Текст книги "Чебачок к пиву. История одной мести"

Автор книги: Рим Фиктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

Арбелин вставил:

– Выше всяких похвал! Струнка! Газель!

– Вот-вот. И она умнее этого мачо. Но старорежимная. Юлиан Юрьевич, ей уже двадцать второй год, а она – старая дева. До сих пор девственница! Невероятно в наш век!

– При её-то данных!?– поразился Арбелин.

– Я от жениха и узнал. Как-то по-мужски разоткровенничались после их помолвки, он мне и говорит «Она у вас как Татьяна Ларина у Пушкина. Постель только после ЗАГСа». Помолвка – год. Постель у них и не состоялась. После переломов она в инвалидную коляску переместилась. Я её к хирургам в Германию увёз, её собрали, коленную чашечку искусственную вмонтировали, и начал я её вытаскивать. А воля у неё героическая. В общем, коляску довольно быстро одолели, перешли на костыли. И тут-то произошло для неё страшное, что её и сломало. Случайно услышала она, у подружки на вечеринке, как он другу говорит «Не хватало, чтобы я на инвалидке женился». Всё в один миг рухнуло, отрезало. Надо знать её характер. Без разговоров ему влепила: «Пошёл – откуда пришёл!» И провалилась. Да ко всему ещё и в своём факультете разочаровалась. И я никак не мог ей помочь. Замкнулась, ушла в себя, таяла на глазах. И вот неделю назад сижу утром на кухне, кофе пью, заходит она и вся сияет от радости. Поразительное зрелище. Вчера была поникшая, вялая, а утром смеётся и пылает. У меня челюсть отвисла. Это Вы её спасли. И меня вместе с ней. Я ведь оказался бессилен, хоть волком вой. А в ней у меня весь смысл жизни. Только бы она была счастлива.

Отец замолчал.

Арбелин переживал его рассказ, будто это была беда родного ему человека. Удивительных людей привела к нему судьба. И не подумал опытный учёный и мыслитель, что судьбой-то как раз и был для них он сам. Это он, его интеллект, открытая им и так глубоко понятая Альфой наука, притянули отца и дочь к нему. И спасла их.

Отец это понимал лучше Арбелина, как любой спасённый понимает лучше спасителя.

– Всё, что Вы рассказали, Леонид Леонидович, грустно и замечательно. Прекрасно, что вы с Альфой ожили. Приятно мне сознавать, что я вам помог. Остаётся мне только подтвердить, что беру Альфу в ученицы. С Вашего разрешения.

– О чём Вы, Юлиан Юрьевич! Какое разрешение? Я счастлив. Понимаете – я как отец счастлив, что она встретила Вас и будет учиться у Вас. Это просто чудо.

Истомин захлебывался от охватившего его чувства благодарности.

Арбелин остановил его:

– Ну, будет, будет меня благодарить. Первый шаг сделан – мы вместе. Рад, что Вы в нашей связке. Начнём работать. Делать великое дело – учиться и развивать новую науку. В Альфе я после Вашего рассказа полностью теперь уверен – потянет, и вполне возможно достигнет высот. Мне это греет душу как исследователю, мечтающему об учениках и соратниках. Женщины, кстати говоря, часто бывают в науке последователями лучше мужчин. Те так и норовят отпочковаться. Инстинкт доминирования. А женщины вернее, точнее. Будем надеяться, что с Альфой так и произойдёт.

– А я абсолютно уверен в ней. Она страшно целеустремлённая и рациональная. Не отстанет теперь от Вас вовеки веков. Вот увидите.

Арбелин улыбнулся:

– Буду только рад. Вспомнил случай на тему «не отстанет». Из истории древней Греции. Жил-был такой странный грек по имени Диоген. Это тот, который всему миру известен, как живший в бочке и искавший днем с огнём человека. Приехал из родного Синопа в Афины искать смысл жизни. Начал посещать одного за другим мудрецов-философов. И добрался до Антисфена-киника, учившего жизни умеренной, суровой, без излишеств и зависимостей, жизни свободной от роскоши, зависти, чревоугодия и прочих пакостей, унижающих свободный человеческий дух. Ужасно это Диогену понравилось, синхронизировало его душу с Антисфеном. Говорит ему: «Хочу быть твоим учеником, Антисфен!» Тот его послал подальше. Диоген не отстаёт. Тогда Антисфен схватил палку и давай Диогена лупить. Тот не сопротивляется, только говорит: «Лупи меня сколько угодно, всё равно не отстану!». Тот понял, что к нему пришёл настоящий последователь и принял его. Диоген стал не только его любимым учеником, но и превзошёл учителя в образе жизни и учении. Случается такое, Леонид Леонидович, что даже одна фраза переворачивает жизнь и делает человека верным учеником и соратником. Редко, но бывает такое. Хоть палкой бей.

– Вы Альфу хоть палкой, хоть плетью – не уйдёт от Вас. Она для себя поняла, что фасцинетика – это её судьба. А от судьбы уклоняться глупо. И судьбу в руках держите Вы. Так что она, как Диоген, теперь только с Вами.

– А мне вдвойне приятно учить такого очаровательного Диогена. – рассмеялся Арбелин. – Чего доброго меня обгонит, как Диоген Антисфена.

– Вас уже никому не обогнать. Вы – основоположник. А вот в соратниках она будет первая.

– Она уже альфа. После неё появился у меня ещё один последователь, Денис. Но он – второй. Альфа его опередила на два часа.

– Она у меня альфа во всём! – рассмеялся польщённый отец.

– И на гитаре, Вы сказали, умеет? И стихи сочиняет?

– Сочиняет! Она не только рационалистка, но и художественная, творческая девочка. Всё в ней есть.

– И это прекрасно. Всё сходится в Вашей дочери. Фасцинетику могут по-настоящему развивать только красивые и наделённые художественным воображением люди. Тот парень, что после неё пришёл ко мне на консультацию, талантливый повар. Я его присоединяю к нашему дуэту. Будет трио. Причём очень системное, дополняющее друг друга.

– Повар!? – не удержался выразить удивление Истомин.

– Вот именно! И это тоже замечательно! У него в руках пище-вкусовая фасцинация, а она для всего живого на планете чуть ли не более важная, чем сексуальная. Сначала ведь надо быть сытым и не умереть, прежде чем сексом и продлением рода занимать, верно?

– Да уж. – рассмеялся Истомин.

– Мы с ним создадим новое направление в кулинарии, спасающее человечество от ожирения. Жирных-то, Леонид Леонидович, по всему миру полтора миллиардца уже. Зашкаливает.

– На каждом шагу. –поддакнул Истомин. – Иногда между животами не протиснуться.

– Вот мы и создадим кулинарию вкусной, но не провоцирующей ожирение еды. А Альфа возьмётся за клиническую фасцинетику, я её называю целительной. Спасающей от ожирения души. Ну, а я, грешный, буду их направлять.

Истомин был изобретателем, человеком творческим, выдумщиком. Того, что рассказала ему Альфа, что узнал он из сайта Арбелина, который, как и дочь, проштудировал полностью, что сейчас услышал от Арбелина, было ему достаточно, чтобы оценить грандиозность идей и проектов Арбелина:

– Юлиан Юрьевич, то, что Вы создаёте, гениально. Я других слов не нахожу.

– Возможно и так, – не стал отнекиваться Арбелин, – только, к великому сожалению, это в России-матушке всем по барабану.

– Неужели за эти годы никто не вызвался стать спонсором или оказать благотворительность!?

– Не будьте романтиком, Леонид Леонидович! Мой отец в подобных случаях говаривал: дадут, догонят, и ещё раз поддадут. Под зад. Миллиардер Болтанин что ли даст? Он тут как-то по ящику выступал, учил молодых уму-разуму. Я, говорит, денег никому не даю, я даю более ценное – учу, как их заработать. Ухохотаться! Будучи министром, прихватил себе пару элитных заводов, стал олигархом и учит, как деньги зарабатывать. Каков наглец? Это меня-то он научит!? А кто тогда наукой заниматься будет? Пушкин? На проституток миллион зелёных угрохают, свозят их в Альпы, а на науку гроша не дадут.

Глаза Арбелина пылали гневом.

– Да, они такие. – согласился Истомин. – Пальцем не пошевелят без выгоды.

– Теперь ведь как живут? По принципу «А что я с этого буду иметь?» Принцип духовного маразма…

Он вдруг вспомнил что-то, рассмеялся:

– Ладно, пошли все эти Болтанины с их яхтами и футбольными клубами в задницу, где им с их душонками и положено находиться. Я вот Вам смешную историю на эту тему расскажу. Пришлось участвовать мне года два назад в книжной ярмарке в Москве. Книгу свою о партнёрском общении привёз. Её одно слабенькое московское издательство в свой показ включило, знакомый устроил. И прилепился ко мне, с его же подачи, один хмырь, с забавной фамилией Мурдашкин. Не просыхал ни дня. Но чуточку богатенький. И всё вычислял, сколько на мне можно зарабатывать. По его пьяным подсчётам выходило, что миллионы. Пообещал организовать мне рекламу на выставке, небольшой буклетик запустить. Стоило бы это ему всего-то от силы тысяч пять, в рублях. Рожа блудливая, мурдашливая, но я человек внушаемый, поверил в его пробивные способности. И вот в один из дней, к вечеру, когда выставка уже закрылась, зовёт меня в кафе. Там же, на бывшем ВДНХ, сейчас, кажется, ВВЦ называют. И вижу, тащит с собой двух крупногабаритных дам, как выяснилось, библиотекарей. Одна всё же в форме, на неё он и положил глаз, а подруга её размерами с дирижабль. Понятно, что меня он не имел в виду в её ухажёры, просто за компанию. Посидели часа три, он наклюкался, дамы напились-наелись и – улизнули. А он просадил на весь этот пошлый спектакль пятьсот долларов. На три буклета хватило бы. А буклета я так и не увидел. Да он ещё и пачку моих книг, которые я привёз, утянул безвозвратно! Вот она психология российского бизнесмена. От мелкого «купи-продай» до олигарха. Какую тут ждать помощь науке!? Друзья богатенькие и те копейки на издание журнала не подбросят. Глухота! А российских благотворителей я боюсь, откровенно говоря. Был у меня очень поучительный опыт общения с одним мелким благотворителем. Благотворитель мелкий, а урок дал мне на всю жизнь. Адольф Поллюк звать. Выложил этаким широким жестом щедрого бизнесмена тысячу долларов на издание журнала. У меня как раз затруднения с изданием были. Ну я, дурень, и поверил в его романтизм и чистоту, обрадовался такой выручке, взял. Через три года появляется у меня этот Подлюк и говорит: «Я на мели, верни мне ту тысячу». Каков гусь, а, Леонид Леонидович? Расплакался, как ему трудно и так далее. Одним словом, мудак обанкротился и забыл о чести и достоинстве.

– И Вы ему вернули?

– Жалко стало. Наскрёб, что было, выложил ему и попросил никогда в жизни ко мне на порог не показываться. Пришлось несколько месяцев пояс подтянуть. С тех пор благотворителей сторонюсь. Да и нет их.

– Добрый Вы человек, Юлиан Юрьевич. Таких благотворителей с лестницы надо спускать.

– Не умею. Да чёрт с ним, где-то он с такой душонкой сам башку свернёт.

Денежные темы напомнили Истомину, что надо бы обговорить сумму гонорара за Альфу. И прикинуть, чем он при его скромных ресурсах мог бы помочь в развитии фасцинетики. Она уже вошла в его сердце.

– Юлиан Юрьевич, скажите, чем я мог бы Вам помочь. По мере моих возможностей.

Арбелин почесал переносицу, озорно глянул на Истомина:

– Ну, томограф за миллион долларов, как я понимаю, Вы не сможете купить. А он нужен в первую очередь для экспериментов. Нейрофизиологов ещё ждать да ждать, пока обратят внимание на феномен фасцинации. А время не ждёт. Без нейрофизиологических экспериментов фасцинетику не продвинуть. Нужен томограф. И не просто томограф, каких теперь в медицине завались, а наисовременнейший, с помощью которого можно наблюдать нейронные изменения в глубинных структурах мозга при восприятии сигналов фасцинации. Это дорогая штуковина.

Истомина реплика Арбелина, вовсе не ехидная, несколько встряхнула. Реально развитие фасцинетики он мало себе представлял:

– Не потяну. Не та планка у меня.

– Не принимайте, Леонид Леонидович, мои слова как упрёк. Это я к тому говорю, что дела никому нет. А мне нужна хотя бы лаборатория, небольшой штат исследователей, томографы и прочая аппаратура, издание журнала, проведение симпозиумов, и так далее. А пока я – один. И вот теперь Альфа и тот паренёк, повар, о котором я сказал.

– И я, Юлиан Юрьевич. Примите и меня в свою команду. Будет квартет. Я буду полезен своим небольшим материальным ресурсом. Не как благотворитель, а как участник всех ваших дел. Примете?

– Считайте, что Вы в команде. Только мне как-то неловко насчёт материального ресурса. Я-то чем смогу Вас отблагодарить?

– Юлиан Юрьевич, Вы спасли дочь и меня. Мы у Вас на всю жизнь в долгу. И никаких неловкостей. Вот Вы сказали про помещение. Может снять в аренду? Можно будет проводить встречи, семинары, организовать какую-то научную фирму.

Разговор перешёл в деловое русло. Арбелин к нему не был готов:

– Леонид Леонидович, всё это надо обдумать. Помещение сейчас не нужно, сначала интеллектуально потрудимся, войдём в режим творчества. А если что-то понадобится, то встретимся, обсудим. Пока достаточно гонорара за Альфу. Что если Вы будете давать мне за её обучение триста долларов в месяц?

– Всего триста!? – поразился Истомин. – Да Вы что, Юлиан Юрьевич! Нет, нет, этого мало. Хотя бы тысячу. То, что Вы будете ей давать, бесценно!

– Триста и закончим. А, возможно, я и копейки брать не буду. Посмотрю на её таланты. Ни слова больше об этом!

– Понял. Но если будет нужна машина, оплата журнала, мобильника и так далее, только скажите, я всё это обеспечу.

Расставались дружески.

Арбелин был доволен. Отец добавил уверенности, что в лице Альфы судьба привела к нему соратника и работать теперь будет и легче, и веселее. Он красивых людей любил, а некрасивых сторонился.

Уже уходя, у двери, Истомин осмотрел замок. И сказал со всей уверенностью профессионала:

– Юлиан Юрьевич, замок у Вас никудышный. Пара пустяков открыть любому домушнику. Я советовал бы поставить новый, мой. Его никто не откроет. А ещё лучше поставить и другую дверь вместе с замком. Я сделаю это часа за три. Хоть завтра.

Арбелин совету Истомина тотчас внял.

Позавчера, на прогулке, вспомнил он об ответе Анны Ахматовой на вопрос кого-то из друзей, как узнать, не приклеился ли к вам шпик. «Когда приклеится, – сказала Ахматова, – сразу почувствуете». Арбелин во время своего утреннего исследовательско-оздоравливающего моциона, как он его окрестил, ежедневного похода по мусорным площадкам округи, приметил невзрачного вида мужичка, который шагал вслед за ним, причём на завсегдатаев мусорок, ходунов, как он их называл, мужичок не походил. Да и знал Арбелин всех ходунов наперечёт, со многими был знаком. Этот был посторонний. И вчера вновь увидел его. Причём мужичок в мусорные баки, как делают все ходуны, и сам Арбелин изредка, не заглядывал. Значит шпик, подумал Арбелин, и снова выругал себя за то, что чёрт дёрнул его писать в ФСБ. Начали, видимо, проверять его на всхожесть.

Мужичок, которого заприметил Арбелин, был Ляушин. Опытный агент не мог и предположить, что так запросто будет разоблачён. Но ведь по мусоркам-то ему никогда не приходилось ходить!

– Хорошо, поставьте. – согласился Арбелин. – Завтра с утра и приступайте. Во сколько приедете?

– Если Вас устроит, утром, часиков в девять.

– Годится. Сколько это будет стоить?

– Обижаете, Юлиан Юрьевич. Это мой вклад в безопасность фасцинетики. – улыбнулся Истомин.

На следующий день у Арбелина стояла непробиваемая дверь с секретным замком, неподвластным ни одному домушнику и тайному агенту. Установка жучков исключалась. Правда, оставались незащищёнными ещё окна и лоджия…

Часть шестая

ВЕСЁЛОСТЬ ДУХА, ВЕСЁЛАЯ КУХНЯ И МУСОРКИ

***

Прошёл уже почти месяц, как Денис перебрался в Бург. Денежный запас таял, надо было устраиваться на работу. Теперь, после встречи с Арбелиным, он совсем по-другому смотрел на жизнь, на свою профессию, на будущее. Работа нужна была для заработка, остальное время будет посвящено целиком и полностью учёбе и экспериментам. Так он решил.

Роман Кукуев еще раз предложил работать у него, даже кафе под него учредить, но Денис отказался – не хотел попадать в зависимость, хотя бы и дружескую, ценил полную свободу. Значит надо что-нибудь подыскать, для начала может и не столь уж превосходное. В газете объявлений о работе наткнулся на приглашение из колледжа культуры: нужен был помощник повара.

На следующий день поехал в колледж и спустя час был уже зачислен в штат студенческой столовой. Директриса сначала несколько оторопела от тощего вида Дениса, но когда он показал кипу грамот и дипломов о победах в разных кулинарных конкурсах, обрадовалась и тут же выразила готовность принять его без всякой проверки.

Денис вышел на работу и в первый же день поразил коллектив столовой своей поварской сноровкой.

Вид его был столь необычен для образа повара, что студенты колледжа, – а ими были в основном девушки, – приходили стайками на него поглазеть и хихикали, делясь между собой ироническими впечатлениями о его телосложении.

Закончив первый трудовой день, Денис в прекрасном расположении духа колесил на своей милой «Окушке» по городу, решив прокатиться, без спешки поглазеть на город, к которому надо теперь привыкать. Город начинал нравиться. Столько приятных сердцу впечатлений! Отличная квартира. Дружелюбный и готовый помочь Роман. Поразительная встреча и разговор с Юлианом Юрьевичем. Открывающиеся нежданные и потрясающие перспективы на будущее. Лёгкость поступления на работу в хорошую столовую. Голова кружилась и город начинал светиться радужно, не так, как в первые дни после переезда, когда он казался огромным, нелепым и мрачноватым.

Приехав часа через два домой, достал из почтового ящика рекламную газетку. Уже перед сном просмотрел её по диагонали. Но так уж, видимо, задано было судьбой, что глаз наткнулся и не пропустил взволновавшее его рекламное объявление. Это было приглашение к кулинарам участвовать в городском празднике-конкурсе тортов, объявленном местным Министерством торговли и кондитерской фабрикой.

В кондитерских конкурсах Денис участвовал не раз и получал призы. Объявление он воспринял как подсказку идти и приобщаться к кулинарному сообществу Бурга. По опыту знал, что участие в кулинарных конкурсах, особенно завоевание призов, сразу увеличивает во много раз и знакомства, и профессиональные контакты, и внимание тех, кому услуги кулинаров нужны, а значит последуют заказы и гонорары. «Завтра же съезжу в оргкомитет, может допустят, – решил он. – а если допустят, надо взять приз». И только он принял решение, как вспомнил о Юлиане Юрьевиче и фасцинетике. Через два дня у них намечена встреча. И он попросит его помочь придумать такой торт, который окажется вне конкуренции.

И сон Дениса в эту ночь был сладок, как торт, и без примеси мстительных сюжетов.

***

На следующий день с волнением шел Денис в оргкомитет, прихватив дипломы и награды. Дамы, принимавшие заявки, были удивлены не столько его призами, сколько внешностью: таких поваров никто из них не видывал. Тощий как щепка и при этом вовсе не вялый, а жилистый и натянутый как тетива, Денис мгновенно впечатывался в память, вызывая любопытство, причем любопытство это всегда соединялось с симпатией. Толстые упитанные повара настолько приелись, что не вызывали никаких эмоций, кроме ассоциации «и этот жирненький… как повар». Денис был тощий и высокий, он выделялся. Без всяких возражений дамы из оргкомитета, пошутив между собой, что он со своей внешностью станет на конкурсе фишкой, приняли его заявку.

Оставалось, как решил для себя Денис, за немногим – не просто участвовать в конкурсе, но победить. Победа нужна была во всех смыслах. Да и чем лучше всего входить в новый кулинарный дом как не с призовым успехом. Но как победить? Участники конкурса, в этом Денис был уверен, будут не какие-нибудь тяп-ляп поварёнки из провинции, которых он запросто укладывал на лопатки, а мастера, возможно из когорты победителей, как и он, и победителей масштаба покруче.

И снова мысль обернулась к Арбелину: как применить фасцинацию к торту, как придумать торт неотразимо взволнующий публику и жюри…

***

Железо куётся пока горячо. Арбелин дал молодым своим адептами всего неделю на то, чтобы основательно поразмышляли над присоединением к нему и фасцинетике, а затем позвонил им и призвал обоих на первую учебную встречу.

Альфа с Денисом были точны, приехали как и условились в субботу ровно в два часа. Арбелин наметил поработать с ними часа три, не меньше.

Представил их друг другу:

– Коль вы оба становитесь моими учениками, то почему бы вас не познакомить. Будем работать вместе.

Альфа с Денисом дружелюбно переглянулись, назвали себя, пожали руки.

– Что ж, сядем рядком, да поговорим ладком. – Арбелин усадил их в кресла у журнального столика. Встал и произнёс торжественным тоном: – Позвольте вас поздравить, дамы и господа! Сегодня у нас знаменательный день. Мы открываем новый и единственный в мире университет фасцинетики. Бурные аплодисменты.

Озадаченные столь необычным началом, Альфа с Денисом встали и зааплодировали.

Исполнив импровизированный ритуал, Арбелин сел, приглашая и учеников сесть поудобнее.

– Поработаем сегодня долго, часа три, а то и больше. Заложим фундамент нашего университета. Потерпите?

– Да, да! – в голос ответили Денис с Альфой.

– Чудесно. А начнём с правил, которые я попрошу вас запомнить и будем им следовать неукоснительно. – он улыбнулся. – Первым и самым важным правилом нашего общения будет весёлость духа. Заметьте, не веселье, а именно весёлость. Веселье – производное от весёлости. Веселиться не всегда уместно, а вот терять весёлость духа не стоит даже перед смертью. Так учил великий мудрец Сократ. Перед тем, как по приговору суда выпить яд, он внушал окружившим его родным, ученикам и друзьям, которые погрузились в печаль, не расставаться с весёлостью духа. Замечательный наш учёный Любищев предполагал, что в человеке заложен ген весёлости, он называл его геном гиляризма. И рекомендовал всем, как и Сократ, не расставаться с весёлостью. По-другому, это можно назвать оптимизмом с прибавкой иронии и юмора. Жить надо с настроением, с улавливанием всего, что вызывает радость и подъём. Щебет птиц, мигание звёзд, детский смех. Плохого хватает, опасностей выше крыши, уродство, как верно сказал Жюль Ренар, в жизни преобладает, но акцент надо делать на весёлость и тогда можно жить, и горы можно свернуть. Сократ интуицией мудреца понял: всё, что вызывает активность человека и особенно его мышления, зависит от хорошего настроения, а им можно руководить только установкой на весёлость духа. Это первейшее правило дисциплины ума.

Я потому ещё нацеливаю вас на весёлость, что эта абсолютная как музыка фасцинация создала человечество. Это моя гипотеза, возможно антропологи её высмеют. Но ведь они ничего пока не знают о фасцинации. Ни в одном антропологическом труде о ней нет ни звука! Борис Поршнев в своей безумной гипотезе происхождения человека зациклился на интердикции, на запретах и подавлении, и полностью игнорировал чарующую коммуникацию и радостное общение. И меня крайне удивило то, что к тому времени, когда он разрабатывал свою теорию и публиковал её, было уже известно открытие Юрием Кнорозовым фасцинации.

А суть моей гипотезы вот в чём. Миллион, а скорее всего даже более миллиона лет назад, наши обезьяноподобные предки стали приплясывать, отбивать ритмы ладонями, палками, примитивными трещотками и бубнами и, наверняка, мелодично мычать, пытаться модулировать свои радостные эмоции. Как только в ход пошёл весь этот синкретичный арсенал весёлости, доводящий до неистовства и экстаза, так предок наш превратился в существо социальное и говорящее. Именно неистовая весёлость и её фасцинирующие средства создавали дух единения, дружелюбия, сплочённости в единое «мы», сформировали дружеское и любовное общежитие, мышление, воображение и речь. Предок превратился в жизнерадостного экстраверта, а это и есть уже человек. Так что в основе происхождения гомо сапиенса лежит не только совместный труд, но также и фасцинация с её огромным и мощнейшим потенциалом эмоционального притяжения и объединения. Великий закон биосоциального притяжения – это закон фасцинирующей коммуникации. Запуганный интердикциями, депрессирующий предок не смог бы дорасти до разума, интердикция и депрессия тормозят креативность и воображение, вгоняют в угнетённость и уныние духа. Более того, как показали последние исследования нейрофизиологов, пессимизм и угнетённость тормозят восстановление нейронов мозга и разрастание их продуктивных связей, значит тормозят интеллект и креативность мышления. Без совместной радости и весёлости наш предок не мог бы оторваться от своих обезьян-собратьев, выстоять и выйти победителем в беспощадном окружении хищников. Там, где весёлость духа, там человек и жизнь, а там, где угрюмость и мрачность – злобно-агрессивное животное и патология. Единение, спаянность удесятеряла энергию и мощь небольших групп предков. Фасцинация смеха и весёлости привела их к доброжелательной социальности и закрепила единство и сплочённость. И первым настоящим гомо сапиенсом стал в каменном веке экстраверт-трикстер с его необузданным воображением и пассионарностью, весельчак, заводила, комедиант и авантюрист. Это от него пошли все мыслящие выдумщики, шаманы и колдуны, эти первые в истории человечества философы и учёные, а потом политики, вожди-харизматики и социальные реформаторы.

– А знаете, что меня подтолкнуло на такую гипотезу? – вдруг весело засмеялся Арбелин. – Наблюдение за детьми и собаками. Моя младшенькая дочь, Дашенька, подвижная, веселая, буквально с годика, как только начала ходить, пристрастилась к игре, которую я придумал. Изображаю из себя тигра, рычу и догоняю её, а она спасается, визжит и носится по квартире, а я за ней. Удовольствие испытывает неописуемое, аж вспотеет. До сих пор у нас эта игра продолжается, а ей уже 9 лет. Мы с ней после развода с её матерью в разлуке, приезжает ко мне в каникулы, два раза в год – в январе и летом. И как приедет, просит: «Папа, побегай за мной». Веселье, страсть, азарт, подвижность. А в один из приездов рассказала: «Папа, я тебя во сне видела, как ты за мной гонялся. Погоняйся». В подсознание впаялась весёлая игра. А ещё зацепило мой мозг, что и дома, а особенно на улице, она часто ходит вприпрыжку, прыг-скок, прыг-скок. Весело! Обратил внимание, что и другие дети прыг-скок любят, особенно девочки.

– Да, да, я тоже любила вприпрыжку. – вставила Альфа.

– А когда у неё радость, она прыгает, подскакивает и смеётся.

– А я и сейчас от радости прыгаю и кручусь.

– Вот видите, рефлекс веселья и радости проявляется физически в движениях, напоминающих пляску.

– А я, Юлиан Юрьевич, когда у меня прекрасное настроение, ещё и танцую. – засмеялась Альфа.

– Прекрасно! А ещё я обратил внимание, как ведут себя собаки. Люблю из окна смотреть, как они носятся друг за другом. Выведут соседи гулять, а собаки разных пород и размеров, но тут же между ними начинается дружелюбие и игра, бегают, кувыркаются, одно удовольствие смотреть, как они веселятся. Вот дети и собаки подтолкнули на идею, что наши первобытные предки не могли пройти мимо этого эволюционного механизма радостного реагирования и оно закрепилось в пляске. Какое-то радостное событие, скажем, успешная охота или отпугивание опасного хищника, тут же радостные возгласы и прыжки, а когда группой прыгают, тотчас стихийно создаётся подлаживание и синергетический ритм, вот вам и совместная пляска радости. Заводила этой стайной радости – самый весёлый и гибкий предок, он-то и стал массовиком-затейником, трикстером. А пляска, танец, групповой ритм удивительным образом сближают участников групповой радости, создают психологию добродушия и весёлой доброжелательности, любовного единства. Все игры в детских садах на такой вот синергетике строятся. И совершенно правильно. А взрослых, которые умеют завести детей на веселое прыгание, догонялки и припрыжки, дети очень любят. Педагогика вообще должна быть фасцинирующей, весёлой. Весёлось развивает мозг и психику. Одним словом, вот так у меня и родилась гипотеза фасциногенного антропогенеза. В подтверждение идеи убедительный материал подтянулся со всех сторон. Особенно из этнографии, я ею увлечён ещё с аспирантских лет. Абсолютно все архаичные племена нашей планеты пляшут и танцуют до упаду, до экстаза и транса, и по любому случаю: от удачной охоты и сытого застолья до тотемных и траурных ритуалов. Танцевальная коммуникация, сопровождаемая ритмическими прихлопываниями-постукиваниями и вокальными возгласами, эволюционно самая древняя у человечества. Она уходит корнями в животный мир. Некое подобие танца обнаружено у шимпанзе! Что уж говорить о наших смышлёных предках. Более того, массовая радостная фасцинация пляски и стала, как я предполагаю, чуть ли не главным инструментом социальности и появления дружелюбного смыслового общения и разума. Она скрепляла всё позитивное в единый узел эмоциональной креативности, воображения и выдумки.

– Я точно первобытная! – восторженно выдохнула Альфа. – Люблю скакать, танцевать и петь. Я заводная.

– Трикстер! – улыбаясь, вставил Денис.

– Да, да, я трикстер в юбке! – засмеялась Альфа.

Арбелин подвёл черту под первым правилом:

– Так что, друзья мои, побольше иронии, шуток, смеха, веселья, энергичного тонуса и настроения. Фасцинетика – наука весёлая, она в первую очередь для трикстеров всех мастей. Понятное правило?

Начало продолжало быть неожиданным и волнующим, сдержанный Денис улыбался, а эмоциональная Альфа засмеялась:

– Вот бы во всех университетах такое правило. А то ходят кислые да хмурые, смотреть тошно.

– Я потому в университеты и не заглядываю. – улыбнулся Арбелин. И продолжил: – Правило второе – о нашей осторожности и безопасности. Весёлость духа должна быть всё же бдительной, а не беспечной. Народонаселение российское кишит шпионами, доносчиками, хакерами, мошенниками, завистниками, параноиками и прочим скучным и злонамеренным людом. Возможна агрессия. Нужна конспирация, обособление, секретность. Я вот говорю эти слова и подумываю, а нет ли у меня жучков, не подключён ли я уже к прослушке.

– Вы – к прослушке?! –опешил Денис. – Кому это надо?

– Опыт печальный имею и запомнил его навсегда. Лет семь назад на Севере, в Ноябрьске, славном граде нефтяников, был я чуть не убит по заказу тамошнего мэра. Я обеспечивал выборную кампанию его конкурента и он страшно боялся проиграть. А кампанию его вела московская фирма политтехнологов, составленная из вышедших в отставку кэгэбешников. Грамотные ребята. Они меня прослушивали дистанционно, из дома напротив. Прослушиванию дистанционно по вибрации оконных стёкол российских чекистов ещё Лев Термен научил в тридцатые годы. Сталин ему сталинскую премию первой степени дал за это изобретение. И вот ко мне пришёл один из наших информаторов и рассказал, что у мэра сын и дочь наркоманы. И принялся долдонить, как это можно против мэра использовать. Мол, у мэра дети наркоманы, какой же он мэр. Хотя город-то небольшой, тысяч сто, многие и без того знали о семейной трагедии мэра. Я от мысли этой напрочь отказался, не признаю метода бить ниже пояса. Но у страха глаза велики, мэр был подловатый мужичок, бывший секретарь парткома при советской власти. Кэгэбешники ему донесли и приукрасили. И нанесли по моему черепу упреждающий удар, чтобы не успел запустить агитку. На следующий день два амбала в подъезде мне башку расколотили железяками. Я был простофилей, ходил без охраны. Цель была у мэра банальная – уложить меня в больницу, выключить из выборной кампании. На моё счастье, били удачно, кровищи было море, а отделался только рваными ранами и лёгким сотрясением. В больницу даже не лёг, выстоял. Вот она прослушка!