Текст книги "Тень Великого Древа (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 71 страниц)

– Любимый, что с тобой?!

– Покусали!

Она уложила его, осмотрела.

– Ничего не вижу...

Форлемей догадался:

– Колпак, родной ты мой! Старое вернулось, да?

– Что вернулось? – ахнула Карен.

– Салат в мозгу. Все со всем путается: звуки с картинками, слова с чувствами. Не покусали его, а обидели. Правда, Колпак?

Менсон отогнал последних шмелей и стал успокаивать жену:

– Ничего страшного, я так десять лет жил, и ничего. А хлебну из пузырька – так совсем все пройдет. Дай-ка мне его…

– Любимый, не нужно!

– Всего разочек, чтобы тебя не пугать. Форлемей, найди пузырек!

Ординарец пошел рыться в поклаже. Карен испуганно глядела на Менсона. Муж обнял ее, погладил по спине.

– Карен, какой сейчас день?

– Кажется, четверг…

– Я тебе во вторник говорил комплимент, правда?

– Было дело.

– Нехорошо мужчине частить с похвалами, ну ладно, скажу кое-что. Помнишь, мы с тобой спорили об Адриане? Похоже, ты была чуточку, на волосинку права.

Леди Карен поцеловала его. Затем попросила Форлемея:

– Будьте добры, поищите пузырек в коридоре.

– Но он-то не там, а здесь!

– Именно поэтому в коридоре вы будете искать его долго.

Ординарец вышел, закрылась дверь. Леди Карен тихо сказала мужу:

– Я послала брату шифрованную волну.

– Какую еще волну?!

– Написала, что здесь развелись шмели. Брат знает пасечника, который найдет на них управу.

Менсон пожевал конец бородки и буркнул:

– Тьфу на тебя. Я сказал: ты на волосок права, а не на целую косу!

Стрела – 9

Начало ноября 17 75г. от Сошествия

Беломорье (герцогство Ориджин)

Леди Агния Флеминг пребывала в сильном замешательстве. Впервые за год ее навестила старшая дочь – Молли. Это было тем более радостно, что вот уже полгода, от самой Весенней Зари, леди Агния не покидала замок. Визит дочки мог развеять скуку… но почему она приехала без мужа?

– Родная, все ли хорошо у лорда Велентайна? Здоров ли он?

– Маменька, не беспокойтесь совершенно! Мой любимый жив и здоров, и был удостоен особенной почести от графа Бенедикта.

– Тогда отчего ты не с ним в такой радостный день?

– Маменька, он тут, неподалеку! Вместе с сотнею воинов высадился в Зеленой бухте – ну, там, за городом. Выгрузить людей и коней, и припасы – это долгое дело. Пока сам он занят, любимый позволил мне…

Леди Агния осознала сказанное и схватилась за голову:

– О, боги! Лорд Велентайн привел солдат? Он тоже будет участвовать в этой страшной войне?!

Весною граф Бенедикт Флеминг, муж леди Агнии, оставил ее дома, а сам отправился в Уэймар, откуда позже выступил в поход. В письмах он сообщал, что война идет наилучшим образом, на стороне Избранного великая сила Предметов, и победа состоится еще до Сошествия. Несмотря на это, Агния ужасно боялась за мужа и не чаяла увидеть вновь. А теперь та же судьба постигнет бедную Молли!..

– Маменька, ну послушайте же! Любимого с его вассалами и вас, и меня отец пригласил на праздник!

– Граф Бенедикт, – поправила дочку Агния.

– Простите, вы правы. Граф Бенедикт, мой лорд-отец, приглашает всех нас на торжества по случаю будущей победы. Первая Зима скоро будет взята, Избранный воцарится надо всем Севером. Нас приглашают праздновать день Сошествия в Первой Зиме!

Младшая дочь, Виолетта, тихонько ахнула от восторга. Она провела полгода взаперти вместе с матерью и мечтала вырваться хоть куда-нибудь. Леди Агния приструнила ее:

– Радость не к лицу женщине, когда идет война и льется кровь!

– Я же ничего не сказала…

– Следи за мыслями и чувствами, не только за языком!

– Да, маменька.

– А ты, Молли, объясни-ка получше. Торопишься сказать, вот и выходит путано. Бенедикт зовет лорда Велентайна и тебя, и меня праздновать день Сошествия в Первой Зиме?

– Все верно! И вассалов моего лорда-мужа, и еще Виолетту.

Молли упомянула сестру последней, окинув взглядом свысока. Молли была замужем, Виолетта сидела в девицах.

– А почему мы сами не получали приглашения? – спросила Агния.

– Так я же его привезла, вот! – воскликнула Молли, будто давно ждала этого вопроса. –Избранный лично прислал письмо моему супругу и просил передать вам. Смотрите: написано собственной рукой!

Молли отдала матери конверт. Почерка Виттора Шейланда леди Агния не знала, но гербовая печать выглядела весьма убедительно. В самых изысканных выражениях Избранный приглашал родичей славного графа Бенедикта принять участие в торжествах по случаю победы, каковые состоятся днем Сошествия в Первой Зиме.

– Подумайте только, маменька: это писал человек, который побывал на Звезде! Он видел Ульяну Печальную и даже говорил с нею!

Виолетта вытянула шею, чтобы заглянуть. Молли позволила ей увидеть край листа.

– Да славятся мудрые! – благоговейно сказала мать. Нельзя славить только Прародителей, забыв о богах. Многие допускают небрежность в этом вопросе, но не леди Агния. Словом «мудрые» она объединяла всех покровителей человечества.

– Да славятся мудрые, – хором ответили дочки.

– Но одного ты мне все еще не объяснила. Почему Велентайн отправил тебя одну в Беломорье, а сам высадился в… где ты сказала?

– В Зеленой бухте, маменька. Я не одна, со мною четверо надежных защитников, – она кивнула своим воинам эскорта. – Но если бы любимый привез в Беломорье целую сотню, тут начался бы переполох. Разве я не права?

Все верно, так бы и было. Беломорье находилось на осадном положении, вооруженных людей впускали в город только по особому паролю. Для Молли сделали исключение, позволив провести четверку мечников. Волновала леди Агнию не сотня воинов, и не лорд Велентайн как таковой, а нарушение правила: хорошая жена должна быть при муже. Путешествовать только с ним вместе, а если он желает ехать один – то сидеть дома и ждать.

– Дочь, ты поступила нехорошо. Должна была дождаться, пока лорд Велентайн выгрузит людей в этой, как ты говоришь, бухте, а потом пригласить его к нам и приехать вместе с мужем. Лорд Велентайн рассердится, и будет совершенно прав.

– Любимый сам позволил мне!

– Тебе следовало отказаться. Его доброта – не повод забыть о приличиях.

Младшая дочь вмешалась:

– Маменька, ну дайте же ей сказать до конца! Когда мы поедем в Первую Зиму? Не пора ли уже собираться?

– Пора, – ответила Молли. – Любимый разобьет лагерь и будет ждать нас. Мы должны приехать к нему как можно скорее, чтобы вместе тронуться в путь.

Виолетта попыталась скрыть радость, но не слишком преуспела:

– Как можно скорее!.. Иду собирать вещи. Молли, а кто будет в Первой Зиме?

– Все союзники нашего лорда-отца, тебе уже пора бы знать их. Сам Избранный и его брат. Святой Пауль, коего называют новым Праотцом. Леди Лаура Альмера-Фарвей, епископ Амессин из братства Вильгельма, генерал Хорис из Закатного Берега.

– Ухх! А Ориджины будут?

Молли поморщилась, дивясь глупости сестры:

– Рихард Ориджин получит законный титул герцога Первой Зимы. Разумеется, он там будет.

– А Эрвин?..

– Тоже будет, – Молли запнулась, – только в кандалах. Избранный пощадит его и позволит увидеть наш праздник.

– Прекрасно, пускай завидует!.. Все, иду собираться.

– А ну сядь! – рыкнула леди Агния. – Ничего еще не решено! Я не позволяла!

– Но лорд-отец пригласил нас в Первую Зиму, верно, Молли?

– И он, и Избранный.

– Тогда что еще решать?

Леди Агния стянула с руки перчатку и принялась нервно комкать. Она не имела понятия, как поступить, ведь два приказа мужа противоречили друг другу. Весною граф Бенедикт Флеминг велел жене и младшей дочке оставаться в Беломорье. Леди Агния с лихвой исполнила приказ: она не просто оставалась в городе, но даже не покидала родового замка. Как тут муж велит ехать аж в Первую Зиму! И причем передает приказ через Молли, которая могла и напутать что-нибудь. Как же быть? Приличия требуют остаться: хорошая жена не путешествует без мужа. Но если Молли не напутала, то Бенедикт будет ждать в Первой Зиме. И не сам, а с Избранным вместе! Коли она не приедет, выйдет чудовищный стыд. Бенедикт вызвал жену, она не явилась – и все это на глазах у святого человека!

– О, мудрые!.. – выдохнула Агния, мечась в поисках поддержки.

Что бы ни говорила Молли, она всего лишь женщина. Решение должно исходить от мужчины. Леди Агния остановила взгляд на кастеляне Беломорского замка:

– Капитан, скажите, каково ваше мнение?

– Миледи, я не получал от графа приказов касательно данного вопроса. Но это и не было возможно: у графа кончились голуби. С последнею птицей он прислал приказ Ледовому батальону выдвинуться на юг для участия в блокаде Первой Зимы.

Конечно, Агния знала: ее сын Осмунд вскрыл то письмо и увел батальон на Первую Зиму. Но от этого стало только хуже. Супруг в походе, сын где-то в горах… Кто сможет принять решение?

Она выбрала одного из защитников Молли, самого мужественного на вид:

– Славный воин, это правда, что граф Бенедикт вызвал нас в Первую Зиму?

– Так точно, миледи.

– Вы читали письмо?

– Миледи, я не из тех вассалов, кто заглядывает через плечо сеньора. Лорд Велентайн прочел и сказал: «Нас вызывают в Первую Зиму». Сказал – значит, так и есть.

– Маменька, я же правду говорю, нас пригласили! И любимый уже ждет, – плаксиво пролепетала Молли.

– Я согласна с сестрой, – сказала Виолетта. – Молли вечно все путает, но сейчас она, похоже, права. Сами посудите: разве отпустил бы ее Велентайн, если б не было приказа от папы?

– От графа Бенедикта, – машинально поправила Агния. – О, мудрые, дайте сил…

Тогда воин эскорта произнес:

– Миледи, позвольте доложить. В Первой Зиме будет иметь место свадьба. Выйдет досадно, если вы ее пропустите.

– Свадьба?! – ахнула Виолетта. – Вот так перспектива!

– Ой… да, свадьба, я совсем забыла… – Молли схватилась за голову.

– Вот овца! Сир воин, скажите: кто на ком женится?

– Не могу знать, миледи. Ради успеха брака все держится в секрете. Но ходят слухи, что свадьба будет очень громкой и весьма политически значимой.

Леди Агния узрела спасительный луч. Муж раньше писал ей о свадьбе! Точней, только о планах, но и время прошло – наверное, теперь он все устроил. Бенедикт хотел сосватать Виолетту за лорда Мартина, брата Избранного. Видят боги: лучшей партии для нее просто не сыскать! Когда Избранный станет править миром, графство Шейланд останется его брату. Виолетта будет женою главы Великого Дома!

Конечно, леди Агния ни слова не сказала дочке: нечего радоваться прежде срока, еще и в военное время. Однако Виолетта, судя по лицу, пустилась в нелепые фантазии, и мать сурово осадила ее:

– Даже не мечтай об Ориджинах. Эрвин пойдет в темницу, а Рихард – не про твою честь.

– Ах-ах!.. Маменька, посоветуйте: ради такой перспективы мне надеть жемчуга или алмазы?

Молли фыркнула:

– Всякая умная женщина начинает с платья, а не с украшений!

Леди Агния вздохнула:

– О, мудрые… Что же выходит, нужно ехать?..

Она посмотрела на кастеляна. Будучи ее вассалом, он мог ответить лишь одно:

– Вам решать, миледи.

Агния перевела несчастный взгляд на командира эскорта. Он был совершенно чужим ей человеком, зато мужчиной, отважным и сильным на вид.

– Так точно, миледи, нужно ехать! – отчеканил воин.

– Значит, на то воля мудрых, – выдохнула леди Агния. Гора упала с ее плеч. – Кастелян, велите слугам собирать вещи. И пусть подадут чай… нет, ханти… нет, лучше горячее вино.

Сборы заняли целые сутки. Молли и Виолетта создали идов хаос. Молли твердила, что нужно быстрее, ведь любимый устанет ждать и рассердится. Виолетта кричала, что не поедет черте-в-чем, как эта неряха Молли. Нужно тщательно выбрать наряд, а лучше – заказать новое платье! Леди Агния велела слугам упаковать все платья Виолетты – выберем по месту, когда увидим наряды остальных гостей.

Теперь все решено? Ах, если бы! Набралось восемь сундуков вещей, их не повезешь верхом, нужен экипаж – а какой? Сейчас сухо, можно ехать на колесах. Но скоро выпадет снег – и что тогда? Как вернуться без саней? Ладно, попросим Избранного выделить сани для обратной дороги. Неловко, но куда деваться.

Теперь уже все? Какое там! Вот новый вопрос: брать ли кайров для эскорта? Молли говорила: зачем они нужны, у любимого в Зеленой бухте целых сто мечей охраны! Виолетта кричала: глупая овца, солдаты твоего муженька – дикари с островов, а я хочу эскорт из кайров! Мы едем в Первую Зиму, нас увидят Ориджины, нужно выглядеть достойно! Несчастная леди Агния рвала на себе волосы, поскольку обе дочки были по-своему правы. А в Беломорье при этом чудовищно не хватало мечей. Один батальон забрал Бенедикт, другой – Осмунд, в городе осталось две сотни солдат, но повышенную боеготовность никто не отменял! Если взять хотя бы роту, город станет беззащитен, муж этого не простит. Но не взять – посрамить себя перед Избранным и знатными гостями. Агния терзалась решением, а дочки только все усложняли, крича наперебой. Молли: пора уже ехать, любимый не выдержит столько ждать! Виолетта: а зачем ты его оставила? Сама виновата!

Решение посоветовал славный воин из эскорта Молли. Под защитой людей Велентайна дамы могут доехать почти до самой Первой Зимы – вплоть до кольца блокады. Там они встретят Осмунда Флеминга, который задействован в блокаде. Но война к тому дню кончится, и Осмунд даст своих кайров для почетного эскорта… Леди Агния была чуть жива от усталости, как тут младшая дочь придумала новый вопрос:

– Маменька, а вы-то в чем поедете?

Нервы графини не выдержали:

– Ну какое тебе дело, кровопийца? Всю душу вымотала! Сама выбери мне что угодно!..

После всех нечеловеческих мучений, наконец, женщины покинули замок, и леди Агния тут же забылась сном.

Спросонья она не сразу поняла, какие странные вещи происходят. Экипажи стояли на дороге, ведущей в Зеленую бухту. Путь преграждал отряд всадников с лордом Велентайном во главе. Это логично, а странно было вот что: лорд Велентайн улыбался. После двух дней ожидания под открытым небом, у холодного моря, он встречал жену с улыбкой на устах!

– Любимая, наконец-то! Я так скучал по тебе! – в его голосе звучала радость и нечто еще, похожее на облегчение.

Лорд Граненых островов спешился, чтобы открыть дверцы карет и помочь сойти наземь леди Агнии с Виолеттой. Затем он раскрыл объятия супруге. Молли не ожидала такого и боязливо втянула голову в плечи. А Велентайн горячо ее обнял и нежно похлопал по спине. Он изменился к лучшему, – подумала Агния, – вот как действует сила любви!

От Беломорья до Зеленой бухты женщин сопровождал кастелян с дюжиною кайров. Он спросил о дальнейших распоряжениях, и Велентайн твердо ответил:

– Можете быть свободны. Дамы теперь под моей защитой.

– Да, да, слушайте его! – подтвердила Агния, счастливая оказаться возле властного лорда.

Кастелян снабдил ее напутствиями, передал поздравления графу Бенедикту, лорду Осмунду и их вассалам, после чего пустился в обратный путь к Беломорью. Вскоре кайры скрылись за поворотом дороги.

– Ну, что теперь?.. – странно спросил лорд Велентайн.

Надеюсь, он обратился не ко мне, – подумала графиня. Кто-то из отряда Велентайна бросил нечто неразборчивое. Всадники пришли в движение, разделились, двумя группами окружили кареты. Теперь стала заметна еще одна странность: они исполнили маневр уверенно, как опытные наездники. Но на Граненых островах сроду не было кавалерии! Острова малы и каменисты, кони служат лишь для транспорта, а воины сражаются пешком.

– Я вижу много хороших перемен, милорд, – похвалила леди Агния.

– Неужели? – спросил один из воинов, откинув капюшон.

Леди Агния схватилась за сердце. Виолетта воскликнула:

– Лорд Эрвин София, какая перспектива – видеть вас в плену! Лорд Велентайн, поздравляю, вы поймали славную добычу!

Герцог Ориджин отбросил полу плаща, показав черненую рукоять Гласа Зимы.

– Отчасти вы правы, Виолетта: кто-то кого-то взял в плен.

Меч – 9

Начало ноября 1775г. от Сошествия

Лид, герцогство Ориджин

– На этих землях всегда воевали, как пить дать. Бились на славу, не так, как сейчас. Без Перстов этих окаянных, и без лишних полчищ – всему знали меру. Держал наш граф шестьсот мечей – то бишь, кайров, значит. Были еще греи, вольные стрелки, конюхи, повара, землекопы – эти все звались «чудь», их никто не считал. Воины – только двуцветные…

Джоакин мало что видел вокруг себя, а понимал еще меньше. Пол-лица опухло, глаз заплыл, на коже вздулись волдыри. Корка синяков и ожогов отгородила его от мира. Внутри себя он чувствовал ясно: здесь шатается, тут жжет, там свербит; лежишь в строго выверенной позе, пошевелишься на дюйм – проснется боль. Но внешний мир покрывался туманом, голоса звучали глухо, фигуры расплывались. Из тумана возникала старуха и принималась вещать:

– Каждой весною, как снег сойдет, так и пора воевать. Двести кайров оставались стеречь город, а четыреста шли куда-нибудь: или в Майн, или в Стил, или в Первую Зиму. Иногда в Беломорье, но это редко. Вот идет наш лорд с четырьмя сотнями, и тут навстречу ихний лорд, а с ним полтысячи двуцветных. В замках-то не любили сидеть, коли войска хватало – выходили в поле…

Джоакин силился вникнуть: что за старуха? Откуда взялась, зачем нужна? Морщинистая, как сушеное яблоко, древняя, как фундамент под лидским замком. Голосом так скрипит, что кажется, вот-вот протрет себе глотку словами и окочурится на месте. Но куда там! Не думает она помирать, все бродит вокруг джоакиновой койки и болтает без умолку, не заткнешь:

– Встретятся, значит, четыре наших сотни против ихних пяти. Съедутся лорды и решают, как дальше. Сперва скажут, за что воюют. Один говорит: «Возьму с тебя бочку серебра», а другой: «Нет, это я у тебя возьму младшую дочку, мне племянника женить». Потом обсудят положение. Скажет один: у меня позиция лучше, обход туда-сюда, холмик так, река этак. И тот может согласиться: верно говоришь, признаю твою победу. А может ответить: зато у меня кайры лучше. Тогда, значит, надо сравнить…

Джоакину говорить не хотелось: опухоль на роже мешала открывать рот. Только ради питания он готов был напрячься и раздвинуть челюсти. Но в данный момент его как раз кормили из ложки, а коль уж все равно рот раскрылся, то можно и спросить:

– Ты кто, бабка? Откуда взялась?

– Енто ты взялся сынок, а я тут всегда была. Своим молоком старого графа вскормила. Не того графа, что теперь, а егойного отца…

– Что ты здесь делаешь?

Путевец задал вопрос – и только тут сообразил: ложка-то не сама ему в рот попадает. Ее-то, ложку, подносит старушечья рука. А еще совсем недавно кто-то умыл его влажной тряпкой. Тоже, поди, тряпка не сама собой в воду окунулась. По всем признакам получается, странная старуха ухаживает за ним. Молодец, Джоакин, сделал правильный вывод!

– Жуй, а не болтай, сынок. Думаешь, как сравнивали кайров? Да вот как. Пройдет наш лорд перед ихним войском и выберет наугад восемь воинов. А ихний лорд выберет восемь из наших. Крест накрест, значит. Потом сходятся восьмерки и бьются как умеют. Это звалось: поединок святой дюжины. Чья восьмерка первою легла, тот лорд и проиграл. Выплачивает, что запрошено, и не спорит. Это вроде как плата за науку: теперь все войско знает, над чем надо работать…

Джоакин подремал какое-то время, а спросонья удивился: постойте, почему же меня кормит северная бабка? Как можно?! Вдруг она шпионка или еще кто похуже?! До того всполошился, что поднял голову над подушкой и повернулся к лорду Мартину. Пускай подтвердит, что нельзя же так!

– Милорд…

Едва он увидел Мартина, как сразу забыл про бабку. Лицо лорда превратилось в багровый мяч, глаза и рот исчезли, оставив по себе три щели. Рука стала куском кровяной колбасы, локтевой сустав вывернулся в обратную сторону. Мартин стонал. Он стонал почти все время, даже сквозь беспамятство. Только Джо доселе не замечал…

А старуха знай талдычила свое:

– Если на кону стояло большое: какой-нибудь рудник или гавань, – тогда уж рубились целым войском. Но и тут порядок был! Каждый лорд по-умному командовал, людей берег, а если видел, что проиграет, – белый флажок кверху. Битве, значит, сразу конец. Раненым помогли, мертвым отдали почести, руки друг другу пожали… Пойми ты, сынок: раньше не бились насмерть! Воевали по чести, а не по злобе. Не пытались друг друга под корень стереть.

Все прочее, кроме бабкиных речей, шло фоном, будто в дымке. Явился лекарь, что-то смутное сказал про Джоакина. Осмотрел лорда Мартина и показал жестом: руку – отрезать. Мартин завопил…

Пришел Айви. Поддержал Джоакина, сказал: держись, браток. Поведал, что шпионка На-та-ни-эля ликвидирована, а волчица снова в клетке. На-та-ни-эль – какой-то опасный тип, что служит Минерве. Теперь о нем говорят все, ведь это он дал Гвенде Первокровь и велел вызволить волчицу. Хорошо, что Пауль был начеку.

Пришла Хаш Эйлиш, стала ластиться. Сказала: это не страшно, что лицо. Лицо заживет, главное – мужская гордость уцелела. Принялась гладить так, что мужская гордость действительно дала о себе знать. Джоакин, зло хрипя, выгнал Эйлиш прочь. Мартин орал ей вслед: «Мумия, приведи брата! Загибаюсь, аааа!»

Джоакину очень хотелось, чтоб не закатница пришла, а леди Лаура. Вот кто принес бы облегчение! Но он знал, что Лаура почему-то не может прийти. Не помнил, почему. Как-то связано с Мартином… А тот все орал беззубым отечным ртом: «Виииит!.. Позовите братааа!»

– Персты эти ваши – редкая дрянь, – твердила старуха, пока кормила с ложки. – В былое время не то что Перстов, а даже луков гнушались. Стрелять-то умели, если война в Степи, то без луков нельзя. Но чтобы кайр кайра угостил стрелой – это неслыханное дело! Почему, говоришь? Да потому! Стрелой можно убить не глядя, можно даже не знать, кого. Пустил навесом – куда-то прилетело… Неправильно это. Хочешь убить – встань лицом к лицу, посмотри в глаза, дай шанс защититься. Имей уважение к врагу!

Вместо Виттора явился Пауль с Чарой. При виде Пауля Мартин онемел от страха. Забыл крики и стоны, выпучил глаза, вдавился в подушку. Пауль достал целительный Предмет, и Мартин захрипел: «Нельзя! Не трогай меня!» Пауль дал Предмет Чаре: «Тренируйся». Она осталась неподвижна: «Гной-ганта, должны ли мы помогать Шейландам? Граф сделал полководцем Льда, а не тебя. Ему отдал город, а не нам. Мы не получаем ни наград, ни уважения». Пауль ответил: «Он даст нам Натаниэля. Когда гаденыш умрет, мы сами возьмем все остальное. Клянусь Ордою Странников».

Тогда Чара пристегнула Мартина ремнями и начала кромсать. От боли и ужаса бедняга лишился сознания. Шаванка работала медленно, делала перерывы, давала Паулю проверить. Она вскрыла руку, добралась до костей, склеила их из осколков. Когда стала зашивать, допустила ошибку. Пауль велел распороть и начать наново. Похвалил, назвал умницей.

Тогда Чара принялась за челюсть… Джоакин сблевал, свесившись с койки. Бабка вытерла, сменила простыню, умыла путевцу лицо.

– И зимой воевать не ходили. Дурость это – зимний поход! День Сошествия – святой праздник, ни к чему его портить. Дороги под снегом, быстро не пойдешь, коням и воинам – мучение. Пока войско доползет, все хутора по пути объест. А в стужу-то людям и так несладко. Куда вы претесь на зиму, изверги? Стояли бы тут до весны. Хоть бы что-то по-людски сделали!

Зашел Лед. Важный – в серебре, в генеральских нашивках да при адъютанте. Последний сообщил: Рихард Ориджин назначен командующим всего войска Избранного. Армия выступает в поход на Первую Зиму через ущелье Створки Неба. Прежде, чем ударят холода, необходимо миновать ущелье и взять штурмом ориджинскую столицу. Армия недостаточно обеспечена зимней амуницией, потому бросок из Лида в Первую Зиму должен быть молниеносным. Это все говорил адъютант – молодой шейландский офицерик, весьма довольный, что Рихард Ориджин позволил ему раскрыть рот. А сам Лед осмотрел руку Мартина, зашитую Чарой, и обронил: «Недурно».

– Поздравляю с повышением, милорд, – сказал Джоакин.

– Выбор у графа был невелик. Только я и Флеминг способны провести армию через Створки Неба. Особенно теперь, когда объявился Натаниэль.

– Кто он такой?

– Носитель Предметов на службе Минервы. И личный враг Пауля.

Адъютантик добавил:

– Нет причин для беспокойства. Первая Зима блокирована со всех сторон. С севера, из Беломорья, идет с войском сын графа Флеминга. А на юге, в Майне, стоит Адриан. Лорд Десмонд заперт в долине, у него только шесть батальонов, и больше взять неоткуда.

– Адриан за нас?! – поразился Джоакин.

Лед вымолвил:

– Граф Виттор убедит его, не впервой. – Затем потрогал опухоль на лице Джоакина и снова сказал: – Недурно.

– Чара не лечила меня, – возразил путевец. – Опухоль сходит из-за первокрови.

Ухмылка искривила губы Льда:

– Я оценил работу не Чары, а сестры.

Он поклонился старухе и ушел. Адъютант тенью помчал за господином.

– Ориджины, – скрипнула бабка и затем промолчала целую минуту.

* * *

Когда Джоакин уже мог не только поднять ложку, но и сам подняться с постели, в палату заглянул граф Виттор Кейлин Агна. Он привел с собой детей.

– Здравствуйте, сир Джоакин! У вас сильно болит?.. Здравствуйте, дядя Марти. Ой, что с вашей рукой? Какая вава… Можно потрогать?

Букет Избранного насчитывал одиннадцать цветов. Граф привел четверых самых любимых.

– Детки, сейчас я поговорю с дядей Марти и сиром Джоакином. А вы держите ушки востро, слушайте и набирайтесь опыта. Потом расскажете мне, что узнали.

– Хорошо, дядя Вит!

Мартина до сих пор терзали боли, но под влиянием Предмета кости уже срослись, а опухоль спадала. Рот раскрывался на полную, локтевой сустав вернулся на место. Мартин не преминул похвастаться:

– Вит, гляди на локоть! Сгибается – и разгибается! Сгибается – разгибается! Здорово, а?

– А как было раньше? – спросил кто-то из детей. Мартин показал:

– Рука была толщиной как нога, а цветом – как слива. И гнулась не сюда, а наоборот!

– Ничего себе! Вот это да!..

– Эта рыжая потрудилась на славу. Но сначала я испугался – думал, убьет. Недобрая она…

Граф Виттор переместился и возник между изголовий коек. Он часто исчезал, когда хотел привлечь внимание.

– Слушайте, лучики мои. Сейчас я должен обсудить две темы – одна общая, а другая частная. Понимаете, как это?

– Общая – про всех, а частная – про кого-то одного! – отозвалась белокурая девчушка.

– Правильно, милая. И начну я с общей темы, а потом перейду к частной. Вы поймете, почему так лучше. Поймете, правда?

– Постараемся, дядя Вит!

– Итак, мы выступаем в поход, – теперь он обращался к Мартину и Джо, но поглядывал и на детей. – Было много сомнений. На носу зима, теплой одежды не хватает, особенно – обуви. Провианта обмаль, нетопыри вынесли много, пока отступали. Но как раз это и решило дело: никто не хочет до весны голодать в чертовом Лиде. Мы постановили совершить быстрый бросок и захватить Первую Зиму еще до морозов, то бишь – до дня Сошествия.

– Кто это «мы»? – спросил мальчонка в жилете.

Граф усмехнулся:

– Я. Одни генералы советовали наступать, другие – ждать весны, я выбрал идти сейчас. Но лучше всегда говорить «мы», пускай люди думают, что участвуют в решении.

– Правильно, дядя Вит!

– Нам предстоит марш в сто двадцать миль по горному тракту. Военные говорят – а в этих делах лучше верить военным – что переход займет две недели. Дескать, дорогая узкая, бывают завалы и заносы, а враг может делать всякие пакости. Я приказал уложиться в десять дней. Когда военные называют срок, нужно требовать быстрее, чтобы не расслаблялись. Лед сказал: «Сложно, но можно», – и предложил такой порядок. Первым пойдет сам Лед с беломорцами и альмерцами. Это наиболее выносливые части, к тому же, знакомые с местностью. Они расчистят дорогу от завалов, уничтожат засады, возьмут ущелье Створки Неба.

– Что такое Створки Неба, дядя Вит?

– Узкое ущелье, а над ним два ориджинских форта. Там сидят плохие двуцветные дяди, которые могут сверху обрушить лавину. Но наш Лед отправит лазутчиков с Перстами, те проберутся в форты и убьют всех плохих. Дорога на Первую Зиму откроется. За Льдом пойдут шейландцы, закатники и медведи. А шаваны будут ждать до последнего здесь, у стен Лида. Шаваны – это легкие конники, очень быстрые. Когда пройдет вся наша пехота, они ринутся по открытой дороге и за три дня нагонят остальное войско. Понимаете, лучики мои?

– Да, дядя Вит!

Граф беседовал больше с детьми, чем с Мартином и Джо. Это слегка задевало. Джоакин решил перетянуть на себя внимание:

– Как мы возьмем Первую Зиму, милорд?

– Хороший вопрос, правда, детки? Если бы вас не было, я бы ответил так. Старый Десмонд имеет шесть тысяч солдат, и больше не станет, раз Первая Зима в блокаде. На севере дорогу отрезал сын Флеминга, на юге – Адриан. Подкрепления не придут, у Десмонда так и будет шесть тысяч, а мы приведем пятнадцать. Еще у нас почти тридцать Перстов Вильгельма и защитный пояс, и деконструктор. Десмонд обречен – так бы я сказал кому-нибудь другому.

– А что скажете нам, дядя Вит?

Граф неотразимо улыбнулся:

– Правду, лучики мои. Я понятия не имею, как штурмовать города. Ни одного не взял за всю жизнь. Солдат считать я тоже не умею. Кто сильнее: шесть тысяч кайров, или пятнадцать – кого попало вперемешку? Не ко мне вопрос… Но вспомните, дети, мою любимую пословицу.

– Торгуй тем, что имеешь, используй, что знаешь!

– Умница! Я не знаю военного дела, зато знаю людей. Вот на людей и делаю ставку. У меня есть Лед, который не ведает страха и ни перед чем не остановится, лишь бы отомстить отцу. Есть Пауль – свирепый хищник, способный убить кого угодно. Есть Чара, Сормах и еще двадцать ханидов – они прошли полмира, ведомые ненавистью к кайрам. Есть Флеминг и его сын – такие же знатоки Севера, как сам Десмонд; они будут сражаться насмерть, поскольку знают, что Ориджины не простят предателей. Наконец, есть генерал Хорис и его закатники. Эти жаждут не просто убить Десмонда, а даже съесть его! Закатники верят: коли съел храброго врага, то и сам стал храбрецом.

– Круто! – восхитился рослый мальчишка.

– Фу, противно, – зажал рот худой.

Белокурая девочка спросила:

– Дядя Вит, какие люди есть у врага?

– Разумный вопрос, молодчинка. У врага есть генерал Стэтхем – матерый волчара, победитель при ночном Лабелине, опасный человек. Есть сам Десмонд – его не стоит переоценивать. Ослаблен болезнью, побит и унижен при Лисьем Доле, потерял обоих сыновей, пытался спасти дочь, но так и не смог. Десмонд – уже не боец, а несчастный старикан. Есть Роберт Ориджин – опытный командир. Створки Неба – его родовое владение, скорей всего, там Роберт и встретит нас. Очень надеюсь, что Лед скинет его со скалы. Затем, есть Минерва – капризная дурочка с Перчаткой Янмэй. Перчатка – грозная сила, но у Минервы-то семь пятниц на неделе. То любит Адриана, то ненавидит; то против Ориджинов, то за. Она – не помощница Десмонду. Итак, если первым убрать Роберта, из фигур останется один генерал Стэтхем. Перевес на нашей стороне, правда? Или я забыл кого-нибудь?