Текст книги "Тень Великого Древа (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 71 страниц)

Весельчак полностью завладел вниманием Минервы. Она забыла об игре и слушала, чуть не раскрыв рот. Юноша, напротив, использовал паузу, чтобы обдумать следующие хода.

– В этом письме, – продолжал Весельчак, – Адриан просил леди Маделин помочь ему свергнуть ваше величество, но не совсем убить, а задержать до поры, пока что-то там созреет. И он ей за это предлагал разные подарки: Священные Предметы, а еще нашего друга Хармона. Написал: используйте его, как хотите, – вот каков.

Владычица с вопросом глянула на Ворона, и тот ответил:

– Видите, ваше величество: дело стоит вечернего кофе. Письмо я изъял, вот оно. Там все так и есть, как говорит служивый.

– Холодная тьма! Не думала я, что он падет так низко!..

Весельчак добавил:

– Владычица, это еще не все. Адриан по-всякому хвалил эту Маделин: благодетельница, спасительница – словом, умаслил, как мог. Передал ей в подарок Священные Предметы – два настоящих и один поддельный. А еще, есть ли у вашего величества генерал с молодой женою по имени Валери? Если есть, то дело плохо: Адриан его переманит на свою сторону. Этого не сказано в письме, Хармон на словах услышал.

– Тьма, идова тьма… – выдохнула императрица, побледнев так, что жалко смотреть.

– Чему вы удивляетесь? – спросил юноша, не поднимая глаз от поля. – Подобного следовало ждать с тех пор, как узнали про свадьбу.

– Да, но… я все же надеялась.

Салем прижал руки к груди:

– Ваше величество, не убивайтесь так. Все образуется с божьей помощью.

А Весельчак сказал:

– Я не знаю, что это значит, но в письме было, потому скажу. Адриан писал еще про каких-то визитеров – дескать, он не один, а целых три.

Юноша вскочил из-за стола, сбросив пригоршню фишек:

– Какой визитер? Что о нем сказано? Есть ли имя?

– Да ничего там нет, визитер – и все… Неважно это! Главное: Адриан передал два Священных Предмета. Они попали к нам, и мы не знаем, что делать: они хоть и священные, но даны как подкуп за преступление. Мы не крали их, ваше величество, а принесли на ваш суд. Только вы можете решить, как быть с ними.

– Еще бы, не крали, – ухмыльнулся Ворон.

Весельчак ответил очень серьезно:

– Мы – люди из трех разных сословий: торговец, крестьянин и солдат. Пришли сказать от имени честного народа Южного Пути, что не желаем зла вашему величеству! Адриан собирает войско и плетет интригу, а нам не по нраву все это. И Предметы мы не крали. Мы бы вовсе не брали их, если б с ними в одном ларце не лежало письмо. Раз это подкуп за злое дело, то нельзя их оставить: тогда бы исполнился замысел Адриана. Потому привезли на ваш суд и письмо, и Предметы.

– Люди из трех сословий… – тихонько повторил юноша. По правде, он уже начинал злить: ведь не с ним говорят, а с императрицей!

– Благодарю вас, – произнесла Минерва. – Не буду лгать: известие крайне опечалило меня. Человек, которым я восхищалась, готовится подло ударить мне в спину… Однако вы поступили как честные люди и заслуживаете награды.

Салем сказал – кто его только тянул за язык, осла добросердечного:

– Владычица, мы сделали это не для награды, а по совести. Скажите, как поступить с Предметами, а ничего иного мы не просим.

– Здесь нет сложности, – ответила Минерва. – В данный момент Адриан не владеет Предметами, значит, эти два взяты у кого-то. Нужно установить их владельцев и вернуть. Как называются Предметы?

– Один из них – Светлая Сфера, второй – ее копия, а третий нам неизвестен.

– Светлая Сфера… – проворчал стратемный юнец, испытывая общее терпение.

– Давайте взглянем. Марк, принесите их сюда, а также – реестр учета Предметов.

Ворон Короны исчез в коридоре. Возникла пауза, и Хармон воспользовался ею. Он протрезвел достаточно, чтобы понять: Светлая Сфера уйдет из рук, тут ничего уже не попишешь, но выгоду еще можно извлечь другим путем. Он сказал:

– Я нижайше прошу ваше величество рассмотреть вопрос небесного корабля. Это хорошее изобретение, годится и для романтики, и для красоты, и для забавы. Поднялись бы вы под облака – и ахнули, как там чудесно! А главное: ни у кого на свете нет такого корабля. Существовал всего один, но разбился в шиммерийских горах. Закажите себе – и получите неповторимую диковину!

Юноша скорчил рожу:

– Вы – мошенник и плут. Да, технологии Полари позволяют создать аппарат легче воздуха. Но вы об этом ничего не знаете! Детки пальцем на песке рисуют точнее, чем этот ваш чертеж!

– Я не к вам обращаюсь, сударь, – с достоинством сказал торговец. – Если владычица прикажет, будут и чертеж, и шар. А вам ничего объяснять не намерен.

– Пустая трата времени, – буркнул юнец. – Ваше величество, я сделал ход, ваша очередь.

Минерва выглядела растерянной: кажется, хотела еще что-то спросить… Но тут раскрылась дверь, и Ворон внес ларец.

– Иронично, ваше величество, – сказал он, водружая ношу на стол. – Весною Светлую Сферу искали все подряд: Лабелины, Кукловод, лорд-канцлер. Эти парни изменили бы историю мира, если б принесли ее три месяца назад.

Он откинул крышку ларца. Хармон привстал на цыпочки, чтобы проводить сокровище последним взглядом. Владычица протянула за Предметом руку…

И вдруг кое-что произошло: Сфера пошевелилась!

Она лежала плашмя и не могла вращаться, но внутренне кольцо вздрогнуло, перекосилось в явной попытке совершить оборот. Молочное сияние залило Сферу.

– Ой… – произнес юноша.

Все глаза уставились в ларец. И Ворон, и Салем, и даже часовые гвардейцы подались к столу. Сфера дергалась еще и еще, отталкивалась от днища ларца, подскакивала, как крышка над кипятком.

Хармон понял:

– Она хочет вращаться! Надо взять ее за внешнее кольцо и поднять. Позвольте мне…

И вдруг юноша завопил:

– Нет, нет! Уберите ее! Это бомба!

– Это – что?..

Никто не понял, но ужас хлестнул кнутом. Один из часовых взял Минерву в охапку, поволок прочь от стола. Ворон отпрыгнул в сторону, Весельчак закрыл лицо руками.

– Успокойтесь, она безвредна! – воскликнул Хармон. – Вращается и все, ничего плохого! Смотрите…

Он потянулся, чтобы взять Сферу из ларца.

– Спасайся, дурак! – крикнул юнец и схватил со стола Вечный Эфес.

Повеяло холодом. Мороз вонзился в кожу, будто метель пробежала по комнате. Вокруг клинка Эфеса воздух завертелся вихрем. Он наливался жаром и пламенел, а в комнате все холодало. Казалось, Эфес высасывает тепло отовсюду и забирает себе. Стол побелел от инея, треснула чашка, кофе превратился в лед.

– Все – на пол!.. – проорал юнец. Пар из его рта осыпался белыми кристаллами.

– Отставить!.. – крикнул гвардеец, обнажая шпагу. Ринулся к юнцу – но медленно, с натугой и болью. Воздух стал настолько холоден, что кожа застывала на теле.

– Ложись!..

Могучая, тугая вспышка пламени сорвалась с острия Эфеса – и ударила в ларец. Он разлетелся в щепки, Сферу бросило к окну, Хармон успел увидеть, как она вертится в воздухе, меча огненные блики. Юноша хлестнул пылающей струей – и Предмет вылетел сквозь стекло со скоростью болта из арбалета. Сверкнул в ночи, пропал где-то очень далеко, наверное, за дворцовыми стенами.

– Бросай оружие!

Юноша пятился к окну, закрываясь Вечным Эфесом. Гвардейцы с обнаженными клинками шагали за ним. Эфес пылал, высасывая остатки тепла. Вся комната покрылась инеем. Снаружи, за разбитым окном собирался туман и на глазах превращался в снег.

– Бросай…

Клинки мечей нацелились в грудь юнцу. Их покрывала блестящая наледь.

Юнец уперся спиной в подоконник. Сказал, с трудом цедя слова:

– Послы не виноваты. Они не знали… Минерва, вам решать…

Опустил Эфес – и изрыгнул вспышку пламени в пол перед собою.

Вдох спустя юноши не стало. Отброшенный в окно, он исчез в ночи.

– За-дер-жать… – простучал зубами Ворон Короны.

Никто и не подумал исполнить. Стоял такой мороз, что люди едва шевелились. Кто мог ползти, двинулся на помощь владычице. Она запретила:

– Нет… берегите силы… потеплеет.

Верно: Эфес больше не остужал комнату, а в окно врывался теплый летний воздух. Ледяной ужас понемногу отступал. Корчась на полу, Хармон думал: какой я молодец, что напился – трезвым бы насмерть ззамерз. Еще думал: хороша же моя Сфера, послужила напоследок. Этот мелкий – настоящий демон, идов слуга. А Сфера его почуяла и дала знать! То-то он испугался и выдал себя. Жаль, что сбежал живым, зато Минерва теперь знает, кто он таков.

И еще думал: а ведь тогда, над Бездонным Провалом, Сфера тоже почуяла кого-то злого. Любопытно, кого? Второго из Пяти?.. Да нет же, самого Адриана! Час спустя он сбил нас стрелою, а Сфера предупреждала, только мы не поняли. Она сразу мне говорила: Адриан – злодей! Хармон Паула, берегись его, не связывайся… Какой же я осел!

Люди оттаяли достаточно, чтобы заговорить. Весельчак сказал:

– Надо же, уцелели… Поленилась нынче лопатка.

Ворон сказал:

– Он хотел Эфес – он забрал Эфес. Сейчас же прикажу начать погоню.

Минерва сказала:

– Лучше велите принести чаю с орджем. Позовите лекаря, пускай осмотрит всех.

– Владычица, он похитил Священный Предмет!

– Он испортил стол для стратем, вот что грустно. Надеюсь, еще можно исправить… А Эфес, я полагаю, скоро найдется. Натаниэль – кто угодно, но не вор.

Кто-то ушел за чаем, кто-то подал императрице теплый халат. За окном начали собираться люди, Ворон командовал ими. Хармон, Салем и Весельчак поднялись, стуча зубами и отряхивая с одежды хлопья снега.

– Ну, дела, да? – ухмылялся ветеран. – Вот это гробки-досточки! Всем гробкам гробки!

Стрела – 4

Август 1775г. от Сошествия

Холливел, Мельницы

Иксы неоднозначно восприняли план герцога. Эрвин-то надеялся порадовать солдат, уставших от потерь, но войско посмурнело и упало духом. Несколько офицеров выразили общую мысль: как же мы будем прохлаждаться, когда наши братья проливают кровь? Разве не бесчестно – отсиживаться в Степи, пока война гремит на Севере?

Герцог сказал, что иксам нужен отдых после тяжелых боев. Они возразили: милорд, какой тут отдых? Мы за месяц прошли Альмеру, трижды побили приарха. Выманили и разгромили чертяку Ондея, захватили Перст Вильгельма, перепугали всех шаванов на пятьсот миль вокруг! Такой успех нужно развивать. Как говорится, куй, пока горячо!

Эрвин сообщил об отправке раненых в монастырь, чем вызвал волну негодований. Легкие раненые возмутились: на кой черт нам в монастырь, выздоровеем в седле и сможем биться наравне со всеми! Тяжелые впали в печаль: значит, мы свое отвоевали, поедем в кельях подыхать… А в сопровождение раненым герцог выделил дюжину здоровых бойцов, и войско едва не взбунтовалось. Никто не хотел оказаться в числе этой дюжины.

Эрвин вскричал от досады:

– Да что же с вами не так?! Обитель – тихое, уютное место! Ни риска, ни труда, только и дел, что заигрывать с сестрами. Если вас волнует жалованье, то я выплачу его по военной мерке!

Кайры возмутились пуще прежнего: милорд обидел их предположением, будто дело в деньгах. Да они все жалование готовы вернуть, лишь бы в день победы над Кукловодом быть вместе с герцогом, а не в проклятом монастыре, пропади он совсем!

Следуя совету Джемиса, Эрвин предложил отцу Давиду сопровождать раненых. Но даже он отказался! «Милорд, я не могу покинуть вас в самую трудную минуту. Прошу, не приказывайте этого». Вроде, хорошо: подозрения были напрасны, Давид не пытается послать шпионское донесение. Но где взять чертов эскорт, если даже священник упирается?!

Ситуация почти зашла в тупик, как вдруг явилась нежданная помощь. Однорукий воин протолкался сквозь шеренги, встал подле Эрвина, откинул капюшон плаща – и все узнали капитана Гордона Сью! Отважный офицер смог выйти к войску на своих ногах, и лицо его было бледным, но не восковым, как в последние недели. Иксы разразились криками радости, а Гордон Сью накинулся на них:

– Парни, что это вы развели, тьма сожри?! Раненые, думаете, вы – бойцы? Хрена лысого! По себе знаю: хворь отступила, встал вот на ноги, но какой из меня воин? Кошка чихнет – я упаду. Вы – такие же! Хотите, чтобы милорд с вами нянчился? Он вам не мамка! Потому все, кто был ранен, – закрыли рты, построились и в монастырь!

Его речь положила конец спорам. Гордон Сью также придумал справедливый способ выбрать воинов эскорта: метнуть жребий. Случай выбрал из трех рот по четыре бойца для охраны раненых. В эту дюжину попал сир Михаэль, перебежчик из Альмеры. Его досаде не было границ. Сир Михаэль сражался наравне с иксами и в Рей-Рое, и в деревне. Он заслужил у северян уважение и надеялся получить от герцога черный плащ. Ссылка в монастырь положила конец мечтам.

Словом, раненые и сопровождающие пришли в настроение, близкое к трауру. А Эрвин увидел свое войско после очередной убыли: теперь осталось только три роты, и только в одной – больше пяти дюжин бойцов. Это зрелище добило его. Когда Гордон Сью подошел с личной просьбой остаться при герцоге, Эрвин не нашел сил протестовать.

В хмуром молчании войско разделилось на два отряда, один двинулся на север, к монастырю, а второй – на запад, в сторону Мельниц. Гармонируя с настроением людей, накрапывал мелкий серый дождь. Один из воинов Нексии достал музыкальный инструмент в виде гнутой пружинистой железки, сунул в рот и принялся наигрывать: брыыынь – брыыынь – драааммм – драаамм…

* * *

Придумывая свой план, Эрвин имел в виду несколько иную дорогу на запад. По пути до Фейриса – никаких сражений. Раненые переданы заботам лекарей и монашек, больше не нужно просыпаться от стонов. Дружба с Джемисом восстановлена, и снова можно поговорить с кем-то более реальным, чем Тревога. А в довершение всего – Нексия! Самая красивая девушка Надежды, беззаветно влюбленная в Эрвина, каждую ночь осыпает его ласками, шепчет на ухо нежные слова... Мечты, мечты!

Нексия ехала осторонь, даже не глядя в его сторону. За нею гуськом тянулась четверка охранников, один из коих, старый шаван по виду, монотонно дребезжал на варгане: брррымм – браммм – брыыынь – драаань…

Ветер то и дело менял направление, а дождь крепчал. Хлестнет, окатит водой, улетит по ветру. Только начнешь обсыхать – а он назад с новым ветром, и опять с головы до ног. Так и хлестал то слева, то справа – точно плетка палача по спине воровки.

Дорога раскисла, кони шлепали по грязи. Джемис поднял Стрельца в седло, и тот остался чист, но окутал отряд ароматом мокрой псины. А сам кайр снова провалился в печаль. Эрвин заговорил с ним раз и два, и получил хмурую отсечку. Джемис желал остаться наедине с горем.

А вот Гордон Сью легко завел беседу, но ее предмет насторожил Эрвина. Капитан спросил не о битве в деревне и не о положении дел на фронтах. Он как бы невзначай полюбопытствовал: нет ли еще змей-травы? Эрвин сказал: зелья больше нет, все отдал. И спросил:

– Капитан, как вышло, что вы столь внезапно встали на ноги? Я навещал вас каждый вечер, вы едва ворочали языком. И лекарь говорил: плохи дела, лежит без сознания… Как тут раз – и уже в строю!

Гордон Сью уклончиво помянул Светлую Агату: мол, сотворила чудо. Эрвин припер его к стенке:

– Агата здесь не причем, если б она сотворила что-нибудь – сказала бы мне. Да и вид у вас больно виноватый, так что выкладывайте напрямик.

Гордон Сью помялся, но выложил. Еще неделю назад его перестало лихорадить, в голове прояснилось, а рана начала затягиваться. Увидев это, лекарь отменил змей-траву. Но без нее капитану стало скверно: все тело начало зудеть, и рука дико разболелась – та, которой нет. Гордон Сью попросил змей-травы, но лекарь отказал. И капитан не нашел ничего лучше, чем изобразить горячку. Всякий раз при виде лекаря начинал трястись и стонать, а на вопросы отвечал путано или вовсе закатывал глаза. Лекарь давал змей-траву, Гордон Сью блаженствовал и сладко засыпал. Так длилось дней пять, а потом зелье кончилось. Мотив для обмана исчез, и капитан живо поднялся на ноги…

– Тьма сожри, – только и выронил Эрвин.

А шаван знай себе брынчал: дреееень – брааам – дрыыынь – дааань…

В этой тоске Эрвин нет-нет, да и поглядывал на Нексию. Она куталась в плащ, но даже плотная материя не скрывала всех прелестей. Округлые бедра, гордая осанка, тонкая рука, держащая поводья…

Лорд Эрвин София Джессика давно познал мудрость: не нужно бояться расставаний, ведь стоит тебе потерять барышню, как появится другая, лучше прежней. Потому он не был склонен долго тосковать по былым чувствам. Взвесил: не стоит ли в данном случае сделать исключение и погрузиться в любовную печаль? На что дал себе отрицательный ответ. В прошлом году, покидая Фаунтерру, он уделил расставанию с Нексией неделю качественной грусти, даже породил на свет один или два стиха. Этого вполне довольно, особенно – в военное время. Тем более, по большому-то счету, своим отказом Нексия только помогла ему. Эрвин – агатовец, Нексия – еленовка, и не из Великого Дома. Она – не пара герцогу, и рано или поздно он должен был указать ей на очевидный мезальянс. Но Нексия – умница! – взяла на себя бремя тяжелого разговора. Ему стоит благодарить ее!

Одно лишь плохо: расстаться по злу, с обидой. Гораздо лучше было бы милое прощание с объятьями и поцелуем в щеку, и долгая дружба, не исключающая порой ностальгических вспышек страсти. Эрвин хотел исправить положение и заговорить с девушкой, но мешала родовая честь. Ориджины – не из тех малодушных слабаков, кто, будучи разбит, начинает просить мира.

Нексия уловила этот нюанс и на вечернем привале сама подошла к Эрвину. Осторожно села рядом, собралась с духом и заговорила:

– Милорд, вы за день не обмолвились и словом. Видимо, мой отказ был излишне резок. Поверьте: я очень вас ценю и буду счастлива, если удастся сохранить нашу дружбу. Любовная связь между нами невозможна, но это ничуть не умаляет ваших достоинств. Прошу, не считайте меня холодной и жестокой.

Ее слова принесли в душу Эрвина весьма своевременную оттепель. Он успел нынче изрядно замерзнуть и душой, и телом. Эрвин поделился с девушкой горячим вином и ответил:

– Миледи, вы поступили правильно. Я не держу на вас зла, напротив, стыжусь своего поведения. Я не имел права так навязываться вам после всего, что было.

– Значит, вы не в обиде на меня?

– Отнюдь. А вы?

– Я – и подавно!

Нексия протянула ему руку, Эрвин пожал в знак примирения. Девушка попросила:

– Поговорите со мной о чем-нибудь. Как с другом.

Эрвин мрачно улыбнулся:

– Лучшая тема для дружеской беседы – обсудить еще одного друга, коего нет рядом. Кайр Джемис тревожит меня. Не посоветуете ли, как ему помочь?

Она спросила, в чем дело, и Эрвин рассказал:

– Прежде я думал, кайру Лиллидею все на свете нипочем. Он видел смерть однополчан, терял друзей, ходил по пепелищам городов, но сохранял силу воли и чувство юмора. Но оказалось, что твердость Джемиса опиралась на одного конкретного человека. В самые тяжкие минуты мне помогает вспомнить Иону, а его поддерживали мысли об отце. Теперь его старшего Лиллидея не стало, и Джемис рухнул в непроглядную тоску. Утешений он не приемлет и ни о чем не думает, кроме своего горя.

Нексия потемнела лицом. Она тоже бесконечно любила отца, и с ужасом примерила на себя шкуру Джемиса.

– Простите, миледи. Я не хотел расстроить вас. Не стоило…

– Нет, нет, я благодарна за доверие! Но не могу придумать, чем помочь. Такая тяжкая утрата…

Они помолчали, думая каждый о своем отце. Эрвина осенило:

– Нексия, я вас прошу: поговорите с Джемисом!

– Но я же не знаю, чем его утешить…

– Само ваше сочувствие станет лекарством! Видите ли, кайры редко задерживаются в подлунном мире. Половина моих офицеров даже не помнит своих отцов – так давно они ушли на Звезду. А Снежный Граф дожил до глубоких седин и погиб в бою, а не от хвори или пыток. По меркам Севера, это роскошь, Джемис должен благодарить судьбу, но имеет наглость горевать. Мало кому здесь понятны его чувства.

– А вам?..

Эрвин качнул головой:

– Ах, Нексия, стоит ли напоминать: я – Ориджин. У нас любовь – постыдное дело, ведущее к беде. Чем больше папа ценит сына, тем больнее бьет. Я заслужил нечто вроде уважения только когда вернулся живым из могилы. Нет, я не знаю, каково это – любить отца. Вы – знаете.

Нексия поколебалась.

– Я хочу помочь, но едва знакома с Джемисом. Неловко – вот так, с ходу, лезть ему в душу. Да и остальные поймут предосудительно.

Эрвин потрепал ее по плечу.

– Милая леди, предосудительно – общаться со мною одним. Тогда все сочтут нас любовниками.

Она смутилась:

– Верно, об этом не подумала.

– Так что будьте добры, ради нашей дружбы, наберитесь отваги и побеседуйте с Лиллидеем. Учтите: потом будет миссия особой сложности – отучить капитана от змей-травы!

Они улыбнулись друг другу так открыто, что лишь теперь поверили: действительно, нет никаких обид.

* * *

Но дорога от этого не стала краше. Эрвина терзала скука. Вечно одинаковая степь натерла мозоли на глазах. Полынь и лебеда настолько надоели, что герцог даже запомнил их названия. От кумыса воротило с души. В Трезубце капитан Лид приобрел изрядное количество этого молока, прокисшего настолько, что испортиться сильнее оно уже не могло.

– Будет долго храниться, милорд.

О ужас, то была правда: кумыс, действительно, хранился долго. А иного выбора по части напитков не имелось: после дождей вода в ручьях так помутилась, что по недосмотру можно было выпить жабу.

Картину дополняла юрта, в которой спал герцог. Он упорно звал ее шатром, но правды не утаишь: была это обычная юрта, захваченная трофеем у степняков. От каждой ночевки в ней глаза Эрвина становились чуть более косыми, а в речи прибавлялось шаванской брани.

– Червь сожри ваш варган! Духам-Странникам побренчите, а с меня хватит!..

Ища спасенья от тоски, Эрвин повадился играть по вечерам. У Шрама нашлась в запасе колода; с ним и Фитцджеральдом герцог расписал несколько партий в прикуп. Фитцджеральд был молод и азартен, Праматерь Вивиан дарила ему удачу. А Шрам, как оказалось, усвоил от предков-пиратов не только мореходные хитрости. Будучи честным вассалом, он прощал сюзерену половину проигрыша. Тем не менее, к концу недели счет пошел на вторую тысячу эфесов.

– Это же к счастью, милорд! Не улыбается Вивиан – поцелует Мириам!

– Нет уж, увольте. Этак я к Фейрису лишусь военного бюджета и стану первым полководцем, кто буквально проиграл войну в карты.

В добавок ко всем удовольствиям Эрвин еще и захворал. С первого же дождливого дня он схлопотал простуду, и не было рядом ни смертельной опасности, ни лютого врага, дабы затмить собой муки насморка. Шмыгая носом, герцог жаловался альтессе:

– Холодная тьма, известно же еще из Запределья: я – не путешественник! Среди сотни моих талантов нет ни одного, полезного в странствиях. Тогда какого черта Праматерь Елена вновь и вновь шлет мне сию напасть?

– Полагаю, мстит за внучку, – резонно отвечала Тревога. – Впрочем, могу тебя утешить: в Запределье было намного хуже. Тогда вы шли в гору, теперь – по ровному. Тогда ты потерял весь отряд, а сейчас только половину…

– Острячка выискалась! Лучше развлеки меня, расскажи что-нибудь интересное.

Она охотно соглашалась и начинала называть причины, по которым рухнет военный план Эрвина. Тогда он гнал Тревогу прочь, она пересаживалась к шавану с варганом, чтобы дребезжать на пару:

– Дринь-дринь-брамм-брамм-дрррееенннь…

Пытаясь развеять дорожную скуку, Эрвин призвал отца Давида:

– Держу пари, отче, у вас найдется в запасе тема для философского диспута.

– Мы направляемся в Фейрис, милорд, и мой ум больше занят мечтами, чем философией. Всегда хотел там побывать.

– Вы мечтали о Фейрисе?

– И о других местах на западном побережье. Меня пленяет культура империи Железного Солнца.

– О, я вас понимаю. Меченосцы были забавными парнями: больше всего на свете обожали железо. Делали из него все, что только можно: деньги, кольца, браслеты, картины, иконы…

– …памятники, – ввернул Давид.

– Да, Кладбище Ржавых Гигантов стоит до сих пор. Мы придем туда… Я не могу понять: разве они не знали, что железо – ржавеет? Их империя прожила четыре века – могли заметить, как памятники рассыпаются в труху. А также картины, иконы и все остальное. Чтобы сберечь произведения искусства меченосцев, приходится заливать их смолой или запаивать в стекло.

– Мне видится в этом глубокий смысл, милорд. Искусство – смертно, религия – смертна, память о павших – смертна. Не нужно иллюзий: все когда-то рассыплется в пыль.

Эрвин усмехнулся:

– Если б не надеялись сберечь память о себе, то не ставили бы памятников. Я думаю, причина проще. Меченосцы захватили весь Запад благодаря железному оружию. Получили полчища рабов, бескрайние пастбища и несметные богатства. Вот железо и стало символом роскоши. Да, оно ржавело… Но я слыхал, у меченосцев даже ржавчина ценилась. Жрицы обмазывали ею свои тела, становились красными…

– …как солнце.

Эрвин осекся:

– Хм… Причем здесь солнце? Красными, как кровь поверженных противников. В этом была идея.

С тонкой улыбкой Давид спросил:

– Тогда почему они так назвали свою империю?

– Железного Солнца?.. Отче, это просто метафора! Они собирались завоевать весь мир, и солнце – в том числе.

– А мне думается, это следует понимать буквально.

– Нельзя всерьез верить, что солнце состоит из железа. Железо не светится.

– Светится, когда раскалено.

– И что же его раскаляет? Нужен огромный костер, значительно больше самого солнца. А мы ничего подобного не видим на небе.

Поразмыслив, Эрвин добавил:

– Да там и не может гореть огонь. Учеными доказано: весь небесный виток спирали занимает океан. Он придает небу синеву, из него же выплескиваются брызги, от которых возникают наши дожди. Солнце плавает в этом океане. Чтобы нагреть его, пришлось бы разжечь пламя под водой!

Лукавая улыбка не покинула лица Давида.

– А отчего по-вашему солнце светится?

– Не вижу причин сомневаться в том немногом, что я запомнил из университета. Солнце – это огромный искровый фонарь. Он закрыт в герметичном плафоне, потому вода не затекает внутрь. Днем боги дают больше напряжения, и солнце светит ярче. А к вечеру… Отче, да вы смеетесь надо мной! Вы же грамотный человек, сами читали все эти книги!

– Верно, читал. Но не принял их слепо на веру. Меня смутили кое-какие неувязки. Скажите, милорд, отчего солнце и луна движутся по небу?

– Их несет постоянное круговое течение в небесном океане.

– Однако Звезда стоит на месте. Она так ценна для мореходов как раз потому, что занимает неизменное положение. Почему течение не сносит и ее?

Эрвин сбился.

– Хм… Надо признать, я не так уж внимательно слушал наставников. На лекции по физике допускались барышни…

– Если бы вы целиком обратились во внимание, милорд, то все равно не узнали бы ответа, ибо наука не дает его. Существует лишь теория, будто Звезда стоит на острове среди бушующих вод океана…

Эрвин ухватился за нить:

– Да, это очень разумно со стороны богов! Звезда стоит на острове, как маяк! Она и служит маяком для наших мореходов!

Нечто сверкнуло в глазах отца Давида от слова «маяк» – но тут же угасло.

– Хорошая мысль, милорд. Весьма хорошая… Но, увы. Если бы Звезда находилась на острове среди океана, то ее свет отражался бы в воде. Ночью мы видели бы вокруг нее синеватый ореол. Но этого не наблюдается даже в зрительную трубу. Что приводит к догадке: Звезда не плавает в океане, и вовсе не находится на верхнем витке вселенской спирали. Она просто висит в пустоте между витками.

Эрвин пожал плечами:

– Пускай так… По правде, это мало что меняет в моем мировоззрении. Приятно было бы после смерти очутиться на красивом острове, гулять по берегу, купаться в теплом море… Но дворец Агаты, висящий прямо в пустоте, тоже неплох – если в нем хватает умных людей и красивых женщин.

Давид качнул головой:

– Кажется, милорд, вы еще не сделали должных выводов. Если смотреть на Звезду из разных точек Полариса, направление на нее будет отличаться. Пронаблюдав ее из двух точек и замерив дистанцию между ними, получим треугольник, в котором известна одна сторона и два угла. Можно вычислить расстояние до третьей вершины. Ученые произвели расчеты и установили: Звезда находится примерно в тысяче миль над нами. Если Звезда плавает в океане, то эта тысяча миль отделяет наш виток спирали от следующего. Тогда зазор пустоты между витками – не больше расстояния от Первой Зимы до Лаэма.

– Да, примерно так я и думал.

– Однако если Звезда висит в пустоте, то следующий виток находится еще выше над нею. Гораздо выше. Так высоко, что ни Звезда, ни луна не отражаются в нем. Даже слепящее солнце не дает отблеска на небе! А ведь его света достаточно, чтобы залить весь подлунный мир. Если б мы увидели Поларис с большой высоты, он сиял бы отраженным светом, как исполинский сине-зеленый фонарь. Но мы не видим даже намека на отражение солнца в небесном своде.

– И это значит…

– Что верхний виток спирали находится безумно далеко от нас. Это расстояние сложно даже вообразить. Никакие географические мерки не идут в сравнение. Если арбалетчик с небесного витка выстрелит в нашу сторону, то внуки его внуков умрут прежде, чем болт достигнет Полариса.

– То есть, болт будет лететь сотни лет?..

– По самой скромной оценке. А на деле – возможно, и миллионы. Если какие-то капли дождя действительно падают к нам с верхнего витка, то они отправились в путь задолго до Сошествия Праматерей.

– Тьма холодная! И чем же заполнено это безумное пространство?

Давид мягко улыбнулся:

– Как вы и сказали, милорд: холодной тьмой. Между нами и следующим витком царит полная, абсолютная пустота. Ночью небо черно потому, что на миллиарды миллиардов миль вокруг ни один объект не отражает света.

Вот теперь Эрвина проняло. Миллиарды миль тьмы, сотни лет падения капель дождя! Мир людей – дно черного колодца безумной глубины!..

Но тут же сам собою возник вопрос:

– Зачем вы мне это рассказали?

– Думал, вам будет интересно.

– Это правда, мне интересно. Вы всегда говорите нечто любопытное… и совершенно отвлеченное от жизни. Ваши слова содержат смысл, но не информацию.

Давид развел руками:

– Что нового я могу рассказать, если не отлучаюсь от вас?

Например, вы могли вовремя сказать про Ульянину Пыль! Про подделку и кражу Светлой Сферы. Про то, что ваш орден подозревает Виттора Шейланда…

Эрвин лишь подумал об этом, но промолчал. Давид ни разу не пытался отправить донесение. Очевидно, он не шпион. А если Джемис все же прав, то нет смысла выдавать агенту врага свои подозрения. Разумнее сделать иное…

При случае Эрвин напомнил Хайдеру Лиду свой приказ:

– Следите за святым отцом. Контролируйте любой контакт с посторонними людьми. Если он попробует передать письмо – пусть оно окажется в моих руках.

* * *

Так и тянулись дни – наполненные запахом полыни, насморком, дребезжаньем варгана, пугающей фантазией Давида и всеобщей тоскою.

Воины оставались угрюмы. От скуки их мысли обращались к очевидному предмету: войне Десмонда с Кукловодом. Печальные прогнозы так и лезли на ум. Снежный Граф занимал крепость и ожидал атаки – однако был разбит. Лорд Десмонд не имеет укреплений и не ждет удара с Дымной Дали. А Пауль получит флот, свободу маневра, тактическую инициативу, и вдобавок Кукловода с Абсолютом. Десмонд может потерпеть поражение. Доселе не проигрывал никогда, но теперь он ослаблен хворью, а противник слишком быстр и силен. Десмонд Ориджин рискует первым разгромом – так почему же мы, лучшие воины Севера, не мчимся ему на помощь?