Текст книги "Чебачок к пиву. История одной мести"

Автор книги: Рим Фиктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

Через два дня раздался ещё один нежданный звонок. Позвонившая представилась Виолеттой Аркадьевной, диетологом, кандидатом медицинских наук. Попросила встретиться лично и сделать Денису деловое предложение. Назвала адрес, где можно увидеться и переговорить подробнее.

Завтра Денис был у неё на кафедре в медицинской академии.

Предложение было заманчивое. Виолетту Аркадьевну районная администрация попросила собрать творческую группу для разработки проекта питания для школ района.

– Понимаете, Денис, школы наши пребывают в пищевом хаосе. Да плюс вся эта заморская отрава, батончики, чипсы, сникерсы. Администрация решила создать какой-то научно обоснованный стандарт для школьных пищеблоков. А я-то думаю, что надо бы не только пищевую правильную основу им дать, но и дизайн, чтобы ребятки с удовольствием набрасывались на еду. Отрава-то ведь красиво сделана, потому и рвутся к ней ребятишки. Сможете мне помочь создать увлекательную кухню?

Предложение диетолога било в точку, оно взывало к фасцинации.

Денис поделился с Виолеттой Аркадьевной идеей:

– Я предлагаю включить в проект пище-вкусовую фасцинацию. Это чтобы питание для детей было и полезно, и вкусно, и завлекательно.

Диетолог о пище-вкусовой фасцинации не слыхивала, но как только Денис начал её просвещать, тотчас ухватила суть и зажглась. Денис дал ей адрес сайта Арбелина. И согласился участвовать в проекте. Детской кулинарией он в своём родном городе удивлял всех.

– Прекрасно! – удовлетворённо воскликнула Виолетта Аркадьевна. – Поедем завтра в районную администрацию, я Вас представлю нашему начальнику.

***

Начальником оказался упитанный розовощёкий детина лет сорока с хвостиком Лажаков Юрий Александрович, заместитель главы администрации района. Увидев тощего Дениса, он с ходу выпалил:

– Повар, а худой как грабли! Ты что, мало кушаешь?

Виолетта Аркадьевна от такой хамовитости вспыхнула, но Денису было не привыкать к охлопусным реакциям на его внешность, всю жизнь в них купался, и потому отреагировал с юмором:

– Не в коня корм, Юрий Александрович.

Лажаков оценил ответ и весело заржал:

– А вот мы и придумаем такой корм, что раздашься как конь. А, Виолетта Аркадьевна? Придумаем?

– Придумаем, придумаем. – с улыбкой кивнула Виолетта Аркадьевна. – Я предлагаю Дениса в нашу группу, он будет создавать дизайн детского питания.

– Он? Дизайн? – Лажаков удивлённо посмотрел на Виолетту Аркадьевну.

Оказалось, что дремучий Лажаков о торте «Адам и Ева» не был осведомлён.

Виолетта Аркадьевна рассказала.

Лажаков снова заржал:

– Адам и Ева в виде торта? Первый приз завоевал? Ухохотаться! – и помрачнел. – Только в детском питании чтоб таких штучек ни-ни!

Лажаков строго посмотрел на Виолетту Аркадьевну и Дениса, исполняя начальственную функцию, как он её понимал.

Получив позволение включить Дениса в творческую группу и договорившись о гонораре в сто тысяч рублей в две выдачи по пятьдесят тысяч, – аванс сразу и после сдачи проекта расчёт, – отбыли из администрации.

– Вы уж, Денис, не обращайте внимания на это хамло. – извиняющимся тоном сказала Виолетта Аркадьевна. – Таковы чиновники, к сожалению. Но в нашу работу он встревать не будет, увидим его только при сдаче проекта. А денежку будем получать у кассира. Я закончу формировать группу дня через два-три, позвоню Вам. Получите аванс и начнем трудиться на благо объедающихся отравой ребятишек.

Проект был интересен. Денис поделился столь неожиданным заказом с Арбелиным и Альфой.

– Это то, что надо! – оценил проект Арбелин. – Вот вам и практическое приложение фасцинетики сразу в двух направлениях: целительном и эстетическом. Детей в первую очередь надо спасать от массового ожирения. Неплохо бы поработать тебе, Денис, не только над дизайном, но и предложить диетологу какие-то рецепты под лейтмотивом вкусного лекарства. Но над этим надо работать и работать. Не сразу.

– Можно и мне подключиться? –попросила Альфа. – Вкусное лекарство для целительной фасцинетики ведь необходимо, так я понимаю, Юлиан Юрьевич?

– Ещё как! Это основа целительства.

На том и порешили: негласно академия подключается к проекту детского школьного питания.

Часть восьмая

ЭКСКУРСИЯ ПО МУСОРКАМ И УСТРАШАЮЩАЯ ФАСЦИНАЦИЯ

***

Июнь наполнялся теплом, по утрам погода установилась райская.

Арбелин решил не тянуть и поскорее устроить ученикам обещанную экскурсию по мусорным площадкам, чтобы наглядно приобщить их к проблеме реципрокности.

Позвонил обоим:

– Завтра в 8-30 жду у моего подъезда. Форма – как можно проще, шагать пешком придётся три километра. Пройдёмся по моему утреннему маршруту, по дороге и побеседуем.

Ученики созвонились и подъехали на своих машинах вместе.

– Молодцы, одежда как раз. – похвалил Арбелин. – Тачки оставляем и шагаем. Что сегодня увидим особенного – не ведаю. Но ни одного обхода моего не бывало без чего-нибудь интересного, а то и просто удивительного. Ни одного! Вот и сегодня что-то да выкинут реципрокты. Я уже к своим походам отношусь как к охоте. Азарт иной раз охватывает. Фасцинация. Не исследование, а конфетка. И отличная мотивация для ходьбы. Без мотивации 3-4 километра шагать ежедневно скучновато, а с мотивацией время мигом пролетает и интересно.

Для Альфы с Денисом прогулка с Учителем оказалась в высшей степени поучительной: они увидели совершенно в ином свете всю палитру того, что люди обыкновенно с брезгливостью избегают.

Арбелин по ходу показывал, разъяснял, рассказывал о необычайных случаях.

– Чего только не выносит народ наш на мусорки, чего только не бросает в баки! В феврале я обнаружил барсетку с паспортом. Денежку барсеточники, по всей видимости, выпотрошили, а барсетку бросили в мусорный бак. Аккуратненько сверху лежала. Раскрыл, а там паспорт.

– И куда Вы его? – спросила Альфа.

– Отнёс вместе с барсеткой в стол находок.

– А почему не в милицию?

– Не хотелось процедурой себя отягощать. Им же надо подробно расписать что, где и почему. А в стол находок отдал и – прощайте.

На каждой площадке кто-нибудь из ходунов да копошился. В основном собиратели бутылок и банок из-под пива. Банки они все как один бросали на землю и ловким ударом ноги расплющивали.

– Тут своя технология. –пояснил Арбелин: – Расплющивают, чтобы побольше в сумку уместилось. И в пункте приема такие принимают – удобнее складывать. Видели, как бутылки собирают? Чаще всего люди забрасывают их в баки. Оттуда их и выуживают бомжи, инвалиды, пенсионеры. А дальше куда их? В пункты приёма. Таксу все знают, стараются набрать бутылок побольше. Некоторые в день собирают по сотне. Труд, да ещё какой! Целый день на ногах. И однажды вот какую забавную картину я наблюдал. Вижу, навстречу идёт старушка с двумя большими пакетами. Несёт бутылки. Поравнялась со мной, поставила пакеты на асфальт и быстро бежит назад. Куда? А к двум таким же пакетам, которые шагах в двадцати оставила! Я остановился поглазеть. Она прихватила пакеты и понесла к тем, что оставила возле меня, но не остановилась, а прошла дальше метров на двадцать. Поставила, вернулась за оставленными. И вот так маятниковым способом она несла четыре пакета. До пункта приема идти ей с полкилометра. Представляете? Труд!

Подходя к четвёртой площадке, Арбелин увидел издалека величественную фигуру с тростью.

– Видите старца с тростью? – обратился он к Альфе с Денисом. – Я его называю профессором. Он в горной академии доцентом служил. Ему уже под восемьдесят. Величественный, с чеховской седой бородкой, с тростью. Красавец. Образ – хоть в кино снимай! Собирает в основном металл. К пенсии добавку прибавляет.

Арбелин поравнялся со старцем, перекинулся коротким разговором. И оба двинулись каждый в своём направлении.

– Он почти точь-в-точь повторяет мой маршрут, обходит тринадцать площадок. А может и больше. Иногда в сопровождении жены. Ежедневно! Тоже труд. Походи-ка целый день.

– Целый день ходит? – удивился Денис.

– Вот именно. Я часто летом прогуливаюсь ещё и вечерами, дополняю моцион. И встречаю его. Интереснейший человече. Но немногословный. А бывают забавности просто анекдотические. Как-то встречаю знакомого ходуна, мужичка лет сорока. Идёт в кожаном костюме! Брюки кожаные, куртка, будто из глянцевого журнала. Мачо! С месяц щеголял. Потом вижу – уже без кожи. Коля, – спрашиваю его, – почему свой роскошный костюм снял? Смеётся. Говорит, жарко в нём и неудобно. Одним словом, хоть дорогая и классная, но нефункциональная для ходуна одёжка. Не рабочая.

Как и предсказал Арбелин, появилась реципрокная неожиданность, особенно удивившая Альфу: кто-то, как на заказ, подкинул показательную новинку. Альфа первой увидела, должно быть потому, что картина была, что называется, из женского гардероба. На ограждении вокруг мусорных баков красовалась женская одежда. А подойдя ближе, увидели и две пары модельных туфелек на шпильках.

Альфа не постеснялась снять с заграждения, развернуть и осмотреть добро. Всё было почти как новенькое, чистое.

– Может уже не модное? – предположил Арбелин.– Женскую одежду, всякую, и летнюю и зимнюю, очень часто выносят. Дублёнки, шубы, куртки.

Альфа засмеялась:

– В нас, Юлиан Юрьевич, в женщинах вирус такой сидит – почаще обновлять прикид. Надоедает одно и то же. Ну, а у тех, у кого деньжата водятся, первое дело покупать новое, а старое выбрасывать.

– И, слава богу, что не в баки выбрасывают. Висеть это добро будет час или от силы два. Кто-то непременно возьмёт. Бесплатно ведь. Почисти и носи на здоровье. Чистейшая реципрокность. Я и сам недавно вынес два пиджака, великоваты стали, надоели. Через час их уже кто-то взял. А вот эту безрукавку, в которой я сейчас, прошлым летом подобрал. Вижу, кто-то вынес целый магазин мужской одежды, да ещё и на плечиках. Моего размера причём. Вот эту жилетку я и взял. Принёс домой, давай осматривать, какой же в ней дефект, раз её вынесли. Оказалось, бегунок у молнии сорван. Для меня устранить это пара пустяков, я же портной. Порылся в своих портняжных архивах, нашёл отличную молнию, прежнюю отпорол, свою прострочил, получилась не безрукавка, а чудо. Смотрите: фирменная, уйма карманов и кармашков, хлопок, цвет замечательный, сидит как влитая. Для уральского лета в самый раз. Спасибо неведомому реципрокту. В магазине такую редко встретишь.

– Вы и шить умеете?! – удивилась Альфа.

– А как же! Я ведь из племени стиляг. Стиляги в шестидесятых годах прошедшего века стали узенькие брюки носить. А откуда же их взять, если швейная промышленность не выпускала, а достиляжная мода была диаметрально противоположная: брюки молодёжь носила морской клёш – магазинное распарывали и клинья вставляли. А стиляги наоборот – начали распарывать и зауживать. Мама меня научила машинкой швейной управляться. Она до сих пор отлично функционирует, электрическая «Тула», ни на какую не променяю. С тех пор и пошло-поехало. Дорос до того, что запросто шил себе джинсы и куртки. Не хуже фирменных.

– Как здорово! – Альфа с восхищением смотрела на Учителя. – Вы просто универсал!

– Ну, это ты перехватила! Но некоторую независимость от капризов рынка и моды я приобрёл. Где убавить, где прибавить, где укрепить или какую-то изюминку приладить, это запросто. Ту же молнию заменить или бегунок, никаких проблем. А люди выбрасывают. У тебя есть швейная машинка?

– Да, заморская, с наворотами. Шьёт замечательно.

– И прекрасно. А у меня к моей «Туле» точно такая же прошлым летом добавилась. Реципрокная. Взял для резерва. Я вам скажу – здесь можно обзавестись чем угодно, разве что автомобиль не вынесут. Как-то иду и вижу рядышком с площадкой пакет. Подхожу, заглядываю и глазам не верю – новенький плеер «Rolsen». С проводами и пультом, нет только инструкции. Принёс домой, включил – не раскрывает диск и на табло выбрасывает канделябры. Из-за этого, видимо, и вынесли. Я, недолго думая, полез в Интернет, нашёл инструкцию к этому плееру, распечатал, ознакомился, и в пять минут наладил. И подарил его младшему сыну, у него как раз не было плеера. Вот так из рук в руки плеер нашёл нового хозяина и выполняет предназначенную ему роль. А видеомагнитофонов сейчас выносят пачками! Избавляются, переходит народ на DVD и плееры.

– А у меня и то, и другое, много ценных записей на видеокассетах, жалко выбрасывать. – поделился Денис.

Арбелин поддакнул:

– Я тоже пока держу видеомаг и кассеты. Целый архив. Оцифровать весь этот архив – долгая морока. Но придётся.

Через одну площадку ждала экскурсию новая картина: мужчина и женщина грузили на тачку деревянные оконные блоки. Арбелин пояснил смысл:

– Сейчас многие ставят окна по-европейски, пластиковые, а наши деревянные российские стандарты выбрасывают. А дерево-то хорошее, сухое, вот его и подбирают владельцы частных домов или те, у кого есть дачи, увозят для своих надобностей. Польза несомненная. Эти на тачке приехали, а чаще ездят и подбирают на автомобилях с прицепными тележками.

И это было ещё не всё в этот день. На последней мусорке блистала на солнце неплохая, абсолютно целая, хоть и старого образца, стенка для гостиной, даже со стёклами.

– Вот это да! – восхитился Денис. – Это же и в мебельный магазин не надо идти.

Арбелин рассмеялся:

– И вполне возможно простоит она здесь до завтрашнего утра, а утром её погрузят на машину, которая проезжает по площадкам и подбирает выброшенный хлам. Так что можешь нанять машину и увезти домой.

– Много места займёт. Да и не современно.

– Вот это точно. – согласился Арбелин. – В Ноябрьске, где меня чуть не укокошили, в те годы на мусорки выносили целые гостиные и спальные гарнитуры. Лучше этого. Нефтяники, денег много, как только хлынул в Россию поток заморской бытовой прелести, начался буквально массовый выброс на улицу прежней чешской и гедеэровской мебели. А она была престижной в советские времена, в очередь записывались за ней. Начал народ менять на итальянскую.

Денис поделился своим наблюдением:

– Я наткнулся как-то в Инете на интервью с актрисой Ольгой Аросевой. Она обставила свой дачный дом мебелью с мусорки. Кто-то из богатых соседей переустраивал свою фазенду на европейский лад и вынес старую мебель. А там антикварные стулья и кресла. Она их принесла, почистила и они засияли. Это она журналистке рассказала, когда та восхитилась её креслами.

– Вот видите! Такова картина реципрокности, впаянной в обычную технологию городской санитарии, по всей стране. И по всему земному шару. Тот ходун, который в коже месяц красовался, с увлечением рассказывал мне, что в Америке есть среди ходунов по мусоркам даже миллионеры. Где-то вычитал. Но главное не это. Я в своём исследовании пришёл к выводу, что человек ещё не утратил реципрокную доброту и бережливость. Достаточно много людей, которые думают не только о себе, готовы поделиться, отдать своё кому-нибудь, кому оно может пригодиться и помочь в жизни. На днях наткнулся на пакет детских вещей. Сверху записка «Все чистое и выстиранное». Разве не по-человечески?

Так, переходя из одного квадрата домов в другой, осматривая площадки и типажи ходунов, беседуя, не спеша обошла экскурсионная троица тринадцать площадок, завершив своеобразный круговой маршрут радиусом с полкилометра вокруг дома Арбелина. К концу обхода у Альфы с Денисом прибавился в их сознании замечательно поучительный и полезный кирпичик знания и понимания жизни.

Экскурсию прилежно заснял на видеокамеру приклеившийся к «шайке-лейке» Ляушин. Для себя он с наслаждением брал в фокус соблазнительную Альфу.

***

Через три дня Арбелин призвал учеников на следующий семинар и начал как всегда с весёлого, но несколько шокирующего.

– Сейчас я покажу вам, что происходит с яйцами у человека, захваченного творческой фасцинацией. Вчера со мной случилось. Пойдем на кухню, покажу.

Альфа с Денисом растерянно переглянулись. Фраза смутила обоих.

Арбелин растерянность учеников не заметил, позвал:

– Идёмте, идёмте, покажу картину сюрреалистического искусства.

Они вошли на кухню.

– Смотрите на потолок над плитой. Что вы видите?

Потолок, словно дробью, был заляпан какими-то непонятными ошмётками.

– Сюрреализм! Или абстрактное полотно? – Арбелин весело рассмеялся.

Денис с Альфой недоумевали.

– Это следы от взрыва куриного яйца! – со смехом расшифровал Арбелин.

Только тут дошла до Альфы и Дениса двусмысленность фразы о яйцах.

Оба рассмеялись.

– А как это получилось? – спросила Альфа.

– Я варю яйца вот в этой небольшой кастрюльке. – он взял в руки почерневшую кастрюльку литра на полтора из нержавейки. – Заливаю яйцо водой и ставлю на огонь. Варить надо 15–20 минут. Я ухожу в кабинет к компьютеру. И если только что-нибудь меня увлекло, скажем статью пишу или в Интернете рыскаю, то часто вырубаюсь и забываю о яйце. Вдруг слышу сильный хлопок. Иногда буквально как взрыв. Бывает так, что не понимаю сразу, в чём дело. Наконец вспоминаю – это же яйцо! Мчусь на кухню и лицезрею следы взрыва. Чем крепче яйцо, тем мощнее взрыв. Яйца с коричневой скорлупой взрываются сильнее. Проверено годами. Первый взрыв произошел сорок лет назад. С тех пор регулярно яйца мои взрываются. И ничего поделать не могу. Если захватит творческий процесс, взрыв обеспечен, хотя вроде бы я намеревался отслеживать. Всё равно вырубаюсь. Вот вам живой пример сужения психики при творческой захваченности. Все побоку, хоть стреляй. Результат – на потолке. Придётся закрашивать. – он весело смотрел на учеников. – Не варите яйца, если задумали что-нибудь увлекательное. Но это присказка. Сегодня темой семинара будет устрашающая фасцинация.

Они вернулись в кабинет.

– Юрий Кнорозов об устрашающей фасцинации не обмолвился. Впрочем, как и о пище-вкусовой. Это всё уже я выдумал. Древние римляне подсказали. Они страшно боялись фасцинации одурманивания и сглаза, выдумали даже оберегающего от дурного глаза бога Фасцинуса, символом которого был фаллос. Утыкали фаллосами, прошу прощения у дам, – Арбелин смешливо посмотрел на Альфу, – не только Рим, но и всю империю. Вот от них я и взял магическую и устрашающую фасцинацию.

– Фаллос – и магия? – смущаясь, спросила Альфа.

– О, ещё какая! У всех древних народов. У римлян фундаментальная. Выдумали, что фаллос может быть самым мощно действующим амулетом против злых сил… Но сегодня не об этом. О магической фасцинации будет у нас отдельный семинар. Сегодня освоим устрашающую фасцинацию.

– Помните театр с рыжим котом и бабочкой? – Арбелин улыбнулся: – А вот другой театр. Возвращаюсь вчера с утреннего своего моциона, подхожу к подъезду и вздрагиваю от яростного собачьего лая. Так меня встречает такса, со второго этажа, как раз над входом в подъезд. Стоит на подоконнике и остервенело лает. Продолжается это уже года два. И, скажу я вам, всегда, если я забываю про неё и вдруг раздаётся её лай, я цепенею, волосы дыбом и мурашки по спине. Аж сердце замирает. Когда это было впервые, я чуть ли не оледенел. Лай у нее сумасшедший. А сама маленькая. Вот она эволюция, реакция на хищный лай, на сигнал устрашающей фасцинации. Оцепенение и мурашки по коже. И привыкнуть не могу. Автоматизм страха. Есть в природе маленькие лягушки, которые издают квакание как огромные жабы, басом. Нагоняют страх на всех, кто намеревается зайти на их территорию. Меня такая же маленькая собачонка, как такса, дворняжка, когда мне было 19 лет, цапнула за лодыжку, да так умело, что кровь из ранки долго не останавливалась. Пришлось идти в поликлинику. Там мне ранку качественно заклеили и запустили на уколы от бешенства, жутко болезненные, в живот. Я не выдержал курса чуть ли не в сорок уколов и мне не оформили справку о травме, а я несколько дней учёбу прогулял. Был я тогда студентом геолого-разведочного техникума в Новочеркасске. И меня сняли со стипендии на целый семестр. Дворняга меня со стипендии скинула. Я два месяца без стипендии выдержал, а больше не смог, помогать некому было. Бросил техникум и вернулся в родной город на Урал, поступил на завод. Так что у меня к эволюционному страху от агрессивного собачьего лая прикрепилась ещё и фобия. С тех пор собак боюсь. Все понимаю, а боюсь, и когда эта стервозная собачонка лает, цепенею как ребёнок. Вот вам пример действия устрашающей фасцинации. Лев Толстой собак не боялся, а лай собачий жутко не любил. Разбивало он творческую сосредоточенность. Понятно почему? Устрашающая фасцинация происходит от собачьего лая, стирание в мозгу как ластиком.

– Юлиан Юрьевич, спасибо дворняжке! – весело рассмеялась Альфа. – Ей надо памятник в Новочеркасске поставить! Она лишила Вас стипендии, зато спасла для науки.

– Точно! – засмеялся и Арбелин. – А то бы я геологом стал. Неведомы пути господни, как говорят христиане. Судьба.

Денис подхватил тему:

– Я вот поваром стал, а хотел на химфак после армии поступить. В части повар заболел и меня на кухню определили. Не заболей повар, учился бы на химфаке.

– Химфак от тебя не уйдёт. Теперь для тебя биохимия должна стать родной наукой. У меня давний приятель, Дмитрий Петров, в университете заведует кафедрой биохимии, мы как-нибудь к нему сгоняем. Он поможет определиться.

– Мне, Юлиан Юрьевич, тоже биохимия не помешает? – задала вопрос Альфа.

– Не только не помешает, а необходима. Все вместе к нему и съездим. Он нам нужен позарез.

Арбелин продолжил разъяснение об устрашающей фасцинации:

– Вот такой поразительный пример в журнале «Вокруг света» я нашёл. В рассказе одного из полярников с острова Шпицберген. Там обитает популяция овцебыков, завезённая из Гренландии. Условия для выживания ужасные, скудные, но всё же овцебыки прижились. А врагов у них там нет. Обладают они нравом не столь уж свирепым, но лучше их не беспокоить. Одна особенность в их поведении поразительна. Они невозмутимы и способны впадать в некий транс, стоять на одном месте сутками. И вот как-то приехали на остров туристы, я возле базы вахтовиков такой вот овцебык вторые сутки торчит. Туристы бросились к нему, щёлкают фотоаппаратами, чуть ли не трогают его, а он – ноль внимания. И тут из домика вместе с туристкой, которая её с собой привезла, выскочила лайка и прямиком кинулась к овцебыку. В долю секунды овцебык ожил, мотнул головой, чуть не подцепив на рог собаку, и рванул наутёк. Кто его учил, что собак надо бояться? На Шпицбергене их нет. Эволюция! Скорее всего, на Гренландии у овцебыков был печальный опыт встреч с собаками и охотниками-викингами, вот оно и закрепилось в генах. Одна-единственная моська, которую могучее животное с рогами могло бы, как говорится, размазать по снегу, привела его своим лаем в ужас и он бросился драпаля. Шерсть дыбом от страха. Как у меня волосы дыбом на голове и мурашки по позвоночнику от лая таксы. Собачьего лая, кажется, боятся все животные, он является сигналом о появлении самого страшного животного – человека. – Арбелин рассмеялся собственному сравнению с овцебыком. – Но я ведь кое-что про собак и хищников знаю, не то, что овцебык. Вот сегодня и провёл эксперимент. Приготовился, ожидая, что такса появится, поэтому её лай хоть и воздействовал, но не так сильно. Я остановился и поднял голову. Такса остервенела. Я устремил взгляд прямо ей в глаза, в упор. Видели бы вы её реакцию. Лай её стал тише, тише, потом она как-то вяло заскулила, попятилась задом и исчезла с подоконника. Взгляд в упор – это тоже устрашающий сигнал, звери от него приходят в ярость или ломаются. Вот вам примеры устрашающей фасцинации. Яростный лай и взгляд в упор. Предполагаю, что первобытные люди владели двумя суперфасцинациями, которые помогали им выжить. Первая – это неистовая весёлость, с плясками до экстаза и транса. Это воодушевляло и объединяло. А вторая – неистовый взгляд в упор, бешенство, яростный крик, тот, что культивируют в восточных единоборствах как крик ки-ай. Такой мощи и концентрации крик, что может выключить сознание, ввергнуть в панику и ступор. Все древние народы умели так орать, что наводили ужас. Кельты перед битвой вопили как сумасшедшие и трубили в трубы, наводя страх на противника. Ясно, что этот приём использовался первобытными людьми и при загонной охоте или при отражении опасного хищника. А ещё свист. Не случайно же в фольклор вошёл свист, от которого деревья ломаются и конь на колени падает. Наводившего ужас свистом Соловья-разбойника смог победить только такой богатырь, как Илья Муромец. Наверняка первобытные люди обладали этими двумя жуткими для всех животных способами устрашения и отпугивания – неистовым яростным криком ки-ай и разбойничьим свистом. Умели нагонять страх. А при жутком страхе в мозгу происходит стирание всего иного и устрашающая фацинации захватывает весь мозг целиком, вгоняя его в панику или ступор.

Арбелин помолчал.

– Всё, что завлекает и увлекает – радостно поёт, а всё, что страшит и отпугивает – яростно орёт и рычит. Вот два полюса сигналов фасцинации. Орнитологи открыли, что устрашающе умеют рычать даже воробьи. Видов «рычания» громадное множество. Это и акустическое рычание как таковое, и всяческие обжигающие брызги, и электрические удары, и невероятная вонь, и парализующие вещества. Живой мир обороняется и устрашает, как только может, порой до невероятно жестокой изощрённости. Причём одно и то же существо умеет и замечательно очаровывать и не менее замечательно устрашать и пугать. Мощнейшая полифония сигналов фасцинации. Приманки и страшилки. Наблюдайте. И будьте всегда начеку.

Часть девятая

ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЙ ОЗОРНОЙ ПИНГВИНЧИК

***

Колледж культуры от победы Дениса в конкурсе тортов был в восторге. Все, от директора и коллег по столовой до студентов, поздравляли Дениса. Девчонки смотрели на него влюблёнными глазами: успех и популярность – первые сигналы чарующей фасцинации для женщины. Денис купался в этой атмосфере всеобщего обожания.

А спустя неделю после победы произошло то, о чём Денис мечтал, но при своём уродстве боялся думать. Он влюбился. Это была его первая любовь и была она любовью с первого взгляда. Нейропсихологи открыли, что любовь с первого взгляда возгорается за 0,2 секунды. У Дениса она вспыхнула ещё стремительнее!

А поразила его молнией восхищения студентка последнего года обучения Альбина Арипова.

Невысокого роста, удивительно гибкая, гуттаперчивая, Альбина относилась к тем чудесным созданиям женского пола, которых трудно не заметить, а заметив, не очароваться, если мужчина, или озлобиться, если женщина. «Сальма Хайек!», – мгновенно оценил её Арбелин, как только увидел спустя несколько месяцев, и отнёс к этому выдающемуся обаянием и гибкостью типу в своей классификации женских тел. Природа подарила Альбине ту редкостную фасцинацию тела, которая действует на мужчину, отшибая цензуру разума и превращая его в вожделеющего самца.

И это было бы совсем неплохо, – о таком подарке небес мечтает любая женщина, – если бы в роскошно вылепленном для обожания и любви теле Альбины не застрял вирус порока, введённый в него хирургом и патологоанатомом Александром Федоренко, соседом по дому, мерзостным умелым педофилом. Это он превратил милую соседскую девчонку в нимфоманку, начав развращать её с десятилетнего возраста. Как зверька, приручил хирург и патологоанатом девчушку конфетками, шоколадными батончиками и сникерсами, всем тем, что обрушилось на головы мальчишек и девчонок , страстно любящих сладости, с приходом рыночной свободы. Но изобилие это коснулось не всех. Альбина росла в семье полунищей матери-одиночки с двумя братишками младше её; мать крутилась как белка в колесе, и Альбина росла без строгого материнского присмотра, часто предоставленная сама себе, и при их бедности заморские сладости были для неё недосягаемой мечтой. Этим-то и воспользовался зоркий и гнусный сосед, приманивая девочку чарующими сладостями, – испытанным веками средством совращения малолетних. Действовал врач умело, осторожно, добиваясь задуманного маленькими шажками, пока не приручил девочку настолько, что его руки, ласкающие тело, уже её не смущали, а стали желанной потребностью. Затем последовали и всё более и более услаждающие, превращавшиеся в неодолимую жажду, эротические манипуляции. К четырнадцати годам Альбина превратилась в нимфоманку.

Только в семнадцать лет она одумалась и осознала, что ввергнута растлителем в порок, который взял её в клещи и не выпускает. И возненавидела себя, жила в тревоге, что если порок будет обнаружен, она превратится в посмешище. С этим пороком, с трудом с ним справляясь, страдая и проваливаясь в него как в роковую бездну безудержного гиперсексуального гнёта, Альбина с тех пор и жила, постепенно с взрослением осознавая всю пропасть свершившегося с ней растления.

Альбина стала стараться выйти из схватившей её за горло зависимости, обуздать вожделение силой воли, однако скоро убедилась, что тело побеждает разум и волю: вожделение настолько властно захлёстывало всё тело, что она теряла твёрдость к сопротивлению, а вместо рационального сознания необходимости воздержания появлялась какой-то невероятно блудливый пофигистский приказ «Хватит выдрючиваться, иди и совокупись!». И она срывалась. А как только тело получало желанное и расслабленно приходило в норму, вновь появлялась рациональность, чёткое понимание порока и разум произносил приговор: «Ну и свинья же ты, блудливое ничтожество!».

Эти мучительные броски в похоть, а потом в совестливое осуждение, становились всё мучительнее, и избавления она не находила. Самое страшное, что она поняла, это то, что тело впадало в истерию вожделения и полностью отключало разум и волю, заменяя их каким-то животным побуждением «делай, что я хочу!» Ничего не помогало. Разум сражался с её телом, пытаясь обуздать похоть, и проигрывал, подчиняясь её приказам. Только после ублажения тело отступало, освобождая поле действия разуму, и разум начинал свою разрушительную работу осуждающей критики. И это было мучением, от которого появлялось отчаяние и мысли о самоубийстве. Она презирала и ненавидела себя: и срам тела, и ничтожность разума.

Альбина приучила себя к предельной осторожности, избрав защитный способ удовлетворения захлёстывающей тело сексуальности. Как только гормональная атака ввергала её в вожделение, она садилась в трамвай или автобус и ехала на окраину Бурга, и только вдали от колледжа выбирала какого-нибудь чистоплотного на вид самца и набрасывалась на него как хищница, ввергая его в блаженство, какого он не ожидал. Насытив животный позыв, она возвращалась в общагу и засыпала мёртвым сном, а проснувшись, готова была повеситься. И с ненавистью к себе ждала очередного пароксизма плоти, приказывающего ловить самца. Более всего она стремилась отыскать какого-нибудь военного, особенно выискивая прапорщиков, полагая, что военные всё же здоровее и чище. Ей везло, – должно быть интуиция на чистоплотность спасала, – ни разу не подцепила никакой заразы.