Текст книги "Заступник"

Автор книги: Питер Бретт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Глава 26
Больница

332 ПВ

– Здравствуй, Жизель! – воскликнул Скот, когда к нему с чашей в руках подошла старая Травница. – Почему ты не разрешаешь своей ученице выполнять задание? – Он кивнул в сторону Лиши, которая перевязывала другого мужчину.

– Ха! – рявкнула Жизель, дородная женщина с короткими седыми волосами и громким голосом. – Если я позволю ей делать мокрые обтирания, сбежится половина Анджира.

Лиша укоризненно покачала головой, а остальные больные засмеялись. Скот безобидный. Он Вестник, и недавно лошадь сбросила его на дороге. Еще повезло, что он выжил. Со сломанными руками Скот каким-то образом сумел обуздать коня и взобраться в седло. У него нет жены, которая могла бы заботиться о нем, так что Гильдия Вестников собрала клаты, необходимые для его лечения в больнице.

Жизель обмакнула тряпку в теплой мыльной воде, налитой в чашу, подняла простыни Вестника и начала уверенно делать обтирания. Мужчина взвизгнул, когда она закончила, и Жизель рассмеялась.

– Я и сама могу делать обтирания, – громко заявила она, потупив взгляд. – Зачем нам расстраивать бедную Лишу.

Больные в кроватях разразились смехом. Они скучали, и им хотелось слегка поразвлечься.

– Она могла бы делать все по-другому, – проворчал Скот, краснея, однако Жизель лишь улыбалась в ответ.

– Бедняга Скот втрескался в тебя, – сказала Жизель Лише позднее, когда они прошли в аптеку молоть травы.

– Втрескался? – рассмеялась Кади, одна из молодых учениц. – Да он влюбился в нее! – Другие подмастерья, услышав эти слова, захихикали.

– Мне кажется, он симпатичный, – предположила Рони.

– Тебе все кажутся симпатичными, – сказала Лиша. Рони начинает созревать и помешана на мальчиках. – Надо все-таки уважать себя и не попадаться на удочку человеку, который просит сделать ему обтирание.

– Не учи ее жить, – вмешалась в разговор Жизель. – У Рони свои взгляды. Она хотела бы обтирать всех мужчин в больнице. – Девушки захихикали, а Рони не стала возражать.

– Ты бы хоть покраснела, – обратилась к ней Лиша, и ученицы вновь залились смехом.

– Хватит, хохотушки, уходите! – выговаривала им Жизель. – Мне нужно поговорить с Лишей.

– Почти все мужчины, которые приходят к нам, симпатизируют тебе, – начала она разговор после ухода девушек. – Ты могла бы и поговорить с кем-то из них на другие темы, кроме здоровья.

– Ты прямо как моя мама.

Жизель ударила пестиком о стол.

– Ничего подобного, – заявила целительница, до которой все последние годы доходили слухи об Элоне. – Просто не хочу, чтобы ты умерла старой девой назло матери. Любить мужчину не преступление.

– Мне нравятся мужчины, – протестовала Лиша.

– Что-то я не заметила.

– Не должна же я сразу предлагать Скоту обтирание, – возразила девушка.

– Конечно, нет, – согласилась Жизель. – Во всяком случае, не в присутствии других мужчин, – добавила она и подмигнула.

– Теперь ты говоришь, как Бруна, – застонала Лиша. – Мое сердце не завоюешь грубой лестью. – Заигрывания и приставания Лише не в новость. У нее отличное тело ее матери, которое привлекает внимание мужчин вне зависимости от желания девушки.

– Тогда что же нужно сделать мужчине, дабы пройти обереги, защищающие твое сердце? – спросила Жизель.

– Я должна доверять ему, – ответила девушка. – Мне нужен такой человек, которого я могу поцеловать в щеку, и он на следующий день не побежит хвастать своим друзьям, что овладел мною за амбаром.

Жизель фыркнула.

– Скорее уж ты найдешь дружелюбного корелинга.

Лиша пожала плечами.

– Я думаю, ты просто боишься, – предположила Жизель. – Ты так долго носишься со своей невинностью, что страшишься заниматься простыми и естественными делами, как другие девушки, и окружила себя неприступными стенами.

– Не смеши меня, – протестовала Лиша.

– Разве нет? – спросила Жизель. – Я наблюдала за тобой, когда к тебе приходили женщины, прося совета в отношении интимных дел, и ты при этом стеснялась и краснела. Как ты можешь давать советы такого рода другим, если не имеешь собственного опыта?

– Я уверена, что знаю все о таких вещах, – кисло заметила Лиша.

– Ты понимаешь, о чем я говорю, – настаивала Жизель.

– И что ты предлагаешь мне делать? – вопрошала Лиша. – Подцепить наобум какого-нибудь мужика и отдаться ему?

– Да хоть бы и так.

Лиша окинула знахарку свирепым взглядом, однако та не отвела глаз.

– Ты так долго хранила невинность, что считаешь, будто ни один мужчина не стоит того, чтобы сорвать твой цветок, – поучала она. – Какой прок от цветка, которого не видят люди? Кто запомнит его красоту, после того как она увянет?

Лиша приглушенно всхлипнула. Жизель тотчас бросилась к ней и крепко обняла.

– Тихо, тихо, крошка, – успокаивала она девушку, гладя ее волосы, – все не так плохо.

После ужина и проверки оберегов, когда ученицы ушли в свои комнаты, Лиша и Жизель наконец заварили травяной чай и открыли сумку, которую доставил утром Вестник. На столе стояла старая лампа.

– Днем пациенты, а вечером письма, – вздохнула Жизель. – Что ж, Травницы вообще не должны спать? – Она разложила пергамент.

Они быстро отложили корреспонденцию, предназначенную для больных, а потом Жизель наугад взяла одну связку, глядя на приветствия.

– Это твои письма, – сказала она, передавая пачку Лише. Взяла одно письмо и начала читать. – От Кимбер, – сообщила она через какое-то время. Кимбер – еще одна ученица Жизели, отправленная в селение Фермерская Нога, находившееся на расстоянии двух дней. – Там опять свирепствует бондарская сыпь.

– Кимбер неправильно готовит чай, я уверена, – простонала Лиша. – Она недостаточно долго заваривает его, а потом удивляется, почему лекарство не дает нужных результатов. Если мне придется ехать в Фермерскую Ногу и готовить лекарство вместо нее, я устрою ей хорошую взбучку!

– Она это знает, – засмеялась Жизель. – Потому и пишет мне!

Жизель смеялась очень заразительно, и Лиша вскоре присоединилась к ней. Девушка любила старую знахарку. Она может быть суровой, как Бруна, если того требуют обстоятельства, однако рассмешить ее ничего не стоит.

Лиша очень скучала по Бруне, и мысли о ней заставили ее вновь обратиться к пачке с письмами. Вестники прибывали из Фермерской Ноги, Каттеровой Ложбины и южных поселений в Четвертый день недели. Судя по почерку, первое письмо в стопке от ее отца.

Есть также послание от Вики, которое Лиша прочитала в первую очередь, волнуясь, как обычно, пока не выяснила, что древняя Бруна жива и здорова.

– Вика родила, – заметила она. – Мальчика по имени Джейм. Вес шесть фунтов одиннадцать унций.

– Он у нее третий? – спросила Жизель.

– Четвертый, – ответила Лиша. Вика вышла замуж за Чайлда Иону – Пастыря Иону – вскоре после прибытия в Каттерову Ложбину и, не теряя зря времени, начала рожать ему детей.

– Вряд ли она теперь вернется в Анджир, – сокрушалась Жизель.

Лиша рассмеялась.

– Я полагала, что такое решение она приняла после рождения первенца.

Трудно поверить, что с того момента, когда она поменялась с Викой, прошло уже семь лет. Временное соглашение оказалось постоянным, что, впрочем, вполне удовлетворяло Лишу.

Вне зависимости от того, чем будет заниматься Лиша, Вика останется в Каттеровой Ложбине. Ее любят там больше, чем Бруну, Лишу и Дарси, вместе взятых. Эта мысль давала Лише ощущение свободы, о которой она никогда и не мечтала. Девушка обещала когда-нибудь вернуться домой, дабы дать Ложбине целителя, в котором нуждалось селение, но Спаситель позаботился об этом вместо нее. Теперь она сама может выбирать свое будущее.

Отец пишет, что простудился, но Вика лечит его, и он надеется вскоре выздороветь. Следующее письмо от Майры – ее старшая дочь уже созрела и обещана, так что Майра скоро станет бабушкой.

Лиша вздохнула.

В пачке есть еще два письма. Лиша переписывается с Майрой, Викой и отцом почти каждую неделю, однако мать пишет не так часто и, как правило, в приступах гнева.

– Дома все в порядке? – спросила Жизель, поднимая глаза от своего письма, заметив хмурый вид Лиши.

– Да вот письмо от мамы, – ответила Лиша. – Тон зависит от ее настроения, только смысл остается все тот же: «Приезжай домой и роди нам детей, прежде чем состаришься и Спаситель отнимет у тебя последний шанс стать матерью».

Жизель что-то проворчала и покачала головой.

Вместе с письмом Элоны лежало послание от Гареда, написанное рукой ее матери, так как сам он не владел грамотой. Предполагалось, что оно составлено под диктовку Гареда, только Лиша знала, что большая его часть сочинена матерью. Содержание всегда остается неизменным. Гаред жив, здоров и скучает по ней. Ждет ее. Любит ее.

– Мать считает меня глупой, – криво улыбаясь, заметила Лиша, читая письмо, – думая, что я поверю, будто Гаред способен сочинить стихотворение, тем более такое, строки которого не рифмуются.

Жизель засмеялась, однако тут же умолкла, видя, что Лиша не разделяет ее радость.

– А что, если она права? – неожиданно спросила Лиша. – Я не считаю, что Элона идеальна, только я ведь захочу когда-нибудь родить ребенка. И не надо быть Травницей, чтобы знать, что у меня для этого осталось не так уж много времени. Ты сама говоришь, что я напрасно потратила лучшие годы.

– Вряд ли я говорила нечто подобное, – оправдывалась Жизель.

– Но это правда, – с грустью в голосе сказала Лиша. – Я никогда не искала мужчину; они сами находили меня, хотела я того или нет. Мне всегда казалось, что однажды найдется такой, который подойдет мне.

– Что ж, все женщины мечтают об этом, дорогая. Приятно порой пофантазировать, глядя на стену. Вот только ты не повесишь на нее свои надежды.

Лиша сжала письмо в руке и даже слегка помяла его.

– Так ты хочешь вернуться и выйти замуж за Гареда? – спросила Жизель.

– О Спаситель! – воскликнула Лиша. – Конечно, нет!

Жизель крякнула.

– Хорошо. А то я собралась отшлепать тебя.

– Мое чрево томится по ребенку, – продолжала Лиша, – только я скорее умру девственницей, чем понесу от Гареда.

– Так заведи детей здесь, – предложила Жизель.

– Что? – удивилась Лиша.

– Каттерова Ложбина в хороших руках, – объясняла Жизель. – Я сама учила Вику, и в любом случае ее сердце сейчас находится там. – Она наклонилась и положила на руку девушки свою большую ладонь. – Останься здесь. Сделай Анджир своим домом и возглавь больницу после того, как я отойду от дел.

Глаза Лиши округлились. Она открыла рот, однако не издала ни звука.

– Все эти годы мы учились друг у друга, – продолжала Жизель. – Мне некому больше доверить дело моей жизни, даже если Вика вернется сюда.

– Не знаю, что и сказать, – промолвила Лиша.

– Не спеши с ответом, – сказала Жизель, поглаживая руку девушки. – Смею заметить, что не собираюсь бросать работу в ближайшее время. Просто подумай о моем предложении.

Лиша кивнула. Жизель раскрыла объятия, и девушка упала в них, крепко обнимая старуху. И тут с улицы донесся пронзительный крик.

– Помогите! Помогите! – кричал кто-то. Женщины посмотрели в окно, за которым уже сгустились сумерки.

Держать ставни ночью открытыми считалось в Анджире преступлением, за которое секли кнутом, однако Лиша и Жизель не думали об этом, открывая засов. Они увидели трех стражников, бегущих по мостовой. Двое из них тащили на плечах по человеку.

– Эй, в больнице! – закричал бегущий впереди стражник, увидев открывшиеся ставни и освещенную комнату. – Отоприте дверь! Нам нужно убежище и помощь!

Лиша и Жизель сломя голову бросились к лестнице и побежали вниз, чуть не падая на ступенях и стремясь поскорее открыть дверь. Стояла зима, и хотя городские Караульные прилежно очищали сеть оберегов от снега, льда и сухих листьев, какое-то количество демонов ветра неизменно проникало в город каждую ночь, охотясь за бездомными нищими и поджидая какого-нибудь глупца, пренебрегшего законом, запрещающим выходить на улицу с наступлением темноты.

Демон ветра мог упасть с неба тихо, как камень, неожиданно схватить свою жертву когтями и утащить ее.

Женщины добежали до дверей и распахнули их, глядя на приближающихся к зданию людей. Окна и перемычки надежно защищены оберегами; они и больные находятся в полной безопасности даже с открытой дверью.

– Что случилось? – раздался голос Кади, которая показалась наверху лестницы. За ее спиной толпились другие ученицы.

– Наденьте фартуки и спускайтесь! – велела Лиша, и девушки поспешили подчиниться.

Мужчины находились еще далеко, однако бежали к больнице со всех ног. У Лиши екнуло сердце, когда она услышала пронзительные вопли в небе. Демонов ветра привлекли шум и свет.

Стражи стремительно приближались, и у Лиши появилась надежда, что они благополучно успеют скрыться в здании, когда один человек поскользнулся на льду и упал. Он вскрикнул и уронил человека, которого тащил на себе. Тот рухнул на мостовую.

Другой стражник что-то крикнул и, пригнув голову, ускорил ход. Упавший вскочил, повернулся, в этот миг раздался хлопок кожистых крыльев, и голова несчастного стражника покатилась по мостовой. Кади пронзительно завизжала. Прежде чем из раны хлынула кровь, демон ветра издал страшный крик и устремился в небо, таща за собой мертвое тело.

Обремененный ношей стражник пересек обереги и благополучно проник в безопасную зону. Лиша посмотрела в сторону оставшегося на улице человека и нахмурилась.

– Лиша, не смей! – крикнула Жизель, хватая ее за руку, однако девушка вырвалась и бросилась на улицу.

Она бежала зигзагами, слыша над головой в холодном небе крики демонов ветра. Один корелинг спикировал на нее, но промахнулся и с грохотом рухнул на мостовую. Тем не менее он быстро пришел в себя и выпрямился, нисколько не пострадав от удара благодаря крепкой броне. Лиша отскочила прочь и бросила ему в глаза ослепляющий порошок Бруны. Теперь ей надо помочь распростершимся на земле людям, вот только тащить двоих ей будет не под силу.

– Не меня! – крикнул стражник, когда она приблизилась к нему.

Лиша покачала головой.

– Я отведу тебя в безопасное место, – сказала она тоном, не терпящим возражений. Девушка взяла его под руки и потащила.

– Держись поближе к земле, – выдохнул страж. – Ветряки не склонны пикировать на тех, кто передвигается ползком.

Лиша пригнулась насколько смогла, шатаясь под тяжестью грузного человека и понимая, что они все равно не успеют вовремя добраться до укрытия.

– Вперед! – раздался голос Жизели.

Лиша подняла голову и увидела, как Кади и еще две ученицы выбежали на мостовую, держа над собой белую простыню, которая мешала демонам выбрать свою цель.

Под этим прикрытием к ним подбежали целительница и первый стражник. Жизель стала помогать Лише, а стражник понес человека, потерявшего сознание. Страх придавал им силы. Они быстро преодолели оставшееся расстояние, укрылись в больнице и заперли за собой двери.

– Этот человек умер, – проговорила Жизель. – Держу пари, что он мертв уже более часа.

– Так я жертвовал собой ради мертвеца? – воскликнул стражник с переломанной лодыжкой.

Лиша, не обращая на него внимания, занималась другим раненым. У него круглое веснушчатое лицо и хрупкое телосложение. Он похож скорее на мальчика, чем на мужчину. Его сильно избили, однако сердце у него оказалось крепким. Лиша наскоро осмотрела юношу, сняв яркую заплатанную одежду и ища сломанные кости и причину кровотечения. Весь его шутовской наряд испачкан кровью.

– Что случилось? – обратилась Жизель к раненому стражнику, исследуя его перелом.

– Мы возвращались с дежурства, – отвечал он, скрепя зубами. – И вот нашли этих двух Жонглеров, лежащих на дороге. Должно быть, их ограбили после представления. Оба оказались живыми, только находились в очень плохом состоянии. Уже стемнело, и их нужно было срочно показать Собирателю целебных трав. Иначе они не пережили бы ночь. Я вспомнил о вашей больнице, и мы побежали сюда со всех ног, стараясь держаться под свесами крыш, дабы не быть замеченными ветряками.

Жизель кивнула.

– Вы правильно поступили, – одобрила она.

– Скажи это бедняге Джонсину, – заметил страж. – О Спаситель, что мне теперь говорить его жене?

– Об этом будешь думать завтра, – утешала его Жизель, поднося к его губам флягу. – Выпей.

Стражник с сомнением посмотрел на нее.

– Что это? – спросил он.

– Снотворное, – ответила Жизель. – Мне нужно вправить твою лодыжку. Обещаю, что ты не проснешься, пока я буду этим заниматься.

Стражник быстро проглотил лекарство.

Лиша промывала раны юноши, когда он вдруг вскрикнул, очнулся и сел. Один глаз у него распух и заплыл, однако другой, ярко-зеленый, живо смотрит по сторонам.

– Джейкоб! – крикнул он.

Юноша начал неистово метаться, так что Лише, Кади и последнему из стражей пришлось держать его. Он пристально посмотрел на Лишу своим единственным видящим глазом.

– Где Джейкоб? – спросил он. – С ним все в порядке?

– Ты говоришь о старике, которого нашли вместе с тобой? – осведомилась Лиша.

Юноша кивнул.

Лиша молчала, подбирая слова. Ее молчание говорило само за себя. Юноша вскрикнул и опять начал метаться. Стражник прижал его к кровати и заглянул в глаза.

– Ты видел, кто вас бил? – спросил он.

– Он не в состоянии… – начала Лиша, однако мужчина оборвал ее, окинув гневным взглядом.

– Сегодня ночью я потерял товарища, – проговорил он. – У меня нет времени ждать. – Он повернулся к раненому. – Так кто это был?

Юноша смотрел на него заплаканными глазами. Наконец он покачал головой, однако стражник не отставал.

– Ты наверняка что-то видел, – настаивал он.

– Довольно, – вмешалась Лиша, хватая стражника за руки. Какое-то время он сопротивлялся, а потом уступил. – Подожди в другой комнате, – приказала девушка. Он нахмурился, но подчинился.

Когда Лиша повернулась к юноше, он плакал и не скрывал слез.

– Отнесите меня на улицу, – говорил он, поднимая вверх увечную руку. – Мне давно нужно было умереть, и всякий, кто хочет помочь мне, погибает сам.

Лиша посмотрела ему в глаза.

– Я все-таки попробую помочь тебе, – сказала она, сжимая беспалую руку. – Мы товарищи по несчастью и должны заботиться друг о друге. – Она поднесла к губам юноши флягу со снотворным и продолжала держать его, передавая ему свою силу, пока он не закрыл глаза.

Больницу наполнили звуки скрипки. Больные хлопали в ладоши, а ученицы танцевали, выполняя свою работу. Даже Лиша и Жизель ходили, слегка подпрыгивая.

– Юный Роджер беспокоится о том, что ему нечем оплатить свой долг, – говорила Жизель, когда они готовили обед. – Так пусть устроит у нас представление, как только встанет на ноги. Я сполна заплачу ему.

– Больные и девушки любят его, – согласилась Лиша.

– Я видела, как ты танцуешь, полагая, что никто не смотрит на тебя.

Лиша улыбнулась. Роджер играл на скрипке или рассказывал истории, которые притягивали к его кровати учениц. Он также учил их несложным фокусам, которые, по его словам, узнал при дворе герцога. Жизель относилась к юноше по-матерински, а подмастерья заигрывали с ним.

– Значит, дадим ему лишний кусок говядины, – предложила Лиша, нарезая мясо и кладя его на тарелку, где уже в изобилии лежала картошка и фрукты.

Жизель покачала головой.

– Не понимаю, куда девается вся та пища, которую он ест, – недоумевала она. – Ты и другие девушки кормите его уже целый месяц, а он все такой же тощий, прямо как тростинка.

– Обед! – закричала она.

На кухню тотчас прибежали девушки. Рони направилась к переполненному подносу, однако Лиша убрала его.

– Я отнесу сама, – заявила она, с улыбкой глядя на разочарованных учениц.

– Роджеру надо отдохнуть и вдоволь наесться, а не рассказывать вам сказки, пока вы поедаете его мясо, – обратилась к ним Жизель. – Потом будете крутить перед ним хвостами.

– Перерыв! – провозгласила Лиша, входя в палату.

Впрочем, девушка зря беспокоилась. Смычок тотчас с визгом покинул струны, как только она появилась. Роджер заулыбался и приветственно замахал руками, опрокинув при этом деревянную кружку. Переломанные пальцы и рука отлично зажили, но он еще сильно хромал и с трудом добирался до кровати.

– Ты, наверное, проголодался, – смеялась Лиша, ставя поднос ему на колени и убирая в сторону скрипку.

Роджер с сомнением посмотрел на поднос и улыбнулся ей.

– Поможешь мне нарезать мясо? – попросил он, поднимая вверх увечную руку.

Лиша с удивлением посмотрела на него.

– Ты ведь без труда играешь на скрипке, – сказала она. – Почему же сейчас не можешь работать пальцами?

– Потому что не люблю есть один, – засмеялся он.

Лиша улыбнулась, села на край кровати и взяла в руки вилку и нож. Она отрезала большой кусок мяса, обмакнула его в подливу и поднесла ко рту Роджера. Он улыбнулся, и немного подливы пролилось изо рта. Лиша захихикала. Роджер покраснел, белые щеки юноши стали похожи на его рыжие волосы.

– Не могу поднять вилку, – пожаловался он.

– Ты хочешь, чтобы я нарезала тебе мясо и ушла? – спросила Лиша. Роджер энергично замотал головой. – Тогда успокойся. – И она поднесла новую порцию к его рту.

– Знаешь, это ведь не моя скрипка, – промолвил Роджер, бросая взгляд на инструмент. – Она принадлежит Джейкобу. Мою сломали, когда…

Он умолк, а Лиша нахмурилась. Уже прошел месяц, а юноша по-прежнему отказывается рассказывать о нападении, молчит даже на допросе у стражников. Роджер послал за своими вещами, только, насколько ей известно, он не общался с членами Гильдии Жонглеров и не рассказывал им о случившемся.

– Это не твоя вина, – обратилась к нему Лиша, видя, что он ушел в себя. – Ведь не ты же напал на него.

– Может, и я, – проговорил Роджер.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Лиша.

Роджер отвернулся.

– Я хочу сказать… именно из-за меня он начал работать. Он был бы жив, если бы…

– Ты говорил, что новая работа стала для него самым счастливым событием за последние двадцать лет, – протестовала Лиша. – Похоже, в этот короткий промежуток времени старик жил более полной жизнью, чем в течение тех лет, что провел в своей клетке дома Гильдии.

Роджер кивнул, однако слезы стояли в его глазах. Лиша сжала руку юноши.

– Собирателям целебных трав часто приходится видеть смерть, – проговорила она. – Никто никогда не отходит к Создателю, полностью покончив с мирскими делами. Каждому отмерен свой срок.

– Почему-то люди, с которыми сводит меня судьба, умирают слишком рано, – вздохнул Роджер.

– Я видела, как умирали раньше времени многие люди, которые никогда не слышали о Роджере Беспалом, – сказала Лиша. – Не хочешь ли ты взвалить на свои плечи вину и за их смерти?

Роджер посмотрел на нее, и она всунула ему в рот еще одну вилку с куском мяса.

– Ты не окажешь услуги мертвым, если скончаешься от чувства вины перед ними, – заключила девушка.

Лиша держала в руках постельное белье, когда прибыл Вестник. Она сунула письмо от Вики в карман фартука, а остальные оставила на потом. Не успела девушка отложить в сторону постиранное белье, как к ней подбежала ученица и сообщила, что один больной начал харкать кровью. Затем ей пришлось вставлять вывихнутую руку и давать урок подмастерьям.

Не успела она оглянуться, как солнце село, и все ученицы легли спать. Лиша опустила фитиль лампы, которая едва светилась оранжевым светом, и совершила последний обход по рядам коек, перед тем как подняться к себе наверх. Проходя мимо Роджера, она встретилась с ним взглядом. Он звал ее к себе, однако девушка лишь покачала головой. Она показала на него пальцем, затем молитвенно сложила руки и закрыла глаза.

Роджер нахмурился. Лиша подмигнула ему и продолжала обход, зная, что юноша не последует за ней. Бинты с его ног сняли, но Роджер продолжал жаловаться на боли и слабость.

В конце палаты она остановилась и налила себе чашку воды. Стояла теплая весенняя ночь, и кувшин был влажен. Девушка вытерла руку о фартук, услышала хруст бумаги и тотчас вспомнила о письме Вики. Вынула его, большим пальцем сломала печать и поднесла лист к лампе.

Через мгновение она уронила чашку и даже не услыхала, как она разбилась о пол. Крепко зажала письмо в руке и выбежала из комнаты.

Лиша тихо рыдала в полутемной кухне, где и нашел ее Роджер.

– Что с тобой? – спросил он едва слышно, опираясь на палку.

– Роджер? – засопела она. – Почему ты не в постели?

Ничего не отвечая, Роджер подошел к ней и сел рядом.

– Плохие новости из дома? – спросил он.

Лиша посмотрела на него и кивнула.

– Помнишь, я говорила, что мой отец простудился? – спросила она, дожидаясь его утвердительного кивка, прежде чем продолжить. – Он стал поправляться, однако эпидемия продолжалась. Оказалось, что это дизентерия, которая распространилась по всей Ложбине. Большинство людей справлялись с ней, но самые слабые… – Она снова начала плакать.

– Умер кто-то из твоих близких? – спросил Роджер и тут же выругал себя за это. В деревушках все люди хорошо знают друг друга.

Лиша не заметила его оплошности.

– Моя наставница Бруна, – промолвила она, и большая слеза упала на ее фартук. – Умерло еще несколько людей и двое детей, которых я никогда не видела. Всего более дюжины, и половина поселения еще болеет. Мой отец среди них.

– Мне очень жаль, – сказал Роджер.

– Не сочувствуй мне; я сама во всем виновата.

– Что? – спросил Роджер.

– Нужно было вернуться туда, – объясняла она. – Я уже давно перестала быть подмастерьем Жизели и обещала приехать в Каттерову Ложбину по окончании обучения. Если бы я сдержала обещание и находилась там, возможно…

– Я видел, как дизентерия убивает людей в Вудсенде. Может быть, ты хочешь и за них нести ответственность? Или на твоей совести умирающие в этой больнице, которых нельзя вылечить?

– Тут совсем другое дело, и ты прекрасно это понимаешь, – парировала Лиша.

– Разве? – спросил Роджер. – Будешь плакать всю ночь или начнешь собираться в дорогу?

– Собираться.

– У меня есть переносной круг Вестника, – объяснял Роджер. – Мы можем утром отправиться в Каттерову Ложбину.

– Роджер, ты с трудом передвигаешь ноги.

Юноша поднял палку, положил ее на стойку и прошелся по помещению, слегка прихрамывая.

– Ты притворялся, чтобы подольше оставаться в теплой кровати и заигрывать с девушками? – спросила Лиша.

– Да никогда в жизни! – Роджер покраснел. – Просто… я не готов пока выступать.

– Но готов отправиться в далекий путь к Каттеровой Ложбине? – спросила Лиша. – Без лошади туда идти около недели.

– Надеюсь, по дороге мне не придется делать кувырки, – предположил Роджер. – Дойду как-нибудь.

Лиша скрестила руки на груди и покачала головой.

– Нет, я строго запрещаю тебе уходить отсюда.

– Я не какой-то подмастерье, которому ты можешь что-то запрещать, – фыркнул Роджер.

– Ты мой больной, – возразила Лиша, – и я запрещаю все, что грозит твоему здоровью. Я найму Вестника, который доставит меня туда.

– Вряд ли тебе это удастся, – заметил Роджер. – Один из Вестников сегодня уже отправился на юг. В такое время года все остальные уже разъехались по заданиям. Будет стоить огромных денег уговорить кого-то из них довезти тебя до Каттеровой Ложбины. Кроме того, я могу отгонять корелингов игрой на скрипке. Никакой Вестник тебе такого не предложит.

– Уверена в этом, – проговорила Лиша тоном, в котором не прозвучала уверенность, – вот только я нуждаюсь в скаковой лошади, а не в волшебной скрипке.

Не обращая внимания на протесты, она отвела юношу к кровати, а затем поднялась наверх упаковывать вещи.

– Итак, ты в этом полностью уверена? – спрашивает Жизель на следующее утро.

– Мне надо ехать, – отвечает Лиша. – Вике и Дарси одним не справиться с эпидемией.

Жизель кивает.

– Роджер, кажется, хочет везти тебя туда, – говорит она.

– Ну уж нет, – протестует Лиша. – Я найму Вестника.

– Он все утро собирался в дорогу, – замечает Жизель.

– Да он еще не поправился как следует.

– Ба! – восклицает Жизель. – Он провел здесь около трех месяцев и уже прекрасно ходит без палки. Думаю, юноша задержался в больнице исключительно из-за тебя.

Лиша округляет глаза.

– Ты полагаешь, что Роджер…

Жизель пожимает плечами.

– Я просто хочу сказать, что не каждый день встречается человек, который готов ради тебя сражаться с корелингами.

– Жизель, ведь я ему в матери гожусь! – говорит Лиша.

– Ба! – пренебрежительно восклицает целительница. – Тебе всего двадцать семь лет, а Роджер утверждает, что ему двадцать.

– Роджер часто искажает факты.

Жизель вновь пожимает плечами.

– Ты говоришь, что непохожа на мою маму, – говорит Лиша, – однако вы обе пытаетесь воспользоваться любой бедой, чтобы только начать разговор о моих сердечных делах.

Жизель открывает рот, чтобы ответить, но Лиша, подняв вверх руку, останавливает ее.

– А теперь извини меня. Мне нужно идти нанимать Вестника.

Она в волнении покидает кухню. Роджер, подслушивающий у двери, едва успевает скрыться.

Кроме денежных сумм, присланных отцом, и заработка в больнице Лиша получила вексель из Банка Герцога на сто пятьдесят милнийских солнц. Такие деньги и во сне не снились анджирским крестьянам, вот только Вестники не желали рисковать жизнями ради каких-то клат. Она надеялась, что у нее достаточно средств для поездки, тем не менее слова Роджера оказались пророческими.

Весенняя торговля была в разгаре, и даже самые плохие Вестники получили задания. Скот куда-то уехал, а секретарь Гильдии Вестников отказался помогать Лише. Следующий человек, направляющийся на юг, отбудет из города только на будущей неделе, то есть через шесть дней.

– Да за это время я туда пешком дойду! – крикнула она служащему.

– Тогда отправляйтесь прямо сейчас, – сухо предложил ей этот человек.

Лиша прикусила язык и потопала прочь. Ей казалось, что она сойдет с ума, если будет ждать здесь целую неделю. Ее отец может умереть…

– Лиша? – раздался чей-то голос. Она резко остановилась и повернулась.

– Это ты! – воскликнул Марик и с распростертыми объятиями направился к ней. – Я не знал, что ты все еще в городе!

Потрясенная девушка позволила ему обнять себя.

– Что ты делаешь в здании Гильдии? – спросил Марик, отходя назад и с восхищением осматривая ее. Он по-прежнему красив, у него все те же волчьи глаза.

– Мне нужен сопровождающий, который мог бы доставить меня в Каттерову Ложбину, – объяснила она. – В деревне свирепствует дизентерия, и поселяне нуждаются в моей помощи.

– Полагаю, я мог бы отвезти тебя, – сказал Марик. – Только надо найти причину для отказа ехать в Ривербридж… а впрочем, это легко сделать.

– У меня есть деньги, – сообщила ему Лиша.

– Ты ведь знаешь, я не беру денег за сопровождение, – ответил Марик, подходя ближе и окидывая девушку плотоядным взглядом. – Меня интересует только одна плата. – Он протянул руку, чтобы сжать ее ягодицы, но Лиша отпрянула. И тут вспомнила о людях, которые нуждались в ней, а также о словах Жизели относительно цветов, которые никто никогда не увидит. Возможно, Спаситель устроил ей эту встречу с Мариком. И она кивнула ему.

Марик увлек Лишу в темный уголок зала. Прижал ее к стене за деревянной статуей и крепко поцеловал. Через какое-то время она ответила, обняв его за плечи, ощущая во рту теплый язык.