Текст книги "Демон-Апостол"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

Герцог приказал гребцам подвести лодку прямо к переброшенной через борт «Хасинты» лестнице. Приблизившись, он узнал в стоящем у перил человеке капитана Альюмета.

– Вы просите аудиенции у короля? – спросил Калас, приняв протянутую Альюметом руку и поднявшись на борт «Хасинты».

– Да, это моя единственная цель. В Палмарисе прошел слух, что, несмотря на тяжелые времена, король едет к нам. Я надеялся, что он предпочтет путешествие по заливу Мазур-Делавал.

Калас оглянулся на боевые корабли.

– Думаете, это самая подходящая обстановка для переговоров? – с иронией спросил он.

– А на что еще я могу рассчитывать? Моего короля и должны хорошо охранять, – ответил Альюмет. – Я был бы всерьез обеспокоен, если бы дело обстояло иначе. – Калас улыбнулся; ему понравился ответ, в особенности эта отсылка к Данубу как к «моему королю». – Я молю короля Дануба выслушать меня. Это все, о чем я, простой моряк, осмеливаюсь просить и значительно меньше того, что я заслуживаю. Но в Палмарисе множество проблем, о которых он наверняка наслышан. Возможно, я лучше, чем кто-либо другой, мог бы рассказать ему о них.

– Со своей точки зрения.

– Я буду честен. – Темнокожий моряк расправил плечи.

– Эти проблемы касаются бехренцев, проживающих в Палмарисе?

Альюмет кивнул.

– Гонения епископа на них выходят за все рамки…

Калас улыбнулся и поднял руку, останавливая его.

– Это королю известно. – Мысли о новых возможностях вихрем закружились в голове герцога. Конечно, Альюмет будет свидетельствовать против епископа и, следовательно, церкви, но Дануб наверняка заявит, что встреча с капитаном может состояться и в Палмарисе. Однако существовала большая опасность, что ко времени прибытия в город Джеховит найдет способ не допустить этой встречи; да и отец Маркворт уже будет там и наверняка тоже приложит к этому руку. – Хотя, может быть, будет лучше, если король услышит все еще раз от вас, подлинного свидетеля событий, – решил герцог.

На обратном пути Калас снова занял позицию на носу лодки. На лице короля возникло удивленное выражение, когда он увидел в ней нового пассажира.

– Молю вас, выслушайте этого человека здесь и сейчас, мой король, – сказал герцог, перепрыгнув через перила и остановившись перед Данубом, Констанцией Пемблбери и остальными придворными, включая явно недовольного таким развитием событий аббата Джеховита. – Он принес из Палмариса новости о последних действиях нашего епископа. – Калас взял Альюмета за руку и подтянул к себе.

Король Дануб устремил на дерзкого герцога долгий недовольный взгляд; однако одновременно он не давал рта раскрыть Джеховиту, предостерегающе поднимая руку всякий раз, когда тот начинал говорить.

– Ты пришел защищать интересы своих людей, – сказал король Альюмету.

– Я пришел защищать интересы граждан Палмариса, над которыми издеваются, прикрываясь именем короля, – ответил капитан.

– Бехренских граждан, – с презрительной улыбкой пробормотала одна из дам, но тут же смешалась, заметив, что все взоры обратились на нее.

– Граждан бехренского происхождения, – уточнил Альюмет, – многие из которых со своими семьями живут в Палмарисе уже около столетия. И, да, тех, кто прибыл из Бехрена недавно. Мы выглядим не так, как местные жители, и это многим не нравится, – без обиняков заявил он. – И наши обычаи вам кажутся странными, как и нам ваши. Однако мы не преступники, мы честные граждане и не заслуживаем подобного обращения.

– Этому учит бог, которому вы поклоняетесь? – с иронией спросил аббат Джеховит.

Чтобы не рассмеяться, герцог Калас прикусил губу; он знал, что этот вопрос уводит аббата на опасную почву, – учитывая, что Альюмет принадлежал к церкви Абеля.

– Я поклоняюсь тому же богу, что и вы, – спокойно ответил капитан. – И, да, он учит нас относиться друг к другу порядочно и с уважением, независимо от цвета кожи. Аббат Добринион понимал это.

– Аббат Добринион мертв. – Резкий тон Джеховита выдал его огорчение.

– Город скорбит о нем.

– С чего бы это? – сказал Джеховит. – Разве не Добринион был главой аббатства Сент-Прешес, когда демон пробудился и на нашу землю пришла война?

– Вы имеете в виду, что аббат Добринион сыграл роль… – горячо начал было Альюмет, но король почувствовал, что с него хватит.

– Я не собираюсь начинать войну здесь, на палубе своего корабля, – заявил он. – Если вы так жаждете вступить в спор с этим человеком, аббат Джеховит, потерпите до Палмариса или отправляйтесь вместе с ним на его корабль, когда мы тут закончим. А теперь, – он перевел взгляд на Альюмета, – я готов выслушать вас.

Герцог Калас не смог сдержать улыбки. Озлобленность Джеховита играла ему на руку, так же как и предстоящий рассказ капитана. Может быть – он от всей души надеялся на это, – правлению церкви в Палмарисе придет конец.

Конечно, откуда ему было знать о тайной встрече короля с духом отца-настоятеля?

Капитан долго рассказывал о событиях в Палмарисе с такими подробностями и под таким углом зрения, которые отсутствовали в жалобах торговцев и посланника Рахиба Дайби. Сообщение о том, что, спасаясь от солдат, старики, женщины и дети вынуждены ежедневно нырять в холодную воду, заставило присутствующих дам заохать, а придворных покачать головами, и даже король искоса бросал сердитые взгляды на и без того обеспокоенного аббата Джеховита. Не то чтобы вся эта собравшаяся на «Речном дворце» знать и в самом деле переживала за простых граждан – за исключением разве что Констанции Пемблбери, – в особенности темнокожих, но королю Данубу было стыдно слышать, что с его подданными так скверно обращаются.

Когда Альюмет закончил, аббату стало совсем не по себе.

– До меня доходили эти слухи, – ответил король капитану. – Собственно говоря, ими и объясняется мой визит в город.

– Вы хотите восстановить справедливость? – спросил Альюмет.

Король не привык, чтобы простые граждане задавали ему подобные вопросы; капитану разрешили изложить факты, но не допрашивать Дануба. Прищурившись, он вперил сердитый взгляд в Альюмета.

– Я хочу разобраться в ситуации, – холодно ответил он.

– Я от всей души надеюсь, что вы станете и на точку зрения тех, кто страдает от преследований епископа Де'Уннеро, – добавил капитан. – Если я добьюсь этого, то буду считать свое путешествие не напрасным. – Калас взял его за руку; оба понимали, что Альюмету не стоит дольше задерживаться. – Благодарю за то, что выслушали меня, мой король, подтвердив тем самым репутацию честного и поистине великого человека.

Низко поклонившись, он последовал за герцогом Каласом к лодке.

– Вы славно потрудились ради своих людей, – прошептал герцог, когда их разделили перила.

Позади на палубе повисло неловкое молчание, взгляды многих были устремлены на аббата Джеховита. Все помалкивали, выжидая, что скажет король.

Однако Дануб Брок Урсальский, ни на мгновение не забывая об ужасной ночной встрече, говорил мало; зато много думал.

– Как пожелаете, магистр Фрэнсис, – повторил брат.

Хотя свое имя в сочетании с этим званием слышать было приятно, смятение Фрэнсиса усилилось.

– Меня полностью устраивают апартаменты, которые прежде занимал аббат Добринион, – сказал он.

– Но Чейзвинд Мэнор… – попытался было возразить брат Талюмус.

– Чейзвинд Мэнор следует подготовить к визиту более значительных людей, чем магистр Фрэнсис, – ответил Фрэнсис.

– Глава аббатства Фрэнсис, – явно нервничая, поправил его брат Талюмус.

– Да, глава аббатства Сент-Прешес. Здесь ему самое место. И епископу Де'Уннеро тоже придется перейти в аббатство, пока отец-настоятель и король не покинут город. – Глаза брата Талюмуса широко распахнулись от ужаса. – Епископ, конечно, уступит поместье королю и отцу-настоятелю.

Фрэнсис понимал, в чем источник этого ужаса. Не хотелось бы ему быть на месте того, кому придется сообщить Де'Уннеро о необходимости покинуть свое роскошное жилище!

– Вопрос решен, брат, – сказал он. – Нам нужно обсудить более важные проблемы.

Талюмус наконец успокоился; по крайней мере внешне. Его трясло от волнения с самого утра, когда из Санта-Мер-Абель прибыл фургон, в котором находились новый глава аббатства и, по слухам, целое сокровище.

– Я начну со встречи с торговцами, – объявил Фрэнсис. – У тебя ведь есть их список?

– Да, с именем и перечислением всех изъятых камней.

– Я посмотрю его прямо сейчас, – сказал Фрэнсис, – а потом пусть приходят торговцы.

– Один не сможет явиться, – понизив голос, ответил брат Талюмус. – Епископ Де'Уннеро публично казнил его на площади в день своего отъезда.

В первый момент Фрэнсис опешил; однако он напомнил себе, каким бешеным темпераментом обладает Де'Уннеро, и уже ничему не удивлялся.

– В таком случае, пригласи его домочадцев.

– У Алоизия Крампа не было семьи, – ответил Талюмус. – Остались лишь служащие.

Фрэнсис задумался. Его первым побуждением было дождаться приезда отца-настоятеля Маркворта и предоставить этому умудренному жизненным опытом человеку решать судьбу дома Крампа. Однако, поразмыслив, он отверг эту идею, напомнив себе, что теперь он магистр, глава аббатства Сент-Прешес и, возможно, будущий епископ Палмариса. Нужно быть решительней и уверенней в себе, нужно действовать в соответствии с указаниями отца-настоятеля Маркворта и во благо церкви.

– Передай его дом в распоряжение церкви, – приказал он.

Брат Талюмус во все глаза уставился на него.

– Люд-д-и и без того возмущены тем, как обошлись с г-г-осподином Крампом. – От волнения он даже начал заикаться. – Зачем снова обижать их?

– Передай дом церкви, – повторил Фрэнсис более решительно. – Пусть служащие, все до одного, остаются на месте и пусть им хорошо платят.

– А зачем нам этот дом? – спросил Талюмус. – Вы там будете жить?

– Разве я уже не сказал тебе, что останусь здесь? – Фрэнсис сделал вид, будто сердится. – Нет. Но мы найдем, как использовать этот дом во благо жителей Палмариса. Может, будем раздавать в нем еду нуждающимся или исцелять недужных с помощью священных камней.

Хмурое выражение на лице брата Талюмуса медленно сменилось улыбкой, и Фрэнсис понял, что поступил правильно. Церковь, конечно, приобретет ценное имущество, но и простой народ останется не внакладе.

– Итак, список, брат. – Фрэнсис указал Талюмусу на дверь. – И пошли посланцев к пострадавшим торговцам. Скажи им, что они сегодня получат компенсацию. – По дороге к двери монах даже споткнулся от волнения. – И вот еще что, брат Талюмус, – сказал вслед ему Фрэнсис. – Пусть посланцы не делают тайны из своих поручений.

Талюмус улыбнулся и вышел, оставив довольного Фрэнсиса одного. А что? Быть человеком власти не так уж плохо, подумал новоиспеченный магистр. И политические игры – вещь весьма и весьма интересная.

ГЛАВА 25
НА СЕВЕР

В Кертинелле, как выяснилось, царил мир и покой. Вспашка полей уже началась, дома были выстроены заново или отремонтированы. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как деревню захватили зловонные гоблины и поври, но их мерзкий запах уже выветрился. Де'Уннеро стало ясно, что жители, по крайней мере внешне, вернулись к мирной жизни.

И он не был склонен нарушать этот порядок вещей. На задворках деревни, укрывшись за склоном холма, епископ с неохотой освободился от чар тигриной лапы. Все пять предыдущих дней он провел, погрузившись в каменную магию, и был в той же степени диким котом, в какой и человеческим существом; удивительное ощущение власти и свободы.

Пять дней. Слишком долго, подумал Де'Уннеро. Он знал, что на мощных тигриных лапах сто пятьдесят миль от Палмариса до Кертинеллы можно было покрыть в три, а то и в два дня. В особенности если использовать камень души из кольца Крампа, чтобы буквально высасывать жизненную силу из попадающихся на пути животных, – усовершенствованный вариант того, как монахи омолаживают коней, вытягивая жизненную силу из оленей. Теперь, в качестве тигра, Де'Уннеро мог вообще бежать практически без остановок, на ходу выкачивая энергию жизни из своей жертвы, а потом сжирая ее уже в прямом смысле этого слова. Превосходный вариант, при котором перерабатывается вся энергия, без остатка. После такой трапезы Де'Уннеро-тигр был готов тут же снова пуститься в путь.

Тем не менее именно красота и мощь такого существования приводили к тому, что он двигался медленнее, чем мог, несмотря на то что страстно желал как можно быстрее добраться до Полуночника. По пути он нередко сворачивал в сторону – ради того чтобы продлить удовольствие.

Не важно, решил Де'Уннеро. Несколько дней не играют никакой роли, поскольку даже в этом огромном мире Полуночнику нигде не спрятаться от его когтей.

Он вошел в Кертинеллу в простой монашеской рясе, придав лицу безмятежное, обезоруживающее выражение.

– День добрый, отец! – один за другим приветствовали его крестьяне.

Все они усердно трудились, ремонтируя дома или – вот удивительное дело, поскольку до конца зимы оставалось еще пара недель! – готовя к обработке поля, уже освободившиеся от снега. Последний буран, закончившийся проливным дождем, растопил и смыл снег, обнажив землю. Сейчас крестьяне стаскивали в груды камни, размечали участки колышками.

– И тебе того же, дитя мое, – вежливо отвечал он. – Подскажите, где мне найти вашего управителя.

Доброжелательные крестьяне назвали имя и показали, в каком направлении находится нужный дом, окруженный густыми деревьями, между которыми еще оставался снег, пронзительно белевший в тени.

Управительницу – потому что это оказалась женщина, приземистая, лет сорока, – найти было проще простого; она трудилась на своем поле. Увидев Де'Уннеро, она оперлась о мотыгу обеими руками, положив на них подбородок.

– Ты Джанина О'Лейк? – приветливо спросил Де'Уннеро.

– Она самая, – ответила женщина. – А ты кто будешь? Может, хочешь основать церковь тут, в Кертинелле?

– Я брат Симпл, – соврал Де'Уннеро, – просто прохожий. Хотя уверен – как только мирная жизнь наладится, церковь пришлет сюда священника.

– Ну, у нас есть монах Пемблтон, – ответила Джанина. – До него всего-то день пути. Все проповедует, чтобы люди о душе думали, а не о том, как бы брюхо набить, – Де'Уннеро с трудом сдержал желание ударить ее. – Однако у тебя такой вид, точно ты и сам не прочь перекусить.

– Так оно и есть. – Он скромно потупил взгляд. – Немного еды и рассказ о том, какая дорога ведет на север, – вот все, что мне нужно. Я иду в Тимберленд, там в последнее время проповедовать некому.

– Да уж, места там дикие, говорят, – улыбнулась Джанина. – Ну, посиди пока в тенечке, отдохни. Я скоро закончу и покормлю тебя на дорожку.

– Пожалуйста, добрая женщина. – Монах протянул руку к мотыге. – Позволь мне заработать себе еду.

Джанина удивилась, но спорить не стала.

– Вот уж не думала, что монах захочет поработать, – сказала она. – Но помощь мне не помешает, и я отблагодарю тебя за нее.

Де'Уннеро принялся мотыжить поле: чего-чего, а этого, наверное, никто никогда не ожидал от епископа Палмариса. Потом Джанина пригласила его вместе с несколькими другими крестьянами пообедать. Еда была горячая и вкусная, но Де'Уннеро, после его диких трапез, она показалась немного странной и оставила полуголодным.

За обедом шла неспешная беседа. Епископ выяснил, что в пути на север ему ничто не угрожает и добраться до Тимберленда будет не труднее, чем от Палмариса до Кертинеллы, – если, конечно, зима не выкинет напоследок какую-нибудь шутку. Правда, на севере и сейчас еще лежит снег, объяснили ему.

После обеда брат Симпл принял приглашение переночевать в сарае Джанины и предупредил ее, что утром она, скорее всего, его уже не увидит, так как он собирается продолжить путь с рассветом.

На самом деле он покинул сарай и Кертинеллу уже через час и помчался по залитым лунным светом полям на север, с каждым прыжком все глубже погружаясь в магию «тигриной лапы». Процесс превращения его рясы в шкуру зверя был настолько совершенен, что кольцо с камнем души оказалось надето на палец тигриной лапы.

Ощущение было такое, словно он полностью превратился в зверя и видел мир глазами дикого кота. Вскоре он почуял присутствие рядом другого животного и понесся еще быстрее, принюхиваясь к запаху, наслаждаясь им, а точнее говоря – страхом, которым был пропитан этот запах. Это придавало погоне особенную прелесть, порождая дикую, первобытную радость хищника, уверенного, что жертва от него не уйдет.

Невидимый, неслышимый, он мчался через темный лес. Чуткие уши уловили шорох в стороне, и почти сразу же он увидел их: два белохвостых оленя – самец с ветвистыми рогами и самка.

Мягко ступая, тигр приближался к ним.

Самец ударил копытом по земле; самка подпрыгнула, как бы собираясь умчаться прочь.

Но она не знала, в какую сторону бежать, понял Де'Уннеро. Он был рядом, совсем рядом, оставался один прыжок и… Он бросился на самца; с ним справиться было труднее.

Могучий тигр издал ужасающий рев, выпустил когти, широко расставил лапы, но самец не обратился в бегство и не замер на месте, а пошел прямо на него, опустив голову и выставив грозные рога. Когда они сошлись, Де'Уннеро ощутил болезненный укол в грудь, но не обратил на него никакого внимания. Он снова яростно взревел, тигриная лапа с размаху опустилась на голову оленя, вцепилась в его рога и резким рывком повернула голову в сторону, сломав хребет. Самец покачнулся и упал.

Де'Уннеро вгрызся ему в шею и разорвал главные вены, жадно лакая хлещущую из них кровь. Одновременно он мысленно воззвал к камню души, чтобы поглощать не только физическую составляющую оленя, но и его жизненную силу.

Когда все было кончено, энергия так и клокотала внутри. И все же ему было мало. Он бросился на поиски самки, нашел ее, накинулся сзади и возобновил пиршество.

Теперь можно было мчаться на север, не зная усталости, не испытывая потребности в отдыхе.

– Впереди все чисто, – сообщил Роджер, вернувшись к Элбрайну и Смотрителю, которые только что обшарили местность к западу и востоку.

Позади них на небольшой полянке немного в стороне от дороги – точнее говоря, всего лишь тропы, протоптанной солдатами армии демона, – пятеро монахов сидели в кружке вокруг костра и ели ужин, приготовленный Виссенти из съедобных корешков.

– Далеко же они убежали, – заметил рейнджер, недоверчиво покачивая головой.

Пройдя уже половину расстояния от Дундалиса до Барбакана, маленький отряд не встретил ни единого монстра – ни великанов, ни гоблинов, ни поври.

– Вайлдерлендс больше, чем кажется, – сказал кентавр, – больше, чем все населенные людьми земли, вместе взятые. Клич демона, сзывающего свою армию, пронесся по всей земле, вытащил гоблинов из их нор, согнал великанов с утесов безымянных гор и даже докатился до живущих за морем поври.

– А теперь, похоже, они вернулись в свои норы и скалы, – отозвался Полуночник. – И все же у меня нет ощущения, что здесь безопасно.

– Люди любят усложнять себе жизнь, – сухо заметил кентавр.

Полуночник снова покачал головой и уже в который раз оглянулся.

– Ну, жаловаться-то не стоит. – У Роджера возникло странное ощущение, будто Полуночник разочарован отсутствием монстров. – Лучше ни одного врага, чем много.

– Случается, что и один – слишком много, – задумчиво ответил Элбрайн.

– Если только тебя устраивает ужин из корешков, – засмеялся кентавр. – Хо, хо, знай наших!

Когда-то эта излюбленная присказка Эвелина, звучащая из уст кентавра, раздражала Элбрайна, но теперь заставляла лишь улыбаться.

– Что теперь, снова в разведку? – спросил Роджер.

Оба его собеседника заметили, что он бросил тоскующий взор в сторону костра.

– Да нет, хватит, – ответил Элбрайн, хотя знал, что и он, и кентавр будут рыскать по лесу до поздней ночи. – Иди к братьям, поужинай и ложись спать.

Роджер кивнул и побежал к костру, крича, чтобы Кастинагис оставил ему хоть чуточку.

– Его недаром тянет к огню, – сказал кентавр.

– Да, ветер холодный.

– Очень холодный. До сих пор нам везло, рейнджер. Так далеко на севере ветру ничего не стоило заморозить нас до костей, и однажды утром мы могли проснуться под толстым слоем снега.

– А нам еще идти и идти на север, – заметил Полуночник.

Смотритель кивнул.

– Да, и хотя скоро зиме конец, весна в Барбакане не то же самое, что в Дундалисе. Я на одно надеюсь: что после взрыва все там изменилось и в воздухе до сих пор плавает столько пыли, что она прикрывает землю, как одеялом. Ты видел, какой странный цвет имеет небо на рассвете и на закате. Может, это пыль смягчила погоду, что зимой, что летом.

В самом деле, как раз в этот момент западный край неба заполыхал красным, словно облака охватил огонь. Полуночник полагал, что кентавр прав. Он уже давно жил на свете, втрое дольше самого старого человека; и ни одно земное создание, даже госпожа Дасслеронд из тол'алфар, не было столь восприимчиво к явлениям природы, как Смотритель. Однако и без него Полуночнику было ясно: сегодняшнее заметное похолодание может означать, что дальше в этом смысле будет только хуже, в особенности когда они начнут подниматься в горы. Может, их обманула необычно теплая зима в Тимберленде? А вдруг перевалы в горах все еще завалены снегом?

– Пошли, – сказал он кентавру. – Пора и нам перекусить.

Смотритель покачал головой.

– Это не для моего брюха, – ответил он. – Да, монстров поблизости нет, но среди деревьев бегает множество всякой другой еды!

С этими словами он поскакал в лес, снимая с плеча огромный лук.

– Держись поблизости! – крикнул ему Элбрайн.

– Боишься невидимых монстров? – насмешливо ответил кентавр.

– Ничего подобного! Но в такую холодную ночь приятно слышать, как Смотритель играет на волынке!

– Услышишь, не сомневайся! – взревел кентавр и скрылся за густыми кустами; слышался лишь зычный голос. – Если только губы у меня не заледенеют от этого проклятого холода!

Сидя на ветке растущего на холме дерева, откуда вся деревня была видна как на ладони, Де'Уннеро сразу понял, что Дундалис сильно отличается от Кертинеллы. Дундалис оказался примерно вдвое меньше, но дело было не в размерах, а в том, что никаких признаков обычной крестьянской деятельности в деревне и вокруг нее не наблюдалось. Никто не расчищал поля, готовя их к весеннему севу, и даже лесоповальные работы не велись.

Здесь, далеко на севере, жизнь еще не вернулась в нормальное русло. Дундалис был больше похож на крепость, чем на мирное селение, и это впечатление лишь усиливалось из-за присутствия Шамуса Килрони с его людьми. Чуть больше десяти домов находились на разных стадиях строительства, а некоторые были уже закончены, но больше всего бросалась в глаза стена вокруг деревни, выше самого высокого человека, вдоль которой все время ходили солдатские патрули. В северной части возвышалась крепость, и там, на самом верху, стояли двое караульных, чьи силуэты отчетливо выделялись на фоне сумеречного неба.

Наверняка дозорные есть и в лесу, хотя и немного. Де'Уннеро ни с кем из них не столкнулся и беспрепятственно подошел почти вплотную к деревне.

Вообще-то в деревне ему делать было нечего, разве что поговорить с Шамусом и, возможно, прихватить его и солдат с собой на север. Спрыгнув с дерева, Де'Уннеро углубился в лес, ломая голову над тем, как встретиться с Шамусом, не дав повода для подозрений никому из возможных друзей Полуночника.

Решение этой проблемы нашлось довольно скоро, когда Де'Уннеро заметил и подслушал разговор двух дозорных. Один был ничем не примечательный невысокий человек, а второй – крупный и грубоватый с виду. По тому, как к нему обращался первый – называя его Томасом, – можно было предположить, что этот последний занимает более высокое положение в деревенской иерархии; и, к радости Де'Уннеро, оба упоминали Шамуса Килрони.

Их беседа подсказала епископу, как лучше заговорить с ними.

Они подскочили от неожиданности, Томас в мгновение ока выхватил меч.

– Успокойся, брат, – сказал Де'Уннеро и поднял руки в знак смирения. – Я просто Божий человек и не враг вам.

Томас опустил меч.

– Как ты тут оказался? И кто ты такой?

– Я сам по себе, – с улыбкой ответил Де'Уннеро. Мужчины обменялись недоверчивыми взглядами. – Епископа Палмариса волнует то, что Тимберленд восстанавливается без участия церкви.

– Что-то церковь никогда раньше не интересовалась Тимберлендом, – ответил тот, что был меньше ростом.

Де'Уннеро заметил движение в лесу за их спинами и услышал шаги еще двух людей; надо полагать, другие разведчики услышали взволнованный разговор и подошли узнать, в чем дело.

– Прежняя церковь, – уточнил он. – Сейчас все изменилось. Мы гораздо больше обеспокоены делами государства.

Двое подошедших встали у него по бокам и чуть сзади, но Де'Уннеро никак на это не прореагировал.

– Тимберленд не часть королевства, – с оттенком гордости объявил невысокий человек.

– И снова ты говоришь о том, что было раньше. Война многое изменила.

– Ты хочешь сказать, что теперь Дундалис принадлежит королю Хонсе-Бира? – возмущенно воскликнул собеседник Де'Уннеро.

– Я лишь хочу сказать, что на данный момент принадлежность Дундалиса не определена. – Де'Уннеро напомнил себе, что ему в общем-то плевать и на самих этих людей, и на их мнение. – Неплохо бы всем вам уяснить это, в особенности учитывая, что в деревне находятся королевские солдаты.

Пораженный таким неожиданно резким заявлением, человек отступил, а тот, кого он называл Томасом, насмешливо фыркнул.

– Я Томас Джинджерворт, – дружелюбным тоном представился он и протянул руку.

Хорошо, что Де'Уннеро держал «тигриную лапу» в левой руке и смог протянуть свою. Они обменялись рукопожатием.

– Разве сейчас в Дундалисе нет монахов церкви Абеля? – спросил Де'Уннеро.

Этот вопрос застал его собеседников врасплох, поскольку в нем содержался намек на пребывание в Дундалисе Браумина и остальных братьев, пусть и пытавшихся замаскировать свою принадлежность к церкви.

– Никаких монахов тут нет, – быстро и решительно ответил Томас.

– Жаль. Значит, они уже ушли, – сказал епископ.

– Их тут и не было.

Де'Уннеро как бы опечалился.

– Они тут не появлялись? – с беспокойством спросил он, надеясь этим вопросом еще больше сбить собеседников с толку.

И это ему удалось. Теперь они уже не понимали, о ком идет речь – о Браумине с товарищами или о ком-то еще. Но – и это было даже важнее – сама реакция Томаса на его вопрос убедила Де'Уннеро в том, что этот человек друг Полуночника.

Как и все они.

– Я беспокоюсь за братьев, – продолжал епископ. – Что могло задержать их? Ведь путь из Палмариса через Кертинеллу очищен от врагов.

– Ну, наверняка кто-то из монстров еще бродит в округе, – не слишком уверенно сказал Томас.

Он, конечно, не понимал всей иронии этого заявления, поскольку не знал, что как раз в этот момент Де'Уннеро пробудил к жизни магическую энергию «тигриной лапы». Его левая рука соответствующим образом изменилась, но из-за широкого рукава этого никто не заметил.

– Пошли в деревню, там поговорим, – предложил Томас.

Епископ покачал головой.

– Томас Джинджерворт у нас тут за главного, – с нажимом произнес невысокий человек.

– Вот пусть Томас Джинджерворт и командует теми, кто ему подчиняется, – ответил Де'Уннеро. – Но не капитаном королевской армии и не посланцем церкви Абеля.

– В деревню, я сказал. – Томас сделал жест в направлении Дундалиса.

– Иди, – в голосе Де'Уннеро прозвучали приказные нотки, – да поторопись. Пришли сюда капитана Шамуса Килрони. – Его тон заставил всех четверых мгновенно ощетиниться и недовольно заворчать. – Считай, что тебе крупно повезло, – у меня нет времени пререкаться с тобой. – Де'Уннеро понимал, что злить этих людей бессмысленно, но просто не мог удержаться. – Я поговорю с капитаном Килрони, но это произойдет именно здесь. Мне нечего делать среди грязных лачуг, которые вы называете своей деревней.

– Тогда убирайся отсюда, пока цел, – отрезал Томас.

– Теперь мне все ясно, – заявил Де'Уннеро. – Ты друг того, кого называют Полуночником.

От удивления глаза Томаса округлились, но ни он, ни остальные не успели среагировать. Де'Уннеро круто развернулся, выставил перед собой руку, превратившуюся в тигриную лапу, и процарапал грудь стоящего ближе всех человека. Ему ничего не стоило убить мерзавца – на самом деле он этого просто жаждал, – но у него хватило ума лишь вцепиться когтями в кожаную тунику и разорвать ее.

Вскрикнув от ужаса, человек отпрянул, а его товарищи начали надвигаться на Де'Уннеро. Однако он оказался проворнее; правой рукой схватил одного из них за волосы, отогнул его голову назад, а тигриной лапой вцепился в лицо, царапая когтями кожу.

Томас и последний из уцелевших отскочили. К их удивлению, Де'Уннеро освободил того, которого держал, с силой толкнув его в сторону Томаса.

– Людям в вашем положении не стоит так опрометчиво обзаводиться врагами, – заявил епископ. – Равно как недооценивать притязаний церкви и ее возможностей. Мы получим все, чего желаем. Теперь идите и пришлите ко мне Шамуса Килрони. Мое терпение на исходе.

Несколько мгновений все четверо стояли, словно окаменев.

– Когда они ушли в Барбакан? – спросил епископ. Томас и остальные не отвечали. – Ну, как хотите. – Де'Уннеро слегка поклонился. – Ваш выбор ясен, но мой вам совет: думайте, кого выбираете в союзники.

– Ты много на себя берешь, – ответил Томас. – Говоришь о каком-то Полуночнике, как будто уверен, что мы знаем, кто это такой. Между тем…

Де'Уннеро поднял свою человеческую руку.

– Как хотите, – повторил он и кивнул в сторону небольшой группы сосен. – Скажи капитану Килрони, что я жду его вон там и хочу поговорить с ним лично.

Несмотря на то что Де'Уннеро мог назвать этих людей своими врагами, он без опаски повернулся к ним спиной, уверенный, что они не посмеют на него напасть. Он и в самом деле был великолепным воином и умел очень точно оценивать потенциальные возможности противников. Его уверенное спокойствие произвело на Томаса Джинджерворта и его товарищей устрашающее воздействие – в добавление к тому, что уже произошло раньше; ясное дело, никто из них и не думал о нападении.

Сумерки уже затопили лес, когда появился Шамус Килрони. Ему было сказано лишь, что монах церкви Абеля хочет поговорить с ним; и, конечно, встреча с самим епископом произвела на него шоковое воздействие.

– Почему ты позволил Полуночнику уйти? – без единого слова приветствия спросил Де'Уннеро.

– А чт-т-т-о я мог сделать? – заикаясь от волнения, вопросом на вопрос ответил Шамус. – Не сражаться же с ним? Вы мне это категорически запретили.

Де'Уннеро сделал ему знак говорить потише; наверняка их разговор слышало множество любопытных ушей.

– Тебе было приказано не спускать с него глаз. И, однако, ты сидишь в этой жалкой деревушке, а Полуночник бродит где-то на севере. – В голосе епископа явственно прозвучало недовольство.

– Я просил его взять меня с собой, – возразил Шамус Килрони. – Но он отказал.