Текст книги "Чебачок к пиву. История одной мести"

Автор книги: Рим Фиктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

С Шмарлиной они проект обсудили и Шмарлина пришла от него в восторг.

– Нас мэр на пъедестал поставит с этим проектом.

Сначала Лажаков не понял её восторга, он и в самом деле предложение сменить дизайн школьных столовых принял за невыполнимый утопизм.

– Дурачок! – пожурила его опытная Шмарлина. – Мы же не из бюджета деньги на это бросим, а привлечём спонсоров. Ну кто откажет улучшить дизайн и питание для ребятишек? А это выльется в миллионы. Понял? Наши двадцать процентов на блюдечке.

Дошло до экс-капитана; и был он в ту ночь неутомим.

Руководительнице проекта Виолетте Аркадьевне, нежно влюблённой в мастерство Дениса, умильно улыбаясь и хваля её профессионализм, Лажаков заплатил сполна, и даже добавил премию в 5 тысяч рублей, – из причитавшегося Денису гонорара, – полагая, что она прогнётся и стерпит отказ рассчитаться с Денисом.

Узнав о таком решении Лажакова, Виолетта Аркадьевна была взбешена. Денис внёс в проект изюминку не только оригинальным решением дизайна школьного питания, он дал несколько прекрасных рецептов блюд для ребят, помог ей сконструировать удобные и аппетитные детские мини-перекусы, внёс в питание детей весёлость, и на тебе – отказ оплатить такую полезную работу. Но она знала, что Лажакова уже ничем не прошибёшь, Денис остаётся без гонорара. Что ей делать? Заткнуться? А потом сгорать наедине с собой от стыда за малодушие. Да, она была зависима от этого скота, к тому же тянула без мужа семью с двумя детьми и престарелой матерью. Тут не до восстания. На это и рассчитывал Лажаков.

И она приняла единственное для неё приемлемое в сложившейся пакостной ситуации решение: получила свой расчёт и премию, приехала к Денису, поздравила его с успешной сдачей проекта и отсчитала ему положенные пятьдесят тысяч. Иначе она поступить не могла, хотя в домашний свой бюджет и принесла на сорок пять тысяч рубликов меньше. Не в деньгах счастье, совесть дороже денег.

Денис был обрадован, о низости же Лажакова так никогда и не узнал.

А Лажаков со Шмарлиной потирали руки от очередного гнусного увеличения своих доходов на весёлую жизнь.

***

После потрясений и пауз Академия снова была в сборе и готова к новым свершениям.

Закрылись на кухне.

– Что ж, друзья мои, двинемся дальше. – открыл заседание Арбелин. – Нам теперь надо вплотную заняться изобретением того, что сведёт город с ума, как изволил выразиться наш закадычный друг полковник Гаргалин. Но сначала небольшой тест. Пушкина в школе изучали?

Оба кивнули утвердительно.

– Прекрасно. Сейчас проверим. Буду называть строчку из Пушкина, а вы, если знаете, будете говорить продолжение. Приготовились, настроили мозг на Пушкина. Начали.

Арбелин озорно посмотрел на адептов.

– Я помню чудное мгновенье…

Тотчас продолжила Альфа:

– Передо мной явилась ты, как мимолётное виденье, как гений чистой красоты…

– Довольно, довольно. – остановил Арбелин и посмотрев на Дениса, произнёс.

– Мой дядя…

Денис со смехом продолжил, не давая Арбелину проговорить до конца строчку:

– Самых честных правил, когда не в шутку занемог, то уважать себя заставил…

Вступила и Альфа:

– Его урок другим наука, но, боже мой, какая скука…

– Хватит, хватит! – остановил Арбелин. – Молодцы! И достаточно. Я этот маленький тест с вами провёл вовсе не для того, чтобы проверить ваши познания и память. Это поможет вам понять природу нейропептидов и их роль в регулировании поведения. По сути нейропептиды – это мини-слепки, короткие аминокислотные цепочки, которые запускают гормональные и нейрофизиологические процессы в организме. Как ключики-стимуляторы, открывающие дверцы в комнаты и подвалы дворца. «Мой дядя» – это и есть ключик, вы сразу включаете целую строфу, а то и главу «Евгения Онегина». Так и пептид. Коротенькая цепочка аминокислот, иногда даже как бы обрывков, слогов и букв, и мгновенно начинается некий нужный процесс в организме. И вот я предположил, что для запуска весёлости и радости существуют нейропептиды весёлости и радости, маленькие ключики, индикаторы гормонов радости и эйфории, эндорфинов, серотонина и дофамина в первую очередь. Ключики к этой группе гормонов и нейротрансмиттеров. Будем думать, будем искать. С недельку потерпите, мне надо как следует всё обмозговать. С Петровым я побеседовал на эту тему и он загрузился. И не отступится, пока не расколет проблему. Я его знаю.

– Выходит фасцинация имеет и пептидную основу? – спросил Денис.

– Думаю да.

– Это же в клинической фасцинетике будет замечательное ядро! – воскликнула Альфа.

Арбелин ласково ей улыбнулся:

– Причем научно обоснованное. Фундамент исцеления от депрессий и апатии. А возможно и от аутизма. Полковнику нужен факт. Мы его создадим с помощью пептидов весёлости. Превратим город в массовый весёлый карнавал. Для этого надо изобрести фасцинирующую добавку с пептидами весёлости. Нужна сыворотка весёлости, суспензия, порошок. Из них Денис создаст добавку, приводящую человека в состояние безудержно весёлого блаженства.

Арбелин ходил по кухне и говорил, размышляя:

– Но откуда, из чего извлечь пептиды? Кровь исключается, никто нам её не позволит собрать в достаточном количестве. Животные? Но где их веселящихся взять? И я пришёл к мысли, что есть только одна субстанция для получения пептидов весёлости – пот веселящихся людей. Остаётся придумать, как заполучить этот пот. Патрицианки в Древнем Риме использовали пот гладиаторов. Они посылали своих рабов на тренировки гладиаторов, чтобы вытереть с них пот полотенцами, и этими полотенцами натирали себя. Это их сексуально возбуждало. Но гладиаторы сражались и их пот был насыщен тестостероном и норадреналином, гормонами энергии, храбрости и агрессии. У женщин на это следует реакция в виде сексуального возбуждения и вожделения. А нам нужен пот веселья. Много пота. Ведро пота. Давайте подумаем, где и как его взять. Причём пот должен быть трезвый, а не пьяный. И не агрессивный или трудовой.

– Проще простого! – ни секунды не раздумывая, весело воскликнула Альфа. – От танцоров, Юлиан Юрьевич!

Арбелин уставился на неё:

– Интересно. Подробнее.

– Я в танцевальной студии два года занималась. Бывало, так растанцуемся, что мокрыми становимся. Хоть майки выжимай.

Дошло до Арбелина. Хоть майки выжимай! Если у двадцати человек выжать майки, то что-то да соберётся. Ай да Альфа!

– Сколько вас в студии плясало?

– Человек тридцать посещали. А танцевали по-разному. Бывало все, а чаще небольшими группами.

– Какие танцы?

– Всякие. Народные. Бальные. Вальсы, фокстроты, танго…

– А самые зажигательные какие?

Альфа задумалась, перебирая в уме.

– Латино, пожалуй. И народные… Юлиан Юрьевич, если зажечь двадцать танцоров на полную отдачу под латино, взмокнут через полчаса как под дождём. И если одеть всех в хлопковые футболки и трико, пот будет ещё тот, знай выжимай в ведро.

– Слышал, Денис? В ведро. А лучше в какую-нибудь канистру, которую можно плотно закрыть. И мчаться к Петрову. У-ух! Дух захватывает. Ай да Альфа!

Он восторженно смотрел на сметливую ученицу.

– А как таких танцоров заполучить, где?

– Я поговорю с Нинель Геннадьевной, она танцевальной студией руководит. Я у неё была любимой ученицей. Думаю, она согласится на такой эксперимент. Ради науки. Объясним ей задачу. И ребятам тоже.

– Замечательно! А футболки где достать?

– Купим, сейчас это не проблема. Из чистого хлопка, чтобы хорошо впитывали пот.

***

На следующий день Альфа была в танцевальной студии. Нинель Геннадьевна обрадовалась встрече. Поговорили, вспомнили былое. Альфа рассказала о своей инвалидности. И поведала о замысле.

Нинель Геннадьевна замысел поняла.

– Ради науки отчего же не сплясать. – засмеялась она. – До седьмого пота.

Обговорили детали: музыку, темп, время.

Альфа предложила одеть всех в хлопчатобумажные трико и как только танцоры взмокнут, тотчас трико скидывать и отжимать в два эмалированных тазика, отдельно для мужчин и для женщин. А потом слить в канистру.

Нинель Геннадьевна обещала подобрать зажигательную музыку и так сформатировать её на магнитофоне, чтобы темп ускорялся до бешеного ритма.

– Через полчаса будут мокрые. – заверила она.

Альфа ещё раз приехала к Нинели Геннадьевне с Арбелиным.

Арбелин Нинель Геннадьевну очаровал, они быстро подружились. Учёный доходчиво разъяснил ей суть проблемы – собрать как можно более веселый азартный пот, из которого биохимики попробуют вытащить пептиды весёлости и помогут создать лекарства от депрессии.

Нинель Геннадьевна, осознав грандиозность замысла, пообещала, что танец будет супер потный.

Альфа с Денисом объехали магазины и склады, отыскали то, что нужно – белоснежные отличного хлопка футболки и трико. Доходы от пингвинчика позволяли, поэтому закупили с лихвой, чтобы всем достались их размеры.

***

Танцевальный эксперимент назначили на воскресенье.

Арбелин прихватил видеокамеру на треноге. Настроил её так, чтобы она охватила всё пространство танца. Идея была проста – запечатлеть действие, как если бы снимался эпизод для кинофильма.

Все, кроме танцоров, изрядно волновались. Танцоров было двадцать – по десять парней и девушек, стройных, подтянутых, жизнерадостных.

Нинель Геннадьевна собрала всех в круг. Альфа присоединилась к танцорам, она среди них была своя.

Арбелин с Денисом встали чуть в сторонке.

Танцоры поглядывали на них с любопытством.

Нинель Геннадьевна окинула своих питомцев строгим взором и произнесла короткую речь:

– Мальчики и девочки! Внимание! Сегодня у нас необычная репетиция. И даже не репетиция, а показ, что мы умеем. На максимальной отдаче. Мы поработаем сегодня на науку. Профессор Юлиан Юрьевич Арбелин специально пришёл, чтобы попросить нас об одолжении. Послушаем его. Юлиан Юрьевич, скажите нам об эксперименте.

Арбелин улыбнулся своей обворожительной улыбкой, оглядывая гипнотическим взглядом огненных глаз всех танцоров в лицо.

– Друзья мои, эксперимент прост. Вы танцуете зажигательный эмоциональный танец. Я зафиксирую на видеокамеру. Копию передам Нинели Геннадьевне. Посмотрите. Танцуете так, что взмокнете и с вас пот польётся ручьями. Чем больше, тем лучше. Одеты будете в хлопок, в трико и футболки. Будет хорошо впитывать пот. После танца быстренько раздеваетесь. И отжимаете что есть сил трико в эмалированные тазики. Денис, мой помощник, – Арбелин показал на скромно стоящего рядом Дениса, – забирает пот и увозит в лабораторию. Там специальной технологией сделают из пота вытяжку пептидов, гормонов веселья, радости и страсти, чтобы выяснить их молекулярную структуру. Возможно, получим в итоге лекарство от апатии и депрессии. Это делаем впервые в мире и с волнением будем ждать результата.

– А нам потом расскажете? – спросила задорная смуглая девушка.

– Обязательно. Вот и всё, о чём я хотел вас попросить. – Арбелин засмеялся. – Мне нужен позарез ваш замечательный пот.

Засмеялась, заражая питомцев весельем, и Нинель Геннадьевна.

– Всё поняли? Послужим науке? Попотеем? Альфа с нами тоже будет потеть. Тридцать минут и по максимуму!

Всех охватил азарт.

– Не будем резину тянуть. Начинаем. Переодевайтесь и покажем Юлиану Юрьевичу, на что мы способны.

Денис раскрыл два саквояжа с белоснежными футболками и трико. Парни и девушки ушли за свои перегородки. Минут через десять в зале были уже совсем другие танцоры – обтянутые трико и футболками фигуры были изумительно рельефны, спортивны и пластичны, какими бывают тела только у танцоров и акробатов.

Альфа тоже в трико и с тросточкой заняла место в центре зала, остальные расположились вокруг неё парами.

Глядя на них, одетых в белоснежные трико, молодых и красивых, Арбелин радовался – пот будет самого весёлого качества.

Нинель Геннадьевна включила музыку. Это была зажигательная бразильская карнавальная самба с последующим переходом в ещё более эмоциональную колумбийскую сальсу.

С первых же волнующих аккордов самбы время сдвинулось в иное измерение, ритмы и звуковая гармония захватили мозг каждого, отодвинув и вычеркнув всё постороннее, ненужное. Двадцать один человек слились в единый пульсирующий, ритмично животрепещущий организм, живущий только чувственным ритмом и радостью движений. Началось волшебство, какого Арбелин не видывал.

Темп Нинель Геннадьевна подобрала почти африканский, тамтамовый, точный и нарастающий. Но начала с незначительной громкости, чтобы добавлять её по мере нарастания темпа. Так аборигены Африки доводят себя до группового экстаза и транса. Нинель Геннадьевна это знала и замысел Арбелина поняла очень верно.

Арбелин одобрительно посмотрел на неё. Она ответила понимающим взглядом. При этом она и сама уже была в движении, душа профессиональной танцовщицы просилась в круг, но этого ей нельзя было делать и она пританцовывала у аппаратуры, а там, в круге, центром импульса и эмоций была Альфа, уж в ней-то Нинель Геннадьевна была абсолютно уверена.

Альфа была божественна. Арбелин впился в неё заворожённым взглядом. Боже, что она выделывала, как она двигалась, как изумительно она выглядела в обтягивающем тело трико!

Альфа танцевала для него, для своего Учителя, вкладывая в движения и ритм всю свою радость. Движения тела её были одновременно изумительно пластичны и порывисто неожиданны. Только что по телу проходила ритмичная судорога, как вдруг она сменялась змеиной извилистостью, чтобы в следующий миг сменить её вздрагиванием некоего трепетного движения из танца живота. Она импровизировала, пела, выдумывала телесную симфонию, помогая телу тросточкой, то опираясь на неё, то слегка постукивая в ритм, а то выделывая ею невообразимые, рискованные скользящие пируэты. Хромота не то чтобы исчезла, она настолько органично впаялась в найденный ею стиль, что даже привносила некий шарм танцевальной иронии, элемент весёлого пластического юмора.

Необычность её пластики и горящие глаза подействовали на всю группу, все пары ринулись в импровизации и у каждой пары выходило по-своему, но весь этот калейдоскоп импровизаций сплетался в удивительный по энергетике карнавальный ансамбль. Это было поразительное телесно-пластическое творчество, одновременно индивидуальное и групповое, центром которого пульсировала Альфа.

Денис заворожённо, не отрывая глаз, смотрел на музыку её тела. Он представлял, какой в этом ансамбле могла быть Альбина и с удовольствием фантазировал, что она-то со своей гуттаперчивостью была бы под стать Альфе.

«Фасцинация, фасцинация. В чистейшем и первозданном виде, – подёргиваясь в такт музыке шептал Арбелин, восхищенно внимая происходящему на его глазах волшебству. – Где же тут информация? Ноль! Одна волнующая до печёнки фасцинация, пульсация животной радости. Экстаз, транс, упоение. Да, танец – это язык богов».

Арбелин вспомнил о камере, ринулся к ней и быстро изменил ракурс съёмки, сделал наезд на Альфу. Ему нужна была теперь только она, в нём вспыхнул исследовательский азарт, он уже предвкушал, как дома со скрупулёзностью анатома будет разлагать пластику её тела на кинесические атомы, создающие волшебство визуальной фасцинации.

Это было невыносимо восхитительно! Арбелин не выдержал, начал пританцовывать. И вдруг его подхватила какая-то неведомая волна восторга и он помимо воли начал выделывать такие коленца, что вся группа одобрительно засмеялась, а Нинель Геннадьевна, поймав настроение, взвинтила темп. Нужен был пот!

Увидев внезапный каскад замысловатых движений Арбелина, у Альфы как у ребёнка потекли слёзы умиления и радости. И вдруг она отбросила тросточку! Боль исчезла, её полностью сняла и вытеснила волна обезболивающих эндорфинов восторга.

Денис не знал, что предпринять, его тело тоже ходило ходуном и он что есть силы сдерживал себя, чтобы не присоединиться к Арбелину.

Арбелин же отбросил всякие тормоза и с наслаждением предавался импульсам биологической первобытности. Он присоединился к Альфе и они образовали пару, столь необычную в симбиозе, что вся группа ахнула от изумления. Вспомнив молодость, Арбелин откалывал такие иронические коленца, что залюбуешься. Альфа подладилась под его стиль и свою импровизацию превратила в забавное шаржевое латино.

Когда все взмокли и оборвалась музыка, на какой-то миг наступила мертвая тишина, все как будто оцепенели. Нинель Геннадьевна скомандовала:

– Быстренько, быстренько, пока пот не высох!

И все с шумом и смехом бросились переодеваться.

Через две-три минуты две небольшие плотно закупоренные канистры Денис с Альфой мчали в лабораторию Абрамзона.

Арбелин остался выразить благодарность участникам эксперимента и особенно прекрасно всё организовавшей Нинели Геннадьевне.

– Вы обещали мне диск. Не забудете? Очень будет интересно нам посмотреть. – попросила она на прощанье.

Арбелин заверил её, а про себя прикинул, что свои кренделя надо будет вырезать.

***

И был ещё один зритель волшебства, он смотрел на танцующих как на бесноватых и прилежно записывал происходящее бесовство на свою портативную камеру. Этим зрителем был Ляушин. Выследить он выследил, приклеился, но вахтёрша встала перед ним непрошибаемой стеной и внутрь клуба не пустила: ей Нинель Геннадьевна запретила пускать кого бы то ни было в зал репетиций.

Минут двадцать уламывал внушительного размера старушку Ляушин, пока не сломал её упорство элементарной взяткой в три тысячи рублей.

– Только тихо-тихо, – напутствовала старуха, – а то меня уволят.

Она провела его на галёрку, где он в темноте сжался, как паук, и смотрел сверху на зрелище. Заснять ему удалось как раз с той минуты, когда со своими курбетами присоединился к танцорам Арбелин.

И как только танец закончился, Ляушин мгновенно и незаметно исчез, помчался к Гаргалину показать небывалый факт. Но сначала заскочил домой и перегнал заснятое на компьютер, чтобы любоваться невероятно соблазнительной в танце Альфой.

Гаргалин ждал.

Посмотрев отснятое действо, он воззрился на Ляушина:

– Что это?!

Ляушин пожал плечами:

– Какое-то сумасшествие. Вроде пляски трясунов.

Гаргалин недоумевал. Танцующий горбатый Арбелин был для него новой загадкой.

– Никому об этом. – приказал он Ляушину. – Я разберусь.

Ляушин кивнул, хотя не представлял, в чём надо разбираться: пляска есть пляска. Причём в трезвом виде.

Гаргалин прикидывал и так и эдак, и пришел к заключению, что Арбелин всё же немного не в своем уме. Такие пируэты может выделывать в его возрасте только бесноватый безумец. А поскольку уговор был погрузить город в массовое веселье, то подумал, что Арбелин устраивает мини-репетицию. Веселье однако же было действительно радостное и значит неопасное. «Ладно, посмотрим, – решил Гаргалин, – пусть себе пляшут».

***

Позвонила Альфа.

– Литр! – произнесла она радостным голосом.

– Быстро ко мне. – отрезал Арбелин, переходя на код.

Альфа сконфузилась: на радостях забыла о бдительности.

– Мчусь.

Приехав, радостно доложила:

– Сделали сыворотку. Петров с лаборантами помогли. Он в восторге, мы ему чуточку оставили, будет исследовать. Денис увёз в своем холодильнике.

От сердца отлегло, Арбелин волновался, ждал неудачи.

– Завтра утром приезжайте оба. Будем соображать.

Созвонился и съездил к Петрову.

Тот выразил своё удовольствие.

– Очень остроумно ты, Юлиан, придумал. Посмотрим, что получится. Во всяком случае, материал отменный. Это что-то вроде спермы, только больше по объёму, работать легче. Ничего, что я вашего материала немного прихватил для себя?

– Дмитрий, какой разговор. Конечно. И что получится, мне подробненько расскажешь. Я же в химии тюфяк.

– Все бы такими тюфяками были! Вытяжку из пота сочинил. Преклоняю пред тобой выю.

– Не я сочинил, а древние патрицианки Рима. Я только вспомнил про их сексуальные проделки.

– В мужском поте недавно откопали ещё андростадиенон, он-то и возбуждает женщин. Ну и тестостерон, экстроген и норадреналин. Проказницы!

– Заметь – две тысячи лет назад! Ни о каких андростадиенонах, тестостеронах и экстрогенах не знали. А про вожделение от мужского пота знали.

– Гениально. Но скажи, как вы весёлый пот получили? Что, в какую-то игру играли? Футбол? Волейбол?

– Проще, Дима. Двадцать юношей и девушек самозабвенно танцевали латино. Я сам не вынес пытки, пустился в пляс.

– Потрясающе! Значит и твой пот привезли?

– Я был в рубашке. Но взмок.

– Это хорошо. А то эксперимент пришлось бы корректировать. Смех смехом, но придумано замечательно. И если результат будет хороший, давай продолжим. Сможешь уговорить их ещё на один сеанс?

– Поговорю. Думаю, не откажутся. Мне тоже ужасно любопытно, что получится.

Дмитрий Петров был профессионалом высочайшего класса и смекнул, что Арбелин зацепил его в эксперимент, сулящий нешуточные открытия. Дал Арбелину немножко окситоцина для смеси.

Открытия ждал и Арбелин. Вся надежда была теперь на талант Дениса – сумеет ли он вылепить из полученного пептидного материала с окситоцином в придачу фасцинирующую добавку и какую именно. Вспомнил об опытах гениального Александра Шульгина с фенилэтиламином и мелькнула мысль о его добавке к пептидам весёлости, но он тотчас её отбросил – фенилэтламин грозил изменением сознания, наркотическим воздействием.

***

Веселящую сыворотку с минимальной примесью окситоцина Денис привёз к Арбелину на следующий день к вечеру.

– А как проверить? – спросил он Арбелина.

– Во все времена изобретатели проверяли действие на себе. – засмеялся Арбелин. – Знаете как гениальный химик Хофман наркотик ЛСД открыл? Совершенно случайно, допустив халатность. И сразу на себе испробовал. И описал, как на него подействовало.

Арбелин добавил принесённую Денисом сыворотку в два стакана с дистиллированной водой, которой его снабдил Петров – для проб.

– А мне? Я тоже хочу. – взволновалась Альфа. – Или я не соучастник?

Арбелин почесал затылок:

– А вдруг у тебя начнётся что-нибудь непредсказуемое? Мы же не знаем, как подействует, рискуем.

– Юлиан Юрьевич, не дискриминируйте меня. – умоляюще смотрела на Учителя Альфа влажными глазами газели.

Арбелин наполнил водой наполовину третий стакан и добавил чуточку смеси.

Все трое, волнуясь, медленными глотками выпили и стали ждать.

Действие добавки началось минут через пятнадцать и сначала у Альфы. Она побледнела и испуганно ойкнула, ощутив волнение, какого никогда в ней не случалось.

– Не пойму, что это во мне… вот тут . – Альфа погладила низ живота.

Арбелин, поймавший в себе прилив приподнятого настроения, засмеялся:

– Вот видишь, я же предупреждал. Женщины чувствительнее на любую гормональную стимуляцию. Нам с Денисом только весело, а у тебя уже что-то взыграло. Впервые?

– Впервые… Я…я же девственница!

– Но женщина. Так что эта добавка для тебя первый и последний раз. Превратишься в нимфоманку, академии только этого не хватало. Рано. Должно всё происходить естественно, без ненужных стимуляторов. А ты, Денис, в эту добавку афродизиаки никакие больше не добавляй. Веселья достаточно. Там, где веселье, сексуальность появится неизбежно. Это эволюционный закон. Центры в мозге близки и волна веселости захватит и сексуальные структуры. Это человечество знало уже тысячи лет назад. Иначе не существовали бы вакханалии, сатурналии и другие оргазмические празднества у всех древних народов земного шара.

Денис кивнул. Но про себя упрямо решил, что Саньке Дубу добавит. Он сразу понял, что в руках у него появилось орудие мести. Куда и как его приладить, он ещё не знал, но это было уже, как говорится, делом техники.

Добавка действовала всё сильнее и все трое как-то необычайно и весело разговорились, начали шутить, вспоминать забавные истории, разбавляя всё это смехом. Началось то, что называют «кайф».

Альфа вдруг выскочила на середину ковра и начала пританцовывать, повторяя недавнее латино.

– Юлиан Юрьевич, помните, как мы танцевали?

Арбелина пронзила догадка: раз пептиды извлечены из пота танцующих, стало быть они стимулируют сразу и веселье, и ритмическую подвижность, желание ритмического движения? Когда люди радуются, они же прыгают, скачут. Особенно дети и женщины. Можно будет привести в весело танцующее состояние хоть целый город.

Арбелин порозовел от нахлынувшего волнения. Они держали в руках открытие! Эксперимент с пептидами весёлости удался. Окситоцина же можно добавлять самую малость, а то и вовсе не добавлять, понял он. Могут быть интересные сочетания и с другими эротическими стимуляторами, с тем же фенилэтиламином. Но нужна проверка.

– Вот что, друзья. Мы изобрели мощнейшее средство воздействия на психику. Использовать его надо с великой осторожностью. Настроение поднимает, радость формирует, весёлость зашкаливает. Это уже похоже на средство против ипохондрии, агедонии и депрессии. Но понадобятся экспериментальные проверки. Сегодняшняя проверка не в счёт. Нужны эксперименты на людях, которым ничего о нашем инструменте неизвестно. А как мы его назовём?

Альфа потёрла лоб, выдумывая:

– Может веселин?

– Очень неплохо. А, Денис?

– А я предлагаю назвать «ай-веселин». – засмеялся Денис весело. – Есть антигрустин, а у нас получился ай-веселин.

– Да, да! – захлопала в ладоши Альфа. – Айвеселин.

– Пусть между нами так и будет. Весёлое имя. Теперь надо придумать, где мы можем произвести достаточно массовый вброс айвеселина. Где это можно выполнить?

Денис уверенно произнёс:

– В столовых или кафе.

Арбелин задумался, перебирая в голове возможные варианты, и согласился, что столовые – лучшее место для эксперимента.

– Да, пожалуй. Значит надо тебе, Денис, приклеиться в какую-то столовую.

– К нам, в университет! – подсказала Альфа, присев в кресло. – Студенческая столовая то, что надо. Едоков много и все молодые.

– Точно. – согласился Арбелин. – Разведайте, не нужны ли помощники в университетскую столовую.

На следующий день Денис с Альфой поехали по университетским точкам питания. Их оказалось четыре, в каждом из корпусов университета. И в главном корпусе в столовую требовался помощник повара.

Денис предстал перед заведующей. Напрашиваться не пришлось, слава Дениса крылом своим коснулась и заведующей, моложавой женщины внушительных габаритов, – видела и она «Адама и Еву».

– Сможете делать выпечку?

– Нет проблем.

– Завтра и приступайте.

Учебный год был уже в разгаре, все факультеты работали по полной программе, студенты заполняли столовую.

Выпечка Дениса нравилась, заведующая была довольна приобретением мастера.

А мастер ждал сигнала для атаки.

Арбелин с Альфой дважды посетили столовую, присмотрелись. Убедились, что лучшего места для эксперимента не придумать. Добавку решили подмешать в выпечку и, если Денису удастся, в компот – излюбленный напиток студентов. Выпечка и компот могли обеспечить процентов семьдесят, а то и больше, «подопытных».

Часть девятнадцатая

АЙВЕСЕЛИН ДЕЙСТВУЕТ И ЗАЖИГАЕТ!

***

И сигнал был подан.

В день вброса добавки в назначенное время в столовую вошли и скромненько заняли один из столиков Арбелин с Альфой. Увязавшийся за ними Ляушин занял место от них подальше, чтобы ненароком не узнали. В камуфляже с бородкой и усами узнать его было сложно. Был он сыт и потому для вида взял поесть только салат и кофе. Арбелину же не до того было, чтобы выискивать шпика, они с Альфой были поглощены наблюдением за поведением едоков.

Неожиданно появился в столовой профессор Миринков в сопровождении миловидной пышнотелой особы, обладавшей выдающейся крутизной форм и крутым шнобелем. Это была его аспирантка Ирочка Серова, наделённая неодолимой страстью воровать книги всюду, где они были: в книжных магазинах, библиотеках, на кафедрах университета и у друзей. У Миринкова она ловко стащила взятую им в университетской библиотеке книгу «Принципы самоорганизации», за которую ему пришлось краснеть перед заведующей библиотекой. Однажды Ирочка исхитрилась утянуть какую-то детскую книжицу с книжного расклада у уличных торговцев, но была поймана и получила пять мощных ударов коленом под зад. На Ирочку Серову Миринков обратил внимание в руководимой им гимназии, где она служила завучем по внеклассному воспитанию и привлекла его не только пышными формами, но и его обожествлением. Оттуда он и взял её в аспирантуру.

Их Арбелин мгновенно зафиксировал, но не подал вида, что узнал Миринкова. И проследил взглядом, как парочка прошла по линии заказа и принесла на свой столик обед, в том числе по пирожку, стакану кофе и компота. «Любопытно, – прикинул в уме Арбелин, – кто из них выпьет компот».

В столовой играла негромкая лёгкая музыка.

В это время началось действие добавки у студентов, приступивших к еде раньше Миринкова с дамой. Студентов было всего двадцать четыре, как подсчитал Арбелин, плюс какой-то старичок – этим старичком был Ляушин – и Миринков, – в самый раз для наблюдения.

То, что произошло в этот день в столовой, стало шоком и темой обсуждений и домыслов для всего университета.

Картина, развернувшаяся перед глазами Арбелина, была столь же неожиданной для такого заведения, как студенческая столовая, сколь и невероятной.

– Ой–ой–ой! – вскрикнула тоненькая худощавая студентка философского факультета Оленька Очеретина. – Ой! – и вдруг рассмеялась безудержно и звонко.

Все воззрились на неё, но всего лишь на пару секунд, потому как в другом конце зала, где сидели два закадычных друга, всем известные в университете «голубые» Макс с Ником с биофака, раздался уже хохот, а потом они вдруг выскочили из-за стола и, прижавшись друг к другу, принялись исполнять какой-то невообразимо эротичный танец.

Через несколько минут в столовой танцевали и смеялись уже почти все, кроме старичка, Миринкова с дамой и Арбелина с Альфой.

– Идём и мы. – шепнул Арбелин Альфе, догадавшись, что выдадут себя, если окажутся белыми воронами.

Они начали выписывать пируэты вокруг своего столика, на ходу импровизируя нечто ироническое.

И как только они вышли на открытое место, вдруг странно ойкнула и выскочила к танцующим сопровождавшая Миринкова Ирочка Серова. И начала так эротично извиваться пышными телесами, что Миринков оторопело воззрился на неё, не в силах шелохнуться от шока. Сам он был к разгоравшемуся веселью безучастен, так как выпил кофе, а не компот.

Пока он собирался с разумом, танцующая Оленька Очеретина схватила себя за низ живота и завизжала так, что зазвенели стёкла.

Все замерли.

– Аааааааааааааааа! Ойаааааааааааааа! – разнёсся по всем этажам университета её эротичный визг, значение которого все до единого, услышавшие его, правильно однозначно расшифровали.

«Неужто Денис подмешал сексуальной добавки?» – сердито подумал Арбелин, переглянувшись с Альфой.

Миринков пришёл в себя, вскочил, схватил Ирочку за руку и потащил к выходу. Она же, покорившись ему, всё ещё смеялась и извивалась на ходу.

Сексуальный визг Оленьки Очеретиной перечеркнул всеобщий экстаз. А она, вздрагивая, прихватила сумочку и выпорхнула из столовой вслед за Миринковым с аспиранткой.