Текст книги "Заступник"

Автор книги: Питер Бретт

Джейк прищурился и начал бросать шары в Арлена. Мери весело смеялась.

– Хороший Жонглер мог бы и попасть в меня, – насмехался Арлен, проворно уклоняясь от бросков.

* * *

– Ты слишком далеко выставляешь копье! – крикнул Коб.

Дабы проиллюстрировать свое преимущество, Реген высвободил руку, державшую щит, и схватил копье Арлена прямо под самым концом, прежде чем юноша смог оттянуть его назад. Потом дернул, и потерявший равновесие парень упал в снег.

– Реген, поосторожней, – предостерегает Эллиса, закутываясь в шаль от утренней прохлады. – Ты ушибешь его.

– Он гораздо нежнее корелинга, моя госпожа, – говорит Коб достаточно громко, чтобы мог слышать Арлен. – Смысл длинного копья заключается в том, чтобы держать демона на расстоянии при отступлении. Это оружие защиты. Те Вестники, которые вроде Арлена орудуют им слишком усердно, просто погибают. Мне не раз приходилось такое видеть. Однажды на дороге, ведущей в Лактон…

Арлен начал хмуриться. Коб хороший учитель, но имеет обыкновение сопровождать свои уроки ужасными историями о гибели Вестников. Он хочет обескуражить. Однако его слова производят обратный результат, лишь укрепляя в Арлене желание победить там, где другие потерпели неудачу. Он встает и на сей раз более твердо ставит ноги, делая упор на пятки.

– Хватит занятий с длинным копьем, – говорит Коб. – Попробуем короткие.

Эллиса хмурится, когда Арлен ставит копье длиной в восемь футов в стойку, и они с Регеном выбирают короткие копья, длиной около трех футов, с наконечниками, составляющими треть всей длины оружия. Они предназначаются для ближнего боя, когда нужно рубить, а не колоть. Юноша также берет щит, и они вновь начинают сражение в снегу. Арлен теперь высок ростом и широк в плечах. Ему пятнадцать. Он сильный и жилистый. На юноше старые кожаные доспехи Регена. Когда-то они были ему велики, теперь почти впору.

– В чем смысл таких занятий? – в раздражении вопрошает Эллиса. – Вряд ли кто-то сможет так близко приблизиться к демону и не погибнуть.

– Я видел, как нечто подобное происходило, – не соглашается с ней Коб, наблюдая за поединком Регена с Арленом. – Только между городами случается встречаться не с одними лишь демонами, моя госпожа. Дикие звери и даже бандиты подстерегают нас на большой дороге.

– Кто же осмелится напасть на Вестника? – поражается Эллиса.

Реген бросает в сторону Коба сердитый взгляд, однако мастер не обращает на него внимания.

– Вестники – богатые люди, – продолжает он, – и возят с собой ценные вещи и послания, от которых зависят судьбы Купцов с Придворными. Немногие решаются нападать на них, однако некоторые отчаиваются и на такие поступки. А звери… Корелинги убивают слабых животных, оставляя лишь самых сильных хищников.

– Арлен! – кричит Караульный. – Как ты поступишь, если на тебя нападет медведь?

Не останавливаясь и не спуская глаз с Регена, Арлен кричит в ответ:

– Ударю его длинным копьем в горло, отступлю, пока он истекает кровью, а потом нанесу удар по жизненно важным органам, когда медведь утратит бдительность.

– Что еще можно сделать в данных обстоятельствах? – кричит Коб.

– Лежать тихо, – отвечает Арлен с презрением в голосе. – Медведи редко нападают на мертвых.

– А если ты встретишься со львом?

– Использую копье средней величины. – Арлен отражает удар Регена щитом и переходит в атаку. – Надо поразить его в плечевую часть, а потом ударить коротким копьем в грудь или в бок.

– Как насчет волка?

– Не хочу больше слушать такие страсти, – заявляет Эллиса и удаляется в сторону особняка.

Арлен не обращает на нее внимания.

– Добрый удар по морде средним копьем обычно отгоняет прочь одинокого волка, – отвечает он. – Если это не помогает, нужно использовать ту же тактику, что и в случае со львом.

– А если волков целая стая? – спрашивает Коб.

– Волки боятся огня, – говорит Арлен.

– А если тебе повстречается кабан? – интересуется Коб.

Арлен смеется.

– Я помчусь прочь, как от несметного количества демонов, – цитирует он инструкцию.

* * *

Арлен проснулся над грудой книг. Какое-то время он не мог понять, где находится, а потом сообразил, что снова уснул в библиотеке. Выглянул в окно и увидел, что уже давно стемнело. Вытянул шею, изображая тень демона ветра, пролетающего по небу.

Он читал старинные предания, относящиеся к Веку Науки. В них рассказывается о королевствах древнего мира, таких как Албинон, Теса, Великий Лимн и Раск. Там также говорится о морях, огромных озерах, занимающих невозможные расстояния, и о других королевствах в дальней стороне. Потрясающие истории. Если верить им, то мир гораздо больше, чем Арлен себе представлял.

Юноша принялся листать страницы открытой книги, на которую склонил голову, и вдруг, к своему удивлению, обнаружил карту. Широко открыв глаза, он читал названия населенных пунктов. Вот обозначено герцогство Милн. Он присмотрелся и увидел реку, из которой Форт-Милн брал питьевую воду, а за ней возвышались горы. Маленькая звездочка обозначала столицу.

Перевернув несколько страниц, Арлен стал читать сведения о Древнем Милне. Тогда, как и теперь, здесь велись горные работы и добывался камень, а вокруг города на многие мили располагались вассальные области. Территория Герцога Милна включала в себя немало селений и деревень и заканчивалась у реки Раздельная, гранича с землями Герцога Анджира.

Арлен вспомнил свое путешествие и проследил путь на запад до руин усадьбы, узнав, что она принадлежала графу Ньюкерка. Едва не дрожа от волнения, Арлен стал смотреть дальше и нашел то, что искал – небольшой водный путь, ведущий к широкому пруду.

Вотчина Тибет.

Тибет, Ньюкерк и другие селения платили дань Милну, который, в свою очередь, вместе с герцогом Анджира был верен королю Теса.

– Тесанцы, – прошептал Арлен, как бы взвешивая слово. – Мы все тесанцы.

Он взял ручку и начал копировать карту.

– Вы оба не должны более произносить это имя, – выговаривал Роннелль Арлену и своей дочери.

– Но… – начал Арлен.

– Думаешь, об этом никто не знал? – оборвал его библиотекарь. – Его высочество велел арестовывать всех, кто упоминает название города Теса. Хотите провести остаток жизни, дробя камни в шахтах?

– Но почему? – недоумевал Арлен. – Какой от этого вред?

– Прежде чем герцог закрыл библиотеку для широкого доступа, – объяснял Роннелль, – некоторые люди были одержимы Тесой и за большие деньги нанимали Вестников для путешествий к забытым точкам на карте.

– И что в том дурного? – спросил Арлен.

– Король умер три века тому назад, Арлен, а герцоги начнут воевать с теми, кто преклонит колени перед кем-то, кроме них самих. Разговоры об объединении напоминают людям о вещах, которые им следует забыть.

– Разве лучше притворяться, что Милн являет собой весь мир? – недоумевал Арлен.

– До тех пор, пока Создатель не простит нас и не пошлет Спасителя, который избавит людей от Чумы, – ответил Пастырь.

– За что Он должен простить нас? – спросил Арлен. – За какую Чуму?

Роннелль посмотрел на Арлена взглядом, в котором читались удивление и негодование. На миг юноше показалось, что Пастырь ударит его.

Вместо этого библиотекарь повернулся к дочери.

– Неужели он правда не знает?

Мери кивнула.

– Пастырь в Тиббетовом Ручье… неуч, – промолвила она.

Роннелль кивнул.

– Я помню. Он был прислужником у мастера, которого убили демоны, и не закончил обучения. Мы хотели послать туда другого… – Пастырь подошел к письменному столу и начал писать письмо. – Такого больше нельзя терпеть. Действительно, что за Чума!

Он продолжал ворчать, а Арлен, воспользовавшись этим обстоятельством, попятился к двери. Мери последовала за ним.

– Не спешите, – остановил их библиотекарь. – Вы оба меня очень разочаровали. Я знаю, что Коб не религиозен, Арлен, однако нельзя проявлять такую халатность. – Он взглянул на Мери. – А ты, милая моя! – отрезал он. – Ты знала и ничего не предприняла?

Мери опустила глаза долу.

– Я сожалею, отец.

– Еще бы, – заметил Роннелль. Взял со стола увесистый том и протянул дочери. – Научи его. Если Арлен через месяц не выучит книгу от корки до корки, я выпорю вас обоих!

Мери взяла книгу, и они поспешили покинуть комнату.

– Мы легко отделались, – сказал Арлен.

– Слишком легко, – согласилась Мери. – Отец прав. Я должна была раньше просветить тебя.

– Не беспокойся. Я прочитаю эту книгу к утру.

– Это не простая книга, – фыркнула девушка. Арлен с любопытством посмотрел на нее. – Это слова Создателя, записанные первым Спасителем.

Арлен поднял вверх бровь.

– Честное слово?

Мери кинула.

– Просто прочитать недостаточно. Ты должен пережить все написанное в ней. Читать книгу нужно каждый день. Там сказано, как человечество должно избавиться от греха, который наслал на нас Чуму.

– Что такое Чума? – в который раз спросил Арлен.

– Демоны, конечно же, – сказала Мери. – Корелинги.

Спустя несколько дней Арлен сидел на крыше библиотеки и с закрытыми глазами повторял вслух:

 
И человек вновь возгордился и осмелел,
Восстав против Создателя и Спасителя.
Он перестал чтить Того, кто дал ему жизнь,
И отвернулся от благочестия.
 
 
Новой религией человека стала наука,
И он заменил молитву машинами и медициной.
Лечил тех, кто должен умереть,
И возомнил себя равным Создателю.
 
 
И брат восстал на брата к всеобщей погибели.
Зло проникло в душу человека
И пустило корни в сердцах и душах людей,
Очернив то, что было чисто и бело.
 
 
И тогда Создатель в мудрости своей
Наслал Чуму на сбившихся с пути истины детей своих
И вновь разверз врата Преисподней,
Дабы указать человеку на его грехи.
 
 
И да будет так,
Пока Он не пошлет нового Спасителя.
Ибо когда Спаситель очистит человека,
Корелингам не будет никакой пищи.
 
 
И слушайте, вы узнаете Спасителя
По знакам на его теле.
И демоны устрашатся его вида,
И в ужасе убегут.
 

– Очень хорошо, – поздравила Мери, улыбаясь.

Арлен нахмурился.

– Можно у тебя кое-что спросить?

– Конечно.

– Ты в самом деле веришь этому? Пастырь Харрал всегда говорил, что Спаситель всего лишь обыкновенный человек. Великий воин, но простой смертный. Коб и Реген утверждают то же самое.

Мери сделала большие газа.

– Моему отцу не стоит слышать такие слова, – предостерегла она.

– Ты считаешь, корелинги появились по нашей вине? И мы заслужили их?

– Разумеется. Об этом говорит сам Спаситель.

– Нет, – не согласился юноша. – Это просто книга, написанная человеком. Если бы Спаситель захотел сказать нам что-то, он не стал бы прибегать к бумаге, а начертал бы свои слова на небесах огненными буквами.

– Иногда нам трудно поверить, что там, в вышине, Спаситель наблюдает за нами, – сказала Мери, поднимая взор к небу, – только как может быть иначе? Мир не мог создать себя сам. Какой силой могли бы обладать обереги без воли Спасителя?

– А Чума? – не сдавался Арлен.

Мери пожала плечами.

– Предания повествуют об ужасных войнах. Возможно, мы заслужили ее.

– Заслужили? Моя мама не заслужила смерти из-за какой-то глупой войны, которая велась несколько веков тому назад!

– Твою мать убили демоны? – спросила Мери, прикасаясь к его руке. – Арлен, я понятия не имела…

Арлен отдернул руку.

– Какая разница, – воскликнул он и бросился к двери. – Мне нужно вырезать обереги, хотя не вижу в этом никакого смысла, раз все мы заслуживаем кары от демонов!

Глава 13
Их должно быть больше

326 ПВ

Лиша, согнувшись, ходила по саду, собирая целебные травы. Некоторые она вырывала с корнем, от других брала несколько листьев или ногтем большого пальца отковыривала бутон от стебля.

Она гордилась садом за избушкой Бруны. Карга была слишком стара для работы на небольшом участке, а Дарси не смогла должным образом обработать твердую почву, чтобы та приносила хороший урожай. Лише это удалось. Теперь многие из тех трав, которые ей с Бруной приходилось часами искать в полях, росли у самой двери, защищенные оберегами.

– У тебя острый ум и золотые руки, – похвалила ее Бруна, когда почва дала первые побеги. – Скоро ты превзойдешь меня.

Не испытанное прежде чувство гордости охватило девушку. Возможно, ей никогда не удастся сравниться со старухой, однако Бруна не из тех, кто щедр на доброе слово или пустую похвалу. Она увидела в Лише то, чего не замечали другие, и девушка не хотела ее разочаровывать.

Наполнив корзину, Лиша отряхнулась, встала на ноги и направилась к избушке – если только теперь эту постройку можно было так называть. Эрни не пожелал, чтобы его дочь жила в нищете, и послал плотников и кровельщиков, дабы укрепить стены и старую соломенную крышу. Вскоре весь дом обновился и стал вдвое больше.

Бруна ворчала по поводу шума, который поднимали работники, зато ее более не беспокоил кашель, после того как внутрь перестал проникать холодный ветер. Лиша заботилась о ней, и старуха становилась все крепче, несмотря на преклонный возраст.

Лиша также радовалась завершению работы. А еще она заметила, что мужчины стали смотреть на нее по-другому.

Девушка со временем приобрела пышные формы, свойственные ее матери. Лиша всегда хотела иметь подобную фигуру, однако теперь она не казалась ей таким уж преимуществом. Деревенские смотрели на нее с вожделением, а слухи о ее якобы шашнях с Гаредом, хотя с тех пор и прошло несколько лет, все еще не были забыты. Многие полагали, что она непременно ответит на похотливое предложение. Лиша отвергала любые притязания хмурым взглядом, а порой и пощечиной. Эвину, например, потребовались перец и вонючее дерево, чтобы он вспомнил о своей беременной невесте. Теперь Лиша среди прочего держала в карманах фартука и юбок горсть ослепляющего порошка.

Конечно, даже если она и заинтересуется каким-нибудь парнем в селении, Гаред позаботится, чтобы тот к ней не приближался. Любому мужчине, за исключением Эрни, посмевшему заговорить с Лишей о чем-то кроме целебных трав, тотчас напоминали, что в сознании здоровяка-дровосека она по-прежнему обещана ему. Даже Чайлда Иону бросало в пот, когда Лиша всего лишь здоровалась с ним.

Ее ученичество скоро заканчивалось. Семь лет и один день казались целой вечностью, когда Бруна предложила ей начать обучение, однако годы пролетели очень быстро, и до конца назначенного срока оставалось несколько дней. Лиша уже одна шла к тем, кто нуждался в помощи Травницы. Лишь изредка, в крайнем случае, девушка обращалась за советом к Бруне.

– Герцог судит об умении Травницы по количеству принятых ею детей, а не по числу людей, умирающих каждый год, – сообщила Бруна в первый же день обучения. – Держись середины, и тогда через год обитатели Каттеровой Ложбины перестанут понимать, как они могли обходиться без тебя.

Слова старухи сбылись. С той поры Бруна брала ее с собой повсюду, не обращая внимания на протесты некоторых селян. Лиша заботилась о роженицах и заваривала яблоневый чай доброй половине женщин. Вскоре все они стали относиться к ней с большим уважением и откровенно сообщали обо всех своих физических недостатках.

И все-таки Лиша по-прежнему оставалась изгоем. Женщины разговаривали при ней, словно она невидимка, спокойно выбалтывая все деревенские тайны.

– Такая у тебя доля, – говорила Бруна, когда Лиша пыталась жаловаться. – Ты должна не судить людей, а лечить их. Надев фартук с карманами, ты обязана сохранять спокойствие, что бы ни услышала. Травница должна заслужить доверие поселян. Не вздумай выдавать их секреты, если только это не требуется в лечебных целях.

Итак, Лиша держала язык за зубами, и женщины стали доверять ей. А потом они привели к ней своих мужчин. Только Лиша старалась держаться от них подальше. Она знала, как они выглядят без одежды, но ни с одним не вступила в интимные отношения; а среди женщин, которые хвалили ее и посылали подарки, у нее не было ни одной, с кем она могла бы поделиться своими секретами.

Несмотря на все это, Лиша в последние семь лет была гораздо счастливее, чем во все предыдущие тринадцать. Мир Бруны оказался гораздо шире, чем тот, в котором растила ее мать. Печально, конечно, закрывать умершему человеку глаза, зато какая радость принимать у матери новорожденное дитя, которое после хлопка по попке издает первый громкий крик.

Вскоре ее ученичество закончится, и Бруна навсегда удалится на покой. Старуха не надеется прожить долго после ухода от дел. Эта мысль терзала Лишу.

Бруна – ее щит и копье, ее непроницаемый оберег против всей деревни. Что ей делать, когда она останется без столь сильного охранного знака? Она не такая властная, как старая знахарка, которая громким голосом давала указания и била непочтительных глупцов. Кто без Бруны станет говорить с ней как с человеком, а не Травницей? Кто утрет ее слезы и разгонит сомнения? Ибо сомнения подрывают веру. А люди хотят быть уверенными в своей целительнице.

Тайные мысли тревожили девушку. Каттерова Ложбина становилась слишком мала для нее. Двери науки, открытые Бруной, нелегко закрыть, а без Бруны увлекательное путешествие в страну знаний закончится.

Лиша вошла в дом и увидела Бруну, сидящую за столом.

– Доброе утро. Не ожидала, что ты встанешь так рано; я бы приготовила тебе чай, прежде чем идти в сад. – Она поставила корзину и кинула взгляд на печь, где закипал чайник.

– Я стара, – ворчала Бруна, – однако не слепа и еще вполне могу обслужить себя.

– Ну конечно, – согласилась Лиша, целуя старуху в щеку, – ты могла бы рубить лес вместе с лесорубами. – Она засмеялась над гримасой, которую скорчила целительница, и начала варить кашу.

Годы их совместной жизни не смягчили суровый нрав Бруны, однако теперь Лиша редко обращала на это внимания, слыша лишь привязанность за привычным брюзжанием старухи и отвечая ей добрыми словами.

– Ты рано сегодня пошла на сбор трав, – заметила Бруна во время еды. – В воздухе еще пахнет демонами.

– Но в саду уже царит аромат цветов, – отвечала Лиша, которая и дом украсила нежно пахнущими бутонами.

– Не уходи от темы разговора, – велела ей Бруна.

– Вчера вечером прибыл Вестник, – сообщила Лиша. – Я слышала звук рога.

– Перед самым закатом солнца, – пробормотала Бруна. – Какое безрассудство. – Она плюнула на пол.

– Бруна! – стала выговаривать ей Лиша. – Я ведь просила тебя не плеваться в доме.

Карга взглянула на нее и прищурилась.

– Ты говорила мне, что это мой дом, и я могу плевать, где хочу.

Лиша нахмурилась.

– По-моему, я говорила нечто другое, – задумчиво промолвила она.

– Не старайся казаться умнее, чем ты есть на самом деле, – сказала Бруна, потягивая чай.

Лиша открыла рот, изображая возмущение, однако она и не такое слышала от старухи. Бруна говорила то, что хотела, и никто не мог ее переубедить.

– Так, значит, Вестник разбудил тебя в такую рань, – заметила Бруна. – Надеюсь, он красавчик? Как его зовут? Тот самый, который строит тебе глазки?

Лиша криво улыбнулась.

– У него волчьи глаза.

– И это неплохо! – прокудахтала старуха, ударяя Лишу по колену.

Девушка покачала головой, встала и начала убирать со стола.

– Как его зовут?

– Ты ошибаешься, – отнекивалась Лиша.

– Я слишком стара, чтобы слушать твои выкрутасы. Назови мне его имя.

– Марик, – ответила Лиша, округляя глаза.

– Может быть, стоит заварить яблоневый чай к визиту юного Марика? – спросила целительница.

– Разве только об этом и думают люди? – протестовала Лиша. – Мне нравится разговаривать с ним, вот и все.

– Я не настолько слепа и вижу, что у парня на уме не одни лишь разговоры, – заметила Бруна.

– Ах так? – Лиша скрестила руки на груди. – Сколько пальцев я подняла вверх?

Бруна фыркнула.

– Ни одного, – сказала она, даже не повернувшись к Лише. – Я долго живу на свете и хорошо знаю этот фокус. Мне также известно, что Маверик во время ваших бесед ни разу не взглянул на тебя.

– Его зовут Марик, – поправила ее девушка. – Он смотрит на меня.

– Только если может заглянуть в вырез на твоей груди, – усмехнулась Карга.

– Ты просто невыносима! – вскипела наконец Лиша.

– Нечего тут стыдиться, – успокоила ее старуха. – Если бы у меня были такие груди, я бы тоже выставляла их напоказ.

– Я не выставляю их напоказ! – закричала Лиша, однако Бруна только захихикала.

Неподалеку раздается звук рога.

– Наверное, юный Марик, – предполагает Бруна. – Побыстрее приведи себя в порядок.

– Дело совсем не в этом! – вновь сердится Лиша, однако Бруна отмахивается от нее.

– Поставлю чай на всякий случай, – говорит старуха.

Лиша бросается в нее тряпкой, высовывает язык и идет к двери.

Выйдя на крыльцо, она, сама того не желая, улыбается и ждет Вестника. Бруна, так же как и мать, настаивает на том, чтобы она нашла себе мужчину, только старуха делает это из любви к ней. Она желает Лише счастья, и девушка питает к ней самые теплые чувства. Однако, несмотря на подначивания знахарки, Лишу больше интересуют письма Марика, чем его волчьи глаза.

С самого раннего детства она любила приезды Вестников. Каттерова Ложбина очень мала, но стоит на дороге, ведущей к трем большим городам и дюжине деревушек. Лес и бумага вносят большой вклад в экономику округи.

Вестники посещают Ложбину по крайней мере дважды в месяц. Большая часть почты остается у Смита, а несколько писем идут лично к Эрни и Бруне. Вестники зачастую ждут от них ответов. Бруна переписывается с Собирателями целебных трав в Форт-Ризоне, Анджире, Лактоне и нескольких селениях. По мере того как зрение знахарки слабело, Лише приходилось все чаще читать письма и писать ответы на них.

Даже на расстоянии Бруна вселяла людям уважение к себе. В самом деле, большинство Травниц в то или иное время являлись ее ученицами. У нее просили совета, когда не хватало опыта для лечения определенных заболеваний. Каждый Вестник привозил предложения прислать к ней учеников. Никто не хотел, чтобы знания целительницы исчезли после ее смерти.

– Я слишком стара, чтобы обучать еще одного новичка, – ворчала старуха, и Лиша составляла еще один вежливый письменный отказ, к которым уже давно привыкла.

Это давало ей возможность беседовать с Вестниками. Многие из них плотоядно посматривали на нее или пытались произвести впечатление рассказами о Свободных Городах. Рассказы очень нравились Лише. Они звучали, словно музыка. Вестники, может быть, хотели очаровать девушку и найти путь к ее сердцу, только картины, вызванные их словами, надолго задерживались в ее памяти. Она хотела бродить по докам Лактона, увидеть защищенные оберегами поля Форт-Ризона или взглянуть на крепость среди леса, Анджир. Девушка мечтала прочитать книги и познакомиться с Травницами. Есть ведь и другие хранители мудрости старого мира. Надо только поискать как следует.

Она улыбнулась при виде Марика. Его легко узнать по походке. Вестник анджирец и почти такого же роста, как Лиша – пять футов семь дюймов. Однако он жилистый, и, говоря о его волчьих глазах, девушка нисколько не преувеличивала. В них светится спокойствие хищника, готового в любой момент напасть на свою жертву.

– Приветствую тебя, Лиша, – проговорил Марик, поднимая копье.

Лиша приветственно подняла вверх руку.

– Тебе и правда надо носить с собой эту штуку средь бела дня? – спросила она, указывая на копье.

– А что, если здесь вдруг появится волк? – ухмыляясь, ответил Марик вопросом на вопрос. – Как я тогда сумею защитить тебя?

– В Каттеровой Ложбине не часто увидишь волка, – сказала Лиша, когда молодой человек приблизился к ней. У него длинные каштановые волосы и глаза цвета древесной коры. По-своему он довольно красив.

– Ну, тогда медведь. Или лев. В мире полно всяких хищников, – продолжал Вестник, не отводя глаз от выреза на ее груди.

– Об этом я очень хорошо осведомлена, – ответила Лиша, прикрывая шалью обнаженную плоть.

Марик рассмеялся, ставя на крыльцо суму.

– Знаешь, шали уже вышли из моды. Женщины в Анджире и Ризоне их больше не носят.

– Тогда держу пари, что у платьев сейчас высокие воротники и мужчины там более утонченные, – предположила Лиша.

– Да, высокие воротники. – Марик со смехом отвесил поклон. – Могу привезти тебе анджирское платье с высоким воротником, – прошептал он, подходя ближе к девушке.

– Куда же мне носить его? – ускользая, спросила Лиша.

– Приезжай в Анджир, – предложил Вестник. – Будешь носить его там.

Лиша вздохнула.

– Как бы мне этого хотелось…

– Может, тебе и представится такой случай, – хитро заметил Вестник, кланяясь и рукой показывая на дверь, давая тем самым понять, что она должна войти в дом раньше него. Лиша улыбнулась и прошла в помещение, чувствуя на себе взгляд Вестника.

Когда они вошли, Бруна сидела в кресле. Марик приблизился к ней и низко поклонился.

– Юный господин Марик! – с улыбкой воскликнула Бруна. – Какая приятная неожиданность!

– Я привез тебе приветствие от госпожи Жизели из Анджира, – сказал Марик. – Она просит твоей помощи в одном весьма сложном деле. – Он сунул руку в суму и вынул свернутую трубочкой и перевязанную крепкой веревкой бумагу.

Бруна сделала знак Лише, чтобы та взяла письмо, и закрыла глаза, приготовившись слушать свою ученицу.

– Высокочтимая Бруна, приветствую тебя из Форт-Анджира в году 326 ПВ, – начала Лиша.

– Жизель тявкала, как собачка, в бытность моей ученицей, и пишет точно так же, – оборвала ее Бруна. – Я не буду жить вечно. Давай по сути.

Лиша просмотрела страницу, перевернула ее и только в самом конце письма обнаружила то, что искала.

– Мальчик, – читала Лиша, – десяти лет от роду. Привезен в больницу матерью, жалуется на тошноту и слабость. Других симптомов или истории болезни нет. Ему дали жесткий корень, воду и уложили в постель. Через три дня симптомы умножились. На руках, ногах и груди появилась сыпь. Увеличили количество жесткого корня до трех унций. Состояние больного ухудшилось. Началась лихорадка, в местах сыпи появились твердые белые нарывы. Целебная мазь не подействовала. Началась рвота. Мальчику давали в виде болеутоляющего сердцелист и молоко. Аппетита нет. Болезнь, кажется, не заразная.

Бруна долго молчала, обдумывая услышанное. Потом посмотрела на Марика.

– Ты видел мальчика?

Вестник кивнул.

– Он потел?

– Да, – подтвердил Марик, – и при этом дрожал, как будто его бросало то в жар, то в холод.

Бруна крякнула.

– Какого цвета были его ногти? – спросила она.

– Цвета ногтей, – ухмыляясь, ответил Марик.

– Поумничай у меня, и ты об этом горько пожалеешь, – предостерегла Бруна.

Марик покраснел и кивнул. Старуха еще несколько минут расспрашивала его, порой что-то бормоча. Вестники не славятся хорошей памятью и наблюдательностью. Наконец она, взмахнув рукой, призвала его к молчанию.

– Есть в письме еще что-то примечательное?

– Она хочет послать тебе новую ученицу, – ответила Лиша, и Бруна бросила на нее сердитый взгляд.

– У меня есть ученица, Вика, которая почти закончила обучение, – читала Лиша, – как и твоя, согласно твоему письму. Если Бруна хочет принять новичка, прошу, пусть она подумает об обмене. – Лиша широко открыла рот, а Марик лукаво ухмыльнулся.

– Я не велела тебе прекратить чтение, – проскрежетала Бруна.

Лиша откашлялась.

– Вика подает большие надежды, – читала она, – и вполне пригодна для обслуживания нужд Каттеровой Ложбины. Она также может присматривать за мудрой Бруной и учиться у нее. Безусловно, Лиша, в свою очередь, узнает много полезного для себя, ухаживая за больными в нашей больнице. Умоляю, пусть мудрая Бруна окажет нам еще одну услугу, перед тем как покинуть сей мир.

Бруна долго молчала.

– Я обдумаю это предложение, прежде чем дам окончательный ответ, – наконец проговорила она. – Занимайся своими делами в деревне, девушка. Поговорим, когда ты вернешься. – Затем старуха обратилась к Марику: – Ты получишь ответ завтра. Лиша позаботится о твоей оплате.

Вестник поклонился и вышел из дома. Бруна, закрыв глаза, откинулась в кресле. Лиша чувствовала, как стучит ее сердце, однако не решилась беспокоить Каргу, которая напрягала свою древнюю память, дабы отыскать способ лечения занемогшего мальчика. Девушка взяла корзину и отправилась обходить больных.

Марик ждал во дворе.

– Ты знал содержание письма, – начала вычитывать его Лиша.

– Конечно. Я находился рядом, когда Жизель его писала.

– И ничего мне не сказал.

Марик улыбнулся.

– Я ведь предложил тебе платье с высоким воротником. Мое предложение все еще в силе.

– Ладно, посмотрим, – улыбнулась Лиша, протягивая Вестнику кошель с монетами. – Твоя плата.

– Я предпочел бы, чтоб ты заплатила мне поцелуем, – предложил он.

– Ты мне льстишь, когда говоришь, что мои поцелуи стоят больше, чем золото, – ответила Лиша. – Боюсь разочаровать тебя.

Марик рассмеялся.

– Моя дорогая, если я не испугаюсь демонов ночи по пути сюда из Анджира и обратно и возвращусь домой лишь с одним твоим поцелуем, мне будут завидовать все Вестники, которые когда-либо минуют Каттерову Ложбину.

– Что ж, в таком случае, – смеялась Лиша, – думаю, мне стоит припасти свои поцелуи с расчетом на более высокую цену.

– Ты просто убиваешь меня, – проговорил Марик, хватаясь рукой за сердце. Лиша бросила ему кошель, и он ловко поймал его. – Могу ли я по крайней мере оказать честь Травнице и проводить ее до деревни? – спросил Вестник с улыбкой и подал ей руку.

Лиша непроизвольно улыбнулась.

– У нас в Ложбине все делается не так быстро, – сказала она. – Зато ты можешь взять мою корзину.

Девушка повесила свою ношу на протянутую руку и направилась к деревне.

Когда они добрались до места, на рынке уже царила суета. Лиша любила делать покупки пораньше, до того как исчезнут лучшие продукты, и сделала заказ мяснику Дугу, прежде чем начать обход.

– Доброе утро, Лиша, – поздоровался с ней Йон Грей, самый старый мужчина в Каттеровой Ложбине. Его седая борода, которой он очень гордился, была длиннее волос многих женщин. Некогда здоровый лесоруб, Йон в последние годы сильно исхудал и едва держался на ногах, опираясь на палку.

– Доброе утро, Йон, – отвечала она. – Как твои суставы?

– По-прежнему болят, – пожаловался старик. – Особенно руки. Иногда мне даже трудно держать палку.

– Тем не менее у тебя хватает сил щипать меня всякий раз, когда я отворачиваюсь, – заметила Лиша.

Йон закудахтал.

Лиша сунула руку в корзину и вынула небольшой кувшин.

– Хорошо, что я заранее приготовила для тебя целебную мазь.

Йон ухмыльнулся.

– Всегда можешь зайти и намазать меня ею, – подмигнул он девушке.

Лиша попыталась сдержать смех. Старик распутник, однако он ей нравится. Живя с Бруной, она поняла, что у веселых старичков с большим жизненным опытом есть чему поучиться.

– Только тебе придется вести себя прилично, – предупредила она его.

– Ба! – раздраженно махнул палкой Йон. – Ладно, подумай хорошенько. – Он посмотрел на Марика, собираясь уходить, и уважительно кивнул ему на прощание. – До свидания, Вестник.

Марик кивнул в ответ, и старик тронулся в путь.

Все на базаре тепло приветствовали Лишу, а она у каждого справлялась о состоянии здоровья. Даже делая покупки, девушка не переставала работать.