Текст книги "Тень Великого Древа (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 71 страниц)

При всей очевидности этого события, Эрвин не был готов. Пробежать десять ярдов по трубе? И еще десять – вверх на башню, держась за тонкую веревку? Кто я по-вашему – мартышка?!

«Я первый», – показал на пальцах Обри. Вручил Эрвину конец веревки, другой привязал к своему ремню, разулся, еще раз выглянул на площадь. Шаваны вышибли двери богатого дома, жители пытались бежать через задний ход, их ловили с улюлюканьем и свистом. Все были заняты. Обри промчал по трубе: чуть менее ловко, чем Лид, но тоже вполне по-беличьи. Спустя полминуты оказался на башне и дернул веревку, понукая герцога следовать примеру.

Я поскользнусь ради сестры и грохнусь ради сестры. Иона, только посмей не оценить! Встал на ноги, закинул арбалет за плечи, сделал ровно шаг по трубе – и на втором оступился. Веревка не дала упасть на мостовую, зато Эрвин с размаху, будто маятник, приложился о стену башни. Я фреска, – успел подумать на лету. Шмяк!

Кости чуть не хрустнули, голова загудела, как колокол. Мешком повис на веревке, и двое кайров втащили тело на башню.

– Милорд, вы живы?!

– Не стану спешить с ответом…

Обри стянул с него шлем, ощупал голову, поводил пальцем перед зрачками. Откупорил флягу и влил в герцога приличный глоток. Почему северяне верят, что все болезни лечатся орджем?..

Эрвин медленно приходил в себя, пока Лид и Обри раздевали мертвецов. Обри напялил на себя форму с шейландским гербом, а Лид помог одеться герцогу. Осторожно, чтобы не выдать себя, кайры выглянули во двор замка. Там происходило нечто такое, что Обри тревожно напрягся, а капитан, напротив, издал тихий смешок. Герцог подполз посмотреть.

Во дворе развивался конфликт. С первого взгляда было ясно: дело пахнет резней. Святая дюжина верховых шаванов стояла полукругом посреди двора. Большинство держали наготове луки со стрелами, а двое целились в донжон голыми руками. В рукавах, очевидно, скрывались Персты Вильгельма. Гарнизон замка воспринял угрозу всерьез. Из окон и бойниц смотрели на шаванов арбалеты, стражники у всех дверей приготовили алебарды. Командир гарнизона – невысокий круглолицый дворянин – обращался к шаванам с крыльца главной башни:

– Лорд Мартин, я в последний раз прошу одуматься. Со всей очевидностью, вы совершаете ошибку. Граф Виттор будет очень зол.

Теперь Эрвин узнал в одном из всадников младшего лорда Шейланда. Эрвин помнил его малодушным человеком, но сейчас что-то придавало Мартину твердость.

– Барон, тьма тебя сожри, это я тебе даю последний шанс. Сам знаешь: мы с Кнутом – отличные стрелки. Начнется дело – всех вас положим. Хочешь сдохнуть за волчицу?

У Эрвина екнуло сердце. Видение сбывалось: Мартин пришел за головой Ионы.

– Милорд, вы нарушили приказ брата. Он это так не оставит.

– С братом я разберусь как-нибудь. Если что, он простит. А ты останешься трупом.

– Где Иона?.. – спросил Эрвин так, будто Лид знал ответ.

На диво, капитан действительно знал:

– По всему, вон там.

Теперь и Эрвин увидел вход в погребок в тени донжона. Незначительный подвал отчего-то стерегли алебардщики, а Мартин то и дело посматривал в их сторону.

– Как мы туда попадем?..

Капитан показал: из башни вниз на стену, затем по галерее, и спрыгнуть на крышу подвала.

– Вы и Обри, – сказал он. – Я здесь.

– Нам не войти, вся стража начеку.

– Найду, чем их развлечь.

Обри оценил дорогу. На той галерее, что предстояло пройти, было не меньше пяти солдат.

– Это слишком… – начал он.

Не дожидаясь окончания, герцог распахнул люк и побежал вниз по лестнице.

Сложней всего было – удержать в ножнах меч. Глас Зимы так и просился наружу. Солдаты врага стояли, как чучела, куклы для отработки ударов. Прикипели глазами ко двору, где намечалась схватка, замерли с арбалетами в руках. Эрвин проходил мимо – они глядели искоса, замечали рог с плющом, расслаблялись. На узкой галерее Эрвин протискивался за вражескими спинами. Глас Зимы ныл и свербел, рвался прыгнуть из ножен в руку.

А Мартин Шейланд устал спорить и спешился.

– Надоело. Иду к волчице. Кнут, если барон дернется – застрели.

– С удовольствием.

Мартин Шейланд – убийца и зверь – зашагал к подвалу. Параллельно ему бежал по стене герцог Ориджин. На первого глядели все, второго никто не замечал.

– Я вот что думаю, – сказал барон Доркастер, – граф велел убить Иону в случае бунта. Ты, Мартин, поднял бунт. Выходит, я таки должен ее убить.

Мартин остановился, чтобы отвесить ему поклон.

– Благодарю за помощь, приятель. Но, пожалуй, я справлюсь и сам.

Эрвин остановился на галерее – прямо над крышей подвала и в шаге от шейландского солдата. Вдох спустя рядом оказался Обри.

– Вы чего тут?.. – буркнул шейландец.

Вместо ответа Обри указал на Мартина.

– Да уж, – хмыкнул солдат, поправляя прицел.

Он боялся целиться в графского брата, наводил арбалет на кого-то из шаванов. А Мартин отсалютовал барону и снова пошел к двери в подвал. Ему оставалось шагов десять. Он смотрел прямо в сторону Эрвина. Если поднимет взгляд на галерею, они встретятся глазами.

Капитан Лид, – подумал герцог. Вот сейчас. Идеальный миг!

Один из шаванов охнул и упал на мостовую. В спине торчало древко болта.

Солдаты барона промедлили вдох – растерялись без приказа. Но шаваны сработали с быстротою молнии. Хором запели луки, осыпая стрелами баронских бойцов. Кнут прыгнул из седла, присел, укрывшись за лошадью, ударил Перстом по галерее. Свист идовой плети, вопли изломанных людей. Крик барона:

– Отставить, не стрелять, нельзя!..

Стук арбалетов, чавканье болтов, входящих в плоть. Вопли раненых шаванов.

Мартин ринулся вбок, за угол донжона, за телегу. Упал на колено, с грозною меткостью открыл огонь.

– Теперь можно, – сказал Эрвин Гласу Зимы.

Тот выскочил из ножен и пробил шею солдата. Никто не должен был этого заметить, однако соседний стрелок обернулся:

– Эй, тут измена!..

Он вскинул арбалет. Обри подхватил труп, зачслонился от болта.

– Милорд, я прикрою. Идите к сестре.

С двух сторон солдаты бросились к ним. Обри выхватил клинки, а Эрвин прыгнул через перила, на крышу погреба. Тяжело ухнуло под ногами, скрипнула кровля. Второй прыжок – вниз, на землю перед входом. Болезнь сделала его неловким, Эрвин упал грузно, аж присел, целый вдох силился вернуть равновесие. Но стражники у входа действовали еще медленней: Персты отвлекали их внимание. Герцог шагнул к ним и рубанул. Один захрипел, оседая. Другой взмахнул алебардой – Эрвин пропустил над головой и уколол снизу вверх, прямо в гортань. Дал трупу упасть, переступил. Дверь в подвал. Где ключ?.. Нет ключа, простой засов, и тот не задвинут. Пнул дверь, шагнул вниз, на ступени. Полумрак, какое-то движение, лязг железа. Еще стражники! Уклонился, сделал выпад – в темень, на звук.

– Ой, мамочка…

Выдернул, крутанулся на месте, повинуясь инстинкту, отклонился назад.

– Г-га! – крякнул стражник, нанося кинжальный удар.

Он вложил слишком много силы, инерция увлекла его далеко. Эрвин отшатнулся, пропустил мимо, пнул под зад. Второй солдат полетел прямо на раненого первого.

– Двоих сразу. Хочешь?

Глас Зимы очень хотел. Молнией нанес удар, пронзил два тела насквозь. Отскочил, уколол снова. Взлетел, метнув на пол бисер сладких кровавых капель.

– Тьма, мы с тобой хороши!

Я всех убью ради сестры! Вот – идеальная формулировка!

Эрвин шагнул во мрак и закрыл за собой дверь подвала. Тяжелые доски отсекли звуки боя. Он перевел дух, откашлялся снял с крюка тусклый фонарь и двинулся вниз по ступеням. Лестница оказалась короткой, вторая дверь открылась без труда. Подвал дохнул в лицо плесенью и влагой. Светлячок фонаря не доставал до дальних стен, Эрвин еще не видел сестру, но уже знал, что она здесь. Должна быть здесь, как же иначе!

– Здравствуй, милая. Я пришел.

– Эрвин, – сказал тьма.

Повторила:

– Эрвин. Эрвин!

Голос дрожал.

Он двинулся на звук – фонарь в одной руке, меч в другой. Огонек раздвигал темноту. Ящики, бочки, мешки, груда золы… Блеснуло. Стальные линии – решетка, две влажных точки – глаза.

– Сестричка моя…

– Эрвин!..

Она проявилась из тьмы, точно призрак. Худая, белая, грязная, заросшая. Но глаза… Вся сила жизни, все чувство – в двух омутах глаз.

– Ты жива, – выдохнул Эрвин и бросился в ее объятья.

Она прижала его сквозь решетку, стала судорожно гладить волосы, шею, лицо.

– Ты пришел… Мой Эрвин… Ты здесь…

– Ты жива, сестрица, – шептал он.

Речь не о дыхании или биении сердца. Он говорил о глазах. Душа Ионы выжила – Эрвин видел это сквозь зрачки. Он выронил меч, чтобы прижать к себе сестру. Прутья все еще разделяли их, но какая разница? Вот же она – коснись, обними, смотри в глаза!

– Я пахну псиной, – смеясь и плача сказала Иона. – Я теперь собачка, гав-гав.

– А я пахну кровью и простудой. Твой брат болен, как всегда. Вообще-то, я спас тебя затем, чтоб ты ухаживала за мною в постели.

Они шутили, чтобы успокоиться. Но ирония не справлялась, обоих переполняло чувство. Иона плакала, Эрвин обнимал ее, боясь отпустить. Глас Зимы стонал, брошенный и забытый.

– Выпусти меня, хорошо?.. Я тут немножко засиделась, самую малость…

Он растерялся: чтобы отпереть замок, нужно разжать объятия.

– Ключ у охранников, ты взял его, да?..

– Ой. Я мигом… Нет, через минуту…

Запустил руку в ее волосы. Грязные, жесткие, похожие на шерсть дворняги.

– Тебе не мыли голову?..

– Боюсь, это меньшая из моих бед.

– Хочешь, я прикончу их всех? Только что придумал: всех убью ради сестры. Раньше были другие варианты.

– Хочу вместе!

Он оттолкнул ее с силой, иначе было не разомкнуть объятий. А нужно сходить за проклятым ключом. Впился взглядом в ее глаза. Почти невозможно оторваться, но надо же как-нибудь.

– Вернусь через минуту. Через вдох. Я мигом!

Эрвин обернулся и…

В трех шагах от него стоял человек. Перст Вильгельма мерцал, наведенный Эрвину в живот.

Колпак – 2

Ноябрь 1775г. от Сошествия

Майн, герцогство Ориджин

– Вы двое, – сказал Адриан, – моя самая близкая родня.

Гости за чайным столом озадаченно переглянулись. По факту-то владыка прав: ближе супруги и дяди у него никого нет.

– Вррроде, да, – обронил шут и тряхнул колпаком с бубенцами.

– Тем более досадно, что изо всего двора именно с вами у меня возникли трения.

Они стали протестовать.

– О чем ты, владыка! Колпак и корона дружны!

– Любимый супруг, твои речи ранят мое сердце. Мы же с тобой живем душа в душу!

Адриан поднял чайник:

– Позвольте, я налью вам чаю. Угощайтесь пирожными.

Менсон терпеть не мог сладкого. Взял бы для Карен, да неловко.

– Мне бы ханти, владыка, ну, если позволишь.

– А мне орджа, – попросила Магда. – Мы в Майне, как никак. Приятно пить ориджинское пойло на их земле.

Чистая правда: они сидели на террасе замка, прилепившегося к склону горы, точно птичье гнездо. Город Майн – ровесник Лида, дед Первой Зимы – лежал как на блюдце, видимый от края до края. Тугой обруч стен сдавил городскую застройку, улицы спутались в клубок, словно брошенные нити. Дома слиплись друг с другом, многие выдавились вверх на три, четыре этажа. А вне кольца укреплений рассыпались по горам спутники Майна: поселки рудокопов, приросшие к горловинам шахт.

Лакей подал крепкие напитки, налил Менсону и Магде. Владыка Адриан остался верен чаю.

– К сожалению, я был с вами не искренен, много темнил, прятался за отговорками. Этот туман вызвал у вас вполне понятную тревогу, которую ныне хочу развеять.

Скрытность Адриана как таковая не особо волновала Менсона. Ранила лишь одна конкретная ложь, о коей шут изо всех сил старался не вспоминать.

– Говоррри, владыка, мы слушаем.

– Как вы знаете, у Бездонного Провала я узнал тайну ордена и озарился пониманием новой цели. Нет, слово «цель» слишком мелко – ведь речь идет о мечте, которую несли в сердцах многие поколения. Тысячи достойнейших людей, среди коих были Праотцы, короли, ученые, графы, монахи, на протяжении веков стремились к почти несбыточной мечте. А я оказался тем счастливцем, кому выпал шанс ее достичь!

– Как прекрасно, – обронила Магда без особого восторга.

– Могу понять твой скепсис, дорогая: ведь я скрывал сущность этой цели. Видишь ли, я не привык говорить бездоказательно, а доказательств не имел. Сам я на слово поверил магистрам ордена, но не мог требовать того же и от вас. Потому я разработал план, для воплощения коего требовались два Священных Предмета, дарквотерское зелье луноглаза и носитель первокрови. Последним я ошибочно считал Хармона Паулу, это вызвало заминку. Но трудность осталась позади, когда мы взяли в плен ханида вир канна. Один из Предметов хранился в университете Фаунтерры, второй доствил щедрый Франциск-Илиан, а эссенцию луноглаза с успехом применили слуги королевы Маделин. Я начал серию опытов, чтобы подчинить себе Чрево и Птаху без Плоти. И вот вчера эксперименты увенчались успехом! Я, король Франциск и Второй из Пяти с великим трепетом наблюдали, как Птаха без Плоти пришла в действие. Мы нацелили ее в нужном направлении – и рассмеялись от счастья. Мы увидели, что цель Праотцов-Садовников все еще достижима! Великое Древо даст плоды уже в следующем году!

Двое слушателей переглянулись. Магда не нашла вежливых выражений, подходящих к случаю, и уступила слово шуту.

– Владыка, если думаешь, что мы тебя поняли, то сильно ошибаешься. Ты с этим словцом носишься уже полгода: Древо то, Древо се, Древо ого, Древо ага. Но что за Древо – черт знает! Лично я бы вишню посадил. Жена любит пирожки с вишенкой…

Владыка рассмеялся:

– Друг мой, конечно, ты не знаешь Древа, ведь я не описывал его! Но теперь, с помощью Птахи без Плоти, сделаю нечто получше. Нынешним вечером я покажу его вам!

– Честно?.. – выронила Магда.

– Если говорить абсолютно честно, то покажет Юхан Рейс. Но это не меняет сути: едва наступит вечер, вы увидите то, что развеет все тайны!

Магда робко предположила:

– Это как-то связано с… маяком?..

– Милая женушка, ты увидишь сей маяк воочию. Он прекрасен!

Менсон попросил:

– Владыка, до вечера еще сколько ждать… Нельзя ли сначала на словах? Хотя бы вкратце?

Адриан одарил их улыбкой:

– Ради вас – отчего бы и нет. Начну с определения: Древом называется великий проект, для реализации которого нужно объединить усилия всего Полариса. Также требуется высочайший уровень развития науки и владение Священными Предметами. Подобный проект однажды в истории уже был осуществлен – еще во времена Праматерей. Нынешнее Древо станет вторым.

– Праматери построили города – это первое Древо?

– О, нет! Возведение городов, создание государства, развитие науки – меньшая часть деяний Прародителей. Свой главный подвиг они из милосердия утаили от потомков. И, к слову, именно отсюда, а не от удара милосердия, пошло прозвище Праматери нашего рода. Но я расскажу не о прошлом, а о будущем.

– Ненаглядный супруг, расскажи уже хоть что-нибудь! Мы сгораем от любопытства.

Адриан воздел руки к небу, будто встречая восход светила.

– Представьте себе дождь из Священных Предметов. Столько, что хватит каждому человеку в мире, и еще останется! Представьте милиионы Предметов, каждым из которых мы можем управлять. На любой случай жизни, для любой задачи. В руки каждому мастеру – мощнейший инструмент. Крестьянину – плуг, который может вспахать тысячи акров. Лекарю – зелье, которое исцеляет любую хворь. Кузнецу – молот, который кует сам, без усилий человека. Инженеру – маленькое устройство, дающее больше искры, чем целая плотина.

– Постой, владыка! – Шут потряс бубенцами. – Это какая-то метафора, вроде причти?

– Или новая загадка, – допустила Магда. – Мы должны сами понять, какой тут смысл.

Адриан мотнул головой:

– Нет же! Ни метафор, ни преувеличений – все будет буквально так, как говорю! Древо даст людям столько разных Предметов, что исполнится любое желание. Хочешь знать все на свете? Возьми Предмет и задай любой вопрос! Хочешь путешествовать? Возьми Предмет и назови точку назначения! Хочешь написать картину? Представь ее в уме и поднеси Предмет к холсту!

– Э… ну… – Магда в поисках поддержки поглядела на шута.

Он тоже хлопал глазами:

– Владыка, как-то оно непонятно…

– Чего ты хочешь? – спросил Адриан.

– Ну, если речь обо мне… Жить вместе с Карен очень долго. Детей родить и воспитать.

Адриан взял со стола две чайных ложки:

– Вот два Предмета – для тебя и жены. Просто ешьте из этих ложек и перестанете стареть и болеть, Карен сможет родить, дети вырастут здоровыми.

– Правда?..

– Конечно, сейчас это просто ложки. Но как только Древо вырастет, я дам тебе настоящие Предметы! Магда, чего хочешь ты?

– Стать самой красивой на свете.

Адриан протянул ей чашку:

– Для меня ты уже первая красавица. Но если хочешь что-то исправить в себе – выпей из этой чашки и загадай, какую хочешь перемену.

– Хм… А можно еще желание?

– Сколько угодно!

Магда перестала скромничать:

– Хочу быть императрицей хотя бы сто лет.

– Одолжи у Менсона ложечку, которая останавливает старение. Впрочем нет, зачем же? У тебя будет своя!

– Хочу прославиться и войти в историю!

– Место в истории нам уже гарантировано.

– Хочу удвоить земли дома Лабелин и получать миллион золотых в год дохода.

Адриан только улыбнулся:

– Миллион в год – смешная сумма! Предметы создадут такое процветание, что наш бюджет будет исчсиляться сотнями миллиардов.

Тут вмешался Менсон:

– Магда, стоп, не все ж тебе одной! У меня еще мечта: хочу снова быть адмиралом!

Рука Адриана источала приятный золотистый свет, когда он подвинул чайник к шуту:

– Вот это – не чайник, а судоверфь. Открываешь крышку, кладешь внутрь рисунок любого корабля. Он вырастет из чайника, будто цветок. К завтрашнему утру ты получишь флагман своей мечты. Если желаешь, чтобы он летал по воздуху – только скажи, чайник исполнит и это!

– Вот же чертова тьма… – шут поскреб затылок. – Магда, ты веришь?..

Ее щеки розовели.

– Хотелось бы!

– Хм… а команда откуда возьмется? Тоже из чайника?

– Пожелаешь – закажешь такой корабль, которому команда не нужна. Он сам сможет исполнять все твои приказы. А пожелаешь – наймешь моряков. Денег у нас будет, словно пыли!

Менсон осторожно погладил чайник. Верилось с трудом, но даже от одной попытки помечтать на душе становилось тепло, а воздух наполнялся светом. Слишком давно он не позволял себе ничего, похожего на мечты.

– А это будет боевой корабль? И оружие на нем – тоже из Предметов?

– Если пожелаешь, – кивнул Адриан. – Но орудия понадобятся тебе лишь для охоты. Я планирую построить мир, где вовсе не будет войн. Мы дадим народу такое изобилие, что не останется недовольных. У каждого человека в мире будет все, что нужно: вдоволь пищи, кров над головой, красивая одежда, крепкое здоровье, отменное образование. Исчезнут голод, болезни, нищета. С ними пропадут и поводы для войн. Разумеется, всегда найдутся бунтари, вроде тех же Ориджинов, – но никто не поддержит их. Топливо для мятежей – это бедные озлобленные люди. Таких не останется в моем мире!

Магда слегка нахмурилась:

– Премудрый мой супруг, ты действительно хочешь раздать Предметы всем людям на свете, включая даже бедняков?

– Разумеется. Всю свою жизнь я стремился к благу для всего народа. И уж теперь-то точно не изменю мечте. Мой народ будет сыт, одет и доволен. Каждый мой подданный получит такой инструмент, чтобы с лихвой заработать на жизнь.

– Разве не опасно – давать Предметы простолюдинам?

– Это единственно возможный путь прогресса. Чем выше уровень развития – тем больше возможностей у простого человека. Избегать этого – значит остановить само развитие!

– Но с каких пор тебя заботит благо народа?

Тень омрачила облако золотистого света, окружавшее Адриана.

– Плохо же ты знаешь меня. Благо народа всегда было моею главной целью. Власть и военная сила – лишь орудия, и ничего больше. Да, я был суров с теми, кто пытался эти орудия отнять. Но что же странного в этом? Я – отец, а поларийский народ – мой сын. Всякий отец жестоко ответит негодяю, который покусится на счастье его сына.

Магда умолкла, немало озадаченная.

А вот Менсон зажегся от слов владыки. Ведь это чертовская правда: сила корабля – сила всей команды, а не только капитана. Священные Предметы в руках горстки людей – это вечный повод для зависти и вражды. Весь мир начнет процветать, когда Предметы будут у многих! А вдобавок, Адриан обещал Менсону и Карен безбедную жизнь – значит, он уже не злится, и все трения забыты. Может, и выйдет, как он говорит: мы сможем мирно прожить еще много лет, наблюдая, как все меняется к лучшему. Может, еще снимется с якоря белый корабль адмирала Менсона!

Один остался вопрос:

– Владыка, а где ты возьмешь столько Предметов?

Но ответить Адриан не успел.

Повеяло холодом, дунул короткий, быстрый порыв ветра. И на террасе Майнского замка, около чайного стола, возник высокий белолицый человек. С ног до головы его покрывало одеяние из серебристого шелка.

Вдох – и часовые справились с удивлением, выхватили мечи, занесли над человеком-миражом. Тот поднял раскрытые ладони:

– Ни к чему оружие, господа. Я пришел ради мирной беседы.

Теперь Менсон узнал этого типа: граф Виттор Шейланд. Кукловод.

Верно, что владыка Адриан мог разгневаться от мелкой провинности подданного. Столь же верно и то, что он умел хранить спокойствие при сильнейших потрясениях. Когда Кукловод соткался из воздуха, император лишь повел бровью:

– Приветствую вас, граф.

Шейланд отвесил поклон:

– Поздравляю с победой, владыка. Отдаю должное: ваша армия производит впечатление. Не зря северяне бежали, бросив город без боя… Позволите сесть, угостите чайком?

– Буду рад, если сперва вы заявите свои цели.

Белолицый граф улыбнулся слегка принужденно:

– Как и сказал, желаю мирной беседы. Мы с вашим величеством оказались в сходном положении…

Менсон фыркнул:

– Ты его предал, он тебя – нет. Ты еретик и вор, он – император. Ай, как много сходства!

– Мое почтение, шут Менсон Луиза. Здравия и вам, прекрасная леди Магда.

– А тебе от нас – лысый хрен.

– Приятно видеть, Менсон, что вы верны своем стилю. Но говорить я хочу не с вами.

Шейланд повернулся к Адриану и слегка замерцал, намекая: могу уйти в любой момент.

– Говорите, граф. Слушаю.

– Начнем с того недоразумения, что сложилось между нами. Два года назад мы достигли согласия. Я был верным советником вашего величества и, видят боги, хотел им оставаться. Нас обманул и рассорил Пауль. Это он устроил кражу достояния Династии. Он же атаковал вас Ульяниной Пылью. Против моего желания Пауль сделал меня вашим врагом.

Менсон громко чихнул. Испытал соблазн вытереть сопли об одежду графа, но взял с Адриана пример сдержанности и воспользовался салфеткой.

– Ваше величество должны знать, – продолжил Шейланд, – я никогда не одобрял преступных притязаний дома Ориджин. Путем насилия, буквально мечом у горла, я был втянут в их мятеж. Я жаждал вашей победы и пришел в ужас, когда Пауль не дал ей сбыться.

– И Пррредметы ты тоже спер случайно? Хотел стянуть подсвечники, но в темноте перепутал, ага?

– Не стану лукавить: мне требовался Предмет Династии, но лишь один – тот, что хранился в гробнице. Пауль все перевернул с ног на голову!

Менсон закашлялся:

– Кхо-кхо-козел отпущения.

Адриан сказал:

– Граф, я сделаю над собой усилие, дабы изобразить готовность поверить вам. Но будьте любезны, перейдите к сути. Вы говорили о сходстве наших положений. Тоже считаете себя правителем Полариса – так это следует понять?

Шейланд замахал руками, точно девица, которой предложили огурец непристойной формы.

– О, нет, ваше величество, даже мысли такой не имел. Я совершенно о другом. Мы оба питаем антипатию к подлости и предательству. Она и вовлекла нас в войну с домом Ориджин. Все остатки сил оного собраны сейчас в долине Первой Зимы.

Граф указал на север. Могучая гряда скрывала от взглядов ориджинскую столицу. Вершины вонзались в небо, окутанные дымкой облаков. Черненые зубья утесов скалились из-под снежных шапок.

– Первая Зима стоит на перекрестье дорог. Одна ведет сюда, в Майн. Другая – в Лид, а третья – в Беломорье. Ваши войска занимают Майн, мои – Лид, а Беломорье подвластно моему союзнику, графу Флемингу. Таким образом, мы с вами накинули удавку на шею северного волка. Осталось разом потянуть.

Адриан задумчиво хлебнул чаю. Напиток сохранял тепло благодаря надетому на чайник чехлу в виде фазана.

– Либо мы с северным волком можем помириться и взять в тиски вас. Для этого довольно одной моей подписи – под грамотой о помиловании лорда Эрвина.

– Волки не дадут вам того, что могу я: власти над Предметами.

– Вы обещали ее два года назад. Я ничего не получил.

– Пауль обещал! Но я исполню его слово. Сразу же после того, как падет Первая Зима.

Менсон чихнул – смачно, с оттяжечкой.

– Согрейтесь чаем, мой друг, – Адриан подал ему чашку. – А вы, граф, должны знать: для меня вы – такой же бунтарь, как и Ориджин. У вас с ним гораздо больше общего, чем со мною. Вы даже могли бы попытаться заключить союз… Но вот незадача: Ориджины не простят того, кто держит Северную Принцессу за собаку. И самое скверное для вас: кайрами командует не младший Ориджин, а старший. С ним я дружил когда-то и могу подружиться вновь. Если вы пришли заинтересовать меня, то пока еще не достигли цели.

Шейланд лукаво ухмыльнулся. Ну и рожа – запустить бы чайником!..

– Вы не учли двух нюансов, владыка. Пауль и Натаниэль.

Повисла драматическая пауза. Менсон ругнулся:

– Кончай театральщину, белая морда! Выражайся ясно!

– Это вам неясно, Менсон, а владыка меня понял.

И верно: лицо Адриана слегка вытянулось, губы утратили надменный изгиб.

– Тем давним днем в Семнадцатом Даре я недооценил вас, Виттор. Вы так отчаянно боялись, что страх скрыл остальные черты. В частности, умение извлекать пользу…

– О, ваше величество, это не моя заслуга. Лишь волею случая Пауль попал ко мне в руки.  И по такой же прихоти судьбы Натаниэль ускользнул от вас.

Адриан ждал продолжения, искорки в глазах выдавали интерес.

– Мне думается, – сказал граф тише, доверительней, – визитеры играют с нами. Пауль и Натаниэль считают себя лучше нас. Думают, что могут вертеть поларийцами, словно куклами. Пауль стравил нас, Натаниэль украл вашу корону. Минерва, эта милая девочка, ни по чем не справилась бы с такою задачей. Визитер помог ей, чтобы спровоцировать вражду. Они наслаждаются, глядя как мы бьемся меж собою. Объединимся и лишим их удовольствия!

Адриан помедлил, оглаживая пальцем ободок чашки.

– Какими вы видите цели визитеров?

– Унижать нас, а самим забираться все выше. Натаниэль присосался к Минерве, будто клещ. Пауль – ко мне. На наших плечах они хотят выехать на самую вершину.

– А ваша цель, граф?

Шейланд расплылся в широченной улыбке от уха до уха. Погладил себя по груди, божественный шелк разбежался волною.

– Я счастливый человек, владыка. Моя главная мечта сбылась.

– Бессмертие?

– Избавленье от страха! Больше никогда мне не придется стоять на коленях и дрожать. Вам неведомо, какое это счастье. Поймет лишь тот, кому доводилось трепетать от ужаса.

Однако лицо Адриана выразило нечто близкое к пониманию.

– Положим, так. Но зачем вам битва с Ориджином? Абсолют уже ваш, за что же сражаться?

– О, моя главная мечта не была единственной. Например, я обожаю детвору. Хочу иметь много малышей, растить и опекать, вкладывать в их головки премудрости жизни… Также я недурно разбираюсь в людях. Умею заглядывать прямо в души, видеть сокровенные уголки. Из меня вышел бы хороший священник. Быть может, даже главный на свете…

Менсон не удержался от чиха, Адриан погрозил ему:

– Не мешай!.. Граф, ваши мечты звучат достойно и делают вам честь.

– Благодарю, ваше величество.

– Если я помогу им сбыться, поможете ли воплотить мои?

– Смиренно слушаю, владыка.

– Вы правы: Пауль предал нас обоих. Хочу воздать по заслугам. Передайте его в мои руки.

Граф закатил глаза, будто ища ответа высоко в облаках. Сфокусировал взгляд на Адриане:

– Это будет справедливо. Я согласен.

– Второе пожелание: я хотел бы воспользоваться… – палец владыки коснулся одеяния Шейланда, – вот этим.

Маска слетела с нахальной белой морды. Ярость мелькнула в глазах:

– Я не отдам Абсолют!

– Он нужен лишь на день или два. Я совершу одно дело, и…

– Нет! Этого не будет!

Он замерцал, готовясь исчезнуть. Адриан поднял руку:

– Иное предложение. Вы сами сделаете все, а я проинструктирую.

– Что нужно сделать?

– Скажу, когда сбудется первое: Пауль окажется у меня.

– Предлагаете купить кота в мешке?

– Вы только что слышали: я сам хочу свершить это дело. Оно не опасно и мерзко, а напротив, велико и славно. Я уступлю вам эту честь! Но в чем она состоит – не могу сказать до срока.

Граф восстановил спокойствие. Подойдя к столу, без спросу налил себе чаю. Сказал с уверенностью хозяина положения:

– Пускай мантия приарха ляжет на мои плечи.

– Это возможно, – признал Адриан.

– Мне нравится титул: Избранный. Он отражает мою суть.

– Пожалуй, – согласился владыка.

– И будет логично, если Праматеринская Церковь также подчинится мне. Я избран богами, а мать Эллина – смертными.

– Будет нелегко устроить это. Капитул высших матерей восстанет против... Однако разобщенности Церквей пора положить конец.

Виттор довольно потер ладони.

– И еще одно. Как вы помните, владыка, когда я стоял на коленях, два человека грозили мне мечами. Один из них мертв, но другой жив, и я не согласен простить его.

– Ваше право, – ответил Адриан. – Ступайте и возьмите его голову.

– Помогите мне. Зайдите Ориджину во фланг, пока я ударю с фронта.

– Не вижу смысла, – возразил император. – Придет зима, мои полки застрянут в снегах. Предпочту сохранить свободу маневра.

– Но моя-то армия застрянет!

– Вы жаждете мести, а не я. Между прочим, граф, я уже облегчил вам задачу. Два батальона кайров остались в Уиндли, я отрезал их от Первой Зимы.

– Весьма признателен, – склонил голову Шейланд. – Попробую справиться сам.

– Желаю всяческих успехов.

Граф сделал пару глотков, жеманно отставив мизинец.

– Ваше величество, когда Первая Зима падет, я приду к вам за своею мантией.

– Не забудьте привезти Пауля. Очень жду встречи с ним.

Шейланд поставил чашку, похвалил чай, отвесил еще один поклон.

– Позволите удалиться, ваше величество?

Тогда Менсон не сдержался:

– Скажи-ка, белая рожа, ты ни разу эту штуку не снимал? Спишь, мочишься, срешь – все в ней, да? Женку любишь – тоже в ней? Ах да, ты ж ее в клетке держишь, поскольку боишься.

– Я больше никого не боюсь! – отрезал граф.

Менсон заржал, звеня бубенцами:

– Ай, бесстрашный! Ох, храбрец! Под броней, поди, уже мыши завелись!..

Шейланд исчез. Схлопнулся воздух на его месте. Шут вскочил на ноги и рявкнул:

– Ты хуже цыпленка, даже тот вылезает из яйца. Улитка – вот ты кто! Снаружи панцирь, внутри – слизь!

– Менсон, он ушел, – сказал Адриан.

– А может, стоит невидимкой! Эй, слизень, слышишь меня? Покажись – чихну тебе в рожу!