Текст книги "Чебачок к пиву. История одной мести"

Автор книги: Рим Фиктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

Альбина робко взяла деньги.

– Хорошо, только я бы и без оплаты согласна.

Взяла свой аванс и Альбина. Она сразу поняла, что Арбелин привёл в действие психотерапию, погружает Альбину в отвлекающий от депрессии процесс.

Альбину прижали, можно сказать, к стенке. Сознание, что она будет помогать Юлиану Юрьевичу, будет трудиться, получит такие деньги, каких она ни разу в жизни не держала в руках, повергло её в радостный ступор, она буквально оцепенела.

– За работу! – выдернула её из оцепенения Альфа.

Арбелин вспомнил, что Альбина учится в колледже культуры.

– Кстати, вы могли бы предложить книги библиотеке колледжа, в котором Альбина учится. Есть в нём библиотека? – обратился он к Альбине.

– Есть. Мы в ней учебники берём. И читальный зал есть.

Альбина обрадовалась, что сможет сделать своему колледжу доброе дело.

Альфа предложила вариант.

– Ты составь список побольше, мы можем сегодня же и съездить к заведующей библиотекой.

Так они и сделали, и начало оказалось отличным: заведующая была поражена и обрадована, при нищем бюджете она и не мечтала о таком подарке, а в списке, который ей подала Альбина, значилось три сотни первостатейных книг по психологии, искусствоведению и культуре, то, что неплохо бы иметь в любом колледже культуры. На следующий день она приехала к Арбелину поблагодарить его за дар, и три сотни книг на «Опеле» Альфы отвезли в колледж.

Встретил их сам директор колледжа, которому заведующая позвонила.

Альбина была счастлива.

На избавление Арбелина от книг девушки потратили десять дней, ежедневно разъезжая по библиотекам Бурга и близлежащих городов. В первую очередь поехали в полюбившуюся академии Тагду; городская библиотека взяла «Библиотеку всемирной литературы» и несколько собраний сочинений. Но в целом дело расставания с библиотекой Арбелина оказалось довольно сложным, редкие библиотеки радовались такому дарению, спрашивали другое – детективы и Дарью Донцову с Устиновой.

Альбина настолько погрузилась в работу, что забыла обо всём на свете, горячо обсуждая с Альфой план на каждый следующий день. Её радовало уже не только то, что она помогает Юлиану Юрьевичу, но и та несомненная польза, которую она приносит нищим провинциальным библиотекам, в ней заиграл библиотечный профессионализм, постигаемый ею в колледже.

Общее дело сближает; за две недели девушки крепко сдружились. Раза три к их поездкам присоединялся и Денис. Альбина прикипала к академии.

За неделю до дня рождения Арбелина кабинет и библиотечная комната от книг опустели. Себе Арбелин оставил всего пару сотен книг. Библиотека в пять тысяч книг, которую собирал всю жизнь, полвека, перекочевала в библиотеки Бурга и области. На мусорную площадку одну за другой он вынес и все ставшие ненужными книжные полки. Освобождённая от стеллажей, комната засветилась.

«Надо будет покрасить стены в какой-то более приятный кремовый цвет», – прикинул Арбелин. Обои он давно отверг.

***

После плавного подключения Альбины к академии, дружбы её с Альфой и увлечённой до захваченности работы над избавлением от книг, Арбелин решил, что настал момент для целительного фасцинативного гипноза.

Ничего нового Арбелин не стал придумывать и повторил в основном то, что с успехом получилось на Наташе: облачился в колдовской костюм, приводивший его облик в образ мага, достал гипнотизирующий голубой шарик.

– Как только я произнесу «Нет!», ты забудешь о своём сексуальном перевозбуждении, перестанешь быть нимфоманкой и станешь обычной нормальной девушкой. Прислушивайся к моим словам. – сказал он и начал внушение.

Однако, когда Альбина погрузилась в гипноз, Арбелин сказал ей другие ключевые слова, чем Наташе: «Тебе спокойно на душе и хорошо, всё тревожное ушло, отодвинулось, исчезло. Ты хорошая и красивая, ты хочешь быть умной и начала изучать фасцинетику. Тебя любят Альфа и Денис, они твои друзья. Тебе приятно, что они тебя уважают и любят. Ты достойна их дружбы».

Спокойным гипнотическим тоном Арбелин вбивал в мозг Альбины маленькие гвоздики позитивных эмоций и конструктов, и когда почувствовал ту блаженную расслабленность психики, какая нужна для восприятия отторжения, громче и повелительнее произнёс «Нет уже в тебе порочного вожделения, нет в тебе нимфомании!»

Через пять минут он, как и Наташе, провёл ладонью по лицу Альбины и произнёс «Просыпайся, просыпайся, просыпайся».

Альбина встрепенулась, открыла глаза и смотрела на Арбелина как на родного ей человека.

Арбелин решил пойти на более сильное воздействие, почуял, что мозг Альбины к саморегуляции готов. Он повелительно и строго приказал: «Встань!», и как только Альбина оторвалась от кресла, внезапно, не сильно, но всё же достаточно крепко, толкнул Альбину шариком в лоб и вскрикнул повелительным приказом «Навсегда нет!»

Альбина от этой внезапности крика и толчка выключилась и рухнула в кресло. Арбелин такой реакции и ждал, зная, как от такого приёма Иоанна Крондштадского падали на пол собора кликуши, а спустя минуту поднимались и уходили, начисто забыв о своих навязчивых приступах кликушества. С тревогой Альбелин ждал, что произойдёт с Альбиной. Прошла минута, и она очнулась.

– Всё? – удивлённо спросила она, как ни в чём не бывало. То, что совершал с ней Арбелин, впаялось и ушло в подсознание.

Арбелин одобрительно улыбнулся. Он внимательно приглядывался к её лицу и глазам, проявится ли и у неё, как произошло с Наташей, всплеск лёгкости и эндорфинной эйфории, как чаще всего и бывает у пациентов при выходе из фасцинативного и рауш-гипноза, этакое «шампанское» опьянение. И с радостью увидел, как Альбина порозовела и в глазах её зажглись огоньки.

– Вот и всё. – сказал он – Идём на кухню пить чай.

Альбина поймала себя на том, что ей удивительно легко и она совершенно ни о чём не думает.

– Я хочу чай с халвой. – весело произнесла она.

– И я немного попробую. Чуточку. За компанию.

«Кажется, подействовало, – удовлетворённо подумал Арбелин, – но подождём радоваться, посмотрим. Мозг – штука заковыристая».

К тайнам мозга Арбелин относился с пиететом, как астроном ко Вселенной, но одновременно и с изрядной долей скептицизма. О мозге человечество знало ещё очень мало, хотя в последнее десятилетие и произошёл стремительный прорыв благодаря применению позитронно-эмиссионной, магнитно-резонансной томографии и других новейших инструментов и методик.

Затейливая эта конструкция в полтора килограмма весом и сотней миллиардов нейронов с триллионами связей! У одного мозг проткнёт металлический штырь и хоть бы что – вынули штырь и живёт, будто ничего и не было, а у другого произойдёт всего лишь сотрясение от какого-нибудь не очень-то и сильного удара, – а он эпилепсию заполучил. Или вдруг обнаруживается, – и это только благодаря томографу! – что китаянка прекрасно живёт и хорошо учится в школе, а у неё нет правого полушария мозга. Или попал англичанин в автоаварию и вдруг заговорил прекрасно на незнакомом языке.

Арбелина коробило, однако, что нейрофизиологи до сих пор не обратили внимание на процессы фасцинации, не сделали их объектом и предметом скрупулёзного исследования, тогда как в них скрыты огромного значения тайны человеческого поведения и, в первую очередь, связанного с инстинктами. А проблема лежит буквально на поверхности и есть уже сотни подтверждений тому, как приходят в возбуждение структуры лимбической системы и центры удовольствия и наказания при предъявлении испытуемым разных сигналов фасцинирования: фотографий привлекательных красоток или возлюбленных, комедийных или ужасающих сцен из кинофильмов, услаждающих или отвратительных запахов, и т.д. и т. д. Остаётся заглянуть глубже, дифференцировать методики экспериментов, вычленить сигналы фасцинации по их глубинной феноменологии и проследить, какие именно структуры и связи в мозгу они образуют. Он был убеждён, что именно в этом глубинно мозговом хитросплетении и скрыты механизмы фасцинации и сопровождающих её эмоций, значит тут находятся и пути к нейрофизиологической и психофизиологической коррекции психики и поведения человека, вплоть до избавления от аутизма, шизоидности и шизофрении, большинства неврозов и психопатий, и, конечно, от депрессивных состояний во всём многообразном спектре их проявлений. О лаборатории нейрофизиологических исследований фасцинации он мечтал, год за годом убеждаясь, что мечта его неосуществима и разбивается о бюрократические барьеры и непонимание. Тот иронический факт, что когда-то идеи Эйнштейна об относительности пространства-времени поняли всего пять человек на земном шаре, мало успокаивало. Эйнштейну было всего-то двадцать пять лет, можно было подождать признания, а ему семьдесят и время пребывания в живой жизни стремительно сокращается. Своё предложение в ФСБ он отправлял именно с надеждой достучаться, а всё закончилось трагикомедией.

Как поведёт себя мозг Альбины после полученных ею стрессов (и Арбелин не знал об изнасиловании!) и его корректирующего воздействия? Оставалось только ждать и надеяться.

Часть двадцать шестая

ЮБИЛЕЙ И БОЛЕЗНЬ АРБЕЛИНА

***

Наступил декабрь и 19-го нагрянул на Арбелина юбилей – семидесятилетие.

Откуда они взялись эти семьдесят лет? Кажется, вчера только вышел на пенсию, а уже десять лет промелькнуло. Как кот к мышиной норе неслышно подкрался юбилей, схватив Арбелина за шиворот.

Тяжести лет Арбелин нисколько не ощущал, был подвижен и бодр. Ежедневные четыре-пять километров пешком, контрастный душ, вегетарианская еда, общение с молодыми учениками, нежданно-негаданно появившиеся молодые прелестные любовницы – что ещё можно пожелать для благодушия и уверенности в своих силах! Арбелин снова и снова задавал своему телу и духу программу – дожить до ста лет. Как минимум.

Накануне предупредил Альфу и Дениса, что юбилей будет скромный и только с академией. Попросил Дениса придумать вегетарианский торт с семьюдесятью свечками.

Празднование юбилея назначил на пять вечера.

Дочери и сыну, которые жили в Бурге, позвонил, чтобы пришли завтра.

Альфа попросила позволения приехать с Альбиной.

Альфа с Альбиной, Леонид Леонидович и Денис приехали все вместе ровно в пять.

Пока, стряхивая снег, раздевались в прихожей и девушки ловко приводили себя в праздничный вид, надевая туфли на шпильках, Арбелин в кабинете ещё раз осмотрел большой раздвижной стол – всё ли на месте, не забыл ли что поставить. Сервировка была проще некуда: столовые приборы, салфетки, сухое вино и бутылочка коньяка.

Первое, что его поразило, как только все вошли в кабинет, – восхитительный вид Альфы с Альбиной. Альфа была одета в вишнёвого цвета длинное до щиколоток роскошное платье с блёстками, облегающее её изящную фигуру, а на шее у неё висел сапфировый медальон на золотой цепочке. Выглядела божественно. Хороша была и Альбина. Строгое черное платьице на ней было попроще, но настолько ладно прилегало к её гибкой фигуре, что создавало эффект романтического очарования. «Сальма Хайек!» – искрой пронеслось в мозгу Арбелина, но глаза его устремились опять к Альфе.

Он шутливо выставил перед собой ладонь, закрывая лицо и зажмуривая глаза:

– Откуда эти ослепительные звёзды прилетели в моё скромное жилище? Уж не из созвездия ли Альфы Центавры? Ведь все форточки закрыты.

Артистизм жеста и интонаций Арбелина вызвал весёлый смех.

Альфа с Альбиной смущённо переглянулись.

– Альфа, а где твоя тросточка?! – воскликнул Арбелин.

– Я её в машине оставила, решила попробовать без тросточки. Вроде не заваливаюсь.

– Выглядишь ослепительно! Глаза не выдерживают смотреть. Да ты ещё и на шпильках!

– Отвыкла, но вроде ничего, не запинаюсь.

– А вот мы сейчас посмотрим, как ничего. Прошу вас, девушки, продефилируйте по кабинету как по подиуму, покажите, какие вы красавицы.

Альбина было засмущалась, но Альфа включилась в предложенную Учителем игру, взяла её за руку и устроила артистичный показ, иронично имитируя дефиле топ-моделей. Альбина тут же ловко подстроилась к игре Альфы и при её гибкости у неё тоже получилось замечательно.

Девушки смотрелись настолько эффектно и весело, что им устроили овацию.

– Вас обеих хоть в Монте-Карло выпускай! – воскликнул Арбелин.

– А я и гитару прихватила, Юлиан Юрьевич, хочу Вам Окуджаву спеть. Можно?

– Ещё спрашиваешь! Я подпою.

В это время раздался дверной звонок.

– Кто бы это мог быть? Вроде никого больше не приглашал. – удивился Арбелин и пошёл открывать.

– Это, наверное, Роман. – догадался Денис. – Вчера он звонил и я сказал ему о Вашем юбилее.

Это был и в самом деле Роман Кукуев.

– Юлиан Юрьевич, прошу извинить, что без приглашения. Очень захотелось Вас с юбилеем поздравить.

– Проходите, проходите, какие извинения. Вы же в нашей команде.

И посыпались на юбиляра подарки один краше и нужнее другого.

Денис подарил чудесную с тонкой гравировкой подарочную авторучку с тремя стержнями – запомнил произнесённое как-то признание Учителя, что любит он ручки с тремя цветами и, к досаде, свою любимую где-то посеял.

Альбина, смущаясь, подала коробку, и когда Арбелин открыл её и достал подарок, то это оказалась кофейного цвета жилетка из чистой ангорской шерсти. Альбина купила её на заработанные «библиотечные» деньги.

– Как это Вы угадали, Альбина? Это же моя мечта! – пришёл Арбелин в восторг. – Когда в квартире прохладно, хочется что-то потеплее, но в то же время и полегче. Как раз то, что мне надо!

Альбина смущённо улыбнулась:

– Когда мы с Альфой с Вашими книгами работали, было у Вас прохладно и я заметила, как Вы ёжились.

Роман Кукуев вынул из фирменного кейса царский подарок – новенький чёрный ноотбук.

– Вашему гениальному мозгу, Юлиан Юрьевич, нужен надёжный помощник. Как мне сказали компьютерщики, это последняя самая лучшая модель.

Отец Альфы подарил новейший мобильник.

– У Вас, Юлиан Юрьевич, мобильник допотопный, пора сменить на новый. Он удобнее во всех смыслах.

– А это Вам, Юлиан Юрьевич, от меня обещанное. – Альфа подала Арбелину свёрток с батистом. – Десять метров, достаточно?

– На всю оставшуюся жизнь. – рассмеялся Арбелин.

Арбелин радовался подаркам как дитя. Его поразило то, что все они были для него оптимально функциональными.

– Ай, какие все вы молодцы! – восхищался он. – Не подарки, а мечта!

Денис раскрыл большую коробку и явил компании грандиозный вегетарианский торт с семьюдесятью свечками.

Сели за стол, приступили к юбилейной трапезе.

Арбелин под восторженные восклицания ловко задул все семьдесят свечей и весело провозгласил.

– Хоть все мы почти вегетарианцы, коньячку по рюмочке всё же дёрнем. Коньяк у меня первосортный, не поддельный.

Первый тост за здравие Арбелина произнёс, как самый старший после юбиляра, Леонид Леонидович.

– Юлиан Юрьевич! Я выражу общее мнение всех, кто здесь. Мы счастливы, что Вы включили нас в свой жизненный круг. Мы восхищены Вашим интеллектом, Вашей личностью, наукой, которую Вы создали. Вовсе не в шутку мы называем Вас национальным достоянием. И желаем Вам жить как минимум до ста лет и воплощения всего, что Вы задумали.

Этот настрой передался всем и каждый сказал задушевные слова, желая Арбелину и фасцинетике успеха и долголетия.

А завершая торжественную часть Арбелин произнёс свою импровизацию.

– Друзья мои! Теперь, благодаря вашим подаркам, как только я на какой-нибудь важной тусовке появлюсь в этой прелестной жилетке, да раскрою царский ноотбук, достану инкрустированную авторучку трёх цветов, выну сверкающий мобильник и вытру батистовым воздушным платком пот со лба, все умрут от зависти! И будут шептать про себя «И я такое же хочу!» – Арбелин окинул восторженным взором компанию. – Очень признателен вам, друзья мои!

Чуточку помолчав, он добавил импровизированный монолог о зависти.

– Подарки ваши всколыхнули во мне весёлые ассоциации о зависти. Вот послушайте две небольшие зарисовки с натуры. Вчера сходил в центр, иду домой, устал немного. Срезал дорогу по дворам, как-никак километров семь отшагал туда и обратно. И вот, прохожу мимо мусорной площадки и вижу картину, хоть в кино показывай. День, солнце, снежинки сверкают алмазами, прелесть! А на моём пути торчит бомж и плачет. Тот, что пистолеты из мусорного бака достал летом. Помните, я вам рассказывал о нём? – обратился он к Денису и Альфе. И пояснил, посмотрев на Романа. – Достал этот бомж летом из мусорного бака сумку и вынул из неё пистолет и револьвер, показал мне с неописуемым восторгом…

– Из мусорного бака?! – не сдержал удивления Роман.

– Ну да! Кто-то, возможно, кого-то пристрелил и по ненадобности выбросил… – иронично усмехнулся Арбелин. – Да, так вот, вижу, слёзы текут, физиономия пропитая и горестная, а глаза устремлены на мужичка, который из бака достаёт одну за другой пивные банки, бросает их рядом с баком и плющит ногой. Я этого мужичка тоже узнал, он хромой, с тростью ходит. Банки плющит здоровой ногой, тросточка к баку прислонена. На земле уже банок двадцать, а он с фанатизмом кладоискателя продолжает доставать банки. Это же целое состояние, сдаст в пункт металлолома, на бутылку наберётся. Вот бомж и плачет, бутылка уплывает, и в глазах такая тоска и зависть, хоть сам с ним реви. Его Фёдором звать. Федя, говорю ему, брось реветь, сегодня ему повезло, а завтра тебе. Он на меня с таким озлоблением посмотрел, что у меня аж мурашки по позвоночнику, махнул рукой и пошёл прочь. А кладоискатель знай себе плющит банки, он завистника и не заметил в своей захваченности. Какова картина, а?

Кукуев отреагировал шуткой:

– Будь у него тот пистолет, застрелился бы.

– Или кладоискателя застрелил и банки его забрал. – поправила Альфа.

– Или меня за глупое сострадание пристрелил. – рассмеялся Арбелин и продолжил рассказ: – У меня память мгновенно высветила другую картину, тоже хоть в кино показывай. Лет двадцать пять назад это случилось, ещё при советской власти. Я ведь среди вас динозавр. Я тогда в тунеядцах ходил, скрытым диссидентством баловался. Ну, и по этой причине многие ко мне тянулись, хотели со мной дружить. Этакая фронда была при коммунистах – дружить с диссидентами. Дружен со мной был и профессор Кругман, знаменитый социолог и юморист. У меня телефона не было, так он за мной заехал и позвал присоединиться к нему с женой в гости. А в гости их пригласил секретарь горкома КПСС по идеологии, шишка. Он вселился в новую квартиру в элитном по тем временам 16-этажном доме в самом центре Бурга. Отчего ж не поглазеть. Я быстренько облачился и поехали. Секретарь и его жена чуть не лопались от гордости и тщеславия, показывая свои хоромы. А посмотреть было на что. Прихожая метров в пятнадцать, пять комнат, гостиная никак не меньше тридцати метров. Два туалета. И что особенно их радовало – небольшая комната для собаки. Это, как я потом понял, и добило жену профессора, хотя собаки у них не было. Выпили, закусили, профессор, как водится, рассказал смешные байки, пославословили секретаря с женой. Поехали домой уже часов в девять вечера. А лето, светло ещё. Профессор меня к себе зазвал, на чаёк. И вот развернулась передо мной картина вселенской зависти жены профессора. А надо сказать, что она была вовсе не какая-нибудь тупая тумба, а красивая, элегантная дама лет сорока с хвостиком, кандидат химических наук и доцент, вполне под стать мужу. И эта культурная умная женщина заплакала, друзья мои. Я сквозь землю готов был провалиться, что стал свидетелем маразматической семейной сцены. Не постеснялась моего присутствия! И говорит мужу: «Неужели же ты, Лёва, не заслужил такую же квартиру. Смотри, мы втроём на кухне едва помещаемся». А кухня и в самом деле небольшая. Зато квартира тоже в центре, в доме сталинской застройки с высоченными потолками, четыре комнаты, кабинет у профессора вот такой же, как у меня. А страна живёт в хрущёвках и развалюхах. И она ревёт. Он принялся её успокаивать. Она махнула рукой на него, точь-в-точь как Федя на меня, и выскочила из кухни. Вот как прорвало её от зависти. Что Федя, что кандидат наук – один чёрт. Так эти две картинки и сидят у меня в голове, введу их в книгу «Апокалипсис от зависти». Всё чаще думаю, что вид гомо сапиенс, к которому к нашему несчастью и мы принадлежим, взорвёт и уничтожит не ядерное оружие или какой-то непредсказуемый астероид из глубин космоса, а вот эта ничтожная и могучая по силе разрушения мозговая аномалия – зависть. Когда зависть превращается в человеке в фасцинирующую доминанту, он становится безумцем, невменяемым, от него можно ждать любой мерзости.

– Завистники уже киллеров нанимают. – добавил Денис.

– Вот я и говорю – убийственная фасцинация! Ввергнет во вселенскую перестрелку.

Арбелин вдруг весело посмотрел на девушек:

– Да вот возьмите хотя бы Альфу с Альбиной! Появись они сейчас где-нибудь на элитной тусовке, какой бы начался переполох. Сколько бы устремилось на них завистливых глаз.

– Все мультимиллионеры бросились бы к их ногам! – воскликнул Роман.

– Да там бы и остались. – засмеялась Альфа.

Арбелин иронично, словно сожалея, проговорил:

– Я вот судьбой и генетикой спасён от зависти – никогда никому не позавидовал, хотя хотел бы иметь те совершенства, какие были у других.

– А я, Юлиан Юрьевич, в шестнадцать лет ужасно завидовала. После фильма «Агора». – поделилась Альфа.

– Гипатии Александрийской?

– Да, ей. Я этот фильм и сейчас время от времени смотрю. Влюблена в Гипатию. И в актрису Рэйчел Вайс, которая её сыграла.

– Гипатия была изумительна! Красива, умна, обаятельна. Я её внёс в свой пантеон высшей женской фасцинации, где у меня замечательные красавицы и умницы рода человеческого. Редчайшие создания эволюции. Гипатия ведь ещё и изобретательница. Это она астролябию изобрела. И много ещё чего.

– Вот я и завидовала. Целых три года. Хотелось стать такой же умной.

– Ну, слава небесам, умственный дар они тебе ниспослали. А открытия и ты совершишь, я уверен. У тебя впереди громадное поле для открытий. А зависти скажи «Нет!» и отбрось её от себя бритвой нарровинга.

– Я теперь никому и не завидую. Абсолютно никому. А кого Вы ещё в свой пантеон включили?

– Из древних времён Аспазию и Фрину, потом нашу несравненную Веру Холодную, потрясающе обаятельную актрису Хэди Ламар, которая изобрела в 1942 году секретное средство связи, оно затрудняло перехват немцами торпед, а теперь используется в мобильной связи и WiFi во всём мире. Гениальное изобретение! А недавно включил в пантеон первую жену композитора Сергея Прокофьева Каролину Кодину, испанскую аристократку и талантливую красавицу. Он привез её в СССР, да и бросил её с двумя детьми ради молоденькой вертлявой комсомолочки. Каролину тут же в ГУЛАГ упекли. Я музыку Прокофьева люблю, гениальная музыка, а вот после того, как узнал о его предательстве жены и детей, с досадой о нём вспоминаю. Комсомольская чёртяка его опутала, а кэгэбешники подыграли. После ГУЛАГа Каролина жила ещё долго, скончалась в 1989 году, прожив 91 год, и всю жизнь любила Прокофьева. Печальная история… Продолжаю искать умниц и красавиц… Молодчина, что никому не завидуешь.

– Я поняла, что это бессмысленное занятие. Просто надо над собой постоянно работать.

– Верно, правильно. – подтвердил Арбелин. – Пушкин очень точно сказал: «Старайся в просвещении быть с веком наравне». Вот и старайся, не отставай. И даже обгоняй.

Арбелин встряхнулся, провёл рукой по лбу, словно отгоняя наваждение.

– Что это мы о грустном. У меня же как-никак юбилей. Альфуша, где твоя гитара? Спой нам что-нибудь.

Альфа выпорхнула в прихожую и вернулась с гитарой. Присела, попробовала струны и объявила.

– Моцарт на маленькой скрипке играет.

И запела Окуджаву.

Как точно угадала Альфа! Это была любимая песня Арбелина из Окуджавы.

Он подпевал припев.

– Ах, ничего, что всегда, как известно,

наша судьба – то гульба, то пальба…

Не оставляйте стараний, маэстро,

не убирайте ладони со лба.

Потом последовала «Виноградная косточка», «Про портного», «Синий троллейбус».

Чарующий голос Альфы и точность её интонаций завораживали, Альфа раскрылась ещё одним своим талантом.

Альбина, не отрывая глаз, с обожанием смотрела на Альфу.

На лице отца сияла гордость.

– Альфа, а давай-ка сбацаем «Оркестрик», а?

Альфа тут же настроилась и они с энтузиазмом запели искромётную песню Окуджавы.

Когда внезапно возникает

Ещё неясный голос труб,

Слова, как ястребы ночные,

Срываются с горячих губ.

Мелодия, как дождь случайный,

Гремит и бродит меж людьми,

Надежды маленький оркестрик

Под управлением любви.

Вдруг подключился и Леонид Леонидович. Все песни Окуджавы он знал – дочь исполняла их ему много-много раз, начиная с пятнадцати лет, когда выучилась гитарным аккордам и приобщилась к движению авторской песни.

Арбелин восхищённо посмотрел на Истомина. Глаза его страстно сияли.

Трио запело ещё жизнерадостнее.

Кларнет пробит, труба помята,

Фагот, как старый посох стёрт,

На барабане швы разлезлись,

Но кларнетист красив, как чёрт.

Флейтист, как юный князь изящен,

И в вечном сговоре с людьми

Надежды маленький оркестрик

Под управлением любви.

Когда закончили, растроганный до слёз Арбелин достал – батистовый! – платок и вытер увлажнившиеся глаза.

– У меня, как у Льва Толстого, глаза на мокром месте, когда слушаю музыку. Боже мой, какая удивительная фасцинация в музыке и пении! Кнорозов считал, что это чистая, не замутнённая информацией фасцинация. Меня долго изумляло, как это певцы и певицы могут петь часами и ежедневно, причём ещё и с настроением. Мне казалось это чем-то ненормальным. Годами поют и не устают. А когда научился бренькать на гитаре и запел Окуджаву, Галича, и прочие полюбившиеся песни, поймал себя на том, что могу петь хоть сутками и каждый день. И меня ведь слушали по два-три часа! С моим-то слухом.

– У вас, Юлиан Юрьевич, эмоциональность необыкновенная и удивительный завораживающий тембр. Буквально околдовывает. Особенно, я думаю, женщин. – поделилась своей оценкой Альфа. – Правда, Альбина?

Альбина, которая сидела окаменев, как загипнотизированная, кивнула:

– Я в трансе.

– Вам, Юлиан Юрьевич, запросто на эстраде можно выступать. – добавил и Роман.

– Я вот думаю, не заложен ли в человека ген акустической мелодики, как у соловья. Возможно первобытный наш предок сначала научился мычать мелодии и на этой физиологической базе у него развилась гортань до способности к речевой артикуляции. Он ходил и пел, пел, мычал, мычал… Я вот когда шагаю на прогулке или еду в трамвае, всегда про себя пою. Атавизм должно быть. И не могу не петь, как заводной – безостановочно. Всегда. Какая-то музыкальная шизофрения.

– Я тоже часто мычу про себя. – засмеялся Денис.

Арбелин благодушествовал – не юбилей у него получился, а задушевный праздник.

Подключённый в Интернету компьютер работал и пришло несколько поздравлений от давних друзей из США, Киргизии, Лондона. Арбелин их зачитал вслух.

Роман Кукуев, ещё раз поздравив Арбелина, уехал, сославшись на срочные дела. Дань уважения он выразил, общение же в академии было для него, привыкшего к совсем другим контактам, непривычным, и он несколько растерялся и скис.

Вдруг один за другим, словно по стартовому сигналу, пошли телефонные звонки. Причем, поздравления были неожидаемые, удивившие Арбелина: от двух бывших жён и Наташи. Мелькнула мысль, что не хватает ещё только звонка Инги. Но Инга не позвонила.

Зато, словно точка в финале гимна, пришёл от Зиновия Ушакова из Питера стихотворный экспромт. Стихи были неумелые, но живые.

Арбелин прочитал их в компьютере, тут же распечатал на принтере, и, встав в позу памятника, продекламировал с ироническими акцентами.

Арбелин, что там говорить!

Ты памятник себе воздвиг нетленный, вечный.

Зажёг волшебную лампаду Аладдина –

Светильник фасцинетики волшебной.

И джина выпустил из тайного кувшина.

Я восхищён! Салют тебе и слава!

И песни пой всегда как Окуджава!

– Как здорово! – прошептала Альбина.

– Он слышал, как я пою, лет этак пятнадцать назад. – пояснил Арбелин.

На этой иронической ноте он и закончил юбилей, пожелав академии красивых снов.

Альбина увиденным и услышанным у Арбелина была потрясена. Затаённо дрожала она от восхищения, впитывала в себя обрушившуюся на неё чарующую новизну небывалого для неё общения, а юбиляр казался ей богом.

– Ну как тебе юбилей? – спросила её Альфа, когда они вернулись домой.

– Я слов не нахожу, Альфа. Потрясающе! А Юлиан Юрьевич – ну просто бог!

Альфа обняла Альбину.

– Да, да, как ты хорошо сказала. Он – Бог. И гений!

– Я хочу быть с вами. Я хочу учиться фасцинетике. – тихим голосом, как молитву, произнесла Альбина.

– И хорошо. Главное – не останавливайся. Отбрось прошлое и шагни в будущее с фасцинетикой. А мы тебе поможем.

– А кинофильм про Гипатию покажешь мне?

– Завтра, завтра. На сегодня достаточно, давай спать... – и добавила. – Ты Юлиану Юрьевичу понравилась.

Альфа погасила свет.

Альбина долго не засыпала, прокручивала в голове юбилей Арбелина. Лицо её было мокро от слёз, но слёзы были не от горя, а от радостного сознания начала новой жизни. Жизни с фасцинетикой и волшебным словом «Нет!»

***

Счастливый Арбелин блаженно возлежал на своей суворовской лежанке и предавался сладостным фантазиям. С удовольствием воспроизводил в памяти ироническое дефиле ослепительной Альфы и гуттаперчивой Альбины. Не спалось.

В полночь вдруг раздался звонок.

Звонила Инга:

– Юлиан Юрьевич, я тоже хочу поздравить Вас с юбилеем. – и добавила уверенным и чуть ли не приказным тоном. – И ужасно хочу ещё раз спасти Вас.

– Откуда узнала про юбилей?

– Всё расскажу.

С радостью встретил её Арбелин, обнял, спросил с иронией:

– Как поживает наша проказница?

Инга вспыхнула:

– Плохо. Скучаю. Хочу уволиться. Осточертело притворяться.

На этот раз и Арбелин не стал скрывать, что расшифровал её роль в первый же приход. Показал жучок в банке:

– Это у меня экспонат от тебя.

– Так Вы всё знаете… А я как раз хотела Вам рассказать об этом. И просить прощения.

Арбелин произнёс торжественно:

– Передай своему шефу, что я чист как ангел небесный и ничего опасного для безопасности отечества не замышляю. – и хитро прищурился. – Виагра ведь не опасна для отечества?

– Как здорово! – Инга вскочила и закружилась. – Не надо притворяться!

Эта их встреча, очищенная от притворства друг перед другом, была светлой и радостной.

Теперь ничего не мешало хоть изредка встречаться, задание для Инги исчезло, растворилось.

Когда она на следующий день предстала перед Умником, поспешила с иронией передать ему слова Арбелина.

– Вот дьявол! – выругался Гаргалин. – Он и тебя раскусил. Была у него?

– Навестила по старой дружбе. Соскучилась по умному человеку.

Ещё раз понял Гаргалин, что в создавшейся после заявления Арбелина ситуации, да ещё при провале своей агентуры, слежка попросту бессмысленна.