Текст книги "Тень Великого Древа (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 71 страниц)

– С почином вас, друзья! – сказал Хармон и открыл флягу доброго ханти.

Кружек не было, потому все по очереди приложились к горлышку.

– За Светлую Агаты и за Первую Зиму! – провозгласил Сорок Два.

– За Елену-Путешественницу и гильдию воздухоплавания, – сказал Хармон.

– За Глорию-Заступницу, – поднял тост Салем. – Пускай бережет всех хороших людей.

– И за Ульяну Печальную, – добавил Весельчак, – чтобы и дальше принимала чучела взамен нас, живых.

Выпили, согрелись у костра, поболтали чуток. Но Сорок Два прервал разговоры:

– Допразднуем вечером, сейчас надо отступить. Враг видел, откуда взлетел шар, а на гору есть тропа с тыльной стороны. Если не уберемся, нас тут прищучат.

– И куда поедем?

– Вон там, у перевала, есть застава горной стражи. Езжайте туда, друзья, окажетесь под защитой. А я вернусь в город.

– Не пустят же, ворота заколотили перед штурмом.

– Серебряные забили, а Ржавые остались. Там часовые знают меня, отопрут калитку.

– Но в городе опасно! Авось ворвутся туда эти изверги…

– Я же кайр. Если город гибнет, мое место там.

Хармон не стал спорить и забрался в телегу. Салем и Весельчак переглянулись.

– Брат Сорок Два, я бы лучше с тобой, – сказал Салем из Саммерсвита.

– Я тоже, – сказал Весельчак.

Кайр поднял брови:

– Это для меня дело чести, а вам-то что? Первая Зима – не ваш город.

– Обижаешь, брат. Нас тут приняли, как своих, мы тут гильдию основали, даже цех открыли. По всем законам, мы – граждане Первой Зимы. Имеем полное право вместе с тобой в гробок заколотиться.

Калека усмехнулся:

– Ладно, поехали.

Все расселись по местам, Хармон взял вожжи.

– Я, пожалуй, все-таки на заставу поеду. Битвы – не моя стихия.

– Ха-ха, кто бы сомневался. Давай, улепетывай.

– Вы там присмотрите за цехом, защитите от мародеров.

– Ага.

– Я вас на дороге высажу и поверну к заставе, а вы – в город…

– Э, нет! Мы славные воины, и среди нас калека. Возьмем телегу, а ты топай пешком.

Сорок Два дал Весельчаку подзатыльник за «калеку», но в остальном поддержал:

– Верно, министр, иди пешком, растряси жирок.

Они высадили Хармона на развилке и покатили к дальним, Ржавым вратам Первой Зимы.

* * *

– Вчера я ходила в булочную возле станции дилижансов. Как и позавчера, и третьего дня… И всякий раз в каждом городе на пути нашего маршрута…

– Я что-то не пойму: ты любишь булочки или дилижансы?

Она совсем понизила голос, Менсону пришлось наклониться к самым губам:

– Булочная, ближайшая к главной станции города. Если хочешь вестей от Лайтхарта – заглядывай туда… Вчера я получила записку от брата. Он может нас принять.

– Принять за кого?!

– Где. Мост через Верхнюю Близняшку, день пути отсюда. Быстро соберемся, наймем дилижанс, к вечеру будем у брата. Нас не хватятся до конца битвы.

– Жена, я тебя не понимаю! Зачем нам бежать?!

– Если тебе не хватило сотни прежних причин, то вот еще одна: вечером Адриан очень рассердится.

– С чего бы? Его враги убивают друг друга, кто бы ни победил – владыке выгода.

– Ты говорил, что у него есть план. Этот план не сработает.

Стайка придворных подошла слишком близко. Менсон слету нахамил им и отогнал прочь. Повернулся к жене:

– Почему не сработает?

– Не скажу.

– Как это – не скажешь?! Ты моя жена! У тебя от меня нет секррретов!

– Но есть свобода воли. Ты волен любить Адриана и прощать ему все. Волен снова пить эхиоту и коверкать слова, волен забыть свободу и стать потехой для тирана. Ну, а я вольна не говорить того, что знаю.

Он крепко взял ее за плечи:

– Что за черрртовщина происходит? На чьей ты сторрроне?!

– На стороне своей совести, как и ты. Жаль, что это разные стороны.

Менсон рыкнул, замахал руками, разогнал стаю противной черной мошкары, что роилась между ним и женой. Сказал:

– Поди-ка ты к черту, святая Карен! Хватит упрекать меня! Любишь – люби, а не любишь – ступай во тьму.

Он зашагал обратно в трапезную, на ходу крича:

– Эй, жало, буди вожденка! Пора смотреть дальше!

Люди возвращались на места, зябко потирая руки. На террасе все озябли и теперь спешили согреться в жарко натопленной трапезной. Вошли Франциск-Илиан и Леди-во-Тьме, граф Куиндар и генерал Гор, герцог Лабелин и барон Хьюго Деррил, Серебряный Лис и владыка с супругами... Карен не появлялась. Ее пустующий стул зиял, точно дырка от выбитого зуба.

Франциск побеспокоился:

– Друг Менсон, ладно ли у тебя на сердце? Не омрачен ли тучами небосвод твоих чувств?

– Придет она, никуда не денется, – ответил шут.

Жало криболы начал будить Юхана Рейса. Шаван пытался вынырнуть из глубины сна, но скатывался обратно.

– Поскорее бы, – сказал кто-то. – Там, поди, интересное началось!

Болотник применил другое зелье, от которого бедолага начал повизгивать, точно щенок. Среди гостей послышались шепотки. А Карен все не появлялась.

Менсон спросил Франциска:

– У тебя есть конь?

– У меня лучшая конюшня в королевстве Шиммери. Четверых прекрасных скакунов привез сюда с собой.

– Одолжишь мне одного?

– Конечно. А зачем?

– Как досмотрим битву, сгоняю к мосту через Близняшку. Настигну дилижанс, в котором едет одна дамочка. Скажу ей, что она трусиха, изменщица и лгунья. Скажу: она меня так разочаровала, что даже слов не подобрать! А потом прискачу обратно и верну тебе коня.

– Благородная цель, – признал Франциск-Илиан. – Буду рад помочь.

Наконец, Юхан овладел собою и Предметом. Вот только огонек проснулся не в долине Первой Зимы, а здесь, в Майне. Птаха заново пустилась в полет до ориджинской столицы.

И тогда в трапезную вошла леди Лайтхарт. Приблизилась к адъютанту, что принимал ставки, подала ему кошелек:

– Здесь три елены, одна глория и четыре агатки. Все на победу Ориджина.

Потом села возле мужа.

– Идиотка, – с огромным облегчением выдохнул Менсон.

– Дурак несчастный, – прошептала Карен, сжав под столом его ладонь.

Согласно ожиданиям гостей, на поле боя случились перемены. И такие, что многим захотелось протереть глаза. Первым делом зрители увидели камень. Громадный валун парил в воздухе в каких-то ярдах от Птахи! Так близко, что виден был налипший снег, и трещинки в блестящей глыбе, и стало ясно, что это не камень, а глыба льда.

Затем будто разжалась невидимая рука – и льдина унеслась к земле. Она падала прямиком на позиции Шейланда, и дюжина перстоносцев секла ее вспышками огня. Льдина вскипела на лету, окружилась облаком пара – но все же достигла земли. Удар! Даже с высоты полета Птахи видны были чудовищные разрушения. От глыбы осталась воронка, заполненная паром. На много ярдов вокруг нее люди попадали, обливаясь кровью.

– Холодная тьма! Что это происходит?!

Серебряный Лис пояснил:

– Очевидно, Минерва применила Перчатку Могущества в качестве метательного орудия.

– Святые Праматери, вот это мощь! Она же изменит ход сражения!.. Почему нас не предупредили перед ставками?

Менсон с женою довольно переглянулись.

– Я допускал возможность применения Перчатки, – сказал владыка Адриан. – Она увеличит потери, но не изменит исхода боя. Шейланд найдет, что противопоставить ей.

– Давайте посмотрим! Ваше величество, приблизьте лагерь Кукловода!

Птаха скользнула к западному краю долины. В рядах шейландского войска царил переполох. Люди метались в ужасе при виде нового снаряда, разбегались куда попало, силились найти укрытие. Но слишком много солдат собралось на маленьком открытом плацдарме – не разбежишься, не спрячешься. А из лабиринта, как и прежде, били лучники северян. Теперь о них никто не думал, однако стрелы наносили свой урон.

– Идова тьма! Похоже, наступление сорвано!

Но тут из хаоса шейландского войска выделилась четверка всадников. Прикрыв головы легкими круглыми щитами, они помчали прямиком к лабиринту. Стрелы свистели вокруг всадников, несколько воткнулись в щиты, другие оцарапали коней. Но всадники остались в седлах и продолжали гнать. Кони перешли в галоп, копыта замелькали, меча комья багрового снега. Словно четыре черных молнии, они мчались в просвет лабиринта.

Зрители затаили дыхание. Всадники должны сбавить ход – потому что за просветом будет новая стена! С галопа никак не успеть повернуть. Пересекут виток – и врежутся в ледяные глыбы! Но эти, отчаянные, не думали тормозить. Шпоры вонзались в бока, кони неслись, ошалевшие от боли.

– Это же Чара! – вскрикнул Бирай. И заорал ей сквозь невидимую стену: – Стооой, расшибешься!

Четверка смерчем влетела в лабиринт. Из-за угла дали залп арбалеты – болты свистнули мимо, поди расстреляй ураган. Кто-то метнул копье – оно отстало от вихря. Кони пересекли виток лабиринта, но так и не сбавили ход. И вот уже новая стена – три вдоха до удара…

– Аааай! – ганта схватился за голову.

А Менсон успел заметить, как два передних всадника что-то метнули перед собой. Мелкое, быстрое нечто ударилось в стену…

И кусок ее исчез!

Кони прыгнули – и пролетели в брешь, которой раньше не существовало.

* * *

Джоакин забыл.

Какие-то сомнения, что-то с Первой Зимой, граф чем-то расстроил, а кто-то злодей, и почему-то я с ним…

Все вылетело из головы в один миг. Когда Пауль пробил стену Мечом Богов, и они прыгнули в третий виток лабиринта.

Здесь нас не ждут. Вот главная мысль! Здесь нас совсем не ждут!

Стоят лучники почти без прикрытия. Целят не в нас, а вверх, через стену. Дави их! Топчи!

Земля брызнула из-под копыт. Они повернули коней так круто, что еле удержались в седлах. И помчали вдоль стены, топча, сметая проклятых лучников.

Крики, хруст, вопли, кровь. Тела падали, как чучела, нелепо взмахивая руками. Отлетали от ударов, влипали в снег.

Сзади тоже есть, – подумал Джо и обернулся как раз вовремя. Другой отряд стрелков нацелился им в спины – и Джоакин шепнул Персту: «Давай». Перст заговорил. Перст пропел: «Подыхайте, северные твари!»

Муха помог Джоакину, в две руки они стали жечь тех, кто сзади. Пауль и Чара жгли тех, кто впереди. Отряд скакал вдоль третьего витка, истребляя все живое. Враг не мог ничего. Враг не успевал. Враг мыслил медленней, чем они мчались!

Краем глаза Джо увидел: монахи-вильгельминцы пошли на штурм. Они бегут по его следам, добивают выживших, закрепляют успех. Среди монахов появились всадники с Перстами, полыхнули вспышки. А за монахами двигались рыцари Альмеры… Мы пробили оборону! Прорвались!

– Не отставать, – крикнул Пауль и свернул.

Вот новая стена, вот просвет в ней, Пауль и Чара прыгают туда. Там ждут. Конечно, ждут! У каждого просвета – засада!

Алебарды секут по конским ногам. Каким-то чудом Чара успевает пустить в прыжок. Конь летит, лезвия блещут под копытами. Но следом за Чарой скачет Муха! Брызгает кровь, лошадь катится кубарем, Муха летит из седла…

Джоакин стреляет. Стреляют в него. Болт мимо уха, другой – в щит. Его рубят, он закрывается, рука немеет от удара, щит в щепки. Он палит Перстом наобум, лишь бы отпугнуть, вырваться, выжить.

И он прорвался! Враги уже позади, спешат взвести арбалеты, но не успевают.

Муха катается со сломанной ногой, орет:

– Пауль, помоги!..

Кайры заносят над ним мечи... И Муха исчезает. Вместе с волками, вместе с землей. Снег оседает в идеальную полукруглую яму. На ее краю дергается срезанное наискось чье-то тело…

– Не отставать! – рычит Пауль.

Новый просвет – новый виток. Тут стоят камнеметы: много обслуги, мало защиты. Прорвались слишком глубоко, здесь враг не может ждать нас. Так получайте, гады! Горите огнем вместе с вашими машинами!

С особым удовольствием Джоакин поджигает камнеметы. Древесина будет ярко пылать, огонь послужит ориентиром. Все наши увидят: здесь брешь в обороне! Они поспешат сюда, и лабиринт падет! Кайры не успеют залатать дырищу.

– Не отставать!

Джо и Чара наслаждаются, истребляя волков. Кровавая страсть на время сближает их. Он забывает презрение к ней, он пьянеет от восторга. Вместе убивать врагов – это слаще, чем кувыркаться в постели!

Но Пауль орет на них:

– Быстрее, суки!

Для него волки – не цель, а помеха. Он сметает с пути тех, кто попался, но на других не теряет времени. Пауль гонится за небесным кораблем.

Джоакин находит миг, чтоб посмотреть в небо. Кажется, давно оттуда не падали льдины. Почему так?..

Шар больше не парит возле южной вершины, его снесло ветром в сторону города. Видимо, поэтому он уже не стреляет: снаряды остались на горе, а шар отнесло. Но и сбить его по-прежнему нельзя. Чара дает в небо несколько вспышек – они не достигают цели.

– Гной-ганта, что нам делать? Сейчас он полетит над городом… Врываемся туда?

Она безумна в своей вере. Скажи Пауль: «Да, атакуем Первую Зиму!» – и Чара пойдет за ним против ста тысяч волков… Однако он отвечает:

– Не придется. Шар сбавляет высоту!

Но даже при такой высоте он еще слишком далек, надо приблизиться.

– Гони быстрее!

Новый просвет, новый виток, новые враги. Это уже тыл, они мучительно не готовы, Джо расстреливает их почти без труда. Между вспышками успевает подумать: мы прошли весь лабиринт! Причем по южному пути – вон в просвете уже виднеется город. Пауль собьет проклятущий шар, потом развернемся и поможем…

Что-то гулкое, тяжелое летит на него сбоку. Он оборачивается, чтобы увидеть четверку конных кайров. У них рыцарские копья!

Джо вскидывает Перст, и кайр пригибается, пропуская огонь над собою. Копье наклоняется и попадает не в Джоакина, а в лошадь. Ее пробивает насквозь, как жука иглой. Она летит кубарем, Джо успевает спрыгнуть. Больно бьется плечом, но не забывает откатиться. Кованые копыта проносятся в футе от него, земля дрожит и лупит по ребрам.

Он ползет на карачках к издыхающей лошади. Кричит Паулю:

– Я жив! Скачи дальше, я их задержу!

Выстрелом в голову добивает кобылу. Переваливается через нее, прячется за труп, как за укрытие, кладет Перст на упор.

Развернув коней, кайры несутся к нему. Не стрелки, не алебардщики, не камнеметная обслуга – чистокровные волки! Тяжелая броня, красно-черные плащи. Ледяные глаза так и блещут сквозь щели забрал…

Со сладким упоением Джоакин открывает огонь.

* * *

– Блестящая атака, не правда ли?

Владыка Адриан и весь его двор наблюдали, как четверо отчаянных всадников прокололи оборону северян, и в пролом ринулись штурмовые отряды. Сейчас уже половину лабиринта занимали войска Шейланда. Получив плацдарм, они развернулись и начали наступать сразу по трем направлениям. Видимо, вскоре прорвут весь лабиринт. А причина успеха – мастерство и отвага всего лишь четверки бойцов!

– О, да, героическая атака!

Придворные разразились аплодисментами, а шаваны Бирая – воинственными кличами. Леди Карен нарочито спрятала руки под стол. Менсон прорычал: «Чему вы радуетесь, черти?..» – но никем, кроме пророка, не был услышан.

– Прокомментируете, генерал? – предложил Адриан.

Серебряный Лис охотно взял шпагу-указку:

– На наших глазах равновесие боя резко сместилось в пользу Шейланда. Штурмовой альмерский полк воспользовался первичным успехом четверки и отбил у кайров значительный плацдарм. Граф Виттор получил возможность безопасно вводить в бой войска. Теперь он быстро развертывает полки в захваченном лабиринте и готовится продолжить наступление. Этому способствует тот факт, что обстрел с небесного корабля прекратился.

– Я полагаю, дело в снеге, – авторитетно молвил Адриан. – Он облепил шар, остудив и утяжелив его. Корабль потерял высоту и удалился от вершины, где хранились боеприпасы.

Лис продолжил:

– Теперь мы видим, как армия Шейланда делится на три корпуса. Шаваны группируются в центре лабиринта, откуда выедут к озеру, обогнут его вдоль берега и доберутся до южного входа в замок. Закатники и нортвудцы наступают по краю долины, направляясь к городским вратам. А на северном маршруте альмерцы и шейландцы обходят замок с тыла.

– Как вы оцениваете вероятность успеха?

– На юге и в центре она велика. Лабиринт пал. Численное и огневое превосходство на стороне нападающих. Городские укрепления не защитят от Перстов. Несомненно, корпус закатников захватит город, а орда подъедет к южным воротам замка и начнет штурм, который рано или поздно увенчается успехом.

– Что на счет северного пути?

– Там кайры имеют шанс на успех. Северный корпус Кукловода – самый малокровный из трех. Но не стоит забывать: батальон Флеминга вот-вот подойдет по Беломорской дороге и ударит кайрам во фланг. Этого хватит, чтобы силы Шейланда пробили защиту на северном пути. Когда на трех направлениях шейландцы одержат победу, агатовские войска будут окружены и лишатся надежды.

Герцог Лабелин довольно потер руки. Второй из Пяти спросил:

– А как повлияют на дальнейший бой небесный корабль и Перчатка Могущества?

Будучи главным знатоком воздухоплавания, слово взял Адриан:

– Из-за холода и снега шар снижается. Минерва попробует восстановить высоту, подогрев воздух горелкой. Тепла может не хватить, ведь снег идет довольно густо. А даже если хватит, скажется вторая беда: корабль уже отнесло ветром от склада ледяных глыб. Но, вероятно, Минерва может взяться Перчаткой за вершину и подтащить шар к складу.

– Давайте посмотрим, ваше величество!

На фронте настала передышка. Войска Шейланда заняли лабиринт и группировались для дальнейшего наступления. Небесный корабль парил над крышами Первой Зимы, сносимый ветром на восток. А вокруг города скакали двое всадников – последние из геройской четверки. Со всею очевидностью, они преследовали шар.

– Экие храбрецы! Минерва в любой миг может поднять их Перчаткой и разбить о землю!

– Не так просто. Коли она достанет их Перчаткой, то и они дотянутся Перстом.

– Генерал, откуда вы знаете дальность Перчатки Янмэй?

– Еще в столице Минерва провела эксперименты и сообщила военачальникам.

Менсон припечатал его:

– Серебряный Крыс.

Шар летел на восток, продолжая снижение. Перстоносцы огибали город по объездной дороге. Вот-вот корабль покинет городскую черту – и тогда их пути пересекутся.

– Минерва не совладала с управлением, – отметил Второй из Пяти.

– И высоту не смогла выправить, и не зацепилась Перчаткой. Того и гляди, разобьется об вон ту гору.

– Это вершина Агаты, – пояснил пророк. – На ее склоне ближний выход грота Косули.

Люди заметили на склоне горы рукотворную террасу с церковью, купелью и общежитием для паломников. Видимо, где-то рядом находился и грот. В ту сторону и плыл небесный шар, уже настолько снизившись, что никак не смог бы преодолеть гору.

– Р-ррасшибется, бедолага, – с горечью вымолвил Менсон.

Франциск возразил:

– Отчего же? Скорость полета мала, вполне возможно приземлиться.

Шаванка Низа, фрейлина Магды, прикипела к шару глазами и нашептывала, как заклятье:

– Духи-Странники, помогите ему… Духи-Странники, спасите славного…

Но покровители Степи оказались по другую сторону фронта. Корабль еще не достиг Агатовской горы, когда две вспышки Перстов полыхнули снизу и пробили его насквозь. Матерчатый шар полыхнул, точно свечка, и стал стремительно падать на склон.

– Неет! – с болью выкрикнула Низа.

– Сожрите вас черти, – процедил сквозь зубы шут.

– Мир ей на Звезде, – печально обронил Адриан.

Новые вспышки ударили в шар, теперь он пылал целиком, от низа до верха. Вряд ли кто-то из барышень за столом хотел увидеть вблизи горящие заживо тела. Владыка попросил:

– Юхан, будьте добры…

Но юный Рейс ошибочно понял его просьбу и не отвел Птаху, а наоборот, приблизил к корзине. Леди Валери ойкнула, закрыв глаза ладошкой. Леди Магда проявила больше смелости и пригляделась:

– Эй, что там за дерьмо?..

– Не дерьмо, а солома! – воскликнул Менсон. – Соломенные пугала! Не было там людей!

Шар вмазался в гору, оставив горящее пятно на склоне. Все тут же забыли о нем.

– Где же Минерва? Где Натаниэль? Куда исчезли?!

– Юхан, ведите Птаху обратно. Должно быть, Минерва запустила обманку, а сама засела на южной горе.

Птаха метнулась вверх, за миг вспорхнула до полумильной высоты… И оттуда заметила кое-что: крохотная мушка скользила над скалами, облетая вершину Агаты с обратной стороны.

– Приблизьте. Что это такое?

Когда мушка выросла в размерах, никто не удержал эмоций. То была шлюпка! Обычная гребная шлюпка, только без весел, летела по воздуху. И в ней сидела Минерва!

– Живехонька! – воскликнули Менсон и Карен с несколько излишней радостью.

Адриан не одобрил бы их поведение, да только отвлекся на другое:

– Натаниэль до сих пор с нею. Это он правит шлюпкой… В таком случае как же Ориджин отдаст мне его?

* * *

– Нам необходимо решить три задачи. Во-первых, отделить Пауля от войска. Пока он окружен солдатами, мы не имеем шансов. Надо показаться ему, а затем пуститься наутек и увлечь Пауля в погоню. Причем так быстро, чтобы все другие отряды отстали.

Небесный шар плыл над долиной, доступный глазу каждого солдата обеих армий. Шлюпка скользила над скальной грядою, незаметная, как комар в лесу. Нави так прижимал ее к вершинам скал, что иногда дно чиркало по снегу. Никто в целой долине не мог увидеть ее, разве что чучела из корзины небесного шара.

– Во-вторых, нужно навязать ему место поединка. Это самое трудное. Ни горы, ни долина не подойдут. Персты Вильгельма – страшное оружие на открытом просторе, а Вечность делает Пауля почти неуязвимым. Чтобы пробить защиту, нужно незаметно приблизиться к нему. Это возможно в городе или замке, но туда Пауль не войдет без армии. Тогда единственный шанс – загородный монастырь, либо разветвленная пещера.

– Грот Косули!

Попутный ветер нес корабль прямиком к вершине Агаты. Целых две недели Нави наблюдал за погодой и высчитал точное время дня, когда следует запустить шар, чтобы он полетел куда надо.

– И в-третьих. Пауль знает, что в расчетах я лучше него, потому не примет поединок на моих условиях. Пускай он думает, будто наш бой…

– Состоялся случайно?

– Вовсе нет. Пускай поверит, что это он навязал мне схватку, а не я ему.

Два залпа Перстов продырявили и зажгли небесный шар. Пылающий остов разбился о склон горы Агаты.

– Вот изверги, они убили чучела! – Парочка усмехнулся в усы.

– Пауль увидел, как мы погибли. Отчего ему не вернуться к войску?

– Он увидел, как погибли вы, – поправил Натаниэль. – Меня не так легко умертвить. Пауль поднимется на склон, чтобы закончить дело.

– Считая вас тяжело раненым и неспособным к бою. Точный расчет, сударь.

– Как и все мои вычисления.

Шлюпка перемахнула перевал, обогнула с тыла гору Агаты и подлетела к дому паломников, но с другой стороны, незаметно для Пауля. Приземлилась среди камней на склоне, в тени агатовской церкви. Вниз от храма тянулась тропинка и ярдов через триста приводила ко входу в грот Косули. Западному входу – тому самому, сквозь который Светлая Агата увидела долину ровно тысячу семьсот семьдесят пять лет назад.

– Праматери с гор сошли, – сказала Минерва.

Парочка с капитаном откликнулись:

– И счастье в мир принесли!

А Нави сказал только:

– М-да…

Инжи подал руку Мире:

– Теперь мы, вроде как, разделимся. Ты в церковь праздновать, а мы того… Только закончим, придем к тебе.

– Буду молиться, чтобы пришли.

Нави сказал:

– Пауль войдет в пещеру через девятнадцать минут. Прикажите, чтоб оттуда вывели всех паломников.

– Вчера приказала, чтобы не пускали.

– Закладки сделаны?

– Вы спрашивали шесть раз. Ответ остался прежним.

– В тех местах, что я указал?

– Нет, конечно. У меня под подушкой.

– Шутите…

Мира притянула его к себе и обняла.

– Спасибо вам за все. Уверены, что помощь не нужна?

– Только усложнит расчет. Просто следуйте плану.

– Что ж…

Она сняла с пояса Вечный Эфес и вложила ему в руку.

– Теперь ступайте. Я молюсь за вас.

Однако Нави задержался. Он смотрел и смотрел ей в глаза, будто собирался сказать нечто крайне важное. Вспомнился Итан и столичная арена… Мира произнесла как можно мягче:

– У вас все получится. Вечером отпразднуем победу. Хотите – сыграем в стратемы, хотите – напьемся вместе. Все будет хорошо!

– Я хочу сказать… Вы и я… Вы для меня…

У Миры замерло сердце.

– Пожалуйста, не надо! Этот миг – не последний! Мы точно увидимся еще!

Нави шмыгнул носом.

– Скальпель и конспект – в вашей комнате. Мой дар ко дню Сошествия. После боя неопределенность снизится, от лишнего Предмета уже не будет проблем.

Он быстро поцеловал ее в щеку, отвернулся и зашагал к гроту Косули. Парочка сказал:

– Детка, не бойся, я не дам его в обиду.

Императрица и капитан гвардии долго смотрели им вслед, а затем обратили взгляды к долине. Одновременно в трех местах из лабиринта показались вражеские роты.

* * *

Джоакина нашли солдаты генерала Хориса. Когда закатный полк достиг тыльного витка лабиринта, шеренги сбились с шага.

– Славься Павшая! – зашептали солдаты.

На сто ярдов вокруг лежали только трупы, и ничего кроме трупов. Человеческие и конские, сожженные и изломанные. Приглядевшись, можно было заметить порядок: трупы сходились к некой точке, словно спицы в колесе. В том месте лежала дохлая кобыла, а на ней сидел носитель Перста.

– Это наш! Глядите: наш живой!

Офицер послал четверку солдат на помощь герою.

– Вот, выпей ханти. Ты как, сильно ранен? Лекаря позвать?

Герой вовсе не был ранен. Вражеская конница атаковала его с разных сторон – но ни один не смог доскакать, все легли, стали спицами мертвого колеса. Герою требовался не лекарь, а хлебнуть крепкой, выдохнуть и поверить, что он таки остался в живых.

– Пей, браток, пей. Ты большой молодец. Вы вчетвером прямо подвиг совершили!

Он пил и понемногу оттаивал. Рука с Перстом наконец-то расслабилась, безвольно упала на колено. Герой попросил воды, умылся, стянул с головы шлем. Спросил:

– Как наступление?

– Как по маслу! Лабиринт пробили, кайры отбежали к замку, чертов шар улетел за город. Один бросок – и мы у ворот.

Колонна двигалась дальше, ряд за рядом проходила мимо. Свежие солдаты, не измотанные битвой. Герой находил отраду в стройности их шагов.

– Сбили! – пронеслось по рядам. – Сбили гада летучего! Ур-рраа!

Джоакин посмотрел в сторону Первой Зимы – и увидел, как пылает небесный шар и падает куда-то за город. Туда ему и дорога!

Показался генерал Хорис, окруженный адъютантами и штабными. Ему доложили:

– Джоакин Ив Ханна совершил подвиг и остался жив!

– Подать коня герою, – приказал генерал.

Джоакину подвели коня. Сам Хорис лично покинул колонну и приблизился, чтобы пожать руку.

– Сир Джоакин, вы истинный любимец Павшей!

Он геройски пошутил:

– Надеюсь, еще не скоро попаду к ней на прием.

– Х-ха! Одобряю ваш юмор. Не желаете ли перекусить? В тылу готовят обед для раненых и резервов.

– Я не ранен, – ответил Джоакин.

– Но вы дико устали. После такого подвига солдату положен месяц на отдых. Да и Эйлиш будет рада вам – она в тылу с детьми.

– Я не устал, – сказал герой.

По правде-то он ощущал усталость, но другое чувство затмевало ее. Жажда крови – вот что это было. Хмельная власть над жизнью и смертью. Напиток, от которого непросто отказаться, когда вошел во вкус.

– Я хочу принести дары Павшей, – сказал Джоакин. – Завтра жатвы не будет. А сегодня есть.

Генерал вторично пожал ему руку.

– Присоединяйтесь к моему полку!

Колонна закатников двигалась по заснеженному лугу прямо к городским воротам и не встречала сопротивления. Слева поодаль маячил замок, под его стенами собрались отступившие кайры. Им было не до закатников и не до города. Шаваны выезжали из лабиринта и накапливались, готовясь к атаке. Орду отделяло от волчьей стаи лишь замерзшее озеро – вовсе не такое большое, как, наверное, хотелось кайрам. Орда обскачет его за четверть часа и размажет кайров по замковой стене. Ну, а Хорис тем временем преспокойно войдет в город.

– Сир Джоакин, приглашаю вас на ужин в Первой Зиме. Или, скорее, на поздний обед. Полагаю, к четвертому часу пополудни мы окажемся у ратуши.

Генерал не скрывали наслаждения. Позорно битый Ориджином, теперь он возвращал долг.

Рядом с Хорисом ехали четверо ханидов, приданных ему для гарантии успешного штурма. А вот сам генерал почему-то отказался от Перста.

– Хочу служить Павшей умом и сердцем, а не рукой. Что не умаляет ваших заслуг, сир Джоакин! Каждый служит так, как считает нужным.

Кроме двух закатных полков, на штурм города шел полк медведей, сформированный под Лисьим Долом. Итого шесть тысяч солдат с пятью Перстами – против почти безоружного мещанского ополчения. Битва не только предрешена, а и тосклива, говоря по правде. Мещане чуток покидают камни со стен, немного плеснут смолой. Мы ответим Перстами, пожжем гарнизон, вышибем ворота – и дело решено. Дальше просто идти по улицам и рубить тех немногих, что полезут под ноги. Но большинство затаится в подвалах, будет молить Праматерей, чтобы не вышло, как в Лиде…

– Жалко их, – сказал Джоакин.

– Разве не вы хотели собрать жатву?

– Но не такую. Я волков ненавижу – надменную агатовскую сволочь. А мещане-то ни в чем не провинились.

Хорис подмигнул ему:

– Тогда напомню вам план. Видите каменный мост, соединяющий город с замком? Ворвемся в Первую Зиму, быстро подавим сопротивление и двинемся на тот мост. Мещане уцелеют, если спрячутся, а мы подойдем к замку вместе с альмерцами и шаванами.

– Обложим волков в норе!

– Вот именно. Шаваны и альмерцы ударят по низу, с дороги, а мы сверху, через мост. И хотя у степняков фора по времени, но и кайры-то стоят внизу, а из города не ждут атаки. Мы с шаванами еще поспорим, кто первым войдет в цитадель.

– Славный план! – обрадовался Джо.

Он оглянулся посмотреть на шаванов, что собирались за озером. Их накопилась уже чертова тьма. Степняки горячили коней, орали кличи, потрясали кнутами, палили по замку из Перстов Вильгельма. Однако в отсутствие Пауля дисциплина хромала. Многочисленные ганты не спешили нападать, а затеяли совещание. Орда еще не скоро пойдет в атаку – и это хорошо, закатные полки успеют обойти с тыла!

– Сир Джоакин, я видел ваш подвиг.

Сам граф Виттор возник рядом с генералом.

– Слава Избранному! – крикнули все вокруг.

– Полноте, господа. Это вы куете мою славу! Штурм лабиринта был великолепен, а штурм города затмит его.

Джоакин спросил о Рихарде: где он теперь и как его дела? Получил от графа заверения, что Рихард Ориджин ведет в наступление северный корпус (альмерский и шейландский полки), чтобы пробить оборону замка со стороны Беломорского тракта.

– Всего два полка, – тревожно сказал Джоакин. – У нас тут шесть тысяч воинов, у шаванов столько же, а у Рихарда – только четыре. Причем альмерцы много крови потеряли в лабиринте. Справится ли Лед?

Граф хитро подмигнул:

– Сир Джоакин, вы еще не знаете новость. Ловушка Флеминга сработала блестяще. Я лично переместился на Беломорский тракт и увидел начало боя. Иксы заметили засаду и не дошли двухсот ярдов до самого гибельного места. Однако они внизу, в ущелье, а беломорцы – сверху, на уступах! Беломорцы долбят стрелами, болтами и камнями, а иксы ничего не могут, только закрываются щитами. Флеминг заверил меня: за час он покончит с иксами и двинет в долину. Придет как раз вовремя, чтобы помочь славному Рихарду.