Текст книги "Хроники Амбера. Книги Мерлина (авторский сборник)"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 63 страниц)

– А другие способы?

– Ну, возможно, буря в Отражениях…

– А это еще что такое?

– Это естественный, хотя далеко не изученный и хорошо понимаемых феномен. Лучшее сравнение, которое я могу привести, это тропический ураган, шторм. По одной теории, источником бурь являются частоты волн, излучаемые Эмбером и Двором Хаоса, которые и формируют, собственно, природу Отражений. Во всяком случае, когда начинается такой шторм, он способен пройти через какое-то число Отражений, прежде чем исчерпает себя. Иногда буря причиняет большие разрушения, иногда – вообще никаких, но очень часто буря переносит предметы из Отражения в Отражение.

– В том числе и людей?

– Да, такие случаи известны.

Он допил пиво. то же самое сделал и я.

– А как с Картами? – спросил Билл. – Может ли кто-нибудь посторонний научиться пользоваться ими?

– Да, конечно.

– И сколько же колод в обращении?

– Я даже не знаю.

– Кто их делает?

– Во Дворе есть несколько специалистов… Там меня учили. В Эмбере… Фиона, Блейз, и они учили рЭндома, если я не ошибаюсь.

– А эти маги в соседних королевствах, о которых ты говорил, они могли бы создать колоду Карт?

– В принципе – да, но это были бы далеко не совершенные Карты. Как я понимаю, нужно обязательно иметь в себе отображение Логруса или Лабиринта, чтобы нарисовать их как следует. Кое-кто из этих магов способен создать… ну, назовем ее – полу-Карту, кто-то может воспользоваться ею. Трудно сказать, что в этом случае произойдет. Он окажется в аду, просто погибнет или… или попадет туда, куда ему было нужно. Это тоже возможно.

– А колода, которую ты нашел у Джулии?

– Это настоящие Карты.

– И как же ты объясняешь их появление?

– Кто-то, кто умеет делать Карты, научил этому того, кто не умел, но был способен их делать. Я же об этом просто не слышал. Вот и все.

– Понятно.

– Боюсь, что все наши предположения окажутся маловероятными, – покачал я головой. – Слишком мало нам известно.

– Так или иначе, но это обсуждение мне необходимо, чтобы нащупать линию расследования, – ответил Билл. – А как же иначе? Ну как, еще по кружечке?

– Подожди…

Я закрыл глаза и вызвал перед внутренним взором изображение Логруса в его постоянном, непрекращающемся перемещении.

Я оформил четче желание, и две плывущие цветные линии внутри изображения стали ярче и четче. Я медленно пошевелил рукой, имитируя их волнообразное колебание, их подпрыгивание. Наконец, линии и мои руки словно слились в одно целое, и я протянул эти линии наружу, вперед, сквозь Отражения.

Билл осторожно кашлянул.

– Эй, Мерль… что ты делаешь?

– Я ищу кое-что, – ответил я. – Одну минуту.

Линии будут продолжать удлиняться сквозь бесконечность Отражений, пока не встретятся с нужным мне объектом или пока у меня не исчерпается терпение и силы концентрировать волю и энергию. Наконец я почувствовал подергивание, словно в моих руках были две удочки с рыбой на конце,

– Вот они! – обрадованно произнес я.

И быстро смотал свои удочки.

В каждой руке у меня появилось по запотевшей бутылке пива. Я покрепче сжал их, а потом передал одну Биллу.

– Вот что я имел в виду под обратимостью процесса пересечения Отражений, – пояснил я.

Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

– В данном случае я потянулся в Отражения, заказав две бутылки пива. И я сэкономил тебе поход на кухню.

Билл подозрительно смотрел на оранжевую этикетку с непонятным зеленым шрифтом надписи.

– Я не знаю этого сорта. Не говоря уже о языке… И его можно пить?

– Конечно. Я же заказывал настоящее пиво.

– Ага! А открыватель ты заодно не прихватил?

– Эх! – я с досадой вздохнул. – Минуту, я сейчас…

– Да ничего. Все в порядке.

Он поднялся, сходил на кухню и тут же вернулся с консервным ножом.

Когда он откупорил первую бутылку, она запенилась, и Биллу пришлось подержать ее над корзиной для бумаг, пока пена не осела. Со второй было то же самое.

– Понимаешь, все немного возбуждается, если можно так сказать, – виновато пояснил я, – когда протаскиваешь вещи так быстро через Отражения. Обычно пиво я таким образом не добывал, вот и…

– Все нормально, – успокоил меня Билл, вытирая руки носовым платком.

Потом он попробовал пиво.

– Во всяком случае, пиво весьма неплохое, – немного погодя заметил он. – Интересно. Ладно… А вот…

– Что?

– Э-э-э… Ты не мог бы послать за пиццей? – Билл смущенно улыбнулся.

– С чем тебе? – спросил я.

На следующее утро мы отправились на прогулку вдоль извилистого ручья, который обнаружился на задворках владений соседа Билла, который тоже был его клиентом.

Мы шли не торопясь, Билл – с тростью в руке и трубкой во рту. Он продолжал задавать вопросы, как и прошлым вечером.

– Кое-что из того, что ты мне вчера рассказал, не закрепилось у меня в памяти с первого раза, потому что меня больше интересовали другие аспекты. Помнится, ты говорил, что вы с Люком вышли в финал Олимпиады, а потом отказались от соперничества?

– Да, так и было.

– По какому виду у вас были соревнования?

– Легкая атлетика. Мы оба были бегунами…

– И его показатели были недалеки от твоих?

– Чертовски близко. А иногда – мои показатели приближались к его.

– Странно.

– Почему?

Берег стал круче, и мы по дорожке из больших камней перешли на другую сторону, где берег был относительно пологий и широкий. Вдоль него тянулась хорошо утоптанная тропинка.

– Мне кажется все это нечто большее, чем простое совпадение, – сказал Билл. – Я имею в виду то, что этот парень оказался почти так же ловок в спорте, как и ты. Из всего, что я слышал, я сделал вывод, что вы, эмбериты, в несколько раз сильнее обыкновенного человека. Необычный обмен веществ дает вам необычайную выносливость, способность к быстрому восстановлению сил и регенерации ран. Каким образом Люку удавалось соперничать с тобой в соревнованиях?

– Ну… он хороший спортсмен и поддерживает отличную форму, – ответил я. – Такие люди встречаются – очень сильные и быстрые.

Он покачал головой, и мы снова двинулись по тропинке.

– Не спорю, – сказал Билл, – это, конечно, возможно. Но, обрати внимание, это еще одно совпадение, а их и так уж слишком много. Этот парень скрывает свое прошлое, в конце концов, выясняется, что ему известно, кто ты такой на самом деле. Скажи, он в самом деле такой уж любитель живописи?

– Что ты имеешь в виду?

– Действительно ли он так увлекается живописью, что покупает картины и собирает коллекцию?

– Да. Мы довольно регулярно ходили на выставки и открытия галерей.

Билл фыркнул и тростью сбросил в ручей небольшой камушек.

– Ну ладно, это несколько подрывает наши позиции, но все-таки странного и без того немало.

– Кажется, я не совсем…

– Очень странно, что Люк тоже знал этого ненормального художника-оккультиста, хотя это и оправданно, если учесть, что этот тип был в самом деле не без таланта, а Люк собирал картины.

– Кстати, он мог ведь и не говорить мне о том, что знал Мелмана.

– Да, верно. Но все вместе взятое плюс его физические данные… конечно, я могу лишь высказать предположение, но только твой Люк кажется мне не совсем обычным человеком.

Я кивнул.

– Я и сам не раз задумывался над этим. А после нашего вчерашнего разговора… Но если он в самом деле не отсюда… я не знаю, откуда он мог взяться вообще.

– В таком случае, мы можем считать, что эту линию расследования мы исчерпали, – заметил Билл.

Мы обогнули поворот ручья и какое-то время стояли, наблюдая, как из болотной низины поднялась стая птиц. Билл обернулся назад, посмотрел туда, откуда мы пришли, и сказал:

– Скажи мне Мерль – к делу это отношения не имеет – каково твое полное звание?

– В каком смысле?

– Ты – сын принца Эмбера. Каков твой статус? Титул?

– Титул? Герцог Западного Края и Граф Колвирский.

– А что это означает?

– Это значит, что я не принц Эмбера. Стало быть – никаких вендетт, интриг, забот. Я никому не могу доставить неприятностей в смысле наследования, если ты это имел в виду.

– Гм-м… – недоверчиво проворчал Билл.

– Что – «гм-м»?

Он пожал плечами.

– Наверное, я слишком много прочел исторических романов. Никто и никогда не может быть полностью уверен в своей безопасности.

Я, в свою очередь, тоже пожал плечами.

– По моим последним сведениям, наше семейство сейчас находится в состоянии полного перемирия.

– Ну что ж, это, по крайней мере, хорошая новость.

Еще несколько поворотов, и мы оказались у того места, где берег становился шире, и его полоса, покрытая песком и галькой, плавно поднималась, где упиралась в неожиданный обрыв семи или восьми футов высотой. Наверху росли деревья, и снизу нам были видны их верхушки и висевшие в воздухе узловатые корни.

Билл присел на большой валун и снова раскурил свою трубку. Я присел слева от него. Рядом негромко плескалась вода и отбрасывала солнечные блики. Мы долго наблюдали игру солнечных зайчиков.

– Хорошо… – сказал я немного позже. – Какое прелестное место.

– Угу.

Голос Билла прозвучал как-то скованно. Я взглянул на него. Он смотрел в ту сторону, откуда мы пришли.

Я понизил голос.

– Ты что-то заметил?

– Да. Мне показалось, что за нами кто-то идет на некотором расстоянии, но сейчас он куда-то пропал за всеми этими поворотами, – прошептал он.

– Наверное, мне стоит немного пройти и посмотреть.

– Да нет, наверное, ничего такого… Просто отличный денек, а здесь многие любят гулять. Я просто подумал, что если обождать несколько минут, то он или появится здесь или мы будем знать, что он пошел другой дорогой.

– Ты мог бы его описать?

– Нет. Я видел его лишь мельком. Не думаю, что нам следует очень уж тревожиться. Наверное, на меня сильно подействовали твои страшные истории. Я заражаюсь параноидальным комплексом, а?

– Похоже, ложная тревога, – объявил наконец Билл.

Он поднялся и потянулся.

– Да, видимо.

Билл снова двинулся вдоль берега, я догнал его и пошел рядом.

– Вот еще что… – начал Билл. – Меня очень тревожит эта леди по имени Ясра. Ты говорил, что она, судя по всему, переместилась в комнату с помощью Карты – козырнулась, так сказать – и что во рту ее имелось жало, яд которого тебя на время отключил?

– Да, так все и было.

– У тебя есть какие-нибудь предположения на этот счет?

Я покачал головой.

– И почему именно Вальпургиева ночь? Я могу согласиться, что определенная дата может иметь огромное значение для психически не совсем здорового человека и что приверженцы примитивных религий уделяют особое внимание точке смены времен года. Однако П. кажется птицей более высокого полета, чтобы оказаться просто ненормальным. Что же касается остальных…

– Мелман считал, что это очень важный день.

– Да, но он ведь сам был причастен к оккультизму. Было бы удивительно, если бы он не придавал значения этой дате, вне зависимости от того, стоит ли за ней нечто конкретное или нет. Он ведь сказал, что это всего лишь его собственная идея, и его хозяин ничего об этом не говорил. Впрочем, это больше по твоей части – разбираться в этих тонкостях. Так вот, если кто-то хочет убить тебя или человека твоей крови, то дает ли этот день – именно этот день в году – какие-нибудь преимущества ему? Что ты можешь сказать по этому поводу?

– Если и дает, то я, во всяком случае, об этом никогда не слышал. Но, конечно, я о многих вещах не имею понятия. Ведь я еще так молод по сравнению с остальными. Но в каком направлении это нас ведет? Ты сам говоришь, что здесь вряд ли идет речь о ненормальном убийце, но и версия Вальпургиевой ночи тебе тоже не кажется подходящей.

– Я и сам не знаю, Мерль. Просто я рассуждаю вслух. Может быть, в процессе этих рассуждений что-то и всплывет. Пока что оба предположения кажутся мне шаткими, вот и все. Кстати, во французском иностранном легионе в этот день, тридцатого апреля, всем давалась увольнительная, чтобы напиться, а потом им давалась еще пара дней, чтобы протрезветь. Это торжество было при Камероне, один из больших триумфов. Впрочем, все это вряд ли имеет отношение к нашему делу. И почему вдруг Сфинкс? – неожиданно переключился Билл. – Карта переносит тебя в такое место, где тебе приходится обмениваться тупыми загадками и в случае неудачи тебе откусят голову.

– У меня сложилось впечатление, что именно это и было задумано.

– Мне тоже так кажется. Но все равно, очень необычно… Хотя в этой истории все более, чем необычно. Знаешь что, мне кажется, что все эти Карты тоже такие – особого рода ловушки.

– Вполне возможно.

Я сунул руку в карман, чтобы достать Карты.

– Не надо, – остановил меня Билл. – Не будем дразнить лихо. Наверное, тебе лучше вообще их пока припрятать куда-нибудь. Я мог бы положить их в сейф в моей конторе.

Я рассмеялся.

– Сейф не такое уж надежное укрытие, особенно для Карт. Нет, благодарю тебя, но пусть они лучше будут у меня. Возможно, найдется способ проверить их без риска.

– Ну, тебе видней, тут ты специалист. Но скажи мне, а что-нибудь из Карт не может проникнуть к нам так, чтобы не…

– Нет, это исключено. Таким образом Карты не работают. Требуется концентрация, и немалая.

– Это уже кое-что, во всяком случае. Я…

Он снова оглянулся. Кто-то приближался к нам. Я непроизвольно сжал пальцы в кулаки.

– Все в порядке, – сказал он. – Я его знаю. Это Джордж Хансен, сын того человека, которому принадлежит ферма и эта земля. Привет, Джорджи!

Приближавшийся к нам молодой парень помахал рукой. Он был среднего роста, плотный, со светлыми волосами. Одет он был в джинсы и спортивную майку с изображением рок-группы «Благородный мертвец». Из левого кармана торчала пачка сигарет. На вид ему было немногим больше двадцати.

– Привет, – ответил он.

Он подошел ближе.

– Отличный денек, а?

– Да, точно, – ответил Билл. – Вот мы и решили пройтись вместо того, чтобы сидеть дома.

Джордж перевел взгляд на меня.

– И я тоже, – сказал он, показывая ровные зубы. – Да, денек – просто первый класс.

– Это Мерль Кори, – представил меня Билл. – Он и меня в гостях.

– Мерль Кори, – повторил Джордж.

Он протянул мне руку.

– Привет, Мерль.

Я пожал его руку. Она у него была немного влажная.

– Ты не помнишь это имя?

– Гм… Мерль Кори?

– Ну да. Ты знал его отца.

– Да? Ну, правильно, конечно!

– Сэма Кори, – докончил Билл.

Он бросил мне предупреждающий взгляд через плечо Джорджа. Я кивнул.

– Сэм Кори! – повторил Джордж. – Надо же, сын Сэма! Рад с вами познакомиться. Долго думаете пробыть здесь?

– Рассчитываю на несколько дней, – ответил я. – Я и не подозревал, что вы были знакомы с моим отцом.

– Отличный человек, – кивнул он. – А вы откуда?

– Калифорния. Но я решил немного сменить обстановку.

– А куда бы направляетесь?

– Я думаю, за границу.

– Европа?

– Еще дальше.

– Вот это здорово! Знаете, я бы тоже с удовольствием попутешествовал…

– Что ж, возможно вам и представится случай.

– Возможно… Ну, ладно, я пошел. Приятной вам прогулки! Рад был познакомиться с вами, Мерль.

– Я тоже.

Он помахал рукой и удалился.

Я проводил его взглядом, потом перевел взгляд на Билла и увидел, что тот стал мертвенно бледным.

– Что случилось, Билл? – поспешно спросил я.

– Мерль, я знаю этого парня с самого детства, – ответил он. – Как ты думаешь, он может быть под воздействием наркотиков?

– Во всяком случае, не таких, от которых остаются следы проколов на венах рук. Ничего такого я не заметил. И вообще, он не показался мне «кольнувшимся».

– Да… Понимаешь, ты не знаешь его так, как я. Он был какой-то не такой, как всегда. И мне это не понравилось. Я чисто рефлекторно назвал твоего отца Сэмом. Знаешь, у него и речь изменилась, и осанка, и похоже вся манера держаться… И еще что-то неуловимое, но он изменился совершенно. Я ждал, что он меня поправит, и уже заготовил шутку насчет преждевременного склероза, но он не поправил меня! Больше того, он сам стал упоминать это имя при каждом удобном случае. Он попался. Мерль, я боюсь! Он очень хорошо знал, как звали твоего отца. Карл очень любил, чтобы во дворе было чисто, но не слишком охотно полол сорняки и огребал опавшие листья. Так вот, Джордж делал за него всю работу во дворе, когда еще ходил в школу, они были друзьями и… он отлично знал, что твоего отца звали вовсе не Сэм…

– Я не понимаю.

– Я тоже, – ответил он. – Но мне все это не нравится.

– Значит, он вел себя странно и к тому же следил за нами…

– Да. Теперь я уверен в этом. Слишком много совпадений, учитывая твой приезд.

Я повернулся.

– Я пойду за ним, и все выясню.

– Нет, не надо.

– Не бойся, я ему ничего не сделаю. Есть другие способы.

– Может быть, будет лучше, если он будет считать, что провел нас. Это может потом заставить его сделать или рассказать что-нибудь полезное для нас. С другой стороны, то, что ты сделаешь – пусть даже очень тонкое что-то, волшебное – может его спугнуть, заставить заподозрить, что мы его раскусили. Пусть уж лучше он всего не знает, пусть идет, как идет, а мы – предупреждены.

– Ты прав, это разумно, – согласился я. – Что ж, пусть будет по-твоему.

– Давай-ка отправимся домой, а потом поедем позавтракать в город. Я хочу заехать в контору, взять почту, кое-кому позвонить. В два часа мне нужно встретиться с клиентом. Ты тем временем можешь взять машину.

– Отлично.

Пока мы шли вдоль берега в обратном направлении, я кое-что обдумывал. Биллу я рассказал не все, и кое о чем он не догадывался. Например, не было причины сообщать ему о невидимой удавке-проволоке, обвивавшей мое запястье. Одним из существенных достоинств этой проволоки было то, что она предупреждала меня о некоторых нехороших намерений по отношению ко мне. Так было с Люком на протяжении двух лет, пока мы не стали друзьями. И каковы бы ни были причины странного поведения Джорджа Хансена, Фракир не подал мне сигнала.

Смешно, конечно, но что-то в его манере говорить, в том, как он произносил слова…

Пока Билл занимался после обеда своими делами, я воспользовался его машиной и немного прокатился. Я направился туда, где несколько лет назад жил мой отец.

Хотя мне уже приходилось бывать там, но я ни разу не заходил в дом. Наверное, потому что не было настоящей причины.

Я остановился на обочине дороги на холме и посмотрел на дом внизу. Билл сказал мне, что сейчас там живет молодая пара с детьми – об этом я и сам мог бы догадаться, глядя на разбросанные по двору игрушки. Мне вдруг захотелось узнать, что это такое – детство в таком вот доме. Возможно, что и я мог бы вырасти в таком месте.

Дом выглядел опрятным, ухоженным, даже веселым. Промелькнула мысль, что эти люди, должно быть, счастливы.

Я подумал, где же сейчас может быть отец, если, конечно, он еще среди живых. Через его Карту с ним никто не мог связаться, хотя этот факт ничего особенного не доказывал.

Существует несколько способов, которыми можно заблокировать вызов через Карту.

Один из таких способов имел, как говорят, место и в его случае, хотя об этом мне думать не хотелось.

Ходили слухи, что он сошел с ума во Дворе Хаоса – подействовало заклятие, наложенное моей матерью – и что теперь он бесцельно скитается среди Отражений.

Мать отказалась вообще говорить со мной об этом. Другие говорили, что он скрылся в собственно изготовленной вселенной и это вполне могло вывести из зоны досягаемости Карт.

Третья версия гласила, что он просто исчез в какой-то момент после того, как покинул Двор после своего краткого пребывания там. Итак, если он действительно погиб, это случилось не во Дворе Хаоса.

Были люди, которые утверждали, что видели его потом в самых разных, весьма удаленных друг от друга местах, и эти встречи неизменно говорили о том, что он совершенно изменился. Он вел себя, по этим рассказам, чудаковато, если не сказать хуже…

Один из таких свидетелей, рассказывал, что видел отца в компании с немой танцовщицей, с которой он путешествовал, общаясь на языке жестов. И сам он казался не очень разговорчивым.

Другой описывал его, как громогласного пьяницу, изгнавшего из таверны всех остальных завсегдатаев, чтобы без помех насладиться игрой музыкантов.

Конечно я не могу поручиться за достоверность этих рассказов.

Мне пришлось порядком поискать, чтобы приобрести хотя бы пригоршню таких вот сведений. С помощью вызова Логруса я тоже не мог его обнаружить, хотя пробовал много раз. Хотя, конечно, если он был уж очень далеко, моей концентрации могло оказаться просто недостаточно.

Другими словами и короче говоря, я сейчас не имел ни малейшего понятия, где же в настоящее время находится мой отец, Корвин Эмберский, и похоже, что никто другой этого не знал. Я сильно желал бы снова с ним встретиться, потому что единственная наша настоящая встреча произошла за пределами Двора Хаоса в день битвы Падения Лабиринта. Тогда он рассказал мне длинную историю своей жизни, и этот день перевернул все мое существование. Я принял решение покинуть Двор, чтобы поискать знаний и опыта в мирах Отражений, там, где так долго жил мой отец. Я чувствовал потребность лучше понять этот мир, если хотел лучше понять отца. А этого мне очень хотелось…

Я думаю, что теперь я кое-чего на этом пути достиг, и даже больше. Вот только отца не было рядом, чтобы продолжить наш разговор.

Я надеялся, что скоро смогу попробовать новый способ поискать отца – теперь, когда проект «Колесо-Призрак» был в стадии уже практического воплощения – и как раз в этот момент мне на голову свалилась вся эта чертовщина. Я не слишком жестко планировал свой маршрут, но после месяца-двух у Билла, я намеревался направиться в мой приют-аномалию и завершить там работу окончательно, чтобы начать новую.

А теперь вот нахлынули новые дела. И какие… Сначала нужно было разделаться с ними, и только тогда я смогу продолжить поиски отца.

Я медленно проехал мимо дома.

Нет, лучше не знать, что же там, внутри.

Иногда маленькая загадка предпочтительней знания наверняка.

Вечером того же дня мы с Биллом сидели на крыльце. Мы только что пообедали, и я обдумывал, что бы еще следовало рассказать Биллу. Поскольку я все время, так сказать, пасовал, он сам начал разговор, вернее продолжил.

– А вот еще одна вещь, – сказал он.

– Да?

– Дэн Мартинес завязал с тобой разговор, намекая на попытку Люка найти вкладчиков в новую компанию по производству компьютеров. Позже у тебя создалось впечатление, что это была всего лишь уловка, с помощью которой он намеревался усыпить твою бдительность, а потом внезапно нанести удар вопросом об Эмбере.

– Да, так.

– Но позже Люк сам все-таки затронул этот вопрос, то есть о новой компьютерной фирме, настаивая, тем не менее, на том, что он еще не входил в контакт с потенциальными вкладчиками и никогда не слышал о Дэне Мартинесе. Когда потом он увидел Мартинеса мертвым, он продолжал настаивать, что никогда раньше его не встречал.

Я молча кивнул.

– Тогда получается, что или Люк лгал, либо этому Мартинесу каким-то образом стали известны планы Люка, так?

– Я не думаю, чтобы Люк говорил неправду, – подумав сообщил я. – Собственно, я тоже задумывался над этим делом. Зная Люка, как я его знаю, я просто не могу поверить в то, что Люк стал бы искать вкладчиков до того, как он был бы полностью уверен в реальности этого предприятия. Поэтому я и думаю, что он говорил правду. Как раз это больше всего и похоже на единственное случайное совпадение во всем, что случилось. Я почему-то уверен, что Мартинес очень много знал о Люке, и ему просто требовался заключительный фрагмент информации об Эмбере и Дворе Хаоса. Видимо, это был хитрый человек, и на основании известного ему, он придумал легенду, выглядевшую для меня достаточно убедительной, поскольку, и это ему тоже было известно, я работал с Люком в одной и той же компании.

– Это вполне логично, – ответил Билл. – Но потом, когда Люк в самом деле…

– Мне начинает казаться, – перебил я его, – что история Люка – тоже липа.

– Прости, но я не совсем понял…

– Я думаю, что он ее сочинил примерно таким же способом, что и Мартинес, чтобы она звучала довольно правдоподобно, а на самом деле ему нужно было извлечь из меня необходимую ему информацию.

– Малыш, я что-то совсем запутался. Какую информацию?

– О моем «Колесе-Призраке». Ему похоже чертовски хотелось узнать, что же это такое.

– И он был очень разочарован, когда узнал, что это всего лишь плод конструкторской фантазии, а вовсе не не основание для создания новой компании?

Я кивнул, улыбнувшись, и Билл эту мою улыбку не упустил.

– Постой, постой! Так это не все? Погоди, я сам… Так значит, ты мне тоже не все сказал? Это нечто существенное?

– Да.

– Вероятно, мне не следует спрашивать, если ты только не сочтешь это важным и не скажешь мне. Но только ведь если это настолько важно, то у меня могут вырвать эти сведения, ты понимаешь? Я плохо переношу боль. Подумай об этом.

Я учел его совет и некоторое время сидел, размышляя.

– Я подозреваю, что это могло иметь некоторое значение, – наконец заговорил я, – но весьма относительное, и совсем не такое – я уверен – как предполагаешь ты, и не для Люка или кого-то постороннего, потому что кроме меня никто ведь даже не знает, что же это такое. Нет, я не могу даже представить, чтобы такая непостоянная величина вошла в наше уравнение – за пределами простого любопытства Люка. Поэтому, пожалуй, я и не стану приподнимать над ней завесу тайны, хорошо?

– Это меня вполне устраивает, – кивнул Билл. – Пока что еще остается загадкой исчезновение Люка.

В доме зазвонил телефон.

– Извини, – сказал Билл.

Он поднялся и пошел на кухню.

Несколько секунд спустя он позвал меня.

– Мерль, это тебя.

Я встал и вошел в дом. Едва перешагнув порог, я послал Биллу вопрошающий взгляд, но он пожал плечами и отрицательно покачал головой. Я быстро сориентировался, вспомнил, где стоят еще два параллельных телефона, и указал в направлении кабинета, средствами пантомимы изобразив снимание трубки и прикладывание ее к уху.

Билл чуть улыбнулся и молча кивнул.

Я взял трубку и немного подождал, пока не услышал щелчка. Только после этого я заговорил. Пусть на том конце думают, что я поднял трубку второго телефона для ответа.

– Алло… – проговорил я.

– Мерль Кори?

– Это я.

– Мне нужны некоторые сведения, которые, мне думается, у вас есть.

Голос был мужской, чем-то мне знакомый, но кто это мог быть, я не знал.

– А с кем я говорю? – спросил я.

– Простите, этого я не могу вам сказать.

– В таком случае я должен ответить на вашу просьбу тем же.

– Но, по крайней мере, задать вопрос я могу?

– Валяйте, спрашивайте, – разрешил я.

– Хорошо. Вы друзья с Люком Рейнардом, не так ли?

Он сделал паузу.

– Можно и так это назвать, – уклончиво ответил я.

– Вы когда-нибудь от него слышали упоминание об Эмбере или Дворе Хаоса?

Ого! Похоже, на этот раз они решили сразу взять быка за рога.

Вообще это похоже скорее на утверждение, чем на вопрос.

– Возможно, – ответил наконец я.

– А сами вы знаете что-нибудь об этих местах?

Это уже вопрос.

– Возможно, – снова ответил я.

– Пожалуйста, это очень важно. Мне нужно что-то больше, чем возможно.

– Извините, но больше вы ничего не услышите, если не сообщите, с кем я говорю и зачем вам нужны эти сведения.

– Я мог бы оказать вам большую услугу, если бы вы были со мной откровенны.

Я едва успел вовремя удержаться от ответа. Сердце мое бешено рванулось с места. Последнее предложение было произнесено на тари. Я молчал.

– Что ж, не получилось, и я так и не понимаю, – услышал я в трубку.

– Чего вы не понимаете? – спросил я.

– Он сам откуда-то из тех мест, или это вы?

– Скажите, а какое это имеет к вам отношение? – ответил я вопросом на вопрос.

– Потому что одному из вас может угрожать большая опасность.

– Тому, кто родом из этих мест или наоборот? – спросил я.

– Этого я не могу вам сказать. Я не могу позволить себе еще одну ошибку.

– Что вы подразумеваете под ошибкой?

– Вы не хотите говорить из соображений самосохранения или чтобы помочь другу?

– Возможно, я бы мог вам кое-что сообщить, – медленно проговорил я, – если бы мог быть уверен в ваших добрых намерениях. Но ведь опасность может исходить и от вас, не так ли?

– Уверяю вас, я только хотел бы помочь тому, кто нуждается в этой помощи.

– Слова, слова… – ответил я. – Допустим, что мы оба оттуда.

– О боже! – на другом конце провода послышался вздох. – Нет, этого не может быть.

– Почему нет?

– Неважно. Что я должен сделать, чтобы убедить вас?

– М-м-м… Одну минуту. Я должен подумать. Ну хорошо, что вы скажете, например, о таком варианте? Мы с вами встречаемся в каком-то месте, которое выбираете вы сами. Я посмотрю на вас, и возможно, мы сможем обменяться информацией, часть за частью, пока все карты не окажутся на столе.

Последовала пауза.

– И больше никак? Вы настаиваете на этом?

– Да.

– Мне нужно подумать. Я с вами скоро свяжусь.

– Одну секунду!

– Да?

– Если этот человек, о котором идет речь – я, грозит ли мне опасность прямо сейчас, в данную минуту?

– Я думаю – да. Да, вероятно, вы в опасности. До свидания.

Он повесил трубку.

Я ухитрился вздохнуть и выругаться одновременно, пока опускал трубку на место. Похоже, что люди, чертовски много знающие обо мне, прячутся за каждым углом.

В кухню вошел Билл. На его лице я увидел весьма озабоченное выражение.

– Черт побери, как он узнал, что ты здесь? – были его первые слова.

– Я и сам очень хотел бы знать это, ответил я сердито. – Спроси что-нибудь полегче.

– И спрошу! Если он устроит эту встречу, ты на самом деле хочешь пойти?

– Еще бы! Я и предложил такой вариант, потому что хочу наконец увидеться с ним лицом к лицу. Может быть, это внесет хоть какую-то ясность в затянувшуюся таинственную историю.

– Но, как ты сам заметил, опасность может исходить и от его лица. И мне это совсем не нравится.

– Я и сам не в восторге от этого, но что другое я мог бы ему предложить?

– Ну хорошо. В конце концов, решать тебе. Жалко только, что нет какого-нибудь способа обнаружить этого типа заранее.

– Да. Мне это тоже пришло в голову.

– Послушай, а почему бы нам его немного не подтолкнуть?

– Как?

– Понимаешь, он держался немного нервно, и, мне кажется, что твое предложение понравилось ему не больше, чем мне. Давай не будем сидеть здесь и ждать его следующего звонка. Пусть он не думает, что ты с замиранием сердца ждешь его ответа. Пусть нервничает он сам. Давай-ка, сделай пару заклинаний, чтобы вызвать себе новый костюм, и мы съездим на пару часов в клуб. Кстати, и спасем холодильник от истощений.

– Отличная идея, – сказал я одобрительно. – У меня вообще все поначалу планировалось, как каникулы. А теперь это, наконец-то, становится на каникулы похоже.

С помощью безымянного Отражения я обновил свой гардероб, чуть подровнял бороду, принял душ и переоделся.

Потом мы поехали в клуб и не спеша посидели, обедая на террасе. Вечер был хорош – теплый, звездный, словно парным молоком истекавший лунным светом. По взаимному соглашению, мы с Биллом воздержались от дальнейшего обсуждения моих проблем. Билл, похоже, знал всех присутствующих в клубе, поэтому, поэтому и я сразу почувствовал себя в своей тарелке. Я уже давно не имел возможности так приятно расслабиться. Позже мы зашли в клубный бар, который, как я понял, был любимым «водопоем» отца.