознавала, что мы уже так близко, я думала, у нас будет больше времени, и я могла бы, – она втянула воздух. – Я могла бы найти способ попросить тебя остаться. Со мной. Потому что я люблю тебя – люблю так сильно, и…
Он бросился к ней, схватил за волосы и потянул, заставляя ее выгнуть шею и посмотреть на него.
– Скажи это снова, – прошипел он.
– Я люблю тебя, – ее язык высунулся, чтобы облизнуть нижнюю губу, нервный жест, который привлек его хищный взгляд. Она изучала его лицо, между бровями пролегла тревожная складка. – А ты…?
Судьба, он действительно был глупым мужчиной. Разве она все это время не показывала ему, что ей нравятся его слова? Ей нравилось знать, о чем он думает, что он хочет с ней сделать. Он каждый день показывал ей, каким хорошим партнером он был бы для нее, но ей нужны были и слова тоже.
– Пара, – прорычал он, – ты воздух, которым я дышу. Биение моего сердца. Я принадлежу тебе, Сорча, телом и душой.
Ее щеки порозовели, и она уставилась на него широко раскрытыми сияющими глазами.
– О, это намного красивее, чем мое признание.
– Я приму любые твои слова, если они означают, что ты моя.
– Твоя, – выдохнула она. – Орек, я твоя. Я так сильно люблю тебя.
И она прыгнула в его объятия натянутой стрелой, выпущенной прямо ему в сердце.
Его рот прильнул к ее губам, и долгое время все, что он мог делать, это пожирать ее, как изголодавшийся самец, которым он и был. Он просунул язык ей в рот, заявляя на него права, когда обнял ее, стирая все оставшееся пространство между ними. Длина его члена пульсировала у ее живота, и он схватил ее за пышный зад, чтобы плотнее прижать ее бедра к своим.
Сорча оторвалась от его губ, чтобы ахнуть, и он зарычал в кожу ее подбородка, слегка покусывая ее за ухо, где промурлыкал:
– Ты моя, Сорча Брэдей. Сейчас, завтра, всегда.
– Да, – простонала она, когда он провел языком чуть ниже ее уха.
– Моя, чтобы хранить. Моя, чтобы ублажать, – он присосался к ее горлу, оставив красный след, который заставил зверя-собственника внутри него удовлетворенно зарычать. – Моя, чтобы кормить, трахать и размножаться.
– Да, – хрипло сказала она, хватая его за волосы.
Он прикусил ее нижнюю губу, прежде чем снова отстранил от себя. Ее возмущенный возглас был немедленным и доставил удовольствие.
– Снимай все, что не хочешь, чтобы с тебя сорвали, – прорычал он. – Ты нужна мне обнаженной, – и он не был уверен, как долго сможет ждать.
Сорча оглядела его с головы до ног, прежде чем отступить к огню. Ее брови изогнулись, на губах расцвела улыбка, снова появилась игривость, когда слова, которые нужно было сказать, наконец прозвучали.
Он наблюдал за ней, пока она демонстративно раздевалась, уверенная, что ему открылся превосходный вид на ее розовую пизду, когда она наклонилась, чтобы выскользнуть из сапог и трусиков. Голодное мурлыканье зародилось в его груди, привлекая ее страстный взгляд, когда она выпрямилась.
Орек сжал свой член в кулаке, когда она расшнуровала корсет и снимала рубашку. К тому времени, когда она, наконец, обнажилась, семя вытекло из головки, подчиняясь его движениям.
Адская, дразнящая улыбка тронула ее губы, и ему пришлось сжать член, чтобы не излиться на опавшие листья у ног.
Глаза, сверкающие, как изумруды в свете огня, остановились на напряженном члене, который он держал в плену. Ее язык скользнул по нижней губе – этот жест был уже совершенно иным, гораздо более откровенным.
– Что тебе больше всего нравится? – спросила она, глядя на его руку.
Его тихое мурлыканье перешло в глубокое рокочущее рычание, когда он подошел ближе, заполняя пространство. Ее зрачки расширились, и он увидел, как бьется пульс у нее на шее.
Она едва заметно дрожала, и он понял: сейчас она видела перед собой не просто мужчину, а дикого зверя, едва сдерживающего свои инстинкты.
– Ты знаешь, что, – прорычал он хриплым голосом.
Прежде чем она успела отреагировать, он резко развернул ее, прижав спиной к своей широкой груди. Его рука сомкнулась на ее горле, запрокидывая голову для жестокого поцелуя. Она застонала ему в рот, и он жадно впитал этот звук, как топливо для бушующего внутри огня.
Сорча вскрикнула, когда другая его рука скользнула между ее бедер. Она раскрылась для него, и он замурлыкал в знак похвалы.
Его пальцы нашли ее скользкой, но ему нужно было, чтобы она была мокрой.
Прикусив ее ухо, он прижался к нему ртом, лаская мозолистыми подушечками двух пальцев ее клитор. Другая его рука переместилась с шеи на грудь, ощущая ее тяжесть в ладони и дразня набухший сосок между пальцами.
– Ты знаешь, что мне больше всего нравится твоя тугая пизда, – промурлыкал он, проникая в нее двумя пальцами.
Сорча с криком запрокинула голову, и он присосался к коже ее горла.
– Ты всегда принимаешь меня так идеально – потому что знаешь, что ты моя.
Она застонала в знак согласия, закинув руку ему за голову, когда ее ноги подкосились. Он подхватил и удержал ее в своих обьятиях, и снова взял ее грудь, чтобы большим пальцем пощекотать сосок в такт толчкам пальцев.
– Скажи мне, – потребовал он.
– Я твоя!
– Снова.
– Твоя!
Его рука выскользнула из ее влагалища, вызвав разочарованный стон из глубины ее груди. Орек притянул Сорчу к себе и перекинул ее ногу через свое бедро, широко раскрывая.
– Прими меня в себя.
У Сорчи перехватило дыхание. Ее рука нашла его пульсирующий член и яростно, будто отместку, провела несколько раз по длине, прежде чем направить его к своему входу.
Он протиснулся внутрь, чувствуя, как ее теплое тело освобождает для него место, и замурлыкал. Все в нем стихло, паника, которая была до того, сменилась собственническим голодом. Он держал свою пару в объятиях, и она принимала его внутрь себя.
Все остальные проблемы отошли на второй план.
– Держись за меня, – пророкотал он, дав ей мгновение, чтобы ухватиться за его предплечье, прежде чем войти до упора.
Сорча вскрикнула от удовольствия, извиваясь вокруг него, когда его бедра врезались в ее, влажный шлепок ее задницы по его плоти эхом разнесся по деревьям. Он был ничем иным, как непрерывным толчком бедер, доставляющим удовольствие своей паре, когда он выходил и снова входил внутрь.
Ее груди подпрыгивали, зажатые между его руками, а ногти впились в его волосы, пока она кричала, кричала и кричала.
Он подтянул ее немного выше и откинулся назад, толкаясь еще глубже внутрь. Следующий крик Сорчи был беззвучным, губы широко раскрылись, когда она кончила, пальцы ног лишь царапали лесную подстилку. Влага стекала с ее тела, покрывая их бедра, когда Орек взревел от наслаждения, нарушив тишину ночи.
Недостаточно. Не могу насытиться ею.
Тяжело дыша, Орек положил обессиленную Сорчу на их меховую постель. Она сложила руки под собой, и он широко раздвинул ее колени, раскрывая ее, когда снова погрузился внутрь.
Сорча застонала, зарываясь лицом в меха, когда он проник еще глубже. Влажные звуки их тел были непристойными, его хриплые стоны казались быстрее биения сердца. Он навалился на свою пару, упав ей на спину и вонзаясь в ее горячее влагалище.
Он был достаточно большим, чтобы полностью накрыть ее, подминая под себя и возвращая на свой отчаянно пульсирующий член. Она извивалась под ним, двигая бедрами ему навстречу и прижимаясь при каждом ударе. Его голова склонилась рядом с ее, потерявшись в кудрях, и он накрыл ее руки, сжатые в мехах в кулаки, своими.
Пронзительный вопль вырвался из ее горла, ее мышцы доили его, когда она задрожала и распалась на части.
Получая от нее удовольствие, как жадный самец, которым он и был, Орек зарылся лицом в ее волосы и отпустил себя.
Наслаждение, столь неистовое, что граничило с болью, пронзило его позвоночник, и он зажмурился. Он излил в нее все, что в нем было, все свои потребности, надежды и боль. Он принадлежал ей во всех отношениях, отныне и навсегда, и ничто не сможет отнять его у нее.
Он поднял голову и проревел все это на весь лес, объявив всему миру, что она – его самка, а он – ее пара.
Сорча долгое время плыла в восхитительном тумане, тело расслабилось от этого огромного удовольствия. Орек – ее мужчина – в конце концов приподнялся, чтобы вымыть их, но Сорча не потрудилась пошевелиться. Она позволила ему позаботиться о себе, вздыхая, когда ее чувствительной кожи касался мягкий мех.
Она наблюдала за ним из-под полуприкрытых век, и хотя чувствовала себя совершенно опустошенной, ей совсем не хотелось спать. Волнение, такое радостное, что она почти не могла его выносить, расцвело в ее груди.
Его не было, может быть, несколько секунд, но это было слишком долго.
Она издала жалобный возглас, потянувшись к нему, и счастливо вздохнула, когда он вернулся.
Орек уложил их на бок, прижав лица так близко, что они могли дышать одним воздухом. Она обхватила его подбородок рукой, все еще немного шокированная всеми сделанными признаниями.
Когда она обводила взглядом жестокие, красивые контуры его лица, Орек прижался ближе, ища ее глазами.
– Я причинил тебе боль? – прошептал он.
– Это было идеально, – сказала она, подкрепляя свою уверенность поцелуем.
Они погрузились в ритм мягких поцелуев и нежных касаний, огонь потрескивал у них за спиной. Ночь снова погрузилась в дремотную тишину, лесные существа пели и звали друг друга в нежной гармонии.
С каждым мягким прикосновением Сорча все больше верила, что все, что они сказали, было правдой. Ее признание было сумбурным и бесцеремонным, но каким-то образом оно все равно привело к тому, что этот тихий, благородный, удивительный мужчина объявил, что он принадлежит ей, так что она предположила, что не стоит слишком сильно сожалеть об этом.
Счастье бурлило в ее крови каждый раз, когда она думала о его словах, о том, как вздымалось его большое тело, как напрягся каждый мускул, пока его собственнический взгляд пожирал ее. Она должна была верить, что он говорил серьезно, что он знал, что у него на уме, и был влюблен в нее не просто потому, что она была у него первой. Когда он сказал, что хочет ее, она должна была верить, что он говорил правду.
И она верила. Если она и могла доверять кому-либо в мире, так это этому мужчине. Ее мужчине.
Она подозревала, что ей потребуется некоторое время, чтобы осознать это открытие, иначе ее голова могла бы начать кружиться при мысли о том, как долго он мог испытывать такие чувства, а она даже не знала. Она почти покраснела, осознав, что все его грязные разговоры, все те разы, когда он называл ее моя женщина… они не были просто флиртом, прелюдией или сказаны в пылу страсти.
Он говорил серьезно.
Впрочем, ей может быть стыдно за это позже – прямо сейчас она снова хотела своего мужчину.
Углубляя поцелуй, Сорча положила руку на плечо Орека. Он легко перекатился на спину, положив руки ей на бока, когда она приподнялась, чтобы оседлать его.
Мягкий, горячий взгляд, которым он смотрел на нее, был полон обожания, она не смогла удержаться и наклонилась для еще одного поцелуя.
– Я люблю тебя, – снова прошептала она, желая ощутить его вкус на своих губах.
– И я люблю тебя, моя пара, – прошептал он в ответ. – Ты для меня все.
За это он получил еще один поцелуй, а затем еще дюжину, все они спускались по его груди, пока она не смогла выровнять свои бедра с его. Он удерживал ее, когда она наклонилась, чтобы принять его в свое тело. Сорча прикусила губу, наслаждаясь растяжением, когда опускалась на него.
Она двигала бедрами маленькими скользящими движениями, вбирая в себя еще немного, пока не оказалась вплотную к его бедрам. Рокочущее мурлыканье завибрировало в нем, заставив ее застонать, когда оно достигло ее груди.
Положив руки на его великолепную грудь, чувствуя, как бьется его сердце под ее рукой, она начала раскачиваться в медленном ритме.
– Это будет так здорово, – пообещала она ему шепотом. – У нас будет все.
– У меня уже есть все, что я хочу.
Она улыбнулась так широко, что заболели щеки.
– У нас будет жизнь, – сказала она. – Вместе.
– Да, – сказал он с шипящим вздохом, сильнее насаживая ее на свой член.
Сорча неподвижно замерла, пока он не взял себя в руки, затем снова начала свой медленный ритм.
– Наш собственный дом, близко, но вдали от всех. Только мы вдвоем.
– Все, что ты захочешь. Все.
– У нас будет своя кровать.
– Большая.
– Большая, – согласилась она, вращая бедрами во время следующего толчка вниз.
Орек обнажил клыки, сухожилия на его шее напряглись.
– Под самыми мягкими одеялами, – процедил он сквозь зубы. – Для тебя только самое мягкое.
– И когда мы захотим быть подальше от всех и вся, мы ускользнем в лес и займемся любовью под звездами. Точно так же, как сейчас. Это будет так хорошо.
И это было бы так – она чувствовала это в самой глубине себя, там, где лежали все ее надежды, стремления и интуиция. Она могла построить хорошую жизнь, потому что все, что ей нужно, было прямо здесь, у нее под руками.
Они бы сделали это. Вместе.
Руки Орека скользнули вверх по ее бедрам, пальцы обхватили талию, а большие пальцы скользнули по выступу ее клитора. Сорча резко вдохнула, когда он дразнил ее, прижимая клитор к основанию члена. Ее бедра опустились, ритм сбился, и хватка Орека усилилась.
Он поднимался навстречу ей с каждым толчком, и ее бедра дрожали, когда через нее пронеслось освобождение. Сорча запрокинула голову и закричала, насаживаясь на его пульсирующий член. Он встретил ее своим собственным ревом, пальцы погрузились в ее плоть достаточно сильно, чтобы остались синяки.
Его большой палец продолжал сводить с ума давлением на клитор, и один оргазм перетек в другой, удовольствие стало острым и сокрушительным. Она взвыла, вонзая ногти в его грудь.
С последним толчком Орек вошел еще глубже и кончил, заполнив ее до предела.
Бедра Сорчи продолжали двигаться, пока по ней прокатывались волны удовольствия. Она постепенно приходила в себя, тело окончательно истощилось.
Со вздохом Сорча наклонилась, чтобы укрыть его собой, как одеялом. Он обнял ее, крепко прижимая к своей груди, и она приложила ухо к груди и прислушалась к успокаивающему биению его сердца.
Ее веки отяжелели, когда Орек запустил пальцы в ее волосы. В конце концов, он натянул на них настоящее одеяло.
Целуя ее в макушку, он пробормотал:
– Приятных снов, моя пара.
Она напевала от счастья. Моя пара. Мне очень нравится, как это звучит.
