Текст книги "Сова Аскира (ЛП)"

Автор книги: Ричард Швартц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

Она добралась до этажа, где находился оружейный склад Сов. Все жилые помещения были расположены в верхней части башни, здесь, внизу, отсутствовала порой игривая элегантность верхних этажей. Холодные стены были из прочных каменных блоков, и никакие вышитые гобелены не скрывали их. Световые шары висели под неотёсанным потолком, излучая холодный свет. Она редко чувствовала себя комфортно так глубоко под землёй. С одним исключением. Пять этажей ниже всё было иначе, там находился архив, и он был обставлен гораздо дружелюбнее.

Здесь была тяжёлая стальная дверь, а рядом запертое решёткой, раздаточное окно. Когда-то Сов было так много, что одна из них постоянно дежурила здесь, возле арсенала. Расходная книга всё ещё лежала на своём месте, последнюю запись, спустя столетия, сделала она, когда расписалась за свой сундук со снаряжением.

Она знала, что утрату мантии тоже нужно будет внести, но сейчас у неё были другие заботы.

Стальная дверь распахнулась, когда она прикоснулась кончиками пальцев к золотому рельефу совы, которые служили замком на большинстве дверей в башне. Когда дверь открылась, вспыхнули добрые три дюжины световых шаров под потолком склада, освещая длинные ряды полок, многие из которых были заполнены оружием, ящиками, свитками, мешками и по большей части непонятными и странными вещами. Пол был ледяным под её босыми ногами, а воздух спёртым – пахло старыми вещами, хотя здесь ничего не портилось, не ржавело и не старело. До сих пор она была здесь всего один раз и теперь даже немного заблудилась в длинных проходах между полок, затем нашла дверь в другую комнату, которую искала. Эта дверь тоже охранялась золотой совой.

Там, на прочных полках, стояло добрых пять десятков тяжёлых сундуков. До недавнего времени здесь был ещё один сундук, пока пять дней назад Дезина, наконец, не получила доступ к складу в этой комнате.

Она собиралась прикоснуться к замку, в виде совы, одного из сундуков, когда заметила ряд больших и чёрных, замки которых были сделаны не из латуни, а из серебра, золота, а один даже из странного, тёмного и блестящего материала. Разве верховный комендант не говорил, что здесь должны храниться мантии и для торжественных случаев?

Она мгновение колебалась. Латунь, серебро, золото… и этот другой металл… материал, из которых были сделаны совы на сундуках, без сомнения, имел значение, но до сих пор эти магические замки подпускали её только к тем вещам, для которых её навыков и зрелости было достаточно, другие же были недоступны. Так что можно и попробовать.

Она встала на колени перед сундуком с тёмной, блестящей совой и положила обе руки на расправленные крылья… и уже в тот же момент поняла, что это было ошибкой! Этот замок отличался от других, как если бы он использовал магию, а цену за неё взвалил на неё! С трудом, чуть ли не с отчаянием, она начала хвататься за всё, что было вокруг, потянулась к магии в световых шарах над её головой, к инертной земле, так глубоко внизу, к теплому воздуху… три световых шара с громким взрывом лопнули, осколки стекла посыпались вниз, воздух стал ледяным, настолько, что она заметила, как её влажные волосы мгновенно покрылись кристалликами льда.

Магия замка всё тянула из неё энергию, и, казалось, никогда не насытится. В комнате становилось всё темнее, она чувствовала, как магия высасывает её силы, тянется к самой её сущности… любой другой маэстро, совершивший ошибку на таком низком уровне и хвативший через край, уже давно скончался бы в фанале и только её странная особенность, невозможность брать магию от самой себя, препятствовала этому.

И всё же… было такое чувство, будто холодные пальцы схватили её, дёргали и рвали, и ещё немного, и она растворится, будет затянутой в эту магическую ловушку.

Но именно тогда, когда казалось, что терпеть уже невозможно, когда все кости и конечности невыносимо заболели, и она уже боялась, что глаза вылезут из орбит или лопнут вены, или воздух замёрзнет в её лёгких, как раз в тот момент, когда она подумала, что эта дурацкая ошибка станет её концом, именно тогда замок с громким треском лопнувшего металла открылся, и крышка сундука отлетела назад с такой силой, что повалила её на пол!

Последний светящийся шар лопнул и упал на пол рядом с ней, острые осколки попали в неё, зацепились за покрытые инеем волосы и поцарапали кожу. Другие шары в последний раз замерцали и снова ярко вспыхнули.

Дезина в оцепенении встряхнула волосами, выпрямилась и осторожно смела осколки, некоторые из которых были размером с иглу, другие с тарелку, чтобы потом с восхищение взглянуть на то, что лежало в сундуке.

И снова она почувствовала себя изнурённой, прямо-таки разбитой, как уже часто было сегодня. Учитывая то количество магии, какое Дезине пришлось использовать в этот день, казалось, что постоянно быть изнурённой – это её судьба…

И всё же, дело было сделано, сундук открыт, обнаруживая перед её зачарованными глазами содержимое.

Должно быть, это была парадная униформа, о которой говорил Сантер, потому что эта мантия сильно отличалась от её старой. Она была чёрного, нет очень тёмного синего цвета, края аккуратно вышиты нитками из того же тёмного металла, из которого был изготовлен замок сундука. Одеяние немного напоминало Дезине мантии, которые носили священники Сольтара.

Дезина осторожно прикоснулась к мантии, затем вынула её из сундука. Она была намного тяжелее её старой мантии, весила где-то как третья часть кольчуги… и присмотревшись повнимательнее, она увидела, что это не ткань, а в самом деле своего рода кольчуга. Потому что здесь были сотканы не нити, а тончайшая металлическая проволока, настолько тонкая, что отдельные нити едва были различимы. Ни одна человеческая рука не смогла бы сделать нечто подобное, эта мантия целиком была изготовлена с помощью магии.

Когда она осторожно встала и расправила перед собой мантию, она поняла, почему было так сложно открыть сундук.

Наверху в холле висел портрет Совы Бальтазара, последнего примуса Сов. Мантия, в которую он был облачён на этом портрете, точно соответствовала той, что лежала перед ней в сундуке. Неудивительно, что его было так трудно открыть, это была мантия примуса Башни, самого главного среди Сов! Бледная Дезина стояла, дрожа от холода и недоверчиво моргая. Немудрено, что, отворяя этот сундук, она чуть не лишилась жизни, нет, скорее, было чудом, что она всё ещё была здесь, а не стояла в чертогах Сольтара!

Но теперь сундук был открыт… Как и в случае с последней мантией, эта тоже приобрела её размер, всё содержимое сундука изменилось под неё. Словно в трансе, Дезина сняла домашнее одеяние. Обнажённая, дрожащая от холода и изнеможения, она облачилась в чёрную мантию, которая как броня, покрыла её.

Снова в сундуке было всё необходимое: сапоги, перчатки, брюки, пояс, кинжал и меч с ножнами, только на этот раз была ещё и накидка, которую можно было прикрепить к мантии двумя цепочками из того же странного материала, и которая тяжело ложилась на плечи.

Даже если казалось, что эта мантия соткана из металла и была намного тяжелее её прежней, она всё же мягко окутала плечи Дезины… и когда она под конец натянула на лицо капюшон, то почувствовала магию этой мантии… которая была гораздо сложнее, массивнее, многослойнее, чем магия мантии, которую она потеряла.

Она подавила вздох. Значит теперь придётся научиться понимать магию и этой мантии… но этим она может заняться и в другой день.

Последнее, что она вынула из сундука, было кольцо из того же странного металла с гербом совы. Оно тоже подошло, когда она одела его на свой тонкий палец. В заключении она натянула перчатки… затем развернулась и покинула оружейную.

В холле она сосредоточилась, собираясь использовать магию третьего уровня. У неё не хватало опыта, но она внимательно изучила эту форму и считала её практичной. Ощущение тепла поднялось вокруг неё, коснувшись всего внутри и вокруг… и когда она откинула капюшон и встряхнула волосы, они не только освободились от инея, но и высохли. Она встала перед зеркалом рядом с дверью оружейной и заворожено посмотрела на себя.

Тяжёлая ткань скорее ещё больше подчёркивала её стройную фигуру. По сравнению с Регатой она выглядела исхудавшей, но в целом… этот тёмно-синий цвет, вышивка, уже сам покрой и то, как ткань спадала вниз… тонкий меч на боку… портупея, подчёркивающая её талию…

Дезина удовлетворённо кивнула. Тому, кому эта мантия покажется недостаточно элегантной, уже не помочь! Она натянула капюшон, ощутив облегчение от того, что снова видит и чувствует перед глазами эту знакомую тень, и с улыбкой вышла из коридора, чтобы сделать перед Сантером, который смотрел на неё широко распахнутыми глазами, небольшой реверанс.

– Думаю, я готова. Что вы думаете? – Она с трудом подавила желание покружиться перед ним и показаться во всей красе. – Ну как, Сантер, я снова похожа на Сову? – с нетерпением спросил она.

Она стояла прямо, расслаблено, но самоуверенно. Он уже раньше заметил, насколько уверенной была её походка, как у дикой кошки. Даже не существовало опасности, что она на мгновение мола потерять равновесие.

На фоне тёмно-синего цвета её новой мантии, кожа казалась ещё бледнее, по крайней мере в тех местах, которые он мог видеть, зато губы выглядели ещё более пухлыми и красными.

– Сантер, – весело промолвила маэстра, – Вы уставились на мою грудь!

– Простите, – ответил Сантер, смущённо глядя ей в лицо.

Маэстра усмехнулась.

– Вы готовы идти?

Сантер слегка поклонился.

– После вас, прима.

38. Тень

На подземном этаже башни шевельнулась тень, и другая фигура в тёмной мантии подошла к двери оружейной. Дверь тихо распахнулась, и тонкие губы расплылись в весёлой улыбке, когда он увидел следы разгрома, оставленные маэстрой.

По принципам магии, даже осколок знал, где его место, и такое законное место существовало для каждой вещи. Повинуясь почти любящему жесту призрачного маэстро, осколки разбитых световых шаров поднялись с пола в поисках своего места в общей картине, снова образовали мерцающее стекло и поднялись вверх, чтобы занять место в железных корзинах под потолком.

Здесь внизу, так близко к тому месту, где он ждал, сделать это было гораздо легче. Он огляделся и удовлетворённо кивнул, всё вернулось на круги своя.

Крышка открытого сундука закрылась с лёгким щелчком, в ожидании следующего примуса Сов.

Стоя там, тень посмотрела на сундук.

– Даже я не ожидал этого, маэстра, – прошептал он. – Знаете, как близко мы оба были к смерти? Вы меня заметили, почувствовали, когда замок открылся? Ощутили меня в шторме магии, который развязали, когда пожелали взять то, что вам причитается, но для чего вы ещё были не готовы?

Им обоим повезло. Её невежество чуть не убило их обоих… открыв путь тому, против кого он поклялся бороться даже после смерти. Но этого не случилось, Сольтар пощадил их обоих.

– Что ж, маэстра, прима Башни, – улыбнулась тень. – Вряд ли вы сможете вооружиться лучше, чем вооружились теперь.

Затем он сдержано рассмеялся и покачал головой.

– Удивительно, как всё складывается после всех этих долгих лет. – Он вышел из оружейной, почти не обращая внимания, как дверь за ним захлопнулась. Он поднялся по лестнице и размеренным шагом вышел из башни. Оказавшись на улице, он остановился и посмотрел на звёзды, которые в сумерках сияли всё ярче. – Существует ли ещё другая рука, которая улаживает дела? – спросил он. – Или здесь действует только моя воля?

Сержант Меча Первого Легиона Быков посмотрел во время обхода на Совью башню и нахмурился. Только что ему показалось, будто он что-то там увидел… но когда он подошёл ближе и огляделся, там ничего не было, кроме теней.

39. Ординада

– Ваш голос впечатляет, – галантно произнёс Таркан, жестом подовая знак хозяину таверны снова наполнить её бокал. «Золотая Роза» сдержала то, что обещала девушка-бард: бокалы из гранённого хрусталя, лучшее вино, отличная еда и, кроме того, приятная компания.

Прежде всего приятная компания!

Девушка-бард стала неожиданностью. В королевском замке Алдана в гостях было уже много бардов, некоторые из них известные, но у Тариды голос был такой же ясный и чистый, как у хрустального колокола – голос эльфа. Он слышал её пение в порту, и уже там она заворожила его. Но когда ушла, он попытался убедить себя в том, что это было всего лишь очарование момента, что женщина не могла так сильно привлечь его. Может её глаза были не такими красивыми, как ему показалось, кожа не такой чистой, улыбка не такой… он даже не мог подобрать слов, и утешил себя тем, что это ничто иное, как прихоть момента.

И теперь он лишился этого утешения. Здесь, без шума гавани, в благоговейной тишине заворожённой публики, её голос раскрылся по-настоящему… более того, ему казалось, что она достаточно часто смотрела лишь на него, и эта улыбка на её губах предназначалась только ему.

Чтобы очаровать его, этого было бы уже достаточно, но у неё также были в репертуаре быстрые танцы, забавные тосты и грустные баллады, которые казались ему новыми и свежими.

События некоторых из этих баллад происходили давно и рассказывали о том, как людям и эльфом приходилось жить вместе… её слова и звуки, которые она извлекала из совей лютни, уносили её восторженных слушателей в причудливо-волшебное время, когда мир ещё принадлежал эльфам, а человечество было молодой расой.

– А песни ещё больше. Думаю, я слышал раньше лишь некоторые из них, но только мелодии, в аранжировке других слов, – восхищённо продолжил Таркан, поднимая бокал, чтобы выпить с ней. – Как вам удалось развить такое высокое поэтическое искусство в таком юном возрасте?

Она сделала глоток и слегка улыбнулась, обнажив жемчужно-белые зубы.

– Я старше, чем выгляжу, и уже долгое время увлекаюсь старыми сагами и легендами. У меня всегда было желание сделать из этих историй музыку.

– У вас превосходно получилось. Для меня большая честь потчевать вас за моим столом.

– Для меня это тоже честь, баронет, – вежливо ответила она, но отвела взгляд, который остановился на другом столе, где устроился молчаливый мужчина, единственный, кого совсем не тронуло её пение.

Перед ним стоял бокал из тонкого гранённого хрусталя, и хотя прошёл уже один отрезок свечи и он продолжал отхлёбывать, бокал всё ещё был более чем наполовину наполнен хорошим вином.

То, как мужчина смотрел на людей вокруг холодными глазами, даже Таркана заставляло ёжиться. Было такое чувство, будто то, что видел мужчина, отличалось от того, что видел он сам, как будто между ним и окружающим его миром была стеклянная стена.

Кроме того, было ещё кое-что странное: на этом человеке было нелегко задерживать взгляд, неоднократно Таркан обнаруживал, что невольно отводил его… факт, который только подстегнул его интерес.

– Тарида, я бы и дальше с огромным удовольствием наслаждался с вами обменом галантностью, но я здесь не для этого, и вы это знаете, – сдержанно заметил Таркан.

– Теперь вы смотрите на меня с разочарованием, – засмеялась она и чарующе надула губки. – Разве моей компании для вас недостаточно? – спросила она с лёгкой улыбкой и отпила глоток, в то время как Таркан зачаровано наблюдал, как она глотает.

– Достаточно. Было бы достаточно при любых других обстоятельствах. Вы меня очаровали, Тарида, – уверил её Таркан и прочистил горло, его голос прозвучал необычно хрипло.

– Возможно, именно очаровала, – сказала она, глядя ему в глаза. – Мой инструмент, изготовленный эльфами, всё ещё хранит в себе древнюю магию. Может вы попали под её власть? – То, как она посмотрела на него, заставило Таркана моргнуть. Неужели она имеет в виду то, что говорит? Он посмотрел на лютню, которая всё ещё стояла на сцене, и медленно покачал головой.

– Нет, дело не в этом. Я себя знаю и удивился бы, если бы не заметил того, что думаю и чувствую иначе, чем того желаю. Это скорее похоже на то, будто я уже всегда видел вас в своих снах… Когда мы попрощались в порту, я пытался убедить себя в том, что это не так. И что я, возможно, ошибаюсь. Вот только я не ошибаюсь.

Она долго и нежно смотрела на него.

– Вы имеет в виду то, что говорите, баронет, – тихо заметила она. – Что делает вас экспертом этой игры, который сам верит своим словам… на самом деле, здесь другое очарование… но и оно зачастую полностью исчезает после первого танца под простынями. Как только цель достигнута, устанавливается новый курс с сожалением и искренними чувствами, которые теперь принадлежат другой, новой звезде, определяющей курс. – Она улыбнулась, но улыбка была печальной. – Я знаю таких как вы, баронет. Скажите, что я не права, глядя мне в глаза. Если вы уверены, то этой же ночью я буду принадлежать вам… и, возможно, и другими ночами.

Её рот был приоткрыт, и в свете свечей, зубы блестели жемчужно-белым цветом, глаза были распахнуты, зрачки расширены и настолько глубокие, что его душа могла провалиться в них и бесконечно падать. Она была так близко, и он видел её так ясно, даже пушок на лице, каждую ресничку, обрамляющую эти прекрасные глаза, лёгкую дрожь ноздрей, когда она дышала… Таркан моргнул и покачал головой, момент был упущен. Он почувствовал глубокое сожаление там, где билось его сердце, и боль, которую он отказывался признавать.

– Вы меня поймали, сэра, – прошептал он, и каждое последующее слово имело больше веса, чем предыдущее. – Как я могу это обещать? Слишком много раз всё было именно так, как вы сказали…

Слова были произнесены, и она долго смотрела на него, затем опустила взгляд, и когда снова подняла, ему показалось, будто перед ним сидит другой человек. Её глаза снова стали ясными, она немного откинулась назад, и её тонкая, спокойная рука потянулась за бокалом вина.

– Значит просто восхищение, – заметила она, слегка кивнув, возможно, с таким же сожалением. – По крайней мере, вы честны, баронет.

– К моему огорчению, – улыбнулся Таркан, хоть для него это было нелегко. – Камердинер, речь о нём, – наконец промолвил он. – О том, что он нашёл, о том, что привело его к смерти. Он был не просто слугой, Тарида.

– Я догадывалась об этом. В разговоре с ним роль слуги терялась. – Её пальцы скользнули по стеклу бокала, затем она снова обратилась к нему. – Его семья была убита Белым Пламенем. Вы это знали?

Таркан кивнул.

– Тогда вы возможно знаете и о его холодной ненависти к культу. Он пытался внедриться в культ, претерпевал испытания, о которых не хотел говорить. Но ему удалось завоевать доверие окружающих людей. Он признался, что разыскивает того, кто ради своей выгоды искал смерти вашей королевы. Видимо, он его нашёл.

– Он назвал вам имя? – затаив дыхание, спросил Таркан.

– Нет, – тихо ответила она. – Но он спросил, знаю ли я ординаду.

– Старую балладу о создании великанов? – удивился Таркан.

– Оказывается, у вас в голове больше знаний, чем я предположила вначале, – улыбнулась девушка-бард. – Мы говорили о великанах, о тех, кото был до них, и тех, кто населял мир после их гибели. Насколько древним может быть этот текст и содержится ли в нём смысл. Я знаю ординаду. Я пою её очень редко, поскольку она занимает добрых два отрезка свечи, слишком длинная, и после неё весь зал крепко спит. Но этот куплет сильно ему нравился.

Она тихо продекламировала текст, было непривычно слышать фарлендский грубый язык, слетающий с её уст. Таркан поднял руку, и она замолчала.

– Простите, я вижу, что образование слуги превосходило моё. К сожалению, я не понимаю языка, – извиняющимся тоном сказал Таркан.

– Это их старый язык… сами они утверждают, что произошли от великанов… если перевести, то будет примерно так, – сказала она и снова продекламировала куплет.

Летит ворон и садится,

На голову исполина седую,

В горне огонь искрится,

Накаляя массу стальную,

Что бурлит, око света лишая,

Цвета неба глаз голубой оставляя,

Чёрный как смоль другой,

Кузнец добавил ко дню период ночной.

– Что это значит? – спросил Таркан. – Думаю, ничего хорошего, у меня только что пробежала по позвоночнику дрожь!

– Всё не так ужасно, – улыбнулась девушка-бард. – Нужно учитывать то, откуда берёт своё начало текст. Я слышала, что в Фарландах есть обычай при встрече друзей валить друг друга с ног. – Она тихо засмеялась. – Текст – часть истории их создания. Ворон приносит весть отцу всего сущего, что пришло время заново выковать уклад мира. В горне небесного огня разбрызгивается железо и лишает его одного глаза. Теперь он видит день одним глазом, ночь – другим. И поскольку он так видит, так и есть на самом деле, и мир – день и ночь – созданы заново. – Она пожала плечами. – Все остальные творения начинаются во тьме, к которой присоединяется свет. Это единственное знакомое мне, где в начале был свет, а тьма появилась потом.

Она сделал небольшой глоток вина из своего бокала.

– И как..?

– Это связано с ситуацией? Что ж, когда Дженкс услышал этот куплет, он горько засмеялся. Затем сказал, что это тот человек, который убил его королеву. – Она внимательно посмотрела на него. – Вам это о чём-нибудь говорит?

Таркан посмотрел на нее и медленно покачал головой.

– Нет. Вообще ничего. Отец всего сущего, бог великанов, убил мою королеву? Какой в этом смысл? Вы уверены, что он сказал именно так?

– Конечно, я уверена! «Это тот человек, который убил мою королеву!» Это его точные слова. Я бард… и слова – моё ремесло! – сказала девушка-бард и посмотрела на него. – Я спросила его, что он имеет в виду, и он ответил «ничего» и попросил меня продолжить петь. Вскоре после этого он отправился к Ласке и встретился с ним в старой морской крепости. Когда он уходил, он одновременно был преисполнен мрачной решимости и выглядел удручённым. Я не смогла его подбодрить, а я по-настоящему пыталась.

Она посмотрела на Таркана.

– Мне нравился этот человек, который не был слугой. Вы можете сказать, кем он был на самом деле?

Таркан покачал головой.

– Нет, сэра, не могу. Я ничего о нём не знаю… единственное, что мне известно: он был верен королеве и принцу, – тихо добавил он.

Она кивнула, но снова отвела взгляд, её внимание было сосредоточенно на грубом госте. Там, склонившись к нему, как раз стоял хозяин постоялого двора, наверное, собирался взять с него счёт. Однако гость встал и презрительно бросил на стол золотую монету. Хозяин постоялого двора что-то сказал, а гость презрительно отвесил ему пощёчину. Пощёчина была такой сильной, что хозяин таверны пошатнулся, чуть не врезавшись в другой стол, за которым гости испуганно схватились за свои бокалы с вином.

Мужчина взял свою шляпу с широкими полями и вылетел из постоялого двора. Таркан тоже с изумление наблюдал за спектаклем. Он чуть не вскочил на ноги, чтобы броситься на помощь хозяину постоялого двора. Но в этом не было необходимости, поскольку дверь за мужчиной уже захлопнулась.

Таркан недоверчиво покачал головой.

– Какое неприличное поведение, – высказал он своё негодование прекрасной девушке-барду. – Должен признать, что рад уходу этого господина.

Она задумчиво кивнула и улыбнулась, но у него было такое ощущение, будто она его не видит. «Такое случается довольно редко», – подумал Таркан. «Милые барышни обычно быстрее поддавались его очарованию и сияющему взгляду. Девушка-бард, похоже, сделана из другого теста.»

– Была очень рада познакомиться с вами, баронет, – сообщила она ему с одной из самых соблазнительных улыбок, которыми до сих пор одаривала его. – Но боюсь, сейчас мне пора с вами прощаться.

Она допила своё вино и элегантно встала, в то время как Таркан пытался скрыть своё разочарование за очаровательной улыбкой.

– Позвольте мне, по крайней мере, проводить вас до вашего жилья. Хоть я и слышал, что улицы здесь безопасны, но я всё-таки беспокоюсь за вашу безопасность, – серьёзно заявил он.

Он не понял, что такого забавного было в его словах, но у неё вырвался звонкий смех, прежде чем она почти испуганно успела закрыть рот рукой и с извинением посмотрела на него.

– Извините, баронет, но это невозможно. Тем не менее, спасибо вам за то, что предложили свою сильную руку в мою защиту.

Она сделала перед ним низкий, идеальный реверанс, в последний раз одарила его лучезарной улыбкой, потом поспешила на сцену, где оставила свой футляр с лютней. Подняв его и рапиру, она почти так же быстро сбежала с постоялого двора, как незадолго до неё этот мрачный тип.

Таркан с сожалением смотрел ей вслед. Какими бы очаровательными не были женщины, иногда ему хотелось, чтобы они были менее импульсивными… Таркан посмотрел на свой бокал, вздохнул, выпел ещё глоток и подозвал хозяина постоялого двора… Только что вечер выглядел ещё таким многообещающим, но теперь ситуация в корне изменилась, так что он с таким же успехом мог вернуться и в посольство.

40. Совещание

Кабинет для совещаний был обставлен просто, большой стол для карт, несколько хороших, но не особо удобных стульев вокруг другого, более низкого стола, полка для карт у стены, в круглых, аккуратно помеченных ячейках которой, ждало своего часа около полусотни свёрнутых карт.

Под потолком, в железных корзинах, всё ещё висели стеклянные шары, но они были просто матовым стеклом, свет излучала пяти рожковая масляная люстра с расположенной под ней стеклянной чашей для сажи, масла или искр, чтобы те не падали на карту, лежащую на столе под лампой. Посмотрев на карту, можно было увидеть порт в мельчайших деталях. Круг был нарисован там, где сегодня утром ещё стояла таверна «Кривая Мачта».

Штаб-полковник Орикес, адмирал Джилмар и полковник Меча Быков, с которым Сантер не был знаком, подняли головы, когда Сантер открыл дверь и зашёл вместе с маэстрой. Орикес мельком взглянул на него, Джилмар позволил себя лёгкую улыбку, которая подчеркнула морщинки вокруг глаз, полковник Меча проигнорировал Сантера, как будто огромного штаб-лейтенанта вовсе здесь не было. «Учитывая его высоту, это было впечатляющее достижение», – с улыбкой подумал Сантер.

– Ваша новая мантия вам идёт, маэтсра, – с улыбкой заметил штаб-полковник Орикес. – Так что, похоже, ожидание того стоило.

– Пунктуальность была бы более уместной, – произнёс полковник Меча Быков из Пятого легиона, если Сантер не ошибался. Неодобрительный взгляд мужчины уже сам по себе был чуть ли не оскорблением. Этот человек был кем угодно, только не другом маэстры.

– Простите меня, полковник Кельтер, – невозмутимо промолвила маэстра, хоть её щёки слегка покраснели. – Мне нужно было немного оправиться.

– А вы не забыли, Кельтер, что маэстра находилась в самом эпицентре случившегося? – слишком уж дружелюбно спросил адмирал Джилмар.

На седовласом худощавом мужчине были доспехи Морских Змей, но Сантер знал, что этот человек был не просто адмиралом. Дружелюбное лицо с глубокими морщинками, появляющимися вокруг глаз любого моряка, если он достаточно долго выходил в море, скрывали тот факт, что имперские шпионы докладывали о происходящем в имперском городе именно Джилмару, в то время как Орикес получал отчёты от шпионов, работающих за пределами города. Тот факт, что об этом знали лишь немногие, некоторые даже думали, что в имперском городе вообще нет шпионов, лишь показывал, насколько они были хороши. Сантер, который благодаря Февре всегда был хорошо осведомлён о всевозможных слухах, не был уверен, кто самым опасный человек в комнате, штаб-полковник Орикес или адмирал. Но в любом случае это был не Келтер.

Немного позабавившись, Сантер отошёл в угол комнаты. Штаб-полковник, с его мягкой манерой поведения, скрывал под мягкостью стальной стержень, а адмирал, о котором говорили, что он ещё никогда не поднимал голоса, был мужчиной, ради которого его Морские Змеи пройдут сквозь огонь и воду. Маэстра тоже была в основном дружелюбна и говорила тихо, иногда даже мягко. «Настоящей силе не нужно поднимать голос», – подумал Сантер, глядя на полковника Меча, который всё ещё игнорировал его.

Сантер знал немало таких, как Кельтер. Они заботились о своих преимуществах, а иногда даже хитрили. Должно быть, у него были свои качества, иначе он бы не достиг такого ранга… но Сантеру он не нравился.

– Нет, я не забыл, адмирал, – продолжил Кельтер, не сводя глаза с маэстры. – Без вас, этого, вероятно, не случилось бы!

– Мы здесь, чтобы услышать отчёт маэстры, Кельтер, – теперь предупредил и Орикес. – А не для того, чтобы торопиться с выводами. Что с вами не так, Кельтер?

– Просто я не доверяю никакой магии или тому, кто её использует. И то, что произошло сегодня в порту, только подтверждает моё мнение! – ответил мужчина. Но потом сделав глубокий вдох, слегка поклонился маэстре. – Тем не менее, я хочу извиниться за свои резкие слова, маэстра. Так много нужно всего сделать, а я нетерпеливый человек.

– Мы все это знаем, – улыбнулся Орикес. – Так что давайте начнём. – Он посмотрел на маэстру. – Итак, что случилось?

Дезина спокойно доложила о событиях дня, начиная от морского пехотинца, сестра которого пропала без вести, до момента, когда прыгнула в люк с сапогом за поясом.

Затем, что удивило даже Сантера, она положила кусок чертежа на стол для карт и объяснила, где его нашла. Бумага была неровной и от неё сохранилась всего около третей части.

– Бумага очень старая, сэры, – объяснила Дезина. – Ручной выделки, и учитывая её старость, было бы очень странно, если бы она не дотировалась временем Старой империи. Это похоже на чертёж горизонтальной проекции одного из зданий. В этом месте была нарисована волчья голова… теперь её нет, вода уничтожила большую часть чертежа. Это, должно быть, большое здание. Сначала я подумала, что это, возможно, горизонтальная проекция цитадели, потому что на чертеже начерчены мощные стены, но это не она, чертёж отличается.

– Его действительно забыли или, возможно, он был приманкой, чтобы направить нас на ложный след? – спросил Кельтер, глядя нахмурившись на кусок папируса.

– Туда, где он лежал, было невозможно добраться, не приведя в действие магию.

– И всё же вы были там, – заметил Келтер. – Как вам это удалось?

– С трудом, – холодно ответила Сова, её взгляд ясно давал понять, что она больше ничего не собиралась об этом говорить.

– Так что это могло быть и приманкой, используемой для того, чтобы заманить вас в ловушку, – заметил Келтер. – Во всяком случае, я не знаю ни одного здания в Аскире, которое соответствовало бы этому чертежу горизонтальной проекции.

– Меня бы это удивило, Кельтер, – заметил Орикес спокойным голосом. – Это скорее похоже на чертёж фундамента… достаточно часто фундамент мало похож на построенное на нём здание.

– Оно должно быть круглым, пока это всё, что мы знаем, – произнёс Джилмар. – Так что это может быть даже фундамент храма Астарты, зерновой биржи, Палаты Гильдии, палаты Славы, возможно даже палаты Королевского Совета.