Текст книги "Демон-Апостол"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)

Де'Уннеро, напротив, усилил нажим, еще глубже впиваясь когтями в податливую плоть.

Однако Полуночник тоже не оставлял своих попыток и в конце концов просунул руку под тигриную лапу, одновременно стараясь лишить противника равновесия, на сохранение которого теперь уходила часть энергии Де'Уннеро.

Кольцо, стискивающее бока Полуночника, стало не таким плотным, он продолжал вертеться внутри его.

И вдруг лицо Де'Уннеро тоже начало претерпевать чудовищную трансформацию, а его рот превратился в ужасную клыкастую пасть.

Полуночник начал наносить яростные удары головой по уродливо вытягивающемуся носу. Он бил, бил и вдруг почувствовал, как и вторая обхватывающая его рука превращается в лапу с когтями. С диким криком он широко раскинул руки, содрогаясь от боли, когда когти процарапали его плоть вдоль ребер.

Правой рукой он с силой ударил по отвратительно изменяющемуся лицу, а кулаком левой заехал Де'Уннеро в пах. Вскрикивая от каждого движения, обхватил противника обеими руками, оторвал от пола и с размаху шмякнул о стену. Но не выпустил из рук, а тут же ударил снова и потом в третий раз, не обращая внимания на то, что Де'Уннеро продолжал царапать его когтями, в том числе и по лицу, около глаз.

В последний раз стукнув Де'Уннеро о стену, Полуночник принялся осыпать его градом ударов по лицу и груди. Отпрыгнул назад, остановился на мгновение и головой вперед ринулся на противника, целясь прямо в обезображенное лицо.

Ноги у Де'Уннеро подогнулись, но если он думал, что на этом все кончится, то ошибся. Полуночник ухватил его одной рукой за горло, другой за пах, поднял высоко в воздух и швырнул прямо в разбитое окно.

Пошатываясь от боли, испытывая ощущение, будто внутренности у него вываливаются наружу, Полуночник выглянул из окна и с удовлетворением увидел, что мерзкая тварь лежит на усыпанной осколками стекла лужайке без движения, истекая кровью.

Даже не позаботясь поднять меч – что значило это оружие против Маркворта? – и чувствуя, что его силы на исходе, Полуночник кинулся к заветной двери.

Эта схватка была несравненно более яростной, чем той ужасной ночью на пустынном поле к северу от Палмариса. Настолько яростной, что из чисто духовной сферы быстро перешла в физическую.

Люди, замершие на лужайке перед особняком, все как один изумленно открыли рты и подались назад, когда огромное здание задрожало под напором бушующей внутри энергии, воздух начали вспарывать черные и белые молнии, а окна посыпались из своих переплетов.

– Молитесь, чтобы Маркворт не одержал победу, – прошептал король Дануб, обращаясь к советникам и Джеховиту, который тоже подошел к карете.

Констанция и Калас делали это и без его указания, а старый аббат, насмерть перепуганный открывшимся его взору зрелищем, не посмел ослушаться короля.

Брат Фрэнсис стоял ближе всех к дому и беспомощно наблюдал за происходящим.

Потом дверь распахнулась и из нее вывалились два молодых монаха. Рухнув на траву, они поползли прочь, моля Бога о милосердии.

Фрэнсис был так потрясен, что не осмелился войти в особняк.

Больше ей не нужно было защищать своего будущего ребенка, и она сражалась со всей силой и яростью.

Однако победить Пони не могла и знала это. Дух Маркворта был слишком силен, невероятно силен; и черен, как ничто в целом мире. Она яростно сражалась, обрушивая на него всю энергию, которую имела в запасе. И не давала ему одолеть себя; но это было все, чего она добилась.

Поражаясь тому, насколько сильна эта женщина, дух Маркворта становился все выше, нависая над ее духом и обволакивая – точно заглатывая! – его. Тем не менее одолеть Пони ему не удавалось. Борьба продолжалась. Оба понимали, что время работает против Пони и что она устанет первой, несмотря на всю ярость.

Но потом она отвлеклась на мгновение, ощутив чье-то прикосновение к своему физическому плечу, чем немедленно воспользовался Маркворт, заставив ее отступить. Это было очень нежное прикосновение, дружеское поглаживание, и потом как-то так получилось, что в их схватку с Марквортом включился третий дух. Призрак Полуночника пришел Пони на помощь.

«Вы снова вместе! – мысленно воскликнул Маркворт. – Наконец-то я избавлюсь сразу от вас обоих». Его дух стал еще массивнее и распростер над ними огромные черные крылья, похожие на крылья летучей мыши.

Дух Элбрайна потянулся к Пони и прикоснулся к ней, на мгновение заключив в нежное объятие.

Маркворт бросился в атаку. Однако теперь влюбленные слились воедино, как это происходило во время совместного исполнения би'нелле дасада. Вместе они сумели остановить отца-настоятеля и начали оттеснять его дух к физическому телу. Каждый дюйм давался им дорогой ценой, пожирал жизненные силы и энергию.

Они толкали и толкали. Элбрайн старался принимать на себя удары Маркворта – зная то, что было неведомо Пони. А именно, что его физическое тело быстро теряет силы, истекая кровью. Если он хотя бы заикнулся об этом, она тут же вышла бы из боя и кинулась исцелять его раны с помощью гематита.

Элбрайн понимал, что это то сражение, когда без жертвы не обойтись; и еще ему было совершенно ясно, что, если Пони переключится на него, Маркворт тут же воспользуется этим и расправится с ними обоими.

Они уже почти оттолкнули дух Маркворта к его физическому телу. Все трое понимали, что одержит победу тот, кто загонит дух в тело его хозяина, а потом и сам проникнет в него. Отец-настоятель удесятерил усилия, мысленно взревев от ярости.

Физическое тело Полуночника все сильнее сковывал холод. Он понимал, что за этим последует. Ему предстояло принести последнюю жертву – окончательное доказательство того, что он заслуживает право называться рейнджером.

Инстинкт внутри его вопил: остановись, попроси Пони о помощи, борись за свою жизнь!

Вместо этого он сражался все яростнее.

Маркворт вскрикнул, и мысленно, и физически. Элбрайн услышал его крик, донесшийся как будто издалека.

Весь мир, казалось, отодвинулся куда-то далеко…

Для тех, кто стоял снаружи, все закончилось, как огромный взрыв мрака, гигантская черная вспышка. Потом в особняке все стихло. Фрэнсис, а за ним король Дануб со своими советниками, Роджер и кентавр бросились в здание, и никто не попытался остановить их. Уже оказавшись внутри, Дануб обернулся и крикнул солдатам, чтобы они привели арестованных монахов.

– Именно сейчас их жизнь висит на волоске, – объяснил он.

На мгновение зависнув над лежащим позади особняка безжизненным телом Де'Уннеро, Белли'мар Джуравиль вспорхнул к разбитому окну и полетел по длинному коридору.

Пони почувствовала, как дух Маркворта буквально разорвало на части. И поняла, что это конец! Однако ее радость тут же угасла, когда она заметила, что второй дух, ее бесценный помощник, тоже быстро слабеет, что жизненные силы покидают Элбрайна. Она вышла из транса, вернулась в свое тело, увидела Маркворта, стоящего на подрагивающих ногах и удивленно взирающего на нее, а рядом с ним… Элбрайна, лежащего на полу в луже крови.

Пони бросилась к любимому, отчаянно взывая и пытаясь дотянуться до него с помощью гематита. Однако стоило ей опуститься на пол, как силы оставили ее и сознание затопила темнота.

Маркворт в ужасе смотрел на них. Они нанесли ему поражение – нет, не просто ему, но тому внутреннему голосу, который так долго направлял его и был, как во внезапном озарении понял он, самостоятельным существом! Только сейчас отец-настоятель понял, кто это был на самом деле, и осознал, что вся его жизнь оказалась ложью, а избранный им путь вел во тьму без малейшей надежды на спасение.

Сейчас Маркворт мог убить их обоих, но меньше всего думал об этом. В растерянности он подошел к ним, но тут услышал внизу шум. Мужчине он был уже не в силах помочь, но женщину поднял на руки и на негнущихся ногах понес к двери.

Он прошел мимо крошечной фигурки эльфа, даже не заметив его.

Бедняга Джуравиль не знал, что делать. Он слышал стоны Пони и чувствовал, что старик – и каким старым, разбитым выглядел сейчас Маркворт! – больше не причинит, просто не может причинить ей вреда. Нет, с отцом-настоятелем определенно что-то произошло; ясно, долго он не протянет, дни его сочтены. Мелькнула мысль подойти к старому мерзавцу, вырвать из его рук Пони и унести ее подальше от того, кто причинил ей столько боли. Но тут Джуравиль увидел своего дорогого друга, который был ему как сын, без движения лежащего на полу.

Он метнулся к Элбрайну и голыми руками начал заталкивать внутрь его вывалившиеся из разодранного тела внутренности.

Слишком поздно.

Полуночник открыл зеленые глаза.

– Пони жива, – сказал Джуравиль, наклонившись вплотную к истерзанному болью лицу Элбрайна.

– Она победила, – тяжело дыша, прошептал тот. – Демона больше нет. – Он закрыл глаза и затих.

– Твой сын! – закричал Джуравиль, решив, что Элбрайн должен, должен узнать правду хотя бы в эти самые последние мгновения своей жизни. – Твой сын жив! Он в Эндур'Блоу Иннинес, под защитой госпожи Дасслеронд!

Элбрайн широко распахнул глаза, стиснул руку Джуравиля, улыбнулся и…

…упал замертво.

Епископ Фрэнсис первым ворвался в длинный коридор и первым наткнулся на Маркворта. Тяжело ступая, тот нес на руках Пони. Молодой монах бросился к своему наставнику, перехватил у него ношу, осторожно положил Пони на пол и едва успел подскочить к Маркворту, которого больше не держали ноги.

Остальные вбежали в коридор следом за Фрэнсисом. Роджер тут же с криком бросился к Пони.

– Я был не прав, – сказал Маркворт Фрэнсису с бледной улыбкой. – И с Джоджонахом, и с Эвелином. Да, с Эвелином. Мне открылась истина.

– Нет, отец… – начал было Фрэнсис.

Широко распахнув глаза, Маркворт с удивительной для его дряхлого тела силой стиснул руку Фрэнсиса.

– Да! Да! Я был не прав. Позаботься о моей церкви, дорогой Фрэнсис. Она должна быть пастырем, а не диктатором. Но остерегайся…

Старика начали сотрясать конвульсии, он упал на пол. Фрэнсис подскочил к нему, приподнял голову.

– Остерегайся! – повторил Маркворт. – Остерегайся того, чтобы в поисках гуманизма не утратить таинства духовности.

Дряхлое тело задрожало от нового приступа конвульсий, и, когда он закончился, отца-настоятеля не стало.

– Она жива! – воскликнул Роджер.

Фрэнсис обернулся и увидел, что Роджер хлопочет над Пони – и одновременно прячет в карман ее камни.

Рядом стоял король Дануб со своими советниками, солдаты не подпускали к ним монахов. Вот только кентавра удержать они не смогли, несмотря на все его раны. Он прорвался сквозь кольцо Непобедимых и поскакал мимо короля Дануба к двери в дальнем конце коридора. Кто-то из солдат бросился следом, но король знаком приказал им вернуться.

– Отец-настоятель! – воскликнул Джеховит, появляясь в дверях.

– Он мертв, – ответил епископ Фрэнсис.

– Убийство! – завопил Джеховит. – Кровь отца-настоятеля взывает к отмщению! Стража!

– Замолчите! – воскликнул брат Браумин, вырываясь из рук удерживающих его солдат. Король Дануб сделал Непобедимым знак отпустить его. – Если Далеберт Маркворт мертв, то причина этого только в нем самом!

– Это святотатство! – закричал Джеховит прямо в лицо Браумину.

И услышал приказ остановиться от того, от кого никак не ожидал таких слов.

– Этот человек просит тебя замолчать, мой добрый аббат, – сказал епископ Фрэнсис. – Он прав. Мы обсудим все происшедшее в своей среде – на Коллегии, которую нужно созвать как можно быстрее.

– Брат Фрэнсис! – попытался запротестовать Джеховит.

– Однако я хочу предостеречь тебя, – продолжал Фрэнсис, словно ничего не слыша. – Если ты займешь в отношении брата Браумина и его товарищей ту же позицию, какую прежде занимал Маркворт, я выступлю против.

Джеховит пошатнулся, отступил, но не сказал ни слова. Он бросил взгляд на короля, однако тот не поддержал его.

– Согласно предсмертным словам отца-настоятеля, – продолжал Фрэнсис, – для церкви настало время перемен. Взгляните на эту женщину, ученицу Эвелина. – Он с надеждой посмотрел на Роджера, и тот кивнул, подтверждая, что Пони жива. – Церковь объявила ее преступницей. И тем не менее я буду предлагать именно ее назначить матерью-аббатисой новой церкви.

– Что за чушь? – воскликнул Джеховит.

– Одновременно я выступлю с предложением канонизировать брата Эвелина Десбриса, – закончил епископ Фрэнсис.

– Святой Эвелин! – воскликнул брат Виссенти.

– Невозможно! – закричал Джеховит.

– С какой стати вы терпите все это, мой король? – с отвращением спросил герцог Калас.

Король усмехнулся; он и впрямь немало натерпелся от церкви Абеля.

– С этого момента я упраздняю должность епископа в Палмарисе, – заявил он таким тоном, что все мгновенно смолкли. – И предупреждаю вас: наведите у себя в церкви порядок, иначе я сам сделаю это. Если монах может выступать в роли епископа, почему бы королю не стать отцом-настоятелем!

Фрэнсис бросил взгляд на Браумина и решительно кивнул.

Джеховит, до которого дошло наконец, чья взяла, задумался над тем, как жить дальше с его подмоченной репутацией.

В этот момент из комнаты вышел кентавр с телом Элбрайна на руках; горе, великое горе настало для всех, для кого Полуночник был товарищем и другом.

Брат Браумин и остальные монахи в знак уважения склонили головы. Роджер упал на грудь Пони, оплакивая потерю и за себя, и за нее.

За стенами особняка, стоя на рассыпанном под ногами стекле, Белли'мар Джуравиль в последний раз взглянул вверх. Его сердце было разбито. Пора, пора возвращаться в Эндур'Блоу Иннинес, покинуть людей с их ненужными, глупыми баталиями.

Это у него не вызывало сомнений. Но вот что так и осталось для него загадкой – это каким образом исчезло тело Маркало Де'Уннеро.

ЭПИЛОГ

Она слышала, как за ее спиной в доме идут споры, слышала многократное упоминание своего имени, но сегодня, серым, ветреным летним днем все это не имело для Пони никакого значения. Ничто, казалось, сейчас не имело значения, кроме двух памятных знаков, установленных в саду Чейзвинд Мэнор. Один был даром короля Дануба, вернувшего себе поместье, – символический жест благодарности. Второй прислали брат Браумин и, что удивительно, брат Фрэнсис, в знак поддержки со стороны новой церкви Абеля.

Хотя… Существует ли еще церковь Абеля? В процессе жарких споров брат Браумин заявил, что его группа и те, кто пожелает присоединиться к ним, – а их список окажется длинным, очень длинным, понял его главный оппонент, аббат Джеховит, – скорее всего, отделятся от церкви Абеля, чтобы основать церковь Эвелина.

– Теперь все они любят нас, – прошептала Пони, обращаясь к памятному знаку.

Это был всего лишь знак; тело Элбрайна тут не лежало. Пони не допустила этого. Ее муж должен быть похоронен в роще неподалеку от Дундалиса, той самой, где он нашел могилу дяди Мазера и Ураган, свой замечательный меч. Как раз сегодня кентавр и Роджер покинули Палмарис; Смотритель вез дроги, на которых был установлен гроб Элбрайна.

Пони до сих пор не верилось, что его больше нет. Она стояла здесь, очень спокойно, очень тихо, и пыталась осмыслить, какая цепочка событий привела ее в это ужасное место. Ничего не получалось – происшедшее никак не укладывалось в голове. Половина ее души ушла вместе с ним, и теперь она чувствовала себя опустошенной.

Поговаривали о том, чтобы она стала матерью-аббатисой, главой церкви. Король Дануб тоже обещал ей золотые горы, даже титул баронессы Палмариса, в знак высокой оценки того, какую услугу она оказала королевству; как и следовало ожидать, гибель Маркворта была провозглашена победой короны. Пони изо всех сил старалась быть доброй ко всем, но на самом деле хотела лишь одного: остаться наедине со своими воспоминаниями и болью.

Может, она и впрямь смогла бы стать главой церкви и повести ее в направлении, указанном Эвелином. Однако ей все это было глубоко безразлично.

Пони ощущала лишь пустоту в душе, беспомощность и чувство нереальности происшедшего. Стоило ей вспомнить, к примеру, как она соблазнила Элбрайна неподалеку от Кертинеллы, и накатывала такая слабость, что темнело в глазах.

Почувствовав мягкое прикосновение к плечу, Пони обернулась и увидела Каласа, временного барона Палмариса, и Констанцию Пемблбери.

– Ты тоже уйдешь на север? – спросила Констанция.

– Да. Завтра, наверное, – ответила Пони. – Или, если это дело с церковью не закончится, тогда, возможно, чуть позже.

По правде говоря, Пони не хотела сейчас возвращаться в Дундалис. Ей была невыносима мысль о том, чтобы своими глазами увидеть, как гроб с телом Элбрайна опускают в землю.

Они шли медленно и торжественно, не глядя на стоящих вдоль улиц людей, многие из которых бросали на дроги цветы. Элбрайн, Полуночник, быстро стал легендой Палмариса, к чему и у Роджера, и у кентавра было сложное отношение. Да, их друг был достоин любых почестей, но им не хотелось, чтобы подлинное величие и красота этого человека оказались затерты и искажены нелепыми преувеличениями легенды.

Однако они понимали, что этот миг навсегда останется в памяти всех, кто тут находился, в том числе и самого короля Дануба Брока Урсальского.

Возглавляющий процессию отряд Непобедимых будет сопровождать дроги до самого Дундалиса.

За воротами Палмариса народу оказалось еще больше. Казалось, здесь собрались крестьяне из всех северных деревень. Вдруг послышалось ржание; неподалеку на гребне холма стоял Дар.

– Он знает, – сказал кентавр Роджеру.

И, словно услышав его слова, огромный жеребец ринулся вниз по склону холма, проскакал мимо Непобедимых, с благоговением взиравших на него, – этот конь был быстрее и сильнее даже их знаменитых тогайранцев! – на мгновение замер у гроба и… ударил по нему копытом!

Смотритель, всегда необыкновенно чуткий к желаниям коней, снял с себя упряжь и надел ее на жеребца.

И они продолжили путь.

Белли'мар Джуравиль издалека наблюдал за тем, как его дорогой друг возвращается домой.

Незамеченный эльфом, хотя и находящийся не так уж далеко, Маркало Де'Уннеро тоже не сводил взгляда с процессии. С помощью гематита оказалось нетрудно исцелить физические раны, но вот что касается эмоциональных шрамов… Наблюдая за погребальной процессией, вслушиваясь в разговоры крестьян, проклинающих Маркворта, славословящих Элбрайна и с надеждой обсуждающих огромные, чудесные перемены в церкви, монах – теперь уже бывший монах, судя по всему, – задавался множеством вопросов.

Ему до сих пор не верилось, что события обернулись именно таким образом, но, по правде говоря, у него хватало и собственных проблем. Вот уже несколько недель он не мог найти свой любимый камень, «тигриную лапу», и постепенно пришел к выводу, что каким-то невероятным образом тот слился с его душой. Потому что сейчас он бывал то человеком, то зверем, и, хотя иногда мог по собственному желанию переходить из одного состояния в другое или даже в некое промежуточное, случалось и другое. Если им овладевала ярость или он чуял запах добычи, ничто не могло удержать его от перевоплощения в тигра.

Печаль окутала Эндур'Блоу Иннинес, когда позже тем же летом Белли'мар Джуравиль вернулся домой с сообщением о смерти Полуночника. Казалось бы, война окончилась наилучшим образом, Джуравиль вернулся к ним, ребенок Элбрайна и Пони рос сильным и здоровым. И тем не менее гибель Полуночника и Ни'естиела тяжким грузом легла на дружную маленькую семью тол'алфар.

Только сияющий улыбкой ребенок радовал сердца всех.

Вскоре после возвращения Джуравиля он и госпожа Дасслеронд подошли к малышу, лежащему на сочной зеленой траве. Госпожа наклонилась и погладила мягкую щечку.

– Он растет сильным, совсем не похожим ни на кого, – заметила она, – и, по-моему, во всех отношениях превзойдет своих родителей.

– Она жива, – сказал Джуравиль.

Дасслеронд вперила в него недовольный взгляд. Она уже знала все о судьбе Пони и прекрасно понимала, что означали только что прозвучавшие слова. Джуравиль намекал ей, что, по его мнению, ребенок должен быть со своей матерью. Госпожа Дасслеронд и слышать об этом не желала. Они взяли малыша под свою опеку. Он был ребенком Полуночника, а не Элбрайна, ребенком Эндур'Блоу Иннинес, и, с точки зрения эльфийской королевы, это решало все.

– Я помог им сбежать, – признался Джуравиль.

Госпожа Дасслеронд рассмеялась.

– Неужели ты вообразил, будто я, отпуская тебя к ним, не знала, что ты именно так и поступишь? – спросила она. – В этот раз ты все сделал как надо.

– А что насчет Джилсепони? Она знает би'нелле дасада, с этим ничего не поделаешь.

Госпожу Дасслеронд, однако, это теперь не волновало.

– Она была верной подругой Полуночнику и не предаст его, рассказав кому-то доверенную ей тайну.

Джуравиль от всей души надеялся, что так и будет. Он прекрасно понимал, что в ближайшее и достаточно долгое время Дасслеронд будет пристально следить за людьми. И если Пони начнет обучать танцу с мечом королевских солдат или монахов, то тут же окажется в плену у тол'алфар.

И то если ей повезет и Дасслеронд проявит особое сострадание.

Снизу донеслось хихиканье, привлекшее их внимание к малышу. В его улыбке было что-то от Элбрайна, каким он впервые появился в Эндур'Блоу Иннинес, но сияющие глаза напоминали материнские.

Однако стоило им оставить его одного, как в его глазах вспыхнул алый отблеск, который он никак не мог унаследовать ни от матери, ни от отца. Семя, подсаженное в материнское лоно Пони демоном дактилем во время ее первого сражения с Далебертом Марквортом, в тело которого вселился Бестесбулзибар, тоже незаметно росло и крепло.