Текст книги "Чебачок к пиву. История одной мести"
Автор книги: Рим Фиктор
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)
Был Константин Кисельчук перед Вадимом Витальевым на сто процентов виноват. Подлая измена их лучезарной, длящейся уже три года любви.
Отрезвляющие слова Ляушина произвели действие, Витальев утих.
Спустя минуту, отойдя от Ляушина в сторону и перекинувшись понятными только им двоим фразами, они взялись за руки и пошли в сторону пивных палаток – залить недоразумение.
Ляушин, смачно ругнувшись, продолжил прогулку.
Часть тридцать третья
НАТАША ИЗУМРУДНАЯ, ТУМ-БАЛАЛАЙКА, СМЕРТЬ
САНЬКИ ДУБА И ТРИУМФ ЭКСПЕРИМЕНТА АРБЕЛИНА
***
Вовсю разогрелся очередной духовой оркестр – военный, щёки оркестрантов пылали, глаза сверкали. Они перешли к бравурным маршам и в воздухе гремела «Прощание славянки».
К эстраде подъехал автобус и из него на сцену стали выносить музыкальные инструменты и цветосветовое оборудование. Немногочисленная труппа высыпала из автобуса и с нескрываемым интересом оглядывала происходящее, улавливая настроение публики и настраиваясь на эмоциональную синхронность с ней.
Под жизнерадостные марши духового оркестра, который громыхал неподалёку, возле танцплощадки, всё установили на сцене очень быстро. Сели за инструменты, настроились.
И вот раздались первые аккорды и мгновенно смолк духовой оркестр – администратор парка дал им сигнал.
Народ навострил уши – зазвучало необычно, прибывший ансамбль играл профессионально и начало было интригующим.
Зазвучала великая мелодия бесамэ мучо.
Но ни певец, ни певица ещё не появились, и это тоже привлекло внимание, стали переглядываться – кто же выйдет на сцену.
И вот тут из автобуса вышла и поднялась на сцену столь эффектная исполнительница, что в праздничной толпе прокатилась волна восторженного вздоха. Она выглядела как роскошная черноволосая латиноамериканка, эффектная, темпераментная, гибкая.
Это была Наташа Изумрудная, восходящая звезда эстрады, о которой в Бурге пока мало кто знал.
А когда она повернулась к публике и начала петь, все замерли.
Бархатный грудной голос её был столь же божествен, как и внешний вид. Перед народом стояла очаровательнейшая латиноамериканская колдунья и в её устах бесаме мучо звучало как гимн, как призыв к любви.
Это была любимая песня и мелодия Арбелина. Он впился глазами в певицу.
– Кто это? – спросил он Альфу, которая крепко сжимала его руку. – Откуда?
Как словами передать всё то, что начало твориться в парке и городе с этой минуты? Тут нужен бы мощный видеокомплекс, который всё это фиксировал и показывал. Впрочем, один из местных телеканалов, будто кем-то оповещённый о предстоящем чуде, прислал операторов и они установили камеру. Но всего один!
Если с утра под действием пива, айвеселина и прекрасной погоды поведение нахлынувших в парк масс напоминало скорее хаотичное броуновское движение молекул, то теперь наступило время какой-то стихийной, но в то же время всё более слаженной сингергетики – молекулы стали объединяться в группки и группы.
«Бесаме, бесаме мучо», разрывал пространство парка чарующий грудной голос, захватывающий слушающих до глубин души. Остановилось всё, пивоманы отставили банки и бутылки и впились восхищёнными глазами в сексапильную блистательную певицу, сумевшую слиться с гениальной песней.
Подтанцовка из двух пар подчёркивала ритм песни, но не выделялась, а выполняла только роль скромного ненавязчивого фона.
– Боже мой, вот бы записать. Впервые слышу такое исполнение. – сказал Арбелин, чуть ли не впадая в транс от волшебного голоса певицы.
Альфа отреагировала странно:
– Ещё запишем, успеем. – сказала она шёпотом.
Арбелин хоть и услышал, но, упиваясь исполнением, не придал значения её словам.
Восторженная толпа прибывала. Уже были заняты все скамейки перед эстрадой и образовалось разрастающееся кольцо вокруг них, заполняя всю площадь, примыкающую к эстраде.
– Подойдём поближе к сцене. – попросила Альфа и потянула Арбелина за руку.
За ними последовали и Денис с Альбиной.
Они подошли почти вплотную к эстраде.
Певица порывисто обратила взор к нему, будто именно ему пела «обними и целуй меня крепче». Искорка догадки мелькнула в мозгу, но тут же и погасла, отторгнутая восприятием песни и чудного голоса. Арбелин пения Наташи никогда не слышал, а выглядела она жгучей брюнеткой в латиноамериканском наряде – неузнаваемо.
Альфа загадочно улыбалась.
И вот, когда песня подошла к концу, прозвучали последние аккорды и раздался шквал восторженных аплодисментов и возгласов «Бис!», произошло у всех на глазах невообразимое перевоплощение певицы и всего ансамбля. Ещё звучал в ушах последний звук мелодии бесаме мучо, а уже загремела, доставая до неба, другая мелодия, гениально ритмичная, узнаваемая, никогда и ни в одной стране мира не оставляющая никого равнодушным. Сразу, без паузы и перехода – «тум-балалайка!». Уже этот контраст вздёрнул так, что кто-то отключился и пришлось поднимать его или её на скамейку. Но это ещё цветочки! Латиноамериканка, повернувшись спиной к публике и картинно покачивая бёдрами, двинулась к оркестрантам, на ходу сбрасывая с себя парик и платье, а когда подошла вплотную к скрипачу и, крутнувшись на каблуках, резко повернулась к народу, раздался вздох восторга: на сцене явила себя не менее прекрасная, чем только что латиноамериканка, ещё более ослепительная белокурая бестия с совершенно роскошными формами, тонкой талией, точёными ножками и сверкающими фиалковыми глазами колдуньи в лёгком, алого цвета платьице. И эта обворожительная бестия, опять же без паузы и перехода, запела «тум-бала, тум-бала, тум балалайка…», оркестранты лихо задвигались в такт ритму, а подтанцовка столь темпераментно запустила невероятные курбеты, что получился не контраст даже, а некое ошеломляющее магическое зомбирование и, на секунду оцепенев, вся площадь включилась в этот экспансивный ритм.
Думает парень всю ночь напролёт,
Ту ли девчонку он в жёны берёт.
Можно влюбиться и ошибиться,
Ах, если б правду знать наперёд!
Можно влюбиться и ошибиться,
Ах, если б правду знать наперёд!
После второго куплета публика уже хором, причём слаженно, голосила припев вместе с ансамблем:
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
Тум-балалайка, сердцу сыграй-ка
Пусть веселится вместе с тобой!
Арбелин закрыл глаза. Он узнал Наташу, спасённую им лаборантку Наташеньку Нестерову, о которой так увлечённо рассказывал на круглом столе физик Невпопад.
Он ничего не сказал.
Альфа крепко сжимала его руку.
Тум-балала! – гремело над парком.
Песня закончилась. Все сидящие повскакали со скамеек и вместе с подсобравшимися уже не менее чем до двух, а то и больше, тысяч человек, устроили овацию, что означало, само собой разумеется, призыв к исполнителям повторить.
И снова закрутилась ещё стремительнее подтанцовка, а Наташа вдруг сменила пластику с сентиментально-лирической на иронично-шуточную, задорную и даже выдала чечётку.
И запела совсем другие слова, внезапные и, что называется, «в тему»: ведь все, кто её слушал, праздновали сегодня День пивовара, пили с наслаждением пиво «Бургское Улётное» и закусывали чебачком! И Наташин голос соединился со словами про пиво и чебачок!
Где же ты, где же ты, где же, мой милый,
Я сбилась с ног – потеряла тебя.
Я ж тебе, милый, пива купила
И кое-что ещё для тебя.
Я ж тебе, милый, пива купила
И кое-что ещё для тебя.
Наташа приставив ладонь козырьком ко лбу, выискивала «потерявшегося милого». По рядам прокатился весёлый смех, послышались возгласы одобрения, а какая-то девица крикнула «Эй,где ты?»
А как только куплет перешёл в припев, праздничная толпа услышала изменённые Наташей и слова припева:
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
Слова эти всех невероятно развеселили и пришлось припев повторить уже вместе с народом.
Второй куплет и вовсе разогрел публику. Наташа изобразила некую панику, продолжая выискивать «милого»:
Жду тебя, жду тебя, жду тебя, милый,
Я же купила не для себя.
Ты отгадай-ка, ну отгадай-ка,
Что я купила ещё для тебя.
Ты отгадай-ка, ну отгадай-ка,
Что я купила ещё для тебя.
Развесёлая публика грянула ещё мощнее:
Тумбала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
И вот когда настала очередь третьего куплета, на сцене произошёл новый ошеломительный трюк.
Альфа, пока гремел припев, наклонилась, произвела какие-то манипуляции над сумочкой, потом, не глядя на Арбелина, сунула её ему, шепнула:
– Юлик, смотри, что будет. – и оторвалась от него, выскочив на сцену.
А как раз настал миг начала нового куплета.
Выскочившая на сцену Альфа была в чёрном брючном костюмчике, а на верхней губе у неё красовались чёрные усики. Это был мужчина, юнец! Её светло-каштановая короткая стрижка подчёркивала мужской карнавальный образ.
Арбелин, ничего не соображая и зажав в руке сумочку Альфы, наблюдал, как загипнотизированный, за происходящим.
Альфа более низким, чем у Наташи, голосом запела не менее восхитительно:
Ты мне купила «Бургского» пива,
К пиву купила семь чебачков.
Как хорошо, что ты пива купила!
Ай молодчина – и семь чебачков!
Наташа, изобразившая бурную радость от появления «милого», подхватила и они вместе под овации закончили куплет:
Как хорошо, что ты пива купила!
Ай молодчина – и семь чебачков!
А закончив куплет, обе запустили восхитительную чечётку под припев, который восторженно пел ансамбль и вся публика:
Тумбала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
Последний куплет по-новому звучащей песни Наташа и Альфа пели вместе, образуя столь удивительный по пластике и созвучию дуэт, что публика уже бесновалась от восторга.
Ты же, мой милый, самый любимый,
Самый любимый мой чудачок.
Ты мой любимый – самый красивый,
Ты и, конечно же, наш чебачок!
Ты мой любимый – самый красивый,
Ты и, конечно же, наш чебачок!
И тысячеголосый припев накрыл весь город:
Тумбала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
По лицу сентиментального Учителя текли слёзы. Плакала и Альбина, прижавшись к Денису. Посмотрела на него:
– Я умру.
Она мысленно была там, на сцене, пела и танцевала вместе с Альфой…
Пока ансамбль исполнял куплет за куплетом, потом ещё и ещё раз повторял всю песню о пиве и чебачке, вокруг эстрады происходили любопытные метаморфозы.
Молодёжь группками принялась пританцовывать – кто во что горазд! – и в этот танцующий водоворот втягивались всё новые и новые группки.
Вдруг, как с неба свалился казачий самодеятельный танцевальный ансамбль. Видимо, наступило время выступить по сценарию праздника, а наткнулся на занятую эстраду. Красочно разодетые казаки и казачки, однако же не расстроились такой неожиданности, а устроили возле эстрады свою подтанцовку к тум-балалайке, да так славно, с таким юморком, что это только добавляло очарования во всеобщее веселье.
Появился откуда-то аккордеонист, очевидно тоже приглашённый профессионал, и так мастерски подыграл ансамблю, что вызвал аплодисменты.
В разгар повторов, подстроились и подошедшие к эстраде духовики. Они были профессионалами как-никак, всё мгновенно поняли и каждый из них внёс в музыкальную аранжировку струю своего инструмента, причём очень гармонично: вывел точно и звонко мелодию трубач, за ним исполнил соло саксофонист. Это тоже добавляло прелести, вносило изюминку в композицию тум-балалайки.
Народ преобразился. Люди уже не внимали каждый сам по себе, их захватила волна синергетического единения, они взялись за руки, образовали цепочки и в такт музыке начали раскачиваться – точь-в-точь как немцы на их знаменитом на весь мир пивном празднике Октоберфест в Мюнхене.
Раскачивались и пели припев все, кто собрался на площади, а это все те, кто пришёл к этому часу в парк – уже тысячи! Присоединились и наши герои: Костя с Вадиком, мрачный Ляушин, трезвая, как стёклышки, братва, наклюкавшийся Санька Дуб, Вася Тажханов, большой любитель пивка Пётр Замошкин с юной женой, Яша Вьюгин с такими же, как он, циничными дружками-журналюгами, и многие-многие другие. Всех сплотили в добрую, весёлую, самозабвенно поющую тысячеголосую массу чарующие голоса Наташи с Альфой и колдовской ритм тум-балалайки.
И парк ведь был в городе – не за непроницаемой стеной. Уже когда громыхнул первый припев «тум-балала», близлежащие городские кварталы встрепенулись и навострили уши. К концу песни про пиво и чебачок припев уже сотрясал всё пространство в округе, и первыми его подхватили опять же близлежащие кварталы, а от них, как в эффекте домино или кругами по воде от брошенного камня, волны восторженного «тум-балала» покатились по всему Бургу от края до края, достигнув самых последних домов на окраинах.
К этому добавилась ещё одна волна – невидимая, но столь же массовая. Телеканал, который навострил камеру в парке, был самый популярный и смотрибельный в городе, а руководство его мгновенно сообразило, что надо запустить прямую трансляцию, – ведь городской праздник! – так что значительная часть Бурга и окрестностей увидела совершающееся в парке весёлое безумие, и все, кто смотрел телевизор, включились в массовый психоз припева, отплясывая в квартирах тум-балала, да так, что некоторые дома сотрясались.
Город накрыло цунами весёлости и восторга.
Когда «пивную» тум-балалайку пропели десятый раз, Арбелин вдруг вспомнил, как нечто подобное произошло на концерте удивительной певицы Александры Стрельченко в далёком 1982 или 83 году в Большом кремлёвском дворце. Он видел это по телевизору и на всю жизнь запомнил. Александра Стрельченко в сопровождении такого же, как у Наташи, небольшого инструментального ансамбля, божественно спела «По муромской дороге стояли три сосны…». Эффект был взрывной, весь зал вскочил с кресел и начались безудержные овации под вскрики «бис». Двадцать раз подряд пела Александра Стрельченко. Публика слушала стоя и, как только песня заканчивалась, вновь гремели овации. Двадцать раз!
И вот когда Наташа с Альфой спели в двадцатый раз, обе они и ансамбль вмиг прервали исполнение и от такой неожиданной концовки публика растерянно смолкла.
А Наташа улыбнулась и произнесла:
– Друзья! Мы немного утомились. На сегодня хватит, продолжим завтра. В два часа дня.
Толпа постепенно, с печатью блаженства на лицах, начала рассасываться: кто ещё побродить по парку, кто по домам. Было уже как-никак десять часов вечера!
Наташа подошла к Арбелину и порывисто приникла к нему.
– Спасибо, что позвали меня. Я этого никогда не забуду.
Арбелин всё понял: это проказница Альфа сгоняла в Москву специально за Наташей, да ещё и придумала, будто он её позвал.
– И песню ты сочинила? – спросил он, иронично посмотрев на жену.
– Я… – картинно потупила глазки Альфа.
Наташа засмеялась:
– Альфа гениальный сценарист и режиссёр. Это ведь она всё до мелочей выдумала. И мы отрепетировали. Мои парни от неё в восторге и хотели сагитировать к нам в ансамбль.
– Не отпущу! – засмеялся Арбелин и прижал Альфу к себе. – А ты, Наташа, бесподобна. Мы с Альфой теперь твои фанаты. Представляю, какое будет столпотворение завтра.
– Да. – подтвердила Наташа. – Из Москвы несколько телеканалов прилетит, уже звонили. Это всё благодаря Альфе. А песню наверное весь мир запоёт.
– На пивных праздниках уж точно. – согласился Арбелин.
– А чебачков мне дадите?
Арбелин посмотрел на Дениса:
– Дадим великой певице Наташе Изумрудной?
– Юлиан Юрьевич, зачем спрашиваете? Сколько скажете, столько и дадим.
Наташа рассмеялась:
– Нам в Москве Альфа немножко дала. Так мы были в улёте. Это же будет культовая закуска к пиву. И не только.
Подошёл Роман Кукуев. Его функция в организованном Альфой пиаре была очень важной: обеспечить транспорт, гостиницу, охрану, авиабилеты. От гонорара Наташа отказалась, она с радостью откликнулась на просьбу Альфы и её приезд был подарком спасителю. Её поддержал в этом и весь ансамбль.
– Не помешаю? – спросил Роман.
– Присоединяйтесь. – ответил Арбелин. – Судя по бойцам, которые стоят на охране, я чувствую, что вы уже знакомы.
– И я просто счастлив такому знакомству! – эмоционально воскликнул обычно сдержанный Кукуев. – И хочу пригласить Наташу выступить на моём дне рождения. – он посмотрел на Наташу. – Гонорар – миллион в долларах.
– Ого! – посмотрел на Наташу Арбелин.
Наташа улыбнулась:
– Я вообще-то на корпоративах не выступаю, Роман… Если только Юлиан Юрьевич попросит.
Арбелин кивнул:
– Попрошу, попрошу. К Роману на день рождения и мы с Альфой, и Денисом и Альбиной появимся. Когда у Вас день рождения, Роман?
– Ещё не скоро. В конце сентября.
– Предварительное согласие даю. – сказала Наташа. – Но…миллион – это многовато…Созвонимся.
Альфа подала Арбелину ключи от машины:
– Поезжайте, Юлиан Юрьевич, домой и Дениса с Альбиной подбросьте. А я с Наташей ещё пообщаюсь.
Вернулась домой она за полночь, усталая и счастливая.
Арбелин обнял её:
– Какая ты у меня умница и проказница!
Над городом, где-то далеко-далеко в небе, тихо-тихо звучало нежное бесаме мучо, словно желая наплясавшимся бургцам «спокойной ночи»…
***
Первый день праздника, однако, не обошёлся без серьёзного происшествия и происшествием этим была нелепая гибель Саньки Дуба.
В те самые минуты, когда Арбелин с Денисом и Альбиной ехали из парка домой, по другой дороге домой мчался Санька Дуб. Так его разобрало от пива с чебачком, массового веселья и тум-балалайки, что не терпелось схватить поскорее Людмилу в объятья.
Ослушался Санька Романа Кукуева, не удержался, прилип к пиву и купил пару пакетиков чебачка. И принял. И пел вместе с народом тум-балалайку. И не выдержала психика – крепко его от всего этого повело. И шарахнул скорость под 100 км, подписав себе тем самым приговор – на одном из крутых поворотов его верный БМВ занесло и он врезался в столб.
Смерть его была страшной, но мгновенной.
Знакомые гаишники сразу позвонили Кукуеву. Кукуев приехал, посмотрел и уехал, бросив гаишникам:
– Делайте, что положено.
И позвонил Денису.
– Я ведь запретил бригаде пиво пить и чебачками закусывать. А он… Туда ему и дорога.
Финал грешного существования Саньки на планете был непредсказуем и внезапен, но логичен.
Денис, услышав новость, был потрясён. О чём угодно он думал, только не о таком исходе. Месть свершилась, но так, будто ещё кто-то желал Саньке более значительной кары, чем безудержная мочегонная пивомания.
***
На другой день праздник продолжался, не утихая и не снижая всеобщего энтузиазма. Погода благоприятствовала настроению: так же грело солнце и на чистом небе – ни облачка. Пива было вдосталь, – добавилось его и от других фирм, Кукуев разрешил, – чебачков было вволю, в том числе и подделок, пингвинчик всё так же приманивал подмигивающим глазком, работали все парковские аттракционы, публика валила валом и наслаждалась нежданным щедрым подарком городской администрации и пивзавода. Чебачков с айвеселином было совсем немного и к часу дня они закончились, в продаже остался только чебачок-плацебо. Но это уже не имело никакого значения, весёлость, казалось, каким-то чудодейственным образом проникла и в тех, кому айвеселин достался, и в тех, кто купил чебачки без него. Действовала уже одна только чарующая массовая фасцинация, вызывавшая в каждом природный гормональный всплеск радости.
А в два часа дня перед эстрадой уже яблоку негде было упасть. Горожане, которые видели вчерашнее представление по телевизору, устремились в парк увидеть Наташу Изумрудную вживе. Многие примчались из пригородов. Пришла и часть вчерашней публики – ещё раз насладиться небывалым концертом и полюбившейся ироничной песенкой про пиво с чебачком.
На этот раз перед эстрадой выстроилась целая цепь телевизионных камер. Прилетели – кто ночным, кто утренними рейсами – столичные тележурналисты. Всё это обещало Наташе и её ансамблю такую рекламу, о какой могла только мечтать любая популярная знаменитость. Наташа пока только набирала высоту и ажиотаж возбудил её необычайно. Это был успех. И этот успех обеспечила ей находчивая Альфа. Да к тому же и участие самой Альфы в тум-балалайке оказалось сказочной находкой.
Народ жаждал тум-балалайку сразу, без раскачки. Наташа и ансамбль это поняли и потому никаких вступлений не стали делать, буквально с ходу обрушили на собравшихся полюбившийся ритм.
И всё вчерашнее повторилось в ещё более грандиозном масштабе.
Весь этот искрящийся весельем и буйством страсти многотысячный поющий и пляшущий сход жителей Бурга с удивлением и ошеломлённостью смотрела через телевидение почти вся страна.
Закончился концерт Наташи однако раньше, чем хотелось бы разгорячённому народу. Её ждал самолёт, в Бург Альфа вырвала её только на полтора дня, Наташе надо было успеть на запланированные гастроли в Красноярск.
Закончила выступление она песней бесаме мучо. И бургцы не пожалели – финал её выступления был лиричен и прекрасен.
– На всю жизнь запомню этот праздник. – со слезами сказала она, приникнув к Арбелину и прощаясь с академией.
– И мы тоже. – обнял её Арбелин. – Мы тебя любим и мы твои фанаты.
Эта проникновенная сценка не укрылась от десятка телекамер, нацеленных на несравненную Наташу. Тележурналисты пытались прорваться к ней с вопросами, но бойцы Кукуева стояли стеной. Однако от телеобъективов не скроешься! Так Арбелин попал во все телевизионные новости и сюжеты о безумии, творившемся в Бурге на празднике пива.
«Кто этот горбатый? Что за старика целует Наташа Изумрудная?» – звучали вопросы по всей стране и воображение выдавало самые разные догадки. Большинство их сводилось к банальности – это её дедушка пришёл послушать. И только в Бурге телевизионщики быстро пронюхали, что это не кто иной, как учёный, создатель фасцинетики Юлиан Арбелин. Но информации о нём было поразительно мало, никто толком не знал о его научном подвиге, а термин «фасцинетика» вызывал не более, чем недоумение. И оставалось много загадок: с какой стати его обнимает молоденькая певица? а кто эта очаровательная девушка с мальчишеской стрижкой, певшая вместе с Наташей? а какое отношение ко всем им имеет Роман Кукуев? И т. д. Разворачивался в головах дотошных журналистов чуть ли не детективный сюжет и каждый планировал его раскрутить.
В пятом часу Наташа со своим ансамблем уже мчалась в аэропорт в сопровождении охранного эскорта Романа Кукуева.
***
Позвонила по мобильнику Инга:
– Юлиан Юрьевич, Вы, как и обещали, свели город с ума. Я пела со всем городом тум-балалайку. Я в восторге. Я Вас люблю.
Чуть позже последовал звонок Петрова:
– Юлиан, это грандиозно! Ты возвращаешь человечество в золотой век Сатурна. Прогнозирую рождаемость в Бурге и окрестностях процентов на пятьдесят.
Позвонил Григорий Невпопад:
– Юлиан Юрьевич, был в парке, пил пиво, закусил чебачком и всё лицезрел. Бесподобно! Преклоняюсь перед Вами и фасцинетикой. От Наташи с её подружкой без ума. Орал тум-балалайку вместе со всеми как безумный.
Прислал коротенькое письмо по электронной почте Зиновий Ушаков из Петербурга: «Пою тум-балалайку. Влюбился в Наташу Изумрудную. Славлю фасцинетику и её гениального создателя Юлиана Арбелина! Чёрт подери, а что за красотка с тобой рядом с короткой стрижкой? Уж не очередная ли жена? Завидую».
***
В эту ночь никто не спал, весь город высыпал на улицы и дворы, радостно обнимаясь и распевая песни. Это было никогда в таком масштабе невиданное в Бурге массоволе народное гуляние, весёлое и дружелюбное, захватившее всех без исключения от мала до велика.
И вновь, как и вчера, где-то высоко-высоко в небе тихо звучало нежное бесаме мучо…
А перед самым восходом солнца бургцы стали свидетелями удивительной небесной картины: над городом зависла едва различимая голубая тарелка, которая медленно плыла на восток – к восходу солнца; и когда солнце появилось своей сияющей кромкой, голубая тарелка начала таять и потом вовсе растворилась, а солнце выплыло невероятно огромным красным диском. У всех, кто видел эту поразившую глаз картину, тотчас мелькнула мысль о НЛО.
Двое суток пивного изобилия, подкреплённого веселящим блаженством от чебачка, не прошли даром: воображение у многих бургцев обрело ту парадоксальную свободу и фантазийность, какую дарит человеческой психике лёгкое опьянение и сладостная умиротворённость, переводя фантазии и иллюзии в святую веру.
ЭПИЛОГ
Безумное праздничное веселье продолжалось в Бурге целую неделю.
Средства массовой информации захлёбывались от восхищения и выдавали самые невероятные интерпретации феномена искромётного народного веселья в Бурге – от массового психоза (наподобие средневековых плясок Витта) до телепатических инъекций инопланетян. Свою оценку произошедшего в Бурге весёлого безумия давали все кому не лень: колдуны, экстрасенсы, шоумены всех мастей, уфологи, психиатры и шизофреники, порнозвёзды и даже один дрессировщик шимпанзе, у которого подневольные приматы время от времени устраивали плясовой бунт.
Милицейская отчётность констатировала: за все дни праздника в парке не было ни одного преступления. Только один разбитый в щепки киоск по продаже чебачков и ДТП, в котором погиб Александр Дубичев.
Взлетела в выси шоу-бизнеса изумившая всех Наташа Изумрудная. Её даже пригласил на своё московское культовое ток-шоу «Дуэль» Владимир Скворцов. Он вознамерился запустить обсуждение феномена массового веселья, случившегося в Бурге. Она дала согласие участвовать, но только вместе с Альфой.
Кукуев не упустил случая заработать побольше на ажиотаже с чебачком и запустил поточную линию по выпуску чебачка-плацебо на полную мощь, загоняя фальсификаторов в угол. Но и те не унимались.
Чебачка раскупали в обоих вариантах, но дотошные пивоманы быстро уловили разницу и покупали только чебачки бургского пивзавода. Неискушённым любителям пива годились любые.
То тут, то там вспыхивали весёлые гульбища. Плацебо на тех, кто успел чебачка с добавкой изрядно употребить, действовал как красная тряпочка на быка и они впадали в интенсивную весёлость как миленькие уже при одном только его виде; на остальных безотказно производило веселящее действие подражание.
Пиво раскупалось втрое и это вызвало беспокойство в медицинских кругах. Кто-то сумел убедить депутата-трезвенника Коромыслова попробовать стаканчик пивка с чебачком. Чебачок попал ему с айвеселином и депутат пристрастился к пиву. Но только с чебачком!
Торговля была счастлива.
Однако без добавки айвеселина, которую академия отключила, закончив эксперимент, постепенно всё вошло в обычный режим потребления. И озорной чебачок стал в Бурге и окрестностях просто привычной любимой закуской у любителей пива.
Денис, потрясённый смертью Саньки Дуба, взял с собой бабушку, мечтавшую повидать перед смертью родные места, и Альбину и съездил в родной город к дяде Асхату.
Ляушин запил горькую и окончательно свихнулся. Два раза его ловили на том, что он мастурбировал прямо на улице, глядя на окна квартиры Арбелина в надежде увидеть Альфу. Беспощадная Синютина упрятала его с глаз долой в психушку. Так закончил свою сознательную жизнь славный боец невидимого фронта Гедалий Петрович Ляушин.
Гаргалина уволили из ФСБ за неспособность адекватно анализировать сложные действия креатинов. Стал он главной жертвой эпидемии неразгаданной весёлости бургцев и доноса Кисельчука, раздосадаванного на Арбелина с Денисом за то, что они лишили его чебачков с айвеселином. О тайне айвеселина он ничего не знал, но веселяще-сексуальное воздействие, какое он испытал от чебачка, навело его на догадку, что в него что-то «этакое» добавлено и оно, это «этакое», развеселило и Вадика, и весь город. А это диверсия. Донос улетел в Москву. Москва сделала выводы: Гаргалина выгнали, а для исследования чебачка и буйного веселья бургцев прислали команду чётких специалистов.
Команда трудилась целый месяц, беседовала, разумеется, и с Арбелиным и Денисом, пытаясь выудить у них признание о некой «веселящей субстранции», как она её обозначила по наводке Кисельчука, но вернулась в столицу ни с чем: чебачок был чист и безупречен, как слеза ангела. Более того, команде его вкус очень понравился. В руки к ним попал раскупаемый в Бурге и окрестностях чебачок-плацебо и несколько чебачков-подделок. Арбелин с Денисом артистично возмущались при беседах с комиссией: «Подделывают, гады!»
Комиссия увезла обоих чебачков с собой для дальнейшего детального химико-биологического анализа.
Кукуев взял Гаргалина к себе в разведслужбу – профессиональные сыщики в дополнение к Шиве ему нужны были позарез, бизнес его разрастался. Обозлённый на ФСБ Гаргалин согласился.
Новый начальник, присланный из Москвы вместо Гаргалина, оказался толстым бурбоном и страшно разочаровал Ингу тем, что с лёту полез к ней под юбку, да ещё удивился, что она, – сексагент!, – от него, своего начальника (!) брезгливо отстранилась. В этот же день Инга приняла долгожданное решение смотаться из ФСБ. Но зная, что так просто из этой организации не уходят, она срочно превратила в любовника вице-губернатора и с его помощью выскользнула из могущественных лап. И занялась бизнесом, перепрофилировав своё агентство на обслуживание рекламы и глянцевых журналов.
Для Романа Кукуева неожиданная смерть Дуба оказалась его «удачным поступком», открывающим дорогу к сердцу Людмилы. С того самого дня, когда она подарила ему сексуальное счастье при проверке своей «профпригодности», он грезил её телесами, а веснушки по всему телу часто ему снились.
Людмила его предложение соединиться в дружный союз не отвергла. Она была чеховской Душечкой, тем более Санька её доканал, а Роман был миллиардером.
Арбелин ждал реакции научной общественности страны на экспериментально вылепленный им факт массовой фасинации.
Но учёные морщили многоумные лбы и упорно молчали, словно получили контузию. Только профессор Миринков был сверхактивен: он, исходя желчью, совсем рехнулся в ненависти к Арбелину и договорился до того, что объявил его замаскированным агентом вражеской инопланетной цивилизации и призывал компетентные органы подвергнуть его тело медикобиологическому и физикохимическому обследованию.
Для учёной гвардии России фасцинетика всё ещё не существовала.
Петров с Арбелиным опубликование информации об открытии пептидов весёлости решили пока придержать. Арбелин убедил друга, что ещё рано, надо понаблюдать за развитием событий с чебачком. О проекте завоевания Европы он ему рассказал, чем привёл друга в весёлый восторг:
