Текст книги "Чебачок к пиву. История одной мести"

Автор книги: Рим Фиктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц)

Щёки Арбелина порозовели от нахлынувшего вдохновения и мысли приобщить Дениса к только что сформулированному проекту. Он рисовал Денису то, о чём давно размышлял, анализируя пище-вкусовую фасцинацию и всё более проникаясь идеей, что в фасцинетике это направление, объединенное с трофологией Александра Уголева, может стать одним из практически важнейших способов обуздания пищевой человеческой чрезмерности. Идея спасения населения от катастрофической пандемии ожирения, охватившей всю планету, его волновала, он искал способы создания практических технологий профилактики ожирения и способов снижения излишнего веса.

Денис тоже взволновался. Образованность его была достаточна, чтобы понять мысль Арбелина, но также достаточна и для того, чтобы понимать свою малозначительность в такого рода проекте:

– Без Вас это неосуществимо. – сказал он убеждённо.

– Конечно! Но Вы ведь попросили возможность советоваться. Вот я и предлагаю Вам стать соавтором проекта, будете учиться по ходу дела, осваивать азы фасцинетики. И проводить кулинарные эксперименты. С моим теоретическим участием. Создавали ядерное оружие физики-экспериментаторы, но без физиков-теоретиков результат был невозможен. Поэтому Лев Ландау, гениальный физик-теоретик, производил расчеты и выдвигал идеи, не прикасаясь к индустрии. И получал Сталинские премии. Союз теории и практики только и может создать научную фасцинирующую кулинарию будущего, одновременно и лекарственную, и вкусную. И избавляющую человечество от ожирения.

Доверие, высказанное Арбелиным, бросило Дениса в жар и он мгновенно осознал, что учёный говорит ему то, что может стать его судьбой. Мысль о мщении несколько отодвинулась, погрузилась в предлагаемый Арбелиным проект и Денису от этого стало легче, будто он уже отомстил. Он понял, что на предложенном Арбелиным пути месть обязательно состоится, а, значит, она вроде бы уже и состоялась – там, в глубинах мстительного воображения.

– Говорите, Юлиан Юрьевич, что я должен делать. – сказал он.

Арбелин удовлетворенно и ласково посмотрел на Дениса. Мечта о сотруднике-кулинаре реализуется столько неожиданно и приятно, что лучшего и не придумать. Он сразу поверил, что Денис станет настоящим помощником и первооткрывателем. Но придётся над ним поработать, ведь у него нет основательного образования, особенно в науках, которые потребуются – в биологии, химии. Зато он получит из первых рук фасцинетику, чего пока нет ни у одного кулинара в мире. Симбиоз теории и практики обещал быть не просто успешным, а захватывающим.

– Давайте договоримся о форме нашего сотрудничества. Во-первых, связь. Мобильник у нас есть. Электронная почта есть?

– Да.

– Интернет – само собой. Тексты, которые Вам понадобятся, я дам… Дальше, надо подумать о Вашей экспериментаторской экипировке. Это сложновато, но я придумаю. У меня есть давний приятель, со школы ещё, доктор биохимии Дима Петров. Он подскажет. Биохимия наука потрясающая. Я достаточно далек от неё, но наблюдая за её открытиями, уверен, что ближайшие годы будут расцветом именно биохимии, молекулярной биологии и всего с ними связанного. Но поговорим об этом чуть позже. На сегодня хватит, поразмышляйте, прикиньте Ваши возможности. Вы ещё не женаты?

– Нет.

– Квартира есть? С кем живете? С родителями?

– Квартира двухкомнатная, хватает. Живу с бабушкой. Родители мои погибли в автомобильной аварии, когда мне было четырнадцать. Моя семья – это я и бабушка.

– Значит, пока свободен. И если надумаете, идите ко мне и будем создавать кулинарную фасцинетику с лейтмотивом «еда как вкусное лекарство».

Окрыленный Денис уходил от Арбелина с желанием переделать себя в повара-фасцинетика и с укрепившейся мыслью о мести Саньке Дубу с помощью фасцинации. Он торопился на своей «Окушке» в новую свою обитель с мыслью ещё раз погрузиться в сайт Арбелина.

***

Встреча с Альфой и Денисом оказались для Юлиана Арбелина неожиданностью долгожданной, о такой встрече он мечтал, но совершенно не надеялся, что это когда-нибудь произойдёт. Общения с новыми людьми хватало, приходили на консультирование, иногда случались беседы со специалистами, которым хотелось ознакомиться с его открытием, наведывались время от времени и дотошные журналисты, в большинстве своём невежественные и спесивые, но всё это было не то. И даже когда приходили те, кто вызывался сотрудничать на ниве развития фасцинетики, порывался в последователи-ученики, Арбелин очень скоро убеждался в их ничтожности, желании подзаработать, поживиться, а поскольку никакими финансовыми ресурсами для этого он не обладал, встречи эти заканчивались полным разочарованием с обеих сторон: Арбелин иронично усмехался, а кандидаты в последователи и адепты бесследно и навсегда исчезали. Один из таких ничтожеств особенно запомнился. Вы, говорит, сколько мне будете давать на бензин? А сам богатенький и ездит на внедорожнике.

У Арбелина был единственный ресурс, которым он владел надёжно и филигранно, ресурс необыкновенной мощи и продуктивности – его мозг. Но мозг этот никому не был нужен, в этом Арбелин давно убедился, и романтические мечты первых двух лет после создания фасцинетики постепенно угасли. Он без устали по десять-двенадцать часов ежедневно трудился, дел с развитием фасцинетики было непочатый край, его жизни, сколько бы она ещё ни продлилась, не хватит. Потому и мечтал о последователях, которым можно было бы передать эстафету.

Чёрт дёрнул послать проект в ФСБ! Думал откликнутся, завертится проект, появятся творческие люди. Спустя пару недель он остыл и уже клял себя за эту неуклюжую романтику.

И вот появились два молодых человека, в глазах которых он прочитал чистые чувства, увидел искорки энтузиазма и редкостной в людях захваченности, энергии любопытства, так ценимой Арбелиным. Разговор с ними был своеобразным тестом на определение их ума и способности понимания. Оба тест выдержали на «отлично».

И он возрадовался, как может возрадоваться любой первооткрыватель, встретив понимание его создания. А тот, кто понял и принял в свой ум и в свою душу, понесет это знание дальше, будет пахарем и сеятелем. Теперь их трое, он, Денис и Альфа. Остается передать им всё, что он знает, и открывать вместе с ними новые горизонты. Их пусть ещё и незначительные знания, возраст и чистота помыслов были залогом успеха, уж он постарается дать им интеллектуальный и творческий взлёт, создать из них подлинных профессионалов. И реализует свой давний замысел так встряхнуть публику, чтобы взорвать барьеры невнимания и вывести новое знание на пик творческого прорыва науки, на спайку информации и фасцинации, без чего человечеству уже не жить. Для этого нужен яркий социальный эксперимент, социальная вспышка такой силы, как бывает у праздничного салюта или фейерверка. Одному такой эксперимент не под силу. Втроём он возможен, только надо теперь как следует поразмыслить над техникой, в полной мере используя потенциал Альфы с её отцом и Дениса. То, что Денис оказался кулинаром, было подарком судьбы. Используя его дар, Арбелин получал возможность экспериментировать в направлении фасцинофикации и профилактики пище-вкусовых зависимостей, и через этот мощный эволюционный инструмент повлиять на резкое ограничение, а возможно и полное вытеснение ожирения человечества. Альфа годилась для создания фасцинотерапевтического синтеза, изобретения фасциносинтезатора, о котором Арбелин задумался ещё пять лет назад, проникая в секреты психотерапии методами и инструментами музыки, живописи, ландшафтной, танцевально-двигательной и цветосветовой экспансии. В основе всех этих видов и форм психотерапии лежит фасцинация и свести их в целительный синтез, создать клиническую фасцинетику было сверхзадачей. Альфа обнаружила не только способности к аналитике, но и бесценный для такого замысла художественный дар.

Было о чём задуматься и мечтать Арбелину в конце этого дня, раскинувшись на своей суворовской лежанке, подруге всех его творческих достижений.

Приятно взволновала своей загадочностью и синхронность появления Альфы и Дениса в один день, будто был выполнен неведомыми силами мистический заказ. К мистике Арбелин относился осторожно, воспринимая невероятные совпадения, пророческие знаки и предсказания как некую художественную фантастику человеческого бытия, однако несколько фактов такого рода, случившиеся в разное время в его уже достаточно продолжительной жизни, будоражили ум и воображение. Буквально за неделю до появления Альфы и Дениса просигналило ему мистическое странное совпадение. От матери, умершей пять лет назад, остался небольшой электронный будильничек, который она любила. Часы он прибрал, стояли они в книжном шкафу. И вот неделю назад наткнулся взглядом на них, достал, вспомнил маму, повертел и решил включить. Поставил батарейку, убедился, что часы работают, но попытки перевести и поставить стрелки на текущее время закончились неудачей: колёсика прокрутки стрелок не было, а торчащий миниатюрный стерженёк для колёсика на усилия пальцев не поддавался. Прикинув, что колёсико где-нибудь да отыщется, он оставил попытки, вынул батарейку и поставил будильничек на столик рядом с компьютерным монитором впритык к своему такому же маленькому рабочему будильничку. И вечером, когда привычно улёгся на лежанку и включил компьютер, вдруг молнией сверкнуло в глазах: на мамином будильничке и на его верном рабочем стрелки показывали абсолютно одно и то же время – 18 часов тридцать пять минут! Посмотрел на другие часы – везде то же время. Оставалось вставить в мамин будильник батарейку. Как такое совпадение могло произойти? Будто мама из небытия передвинула стрелки. Мурашки по позвоночнику пробежали. Мистика!

И был ещё один врезавшийся в память совершенно мистический случай в Москве, тридцать лет назад, так им и не разгаданный. В Москву прилетел он тогда на научную конференцию, на которой ему дали возможность выступить с сообщением. Стоял солнечный сентябрь, он радовался, как всегда, когда бывал в столице. Часов в семь вечера поехал в Тёплый Стан навестить профессора Архангельского, с которым был дружен. И вот в метро, войдя в вагон, чуть не остолбенел: прямо напротив входа сидела великолепная Танечка Жданова, давняя его приятельница ещё с аспирантских лет, она тогда была студенткой филфака. Десять лет прошло с той поры как последний раз с ней виделись! И вот она – в московском метро мило улыбается, мгновенно его узнав. Как могло такое случиться? Оказалось, она уже пять лет живет в Москве, он об этом не мог и предполагать, да и, откровенно говоря, память о ней вовсе стерлась. Мистическое пересечение! Было чему подивиться.

И вот новое необъяснимое, загадочное совпадение: незнакомые ему и друг другу Альфа и Денис появляются у него в один день, да ещё и оба становятся его учениками. Совпадение это было воспринято Арбелиным как мистическая юнговская синхронистичность, как подарок небес или судьбы, как хочешь называй. В один день он получил то, о чём давно мечтал – двух последователей и будущих соратников в развитии созданной им науки.

***

После посещения Арбелина весь день пребывала в радостном настроении Альфа. О чём угодно думала она, собираясь на встречу с Арбелиным, но только не о таком потрясающем впечатлении, которое он на неё произвёл, и не о таком нежданном и ошеломляющем итоге. Это был дар небес, она сразу всё оценила и поняла своим рациональным умом и художественной интуицией, которые в ней так благодатно сочетались и делали её необыкновенной, чего не мог не уловить чуткий Арбелин.

Первой жертвой её эйфории стал папа. Альфа обрушила на него восторги, передала и изобразила в мельчайших деталях весь разговор с Арбелиным, закончив словами:

– Папочка, милый мой папулёк, это то, о чём я даже мечтать не могла! Я теперь от него не отлипну, хоть убивай меня, я просто обязана взять от него всё-всё, чем он обладает, я прилипну к нему как пиявка! Ты меня знаешь.

Отец знал, отец понял и радовался, что дочь его ожила, отторгнув отчаяние. Что ж, он весь в её распоряжении:

– Альфунча, говори, что мне нужно делать для пиявки.

Они, отец и дочь, давно образовали тот нерасторжимый родной по крови и духу союз, в котором были друг другу опорой, поддержкой и защитой. Это Альфа спасла отца, когда он был на краю погибели. Это он старался всеми силами вытащить её из угасания вот уже больше года. Он понял – дочь спасена, ни о какой беде уже не может быть и речи, глаза её сияли, вся она светилась радостью и энергией, он любовался ею, тяжесть из сердца ушла и он был бесконечно благодарен незнакомому человеку, влившему в дочь эликсир жизни:

– Я хочу увидеть этого человека. Я хочу с ним поговорить.

– Да-да-да, папочка! Обязательно! Юлиан Юрьевич тоже сказал, что хочет с тобой поговорить. Просил приехать. Надо только созвониться.

Рациональна и прагматична была девушка Альфа Истомина. Мгновенно, ещё при разговоре с Арбелиным, она прикинула в уме, что ей и Учителю, – так она сразу окрестила про себя Арбелина, – понадобятся финансовые средства.

– Папа, надо будет договориться о плате за учёбу. Ведь я теперь буду у Юлиана Юрьевича студенткой, ученицей. Пиявка пиявкой, но лучше если пиявка будет ученицей, правда?

Отец засмеялся и это был радостный смех освобожденного от душевной тяжести человека:

– Ты как всегда права, дочура.

– Папа, только знаешь что, пообщайся с ним наедине. Как мужчина с мужчиной. Вы поймёте друг друга. Он ведь тоже одинокий. Я не буду вам мешать.

– Одинокий!?

– Да, он живёт один. Совершенно один. Подробностей я пока не знаю, но один. Давай созвонимся?

Она набрала номер Арбелина.

Арбелин назначил время: завтра в 17–00.

***

Не спалось и Денису. Мысли о том, что месть его наконец начинает вырисовываться в нечто осуществимое, заслонила идея Арбелина стать ему первым в мире фасцино-кулинаром. Уже достаточно знакомый с достижениями молекулярной кулинарии, он сразу вник и понял замысел Арбелина. Не эксперименты над молекулярной экзотикой, а поиск молекулярных основ пищи как вкусного лекарства. Это было неожиданно, просто и гениально. И Денис прикидывал, что потребуется ему на этом пути. Понятно, что без Арбелина эту идею ему не поднять и не осилить. Значит учёба. Он станет его учеником. Затем понадобится основательное изучение биохимии. Значит университет. И понадобятся эксперименты. Кое-какая аппаратура у него уже есть, но придётся создать по–современному оснащённую лабораторию на дому. Это не так уж сложно, завтра же и начнёт, поспрашивает, посмотрит, где и что можно достать.

Уже под утро вернулась мысль о мщении. Он создаст фасцинирующее орудие мести – пиво, от которого Санька изойдёт мочой. Возник образ: стоящий по колено в океане мочи Санька Дуб. От этого образа Денису стало даже весело, будто месть уже свершилась. Моча? На, получай её в избытке и наслаждайся. Моча под видом вкуснейшего пива! Он отомстит ему тем же, чем был унижен, – мочой, безмерным потоком мочи. Моча перестала быть для него сигналом фобии, превратившись в смешной гадкий образ.

И пришёл к Денису во сне отец.

– Ну, сынок, расскажи, как живёшь, что делаешь? – спросил он суровым тоном.

Испугался было Денис строгости отца. А тот улыбнулся, подошёл, обнял:

– Иди, Денис, иди, не останавливайся.

И растворился, будто и не было…

***

Ворочался рядом с похотливой своей курицей Виталий Никшанов. Пять жён горбатого старца будоражили воображение. Не помогало на этот раз даже успокоительное благоухание тела супруги, трижды вдыхал бедняга эфедрин, сдерживая расшатавшиеся нервишки. А когда под утро заснул, в тяжелом сне приснилась ему обнажённая обольстительная Шехерезада, гладившая его по головке как ребёнка.

Замер рядом со своей хромоногой великаншей извращенец Гедалий Ляушин. Почему, ну почему горбуну досталась эта небесная хромоножка, а не ему, опытному мужчине в расцвете сил? По-че-му??? Он готов был орать, но держался, чтобы не разбудить храпящую строгую Анфису Синютину, хитроумную начальницу райотдела милиции, неукротимую взяточницу, с которой сошёлся ещё когда работал надзирателем к колонии; она-то и пристроила его в юридический институт, вывела в люди, впаяла в ФСБ. Обычно в такие дни, когда был чем-нибудь расстроен, он вливал в себя два стакана водки, вышибая плохое настроение как пробку из бутылки, а сегодня не потянуло, даже отрезало, как только мелькнуло в голове залить. Образ стройной прихрамывающей нимфы с тросточкой оттеснил всё на свете, даже водку. Нимфа потрясла его воображение, уставшее от хромых рыхлых и грязных кляч, жертв его охотничьего сексуального азарта.

Гедалий Ляушин, как и его сослуживец Виталий Никшанов, готов был прикончить и размазать старого горбуна, хоть и по другим основаниям.

Так к утру все, утомлённые и перевозбуждённые, провалились в сны.

И сны их были разные…

***

Ляушин зафиксировал и заснял Арбелина на фото на следующий день, приехав к подъезду к восьми утра, чтобы наверняка не пропустить выхода креатина из подъезда, когда бы это ни случилось. Выход произошёл удачно – в половине девятого. Ляушин выскочил из свой рухляди и осторожно, прилично отстав, приклеился к Арбелину. Идти пришлось совсем недолго, как вдруг Ляушин был удивлён неожиданностью в поведении креатина. Арбелин завернул на близлежащую мусорную площадку, хотя ничего такого, чтобы бросить в мусорный бак, в руках не держал: через плечо висела небольшая сумка вот и всё, что было при нём. Завернув к мусорной площадке, Арбелин внимательно её осмотрел и заглянул в пару баков, задав тем самым Ляушину новую загадку. Дальше загадок становилось больше. Арбелин пошёл дворами к ещё одной площадке и снова заглянул в баки. «Что это он, – удивился Ляушин, – банки и бутылки ищет что ли?» Сам заглянул в те же баки, когда Арбелин пошагал дальше. В одном из них на виду, рукой можно дотянуться, валялись поверх всякого дерьма четыре пивные банки. Значит не банки высматривает. Тогда что же?

Поход продолжался от одной мусорки к другой. На седьмой случилось совсем невероятное! Креатин увидел стопку книг, перевязанную бечёвкой и аккуратно кем-то поставленную в сторонке от мусорных баков. Он поднял книги. Ляушин издалека не смог рассмотреть на корешках имя автора, зафиксировал только коричневый цвет обложек. Быстро достал фотокамеру, закамуфлированную под зажигалку, начал съемку, имитируя прикуривание, чтобы не привлечь внимание фигуранта. Дома, рассматривая снимки в увеличенном формате, был поражён – это было собрание сочинений Иосифа Виссарионовича Сталина в восьми томах. Все восемь томов и были перевязаны бечёвкой.

Ляушин Сталина уважал и даже думал про себя, что неплохо было бы для России иметь Сталина, а не этих либердалов-дерьмократов, разваливших СССР. Сталин несколько ослабил неприязнь к горбуну. Неужто и он Сталина ценит, раз понёс его домой.

Но загадки похода Арбелина по десяти мусорным площадкам Ляушин в этот день не разгадал.

Не разгадал и в следующие три дня, всё так же приклеиваясь к Арбелину по утрам, а дважды ещё и вечерами; оказалось, что учёный ходит по мусоркам и утром, а иногда и вечером.

Но зачем, если не собирает банки, бутылки или металл, как делают другие, а других, как зафиксировал удивлённый этим фактом Ляушин, было предостаточно и с некоторыми креатин останавливался и разговаривал, значит они были знакомые, свои. Вот Умнику будет над чем поразмышлять! Сам же Ляушин загадки эти разгадать пока не мог ни в какую. Только надежно фиксировал.

***

Отец Альфы был высок и атлетичен. Вот в кого Альфа, сразу оценил Арбелин, как только тот переступил порог, вот откуда струнка и энергия. И глаза те же – светлые, серозелёные с внутренней умной энергией.

Представившись и назвав имя, отец Альфы обрушил на Арбелина благодарности:

– Юлиан Юрьевич, я не знаю какими словами Вас благодарить за дочь. Вы её спасли. Она ведь в бездну провалилась.

– Да, она рассказала… Это была действительно бездна.

– Юлиан Юрьевич, она ведь у меня не хлюпик какой-нибудь, а наоборот. Стойкая, сильная, боец. И вдруг провалилась. Как она сама сказала мне три дня назад: «Папа, я зависла, как последняя дура». Видели бы Вы её, как она прыгала от радости, после встречи с Вами. Я просто счастлив.

– Расскажите, если можно, вкратце о ней. Мне Ваша дочь интересна, я дал согласие учить её, хочется побольше о ней знать. Она рассказала основное. Мне хочется в деталях. Характер, поступки… Какая она?

– Она замечательная! Таких сейчас раз-два и обчёлся.

– Это я уже уловил. – улыбнулся Арбелин.

– Она у меня особенная, не такая как все, красивая, отчаянная, дерзкая. –продолжил отец сентиментально. – И себе на уме. Сама принимает решения, сама добивается. Целеустремлённость просто сумасшедшая. Вы заметили, какая у неё причёска?

– Очень милая причёска. Редкая в наш век. Даже и не припомню, с кем бы сравнить, кто из звёзд носит такую короткую.

– У неё же роскошные волосы. Цвет изумительный. Не рыжий и не платиновый. Посередине. Густые, вьющиеся. Распустить их – загляденье. Возвращаюсь с работы, это ещё до перелома ноги было, смотрю – волосы обрезаны и стоит передо мной этакий отчаянный мальчуган. Не сердись, говорит, папаня, некогда мне волосами заниматься. Вот такая она во всём. Себе на уме.

– Ерунда, Леонид Леонидович! –улыбнулся Арбелин – Она и с этой причёской прелестна. Встал, расчесал и готов к труду и обороне. Была бы дурнушка или рвалась на подиумы, другое дело, занимайся причёсками. А она у Вас красавица.

– Так я это к тому, что всё у неё не так, как у всех, всё по-своему.

– И прекрасно! – горячо сказал Арбелин. – Инкубаторских девиц хватает. А она у Вас – оригинальная, не инкубаторская. Это же прекрасно! Как это получилось у Вас с дочерью, что она такая выросла?

– Сам удивляюсь. Она до четырнадцати лет росла чуть ли не как беспризорница. Сорванец, а не девчонка. Отчаянная, почище парней. Я до сих пор диву дивлюсь, что из неё выросла такая рассудительная и рациональная девушка. Она же росла во дворе, в основном в мальчишеской компании, домой прибегала только поесть и ночевать. И так до четырнадцати лет!

– Почему так?

– Нам с женой до неё не было дела. Я пил по чёрному, жена предавалась амурным утехам и пропадала в элитных тусовках. Страшно вспоминать.

Арбелин молчал, ожидая продолжения. Он видел – отцу надо выговорить, что наболело.

– Я из однолюбов. – продолжал Истомин. – А мать Альфы жутко красива. Я влюбился в неё без памяти и навсегда. В ней этакое удивительное сочетание башкирской и славянской кровей, жгучая брюнетка с голубыми глазами. А тело – хоть на выставку. Она и пошла в фотомодели. И закрутилась в модельном бизнесе. На первых ролях. Потом фирму свою организовала. Ну и любовники пачками. Как перчатки их меняла. Я запил. Крепко подсел. Опустился. Представляете, что это было для Альфы? Как она при таких родителях сохранила чистоту и разум, ума не приложу.

– Да, условия для провала, что называется, идеальные вы с женой ей создали. Не курила?

– Абсолютно ничего, Юлиан Юрьевич. Не курила. Наркотики не пробовала. Даже пивом не баловалась. Какой-то в ней сидит запрет на всё.

– Такое бывает. Как реакция на поведение родителей. Большинство ребят родителям подражают. А редко – делают наоборот. Альфа видимо из таких. Защитная реакция на маразм, прошу меня простить за это слово, который она от вас видела ежедневно.

– Правильно Юлиан Юрьевич, хуже, чем маразм. Мать – шлюха, отец – пропойца. Ладно ещё в доме всё же не бедно, всё, что необходимо современному ребёнку, покупали. С едой проблем не было, с одеждой, спортивным разным инвентарём. Потом и компьютер ей купили, она его мгновенно освоила. Жена в гонорарах и подачках от любовников купалась. Да и я время от времени прирабатывал. Я же, Юлиан Юрьевич, инженер, изобретатель. У меня двадцать патентов на изобретения. Кое-что умею. На своих изобретениях потом предприятие организовал, можно сказать держу в руках бизнес среднего масштаба, на жизнь нам с Альфой хватает.

– А на чём у Вас бизнес, если не секрет?

– На замках и электронной автоматике и сигнализации. Замки делаю такие, что один домушник меня замучил с просьбами дать ему секрет. Такие замки всем нужны, клиенты богатые. А сигнализацию делаю для охраны, для разного рода «открой-закрой». Скажем, в гостиницах входные двери при подходе сами раскрываются. И прочая современная электронная автоматика. Заказов хватает, и у меня подешевле, чем заморское.

– А бандитской крыши нет? В России бизнес без крыши, говорят, не бывает.

– Меня клиенты спасают: милиция, охранные фирмы…

– О, Вам повезло. Светлая у Вас голова, мозг кормит. Редкость сейчас в России.

– Это и спасло. И Альфа.

– Как она Вас спасла, расскажите.

– Когда ей исполнилось четырнадцать, на неё позарился один из дворовых хулиганов, дебил и мордоворот. Лет семнадцати. Чуть не изнасиловал, но она сумела отбиться. Девчонка крепкая, цепкая, драчунья. Вырвалась. Пришла вся в синяках и царапинах. Не стала запираться, рассказала. У нас с ней всё без утайки. Я взбесился, хотел этого дебила укоротить. Форму я не потерял, хоть и пил как сапожник. У меня мастерский пояс каратэ.

– Вот как? То-то мне Альфа сказала, что умеет хорошо драться.

– Так из-за этого случая всё и пошло. Она мне запретила расправляться с дебилом. Нет, говорит, я сама должна ему яйца всмятку превратить. И попросила определить в клуб каратэ к моему давнему другу Андрею, у которого я в своё время тренировался. Привёл её к нему, рассказал, в чём дело, Андрей принял и пообещал, что через год она сможет кого угодно превращать в нечто нечленораздельное. Так и вышло. Даже скорее. Она же фанатик. Месяцев семь прошло, она поймала этого урода, а он на две головы её выше, и при всех пацанах прямо во дворе превратила его в тренировочную грушу. Мне рассказала соседка, которая с внуком гуляла во дворе и всё видела. Был театр, хоть кино снимай. Альфа поймала момент, когда во дворе собралась мальчишеская компания с этим уродом. Подошла к ним метров на пять и крикнула «Эй, ты, дебил, иди сюда, я тебе яйца отобью». Мальчишки засмеялись, урод был унижен. Он в раскачку двинулся на Альфу. И тут начался спектакль. Альфа нанесла ему два молниеносных удара – в живот ногой и в челюсть кулаком. А реакция у неё, Юлиан Юрьевич, как молния. Парень сложился, но выпрямился и хотел её схватить, она увернулась, и он получил новую серию ударов ногой и кулаками. В общем, превратила его в тренировочный мешок с опилками. В конце концов верзила завыл «Ма-ма!». Мать его ко мне вечером пришла разбираться. Ну, я ей всё объяснил и сказал, чтобы приглядывали за сынком, сексуальные у него аппетиты, может и в тюрьму загреметь. Для закрепления авторитета Альфы привёз на следующий день Андрея. Его вся шпана в городе знает. Мы во дворе с часок посидели, Альфа с нами немного покрутилась. Этого оказалось достаточно, чтобы её стали бояться как огня, а тот верзила обходил за версту. Но закончилось всё это совершенно поразительно, Юлиан Юрьевич. Альфу как отрезало от двора и всех прежних тусовок. Стала домоседкой, пошла в творческие кружки, на гитаре она еще в двенадцать лет выучилась, теперь пошла в танцевальный клуб, в литературный кружок, на английский налегла. Она ведь теперь по-английски шпарит как англичанка. Талантище! Всё даётся легко, всё усваивает с лёта. Глядя на это её преображение, я начал трезветь. Дочь может собраться, выстоять, возродиться, а я как червяк. И к этому моменту преподносит сюрприз моя жёнушка-блудница. Исчезает с каким-то богатеньким буратино, и ни слуху, ни духу. Я было опять за бутылку, а Альфа посадила меня в кухне за стол, сама села напротив, и говорит мне: «Папа, пора остановиться. Завязывай. Будем жить вдвоём и докажем этой суке, кто мы есть. Ты же гений. И я тоже не индюшка какая-нибудь. Дай мне слово». И это всё произносит твёрдо – как приказ. У меня аж мороз по коже. И я дал ей слово. Поверите, Юлиан Юрьевич, с того дня у меня во рту не было ни капли алкоголя. Разве что бутылочка пива иногда. Она у меня, Юлиан Юрьевич, особенная, необыкновенная. И настойчивая. Что решила, то и будет. Стену прошибёт, а достигнет.

– Ай, как Вам повезло с дочкой! – воскликнул поражённый рассказом Арбелин.

– Она же меня спасла, моя Альфунча, я её так зову. Говорит мне: «Разводись. Квартиру мы приватизируем, чтобы её духу не было». Нашла мать через её подруг. Принудила подписать заявление о разводе и выписаться из квартиры. Мы потом её продали и купили теперешнюю, в элитном доме в центре города. Денежку я заработал… Да, и говорит: «Начнём свою жизнь. Мне такая мать не нужна. И ты её выкинь из сердца».

Истомин грустно улыбнулся:

– Легко сказать выкинь. Мне эта тварь до сих пор снится, я так и не женился, хотя желающих хватает. Как выкинуть из головы, не знаю. – он рассмеялся. – Может Вы поможете? Я, изучая Ваш сайт, понял, что сексуальную фасцинацию можно вытеснить.

– Сложновато, она же биологическая. Впечатывается намертво. А если на неё наслаивается ещё и фасцинация захваченности любовью, то можно только посочувствовать. Древние римляне поэтому боялись любви. С Вами видимо подобная история и произошла. Тут уж ничего не поделаешь, только ждать и терпеть, пока не погаснет. – он озорно прищурил глаза. – А то попробуйте, Леонид Леонидович, делать, как советовал остроумный француз Ларошфуко. Если, говорил он, вас разлюбили, побыстрее влюбляйтесь в другую. Или бегите к шлюхам. Народ, кстати, без Ларошфуко так и поступает.

Истомин усмехнулся:

– Пробовал. Не получается. Застряло.

Арбелин сочувственно покачал головой:

– Никто так Вас в этой драме не поймёт как я. Тоже такое пережил. Мы с вами относимся к племени мужчин-моногамов, нам подавай одну-единственную на всю жизнь. Опасная штука. Полигамам-бабникам легче, к ним-то и относится совет Ларошфуко. Я так же, как Вы, втрескался в красавицу. И был счастлив до потери пульса. Целых пять лет, сынишку родили. А через пять лет у неё взыграло либидо, она ринулась в блуд и бросила меня. Ничем не смог её удержать. На колени перед ней встал. Она только самодовольно ухмыльнулась. – Арбелин помолчал, потом встряхнул головой. – Шесть лет мучился. Потом как-то само собой наваждение исчезло. Вытеснилось, очистилась психика. Потерпите. Вы человек сильный. Авось перетерпится. К проституткам ходить не советую – они все без исключения больны всяческой заразой. Заведите любовницу.

– Пока во всяком случае никто не нужен. Обхожусь. А как с сердцем бывает, Альфа на своём опыте узнала. Провалилась и зависла.

– Она мне сказала, что её жених от неё отказался. Расскажите подробнее.

– Она втрескалась в парня, каких сейчас называют мачо. Красавец, франт, самоуверен, спортивен, душа компании и так далее. Да ещё и альпинист. А она ему под стать. Вы же видели, какая она. Спортивная, гибкая. Чудо!