Текст книги "Чебачок к пиву. История одной мести"

Автор книги: Рим Фиктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

«О, боги, как она прекрасна!» – обуреваемый слепой пьяной страстью воскликнул влюблённый, и, выскочив из «мерседеса», двинулся петляющим шагом к Альфе, настигнув её в трёх метрах от двери в подъезд.

От него несло перегаром. Альфа оглянулась и отшатнулась.

Привычка, никогда не дававшая сбоев, не мешкая переходить к делу, выработавшаяся от знакомств с хромыми шлюхами, ущербными стареющими дамами и всеми покинутыми одиночками, подправленная водочной храбростью, двинула Ляушина в атаку.

– А давайте, девушка, познакомимся поближе. – заплетаясь, произнёс Ляушин и попытался галантно взять Альфу за локоть.

Ах, если бы бойцу знать, с кем он имеет дело!

В следующий миг он уже распластался у подъезда как тренировочный мешок с опилками, столь стремительны были удары Альфы кулаком и ногой. Навыков каратэ она никогда не забывала и понемногу, хотя бы по полчаса, тренировалась дома почти ежедневно.

Увидев краем глаза, что ненормальный пьянчуга рухнул и лежит, Альфа не стала рассматривать результатов своей оборонительной реакции, проскользнула в подъезд.

Кого она уложила, Альфа не знала.

Кто Ляушина уложил, никто не видел.

Удары Альфы были столь молниеносны и точны, что Ляушин просто-напросто вырубился и остался недвижимо лежать у подъезда.

Хуже для него было дальнейшее развитие событий. Выбитый из нормальной подвижности водкой и ударами Альфы, он никак не мог подняться и встать на ноги. Подошедшие к подъезду чуть позже пожилые супруги позвонили в скорую. Ляушин не мог устоять на ногах и бормотал что-то несвязное. Скорая вызвала патруль. Ляушин оказался в руках бдительных милиционеров, а поскольку служебное удостоверение было при нём, то им не составило труда сообщить дежурному ФСБ. Свои Ляушина у милиции забрали и это стало его концом.

Когда его привели в чувство и привезли домой, Синютина впала в такую ярость, что схватила ремень с бляхой и отдубасила Ляушина по первое число. Это была гневная и властная орлица Анфиса Синютина, а не жалостливая курица Зина Никшанова.

Гаргалин Ляушина, несмотря на вскрывшийся маразм, не стал бы гнать со службы, слишком хорош был Ляушин как агент. Но тонко и умело наябедничал куда надо Никшанов. И Ляушин в расцвете сил и нахлынувшей на него, как неодолимый рок, любви был вышвырнут на улицу по профнепригодности. Это был крах и конец. Хоть вешайся.

Стройная, отлаженная годами команда Гаргалина разваливалась. Инге он уже давно не доверял. Ляушин и вовсе был потерян.

***

Эх, Арбелин, Арбелин, сумасшедшая твоя голова. Снова посетила тебя фасцинация захваченности, ослепила, зашорила разум, затянула в силки, из которых не выпутаться. Ну как ты сможешь оставаться беспристрастным и рациональным, глядя на столь изумительное женское тело? Тут и святого затрясёт от волнения.

Любовь вырастает из любования и восхищения. Фотосъёмки сделали своё коварное дело и с Альфой, и с Арбелиным.

Должно быть именно любование Альфой спровоцировало подсознание и увидел Арбелин сказочный, ностальгический сон. Во всей красе всплыла из подсознания изумительная Лолита Торрес. Пятьдесят лет о ней даже в бодрствующем состоянии ни единым штрихом в памяти не вспоминал, не то что во сне. И вдруг возникла она во всём своём звёздном великолепии середины прошлого века. Фильмы с её участием очаровали тогда всю страну. Её в СССР любили, пожалуй, больше, чем в Аргентине, что её саму удивляло. Арбелин был в неё влюблён, как и миллионы юнцов по всему миру. И вот всплыла она во сне как живая, прелестная, с осиной талией, и зазвучала её коронная песенка «Коимбра, чудесный наш город, нет милей тебя и краше. Мы позабудем не скоро свет из окон старых башен…». И запел он с ней во сне, бесконечно повторяя этот куплет…Нахлынула светлая ностальгическая радость. С какой стати этот сон выплеснулся из подсознания? Никогда о Лолите Торрес не вспоминал, а уж о песне и подавно. И вдруг – она во всём артистическом великолепии и точные слова первого куплета песни. Во сне долго сомневался, правильно ли назвал город, проснувшись, полез в Интернет, и ведь точно – Коимбра! Ну и память! Загадка аутофасцинации! А может этот сон – подсказка сравнивать Альфу не с Брижит Бардо, а с Лолитой Торрес? Но Лолита – жгучая брюнетка, а Альфа – золотисто-светлая шатенка…

Весь день прошёл у Арбелина под впечатлением загадочного сна, весь день он находился в приподнятом эйфорическом тонусе и пел про себя «Коимбра, чудесный наш город…».

На следующий день призвал Альфу.

– А скажи-ка мне, Альфуша, что означает слово «коимбра». Слышала такое слово? – спросил он её.

Альфа наморщила лоб, пытаясь вытянуть из памяти названное Арбелиным слово. Ничего память не подсказала:

– Не знаю, и не слышала. Может это растение или животное?

– Это название города. – ласково улыбнулся Арбелин.

И рассказал Альфе сон во всех деталях.

Альфа о Лолите Торрес, понятное дело, абсолютно ничего не знала, в те далёкие времена ещё и её мамы с папой не было на свете, но сам факт подобного сна, вытаскивание из подсознания во всех деталях, вплоть до песни, её мелодии и точного названия города, её потряс.

– Как бы ты такой сон разгадала?

– Ой, с лёту не получится, надо подумать. Но это какая-то подсказка, ведь полсотни лет Вы о Лолите Торрес и песне не вспоминали, напрочь было стёрто, а оказывается где-то в закоулках Вашего подсознания это шевелилось. Поразительный образец аутофасцинации.

– Вот и я так же определил. Сигнал фасцинации для меня из прошлого. Живая картина и – «Коимбра».

Арбелин пропел Альфе песню, если какие-то слова и были им переиначены в сравнении с оригиналом, то незначительно. Два куплета и припев он запомнил, оказывается, навсегда.

– Какая песня красивая. – восхитилась Альфа. – Обязательно сегодня же посмотрю всё о Лолите Торрес в Интернете. Может и разгадаю сон… Она каллипига?

– О, ещё какая! Всё в ней идеально скроено, поэтому от неё все и были без ума.

Альфа лукаво посмотрела Арбелину в глаза и засмеялась иронично:

– Ну, если она ещё и каллипига, то разгадка уже напрашивается. Тоскуете, Юлиан Юрьевич, по такой каллипиге, как Лолита Торрес.

– Но ведь ничего эротического во сне не было, ни единого намёка! Только ностальгический восторг и недоумение. – сопротивлялся Арбелин. – И сомнение, правильно ли мы с ней пели название города.

Вернувшись домой, Альфа стремительно ринулась в Интернет. Через пять минут перед ней Лолита Торрес блистала во всём великолепии, более того, нашла Альфа и песню в её исполнении. И была настолько очарована, что так же, как и Арбелин, сравнила себя с ней. Масть у них была разная, Лолита брюнетка, а она светло каштановая шатенка, а вот телесно – точь-в-точь. Эх, жаль параметров Лолиты нигде нет, как у Брижит Бардо, но судя по осиной талии, то же самое. И отчётливая каллипига!

Альфа разделась и посмотрела на себя в большое зеркало в прихожей – во весь рост, сзади. «Да я же тоже каллипига!» – воскликнула она.

И сама собой выскочила разгадка сна, как она сконструировалась в её воображении. Арбелин не просто тоскует, он уже заворожён какой-то каллипигой. Кто она? Сексшпионка? Да, та тоже несомненная каллипига. А может… может это она, Альфа Истомина волнует мужское воображение Юлиана Юрьевича? Ведь не раз уже ловила она на съёмках его мужской восхищённый взгляд. И разве можно, глядя на её тело, не восхититься, особенно ежели ты поклонник каллипиг, фетишист и поэт этой части женской фасцинации?

Альфа запела «Коимбра, чудесный наш город, нет милей тебя и краше…». Боже, ведь это подсказка им обоим, она тоже влюблена и тоже изо всех сил стремится удержать себя и не переступить грань, за которой её ждёт омут. И он тоже держится, сопротивляется.

Она готова была тут же бежать к Арбелину с разгадкой сна. Но сумела сдержать эмоциональный порыв, ещё раз подумать трезво и рационально, как привыкла делать.

***

Восхищение, забота, страх потерять Учителя, подхлестнутый сном о конгрессе, фотосъемки, всё это не могло пройти даром, Альфа неуклонно и надёжно, как магнитом, втягивалась из сетей романтического обожания в сети любви. Возраст любви и лимбическая система мозга совершали над ней своё властное дело. И вот этот толчок Лолиты Торрес, возбудивший пептиды сексуального желания, тягу, мечту о счастье в любви, так цинично и грубо опрокинутую её женихом.

Альфу взволновало и озарило новое восприятие Арбелина, она осознала, что хочет быть с ним всегда, быть рядом, заботиться о нём, радоваться его шуткам, слышать его голос, ощущать волнующий запах его тела, быть не только другом и соратником, но его женой. Сердце трепетало, она прикрыла глаза и прислушивалась, как в её теле и душе пробегают такие импульсы волнения, которых она никогда не знала, даже когда была влюблена и собиралась замуж за альпиниста.

Она стала пристальнее приглядываться к Арбелину, ловила его интонации и взгляды, и укрепилась в давно пойманном ею любовании Арбелина её телом. «Ведь и он меня полюбил, – сказала она себе, – только таится, старается не выказывать своего чувства».

Любовь её стремительно мчалась к той точке, за которой наступает страстная фасцинация слияния с любимым навсегда.

И рациональная решительная Альфа пошла на безумный шаг; она решила не ждать у моря погоды.

***

Утром, придя на кухню, Истомин был удивлён: Альфа варила кофе и ждала его. Значит приехала к нему пораньше и это неспроста, понял Истомин.

– Что-то случилось? – спросил он дочь.

– Я тебя жду. Хочу рассказать тебе о своём решении.

– Ты, Альфунча, как всегда внезапна. – рассмеялся Истомин: – Но я тобой приучен к этому и заранее согласен. У тебя опрометчивых решений не бывает

– Папочка, то, что я решила, очень-очень важно. Понимаешь, я выхожу замуж.

Привыший ко всему Истомин был повержен в шок. Уж чего-чего, а этого он никак не ждал.

– За кого же? Вроде никого у тебя не было.

– За Юлиана Юрьевича.

Истомин поперхнулся и уставился на Альфу изумлённым взглядом, растерянным и вопрошающим одновременно:

– Он сделал тебе предложение?

– Он ещё об этом не знает.

– Не знает? – Истомин завис. – А откуда же ты знаешь?

– Как откуда, папа? Я же решение приняла, не Пушкин. Пора, мне ведь уже двадцать два года.

– Извини, ничего не понимаю и не соображаю. Он ничего не знает, а ты выходишь за него замуж. Разыгрываешь отца?

– Папочка, сядь поудобнее и смотри на меня, не отрываясь. Разве ты не заметил, что я приехала без тросточки?

Только при этих словах Истомин обратил внимание на то, что Альфа стоит, а тросточки нет.

И он обрадовался:

– Альфуша, ты можешь ходить без тросточки? Как здорово! Добилась?

– Это не всё. Смотри дальше.

Сказав это, Альфа сделала мостик, ещё больше изумив и обрадовав отца. Но что это! Из мостика она вышла в стойку на руках!

Истомин вскочил, чтобы подстраховать. Но этого не потребовалось: Альфа плавно опустилась на ноги.

– Ну как? – торжествующе смотрела она на отца.

– Потрясающе! Как до травмы.

– Я вчера потренировалась и поняла, что я в форме. Чуточку в коленке отдаёт, но это пройдёт. Начала уже приседать, разработаю сустав.

– Ты просто чудо, дочурка!

– А теперь скажи, только честно-честно, сможет ли устоять передо мной хоть один мужчина, если только он не полинезиец, араб или турок? Они толстых любят.

– Да и любой турок не устоит. – Истомин расцвёл в улыбке до ушей.

– А Юлиан Юрьевич не турок. И он на наших фотосессиях мною восхищается. А я от него вообще без ума. И я уверена, папа, что он меня тоже любит. Но никогда не скажет. А я по глазам вижу, что любит. Значит, я должна взять инициативу в свои руки и объявить себя его женой, а его – моим мужем. Логично?

– Логично-то логично, а вдруг откажет?

– Пусть только попробует, папочка. – Альфа несколько нервно, но однако же и весело, рассмеялась. – Я его загипнотизирую.

Истомин посерьёзнел:

– И как ты думаешь своё решение реализовать?

– Скажу ему и докажу, что у нас с ним выхода нет. Папа, я ведь на себе уже крест поставила. И вдруг как понесло меня, как захлестнуло, я чуть не свихнулась. Влюбилась! И это же такое чудо любить Юлиана Юрьевича. Это на всю жизнь, папа. Навсегда. Я просто счастлива.

Много трезвых мыслей закрутилось в голове отца. Но он смолчал. Знал свою дочь, и знал, что нет таких аргументов, какие могли бы её остановить. Даже громадная разница в возрасте между ней и Арбелиным. Уж об этом она, конечно же, думала, принимая решение.

– Что ж, – сказал он, нежно обняв дочь, – вольному воля. Я буду счастлив, если у тебя получится, как ты задумала. Вот пойдёт ли Юлиан Юрьевич на такой шаг, даже если и любит тебя. Есть у меня сомнения. Он человек мудрый и волевой.

***

Решить-то решила, а как заговорить об этом, какими словами? Трижды Альфа собиралась начать разговор с Арбелиным о женитьбе, и трижды отступала, не осмеливалась, трусила. Но знала, что надо именно ей сказать, Арбелин никогда не решится на такой шаг, хотя видела, чувствовала каждой клеточкой, что он её любит.

Помог случай. По весне Арбелин слегка простудился, даже покашливать начал.

– Вот не было печали, так черти накачали. – ворчал он, наливая в грелку горячей воды для прогревания груди и горла.

И Альфа решилась:

– Юлиан Юрьевич, вот что я Вам скажу. Я ведь разгадала сон про Лолиту Торрес. Вы пятьдесят лет живёте с тоской по Лолите Торрес. Вам нужна именно такая и никакая другая жена, такая же каллипига, и чтобы была всегда рядышком и заботилась о Вас, была бы весёлая и пела вам песни.

Арбелин вскочил, уронив грелку:

– Чур-чур! Ты что, Альфуша, забыла страницы моей биографии? Что я с ног до головы в змеиных укусах?

– Юлиан Юрьевич, жена Вам нужна без змеиных укусов, мягкая, нежная, заботливая, преклоняющаяся перед Вашей гениальностью.

Арбелин поднял и приладил грелку, проворчал:

– Где такую найти? У тебя что, есть на примете?

Альфе вдруг стало как-то бесшабашно весело:

– Да, есть на примете!

– И кто же?

– Она перед Вами.

– Не понял. Где?

– Это я, Юлиан Юрьевич.

– Ты?!

Арбелин привстал, посмотрел на Альфу широко раскрытыми глазами и повторил:

– Ты?!

– Я, я, Юлиан Юрьевич. Вы что слепой? Не видите, что я Вас люблю? К тому же я каллипига и пою.

Арбелин машинально отодвинул грелку и прикрыл глаза. В один миг произошло то, о чём он боялся даже помыслить, всеми силами сдерживая себя, чтобы не выдать разрастающегося чувства к Альфе.

Не ждал и не думал о любви учёный-отшельник, списал себя в архив, все силы свои бросив на развитие фасцинетики. А коварная фасцинация как раз и подвела, перечеркнула все архивы и взорвала воображение и страсть. Допустил Арбелин, сам того не подозревая, губительную ошибку, приманив сексуальную фасцинацию, – запустил проект книги о фасцинации женского тела, привлёк к нему Альфу, начал съёмки для иллюстраций. И пропустил удар по своей психике и физиологии – сигналы её чудного женственного тела взорвали гормональную систему и выплеснули заряды тестостерона и адреналина. Если начиная с первой встречи в мае, он Альфой любовался как удивительным экземпляром женского рода, посланным ему судьбой для развития фасцинетики, то после танца в клубе у Нинели Геннадьевны зашевелилось любование иного свойства, волнующее его как мужчину, но всё же ещё не более как любование, и вот, как только она предстала перед ним в трепетно-живом обнажённом виде, разум выключился, фасцинация захлестнула и отодвинула разум и рационализм, и он уже не мог ими владеть, а только проваливался день за днём в омут, в котором любование стремительно перерастало в сексуальное волнение и любовь. Крепился, сопротивлялся, держал себя в узде, однако природа уже взяла над ним власть и он не мог не думать об Альфе как о желанной и единственной женщине, с которой ему хотелось бы быть навеки вместе. И всё же он смог бы устоять и не перейти черты, воли ему было не занимать.

И вот она сама разорвала его отстранённость и немоту, сама всё решила. О, небеса, где вы отыскали это сокровище! По щеке Арбелина прокатились слезинка. Это были слёзы истомлённого одинокостью мыслителя, которого на склоне лет прихватило нежданное счастье.

У Альфы тоже появились слезы. Молча ждала она, что ответит Учитель.

Арбелин открыл глаза, вытер слёзы:

– Я не слепой, Альфуша, я всё вижу. Но я терпеливый. Жизнь научила долготерпению. Учёному без этого невозможно. Уже почти полгода как я понял, что влюблён в тебя. Но разве мог я хоть одним движением это показать?

– А я чувствовала. Поэтому и говорю Вам – возьмите меня в жёны. Мне кроме Вас в этом мире никто не нужен. Только Вы. Я это поняла.

– Согласись, что для меня это так неожиданно, я не нахожу слов. Я знаю только одно – не надо спешить. Хорошо? Давай подумаем. Я боюсь. Я не хочу тебя терять. Мы должны заниматься наукой. Брак – это такая непредсказуемость! Страшно мне.

Альфа подошла к Арбелину, прижала его голову к груди:

– Не надо ничего бояться. Мы будем идти вместе и навсегда.

– Я старею, Альфуша, видишь, простудился на ровном месте.

– Вы будете жить до ста и дальше. Я буду Вас защищать от всех болезней и бед. Я Вам нужна, Юлиан Юрьевич. Лучшей жены, чем я, Вы во всём свете не найдёте.

Арбелин улыбнулся:

– Я искать и не собирался. Думал доживать в одиночестве.

– Но ведь вдвоём нам обоим будет легче и веселее. Будем смеяться и плясать.

– С тобой уж точно не соскучишься…

Арбелин недомогал и от волнения покрылся потом.

– Давай вот что сделаем. Мне что-то нездоровится, голова мутная. Это дня два-три. Отложим разговор и хорошенько всё взвесим. Потом сядем и как следует покумекаем. Чтобы не ошибиться.

– Юлиан Юрьевич, о чём Вы! Какая может быть ошибка, если мы друг друга любим? Или Вы меня не любите?

– Ты же моя несбывшаяся мечта. Люблю, люблю, Альфуша. И не могу, чёрт подери, остановиться. «Нет» не помогает. Но речь ведь идёт о браке. Любовь и брак – разные штуковины, как ни крути. Вот я о чём. Может стоит подождать, не торопиться с женитьбой?

***

То ли чутьё подсказало матери Альфы вынырнуть из Штатов и нагрянуть в Бург, то ли кто-то из подруг донёс ей об амурах дочери с Арбелиным, но, как бы там ни было, она появилась и позвонила Альфе. Мать есть мать, хоть и презренная шлюха. Альфа, согласилась увидеться.

Мать повезла её в «Три кита».

Исполнив ритуал женской болтовни о том о сём, она приступила к главному. Целью её появления было увезти дочь в Америку. Проект для этого, как она себе представляла, был просто идеален. В Штатах она подыскала Альфе выгодную партию, сорокалетнего миллионера с прекрасными перспективами, красавца и жизнелюба. Увидев фотографии Альфы, миллионер был очарован.

Мать начала обольщение дочери с показа фотографии мачо.

– Посмотри на этого красавца. Правда хорош?

Альфа без всякого интереса глянула.

– Жеребец! Твой новый бойфренд? Вроде моложе тебя лет на десять.

– И не жеребец, и не бойфренд. А влюблённый в тебя американский миллионер. – обиженно проговорила мать.

– В меня?! Он? Откуда же он меня знает?

– Я ему твои фотографии показала.

В самых радужных красках мать расписала Альфе перспективы замужества и роскошной жизни на Западе.

Забавна была Альфе психология родной матери, совсем растворившейся в мире престижности и зависти.

– Голову на отсечение, мамочка, даю, ты с ним переспала. – усмехнулась Альфа.

Сконфузилась от неожиданного удара мать:

– Ну какое это имеет значение, Аля? Да и спала я с ним всего только два раза. Надо же было проверить. Вдруг импотент.

Совсем скучно стало Альфе:

– Мама, извини, но я уже другому отдана и буду век ему верна.

– Уж не за того ли учёного старика, с которым связалась? – вспыхнула мать, негодуя.

Хитра была мать Альфы, разузнала о теперешней жизни дочери.

Сдержала себя Альфа, только побледнела:

– Мама, я с ним наукой занимаюсь. Мне это интересно. И я его полюбила. Он гений.

– Горбатый гений! – язвительно хохотнула мама. – И наверняка уже импотент.

И это хамство матери Альфа стерпела. И даже повеселела:

– Скажи мне, мамуля, не знакома ли тебе фотомодель Инга Мигачёва?

Смешком встретила мать названное Альфой имя:

– Кто ж эту б…. не знает. А тебе откуда она известна?

– Увидишь если её, поинтересуйся, понравился ли ей горбатый гений.

– Неужто она и к нему в постель прыгнула? А ты стерпела?

– До меня прыгнула. Теперь отпрыгалась. – усмехнулась Альфа. И сказала чётко, не оставляя матери ни единого шанса продолжать беседу: – Извини, мне ужасно некогда. Желаю тебе всяческих успехов в твоей бурной жизни. Этому огурчику своему – она показала на фотографии мачо – передай физкультпривет.

Альфа встала и быстрым шагом ушла, покинув раскрасневшуюся от негодования и растерянности мать.

Отцу Альфа о встрече с матерью не сказала.

Мать больше не возникала.

***

Арбелин делал последние защитные усилия, попытку удержаться на краю бездны, куда его толкала Альфа. Он обязан был попытаться оставить всё как было: он и она – соратники, он учитель, она ученица. И обратился, как всегда делал в трудные минуты жизни, к великому своему учителю Льву Толстому. Быстро нашёл в его дневниках всплывший в памяти текст о трагизме брака и сделал закладку, чтобы дать его Альфе – в слабой надежде, что Лев Толстой её образумит и удержит от рокового для обоих шага.

Решил ухватиться за соломинку.

То, что дал Арбелин прочитать Альфе при встрече через два дня, было выдержкой из дневника Толстого от 13 октября 1899 года.

«1) Главная причина семейных несчастий та, что люди воспитаны в мысли, что брак дает счастье. К браку приманивает половое влечение, принимающее вид обещания, надежды на счастие, которое поддерживает общественное мнение и литература, но брак есть не только не счастье, но всегда страдание, которым человек платится за удовлетворение полового желания, страдание в виде неволи, рабства, пресыщения, отвращения, всякого рода духовных и физических пороков супруга, которые надо нести, – злоба, глупость, лживость, тщеславие, пьянство, лень, скупость, корыстолюбие, разврат – все пороки, которые нести особенно трудно не в себе, в другом, а страдать от них, как от своих, и такие же пороки физические, безобразие, нечистоплотность, вонь, раны, сумасшествие... и пр., которые еще труднее переносить не в себе. Все это, или хоть что-нибудь из этого, всегда будет, и нести приходится всякому тяжело. Главная причина этих страданий та, что ожидается то, чего не бывает, а не ожидается того, что всегда бывает. И потому избавление от этих страданий только в том, чтобы не ждать радостей, а ждать дурного, готовясь переносить его. Если ждешь пьянства, вони, отвратительных болезней, то упрямство, неправдивость, пьянство даже можно не то что простить, а не страдать и радоваться, что нет того, что могло бы быть, нет сумасшествия, рака и т. п. И тогда все доброе ценится».

Внимательно прочитав текст, Альфа помолчала.

Арбелин не торопил.

– Наверное так и есть… – Альфа посмотрела Арбелину в глаза, грустно улыбнулась. – Я ведь замужем не была, ничего не знаю… Заставляет задуматься.

– Старик прав, он сам через это прошёл и вокруг наблюдал. Секрет, Альфа, ведь в чём? В сочетании фасцинации и антифасцинации. Любовь, как мы с тобой уяснили, форма максимальной фасцинации, доходящей до фанатизма, до сумасшествия. Потому от неразделенной любви вешаются, бросаются из окон, травятся. Влюблённые никогда не убеждают «Я такой-то, обладаю такими-то замечательными качествами, поэтому ты меня должна или должен любить». Так ведь? Попробуй по такому сценарию действовать, смеху не оберёшься. Влюбляясь, человек запускает на полную катушку фасцинативные средства и приёмы, частенько жульничает, притворяется, действует как артист: прихорашивается, мило улыбается, подтягивает живот, делает модную причёску, сыплет комплиментами, всячески подлаживается к объекту любви. Разве не так? Превращается в павлина. Очаровали друг друга, выполнили положенный ритуал обольщения и бракосочетания, наутро начинаются проблемы. Выпивоха, притворявшийся трезвенником, припадает к водке. Лентяй, притворявшийся деловым и энергичным, дрыхнет до обеда. И так далее. А если он или она храпят? Альфа, я один выдающийся храп помню всю жизнь, начиная с тридцатилетнего возраста! На всю жизнь застрял! Сорок лет прошло, а содрогаюсь.

– Жена так храпела?! – удивилась Альфа.

– Это меня миновало, ни одна из жен храпом не пугала. Вот тётушка моя храпела будь здоров. А жёны – ни-ни. Я тогда докторскую диссертацию заканчивал, надо было текст на обсуждение дать. И немного подработать с литературой. Поехал в Москву, устроили меня в гостинице МГУ. Там, в двухместном номере, на портативной машинке я и допечатывал текст. И вот, на третий день моих трудов, подселили в мой номер соседа. Наступила ночь. И раздался его вселенский храп. Такого я не слыхивал. Стены сотрясались. Да что я. Начали из соседних номеров стучать. По всему этажу его храп проникал сквозь стены и перегородки. Утром чуть ли не восстание на этаже устроили. Выселили храпуна. Но ведь он живой человек и чей-то муж и отец! А? С ума сойти. Или вот забавный пример. Я всю жизнь баловался тренингами и семинарами о партнёрском общении. На одном из них милая девушка поделилась своей бедой. Как примером антифасцинации. Её любимый муж, когда ест, чавкает. Рефлекс у него такой. И как только она на него не влияла! И каков результат, как ты думаешь?

– Перестал чавкать?

– Кабы так. Посмеивался и продолжал чавкать. И она его разлюбила. И ничего не поделаешь. Антифасцинация вызывает отвращение, при постоянном повторении отвращение гасит фасцинацию любования, без которой любви не бывает, начинается фасцинация ненависти. Так что Лев Николаевич – великий фасцинетик.

– Юлиан Юрьевич, я не чавкаю и не храплю. И если что-то Вам не понравится, я мгновенно исправлюсь.

– Альфа, я ведь Толстого только для того тебе дал, чтобы ты ещё раз как следует подумала. Вот одну из моих жён раздражало, что я всё время лежу. С точки зрения трудового кодекса я же надомник, работаю только дома. А работаю я как Пушкин или Лев Ландау, почти всегда лёжа. И не могу по-другому. Я в детстве лёжа запоем книги читал, сутками. Закрепилось в мозге. А её это раздражало, как говорит, ни посмотришь, ты всё лежишь и лежишь. А я действительно, лежу, то читаю, то пишу, и пишу тоже лёжа, а то, прикрыв глаза, фантазирую и размышляю. А со стороны – лентяй-лежебока, трутень. Для неё это была антифасцинация. Она даже опустилась до обвинения: ты, говорит, не работаешь, а притворяешься.

– Грандиозная дура!

– Всё поняла?

– Понять поняла, но остаюсь при своём.

– Я так и знал! Ты с потрохами захвачена фасцинацией… – он, прищурясь, озорно посмотрел на Альфу. – Впрочем, и я тоже. Хорошо давай поженимся.

– Вы согласны? – Альфа восторженно захлопала в ладоши. – Согласны?

– Ну, я же не чурбан! Но поженимся по-другому, чем ты это себе представляешь.

Альфа недоумённо смотрела на Арбелина.

– По-другому… это как?

– Пойми меня, Альфуша, очень прошу. Мне семьдесят. Я прошёл через пять голгоф. Я не выдержу ещё одной.

– Её не будет, Юлиан Юрьевич! Клянусь!

– Клятвы в любви ничего не стоят. Извини, я их слышал пять раз. И даже угрозы покончить с собой.

– Не будет, не будет!

На глазах Альфы выступили слёзы.

– Не плачь… Ты же рационалистка, а не нюня. Давай всё обмозгуем, чтобы не обмишуриться. У нас с тобой фасцинетика и нам ведь идти рука об руку долгие годы… пока я жив буду.

Арбелин обнял Альфу и привлёк к себе. Она как ребёнок приникла к нему, зарылась лицом в грудь, всхлипывая.

Арбелин мягко отстранил её:

– Давай спокойно посидим и подумаем. Вытри слёзы.

Альфа достала платочек.

– По-другому – это пробный брак, прекрасное изобретение современности. Замена помолвки. Пробный, то есть дающий обеим сторонам время для притирки, для подгонки. Или для открытия несовместимости. Точь-в-точь по Льву Толстому. Он, кстати, Софью Андреевну, а ей было тогда восемнадцать, в первую же ночь про себя фарфоровой куклой обозвал, «не та» оказалась. И терпел потом до самого бегства из Ясной Поляны в 83-летнем возрасте. Нахлебался от неё.

Альфа женитьбу представляла себе иначе. В её голове давным-давно сложилась другая форма самозащиты, изобретенная людьми сотни лет назад и теперь забытая, – помолвка, год проверки избранника. Это и спасло её от ненадёжного альпиниста. Альфа лихорадочно думала. С Арбелиным помолвка отметалась. Но в её мозге она засела как некая модель предбрачного поведения. То, что предложил Арбелин, как бы накладывалось на эту модель, правда с существенным отличием: при помолвке она остаётся девственницей, пробный брак – это постель. Но и здесь Толстой прав, подумала Альфа, – вдруг «не то», вдруг Арбелин разочаруется в ней как в женщине и обзовёт фарфоровой куклой. О том, что и она может разочароваться, Альфа не думала по простой причине – никакого сексуального опыта у неё не было.

Арбелин молча ждал, понимая, что сейчас происходит у Альфы в голове. Он помнил о помолвке Альфы с пройдохой-альпинистом.

Альфа вдруг стремительно приникла к Арбелину:

– Да, да, я согласна. Пусть пробный брак. – она засмеялась. – Вот увидите, я Вас, Юлиан Юрьевич, не разочарую. У нас все будет как надо.

Отлегло на сердце у Арбелина. Он стиснул Альфу, потом поднял её голову, улыбнулся и нежно поцеловал.

Альфу обдало жаром. Она ответила так страстно и сладко, что у Арбелина чуть сердце не остановилось.

Он взял себя в руки, отстранил опять Альфу:

– Давай теперь обсудим детали.

Альфа округлила глаза, как бы вопрошая, «какие ещё могут быть детали?!»

Арбелин засмеялся счастливым смехом мужчины, которого полюбила восхитительная женщина-мечта:

– Детали совместной жизни. Как отнесётся к твоему решению папа? Он знает?

– Да, я ему сказала. Ты знаешь, что он сказал? А вдруг Юлиан Юрьевич откажется… Ой! – Альфа испуганно посмотрела на Арбелина, поймав себя на том, что сказала ему «ты».

Арбелин захохотал, поймав её «ты» и поняв «ой!».

– Можно, можно! Теперь только на «ты». А вот как ты будешь называть меня по имени?

Альфа ласково посмотрела ему в глаза:

– Можно «Юлик»?

– Тебе теперь всё можно, как придумаешь, так и называй. А при народе?

Альфа приняла серьёзный вид:

– При народе ты будешь «Вы, Юлиан Юрьевич».

– Запутаешься ведь.

– Не запутаюсь. Я же прожжённая рационалистка, у меня мозг всё вокруг держит под контролем.

– Это точно. Удивительная рационалистка, я это при первой же встрече определил. И как ты при таком мозге в меня влюбилась?!

– Это потому, что ты – сплошная и неодолимая фасцинация. В тебя невозможно не влюбиться. Ты – как магнит. Меня рядом с тобой колотит, а мозги вырубаются.

– Ладно, ладно, вырубаются… У всех бы так вырубались… Продолжим о деталях. Папа как отнесётся?

– Как я решила, так и отнесётся.

– Уверена?

– На сто процентов. Он тебя тоже любит. А мне желает счастья. А моё счастье – это ты.