Текст книги "Хроники Амбера. Книги Мерлина (авторский сборник)"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 63 страниц)

– Сколько тебе нужно времени, чтобы все подготовить? – спросила Ясра.

– Пара минут, – сказал Мандор.

– В таком случае, – сказала она, – я бы хотела сперва немного придти в себя. Вы, вероятно, тоже.

– Хорошая мысль, – подтвердил я.

– Действительно, – согласился Мандор.

Она увела нас – не слишком далеко, в комнаты, должно быть, предназначенные для гостей, и оставила там, с мылом, полотенцами и водой. Мы уговорились снова собраться в узкой комнате через полчаса.

– Как ты думаешь, она замышляет какую-нибудь пакость? – спросил я, стягивая рубашку.

– Нет, – ответил Мандор. – Мне нравится льстить себе, думая, что эту трапезу она не захочет пропустить. По-моему, она не упустит и шанс показаться нам во всей красе, поскольку до сих пор ей не вполне удавалось. А сплетни, секреты… – Он покачал головой. – Может быть, ты совершенно не мог доверять ей раньше и, возможно, никогда не будешь снова ей доверять. Но, насколько я могу судить, эта трапеза станет передышкой.

– Ловлю тебя на слове, – сказал я, облившись водой и намылившись.

Мандор криво улыбнулся, потом наколдовал штопор и, прежде, чем заняться со бой, откупорил бутылки, чтобы «дать им чуток подышать». Его суждениям я доверял, но, случись мне сразиться с демоном или увертываться от падающей стены, я отдам предпочтение Знаку Логруса.

Никакие демоны не объявились, никакие стены не обрушились. Вслед за Мандором я вошел в столовую и наблюдал, как он несколькими словами и жестами преображает ее.

Стол на возвышении и скамьи сменились круглым столом и удобными с виду стульями – стульями, расположенными так, что с любого места открывался красивый вид на горы. Ясра еще не появлялась, а я принес две бутылки вина – те, дыхание которых Мандор счел самым привлекательным. Не успел я их поставить, как Мандор наколдовал вышитую скатерть с салфетками, тонкий китайский фарфор, который выглядел так, будто его расписал Миро; серебряные столовые приборы прекрасной работы. Он ненадолго остановил свой взгляд на накрытом столе, удалил серебро, заменив его набором с другим рисунком. Вышагивая по комнате и разглядывая сервировку под разными углами, Мандор напевал. Только я двинулся вперед, чтобы поставить бутылки на стол, как он доставил низкую и широкую хрустальную вазу, в которой плавали цветы, и поместил ее в центр стола. Когда появились хрустальные кубки, я отступил на шаг.

Бутылки громыхнули и он, похоже, в первый раз заметил меня.

– О, поставь-ка их вон туда. Поставь их там, Мерлин, – сказал он, и слева от меня на столе появился черный поднос.

– Лучше проверим, как сохранилось вино до прихода этой леди, – сказал он тогда, отливая часть рубиновой жидкости в два кубка.

Мы попробовали, и он кивнул. Вино было лучше, чем у Бейля. Куда лучше.

– Все, как надо, – сказал я.

Он обошел вокруг стола, подошел к окну и выглянул. Я пошел следом. Мне представилось, что где-то в этих горах сидит в своей пещере Давид.

– Я чувствую себя чуть ли не виноватым, – сказал я, – что делаю такую передышку. Столько всего, чем мне следовало бы…

– Может, даже больше, чем ты подозреваешь, – ответил он.

– Смотри на это не как на передышку, а как на экономию сил. А от этой леди ты сможешь кое-что узнать.

– Верно, – согласился я. – Хотелось бы знать, что именно.

Мандор поиграл вином в бокале и, пожав плечами, отпил еще один глоток.

– Она много знает. Вдруг она нечаянно выболтает что-нибудь? А может, от такого внимания к своей особе на нее найдет откровенность и она станет общительнее? Принимай вещи такими, как они есть.

Я отпил глоток и из вредности мог бы сказать, что у меня зачесались большие пальцы – к неприятностям. На самом же деле о том, что по наружному коридору к нам приближается Ясра, меня предупредил Логрус. Мандору я не стал говорить об этом, поскольку был уверен, что это же почувствовал и он. Я просто повернулся к дверям, и он присоединился ко мне.

На ней было низко спущенное с одного (левого) плеча белое платье, схваченное там алмазной булавкой, на голове – алмазная же тиара, которая в ее светлых волосах словно бы испускала инфракрасные лучи. Ясра улыбалась, от нее хорошо пахло. Я почувствовал, что невольно выпрямляюсь, и взглянул на свои ногти – убедиться, что они чистые.

Мандор, как всегда, отвесил более изысканный поклон, чем я. Я же почувствовал, что обязан сказать нечто приятное. Поэтому, подчеркнув свои слова взглядом, я заметил:

– Ты весьма… элегантна.

– Обедать с двумя принцами приходится нечасто, – ответила она.

– Я – Герцог Западных Границ, – отозвался я, – а не принц.

– Я имела в виду дом Савалла, – ответила она.

– Недавно, – заметил Мандор, – вы были заняты тщательной подготовкой к выступлению.

– Терпеть не могу нарушать протокол, – сказала Ясра.

– В этих краях я редко пользуюсь своим Хаосским титулом, – объяснил я.

– Жаль, – сказала она мне. – По-моему, титул не просто… изысканный. Ведь по порядку наследования ты чуть ли не тридцатый, правда?

Я рассмеялся.

– Даже такая сильная удаленность – преувеличение, – сказал я.

– Нет, Мерль, она почти не ошиблась, – сказал мне Мандор. – Как обычно, прибавь или убери несколько человек…

– Как такое может быть? – спросил я. – Последний раз, когда я смотрел…

Он налил в кубок вина и предложил Ясре. Та с улыбкой приняла его. – Ты не смотрел давно, – сказал Мандор. – Были еще смерти.

– Правда? Так много?

– За Хаос, – сказала Ясра, поднимая кубок. – Да живет он долго.

– За Хаос, – отозвался Мандор.

– Хаос, – эхом повторил я за ним, мы сдвинули кубки и выпили.

Неожиданно я ощутил целый букет восхитительных ароматов.

Обернувшись, я увидел, что теперь стол уставлен блюдами с яствами. В тот же момент обернулась и Ясра, а Мандор шагнул вперед и сделал жест, отчего стулья отодвинулись, чтобы принять нас.

– Прошу садиться, и позвольте мне служить вам, – сказал он.

Мы уселись, принялись за еду и оказалось, что «хорошо» – это не то слово. Прошло несколько минут, но кроме похвальных слов в адрес супа, ничего сказано не было. Не хотелось первому начинать словесный гамбит, хотя мне приходило в голову, что то же самое могут чувствовать и остальные.

Наконец, Ясра прокашлялась, и мы оба посмотрели на нее. Меня удивило то, что она, кажется, вдруг слегка занервничала.

– Ну, так как обстоят дела в Хаосе? – спросила она.

– В данный момент, хаотически, – ответил Мандор, – кроме шуток. Он на миг задумался, потом вздохнул и добавил: – Политика.

Она медленно наклонила голову, словно прикидывая, не выспросить ли у него подробности, которые ему, похоже, ничего не стоило разгласить, а потом решила, что не надо. И повернулась ко мне.

– К несчастью, пока я находилась в Амбре, у меня не было возможности посмотреть местные красоты, – сказала она. – Но из твоего рассказа я поняла, что и там жизнь отчасти хаотична.

Я кивнул.

– Если ты имеешь в виду Далта, – сказал я, – то хорошо, что его не стало. Но серьезной угрозы он никогда не представлял – надоедал только. Кстати о Далте…

– Не стоит, – перебила она, сладко улыбаясь. – На самом деле у меня на уме совсем другое.

Я улыбнулся в ответ.

– Забыл. Вы от него не в восторге, – сказал я.

– Не в этом дело, – ответила она. – Польза есть и от него. Это просто, – она вздохнула, – политика, – закончила она.

Мандор рассмеялся, и мы подхватили. Скверно, что мне не пришло в голову использовать этот момент относительно Эмбера раньше. Сейчас слишком поздно.

– Не так давно я купил картину, – сказал я, – ее написала леди по имени Полли Джексон. Такой красный шевроле 57 года. Она мне очень нравится. Сейчас хранится в Сан-Франциско. Ринальдо она тоже понравилась.

Она кивнула, неотрывно глядя в окно.

– Вы оба всегда застревали в какой-нибудь галерее, – сказала Ясра. – Да он и меня без конца таскал то в одну, то в другую. Я всегда считала, что у него хороший вкус. Не талант, нет, просто хороший вкус.

– Что значит «не талант»?

– Он – очень хороший рисовальщик, но его собственные картины никогда не были такими уж интересными.

Эту тему я затронул по совершенно особой причине – но по другой. Меня пленила эта прежде неизвестная мне сторона личности Люка и я решил продолжит тему.

– Картины? Я и понятия не имел, что он занимается живописью.

– Он много раз пробовал, но никогда никому их не показывал. Потому что они недостаточно хороши.

– Тогда откуда ты о них знаешь?

– Я время от времени проверяю его комнату.

– Когда его поблизости нет?

– Конечно. Привилегия матери.

Меня передернуло. Я снова подумал о сожженной в Кроличьей Норе женщине. Но высказывать свои чувства и портить плавно текущую беседу, раз уж заставил Ясру заговорить, я не собирался. И решил вернуть разговор к тому, что меня действительно интересовало.

– А его встреча с Виктором Мелманом была как-то с этим связана? – спросил я.

Сощурившись, она испытующе взглянула на меня, потом кивнула и доела суп.

– Да, – сказала она, откладывая ложку в сторону. – Он взял у него несколько уроков. Ему понравились какие-то картины Мелмана, и он разыскал его. Может, даже кое-что купил. Не знаю. Но как-то он упомянул о своих работах, и Виктор попросил их посмотреть. Он сказал Ринальдо, что, ему понравилось и еще, что, с его точки зрения, он мог бы научить Ринальдо нескольким полезным вещам.

Ясра подняла свой кубок, понюхала вино, отхлебнула и уставилась на горы.

Я собрался было поторопить ее, надеясь, что она продолжит, и тут Ясра принялась хохотать.

Я ждал.

– Вот засранец, – сказала она потом. – Но талантливый. Надо отдать ему должное…

– Э-э… что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Время шло, и Виктор уклончиво и многословно заговорил о развитии собственной силы, словно играл полуявной страстью. Ему хотелось, чтобы Ринальдо знал, что он – оккультист, который кое-чего стоит – и немало. Потом он принялся намекать, что, может быть, хочет передать свою силу подходящему человеку.

Она снова принялась смеяться. Я и сам хихикнул, подумав, что этот дрессированный тюлень таким манером обращался к настоящему магу.

– Все от того, что он понял, как Ринальдо богат – продолжала она. – Конечно, Виктор в то время был, как всегда, на мели. Но Ринальдо не высказал никакого интереса и вскоре после этого просто перестал брать у Виктора уроки живописи – он чувствовал, что научился у того всему, чему можно было. Когда позже он рассказывал мне об этом, я все-таки поняла, что этого человека можно отличным образом превратить в свое орудие. Я была уверена, что такой субъект сделает все, что угодно, лишь бы вкусить подлинной власти.

Я кивнул.

– И тогда вы с Ринальдо принялись ходить к нему? Вертелись-вертелись, задурили ему голову и выучили немногим настоящим приемам?

– Достаточно настоящим, – сказала она, – хотя в основном его обучение регулировала я. Ринальдо, как правило, бывал слишком занят – готовился к экзаменам. У него средний балл всегда был повыше твоего, верно?

– Как правило, у него были очень хорошие отметки, – уступил я. – Когда ты рассказываешь, как вы дали Мелману силу и превратили его в свое орудие, я не могу не задуматься о причине. Вы натаскивали его, чтобы он убил меня – и весьма живописным способом.

Она улыбнулась.

– Да, – сказала она, – хотя, возможно, не так, как ты подумал. Он знал про тебя и обучался, чтобы сыграть свою роль в твоем жертвоприношении. Но в тот день, когда ты убил его – в тот день, когда он попробовал воспользоваться тем, чему научился – он действовал на свой страх и риск. Его предупреждали насчет подобных действий в одиночку, и он заплатил сполна. Он жаждал обладать всеми силами, которые рассчитывал получить в итоге, а не делить их с другими. Я же сказала – засранец.

Мне хотелось казаться равнодушным, чтобы Ясра продолжала. Есть дальше

– как еще можно было лучше доказать это? Однако, опустив глаза, я обнаружил, что моя тарелка с супом исчезла. Я взял булочку, разломил ее, собрался было намазать маслом – и тут заметил, что моя рука дрожит. Минутой позже я понял, что это от того, что мне хочется задушить ее.

Поэтому я сделал глубокий вдох-выдох и выпил еще вина. Содержимое появившейся передо мной тарелки возбуждало аппетит, а слабый аромат чеснока и иных дразнящих трав велел мне сохранять спокойствие. Я благодарно кивнул Мандору, то же сделала и Ясра. Минутой позже я мазал булочку маслом.

Откусив несколько кусков и прожевав их, я сказал:

– Признаюсь, не понимаю. Ты сказала, Мелман должен был участвовать в моем ритуальном убийстве… только участвовать?

Еще полминуты она продолжала есть, потом снова улыбнулась.

– Случай оказался слишком подходящим, грех было пренебречь, – сказала она чуть позже, – вы с Джулией расстались, она заинтересовалась оккультизмом. Я поняла, что надо свести их с Виктором, чтобы он обучил ее нескольким простым штучкам, обернув себе на пользу то, как она была несчастна из-за вашего разрыва, что надо превратить это в полнокровную ненависть – такую сильную, чтобы, когда подойдет время жертвоприношения, ей бы хотелось перерезать тебе горло.

Я подавился чем-то, что при других обстоятельствах было бы потрясающе вкусным.

По правую руку от меня появился затуманенный хрустальный кубок с водой. Я поднял его и отпив, смыл все, что застряло в горле. Потом еще глоток.

– Ну, такая реакция в любом случае чего-нибудь да стоит, – заметила Ясра. – Ты должен признать, что месть имеет особую остроту, если твой палач – тот, кого ты когда-то любил.

Уголком глаза я заметил, что Мандор кивает. Мне тоже пришлось согласиться, что она права.

– Должен признать, это – хорошо продуманная месть, – сказал я. – Ринальдо тоже был в это посвящен?

– Нет, к этому времени вы стали слишком дружны. Я боялась что он предупредит тебя.

Пару минут я обдумывал это, потом спросил:

– Что же пошло не так?

– Единственное, что никогда бы не пришло мне в голову, – сказала она.

– У Джулии и вправду оказался талант. Несколько уроков у Виктора – и все, что он умел, у нее получалось лучше… кроме живописи. Черт! Может, она еще и рисует. Не знаю. Я сдала себе карту наугад – а она пошла сама.

Меня передернуло. Я подумал о своем разговоре с ти'га в Арбор Хаус в те давние времена, когда им владела Винта Бейль.

– Что, Джулия развила в себе те способности, что хотела? – спросила меня ти'га. Я сказал, что не знаю. Я сказал, что она ни разу, ничем не выдала этого… А вскоре припомнил нашу встречу на стоянке у супермаркета, и собаку, которой она велела сесть и которая, быть может, уже никогда больше не шевельнется… Я вспомнил это, но…

– И ты ни разу не заметил никаких проявлений ее дара? – рискнула Ясра.

– Не сказал бы, – ответил я, начиная понимать, почему дела обстоят так, как есть. – Нет, не сказал бы.

…Например, тогда, в Баскин-Роббинс, когда Джулия изменила вкус мороженого, пока стаканчик приближался к губам. Или тогда, в ливень, она оставалась сухой без зонтика…

Ясра озадаченно нахмурилась и, не отрывая от меня глаз, прищурилась.

– Не понимаю, – сказала она. – Если ты знал, ты мог бы сам обучать ее. Она любила тебя. Вы были бы грозной командой.

Внутри у меня все сжалось. Она была права – я ПОДОЗРЕВАЛ, я, возможно, даже знал, но подавлял это в себе. Однажды я, может быть даже сам это спровоцировал – той прогулкой в отражениях, энергетикой своего тела…

– Это дело сложное, – сказал я, – и очень личное.

– О, сердечные дела или очень просты, или совершенно непостижимы для меня, – сказала она. – Середины тут, кажется, нет.

– Давай условимся, что они просты, – сказал я ей. – Когда я заметил эти признаки, мы уже расходились, и у меня не было никакого желания пробуждать силу в бывшей любовнице, которой в один прекрасный день могло бы взбрести в голову попрактиковаться на мне.

– Вполне понятно, – сказала Ясра. – Вполне. А сколько в этом иронии!

– В самом деле, – заметил Мандор, жестом вызывая новые блюда, которые источая пар, появились перед нами. – Пока рассказ об интриге и оборотной стороне души не завел вас далеко, мне хотелось бы, чтобы вы попробовали грудку перепела, вымоченного в «Мутон Ротшильд», с ложечкой дикого риса и побегами спаржи.

Я понял, что, показав иной слой реальности, навел ее на подобные размышления, и вдобавок отвлек внимание от своей персоны – на самом деле я не настолько доверял ей, чтобы раскрыть правду о себе. По-моему, это говорило кое-что и о моей способности любить, и о способности доверять. Но я все время чувствовал одно: есть еще что-то. Что-то сверх…

– Восхитительно, – объявила Ясра.

– Благодарю вас. – Он поднялся, обошел вокруг стола и сам наполнил ее бокал, не воспользовавшись фокусом с левитацией. Я заметил, что, делая это, пальцами левой руки он легонько погладил ее обнаженное плечо. Потом он немного плеснул и в мой бокал – словно вдруг вспомнив и обо мне, – вернулся на свое место и уселся.

– Да, великолепно, – заметил я, находчиво продолжая рассматривать внутренность своего внезапно опустевшего темного бокала.

С самого начала я что-то ощущал, что-то подозревал – теперь я знал это. Наша прогулка по отражениям была просто самой эффектной из целого ряда мелких, внезапных проверок, которые я иногда устраивал Джулии, надеясь застать ее врасплох, надеясь убедиться, что она… кто? Ну, возможно, колдунья. Итак?

Отодвинув свой прибор в сторону, я потер глаза. Я долго скрывал это от самого себя, но сейчас оно было совсем рядом.

– Что-нибудь случилось, Мерлин? – послышался вопрос Ясры.

– Нет. Я просто понял, что немного устал, – сказал я.

– Все отлично.

Колдунья. Не просто потенциальная колдунья. Сейчас я понял, что глубоко прятал в себе боязнь того, что за покушениями на мою жизнь по тридцатым апреля стояла она – а я подавлял в себе это и продолжал любить ее. Почему? Потому ли, что знал, но мне было все равно? Потому ли, что она была моя Нимью? Потому ли, что нежно любил своего возможного убийцу и прятал от самого себя доказательства? Потому ли, что не просто был неразумно влюблен, но меня постоянно преследовали настойчивые просьбы умереть, они смеялись надо мной, и теперь в любой момент мне, возможно, придется до последнего противостоять им?

– Со мной все будет о'кей, – сказал я. – Правда, ничего.

Значило ли это, что, как говорится, я сам свой злейший враг? Надеюсь, что нет. Времени излечиться у меня и вправду не было – не тогда, когда жизнь моя зависит от стольких внешних факторов…

– О чем задумался? – мило спросила Ясра.

2

– Как и ваши шутки, – ответил я, – мысли мои бесценны. Придется рукоплескать вам. В то время я не только ничего об этом не знал, но даже не догадался, когда пришлось сопоставить несколько фактов. Ты это хотела услышать?

– Да, – сказала она.

– Рад, что настал момент, когда дела у вас пошли не так, как нужно, – прибавил я.

Она вздохнула, кивнула и отпила вина.

– Да, пришел такой момент, – признала Ясра. – Я совершенно не ждала, что в такой простой игре придется дать задний ход. Трудно поверить, что в мире столько иронии.

– Если тебе требуется мое одобрение, придется высказаться немного яснее, – сказал я.

– Знаю. В известном смысле мне очень неприятно менять то смутно озадаченное выражение лица, которое ты на сей раз нацепил, чтобы порадоваться моему стесненному положению. Тем не менее, еще можно найти кое-что, что, повернувшись иной стороной, огорчит тебя по-новому.

– Сегодня выиграл, завтра проиграл, – сказал я. – Готов держать пари, кое-что с тех самых пор еще ставит тебя в тупик.

– Например? – спросила она.

– Например, почему ни одна из попыток убить меня тридцатого апреля не удалась.

– Я полагаю, Ринальдо устраивал саботаж и предостерегал тебя.

– Неправильно.

– Тогда что же?

– Ти'га. Ее принудили защищать меня. Может, ты помнишь ее – в те дни она обитала в теле Гейл Лампрен.

– Гейл? Девушки Ринальдо? Мой сын встречался с демоном?

– Ну-ну, не нужно быть предубежденным. На первом курсе он выкидывал номера и почище.

Она ненадолго задумалась, потом медленно кивнула.

– Тут ты прав, – признала она. – Про Кэрол я забыла. А ты так и не узнал, почему это все происходило – не считая того, в чем тогда в Эмбере призналась тебе эта тварь?

– Так и не узнал, – сказал я.

– В таком свете весь тот период выглядит еще более странно, – задумчиво проговорила она, – особенно потому, что наши пути вновь пересеклись… Интересно…

– Что?

– Она там находилась, чтобы защищать тебя или чтобы мешать мне? Твой телохранитель… или мое проклятие?

– Трудно сказать, результат-то один и тот же.

– Но она явно стала околачиваться возле тебя совсем недавно – а это говорит о последнем.

– Конечно, если только она не знает что-то, что неизвестно нам, – сказал я.

– Например?

– Например, что между нами возможен новый конфликт.

Она улыбнулась.

– Тебе следовало пойти учиться на юриста, – сказала она. – Ты такой же хитрый и неискренний, как твоя эмберская родня. Хотя я могу, не покривив душой, сказать, что ничего из того, что входило в мои планы, нельзя было бы истолковать таким образом.

Я пожал плечами.

– Просто пришло в голову. Пожалуйста, продолжай историю Джулии.

Она проглотила несколько кусков. Я составил ей компанию, а потом обнаружил, что ем и не могу остановиться. Я посмотрел на Мандора, но тот сохранял непроницаемое выражение. Он никогда не позволял себе улучшать вкус магическими средствами или принуждать обедающих подчистить с тарелок все. Как бы там ни было, прежде, чем Ясра заговорила снова, с этой переменой блюд было покончено. Учитывая это, вряд ли у меня были причины жаловаться.

– После того, как вы расстались, Джулия занималась с разными учителями, – начала она. – Раз уж я напала на мысль заставить их говорить или делать вещи, которые лишат ее иллюзий или обескуражат настолько, что она примется подыскивать себе кого-то еще, добиться этого оказалось нетрудно. Это было незадолго до того, как она пришла к Виктору, который уже находился под нашей опекой. Я приказала ему уговорить Джулию остаться, махнуть рукой на обычные предварительные переговоры, и заняться ее обучением перед тем посвящением, что я выбрала для нее.

– А именно? – перебил я. – Вокруг полным-полно всяких посвящений, вот только заканчиваются все они по-разному и очень специфически.

Ясра улыбнулась и кивнула, разломив булочку и намазывая ее маслом.

– Я сама провела ее через то, что выбрала – Дорогой Сломанного Лабиринта.

– Судя по названию, это что-то опасное с эмберской окраины Отражения.

– К твоему знанию географии не придерешься, – сказала она. – Но это вовсе не так опасно, если знать, что делаешь.

– Я это вот как понимаю, – сказал я. – Миры Отражения, где существуют отражения Лабиринта, могут вмещать в себя лишь его неполноценные подобия, а это всегда подразумевает риск.

– Риск существует только, когда не знаешь, как с этим управляться.

– И ты заставила Джулию пройти… Сломанный Лабиринт?

– О том, что ты называешь «пройти Лабиринт», я знаю только то, что мне рассказывали мой последний муж и Ринальдо. По-моему, нужно от какого-то определенного начала снаружи идти внутри него вдоль линий до того места, где к тебе приходит сила?

– Да, – подтвердил я.

– В Сломанном Лабиринте, – объяснила она, – входишь через какой-нибудь изъян и идешь к середине.

– Как же можно идти вдоль линий, если они разорваны или в них есть дефекты? Настоящий Лабиринт уничтожит того, кто нарушил структуру.

– Там ходят не по линиям, а по промежуткам, – сказала она.

– А когда выходишь… где? – спросил я.

– То уносишь в себе образ Сломанного Лабиринта.

– А как ты пользуешься им для того, чтобы колдовать?

– Посредством дефектов. Вызываешь образ, и это напоминает темный колодец, из которого черпаешь силу.

– А как вы путешествуете среди отражений?

– Почти как вы – в моем понимании, – сказала она. – Но с нами всегда трещина.

– Трещина? Не понимаю.

– Трещина в Лабиринте. Она следует за нами через Отражение. Пока путешествуешь, она всегда рядом: иногда это трещинка толщиной с волосок, иногда – большая расселина. Она перемещается и может появиться внезапно, где угодно – провал в реальности. Вот риск для идущих Дорогой Сломанного Лабиринта. Упасть туда – смерть.

– Тогда она должна скрываться во всех ваших заклинаниях, как ловушка.

– В каждом деле – свой риск, – сказала Ясра. – Избегать трещин – часть искусства.

– Это и есть то посвящение, через которое ты провела Джулию?

– Да.

– И Виктора?

– Да.

– Я понимаю, о чем ты, – ответил я, – но надо же отдавать себе отчет в том, что Сломанные Лабиринты вытягивают свою силу из настоящих.

– Конечно. Ну и что? Если постараться, подобие получается не хуже подлинника.

– Кстати, сколько здесь удачных подобий?

– Удачных?

– Они должны бы перерождаться от отражения к отражению. Где ты проводишь черту и говоришь себе: «После этого сломанного отражения я не стану рисковать сломать себе шею?»

– Понятно, что ты хочешь сказать. Работать можно, скажем с первыми девятью. Я никогда не заходила дальше. Лучше всего – первые три. Тремя следующими еще можно управлять. Три следующих – уже куда больший риск.

– Трещина каждый раз увеличивается?

– Вот именно.

– Почему ты раскрываешь мне такие секреты?

– Ты – посвященный более высокого уровня, так что это не имеет значения. Кроме того, ты никак не можешь повлиять на положение вещей. И последнее – ты должен знать это, чтобы оценить финал истории.

– Ладно, – сказал я.

Мандор хлопнул по столу, и перед нами появились хрустальные чашечки с лимонным шербетом. Мы поняли намек и, прежде, чем возобновить разговор, промочили горло. Из какого-то дальнего коридора в комнату полилась тихая музыка. Откуда-то извне, вероятнее всего, из Замка, до нас донеслось звяканье и царапающие звуки, как будто вдалеке что-то копали и сгребали.

– Так Джулия прошла твое посвящение, – подсказал я.

– Да, – сказала Ясра.

– Что случилось потом?

– Она научилась вызывать образ Сломанного Лабиринта и пользоваться им, чтобы магически видеть и налагать заклятия. Она научилась извлекать через трещины в нем грубую силу. Она научилась отыскивать дорогу в Отражении.

– Не забывая при этом о провале? – предположил я.

– Именно так, и к этому у нее определенно есть сноровка. Кстати говоря, у нее чутье абсолютно на все.

– Меня изумляет, что смертный может пройти Лабиринт – даже если это его испорченное отражение – и выжить.

– Это удается немногим, – сказала Ясра. – Прочие наступают на линии или умирают таинственной смертью в зоне пролома. Справляется, наверное, процентов десять. Это неплохо. Несколько ограничивает доступ. Из тех, кто прошел его, лишь немногие способны должным образом обучиться мантическому ремеслу, чтобы что-то представлять собой, как знатоки.

– И ты говоришь, как только Джулия поняла, что ей нужно, она действительно оказалась лучше Виктора?

– Да. Я и представить себе не могла, насколько, пока не стало слишком поздно.

Я ощутил на себе ее взгляд, как будто Ясра проверяла, какова будет реакция.

Оторвав глаза от тарелки, я поднял бровь.

– Да, – продолжала она, явно довольная. – Ты не знал, что это Джулию ты заколол возле Источника?

– Нет, – признался я. – Маска все время ставила меня в тупик. Я не мог представить себе ни одного мотива для происходящего. Самым странным оказались цветы, а потом, я действительно так и не понял, голубые камни – твоя работа или Джулии?

Она рассмеялась.

– Голубые камни и пещера, откуда они происходят, – нечто вроде семейной тайны. Их вещество – своего рода магический изолятор, но если соединить два куска, возникает связь, так что обладай ты должной чувствительностью и оставь себе кусок, ты получаешь возможность следить за передвижениями второго куска по Отражению.

– По Отражению?..

– Да.

– Даже если бы иначе у меня не было никаких способностей к этому?

– Даже в таком случае, – сказала она. – Все равно, как следить за механизмом, перемещающим отражения. На это способен любой, если он достаточно проворен и чувствителен. Просто еще немного расширяешь практику. В момент, когда отражение перемещается, ты перемещаешься сам – тут скорее идешь по следу, который оставляет перемещающий механизм, чем за самим отражением…

– За самим, за самим… Ты пытаешься объяснить, что у кого-то появились преимущества перед тобой?

– Правильно.

Я поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, что Ясра покраснела.

– Джулия? – сказал я.

– Ты начинаешь понимать.

– Нет, сказал я. – Ну, может, самую чуточку. Она оказалась одаренней, чем ты ожидала. Это ты мне уже говорила. У меня создалось впечатление, что она оставила тебя в дураках. Но как или в чем, я точно не знаю.

– Я приводила ее сюда, – сказала Ясра, – чтобы захватить кое-какое снаряжение – хотелось забрать его с собой в первый круг отражений рядом с Эмбером. Действительно, тогда она посмотрела мою рабочую комнату в Замке. А я в то время была, наверное, излишне общительна. Но откуда мне было знать, что Джулия все берет на заметку и, вероятно, что-то замышляет? Я считала, что она слишком запугана, чтобы предаваться подобным размышлениям. Надо признать, она отличная актриса.

– Я прочел дневник Виктора, – сказал я. – Надо полагать, вы все время были в масках или капюшонах и пользовались заклятиями, искажающими голос?

– Да, но, по-моему, вместо того, чтобы внушить Джулии страх и должное смирение, я возбудила в ней жадность до всего магического. Сдается мне, как раз тогда она и подобрала один из моих траголитов… тех голубых камней… Все остальное – достояние истории.

– Не для меня.

Передо мной появилась чаша с незнакомыми овощами, аромат, тем не менее, был восхитительным. От чаши поднимался пар.

– Подумай-ка.

– Ты доставила ее в Сломанный Лабиринт и провела посвящение… – начал я.

– Да.

– Как только ей представилась возможность, – продолжал я, – она использовала… траголит, чтобы вернуться в Замок и вызнать еще кой-какие твои секреты.

Ясра тихонько похлопала в ладоши, попробовала овощи и быстро принялась за еду. Мандор улыбался.

– Дальше сдаюсь, – признался я.

– Будь хорошим мальчиком, ешь, – сказала она.

Я повиновался.

– Мои выводы из этой замечательной истории основаны исключительно на знании человеческой натуры, – неожиданно заметил Мандор, – но я сказал бы, что ей хотелось проверить и когти, и крылья. Догадываюсь, что Джулия вернулась, бросила вызов своему прежнему учителю – этому Виктору Мелману – и дралась с ним на колдовской дуэли.

Я услышал, как Ясра шумно втянула воздух.

– Это действительно всего лишь догадка? – спросила она.

– Правда, – ответил он, поигрывая вином в кубке. – Более того, я догадываюсь, что и вы однажды проделали нечто подобное со своим учителем.

– Кой черт рассказал тебе об этом? – спросила она.

– Я только догадываюсь, что Шару был вашим учителем… а может, и больше, чем учителем, – сказал он. – Но это объяснило бы и то, что вы завладели этим замком, и то, что сумели застать его прежнего хозяина врасплох. Он, может быть, даже отвлекся на минуту от обороны, чтоб от души проклясть вас и пожелать такой же участи в один прекрасный день настигнуть и вас. И даже если ничего подобного не было, дела у людей нашего ремесла иногда совершают полный круг.